Франке Герберт. Звезда Хиоба

   Однако существовали области, где система еще не была отлажена до конца и не могла постоянно поддерживать сама себя. Эти области были зонами потенциальной опасности. Здесь и только здесь требовались люди с сильным, независимым характером, способные играть в поддавки с судьбой и видеть систему извне.
   Йонас всегда дорожил своей независимостью. Он любил свою работу за то, что она позволяла вырваться из круга обыденной и предсказуемой жизни. Он работал не за страх, а за совесть, и плата за его труд была велика. Возможность жить на Земле, не заботясь о завтрашнем дне, получить личный оазис мира и свободы. И не в последнюю очередь свободы от тягостных воспоминаний. Именно так он думал в течение долгих лет. Он брал то, что ему давали, и был благодарен. В конце концов, разве не о мире и покое он мечтал в те безумные годы, когда не ведал, что будет с ним на следующий день, в следующую минуту, в следующую секунду. Покой, красота, любовь.
   Он закрыл глаза, прислушиваясь к тихой музыке, вдыхая ароматный свежий воздух…
   Пожалуй, не стоит брать того, что предлагают так настойчиво. Не стоит так бесповоротно прощаться с прошлым.

***

   Де Грасс: Алло!
   Йонас: Это фирма Экзо-Арт?
   Де Грасс: Фирма Экзо-Арт давно прекратила свое существование.
   Йонас: Возможно вы сможете мне помочь. Я долгие годы был вашим клиентом, регулярно покупал у вас товары. Кое-что из моих прежних покупок пришло в негодность, и я хотел бы заменить их.
   Де Грасс: Фирма давно прекратила свое существование.
   Йонас: Извини, Де Грасс, но я могу узнать твой голос, даже если ты по-прежнему будешь держать видеоконтакт отключенным.
   Де Грасс: Я тоже узнал тебя, Йонас. Но я давно отошел от дел, ты же знаешь.
   Йонас: Тем не менее мне кое-что нужно от тебя. Перуанские маски, Де Грасс.
   Де Грасс: У меня их нет.
   Йонас: Тогда тебе придется отдать собственную.
   Де Грасс: И не подумаю.
   Йонас: Десять масок к завтрашнему утру.
   Де Грасс: С какой стати? Ты уже давно не в команде.
   Йонас: Пусть это тебя не заботит. Утром на прежнем месте.
   Де Грасс: Тебе придется долго ждать.
   Йонас: Мне нужен твой товар, и я получу его независимо от того, нравится это тебе или нет. Тебе будет достаточно одной моей просьбы, или я вынужден буду придумать аргументы повесомее?
   Де Грасс: Я должен все обдумать.
   Йонас: Только поторопись.

***

   – Я ухожу из дома и вряд ли вернусь, – сказал Йонас.
   Губы Ноами дрожали, она не могла произнести ни слова. Неожиданно она бросилась к нему, обняла, прижалась к его груди.
   Йонас молча ждал. Ноами подняла голову, ее глаза были полны слез.
   – Как ты можешь говорить такие ужасные вещи? – прошептала она. – Почему ты хочешь бросить меня?
   – Я прожил здесь достаточно долго, – ответил Йонас, – Нам было хорошо вместе. Но, к сожалению все, что было между нами, – неправда. Я больше не могу верить тебе. Мне очень жаль.
   И он снял с крючка куртку.
   Ноами преградила ему путь:
   – Подумай о своем здоровье! Что ты там будешь делать один, без помощи, без наблюдения? Ты не должен напрягаться, не должен волноваться. Я отвечаю за тебя, я не могу тебя отпустить.
   Йонасу не хотелось отвечать. Он просто взял ее за плечи и отодвинул в сторону. Затем открыл дверь и в последний раз взглянул на голографические экраны. За иллюзорными окнами текла иллюзорная жизнь. Ветер трепал кроны пальм, загорелые молодые люди играли в мяч на белом песке.
   Ноами схватила его за руку:
   – Если ты не можешь остаться, возьми меня с собой! Ты знаешь, я люблю и буду любить только тебя. Я не могу с тобой расстаться.
   – Мне очень жаль, – повторил он. – Мне действительно очень жаль. Я услышал твой разговор с доктором Фильснером. Вы думали, что я сплю. Самое странное, я почти не удивился. Я знаю, зачем ты заботишься обо мне. Я не знаю, почему, но это ничего не меняет.
   – Ты все неправильно понял! – крикнула Ноами. – Я делала это ради тебя! Для того, чтобы остаться с тобой. Куда ты пойдешь? Ты не продержишься и двадцати четырех часов.
   Йонас закрыл за собой дверь и с помощью своей Пи-карты блокировал замок и коммуникатор. Теперь Ноами некоторое время не сможет ни выйти из дома, ни послать сообщение.
   Потом он вышел на улицу.

