Фрейова Людмила. Невидимые преступники

Фрейова Людмила
Невидимые преступники

   Людмила Фрейова
   Невидимые преступники
   ПРОЛОГ
   Как ты воспринимаешь окружающий мир? Как ориентируешься в пространстве, во времени? Как понимаешь самого себя? Как общаешься с другими существами? Как зарождаешься? Как перестаешь существовать?
   Мне ничего не известно о тебе, кроме того, что ты существуешь. Что ты жизнь, мыслящая, разумная жизнь. Если бы не те, кто исследовал эту планету еще до меня, я, наверное, даже не узнал бы о твоем существовании. Неживые существа у вас передвигаются быстрее живых. Могут ориентироваться в пространстве. Вероятно, обладают способностью воспринимать окружающую среду.
   Ты обо мне ничего не знаешь. Здесь царит не известная доселе никому из нас жизнь, отличающаяся особой активностью, которую наши научные экспедиции до сих пор нигде не встречали. Ты воспринимаешь окружающий тебя мир и меняешься. Обретаешь все большую гармонию, хотя и на короткое время. Довольно долго наблюдая здесь за вами, я обнаружил, что у некоторых существ такая перестройка едва заметна. Изучение же фактора, обусловливающего данное различие, к сожалению, не входит в мою программу. Мне надлежит выбрать существо наиболее гармоничное в своем развитии и с его помощью выявить объекты, максимально способствующие гармоничному развитию личности.
   Я все еще сомневаюсь, кого мне выбрать, не решил, но, вероятнее всего, выберу тебя. Сравнительно продолжительное время ты, полагаю, чувствуешь, как в тебе происходит интеллектуальное развитие, твой организм стремится достичь гармонического совершенства. Тем самым ты облегчаешь мою задачу. По правде говоря, я уже не имею возможности выбирать - мое время ограничено. Нельзя же тратить столько энергии на изучение одного представителя разумной жизни. И так на исследование данной планеты израсходовано колоссальное количество энергии. А ведь существуют и другие планеты, которых, кстати, не мало.
   Ты не воспринимаешь меня, существо, ты не воспринимаешь ничего, кроме объекта, находящегося непосредственно перед тобой. Но твои суждения выходят за пределы твоего организма, твоя потребность в гармоническом развитии личности велика, я легко могу подключить к ней свою. Мне немного страшно: ведь прежде мне не приходилось подключаться к представителям разума иного мира. Понимаешь, я даже чуточку сожалею, что ты ничего не будешь об этом знать.
   Я все еще вне тебя, не могу решиться. Утверждают, что все уже изучено, проверено, апробировано, исключены любые неожиданности, ничего не случится - ни с тобой, ни со мной. И все-таки у меня такое ощущение, будто я на грани гибели. Что, если мы несовместимы, вдруг я не сольюсь с тобой в единое целое? А может, твоя активная гармония подействует на меня разлагающе? Научусь ли я воспринимать этот мир посредством твоего восприятия? В противном случае я ничего не узнаю, и вся акция провалится. Однако я радуюсь, что я рядом с тобой, обволакиваю тебя, проникаю в тебя. Стоп, более я не должен колебаться, я принял решение: мы станем единым существом, правда, ненадолго, но все же, а потом, надеюсь, я сумею отделиться от тебя.
   Отойдя от картины Бронзино, Сандра не спеша направилась к выходу. Хрустальные капли дождя звонко постукивали по мостовой. Фьесоль слепил своей синевой.
