Фролов Андрей. Мытарь

   Юрий Алексеевич Мельников, начальник отдела, в котором и выпала честь служить Андрею, был невысоким, крепко сложенным мужчиной. Вот уже четыре года, что знал его Костин (а поговаривали, что такое было и много раньше), безупречно выглядел на сорок один год, не без гордости нося облысевший лоб и седые виски. Его визитной карточкой были неизменно отглаженный галстук, способность набрасываться на подчиненных из-за угла и безумная любовь к армянским коньякам.
   Одобрительно покачав головой, словно сам с младых лет обучал Андрея стрельбе, он отложил мишень настойку и поднял свои темные глаза на подчиненного:
   — Пойдем, стрелок, поговорим, пока беда не пришла...
   Вот выпрыгну сейчас, подумал Андрей, и побегу по стрельбищу! Все лучше в реанимации рядом с Пашкой, чем у шефа на ковре, да еще после подобного обещания. Но внешне Андрей не изменился — выглядел молодцом... только помятым слегка.
   Мельников развернулся и вышел из тира, не оборачиваясь более. Андрей нагнал его уже в коридоре. Неспешно направились наверх, вместо лифта воспользовавшись широкими аварийными лестницами.
   — Я только что звонил в клинику. Круглову лучше, завтра перевезут в Городок.
   — Я звонил утром. — Андрей не без удовольствия погладил свой выскобленный подбородок.
   Пауза затянулась, звуки шагов по металлическим ступеням гулко отражались от железных стен. Мельников покачал головой и искоса взглянул на Андрея.
   — Дело можно считать закрытым, — Андрей послушно кивнул, но глаз не поднял, — Демин еще в бегах, его объявили в федеральный розыск. Теперь это работа ФСБ и Четвертого отдела.
   — А мальчишка? — Андрей запоздало закашлялся, понимая, что голос его выдал. Мельников нахмурился:
   — Не волнуйся, за ним присмотрят...
   — Четвертый отдел?
   Юрий Алексеевич замедлил шаг.
   — Ты мне это бросай, Костин. Сказано тебе, что дело закрываем и передаем, так чего дергаешься? Да, Четвертый отдел. И что? Как ни крути, а эти свою работу знают. — Но вот он и сам сбился и раздраженно куснул. — Теперь словят точно, только время дай.
   — Ага, на живца... — не утерпел Андрей и поспешно отвернулся, с неподдельным интересом разглядывая указатель второго подземного уровня. Мельников остановился:
   — Ну, знаешь, голубая каска ты моя! Миротворец хренов. Это служба наша! Работа, я бы сказал. И не на себя, не на дядю какого — на страну, понял?!
   Андрей вздохнул. Потер щеку, глядя в глаза начальника.
   — Знаю, Лексеич, присягу давал... Только легче ли с этого? С Четвертым отделом всего два раза общался, и знаешь, как душой испачкался, — они неторопливо продолжили подъем, — теперь-то хоть квартиры его нашли?
   — Теперь нашли, конфисковали, а что толку? Он, может, уже в Майами жопу, прости, Господи, под солнышко подставляет да с оффшорных счетов монпансье кушает! Ох, плохо, что ушел...
   — А если и на сына не клюнет?
   — Ну... — протянул Мельников, — а ну и черт с ним! Сказал же тебе: забудь. Это уже не наша с тобой забота. Это к гестаповцам нашим...
   Они поднялись на нулевой этаж, и Мельников остановился, положив тяжелую ладонь на ручку двери, но не торопясь открывать.
   — Мы с тобой, — медленно проговаривая слова и глядя на Андрея в упор, произнес он, — сейчас идем к Назарову.
   Впервые за весь этот похмельный день Андрей без страха поднял глаза на шефа и, сам удивляясь собственной наглости, в упор спросил:
   — А чего не к Президенту России?
   Пропустив реплику мимо ушей, Мельников чуть подался вперед и, понизив голос, договорил. Негромко, с волнением:
   — Сегодня с утра приказ получил — «Костина, мол, ко мне, и ты с ним». Я, Андрюша, честное слово, не знаю зачем. Может, за вчерашнее по шее надавать, а может, и приласкать...
   Андрей снял с плеча куртку и оделся. Юрий Алексеевич усмехнулся, пальцем тыча в его плечо:
   — Костюмов тебе никогда не покупали, что ли? Или галстуков каких. Ты что, в коже своей, может, еще и спишь?