***

   – Мне нужен один адрес, – сказал Йонас. – Быстро и без лишнего шума.
   – Почему ты так уверен, что я буду тебе помогать?
   Йонас не был уверен ни в чем, пока не увидел Де Грасса в условленном месте, но он не стал откровенничать.
   – Я думаю, что ты сделаешь это, – просто ответил он.
   Они стояли на висячем мосту. Струившаяся внизу река разделяла город на западную и восточную часть. Тысячи других потоков дробили сплошную застройку на множество мелких кварталов.
   – Ладно, хватит тянуть время, – Йонас повернулся к своему спутнику. – Нам нужен твой нелегальный офис.
   – Скоро будем там.
   Вдоль перил моста были развешаны полые металлические трубки, которые мелодично звенели от порывов ветра. Внизу по набережной двигался бесконечный поток гирокаров. Вдоль моста были проложены многочисленные трубопроводы, доставлявшие горожанам питьевую и техническую воду. Здесь же были трубопроводы, по которым отходы доставлялись на пункты переработки. Затем шли тонкие кабели теле– и видеофонов и толстые сверхлегкие кабели службы штормового предупреждения. Затем новые пучки трубок, разрезав которые можно было обнаружить все, что угодно, – от чистейшей дистиллированной воды до радиоактивных отходов.
   А еще здесь были чайки. Они сидели на перилах, и время от времени падали вертикально вниз, чтобы выловить из реки кусочек горчака или тины. Трубопроводы были покрыты пятнами гуано, и это придавало всей композиции окончательно сюрреалистический вид. Тем импозантнее выглядели кварталы, протянувшиеся вдоль берегов реки. Здесь были круглые и пирамидальные здания развлекательных центров, с висячими садами, голографическими фасадами, залами для медитаций и библиотеками. Далее стояли торговые павильоны с белоснежными колоннами на фоне жемчужно-розовых стен. Еще дальше возвышалось новое здание оперы – сложный конгломерат сверкающих решеток и новейшей электроники. Его динамики работали, и звуки классической музыки плыли над вечерним городом.
   Для Йонаса многое было в новинку. Город стремительно рос и менял свой облик от десятилетия к десятилетию. То, что они с Де Грассом сейчас видели с высоты, можно было бы назвать типичной жилой зоной первого класса. Лейтмотивом современной философии и социологии был рост: рост вместимости, рост обладания, рост потребления, рост разнообразия…
   Йонас и Де Грасс спустились по эскалатору и вошли в здание торгового центра. Де Грасс уверенно находил дорогу среди множества киосков, бистро, игровых кабинок. Пройдя через торговый центр, они оказались на берегу реки. Затем они подошли к Опере, сели в лифт и опустились на двенадцать этажей под землю.
   Йонас был поражен размерами здания, но он быстро сообразил, что кроме самой сцены со зрительным залом, здесь должно быть множество костюмерных, комнат для декораторов, складов для механизмов и прочих помещений, многие из которых должны быть герметичными – чтобы защитить приборы и ткани от пыли, а уши зрителей от лишнего шума.
   Опера была великолепным прикрытием для нелегалов, кроме того здесь можно было воспользоваться терминалами мощных современных компьютеров и получить удобный доступ в сеть.
   Они шли мимо крошечных студий, заполненных сложнейшими инструментами, вероятно, имеющими какое-то отношение к музыке. Большинство терминалов было занято, из динамиков доносились приглушенные звуки, свидетельствующие о том, что современные композиторы изрядно продвинулись в деле разрушения классических форм: каскады частот, инвертированные гармонии, аритмические пассажи, рандомизированные мелодии, транспонированные повседневные звуки, белый шум и так далее. Йонас решил, что эта музыка действует скорее на желудок и кишечник, чем на мозг.
   Они прошли звуковой шлюз и вошли в длинный пустой коридор со множеством дверей. Судя по табличкам это были технические помещения – инструментальные, лаборатории звука, света и спецэффектов. Внезапно Де Грасс остановился и открыл одну из дверей. Навстречу им из-за стола поднялся пожилой человек с седыми волосами.
   – Как долго вы здесь пробудете? – спросил он вместо приветствия.
   – Десять, максимум пятнадцать минут, – ответил Де Грасс, и хозяин кабинета, не сказав больше ни слова, вышел в коридор.
   Де Грасс повернулся к Йонасу:
   – Итак, что тебе нужно?
   – Адрес одного человека. Его зовут Эдмонд Хиоб Донато.
   Де Грасс открыл шкаф, достал клавиатуру, присоединил ее к коммуникатору, какого Йонасу еще не приходилось видеть. У него было несколько мониторов, два потенциометра и две клавиатуры, покрытых непонятными символами.
   – Ну что ж, посмотрим, – пробормотал под нос Де Грасс, набирая на клавиатуре первую команду.
   Динамик пискнул. На экране появилась надпись: «Данные недостоверны».
   «Значит, адрес исторического музея был фальшивкой», – подумал Йонас.
   – Тебя это не обескураживает? – спросил он своего напарника.
   – Ничуть, – отозвался Де Грасс, склонившись над клавиатурой. – Нужно обратится к защищенным базам данных. Похоже, речь идет об информации КОР-категории. Ты представляешь себе, сколько это стоит?
   – Представляю, – ответил Йонас. – Продолжай работу.
   Следующие десять минут Йонас мог наблюдать за работой профессионала. Ряды цифр и кодов скользили по мониторам, Де Грасс подбирал пароль за паролем, вскрывал все новые и новые базы данных. Пока наконец не щелкнул пальцами и не воскликнул:
   – Есть!
   Йонас взглянул на экран. Свистопляска символов остановилась, он даже мог прочесть слова, но они ему ничего не говорили.
   – Что это значит? – спросил он.
   Де Грасс развел руками:
   – Это значит, что если ты захочешь провести уик-энд со своим Хиобом, тебе придется изрядно попотеть. Он находится в тюрьме на планете Лойна. А это, знаешь ли, весьма нестандартное место заключения.
   – Ты можешь сказать поточнее? – перебил его Йонас. – Отделение? Этаж? Камера?
   Де Грасс взглянул на старого приятеля с искренним состраданием:
   – Ты сошел с ума. Строго говоря, вся планета – это и есть его камера.
   По просьбе Йонаса он распечатал найденные данные и начал расставлять приборы по полкам и шкафам.
   Йонас несколько секунд вглядывался в бумагу, потом поджег лист зажигалкой.
   Пять минут спустя они снова шагали по мосту.
   – Ты мне должен 10 000 кредитов, – сказал наконец Де Грасс.
   – Ты мне должен гораздо больше, – спокойно отозвался Йонас. – А сейчас мне пора идти.
   – Если у меня появятся новые сведения, то как мне найти тебя? – спросил компьютерщик.
   Йонас засмеялся.
   – Мой адрес тебе не купить.

