Страница:
Ответ Эйлин был известен: она хочет, чтобы Поль дал ей то, в чем она нуждалась. За последние недели желание быть с ним усилилось. Оно появлялось в ту минуту, когда Эйлин просыпалась, не оставляло ее в течение дня и преследовало во сне.
Поль, конечно, не удовлетворится теми ласками, которые она позволяла Роберту. С Полем дело обстояло иначе: или все, или ничего. Проблема была в том, что для него «все» заключалось в физической близости, а для Эйлин согласиться на «все» означало отдать не только тело, но и сердце, и душу. Она стряхнула оцепенение и отступила на шаг.
— И что вы запланировали на сегодня? — Голос не подвел Эйлин: несмотря на ее смятение, он прозвучал ровно и спокойно.
— Поездка за город, ланч в маленьком симпатичном кафе, а потом отдых у бассейна. Кетлин оставила для нас ужин. Она решила, что вы слишком худы и вас нужно хорошо кормить. — Его глаза озорно блеснули.
— Слишком худа? — обиделась Эйлин.
— Я считаю, что у вас все в самый раз. На мой взгляд, — поспешно заверил Поль.
— Мне надо принять душ и переодеться, — пробормотала Эйлин, не желая углубляться в этот вопрос. Запах его одеколона с резкой нотой лимона кружил ей голову.
Поль усмехнулся.
— Я подожду. У меня это хорошо получается.
— Я недолго.
— Не спешите, Эйлин, у нас много времени. Вы стоите того, чтобы вас ждать, — вкрадчиво добавил Поль. — Можно, я позвоню от вас?
— Да-да, пожалуйста, — пискнула Эйлин и поспешно покинула кухню.
Когда через четверть часа Эйлин вернулась в нарядном летнем костюме, ожидавший ее мужчина показался ей постаревшим лет на десять. Перемена ужаснула Эйлин.
— Поль?! Что случилось?
— Я звонил маме. Она… сейчас в больнице. Ее нашли утром без сознания. — Его голос звучал безжизненно.
— О, Поль. — Эйлин не знала, что сказать или сделать, чтобы уменьшить его боль. — Вам, конечно, нужно поехать к ней. Я могу чем-нибудь помочь?
— Что?
Эйлин заметила, что у Поля дрожат руки.
Именно в эту секунду она поняла, насколько сильно его любит. Да, это была любовь. Глубокая, данная на всю жизнь, та, которая случается лишь однажды. Совсем не похожая на то чувство, которое Эйлин испытывала к Роберту. Но сейчас раздумывать об этом не было времени.
Поль глубоко вздохнул, расправил плечи и уже своим обычным голосом сказал:
— Мне надо в аэропорт.
— Я поеду с вами. — Эйлин даже не раздумывала, это показалось ей совершенно естественным.
— В аэропорт? Вообще-то необходимости в этом нет…
— Во Францию, — спокойно пояснила она. — В трудный момент каждому нужна поддержка, а мы ведь друзья, да? Дружба понятие круглосуточное.
— Во Францию? — Поль немного помолчал, вероятно, еще не вполне осознав ее предложение. — Но работа, дети?..
— Работу можно не принимать во внимание. А дети… ну, у них же есть отец. — Эйлин посмотрела ему в глаза. — И их двое.
То же самое когда-то говорил ей Поль, но сейчас они не вспомнили об этом.
— Вы не шутите? Вы действительно поедете со мной во Францию? — недоверчиво спросил он.
Франция. Край света.
— Конечно.
— Но почему?
Потому что я люблю тебя всем сердцем, всей душой, всем разумом и всеми силами.
— Вам будет легче, если рядом кто-то знакомый. Вы были добры к Вилли и Сузан, к Фрэнку, а я даже не поблагодарила вас по-настоящему.
Поль смутился и от неловкости взъерошил волосы.
— Я… я не знаю, что сказать, Эйлин.
В другое время, при других обстоятельствах, если бы его мать не была серьезно больна, Эйлин сама бы этому не поверила. Как? Великий Поль Дасте, нежный обольститель и льстец, тонкий стратег и знаток женской души, не знает, что сказать? Да такого быть не может!
Она подняла руку, коснулась его щеки и, глядя чуть в сторону, чтобы не выдать своих чувств, тихо сказала:
— Для меня вы сделали бы то же самое, Поль. Для любого из ваших друзей.
В словах Эйлин не было ни капли притворства или лицемерия. Поля нельзя было назвать скупердяем, и он всегда был готов проехать лишний километр, не считая, во что это обойдется. Проблема заключалась в том, что он-то сумеет удержать свои чувства под контролем. А вот она…
Поль взял руку Эйлин, на мгновение прижал к своей груди и заглянул в глаза. Потом его нежные пальцы притронулись к ее губам… и на несколько мгновений мир перестал существовать. Эйлин не отвела взгляд, зная, что Поль чувствует то же, что и она.
— Все будет хорошо, Поль. Я уверена.
— Спасибо, — хрипло сказал он, и, обняв, поцеловал ее в раскрытые губы с такой нежностью, которой Эйлин и заподозрить в нем не могла.
Смешно, но, когда Поль бывал мил, Эйлин пронзала боль, потому что она хотела его, хотела страстно. Но не на неделю, на месяц или даже на год. Поль был нужен ей навсегда, а само понятие «навсегда» не укладывалось в его концепцию взаимоотношений с женщинами. Все было чертовски сложно.
— Ты прекрасна, Эйлин. — Как всегда, когда Поль называл ее по имени, в ее душе расцветали розы. — Кто бы он ни был, он дурак. Ты ведь это знаешь, да?
Она кивнула. Да, Роберт причинил ей немало боли, но теперь она знала, что боль была бы неизмеримо сильнее, если бы Роберт женился на ней, потому что рано или поздно он подвел бы ее. А если бы у них были дети… Роберт недостаточно любил ее, возможно, он вообще не способен любить кого бы то ни было. Может быть, это почувствовала и Стефани? В любом случае, Эйлин знала теперь, что и сама недостаточно любила Роберта. Жить с ним все равно, что носить удобную, привычную старую одежду: ни взлетов, ни падений, все буднично и размеренно. Да, конечно, миллионы людей живут именно так, но ей такая жизнь не нужна. Теперь, после встречи с Полем, не нужна.
Он хотел поцеловать ее еще раз, но Эйлин, собрав все свои силы, мягко высвободилась из его объятий и слегка дрогнувшим голосом сказала:
— Я пойду соберу кое-какие вещи и напишу Фрэнку записку, что уезжаю.
— Иди, а я позвоню в аэропорт и закажу билеты. — К Полю вернулись привычные решительность и властность.
Эйлин молча кивнула. Она справится. Обязательно. Пусть она поняла, что любит Поля, — надо лишь не показать этого ему, и все будет в порядке. В общем, ничего не изменилось.