   — Иногда и сплю... — Андрей внезапно снова почувствовал слабость и невероятную усталость. Командир подразделения и управляющий боевыми группами — С.Д. Назаров. Взяв его за руку, Мельников буквально втолкнул Андрея в холл, осторожно прикрыв за собой двустворчатые двери.
   — Чем бы все ни закончилось, Андрюха, — едва слышно прошептал он, — коньяк с меня!
   Они вышли в огромный, с высоченным потолком, главный холл Управления в самом дальнем его конце, из-за грузовых лифтов. Андрей дождался шефа, и они не спеша вступили в гудящий человеческими голосами зал. Как всегда, каждый божий день попадая сюда вот уже несколько лет подряд, он задрал голову, разглядывая символ, когда-то вселивший в него безбрежный океан уверенности, правоты и патриотизма, а после и призвавший на службу.
   На одной из стен зала, занимая ее практически всю, распахнул над пробегавшими внизу человечками свои широкие крылья двуглавый российский орел. Голограмма была выполнена просто великолепно, и птица казалась живой, только замершей на миг в ожидании чего-то или просто в момент триумфа. Золотые короны, гербы на небесно-синей ленте, держава и скипетр сияли начищенным металлом, а мудрые глаза птицы, казалось, замечали каждого. Думалось, подуй ветерок — и огромные перья зашевелятся, а над холлом полетит шелест.
   Опустив глаза ниже, Андрей прочитал то, что и без этого знал наизусть каждый (ну, почти) работающий здесь.
   «Мы тот самый камень, о который разобьется волна хаоса. Мы тот самый камень, с которого начнется возрождение. Служить честно. Защищать закон. Управление финансовой полиции Российской Федерации».
   Андрей взглядом поймал удаляющегося Мельникова. Догнал. Когда-то эти слова были для него чем-то вроде молитвы. Они давали силы и убеждали в верности выбранного пути. Если откровенно — то Андрей и сейчас верил в них. Только как-то... по-другому.
   Герои страны. Защитники закона. Да, это так, но гордость и преисполненный надменности взгляд куда-то ушли. Стране нужны герои? Андрей считал, что они у России есть. Финансовая полиция. Нет, не армия, не милиция, не спецслужбы, не элитные воинские подразделения. Нет. Именно они.
   Войны шли, и шли до сих пор. Солдаты были нужны всегда, они отправлялись на войну и умирали, оставляя свои места пришедшим следом. Армия стала настолько обеспеченной и современной структурой, что попросту перестала беспокоиться о проблемах внутренних, полностью посвятив себя войнам на рубежах — Кавказ, Монголия, Литва, Узбекистан. Они были героями, но они лишь оберегали страну.
   Безопасники ловили шпионов и воевали между собой, закон стал размыт и ненадежен, как проселочная дорога после осенних дождей. У подразделений Кибернетической Федеральной Безопасности работы было не в пример больше. Эти тоже герои, но, как всегда, незаметные, скрытые от взоров людских и играющие в собственные игры.
   Милиция вообще перестала быть какой-либо силой. Устранения уличных беспорядков, с которыми в невероятно разросшихся, а следом и опустевших мегаполисах она справлялась еле-еле, штрафы за неправильную парковку, регулирование движения. В милицию, как и в конце прошлого века, шли те, кто желал поносить пистолетик, покататься бесплатно на городском транспорте и получить в финале неплохую пенсию. Герои...
   Но армии были нужны боеприпасы, ФСБ — новые агенты, а милиции — фонды на пенсии. И добывали все это... Андрей в этом месте всегда улыбался... именно они.
   Ну не хотел народ честно, особенно на фоне хаоса и войн, платить кровные, заработанные на спекуляции китайскими товарами денежки тетечкам-инспекторам. В конце концов это стало серьезной проблемой. Государственной проблемой. И тогда... Постепенно трансформировавшись и практически полностью поглотив такие институты, как Налоговая инспекция, полиция от финансов к середине двадцать первого века превратилась в самый влиятельный, богатый и уполномоченный орган в стране. Управление, сосредоточившее в своих руках основные информационные и денежные потоки, в дела которого государственные и правоохранительные структуры просто не имели полномочий вмешаться. Структура подготовленных, специально обученных финансовых полицейских, обладающая возможностью осуществлять запросы на выяснение коммерческих, государственных и военных тайн. Сила, равная силе Президента Федерации и стоящая бок о бок с ним над всей страной.
