Страница:
Анита Фротсак
Ремонт фарфора
ПРИМЕЧАНИЕ: из этических соображений имена российских сотрудников Посольства Японии изменены
"Когда моешь чашку, думай о чашке"
(Конфуций)
Глава 1.
"Освенцим и Хамагучи" Всем охота граничить со Швейцарией, да не у всех получается. Остальным приходится граничить с кем есть. Отсюда и разборки, и международные конфликты, и трагикомические ситуации.
В начале 1990-х трагикомиков на нашей территории значительно прибавилось.
Иностранцы, жившие тогда в СНГ, присоединились к нашей перестройке, активно поддержали наш маразм. Иные так разбушевались, что самих себя перестали узнавать.
Правда, потом устыдились, чего это мы, мол…
Но дело сделано. Дел столько наворочено, что…
Хотели страну с колен на ноги поставить, да слишком резко встряхнули.
Рассыпалась. Хотели чашку помыть, а она возьми, да и выскользни…
На примере отдельно взятого Японского Посольства здесь показано, как не надо было делать. Для сравнения "сегодня" и "тогда" вполне достаточно нескольких живых картинок. Итак, поехали.
*****
– Хамагучи! Ты зубы чистила?
– Не беспокойтесь, Ёдоэ-сан…
– А лицо умывала?
– Умывала…
– И голову мыла?
Ответа нет… Этот диалог подслушан Юриком не где-нибудь в глубинке, на острове Кюсю, а в самой что ни на есть Москве, на территории Японского Консульства.
Зампосла по рыбе Ёдоэ-сан (в миру «Ёдоич»), издевался над вторым секретарём Риэ Хамагучи, которую в народе звали Рийкой. Или Хамкой, когда сильно доставала.
Здание Консульства тогда располагалось недалеко от Главного здания Посольства, в Малом Кисловском переулке (бывшем Собиновском). Главное же здание Посольства находилось в соседнем переулке, в Калашном, и с Консульством его соединяла галерея.
Сейчас здесь всё по-другому, ибо грянули большие перемены. Здесь будет "город-сад": японский садик наподобие Рёандзи, икебана, дворики с секретиками, прочее. Бывшие офисные здания Посольства постепенно превращаются в шикарную резиденцию японского Посла, ну, а клерки, те давно переселились в другое помещение, поближе к Проспекту Мира.
Однако вернёмся в то интересное время, когда на пятачке между Калашным и Собиновским, в сугубо рабочем порядке, кипели японо-российские страсти-мордасти… Ёдоич только-только вернулся из Польши. Японские дипломаты, работая в европейских посольствах, используют малейшую возможность обскакать на лихом коне всю Европу. Специально из Японии лететь дороже. Ёдоич побывал в Освенциме, где в местном музее наплакался и нарыдался. Муки евреев в нацистских лагерях, равно как и муки других национальностей, сильно потрясли его во время той экскурсии. Вернувшись в Москву, он начал охоту на ведьм, стал выискивать людей, похожих на лагерных надсмотрщиков, и безжалостно их изобличать. Рийка Хамагучи в том списке была первой. Ёдоичу давно надоело выслушивать жалобы российских сотрудников. Тем более что один из них давал ему уроки английского языка. Вернее, давала. Но не надо сразу думать о плохом.
У Ёдоича в Москве жена и дети, свои, японские. А уроки английского нужны были ему, чтобы вырваться из «дипболота», начать работать по основной специальности.
Согласно первому, рыбному, диплому. Второй диплом, дипломатический, он сделал на всякий случай, о чём впоследствии сильно пожалел. Было жаль потраченного времени.
Дипломаты искусственные люди, мало в них человеческого. Улыбочка дипломата ровно ничего не значит. Хамить улыбаясь – профессиональный приём. А потомственный рыбак Ёдоич хамства и жестокости не переносит. Его японский папа, рыбак-международник, стар уже, дело сыну хочет передать, на родину зовёт. Море тоже зовёт, вот и ходит Ёдоич по Посольству в резиновых сапогах, эпатирует направо и налево, хамит всем, кто ему не нравится. А что ему сделаешь, при таком-то папе?
Почему Ёдоич раньше английский не выучил? Как без английского стал дипломатом?
Вы будете смеяться, но на всё Посольство в 1993-м году нормально знали английский язык только три человека: первый зам посла Амаэ-сан, господин Сато из административного отдела и ещё один мужик, который не долго на такой работе продержался. Немного помыкавшись в Посольстве и как следует осмотревшись, он поспешно выехал на родину. Видно, тоже в рыбаки подался.
Русский язык в Посольстве хорошо знало ещё меньшее количество людей. Так уж в Японии повелось – дипломатами становятся либо «чьи-то дети», либо работники тайной полиции (по нашему – КГБ, ФСБ и т.п.) Ни тем, ни другим знание языков в те годы почему-то не требовалось.
Много было нестандартного в Посольстве. Вот и Риэ Хамагучи нестандарт.