Она сама обрекла себя на то, чтобы провести с ним несколько дней. И, как бы все ни обернулось, она никогда не пожалеет о своем решении отправиться с Полем. Ей хотелось увидеть место, где он родился, поглубже заглянуть в душу этого непростого человека. Каков он с родными и друзьями? Привозил ли он других женщин в дом матери?
Ее мягкие губы дрогнули, уголки рта опустились, но уже в следующий момент Эйлин гордо вскинула голову. Даже если ничего не произойдет, даже если ничего не получится, она сделает так, чтобы Поль запомнил ее особенной, не похожей на других его женщин.
Пусть дружба с ним — лишь минимум, который ее устроил бы, но именно дружба выделит ее из толпы!
9
Поль, конечно, не удовлетворится теми ласками, которые она позволяла Роберту. С Полем дело обстояло иначе: или все, или ничего. Проблема была в том, что для него «все» заключалось в физической близости, а для Эйлин согласиться на «все» означало отдать не только тело, но и сердце, и душу. Она стряхнула оцепенение и отступила на шаг.
— И что вы запланировали на сегодня? — Голос не подвел Эйлин: несмотря на ее смятение, он прозвучал ровно и спокойно.
— Поездка за город, ланч в маленьком симпатичном кафе, а потом отдых у бассейна. Кетлин оставила для нас ужин. Она решила, что вы слишком худы и вас нужно хорошо кормить. — Его глаза озорно блеснули.
— Слишком худа? — обиделась Эйлин.
— Я считаю, что у вас все в самый раз. На мой взгляд, — поспешно заверил Поль.
— Мне надо принять душ и переодеться, — пробормотала Эйлин, не желая углубляться в этот вопрос. Запах его одеколона с резкой нотой лимона кружил ей голову.
Поль усмехнулся.
— Я подожду. У меня это хорошо получается.
— Я недолго.
— Не спешите, Эйлин, у нас много времени. Вы стоите того, чтобы вас ждать, — вкрадчиво добавил Поль. — Можно, я позвоню от вас?
— Да-да, пожалуйста, — пискнула Эйлин и поспешно покинула кухню.
Когда через четверть часа Эйлин вернулась в нарядном летнем костюме, ожидавший ее мужчина показался ей постаревшим лет на десять. Перемена ужаснула Эйлин.
— Поль?! Что случилось?
— Я звонил маме. Она… сейчас в больнице. Ее нашли утром без сознания. — Его голос звучал безжизненно.
— О, Поль. — Эйлин не знала, что сказать или сделать, чтобы уменьшить его боль. — Вам, конечно, нужно поехать к ней. Я могу чем-нибудь помочь?
— Что?
Эйлин заметила, что у Поля дрожат руки.
Именно в эту секунду она поняла, насколько сильно его любит. Да, это была любовь. Глубокая, данная на всю жизнь, та, которая случается лишь однажды. Совсем не похожая на то чувство, которое Эйлин испытывала к Роберту. Но сейчас раздумывать об этом не было времени.
Поль глубоко вздохнул, расправил плечи и уже своим обычным голосом сказал:
— Мне надо в аэропорт.
— Я поеду с вами. — Эйлин даже не раздумывала, это показалось ей совершенно естественным.
— В аэропорт? Вообще-то необходимости в этом нет…
— Во Францию, — спокойно пояснила она. — В трудный момент каждому нужна поддержка, а мы ведь друзья, да? Дружба понятие круглосуточное.
— Во Францию? — Поль немного помолчал, вероятно, еще не вполне осознав ее предложение. — Но работа, дети?..
— Работу можно не принимать во внимание. А дети… ну, у них же есть отец. — Эйлин посмотрела ему в глаза. — И их двое.
То же самое когда-то говорил ей Поль, но сейчас они не вспомнили об этом.
— Вы не шутите? Вы действительно поедете со мной во Францию? — недоверчиво спросил он.
Франция. Край света.
— Конечно.
— Но почему?
Потому что я люблю тебя всем сердцем, всей душой, всем разумом и всеми силами.
— Вам будет легче, если рядом кто-то знакомый. Вы были добры к Вилли и Сузан, к Фрэнку, а я даже не поблагодарила вас по-настоящему.
Поль смутился и от неловкости взъерошил волосы.
— Я… я не знаю, что сказать, Эйлин.
В другое время, при других обстоятельствах, если бы его мать не была серьезно больна, Эйлин сама бы этому не поверила. Как? Великий Поль Дасте, нежный обольститель и льстец, тонкий стратег и знаток женской души, не знает, что сказать? Да такого быть не может!
Она подняла руку, коснулась его щеки и, глядя чуть в сторону, чтобы не выдать своих чувств, тихо сказала:
— Для меня вы сделали бы то же самое, Поль. Для любого из ваших друзей.
В словах Эйлин не было ни капли притворства или лицемерия. Поля нельзя было назвать скупердяем, и он всегда был готов проехать лишний километр, не считая, во что это обойдется. Проблема заключалась в том, что он-то сумеет удержать свои чувства под контролем. А вот она…
Поль взял руку Эйлин, на мгновение прижал к своей груди и заглянул в глаза. Потом его нежные пальцы притронулись к ее губам… и на несколько мгновений мир перестал существовать. Эйлин не отвела взгляд, зная, что Поль чувствует то же, что и она.
— Все будет хорошо, Поль. Я уверена.
— Спасибо, — хрипло сказал он, и, обняв, поцеловал ее в раскрытые губы с такой нежностью, которой Эйлин и заподозрить в нем не могла.
Смешно, но, когда Поль бывал мил, Эйлин пронзала боль, потому что она хотела его, хотела страстно. Но не на неделю, на месяц или даже на год. Поль был нужен ей навсегда, а само понятие «навсегда» не укладывалось в его концепцию взаимоотношений с женщинами. Все было чертовски сложно.
— Ты прекрасна, Эйлин. — Как всегда, когда Поль называл ее по имени, в ее душе расцветали розы. — Кто бы он ни был, он дурак. Ты ведь это знаешь, да?
Она кивнула. Да, Роберт причинил ей немало боли, но теперь она знала, что боль была бы неизмеримо сильнее, если бы Роберт женился на ней, потому что рано или поздно он подвел бы ее. А если бы у них были дети… Роберт недостаточно любил ее, возможно, он вообще не способен любить кого бы то ни было. Может быть, это почувствовала и Стефани? В любом случае, Эйлин знала теперь, что и сама недостаточно любила Роберта. Жить с ним все равно, что носить удобную, привычную старую одежду: ни взлетов, ни падений, все буднично и размеренно. Да, конечно, миллионы людей живут именно так, но ей такая жизнь не нужна. Теперь, после встречи с Полем, не нужна.