   Сандру охватило ощущение новизны, которое усиливалось прозрачным дождем, сверкающей площадью, "Персеем" Челлини. Куда ни глянь - всюду тебя окружает сказка. А ведь она уже третий день приходит сюда. Знает на память все улицы. Сандра мысленно прослеживает весь свой путь до улицы Монтебелло, где расположен пансион (лучше всего идти по набережной до самой площади Всех святых, а затем - первая улица налево). "Я прекрасно все помню, хорошо ориентируюсь. Так что же со мной происходит?" В который раз Сандра задает себе этот вопрос. Вспоминая дорогу, она испытывает почти физическое чувство боли. У нее кружится голова. Может, от усталости? Ее взгляд останавливается на витрине с фруктами. Наверное, ей необходимы витамины. Рассеянно она отсчитывает монеты. У нее такое ощущение, будто она здесь очутилась впервые, ей кажется, что она все понимает и одновременно не понимает, ей все известно и в то же время она не знает ничего...
   Сандра страшно устала. В ту самую минуту, когда она любовалась картиной Тициана "Венера Урбинская", ей вдруг все показалось чужим и далеким. Она решила, что это от избытка впечатлений, пора отдохнуть. Сандра принялась за письмо. "Попробую-ка описать свое состояние, может, тогда станет лучше".
   "С минуту я смотрела на нее не дыша: она предстала мне такой, какой я знаю ее по репродукциям. Только еще совершеннее. Но вдруг картина исчезла, я видела ее словно бы в тумане, когда же она ясно появилась вновь, то выглядела уже иначе. Вернее, мне почудилось, будто я вижу ее впервые. Никогда прежде со мной такого не случалось. Я снова и снова закрывала глаза - не из-за освещения ли такая метаморфоза? Но каждый раз восприятие картины было иным. С той самой минуты весь мир для меня стал каким-то чужим. Тебе приходилось испытывать когда-либо нечто подобное? Такое впечатление, что я все воспринимаю как бы дважды, понимаешь? И вовсе у меня не двоится в глазах, я воспринимаю чем-то, что находится внутри меня. Каким-то особым чувством. Надеюсь, это пройдет. Утро вечера мудренее".
   Строчки стали расплываться. Сандра отложила ручку. "Зачем заставлять его понапрасну волноваться, - подумала она. - Он и так не хотел меня отпускать. Возможно, это влияние погоды, я ведь не привычна к местному климату: где это видано, чтобы средь ясного неба лил дождь".
   Сандра разорвала письмо, быстро собралась и очутилась на улице: как известно, прогулка освежает.
   Ощущение двойственного восприятия, знакомое и незнакомое, не прекращалось, хотя и чуточку ослабло. Ради любопытства она направилась в галерею Палатина, чтобы проверить, что же произойдет, когда она станет рассматривать картины. Сандра бродила по знакомым залам, смотрела на хорошо известные ей полотна: "Адама и Еву" Бассано, "Четырех философов" Рубенса, "Ла белла" Тициана. Хорошо известные. И все же...
   В ее теперешнем восприятии шедевров живописи появилось что-то новое, нетривиальное. Это необычное ощущение она почувствовала и в парке, что раскинулся за дворцом, и на дорожках, окаймленных кустами лавра. Растения источали тот же аромат, что и вчера, но... И в воображаемом облике Петрарки, украшенном темными листьями, была, несомненно, новизна.
   Наверное, такое можно испытать только здесь. Среди картин и скульптур. Во Флоренции.
   Пора домой. Сандра обратила внимание на плакат: сегодня вечером концерт. "Вдруг я успею? Такой изумительный день, столько впечатлений... А может, мне удастся понять, как рождается музыка?"
   Затаив дыхание, Сандра ожидала первые аккорды. Бах. "Сколько раз я уже слушала эту музыку? Но сегодня и она звучит иначе. И она изменилась? Да... Видимо, только во Флоренции случаются такие странные превращения".
   В изнеможении она словно погружается в фантастический сон, возбужденная, изумленная, счастливая...
   На другой день все повторилось. Рим. Галерея Боргезе, "Маленький больной вакх" и "Юноша с корзиной цветов" Караваджо, "Страшный суд" Микеланджело в Сикстинской капелле. "Я не имею права ничего Забывать, ничего, ибо я вижу все это в последний раз", - повторяла Сандра про себя.