– Таких японочек не бывает! – скажете вы и будете правы.
Но с оговоркой: кроме японских консульств в «недоразвитых» странах. Там в начале 1990-х на должностях вторых секретарей восседали дамочки лет тридцати пяти, незамужние, злющие, чисто солдафоны в юбках. Вернее, гэбистки в кимоно.
Характеры у них у всех – как от одной мамы родились.
Этот кингсайз японская спецура разработала для засылки на ближний Запад. И мы для них Запад, если вы помните, только с пометкой «ОСТ». Будучи засланными в постсоциалистический лагерь, дамочки-ефрейторши быстро вживались в роль лагерных надсмотрщиц. Шутка сказать – замконсула!
Консулы при этих дамочках играли роль доброго милиционера. Всё время отмалчивались, ехидненько улыбаясь, мол, что поделаешь, женщина у руля, терпите!
Японский консул тогда мало что решал. Гэбистки в кимоно, честно говоря, тоже. От них практически ничего не зависело.
Кто же решал все вопросы? Японский МИД, или «гаймусё», находящийся непосредственно на территории Японии. Посольство тоже территория Японии, но лишь условно.
Граждане СНГ несли анкеты в Консульство и совали их в окошко, в «мадогучи».
Анкеты те, факсом или почтой, отправлялись в Японию, и недели через две (это в самом лучшем случае) из «гаймусё» приходил ответ. Какой – зависело от конкретного случая.
Двухнедельный срок считался идеальным, вернее, почти нереальным. За две недели оформлялся Ельцин. А для основной массы желающих выехать в Японию хоть на сколько-то, срок ожидания был месяц и более.
Правда, Большой театр оформлялся всего за два дня, но это большое исключение.
Других исключений не было. Хотя… Грузинскому фигурному катанию однажды тоже несказанно повезло.
Глава 2.
"Грузинское фигурное катание" «Грузинское фигурное катание» звучит примерно так же, как «ямало-ненецкое танго» или «финская ламбада». Кто мог подумать, что на чемпионат мира по фигурному катанию в Саппоро поедет делегация Грузии?
Но, если разобраться, ничего тут удивительного нет. Делегация состояла из трёх человек: президент Федерации фигурного катания Грузии, бухгалтерша-блондинка и ещё одна женщина непонятной профессии, но той же масти. Так что, об успехах или неудачах грузинской сборной можно было не переживать. Посмотреть, как катаются люди, самим подучиться – задача очень даже благородная, и нечего тут хихикать.
Всё бы ничего, но грузинские товарищи запоздали со сдачей документов. Остальные участники чемпионата – россияне, украинцы, казахи – сдали свои анкеты вовремя.
Кстати сказать, «казахское фигурное катание» – куда более естественная формулировка. Все ведь отлично знают, где находится высокогорный каток «Медео», взрастивший целую плеяду героев льда.
Мало того, что грузины опоздали, так опоздали неоднократно. Парадокс, но их предводитель с анкетами приходил раза четыре. Четыре дня подряд и почему-то строго в обеденный перерыв. На убедительные просьбы являться в приёмное время, он недовольно морщился и завтра снова приходил в обед.
Неизвестно, чем бы это кончилось, но на выручку непутёвому грузину пришёл господин Кадзияма.
Кадзияма-сан, или господин Кадзияма, уничижительно звал себя студентом-стажировщиком.
Ему тогда было двадцать четыре года. Щупленький, сутулый парнишка достаточно высокого роста. По японским меркам. «Кадзиямка», «Кадзиямыч» – такие у него были прозвища в Посольстве. Он усиленно изучал русский и всё время «тренировался на кошках», старался говорить с посольскими клерками, горничными и водителями на их родном языке. А когда те клянчили у него приглашение в Японию (в шутку, конечно же), он на полном серьёзе отвечал: «Я студент, гарантом быть не имею права!»
Ему долго верили. До первого случая. До случая с грузинским фигурным катанием…
Когда в очередной раз вышеупомянутый грузин был выдворен из Посольства, обеденный перерыв уже заканчивался, и у секретной комнаты появился Кадзияма. Он начал было открывать своим ключом самую секретную дверь, но неожиданно отпрянул, ибо был атакован грузинским мастером фигурного конька. Со спины.
Где в тот момент находился охранник? Это отдельная тема. Вы снова будете смеяться, но охраннику было пофиг. Его будочка располагалась у входа в небольшой дворик, проходя через который все жаждущие японских виз подбирались к «мадогучи» и становились в очередь, чтобы сдать анкету.
Будочка охранника частенько пустовала. Он то появлялся, то вдруг исчезал. График его работы был загадкой для всех, даже для Консула. А когда его спрашивали, почему он так таинственно себя ведёт, охранник отвечал: «Пусть платят нормально!»
Дело в том, что в 1993-м году зарплаты всем сотрудникам Посольства, включая и внешних охранников, платило само Посольство. Чёрным налом, из кармашка в кармашек.
УПДК (Управление Дипкорпусом) к тому времени перестало контролировать процесс.