Он хотел поцеловать ее еще раз, но Эйлин, собрав все свои силы, мягко высвободилась из его объятий и слегка дрогнувшим голосом сказала:
— Я пойду соберу кое-какие вещи и напишу Фрэнку записку, что уезжаю.
— Иди, а я позвоню в аэропорт и закажу билеты. — К Полю вернулись привычные решительность и властность.
Эйлин молча кивнула. Она справится. Обязательно. Пусть она поняла, что любит Поля, — надо лишь не показать этого ему, и все будет в порядке. В общем, ничего не изменилось.
Она сама обрекла себя на то, чтобы провести с ним несколько дней. И, как бы все ни обернулось, она никогда не пожалеет о своем решении отправиться с Полем. Ей хотелось увидеть место, где он родился, поглубже заглянуть в душу этого непростого человека. Каков он с родными и друзьями? Привозил ли он других женщин в дом матери?
Ее мягкие губы дрогнули, уголки рта опустились, но уже в следующий момент Эйлин гордо вскинула голову. Даже если ничего не произойдет, даже если ничего не получится, она сделает так, чтобы Поль запомнил ее особенной, не похожей на других его женщин.
Пусть дружба с ним — лишь минимум, который ее устроил бы, но именно дружба выделит ее из толпы!
9
Лайнер компании «Эйр Франс» благополучно доставил Эйлин и Поля в Париж. Они пересели на самолет местной авиалинии и через два часа сходили по трапу в аэропорту Монпелье. Их встречал муж сестры Поля, которому Поль позвонил из Парижа.
Шарль Амеро оказался невысоким крепышом с мягкими, нежными глазами, улыбающимся ртом и непослушными курчавыми волосами. Эйлин он понравился с первого взгляда.
Мужчины, едва поздоровавшись, сразу же заговорили о чем-то по-французски. Впрочем, Поль тут же повернулся к Эйлин и сказал:
— Извини, но Шарль плохо знает английский, а мне нужно точно знать, что случилось с матерью.
— Как она? — негромко спросила Эйлин.
— Говорят, нужна операция. Идем к машине. Она ждет.
Эйлин не знала, что ожидала увидеть, выйдя из вполне современного здания аэропорта, но от красоты пейзажей, проносившихся за окном «пежо», который уверенно вел Шарль, у нее перехватило дыхание.
Поль, сидевший рядом с ней, негромко спросил:
— Тебе нравится моя родина?
Эйлин обернулась к нему, счастливая и восхищенная.
— Здесь чудесно, Поль! И как только ты можешь каждый год проводить вне Франции по несколько месяцев?
Он улыбнулся.
— Канада тоже красива, как, впрочем, и все другие страны, где мне довелось побывать. Но зато моя сестра Сесиль чувствует себя хорошо только на родине. Она француженка с головы до пят. Верно, Шарль?
Шарль энергично закивал, явно польщенный словами зятя.
Поль повернулся к Эйлин и с доброй насмешкой сказал:
— Шарль — человек старой закалки. Ему нравится женщина, если она босиком и беременная.
Быть босоногой и беременной не так уж плохо, если ты женщина такого мужчины, как Поль, подумала Эйлин.
— Уверена, что Шарль так не считает, — с ноткой притворного негодования заявила она. — Сколько у него детей?
Поль улыбнулся.
— Держись крепче, Эйлин. У меня семь племянников.
— Семь? — недоверчиво переспросила она.
— Ну да. — Поль переменил позу, и на мгновение его бедро прижалось к бедру Эйлин. Теплая волна возбуждения тут же прокатилась по ее телу. — Французы очень энергичны в этом отношении. Ты этого не знала?
Эйлин решила, что дорожка, на которую свернул разговор, слишком скользкая.
— А Сесиль не против такой большой семьи? — порозовев от смущения, поинтересовалась она.
На этот раз Поль ограничился тем, что насмешливо поднял бровь.
— Конечно.
— Ну тогда все идеально, не так ли? — Эйлин отвернулась к окну.
Никаких размышлений, никаких раздумий! — мысленно одернула она себя. Держи себя в руках. Стоит дать волю сердцу, позволить ему управлять собой, и я стану одной из женщин Поля, а это закончится плохо. Но все будет в порядке, если не терять рассудка.
Через несколько минут они проехали мимо поблескивающего под бирюзовым небом кристально чистого, словно застывшего озера, и «пежо» свернул с шоссе на узкую дорогу.
— Мы с Шарлем поедем сейчас в больницу, — сказал Поль, — а тебе нужно отдохнуть и освежиться. О тебе позаботятся.
Машина покатила по тенистому спуску, по обе стороны от которого росли могучие деревья. Вдали Эйлин увидела какие-то величественные строения.
— Это твой дом? — спросила она. Поль кивнул.
— Мое имение. Я купил его десять лет назад.
Деревья словно расступились, и перед глазами Эйлин предстал огромный дом. Он был сложен из какого-то камня цвета меда и украшен балкончиками, увитыми пурпурными, белыми и алыми бугенвиллеями. Большие окна сияли на солнце, а перед домом высился чудесный фонтан с мраморной фигурой в центре.
— Красиво, да?
Поль улыбался, голос его звучал по обыкновению слегка насмешливо, но тепло, и Эйлин, с трудом отведя взгляд от этого прекрасного старинного здания, выдохнула:
— Очень!
— Когда примешь ванну и поешь, обязательно прогуляйся по саду за домом, — посоветовал Поль. В этот момент парадная дверь отворилась и на пороге показалась невысокая девушка, судя по одежде, служанка. — Если хочешь, Доминик составит тебе компанию. — Поль говорил немного рассеянно, думая, вероятно, о матери, но и сейчас не позволял себе выказывать нетерпения.
— Я, пожалуй, осмотрю все сама, спасибо, — быстро ответила Эйлин. — А ты поезжай, Поль. Со мной все будет хорошо. Жду тебя здесь.
Поль все же задержался, чтобы представить ее своей домоправительнице Женевьеве, вышедшей из дома вслед за Доминик. Потом он проводил Эйлин в отведенные ей комнаты на втором этаже.
— С тобой ничего не случится до моего возвращения? — Он коснулся ее щеки. — Я попросил Женевьеву дать тебе что-нибудь поесть, когда ты примешь ванну и переоденешься.
Не совсем подходящее время, чтобы размышлять о том, как он невероятно сексуален, но Эйлин, ненавидя себя за это, все же подумала, что здесь, во Франции, Поль представляется ей в десять раз более чужим и в сто раз опаснее.
— Спасибо. Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я люблю все новое. И вообще, я приехала, чтобы помогать тебе, а не мешать. В этом ведь смысл дружбы, да? — принужденно добавила Эйлин.
Густые черные ресницы опустились, скрыв выражение глаз Поля. Он помолчал, затем кивнул.
— Именно в этом. Именно в этом.
Он наклонился и поцеловал Эйлин в щеку. Порыв захлестнувшего ее сексуального желания был столь сильным, что Эйлин пришла в себя лишь через минуту после того, как за Полем закрылась дверь.