   В последний раз? В душу закрадывается смутный страх. Наверное, он вызван восприятием прекрасного, того, что неотделимо от подлинного искусства. "Все ли люди испытывают подобное блаженство, созерцая живопись? Если бы Индржих или мама могли видеть эти сокровища вместе со мной. Почувствовали бы они то же, что и я, могло бы с ними произойти то же, что со мной? Я постараюсь им обо всем рассказать. Ради них я должна все запомнить. Я надеюсь, мне удастся уговорить их поехать в Италию... А Михал, ведь он много раз бывал во Флоренции, в Риме. Почему он никогда ничего нам не рассказывал? Впрочем, рассказывал, ведь он - художник, а лицо художника - его картины. Как только вернусь домой, пойду к нему, наверное, в его работах я увижу то, чего раньше не сумела разглядеть".
   СООБЩЕНИЕ
   О способности здешних существ к исследованиям и анализу я сужу по той степени гармоничного развития личности, которая проявляется при восприятии каких-либо объектов. Мне удалось слиться с одним из таких существ, поэтому я могу довольно обстоятельно описать исследуемое явление.
   Изучаемые объекты в данном конкретном случае обозначаются специальным термином: КАРТИНЫ. Они представляют собой лишь одну из форм восприятия, которой обладают обитатели здешней планеты. Очевидно, существуют и другие объекты для иных форм восприятия. Однако среди таких объектов с полной уверенностью я могу назвать пока только МУЗЫКУ. У моего испытуемого данный объект вызвал сходную гармоническую перестройку, правда, несколько иного свойства. Я предлагаю исследовать выявленный мною фактор подробнее, хотя вносить предложения - не моя компетенция. Указанный фактор - явление чрезвычайно интересное, которое, видимо, не поддается изучению доступными нам средствами и свидетельствует о том, что здешняя жизнь при всем ее несовершенстве, вероятно, гораздо сложнее, чем мы себе представляем.
   Здешние существа воспринимают объекты - картины - посредством одного лишь воспринимающего канала, обозначаемого термином ЗРЕНИЕ. Однако можно с уверенностью предполагать, что он обеспечивает исчерпывающее восприятие образа, ибо речь идет о восприятии постоянном, существующем вне фактора времени. Я сам неоднократно ощущал это вместе со своим испытуемым, будучи подключен к его структуре и пользуясь его потенциями.
   Поначалу я вместе с ним как бы растворялся в изображенных на объекте предметах и их свойствах - в цвете и формах самих предметов, в облаках, деревьях, реке, в животных и растениях. Мы переходили из одного состояния в другое, как бы существовали в пространстве картины, сливались не только с самим сюжетом изображения, но и с каждой его деталью. Непередаваемое ощущение множественности собственного "я".
   Следующая фаза описываемого процесса - возвращение в реальное бытие. Нам вдруг начинает казаться, что объект ничего собой не представляет, ничего не значит. Именно мы его создаем, мы - испытуемый и я - как бы восстанавливаем процесс сотворения картины, словно она рождается на наших глазах, сию минуту, при нашем непосредственном участии...
   Наконец наступает синтез всех предшествующих фаз. Все элементы наших существ образуют своеобразную гармонию, единое целое: на этой стадии отмечается появление так называемой благодарности - понятия, с которым я прежде не встречался. Я употребил данное слово из-за недостатка средств выражения.
   В целом все пережитое вполне реально, и его можно повторить на основе полученного представления, в отсутствие первоначального объекта, но уже в модифицированном виде. Это память. Каждое мыслящее существо обладает памятью. Однако применительно к описываемому событию речь пойдет об очень своеобразной разновидности памяти.
   ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ
   Полагаю, можно было бы ограничиться наблюдением за реакцией представителей здешней интеллигенции, отказавшись от исследования самих объектов по следующим причинам: во-первых, из-за чрезвычайной затраты энергии (мне известно, что огромное количество энергии идет на выполнение задачи, которая, в частности, состоит из таких процессов, как слияние с испытуемым, разложение его на элементы, зашифровка их и последующий синтез); во-вторых, из-за невозможности адекватной оценки объектов без участия представителей интеллигенции этой планеты.
   P.S. Объекты, подлежащие исследованию, я обозначил в соответствии с условленной шкалой шифра.
   ОТВЕТ
   Сравнение посланной тобой информации с другими сообщениями подтвердило объективность твоих наблюдений. Однако методика исследования обсуждению не подлежит. Мы не принимаем твоих коррективов. Продолжай выбирать объекты и ставить на них пометку.
   Поезд миновал Бенешов и проследовал по направлению к Праге.
   Удивительное состояние, от которого Сандра пришла в себя где-то возле Равенны, более не повторялось. Прежнее головокружение она испытывала только при виде картин, когда, листая каталоги с черно-белыми репродукциями, мысленно представляла себе их в цвете. Будто ничего необычного и не случилось.
   И тем не менее...
   Началось все во Флоренции, когда она любовалась "Венерой" Тициана. У нее неожиданно возникло предчувствие, что картина непременно исчезнет. Скорее даже не предчувствие, а страх, который обычно возникает при ощущении неминуемой угрозы. Повсюду в мире пропадают картины, исчезают бог весть куда, может и Тициан...
   Наконец-то Прага. По перрону несется Индржих.
   - Какой тяжелый, - смеется он, поднимая ее чемодан и грозя ей пальцем. - Ты что, картины привезла?
   Она не понимает, что в этом смешного.
   - Мне-то ты можешь довериться, я не выдам, - произносит Индржих заговорщически. Свободной рукой он обнимает Сандру за плечи. Признавайся, ты вместо сувениров прихватила с собой парочку картин Леонардо.
   - Ну и мысли у тебя!
   По подземному переходу зазвенел веселый смех Индржиха.
   - Как же тебя не подозревать? Ведь исчезли именно те картины, которые ты мечтала увидеть. Может, ты была консультантом преступников? Они хоть не надули тебя?
   И Индржих смеется, довольный, что Сандра опять дома. А та вдруг вся встрепенулась.
   - Что пропало конкретно? Я слышала только о "Венере" Тициана.
   - Многое. Тебе повезло, ты полюбовалась ими буквально в последнюю минуту.
   - И... - она запнулась, у нее не хватало смелости произнести это имя вслух.
   - Само собой. И Боттичелли, почти все его произведения исчезли.
   Она молчала. Стоит ли удивляться? "Ведь я же чувствовала, что вижу их в последний раз. Я знала заранее". Мучительное сознание причастности к преступлению не позволяло ей поднять лицо к Индржиху, взглянуть в его смеющиеся глаза. Ведь он и не подозревает... Бессмыслица, страшный сон...
   - Почему ты молчишь? Мое сообщение тебя так расстроило? - Он берет ее за подбородок, улыбается - понимающе, без осуждения. - Мне тоже грустно. Ты бы видела дядюшку Михала! Он так переживал, чуть не заболел. Знаешь что? Давай-ка заглянем к нему, наверняка он будет рад. Хоть выговорится.
   Индржих ободряюще посмотрел на нее.
   Сандра робко переступила порог мастерской. Индржиху даже пришлось легонько подтолкнуть ее. А Сандру терзали угрызения совести.
   - Михал, ведь я знала, что эти картины украдут. И никому ничего не сказала. Никому. Будто заранее смирилась с этим.
   Растерянная Сандра садится в кресло; признание не приносит ей облегчения.
   Индржих был поражен. Не поверил, что это говорит его Сандра. Она, верно, не в своем уме!
   Но Михала, судя по всему, заявление Сандры ничуть не удивило.