   Как любил говорить Пашка, они, словно древние дружинники князя, следили затем, чтобы охраняемый ими народ исправно кормил сам себя и охрану. Но, как и всегда, народ ничего подобного не хотел. Тогда заговорили по-взрослому.
   Налоговый полицейский в России 2052 года имел полномочия большие, чем агент любой внутренней службы страны. Большие, чем у судьи Дредда из буржуйских комиксов прошлого века. Полицейский третьего и выше уровня был уполномочен проводить самостоятельные расследования, конфисковывать, арестовывать, применять оружие и проводить судебные разбирательства на местах. Если стране были нужны деньги, которыми она, дурная, после кормила собственных детей, у нее они появлялись. Да, приходилось и стрелять, но княжеские дружины сжигали не одну деревню, пока получали причитающиеся князю шкуры, мед и зерно. А это еще не упоминая Четвертый отдел... От произвола же силы полицию, по мнению Андрея, удерживали две вещи.
   Во-первых — сотрудники были настолько обеспечены и защищены, что брать взятки или играть втемную было просто смешно. А во-вторых, работали здесь одни фанатики. Борцы за идею. Во всяком случае, так хотел думать Андрей. Бывшие военные, спецназовцы, агенты и просто светлые головы, отобранные еще на институтских скамьях, за какие-то тридцать лет превратили полицию в мощный дисциплинированный и неподкупный (ну, почти) механизм. Так в России появился высший орган исполнительной и государственной власти, день за днем дающий стране надежду и возможности для завтрашнего нелегкого роста. Как в старых советских газетах... Андрей улыбнулся собственным мыслям.
   Улыбка тут же слетела — Мельников подошел к ряду лифтовых дверей. «Дорога-не-запнись», как называли сотрудники эти лифты, везущие очередные жертвы на этажи руководителей рабочих групп и отделов.
   — Ты, Андрюша, держись, вообще. Не запинайся, — Лексеич вызвал лифт, — что бы ни случилось, мы своих не бросаем...
   Андрей не ответил, проходя в распахнувшиеся створки кабины. Лифт рванулся вверх, и приятный женский голос стал методично отсчитывать этажи. Мельников принялся поправлять и без того безупречно уложенный галстук, Андрей невидящим взглядом уставился в дверь.
   — Может, он тебя к повышению представить хочет... — В отражении отполированной металлической двери Андрей разглядел натянутую улыбку шефа. Шутка повисла в воздухе.
   — Седьмой этаж, — женским голосом сказал лифт, створки с шипением разошлись, и они вышли на красную ковровую дорожку.
   — К царю-батюшке на поклон, — пробормотал Андрей, отрешенно наблюдая, как подошвы его ботинок утопают в ворсе. Они двинулись по коридору, минуя ряды дверей с табличками фамилий сотрудников пантеона.
   У большой двустворчатой двери без таблички Мельников остановился и по-отечески сжал плечо Андрея. Держись!
   Лексеич постучал, и дверь мгновенно открылась. Секретарша (Андрей с трудом подавил вздох) быстро осмотрела пришедших и отступила, пропуская внутрь:
   — Юрий Алексеевич, шеф вас уже ожидает.
   Они прошли, упорно стараясь не смотреть на девушку. И ведь не киборг! Но какова?! Где, интересно, Назаров такую нашел? И где она, скажите, при таком платье прячет табельное оружие.
   Секретарша провела их через приемную, по размерам превосходящую квартиру Андрея, и, обуглив мужчин взглядом изумрудных глаз, приоткрыла внутреннюю дверь.
   — Сергей Данилович? Мельников и Костин... Да. Проходите. — И они вошли в кабинет.
   За все время работы Андрей был здесь только раз, после самого оформления и присяги, но за прошедшие годы ни кабинет, ни его хозяин не изменились ничуть. Минимум мебели — длинный стол, десяток кресел по краям, встроенный в стену шкаф, вот и все.
   Назаров сидел во главе стола, под голографическим гербом России на стене, открыв окна сразу двух вмонтированных в стол голокомпьютеров. Его руки покоились на трекболах, а взгляд цепко хватался за пробегающие по воздуху строки, совершенно не интересуясь вошедшими. За спиной Андрея со звуком падающей на гроб крышки закрылась дверь.
   Не отрывая глаз от экранов, Назаров неопределенно махнул рукой. Мельников, а за ним и Андрей опустились в черные кожаные кресла. Последний при этом сел ближе к двери, предусмотрительно оставив Лексеича между собой и генеральным. Опустился на скрипящую кожу и едва не присвистнул. Ортопедическое кресло мягко трансформировалось, принимая очертания его тела в деловом режиме. Бешеных бабок стоит такое. А их тут дюжина...