Эйлин сбросила туфли и вышла на балкон. Ступая босыми ногами по согретым солнцем плиткам, она подошла к витым металлическим перилам и вдохнула пьянящий аромат южных деревьев, кустарников и цветов. Залюбовавшись чудесным видом, изумлявшим пышностью и разнообразием красок, Эйлин чуть не забыла о времени.
Она вздохнула и вернулась в комнату. Точнее в самый настоящий дворец со всеми соответствующими атрибутами, подумала Эйлин. Она не видела всего дома, но не сомневалась, что эпитеты «роскошный», «грандиозный» и «потрясающий» не являются преувеличением.
Стоп! А что ты здесь делаешь? Ты, Эйлин Стейвор из Шавиниган-Фолс? Это же не твой мир. Это мир миллионеров.
Она застыла, прижав к груди кулаки и чувствуя, что ее охватывает паника. «Райский уголок», который Поль приобрел в Канаде, конечно, великолепен, но это имение… этот дом просто потрясали воображение. Эйлин только теперь поняла, насколько Поль богат и могуществен.
Справиться с паникой ей удалось через минуту-другую. Поль остается Полем. Он был им до того, как она увидела этот дворец, он и сейчас тот же. Просто он богаче, чем ей казалось. Эйлин глубоко вздохнула. Но деньги не испортили его душу — Поль устроил в своем доме для детей Фрэнка грандиозный праздник, Поль оставил у себя домашних любимцев старой леди, Поль, узнав о болезни матери, бросил все и помчался к ней через океан…
Слезы, давно подбиравшиеся к глазам, хлынули наконец, и она дала им волю. Вдоволь наплакавшись, Эйлин вытерла глаза. Она любит Поля. С этим ничего не поделаешь, хотя каждый проведенный с ним час только сильнее подчеркивает, насколько безнадежно ее чувство. Поль не из разряда обычных людей, и ей больше не стоит думать о его богатстве. Даже будь он последним бедняком, он оставался бы властным, притягательным. Поль Дасте это… да, Поль Дасте. Единственный и уникальный. Этим все сказано. А она взяла да и влюбилась в него.
Проведя пять минут под тугими струями воды, Эйлин почувствовала себя лучше. Она посвежела и успокоилась.
Доминик принесла поднос, и Эйлин, увидев ростбиф, зеленый салат, аппетитные булочки, фрукты, почувствовала, что проголодалась.
— Спасибо, но я никогда этого не съем, — по-французски сказала Эйлин.
Девушка улыбнулась.
— Да, мадемуазель. Мадам Женевьева всегда ориентируется на хороший аппетит мсье Дасте.
— Ну, чтобы ее не обидеть, я постараюсь съесть побольше.
Надев зеленую шелковую блузку без рукавов и белые просторные брюки, Эйлин поела, выпила бокал красного вина и решила спуститься вниз.
У лестницы она встретила Доминик и по выражению лица служанки поняла, что совершила непростительную оплошность, захватив с собой поднос. Эйлин с улыбкой передала его девушке, и, сказав, что собирается прогуляться по саду, поспешно удалилась. Первый промах, и не приходится сомневаться, что за ним последуют другие. Ясно, что она просто не знает, как нужно себя вести в хорошем доме! В отличие, конечно, от других женщин Поля.
Побродив по саду, Эйлин села на деревянную скамейку и не успела погрузиться в раздумья о своих отношениях с Полем, как ее окликнули. Обернувшись, она увидела Поля.
— Как твоя мать? — обеспокоенно спросила Эйлин.
— Лучше, чем я ожидал.
Он в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и, прежде чем Эйлин успела опомниться, подхватил под мышки, поднял и крепко прижал к себе, обнимая за талию. Эйлин уткнулась лицом в его тяжело вздымавшуюся грудь.
— Ты пахнешь летом, в тебе все его ароматы, — прошептал Поль. — Такие свежие, такие приятные…
Что она могла ответить на это? И можно ли считать это объятие дружеским? Минуту-другую Эйлин стояла неподвижно, наслаждаясь ощущением покоя и защищенности, потом немного отстранилась и подняла голову.
— Что говорят врачи? С ней все будет в порядке, Поль?
— Да, я уверен, что все будет в порядке, но ей необходима операция. Сегодня вечером из Германии прилетит специалист и завтра проведет операцию.
— Как ты его заполучил?
— Он мой друг и отличный хирург. Мама знает его и доверяет ему, а это важно, потому что она должна быть спокойной и уверенной в благополучном исходе.
Эйлин кивнула. Поль казался ей сейчас невозможно красивым, а исходивший от него восхитительный запах заставлял ее напрягать последние силы, чтобы не…
~ Мама хочет познакомиться с тобой. — Поль все еще держал ее в объятиях и, похоже, не собирался отпускать, несмотря на ее попытки освободиться.
— Познакомиться со мной? Так ты рассказал ей обо мне?
— Да, Эйлин, я рассказал ей о тебе. — Он прищурился, и его глаза превратились в узкие щелочки. — Я сказал, что ты сестра Фрэнка и что мы друзья. Это ведь так, да?
— Конечно. — Сердце Эйлин сжалось от пронзительной боли, но она тут же твердо сказала себе: дружба — единственный твой шанс быть вместе с Полем, и ты это знаешь.
— Нет, наверное, она догадывается, что мне трудно быть просто другом, — мягко продолжил Поль и заглянул Эйлин в глаза.
В следующий миг он прильнул к ее губам, и поцелуй оказался таким горячим, таким неистовым, что пламя страсти охватило Эйлин с головы до пят. Она почти сразу же уступила напору Поля. Голос рассудка корил ее за слабость, но упреки таяли, как снег под солнцем, под натиском ласкающих ее рук, жадного рта и ее собственного желания. Она любила Поля. Сильно любила.
Отдавшись упоительным ощущениям, Эйлин не заметила, как оказалась лежащей в густой траве. Опомнилась она, только когда ощутила каждый напряженный мускул Поля, ощутила так, как если бы на них не было одежды. Эйлин чувствовала, что он хочет ее.
Его тело ясно говорило — нет, кричало! — об этом.
Это открытие заставило радостно звенеть каждый ее нерв, каждую клеточку. Поль приподнял ее бедра, чтобы Эйлин почувствовала всю силу его желания, и вновь приник к ее губам в неистовом, страстном поцелуе.
Эйлин ответила с горячностью и несдержанностью, которые ужаснули бы ее, будь она в состоянии о чем-то думать, но прошло, наверное, несколько минут, прежде чем она поняла, что Поля что-то сдерживает. Он не пытался довести их порыв до естественного завершения и даже как будто старался отстраниться. Осознав это, Эйлин заглянула ему в глаза, и он сразу же отпустил ее.