***

   Затяжной прыжок. Я вскидываю руки вверх, затем резко опускаю. Крылья ловят воздух. Пять метров. Семь метров. Все мышцы тела работают, вознося меня выше и выше сквозь все тернии к самым облакам.
   Подъем труден, на большой высоте часть усилий приходится расходовать на выработку тепла. Но за возможность свободно парить над землей можно без сожаления продать душу. Теперь требуются лишь легкие взмахи крыльев, чтобы плавно переходить от одного восходящего потока к другому и передвигаться в нужном направлении. Мечта стала реальностью.
   Но я снова не должен предаваться мечтам.
   Так чудесно оставить землю, обрести невиданную прежде свободу, парить над незнакомой местностью, вглядываясь в ее черты. Отсюда все кажется таким мирным, а люди, оставшиеся внизу, такими крошечными и безобидными… Но где-то здесь, за стеной холмов, в одной из долин скрываются Хиоб и его люди. Их лагерь обнаружил спутник наблюдения, но вряд ли они задержатся на одном месте более 24 часов. Они одни, лишены связи с другими группами и вполне вероятно, они испытывают сильное беспокойство.
   Высота – триста метров. За мною следуют еще шестьдесят десантников. Внизу по земле мчатся наши тени.
   Как хорошо, что здесь не нужно пользоваться дыхательной маской! Терраформирование достигло десятого уровня, но, к сожалению, это все, что мы можем сделать. Нельзя искусственно поднять силу тяжести, но все равно будущим колонистам грех жаловаться. Период адаптации длится недолго и люди вскоре начинают довольно ловко передвигаться большими прыжками, и пользоваться окнами так же, как и дверями. Вероятно, через несколько десятилетий здешняя архитектура станет весьма своеобразной.
   Внизу я как раз вижу одну из маленьких колоний. Дома из пенобетона и слюдяных панелей, силиконовые изоляторы, оставшиеся с безатмосферных времен. И все же колония чем-то неуловимо напоминает поселки Дикого Запада из старых фильмов – дома разбросаны хаотично, без всякого плана, гостиница, школа и церковь на главной площади. Не знаю, к какой секте или конфессии принадлежат колонисты, но они построили настоящий купол и колокольню.
   Мы нашли подходящий воздушный поток и теперь движемся очень быстро. Этот вид транспорта благотворно влияет на подвижность позвонков, но надо быть осторожным – на границе воздушного слоя нет предупреждающих знаков и если увлечься вполне можно вылететь в слишком разреженные слои воздуха. Кроме того, здесь бывают турбулентные потоки, с которыми нелегко справиться.
   Давление здесь составляет едва ли одну пятую от земного, но воздух обогащен кислородом, благодаря чему здесь можно свободно дышать. Для нас эта кислородная атмосфера особенно удобна – благодаря ей мы можем справиться с напряжением и усталостью от длительного перелета.
   Мне очень интересно, как будет выглядеть здешнее общество. Станет ли свободный полет символом свободы отношений? Колонизация незнакомой планеты это всегда эксперимент и над человеком, и над человечеством. Но в данном случае я почему-то уверен – знакомство с этой планетой пойдет людям на пользу. Очень хорошо, что планету открыл корабль, прибывший из северной торговой зоны: если бы хозяевами этих мест стали Желтые или Красные, с большой вероятностью она была бы закрыта для свободной колонизации и не имела бы реальных перспектив развития.
   Холмы все ближе. Под нами красные, коричневые и темно-зеленые заросли – типичная расцветка для высокогорных растений. Ниже блестит вода. Что это – море со множеством остров или, наоборот, сложная сеть каналов, прорезавших сушу? Это не так уж важно. Главное – перед нами водяной лабиринт, в котором очень просто спрятаться. Возможно, когда-нибудь люди смогут откачать воду и использовать русла бывших каналов как транспортную сеть, но пока это «море» является серьезным препятствием для колонистов.