   Сергей Данилович Назаров медленно отключил машины и наконец-то повернулся к пришедшим. Руководитель боевых групп, главный координатор операций и начальник Третьего Блока по новосибирскому региону больше всего напоминал Андрею мастиффа. Именно от этого большого, во всех смыслах слова, человека зависело, кого, когда, где и насколько будут раскулачивать такие, как Андрей.
   Назаров был похож на квадратную глыбу, одетую в темно-синий костюм, сидящий (ну хоть убей, так похоже) на нем словно военная форма. А форму этот человек, прежде чем сесть в дорогущее кожаное кресло, носил три десятка лет. И не где-нибудь, а на югах... Гладко выбритые подбородки Назарова невольно приковывали взгляд, и Андрей задумался, сколько же у координатора в таком случае складок на шее... Мастиф, одно слово.
   Сложив огромные ладони перед собой, Назаров не спеша осмотрел обоих, и едва ли не впервые Андрей почувствовал себя в своей любимой куртке словно полный идиот, припершийся в театр в акваланге.
   — Андрей Владимирович Костин, — низкий и рокочущий голос Назарова как нельзя лучше подходил к его внешности, — полицейский третьего уровня, отдел конфискации.
   Андрей осторожно кивнул:
   — Точно так...
   — У вас неплохой послужной список, Костин, — это что, подвох?
   Андрей попытался заерзать, но кресло уже не пускало.
   — Хочу проинформировать вас, что операция «Аттракцион», непосредственным участником которой вы являлись, — продолжал Назаров, не отводя взгляда, — в конечном итоге завершилась успешно.
   Мельников осторожно скосил на Андрея глаза. Понял, да?!
   — Дело передано в Четвертый отдел и официально числится закрытым. — Мастифф легонько прихлопнул по столу ладонью. — Вычисление местонахождения господина Демина более не составляет труда... во всяком случае, для нас. Дело вели вы, Костин и ваш напарник, Круглов Павел Сергеевич, под непосредственным контролем и координацией Юрия Алексеевича Мельникова.
   Андрей вновь кивнул, чувствуя, как язык присыхает к нёбу.
   — Коротко. У меня для вас, Андрей Владимирович, две хорошие новости. — Назаров опустил глаза в стол, но тут же мгновенно вскинул их на Андрея, ловя его взгляд. — Первая — отдел персонала и непосредственно я, на основе ваших достижений на службе в полиции и успешно, — Назаров сделал едва-едва заметную паузу, — проведенной последней операции и дела Демина в целом, принял решение о повышении вас по службе до уровня номер два и переводе в отдел индивидуальных расследований. Юрий Алексеевич, — он перевел взгляд на Мельникова, — это мы с вами обсудим чуть позже. Оформлением формальностей и переходом на новое место работы можете начинать заниматься уже завтра. И второе, — снова пауза, — нам стало известно, что при выполнении операции вы устранили непосредственную угрозу жизни мальчика. За это вы представлены к получению государственной награды «За отвагу», Андрей Владимирович. Необходимая информация уже поступила в ваше личное дело. — Назаров жестом фокусника извлек из-под стола плоскую черную коробочку. — Примите саму награду.
   Вот так, как на войне, — ни церемонии, ни оркестра. Медалька и стопка водки. Андрей встал, стараясь всем своим видом не выдавать бушующий в нем ураган эмоций, и осторожно принял из рук командира футляр.
   — Поздравляю, Костин, вы отличный полицейский. — Назаров поймал руку Андрея и медвежьей хваткой пожал. Еще раз внимательно посмотрел в глаза. — Я знаю, что при выполнении захвата ваш напарник был ранен?
   Что тут сказать?
   — Да, Сергей Данилович.
   Лицо мастиффа растянулось в улыбке.
   — Так передайте ему, Андрей, что по возвращении его ждет приятный сюрприз. — Андрей кивнул, опускаясь обратно в кресло. — Пусть поправляется. Ваше первое дело носит разряд испытательного, Андрей Владимирович. — Назаров без паузы сменил тему разговора и еще раз повторил фокус с ладонями, выкладывая на блестящую столешницу серебристый компьютерный диск. — Можете приступать к ознакомлению с делом. Еще раз поздравляю. Это все.