— В чем дело? — едва слышно спросила она, едва шевеля истерзанными губами.
— Ни в чем. Просто я сам себе не доверяю, когда речь идет о тебе, милая, — пробормотал он. — Если я сейчас не остановлюсь, потом будет поздно. Ты меня понимаешь?
— Но… я думала… — Эйлин только теперь начала осознавать, что преподнесла ему себя на блюдечке, а он — он! — остановил ее у последней черты.
— Что я воспользуюсь первой же возможностью? — спросил Поль уже не столь мягко. — Ты приехала сюда со мной, потому что тобой двигало сочувствие, да?
У Эйлин хватило сил только на кивок: близость Поля, тяжесть его тела сводили ее с ума.
— И именно сочувствие подтолкнуло тебя к тому, чтобы снять оборону и утешить меня? — негромко продолжал Поль. — Это хорошо, мне это нравится, но, Эйлин, когда мы по-настоящему займемся любовью, причиной будет не сочувствие, а совсем другое. Ты хочешь меня так же сильно, как и я хочу тебя. Это желание — единственное, чем заняты твое сердце и твои мысли. А не жалость и не стремление утешить.
Он сумасшедший? — изумилась Эйлин. Неужели он не видит, как сильно я его хочу? И не из жалости или чего-то иного. Нет, меня обуревает самое что ни на есть примитивное желание, становящееся еще более могучим из-за того, что я люблю его.
Эйлин уже открыла рот, чтобы сказать, что он ошибается, но тут же закрыла. Сумасшедший здесь не Поль, а ты сама, холодно заявил ей рассудок. Ты прекрасно знаешь, что он проглотит тебя и выплюнет, а потом пойдет своей дорогой. Так зачем же играть с огнем?
— Пойдем. — Поль легко и даже грациозно поднялся с земли и протянул Эйлин руку. — Выпьем по коктейлю, до ужина еще есть время.
Эйлин ухватилась за предложенную ей руку и неловко поднялась на ноги. Поль уже говорил, что не верит в любовь, не верит в вечность чувств. Мужчина, которому под сорок, это не «зеленый» юнец, не имеющий собственного мнения. Но что сделало его недоверчивым? Ведь наверняка что-то должно быть? Человек не может проснуться однажды утром и ни с того ни с сего решить быть циничным. И после случая с Робертом не пошла ли она сама бы по этому пути, если бы не встретила Поля до того, как успела очерстветь и ожесточиться? Что ж, теперь ответ на этот вопрос уже не узнать. Ведь она встретила Поля.
Краснея, Эйлин привела в порядок одежду. Поль же казался как всегда спокойным, уверенным в себе, не потерявшим ни капли достоинства и всесокрушающей мужской притягательности. Он заставил ее взять его под руку, и они неспешно направились к дому. Поль непринужденно рассказывал ей про сад, которым они шли, Эйлин, изображая заинтересованность, кивала, но думала уныло: как можно говорить обо всем, кроме того, что только что случилось между нами? Она не могла ответить на этот вопрос. Может быть, все дело в том, что любовь для Поля — это только секс, нечто вроде голода, требующего удовлетворения. Когда голоден, ты ешь, когда тебя мучает жажда, пьешь, когда тебе требуется сексуальная разрядка, спишь с женщиной. Вот и вся жизненная философия Поля.
Они вошли в дом, пересекли холл, и Поль распахнул дверь, объяснив, что она ведет в принадлежащее ему крыло.
— Можешь считать, что тебе оказана великая честь, — без тени улыбки добавил он. — В эту святая святых входят только по моему приглашению. А я очень разборчив в приглашениях, так как ценю уединенность.
В это Эйлин охотно верила. Она уже знала, что Поль Дасте редко открывает себя кому-либо и даже в этих случаях показывает лишь частичку, ревниво следя, чтобы никто не увидел большего.
Проведя Эйлин несколькими коридорами, отделанными мореным дубом, Поль открыл, наконец, какую-то дверь и пропустил гостью вперед.
— О, Поль!.. — восхищенно выдохнула Эйлин.
Она оглянулась и увидела по его глазам, что он ждал именно такой реакции. Помещение оказалось чудесным закрытым бассейном, у дальней стены которого стояли пальмы в кадках, несколько шезлонгов, столик и стулья. Сама стена была стеклянной, а за ней начинался сад.
— Мой гимнастический зал. — Поль открыл еще одну дверь, за которой обнаружился отлично оборудованный спортивный зал.
— Предпочитаю плавать и заниматься спортом нагишом, — пояснил Поль, совершенно не обращая внимания на то, как его слова подействовали на Эйлин, — а показываться в таком виде на открытой площадке не всегда… удобно.
Эйлин постаралась отвлечься от ярких картин, нарисованных ее ожившим воображением, и сдержанно похвалила:
— Очень мило. И очень удобно.
— Вот именно.
Уж не смеется ли он над ней? Эйлин исподтишка бросила взгляд на смуглое лицо Поля, но оно оставалось бесстрастным. Хотя это ничего не значило. Поль Дасте не из тех, кто легко выдает свои чувства, с раздражением подумала она.
— А теперь прошу в спальню, — тоном экскурсовода пригласил Поль.
Они вышли в коридор. Эйлин, шедшая впереди, ощущала на себе взгляд Поля и в результате едва не споткнулась на пороге спальни. Интерьер этой комнаты произвел на Эйлин сильнейшее впечатление. Одна стена была целиком зеркальной, как и потолок, и в них отражалась огромная круглая кровать, занимавшая чуть ли не треть всей площади. По сравнению с ней все остальное — телевизор, комод, софа, кофейный столик и бар — терялось в пространстве.
Со спальней соседствовала ванная. Эйлин заглянула в дверь — и замерла. Рассеянный, приглушенный свет, тускло поблескивающий черный мрамор и неизбежная зеркальная стена над черной мраморной ванной пробудили в ней вполне конкретные эротические фантазии.
Эйлин молчала, ничего связного у нее все равно бы не получилось. Она никак не могла оправиться от шока, вызванного видом невероятной кровати, сделанной, должно быть, по специальному заказу Поля и представленной ей с бесстыдностью сластолюбца, а тут еще эта ванная…
В горле Эйлин пересохло, стало тяжело дышать. Поль закрыл дверь ванной, и Эйлин снова встретила его пронзительный взгляд.
— Так тебе не понравились эти комнаты?
Не понравились? О нет… Они красивы, великолепны, но от них исходит предупреждение об опасности, столь же явное, как красный сигнал светофора.
— Конечно, понравились. Они очень необычные, мне не доводилось видеть ничего подобного. Вообще весь дом просто потрясающий. — У Эйлин хватило сил вежливо улыбнуться и даже придать голосу естественную нотку восхищения.
Поль по-прежнему смотрел на нее в упор.