   - Ты утверждаешь, что знала. Сейчас, когда я думаю о пропаже картин, мне кажется, что я тоже знал. Нет, ты только представь: исчезают шедевры, посредственные полотна остаются, их никто не берет, пожалуйста, они к вашим услугам.
   Художник метался по мастерской, где на полках безучастно стояли картины, обращенные к стене.
   - Я не удивлюсь, если воры проникнут и сюда. Пожалуй, лучше ночевать здесь, буду их охранять.
   Продолжая говорить, Михал сорвал кусок ткани с мольберта, и у Сандры перехватило дыхание. По светлому фону были разбросаны темные пятна. Сюжет картины привел девушку в волнение, она схватила смысл образа. Ей стало не по себе, словно вот-вот что-то должно случиться.
   Михал, наблюдая за Сандрой, с удовлетворением отметил, что картина ей понравилась. Он улыбнулся.
   - Еще несколько мазков, - произнес он. - Самое подходящее настроение.
   Индржих скрылся в кухоньке, колдуя над кофейником. "Нет, Сандра не сошла с ума, и Михал тоже. Просто у них какой-то сдвиг, причем у обоих одинаковый. Они понимают друг друга. Если бы Михалу не было за шестьдесят и если бы Сандра не была моей Подружкой... Впрочем, и мне нравятся картины, почему бы нет? Вот бы взглянуть хоть на одну глазами Сандры!"
   Тем временем девушка, затаив дыхание, следила за каждым движением кисти художника. Мысленно, рукой Михала она наносила на полотно тени, добавляла белила. У нее даже слегка закружилась голова, как тогда, во Флоренции: ведь сейчас она снова как бы принимала участие в сотворении образа, частицы реального мира.
   ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ СООБЩЕНИЕ
   Оказывается, некоторые существа этой планеты обладают способностью создавать объекты. Я наблюдал заключительную часть такого процесса: участие моего испытуемого в нем состояло в форме восприятия. Внешне создатель объекта, в частности картины, не отличается от остальных существ: различия, вероятно, имеются во внутреннем, интеллектуальном строении личности. Я бы хотел на время слиться с создателем объекта, чтобы изучить структуру его личности изнутри. Могу ли я взять на себя выполнение этого задания?
   ОТВЕТ
   Твои сведения совпадают с полученными от остальных исследователей. Вопрос о дополнительном задании уже обсуждался, задача была сформулирована, задание выполнено. Результат отрицательный, существенных различий не обнаружено. Подробности в итоговом отчете по возвращении.
   - Куда ты собралась, на улице дождь?
   Индржих расстроен. Что происходит с Сандрой? Такое впечатление, будто в Италии ее подменили. Какая-то обидчивая, вздорная. И мнительная. Если бы он не боялся произнести это слово, он бы сказал - истеричная.
   - Я вестник несчастья, - упрямо твердила Сандра, развернув газету, по которой быстро забарабанили крупные капли дождя. Читать не удавалось. Но Индржих знал, что она пытается найти в газете.
   - Простое совпадение, - шутливо произносит он.
   - Конечно. Все совпадение! - Сандра и сама чувствует, что становится невыносимой - ведь Индржих ни в чем не виноват, он старается ей помочь. Стоит только мне подумать о том, что картина хоть чуточку мне нравится, как она тотчас исчезает. Видишь? - мокрым пальцем Сандра проткнула намокшую газету. - "В прошлое воскресенье неизвестными лицами из галереи в замке Глубока были похищены "Адорация", датированная 1380 годом, и "Мадонна со святой Екатериной и Маркетой", 1360 год. Поиски продолжаются".
   Сандра едва сдерживала слезы.
   - Но ведь и я собирался в замок Глубока полюбоваться готикой, вспомни-ка.
   Позволит ли она ему взять на себя часть придуманной ею вины?
   - Конечно. Но эти две картины понравились мне, а не тебе. Из-за меня их уже никто не увидит. - Она бросила газету и потянула его за рукав. Пойдем лучше в кафе.