   Краткость, сестра начальства, подумал Андрей. Пригласил, помиловал, наградил. Добрый у нас шеф, а то мог бы и застрелить... На негнущихся ногах поднявшись с места, Андрей подхватил со стола диск и, поймав многозначительный взгляд Мельникова, направился к двери.
   — До свидания, Сергей Данилович. — Но Назаров не ответил, уже начав разговор с Лексеичем. Андрей вышел, на этот раз совершенно не обратив внимания на секретаршу. В одной руке он, подобно гербовому орлу, сжимал коробочку с орденом, в другой диск.
   И только в коридоре, когда, привалившись спиной к стене, Андрей закрыл глаза и перевел дух, на него со всей силой навалилось понимание произошедшего. Ух, Лексеич, зараза, накаркал в лифте. Но кто бы мог подумать?
   Упустили клиента, один агент ранен, а тут тебе... Андрей отогнал эти мысли прочь, кто бы там разобрался в этих верхах?
   Ну дела! Сколько раз, просматривая информационные файлы, Андрей втайне завидовал возможностям второго уровня. И это если учесть, что у него самого их было очень немало. Боевой гараж, сеть избирательного доступа, повышенный оклад, премии, пенсия, льготы, возможность индивидуальных расследований (глядишь, повезет и отправят ловить Демина на Карибы), расширенный арсенал и... кольнула предательская мысль о Пашке... новый напарник. Да непростой.
   В общем, теперь он, Костин Андрей, сам себе президент, начальник боевой группы и исполнитель в одном лице. Трепещите, враги государства. Интересно, что бы сказала Светка? Андрей поморщился и отлепился от стены. Вот этих-то мыслей он точно не звал...
   Произошедшее надо обмыть. Завороженно глядя на коробочку и все еще не решаясь ее открыть, Андрей на прямых ногах отправился в кабинет Мельникова. Диск с испытательным заданием в другой руке был безнадежно забыт до завтра.

Глава 3. Миссия выполнима

   Царь посылает за Андреем.
   — Сослужил ты мне две службы, сослужи третью: сходи туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что. Сослужишь — награжу по-царски...

«Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Русская народная сказка.

   — Площадь Ленина, приехали. — Таксист, киборг парня лет двадцати пяти, выжидающе посмотрел на пассажира в зеркало заднего вида. Андрей кивнул, рассчитался и вылез из каплевидного болида. Такси, такси. И почему он не обзаведется собственной машиной. Или флаером, это же раз плюнуть... Наверное, потому, что слишком часто приезжает домой пьяный. Вот примерно как вчера, после посиделок у Мельникова.
   Юрий Алексеевич прибежал тогда в сильном возбуждении (видно, генеральный приласкал и его), сразу же отпустил Нину Александровну, свою неизменную секретаршу, способную дать фору самой миссис Хадсон, и сразу же распечатал потайной бар.
   Нет, спорить нужды нет, коньяк и правда был хорош. Выпили за успех, обмыли Андрееву награду — алую звезду с желтым гербовым российским щитом и подписью «За отвагу», позвонили в больницу, и дежурный врач успокоил их по поводу Пашкиного состояния. За это, конечно, тоже выпили. Потом наконец был тост за переход в отдел индивидуалыциков, но Лексеич держался. Но вот когда его повторили рюмок через шесть, не вынес — сграбастал Андрея в объятия и словно отец, провожающий сына на войну, выплакался в жилетку. За это тоже выпили. Потом еще трижды звонили в больницу, еще раз обмакнули награду, выпили за какие-то там повышения Лексеича и, наконец, последние — за удачу, чтоб в сторону не вильнуло, и на посошок. Ну и конечно — за полицию.
   Какая тут машина, а?
   Андрей осознал, что вот уже пару минут не двигается с места, застыв на обочине, ежась под порывами продувающего проспект ветра и безразлично рассматривая громаду полицейского Управления. Отстроили ее лет сорок назад, прямо на месте взорванной террористами Архитектурной академии. Тогда в Новосибирске и возник этот памятник фундаментализму мегаполиса, город в городе, подавляющий своей высотой и мощью монолит.
   Андрей закашлялся, приподнимая воротник. Вчера-то на самом деле было неплохо. А вот сегодняшний день еще ничего хорошего пока не сулил. С самого начала своего — настойчиво-беспокойного звонка на трубку. Звонила, конечно, Римма Ивановна. У них в отделе, мол, есть стенограммы, записи переговоров и смоделированные профили поведения всех участников последней операции, и ее несколько беспокоит поведение ряда сотрудников Управления. Ну поболтал сам с собой, и что? Вечно эти дотошные психологи лезли к полевым рабочим со своими тестами и проверками. Ну что, скажите, может дать такая информация начальству? Чего Лексеич, например, и так о нем не знает?