— Тебе нельзя играть в покер. — Он улыбнулся, но улыбка лишь тронула его губы и не коснулась глаз. — Пойдем на верхний этаж, — непринужденно предложил Поль. Неожиданно он легко коснулся губами лба Эйлин и прошептал: — Обещаю, там намного безопаснее.
— Безопаснее? — От его близости с ней творилось что-то невообразимое, и Эйлин попыталась скрыть возбуждение за притворной маской недоумения. — Не понимаю, о чем ты…
— Да уж конечно. — Поль хищно улыбнулся.
— Поль, говорю тебе…
Эйлин не смогла закончить, потому что его ладонь коснулась ее щеки и медленно легла на шею. Поль лишь дотронулся, но Эйлин показалось, что на ее кожу капнули кипящим маслом.
Шарль Амеро оказался невысоким крепышом с мягкими, нежными глазами, улыбающимся ртом и непослушными курчавыми волосами. Эйлин он понравился с первого взгляда.
Мужчины, едва поздоровавшись, сразу же заговорили о чем-то по-французски. Впрочем, Поль тут же повернулся к Эйлин и сказал:
— Извини, но Шарль плохо знает английский, а мне нужно точно знать, что случилось с матерью.
— Как она? — негромко спросила Эйлин.
— Говорят, нужна операция. Идем к машине. Она ждет.
Эйлин не знала, что ожидала увидеть, выйдя из вполне современного здания аэропорта, но от красоты пейзажей, проносившихся за окном «пежо», который уверенно вел Шарль, у нее перехватило дыхание.
Поль, сидевший рядом с ней, негромко спросил:
— Тебе нравится моя родина?
Эйлин обернулась к нему, счастливая и восхищенная.
— Здесь чудесно, Поль! И как только ты можешь каждый год проводить вне Франции по несколько месяцев?
Он улыбнулся.
— Канада тоже красива, как, впрочем, и все другие страны, где мне довелось побывать. Но зато моя сестра Сесиль чувствует себя хорошо только на родине. Она француженка с головы до пят. Верно, Шарль?
Шарль энергично закивал, явно польщенный словами зятя.
Поль повернулся к Эйлин и с доброй насмешкой сказал:
— Шарль — человек старой закалки. Ему нравится женщина, если она босиком и беременная.
Быть босоногой и беременной не так уж плохо, если ты женщина такого мужчины, как Поль, подумала Эйлин.
— Уверена, что Шарль так не считает, — с ноткой притворного негодования заявила она. — Сколько у него детей?
Поль улыбнулся.
— Держись крепче, Эйлин. У меня семь племянников.
— Семь? — недоверчиво переспросила она.
— Ну да. — Поль переменил позу, и на мгновение его бедро прижалось к бедру Эйлин. Теплая волна возбуждения тут же прокатилась по ее телу. — Французы очень энергичны в этом отношении. Ты этого не знала?
Эйлин решила, что дорожка, на которую свернул разговор, слишком скользкая.
— А Сесиль не против такой большой семьи? — порозовев от смущения, поинтересовалась она.
На этот раз Поль ограничился тем, что насмешливо поднял бровь.
— Конечно.
— Ну тогда все идеально, не так ли? — Эйлин отвернулась к окну.
Никаких размышлений, никаких раздумий! — мысленно одернула она себя. Держи себя в руках. Стоит дать волю сердцу, позволить ему управлять собой, и я стану одной из женщин Поля, а это закончится плохо. Но все будет в порядке, если не терять рассудка.
Через несколько минут они проехали мимо поблескивающего под бирюзовым небом кристально чистого, словно застывшего озера, и «пежо» свернул с шоссе на узкую дорогу.
— Мы с Шарлем поедем сейчас в больницу, — сказал Поль, — а тебе нужно отдохнуть и освежиться. О тебе позаботятся.
Машина покатила по тенистому спуску, по обе стороны от которого росли могучие деревья. Вдали Эйлин увидела какие-то величественные строения.
— Это твой дом? — спросила она. Поль кивнул.
— Мое имение. Я купил его десять лет назад.
Деревья словно расступились, и перед глазами Эйлин предстал огромный дом. Он был сложен из какого-то камня цвета меда и украшен балкончиками, увитыми пурпурными, белыми и алыми бугенвиллеями. Большие окна сияли на солнце, а перед домом высился чудесный фонтан с мраморной фигурой в центре.
— Красиво, да?
Поль улыбался, голос его звучал по обыкновению слегка насмешливо, но тепло, и Эйлин, с трудом отведя взгляд от этого прекрасного старинного здания, выдохнула:
— Очень!
— Когда примешь ванну и поешь, обязательно прогуляйся по саду за домом, — посоветовал Поль. В этот момент парадная дверь отворилась и на пороге показалась невысокая девушка, судя по одежде, служанка. — Если хочешь, Доминик составит тебе компанию. — Поль говорил немного рассеянно, думая, вероятно, о матери, но и сейчас не позволял себе выказывать нетерпения.
— Я, пожалуй, осмотрю все сама, спасибо, — быстро ответила Эйлин. — А ты поезжай, Поль. Со мной все будет хорошо. Жду тебя здесь.
Поль все же задержался, чтобы представить ее своей домоправительнице Женевьеве, вышедшей из дома вслед за Доминик. Потом он проводил Эйлин в отведенные ей комнаты на втором этаже.
— С тобой ничего не случится до моего возвращения? — Он коснулся ее щеки. — Я попросил Женевьеву дать тебе что-нибудь поесть, когда ты примешь ванну и переоденешься.
Не совсем подходящее время, чтобы размышлять о том, как он невероятно сексуален, но Эйлин, ненавидя себя за это, все же подумала, что здесь, во Франции, Поль представляется ей в десять раз более чужим и в сто раз опаснее.
— Спасибо. Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я люблю все новое. И вообще, я приехала, чтобы помогать тебе, а не мешать. В этом ведь смысл дружбы, да? — принужденно добавила Эйлин.
Густые черные ресницы опустились, скрыв выражение глаз Поля. Он помолчал, затем кивнул.
— Именно в этом. Именно в этом.
Он наклонился и поцеловал Эйлин в щеку. Порыв захлестнувшего ее сексуального желания был столь сильным, что Эйлин пришла в себя лишь через минуту после того, как за Полем закрылась дверь.
Эйлин сбросила туфли и вышла на балкон. Ступая босыми ногами по согретым солнцем плиткам, она подошла к витым металлическим перилам и вдохнула пьянящий аромат южных деревьев, кустарников и цветов. Залюбовавшись чудесным видом, изумлявшим пышностью и разнообразием красок, Эйлин чуть не забыла о времени.
Она вздохнула и вернулась в комнату. Точнее в самый настоящий дворец со всеми соответствующими атрибутами, подумала Эйлин. Она не видела всего дома, но не сомневалась, что эпитеты «роскошный», «грандиозный» и «потрясающий» не являются преувеличением.