   И еще одно препятствие – Хиоб. Не знаю, чем ему не угодили здешние мирные земледельцы. Искусственная атмосфера не повлияла на местные формы жизни. Поселенцы привезли с собой сельскохозяйственных животных и семена. Они распахали поля, огородили пастбища, насадили сады. Что в этом плохого? Почему Хиобу милее эта скудная земля с непроходимыми колючими зарослями? Лишь взглянув на освоенные фермерами участки понимаешь, какой потенциал таит в себе эта планета. Душистые цветы, сочные фрукты – все дышит миром и гармонией. Возможно, именно это и бесит Хиоба? Здесь достигнуто единение между людьми и природой, а это идет вразрез со всеми его теориями. На самом деле он не защитник природы, а просто враг человечества, любыми средствами он пытается заставить нас свернуть колонии, вернуться назад, на Землю. Но что мы там будем делать? На Земле почти не осталось полезных ископаемых, человечество не сможет прокормить себя, а если Вселенная окажется для нас закрытой, остановится всякое развитие. Это путь к коллапсу.
   Таким образом, его тезис о неприкосновенности космоса просто ширма, за которой скрывается агрессия против человечества.
   Воздушный поток по-прежнему несет нас, следуя всем прихотливым изгибам рельефа. Я хочу перевалить через холмы там, где их высота кажется наименьшей и продвинуться как можно глубже до того, как нас заметят. Мы смогли взять с собой только самое легкое оружие и скорее всего нам предстоит нешуточный бой. Но мы знаем, за что сражаемся.
   Однако прочь пустые мысли, пора сосредоточиться на деле!
   Прямо перед нами бивуак Хиоба. Как ни странно, они до сих пор здесь. Теперь нам необходимо найти подходящее место для посадки в мешанине зелени и воды. Мы рассматриваем холмы и палатки, но не видим ни одного человека. Неужели они все-таки успели уйти? Но куда?
   Слева от холмов простирается широкое открытое плато, справа – глубокая долина, в конце которой возвышается старый вулкан. Где мог спрятаться Хиоб?
   Неожиданно я слышу шорох.
   Если бы я не давал воли своим мыслям, если бы повнимательнее смотрел по сторонам… Сожалеть поздно, и все же… Но на сожаления не остается времени – настолько быстро меняется ситуация. Навстречу нам поднимается целая эскадрилья Драконьих Крыльев. Не менее двух дюжин. Я знаю эту модель – она одна из самых простых, ее легко разобрать, а потом собрать на новом месте. Они стартуют с вершины вулкана и направляются… нет не к нам, Хиоб все же не настолько безумен, чтобы вступать в бой при таком явном неравенстве сил. Они летят к колонии.
   От удивления я теряю равновесие и мне приходится заложить вираж, чтобы вернуться на прежнюю высоту. Мои люди удивлены не меньше меня. Несколько секунд в воздухе царит хаос. Затем мы все же разворачиваемся и кидаемся в погоню. К сожалению, Драконы легче и быстрее наших аппаратов, и Хиоб оказывается на месте прежде, чем мы преодолеваем половину пути.
   Когда мы добираемся до колонии, там уже нет ни домов, ни полей – только дым и огонь. Пенобетон спекся в единую массу, слюдяные панели растрескались. Хиоб не знает жалости.
   Люди Хиоба опускаются вниз и бегут к шахтам, где на рампах стоят ракеты.
   Черный дым застилает небо, но я вижу, как в воздухе появляются черные шары – управляемые снаряды с детонаторами. Со своим легким оружием мы бессильны против них, и нам приходится отступить. Но даже на это у нас не остается времени. Оглушительные хлопки разрывов, и взрывная волна сбивает на землю.
   Я лежу на земле не в силах пошевелиться и вижу, как ракеты одна за другой стартуют в небо, и огонь, вырывающийся из их сопел, сжигает дотла останки бывшей колонии.