   Просила пока не принимать последующих дел и по прибытии в Управление сразу же связаться с отделом персонала. Не хочет она, мол, чтобы повторилась та история. Хуже пиявки... Ну осень, ну грусть, хандра, если хотите, ну а кто застрахован от подобного — возвращения старых теней? Все равно, как тогда, уже не будет, да и Светлана, кажется, в Барнаул работать перебралась...
   Он нащупал в карманах перчатки и неловко натянул. Холодало, и усиливался ветер. В узкой щели неба, образованной громадами Управления и Центрального Комплекса Посольств через дорогу, над Красным проспектом быстро стягивались тучи.
   Андрей взглянул на парящие над дорогой светофоры. Ну, преодолевая похмелье и нашаривая в аптечке все возможные для спасения головы таблетки, он, конечно, с Риммой Ивановной поболтал, чего-то пообещал даже... а потом уже не первый раз с момента повышения порадовался новым возможностям. Многое сулили они новообращенному, но один пункт Костину приглянулся сразу — «не лимитированный срок появления на рабочем месте, допускается возможность работы с использованием домашнего персонального компьютера и специального доступа в сеть». Что означало, по сути, что на работе Андрей теперь мог появляться хоть в обед. Как, собственно, и сделал сегодня.
   Люди — бесконечный, увлеченно спешащий по делам живой поток, — они пихались и ругались, неприязненно озираясь на замершего посреди тротуара остолопа. Нашел место с открытым ртом ворон считать. За спиной пронеслись, поднимая из вчерашних луж стены воды, два подростка на реактивных досках, едва не обрызгав Андрея. Прохожие возмущенно зашумели, и толпа мгновенно обрела голос, проклиная цветы жизни на сто голосов. Этого еще не хватало... Дети. Гоняют как безумные на своих досках, роликах и мини-флаерах или врубаются в сеть и прожигают насквозь мозги в нейрокостюмах. Они ведь даже не знают, кто такой Христос, — полагают, что это такой крутой израильский провайдер, а священников в последнее время вообще перестали пускать в школы.
   Андрей понял, что в очередной раз пропустил зеленый свет. Голова, невзирая на огромное количество сожранных препаратов, до конца не прояснилась. Тучи собирались все стремительнее, грозя с минуты на минуту грянуть ливнем, по улицам суетливо заспешили в укрытия люди. Даже бомжи и попрошайки, оккупировавшие подступы к Управлению, убрались под навесы. В воздухе неприятно усилился запах смога, и Андрей достал сигареты.
   Буквально через минуту, когда он с уже раскуренной сигаретой прошел во внешний тамбур Управления, за спиной рухнула стена дождя. Андрей немного постоял, сквозь пуленепробиваемое стекло наблюдая за залитой водой улицей и мокрыми машинами, докурил, с удовольствием и не спеша вдыхая ментоловый дым, а после вошел внутрь.
   Идентификационный значок полицейского второго уровня. Сидящие на вахте парни — кого-то он знал, кого-то нет — понимающе заулыбались и закивали. Ну, теперь дорога наверх словно по маслу, а там, глядишь, и до руководителя группы недалеко... Прямо как Василий Жданов!
   Андрей улыбнулся, проходя в холл и привычно скользя взглядом по гербу России. Жданов — легенда полиции. Еще свежи воспоминания, как этой легендой в новичках-стажерах четыре года назад воспитывали дух полиции и страсть к работе. Полицейский второго уровня, он вел дело одного из соучредителей крупной компании, занимающейся нефтью, индивидуальное расследование. В Алтайском крае. Старожилы рассказывали, что Жданов проник в личную крепость своего клиента, ухлопал кучу народа и под стволом пистолета заставил последнего совершить компьютерный перевод взимаемой суммы на счета полиции. А потом даже уйти.
   Андрей остановился у лифтов и заглянул в карточку. Теперь его кабинет на двадцать втором, в отделе индивидуалов. Комната 22-75. Личные вещи доставлены службой персонала, необходимые рабочие и конфиденциальные файлы прилежно скопированы на новую машину. Так, сначала в кабинет, после в гараж... хотя нет — сначала за напарником, потом в гараж. Лифт рванулся вверх.