   Он возражал. Ведь это случайность, случайность, пусть даже нелепая, ужасная. Сандра не колдунья!
   - Ты обещала показать мне "Зеленые хлеба" Ван Гога. Мне хотелось бы увидеть эту картину, и тебе тоже, не мотай головой. Пойдем.
   Сначала она упиралась, но под конец сдалась.
   - "Зеленые хлеба" украдут, - произнесла она механически, но предложение взглянуть на любимую картину было слишком заманчивым. А главное, ей не терпелось узнать, способна ли она и в самом деле влиять на судьбу картин. Сандра перестала себя понимать.
   Впрочем, необыкновенных желаний у нее было немало. Вчера, например, целый вечер она листала учебники; Ей нужно было что-то отыскать, она только не могла понять, что именно. Какой-то термин, определение. Объяснение... формы жизни, приходило ей в голову, и она начинала листать учебник биологии, затем разочарованно закрывала его. Нет, не то... Растения, насекомые, звери, люди? Форма материи? Частицы поля? Она провела за этим занятием несколько часов. А все почему? Кому-то это надо знать, и она должна отыскать данные, объяснить. Что? Кому? Однако определение понятия поля, видимо, вполне удовлетворило этого кого-то. Настойчивое требование, принуждение исчезли, она прилегла, испытывая удовлетворение задание выполнено хорошо.
   - Не бойся, охрана начеку, - успокаивал ее Индржих. - Посмотри, сколько здесь дежурных в залах.
   Она дрожала.
   - Это не имеет значения. Разве ты не читал? В Берлине пропали "Поклонение младенцу" Липпи и в Мюнхене "Четыре апостола" Дюрера. А кто их унес? Охранник!
   - Но ведь не каждый служитель музея вор... И потом: выше голову! Ты хотела рассказать мне о "Зеленых хлебах".
   Сандра уставилась на ковер, что лежал на полу. Они стояли перед картиной Ван Гога, уникальным экспонатом, единственным в Праге. Имеет ли она право жертвовать этой картиной?
   Но соблазн взглянуть на шедевр был слишком велик. Сандра медленно перевела взгляд с ковра на стену. Рама, свежее дуновение весеннего ветра, колосья нежно касаются лица. Она прижалась к Индржиху.
   - Я не в силах произнести ни слова. Мне страшно.
   Он взглянул на ее лицо: по нему градом катились слезы. Индржих оглянулся, ища взглядом служителя: надо предупредить его, предостеречь. Сказать ему: "Обратите внимание на эту картину. Через день-другой ее украдут". Конечно, будь на его месте Михал, служители музея прислушались бы к его словам.
   Сандра одобрила его намерения. Они кинулись к телефонной будке и набрали номер художника.
   Голос Михала оглушил их. Они не могли взять в толк, что случилось. В потоке проклятий, которые Михал низвергал на их головы, удалось разобрать отдельные слова: несчастье, заговор, наказать! Они помчались к нему в мастерскую.
   - Исчезла! - такими словами встретил их Михал.
   - Кто, уборщица? - не понял Индржих.
   - Неужели "Композиция"?! - выдохнула Сандра, рухнув на стул.
   Михала вдруг осенило.
   - Уборщица! - взревел он. - Никто, кроме нее, сюда не мог бы проникнуть. Замок в порядке.
   Он открыл дверь в коридор:
   - Пани Гронкова, пожалуйте сюда!
   Снизу раздалось испуганное "иду".
   Все трое устремились уборщице навстречу: Михал с надеждой, Сандра с опасением, Индржих, сгорая от стыда. Скромная женщина лет сорока, всегда честно трудилась, а теперь вот такое обвинение... Но стоило Индржиху взглянуть на Гронкову, как он понял: это ее рук дело.
   - Пан мастер, - запричитала она, - меня посадят в тюрьму!
   - Куда вы дели картину? - хрипло выдавил из себя Михал.