***

   Йонас постарался затеряться в толпе и некоторое время бесцельно бродил по набережной.
   Затем он взял гирокар, доехал до соседнего жилого блока, зашел в универмаг и вышел через черный ход. На террасе ближайшего дома был маленький ресторан. Йонас сел за угловой столик у колонны, откуда можно было незаметно следить за улицей. Подошел официант. Йонас долго изучал меню, потом заказал завтрак. Он ел очень медленно, делая вид, что слушает музыку и разглядывает картины на видеопроекторе. Посредине зала журчал искусственный каскад и, благодаря стробоскопическому эффекту, казалось, что посетители сидят внутри грота.
   Теперь Йонас мог спокойно наблюдать за людьми, но пока не заметил ничего подозрительного. Наконец он убедился, что за ним никто не следит. Тогда Йонас положил на тарелку вилку и нож и встал. Рядом с баром стояли кабинки видеофонов. Йонас зашел в одну из них и набрал номер. Экран засветился, и Йонас увидел перед собой мужчину лет сорока с полным одутловатым лицом, широким носом и кудрявыми светлыми волосами.
   Йонас стоял прямо перед камерой – ему было важно, чтобы собеседник ясно видел его.
   – Не думал, что еще когда-нибудь услышу о тебе, – после большой паузы сказал человек из видеофона.
   – Я должен поговорить с тобой, – отозвался Йонас. – Лучше всего прямо сейчас.
   Человек на экране помедлил еще секунду, затем, видимо, принял решение и сказал:
   – Ты можешь прийти. Воспользуйся своей картой. Я распоряжусь, чтобы тебя пропустили.
   Четверть часа спустя Йонас блуждал по огромному административному зданию и искал среди множества безликих офисов штаб-квартиру КОР-группы. Это была его старая команда, специальное подразделение быстрого реагирования, подчиненная непосредственно «Корпорации».
   Наконец он нашел нужную дверь, вставил в щель свою карту и повернул ручку. Лами – человек, с которым он связывался по видеофону, – поднялся навстречу Йонасу из-за стола.
   – Я слышал, ты снова в деле, – сказал он. – Что произошло?
   Они сели в глубокие мягкие кресла. Окна офиса были сделаны из молочно-белого стекла, и дневной свет превращался в неяркое мягкое свечение.
   – Посмотри на меня, – предложил Йонас Лами. – Посмотри и скажи, как тебе нравится то, что ты видишь?
   Лами пожал плечами:
   – Ты постарел, и выглядишь не очень хорошо. Ты болен?
   – Это все, что ты можешь сказать?
   – А чего ты от меня ждешь?
   – Мой врач говорит, что у меня болезнь Альцгеймера. Генетический дефект, который не удалось своевременно распознать. Но ты не хуже меня знаешь, что я не однажды проходил генетические тесты.
   – И что, по-твоему, из этого следует?
   – Что кто-то морочит мне голову. Ты не знаешь, кто?
   Лами уставился на крышку стола, как будто внезапно обнаружил в разводах искусственного дерева какой-то новый, необычайно интересный узор.
   – Если я не ошибаюсь ты был исключен из группы по собственному желанию, – сказал он наконец. – Зачем сейчас ворошить прошлое? Ты больше не входишь в бюро, а значит, я ничего не могу для тебя сделать.
   – Я и не собирался ворошить прошлое. Я был бы донельзя доволен своим настоящим и наслаждался бы заслуженным отдыхом, если бы вам не захотелось превратить меня в инвалида.
   – Постой, я уверен, что это какая-то ошибка, – воскликнул Лами. – Подумай обо всех нагрузках, что тебе пришлось перенести. Ты тысячу раз подвергал свою жизнь опасности. Ранения, облучение, яды, вирусы… Я понимаю, как трудно тебе смириться с подобной судьбой, но ты не можешь спорить с очевидным.