Стоп! А что ты здесь делаешь? Ты, Эйлин Стейвор из Шавиниган-Фолс? Это же не твой мир. Это мир миллионеров.
Она застыла, прижав к груди кулаки и чувствуя, что ее охватывает паника. «Райский уголок», который Поль приобрел в Канаде, конечно, великолепен, но это имение… этот дом просто потрясали воображение. Эйлин только теперь поняла, насколько Поль богат и могуществен.
Справиться с паникой ей удалось через минуту-другую. Поль остается Полем. Он был им до того, как она увидела этот дворец, он и сейчас тот же. Просто он богаче, чем ей казалось. Эйлин глубоко вздохнула. Но деньги не испортили его душу — Поль устроил в своем доме для детей Фрэнка грандиозный праздник, Поль оставил у себя домашних любимцев старой леди, Поль, узнав о болезни матери, бросил все и помчался к ней через океан…
Слезы, давно подбиравшиеся к глазам, хлынули наконец, и она дала им волю. Вдоволь наплакавшись, Эйлин вытерла глаза. Она любит Поля. С этим ничего не поделаешь, хотя каждый проведенный с ним час только сильнее подчеркивает, насколько безнадежно ее чувство. Поль не из разряда обычных людей, и ей больше не стоит думать о его богатстве. Даже будь он последним бедняком, он оставался бы властным, притягательным. Поль Дасте это… да, Поль Дасте. Единственный и уникальный. Этим все сказано. А она взяла да и влюбилась в него.
Проведя пять минут под тугими струями воды, Эйлин почувствовала себя лучше. Она посвежела и успокоилась.
Доминик принесла поднос, и Эйлин, увидев ростбиф, зеленый салат, аппетитные булочки, фрукты, почувствовала, что проголодалась.
— Спасибо, но я никогда этого не съем, — по-французски сказала Эйлин.
Девушка улыбнулась.
— Да, мадемуазель. Мадам Женевьева всегда ориентируется на хороший аппетит мсье Дасте.
— Ну, чтобы ее не обидеть, я постараюсь съесть побольше.
Надев зеленую шелковую блузку без рукавов и белые просторные брюки, Эйлин поела, выпила бокал красного вина и решила спуститься вниз.
У лестницы она встретила Доминик и по выражению лица служанки поняла, что совершила непростительную оплошность, захватив с собой поднос. Эйлин с улыбкой передала его девушке, и, сказав, что собирается прогуляться по саду, поспешно удалилась. Первый промах, и не приходится сомневаться, что за ним последуют другие. Ясно, что она просто не знает, как нужно себя вести в хорошем доме! В отличие, конечно, от других женщин Поля.
Побродив по саду, Эйлин села на деревянную скамейку и не успела погрузиться в раздумья о своих отношениях с Полем, как ее окликнули. Обернувшись, она увидела Поля.
— Как твоя мать? — обеспокоенно спросила Эйлин.
— Лучше, чем я ожидал.
Он в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и, прежде чем Эйлин успела опомниться, подхватил под мышки, поднял и крепко прижал к себе, обнимая за талию. Эйлин уткнулась лицом в его тяжело вздымавшуюся грудь.
— Ты пахнешь летом, в тебе все его ароматы, — прошептал Поль. — Такие свежие, такие приятные…
Что она могла ответить на это? И можно ли считать это объятие дружеским? Минуту-другую Эйлин стояла неподвижно, наслаждаясь ощущением покоя и защищенности, потом немного отстранилась и подняла голову.
— Что говорят врачи? С ней все будет в порядке, Поль?
— Да, я уверен, что все будет в порядке, но ей необходима операция. Сегодня вечером из Германии прилетит специалист и завтра проведет операцию.
— Как ты его заполучил?
— Он мой друг и отличный хирург. Мама знает его и доверяет ему, а это важно, потому что она должна быть спокойной и уверенной в благополучном исходе.
Эйлин кивнула. Поль казался ей сейчас невозможно красивым, а исходивший от него восхитительный запах заставлял ее напрягать последние силы, чтобы не…
~ Мама хочет познакомиться с тобой. — Поль все еще держал ее в объятиях и, похоже, не собирался отпускать, несмотря на ее попытки освободиться.
— Познакомиться со мной? Так ты рассказал ей обо мне?
— Да, Эйлин, я рассказал ей о тебе. — Он прищурился, и его глаза превратились в узкие щелочки. — Я сказал, что ты сестра Фрэнка и что мы друзья. Это ведь так, да?
— Конечно. — Сердце Эйлин сжалось от пронзительной боли, но она тут же твердо сказала себе: дружба — единственный твой шанс быть вместе с Полем, и ты это знаешь.
— Нет, наверное, она догадывается, что мне трудно быть просто другом, — мягко продолжил Поль и заглянул Эйлин в глаза.
В следующий миг он прильнул к ее губам, и поцелуй оказался таким горячим, таким неистовым, что пламя страсти охватило Эйлин с головы до пят. Она почти сразу же уступила напору Поля. Голос рассудка корил ее за слабость, но упреки таяли, как снег под солнцем, под натиском ласкающих ее рук, жадного рта и ее собственного желания. Она любила Поля. Сильно любила.
Отдавшись упоительным ощущениям, Эйлин не заметила, как оказалась лежащей в густой траве. Опомнилась она, только когда ощутила каждый напряженный мускул Поля, ощутила так, как если бы на них не было одежды. Эйлин чувствовала, что он хочет ее.
Его тело ясно говорило — нет, кричало! — об этом.
Это открытие заставило радостно звенеть каждый ее нерв, каждую клеточку. Поль приподнял ее бедра, чтобы Эйлин почувствовала всю силу его желания, и вновь приник к ее губам в неистовом, страстном поцелуе.
Эйлин ответила с горячностью и несдержанностью, которые ужаснули бы ее, будь она в состоянии о чем-то думать, но прошло, наверное, несколько минут, прежде чем она поняла, что Поля что-то сдерживает. Он не пытался довести их порыв до естественного завершения и даже как будто старался отстраниться. Осознав это, Эйлин заглянула ему в глаза, и он сразу же отпустил ее.
— В чем дело? — едва слышно спросила она, едва шевеля истерзанными губами.
— Ни в чем. Просто я сам себе не доверяю, когда речь идет о тебе, милая, — пробормотал он. — Если я сейчас не остановлюсь, потом будет поздно. Ты меня понимаешь?
— Но… я думала… — Эйлин только теперь начала осознавать, что преподнесла ему себя на блюдечке, а он — он! — остановил ее у последней черты.
— Что я воспользуюсь первой же возможностью? — спросил Поль уже не столь мягко. — Ты приехала сюда со мной, потому что тобой двигало сочувствие, да?
У Эйлин хватило сил только на кивок: близость Поля, тяжесть его тела сводили ее с ума.