   - Я поставила ее во дворе.
   Не говоря ни слова, художник кинулся вниз по лестнице, но тоненький голосок пани Гронковой заставил его остановиться.
   - Ее там уже нет.
   - Тогда где же она?
   Лицо Михала, до сих пор мертвенно-бледное, вдруг стало синевато-красным. Сандра остолбенело подумала: "Если его хватит удар, это будет на моей совести".
   Уборщица беспомощно опустила руки и кивком головы пригласила всех в свою квартиру. К шкафу была придвинута рама с натянутым холстом, на нем ни помарочки, ни штриха, будто его только что купили в магазине.
   - Я даже не успела согреть воду, а от картины осталось только вот это.
   По щекам женщины ручьями текли слезы - при виде их Михал удержался от оскорбительных слов.
   - Мы найдем ее, дядюшка, не волнуйся, - успокаивал Индржих, хотя в глубине души он уже был сыт по горло всеми этими историями с исчезнувшими картинами. - Сюда ведь редко кто заглядывает...
   - Оставь! - оборвал его Михал и, взяв в руки раму, с угрожающим видом направился к пани Гронковой. Та в испуге отступила.
   - Кому вы давали ключ? Говорите!
   Она покачала головой.
   - Наверху никого не было. Вдруг меня осенило, сама не знаю почему, никогда прежде такого со мной не случалось: если картина готова, то неплохо бы дать ей подсохнуть на свежем воздухе. Никто сюда не ходит, я присмотрю за ней, а потом отнесу назад...
   - А кто-то над вами подшутил и подменил картину, - добавил Индржих.
   - Натянул мой собственный холст! - негодовал Михал. - Я же просил, Индржих, оставить меня в покое. Вечно ты суешь нос не в свои дела...
   В словах Михала Индржих почувствовал пренебрежение. Чем он его заслужил? Индржиху хотелось бросить все, бежать без оглядки. Все равно не вернуть прежних отношений ни с дядей, ни с Сандрой. А если продолжать встречаться с Сандрой, то, пожалуй, и сам спятишь.
   - И вообще, додуматься только: выносить картины на воздух! - художник постучал пальцем по лбу, и уборщица вся съежилась.
   - Прямо и не знаю, с чего бы мне приспичило... Я сама удивляюсь, поверьте. Уму непостижимо, кто бы мог заменить холст...
   По дороге домой молодые люди поссорились. Впервые поссорились без причины, даже не условившись о следующем свидании.
   Дома Сандру терзали угрызения совести. Сославшись на головную боль, она пошла прилечь, выпила снотворное, уткнулась лицом в подушку. Уснуть!
   Но сон не приходил. Действие лекарства оказалось неожиданным. Сандра засмеялась: кражам конец! Это было недоразумение, и больше оно не повторится...
   Два следующих дня выдались спокойными.
   Но стоило ей в среду пробежать заголовки газет, как прежнее беспокойство с новой силой охватило ее. Поймана банда грабителей, ловких и, очевидно, хорошо финансируемых, которых опознали на основании снимков, сделанных фотоэлементами. Местонахождение картин грабители не знают; правда, они назвали несколько тайников, где, по всей видимости, спрятаны произведения искусства. Однако полиция обнаружила там лишь чистые холсты. Грабители не в курсе, на кого работают. Никакого вознаграждения за кражи не получали. Из Эрмитажа исчез "Город на берегу озера" Флавицкого, из Национального музея в Стокгольме...
   Индржих ожидал Сандру, держа в руках газету. На его лице была улыбка, как будто они заранее договорились об этой вечерней прогулке.
   - Теперь ты видишь, что дело не в тебе.
   Он протянул ей "Вечернюю Прагу".
   - Не только во мне, но и во мне тоже. Михал... - она осеклась. Опять ссора?
   - Выходит, это ты навела уборщицу? - Индржих пытался говорить шутливым тоном, но девушка на него не реагировала.