   – Представь себе, я почти смирился. Моя сиделка – или может быть точнее будет сказать «моя надзирательница» – регулярно давала мне таблетки, я покорно глотал их и чувствовал себя все хуже и хуже. Мой врач делал мне инъекции, от которых я впадал в летаргию. Однако несколько недель назад я стал выбрасывать таблетки и избавился от инъекций. Я все еще чувствовал сильную слабость и быстро уставал, зато в голове у меня прояснилось. И сейчас я в здравом уме и твердой памяти могу заявить следующее: пока вы не прекратите посягать на мои права, я буду бороться.
   Лами встал из-за стола, подошел к Йонасу, положил руку ему на плечо.
   – Прошу тебя, успокойся. Я думаю, ты борешься с призраками.
   Йонас достал из кармана куртки лист бумаги и протянул его бывшему шефу.
   – Вот взгляни, чем они меня лечили.
   Лами несколько секунд внимательно разглядывал лист, потом пожал плечами:
   – Хорошо, я все проверю. Но почему ты заподозрил неладное?
   – Я смотрел по телевизору интервью с Хиобом. Такой своеобразный зоопарк на дому для миллионов зрителей. Но я заметил кое-что, что имело значение только для меня. У нас с Хиобом одинаково дрожат пальцы. Одинаковые трудности с мелкими движениями, с артикуляцией. Ты можешь представить себе, что мы оба поражены одной и той же генетической болезнью? Какова вероятность такого совпадения?
   Лами задумчиво покачал головой.
   – Даже не знаю, что я могу предпринять. Случай с Хиобом не подлежит обсуждению. Он должен был жить частной жизнью, не пытаясь воскресить прошлое. В точности так же, как и ты.
   Йонас поднялся на ноги.
   – Эта договоренность тоже была нарушена, – возразил он Лами. – Знаешь, где Хиоб сейчас? В тюрьме на планете Лойна.
   Лами посмотрел в глаза Йонасу. Сейчас, когда они стояли друг перед другом можно было ясно увидеть разницу между ними. Оба были немногим старше сорока лет, но один все еще оставался полным сил и здоровья, а второй был слабым и больным. Лами снова положил руку на плечо своего старого друга.
   – Даже не знаю, что я могу сделать в этой ситуации, – повторил он. – Но обещаю тебе хорошенько подумать.
   Йонас несколько секунд внимательно вглядывался в его лицо, затем кивнул. Он вышел из кабинета, прошел по коридору и сел в лифт. На первом этаже правдоискателя уже ждали трое мужчин. Двое толкнули его обратно в кабину, прижали к стене, а третий плеснул ему в лицо какую-то жидкость из пулевизатора. Затем один из нападающих нажал кнопку и лифт пришел в движение.
   Йонас еще мог слышать и видеть, но ему казалось, что уши забиты ватой, а не глаза надеты темные очки. Они поднимались все выше и выше, а свет постепенно мерк перед его глазами. Наконец колени Йонаса подкосились и он больше ничего не чувствовал.

***

   Дорффманн: Как вы могли его потерять?
   Д-р. Ф.: Я не думал, что он способен передвигаться самостоятельно. Он симулировал слабость, а сам саботировал лечение.
   Дорффманн: Разве у вас было недостаточно средств, чтобы успокоить его?
   Д-р. Ф.: Я применял все необходимые средства. Но ему каким-то образом удалось отвести нам глаза. Я признаю, что виноват. И все же не забывайте, что я – не тюремный врач. У меня совершенно нет опыта в этой области. К тому же мне претят подобные методы обращения с больными.