— И именно сочувствие подтолкнуло тебя к тому, чтобы снять оборону и утешить меня? — негромко продолжал Поль. — Это хорошо, мне это нравится, но, Эйлин, когда мы по-настоящему займемся любовью, причиной будет не сочувствие, а совсем другое. Ты хочешь меня так же сильно, как и я хочу тебя. Это желание — единственное, чем заняты твое сердце и твои мысли. А не жалость и не стремление утешить.
Он сумасшедший? — изумилась Эйлин. Неужели он не видит, как сильно я его хочу? И не из жалости или чего-то иного. Нет, меня обуревает самое что ни на есть примитивное желание, становящееся еще более могучим из-за того, что я люблю его.
Эйлин уже открыла рот, чтобы сказать, что он ошибается, но тут же закрыла. Сумасшедший здесь не Поль, а ты сама, холодно заявил ей рассудок. Ты прекрасно знаешь, что он проглотит тебя и выплюнет, а потом пойдет своей дорогой. Так зачем же играть с огнем?
— Пойдем. — Поль легко и даже грациозно поднялся с земли и протянул Эйлин руку. — Выпьем по коктейлю, до ужина еще есть время.
Эйлин ухватилась за предложенную ей руку и неловко поднялась на ноги. Поль уже говорил, что не верит в любовь, не верит в вечность чувств. Мужчина, которому под сорок, это не «зеленый» юнец, не имеющий собственного мнения. Но что сделало его недоверчивым? Ведь наверняка что-то должно быть? Человек не может проснуться однажды утром и ни с того ни с сего решить быть циничным. И после случая с Робертом не пошла ли она сама бы по этому пути, если бы не встретила Поля до того, как успела очерстветь и ожесточиться? Что ж, теперь ответ на этот вопрос уже не узнать. Ведь она встретила Поля.
Краснея, Эйлин привела в порядок одежду. Поль же казался как всегда спокойным, уверенным в себе, не потерявшим ни капли достоинства и всесокрушающей мужской притягательности. Он заставил ее взять его под руку, и они неспешно направились к дому. Поль непринужденно рассказывал ей про сад, которым они шли, Эйлин, изображая заинтересованность, кивала, но думала уныло: как можно говорить обо всем, кроме того, что только что случилось между нами? Она не могла ответить на этот вопрос. Может быть, все дело в том, что любовь для Поля — это только секс, нечто вроде голода, требующего удовлетворения. Когда голоден, ты ешь, когда тебя мучает жажда, пьешь, когда тебе требуется сексуальная разрядка, спишь с женщиной. Вот и вся жизненная философия Поля.
Они вошли в дом, пересекли холл, и Поль распахнул дверь, объяснив, что она ведет в принадлежащее ему крыло.
— Можешь считать, что тебе оказана великая честь, — без тени улыбки добавил он. — В эту святая святых входят только по моему приглашению. А я очень разборчив в приглашениях, так как ценю уединенность.
В это Эйлин охотно верила. Она уже знала, что Поль Дасте редко открывает себя кому-либо и даже в этих случаях показывает лишь частичку, ревниво следя, чтобы никто не увидел большего.
Проведя Эйлин несколькими коридорами, отделанными мореным дубом, Поль открыл, наконец, какую-то дверь и пропустил гостью вперед.
— О, Поль!.. — восхищенно выдохнула Эйлин.
Она оглянулась и увидела по его глазам, что он ждал именно такой реакции. Помещение оказалось чудесным закрытым бассейном, у дальней стены которого стояли пальмы в кадках, несколько шезлонгов, столик и стулья. Сама стена была стеклянной, а за ней начинался сад.
— Мой гимнастический зал. — Поль открыл еще одну дверь, за которой обнаружился отлично оборудованный спортивный зал.
— Предпочитаю плавать и заниматься спортом нагишом, — пояснил Поль, совершенно не обращая внимания на то, как его слова подействовали на Эйлин, — а показываться в таком виде на открытой площадке не всегда… удобно.
Эйлин постаралась отвлечься от ярких картин, нарисованных ее ожившим воображением, и сдержанно похвалила:
— Очень мило. И очень удобно.
— Вот именно.
Уж не смеется ли он над ней? Эйлин исподтишка бросила взгляд на смуглое лицо Поля, но оно оставалось бесстрастным. Хотя это ничего не значило. Поль Дасте не из тех, кто легко выдает свои чувства, с раздражением подумала она.
— А теперь прошу в спальню, — тоном экскурсовода пригласил Поль.
Они вышли в коридор. Эйлин, шедшая впереди, ощущала на себе взгляд Поля и в результате едва не споткнулась на пороге спальни. Интерьер этой комнаты произвел на Эйлин сильнейшее впечатление. Одна стена была целиком зеркальной, как и потолок, и в них отражалась огромная круглая кровать, занимавшая чуть ли не треть всей площади. По сравнению с ней все остальное — телевизор, комод, софа, кофейный столик и бар — терялось в пространстве.
Со спальней соседствовала ванная. Эйлин заглянула в дверь — и замерла. Рассеянный, приглушенный свет, тускло поблескивающий черный мрамор и неизбежная зеркальная стена над черной мраморной ванной пробудили в ней вполне конкретные эротические фантазии.
Эйлин молчала, ничего связного у нее все равно бы не получилось. Она никак не могла оправиться от шока, вызванного видом невероятной кровати, сделанной, должно быть, по специальному заказу Поля и представленной ей с бесстыдностью сластолюбца, а тут еще эта ванная…
В горле Эйлин пересохло, стало тяжело дышать. Поль закрыл дверь ванной, и Эйлин снова встретила его пронзительный взгляд.
— Так тебе не понравились эти комнаты?
Не понравились? О нет… Они красивы, великолепны, но от них исходит предупреждение об опасности, столь же явное, как красный сигнал светофора.
— Конечно, понравились. Они очень необычные, мне не доводилось видеть ничего подобного. Вообще весь дом просто потрясающий. — У Эйлин хватило сил вежливо улыбнуться и даже придать голосу естественную нотку восхищения.
Поль по-прежнему смотрел на нее в упор.
— Тебе нельзя играть в покер. — Он улыбнулся, но улыбка лишь тронула его губы и не коснулась глаз. — Пойдем на верхний этаж, — непринужденно предложил Поль. Неожиданно он легко коснулся губами лба Эйлин и прошептал: — Обещаю, там намного безопаснее.
— Безопаснее? — От его близости с ней творилось что-то невообразимое, и Эйлин попыталась скрыть возбуждение за притворной маской недоумения. — Не понимаю, о чем ты…
— Да уж конечно. — Поль хищно улыбнулся.
— Поль, говорю тебе…
Эйлин не смогла закончить, потому что его ладонь коснулась ее щеки и медленно легла на шею. Поль лишь дотронулся, но Эйлин показалось, что на ее кожу капнули кипящим маслом.