Почему? А шут их знает! Если вся страна сошла с ума, почему бы и им не расслабиться?
УПДК тогда временно самоустранилось. Очень временно, всего лишь на год. Решило отдохнуть и заняться своими делами, тем более что дел накопилось немеряно. Не дай Бог кому-то жить в эпоху перемен!
Словом, УПДК решило взять тайм-аут для чего-то более важного, более насущного, а судьбы российских сотрудников иностранных посольств были вверены мелким, иностранным же, начальничкам. Бросив на произвол судьбы своих подопечных, УПДК поступило, мягко говоря, необдуманно…
Так что сердитый охранник был прав. Он и сам был уверен в совей правоте, и посольский люд его поддерживал. Среди прочих был старый посольский водитель Петрухин.
Водитель Петрухин не получал переработку с мая месяца, а на дворе стоял сентябрь.
Его обидчика звали Амаэ.
Помощник Посла Амаэ-сан каждый вечер заставлял его «перерабатывать», то есть, возить после работы в самые неожиданные места. Лишние часы аккуратно записывались в бухгалтерии, но платить никто не торопился.
– Амаэ-сан, когда мне выплатят переработку? Доллар-то ползёт!
– Спроси, дурак, своего президента!
Типичный ответ в стиле начала 1990-х. И дан был на хорошем русском языке. Амаэ-сан был очень способен к язЫкам. И английский нормально знал, как уже говорилось.
Глава 3.
"Прима-балерина всея Нихон" Задержка зарплаты в бывшем СНГ никакая не трагедия. Вся страна в то время так маялась. Иным по году не платили. Но вся штука в том, что зарплату посольчане получали в долларах, а переработку в рублях. За лето 1993 года доллар подскочил вдвое, с одной тысячи рублей до двух. Конечно, при таких условиях завоешь.
Что касаемо переработки, бывали и чисто «домашние» случаи, кои в бухгалтерии никак не отмечались, и, стало быть, не оплачивались вовсе.
В финском или, скажем, в немецком Посольстве, да и во многих других Посольствах Москвы, если дипломат приглашал домой водителя или электрика для личных нужд, отстёжка следовала незамедлительно. Починивший выключатель или кран (или унитаз!) российский сотрудник получал солидные купюры. Мало того, в конце ему энергично трясли руку.
Японские дипломаты в таких случаях вели себя гораздо проще. Они говорили: «Э-э-э.. то-о-о… Нада-а-а… памоць!» При этом вид у говорящих был загадочный – прямо детективный.
Им, конечно же, помогали, но совершенно бесплатно. А какой выход? Не увольняться же из-за таких мелочей.
Выражение «Э-э-э… то-о-о…» похоже на русское «это». Мы тоже, когда не знаем, что сказать, говорим: «Эт-самое…» или «Это-о-о…» Тут имеет место простое совпадение.
В японском языке есть и ещё одно совпадение, гораздо более шокирующее.
Притяжательная частица «но» добавляется сзади. Например, книга по-японски – «хон», учитель – «сэнсэй», «книга учителя» – «сэнсэй-но хон». Знамя по-японски – «хата», Япония – «Нихон». Японский флаг – «Нихон-но хата». Вспомните похожие русские приколы: «Васи-но пальто», «Пети-но авто» – потрясающее совпадение.
Но мы отвлеклись. О японском языке можно говорить до бесконечности, а свирепый волосатый грузин уже напал на щупленького Кадзиямку. Забегая вперёд, отметим: рукоприкладства не было. Грузинский напор и темперамент всем известны, но президент фигурного катания, всё же, не с гор спустился…
Кадзияма вздрогнул, хотел перепугаться, но, заметив лучезарную улыбку на лице грузина, негодования не высказал. Он молча взял нахала под локоток и повёл его на кухню. Видимо, в улыбке предводителя фигуристов было нечто такое, чего не понять простому глазу. В международном масштабе…
Посольская кухня с тараканами и драной кушеткой весьма интересный объект, но о ней чуть позже. Рядом с кухней – крошечный туалет. В туалете на тот момент руки мыл один из русскоговорящих наёмников, Гена-сан, или Геннадий Павлович Лапин, солидный человек, отставной гэбист, по его собственному утверждению, а там – кто его знает. Короче, в прошлом разведчик. Хотя, что значит «в прошлом»? Никто не может знать ни про кого таких подробностей. Сам человек про себя такого знать не может, ибо, рассказывая что-либо кому-либо, никогда не знаешь, какую функцию исполняешь. Всё зависит от того, кому, когда и что говоришь.
Лапин-сан, выйдя из уборной, увидел следующую картину: посреди кухни гордо стоял грузин, а Кадзияма, поднявшись на цыпочки, что-то шептал ему в ухо.
Лапин-сан, надо сказать, мало удивился. Он давно подозревал студента-стажировщика в дурной ориентации. Но чтобы на людях!
Отряхнув вымытые руки, бывший разведчик метнулся в секретарскую, где на телефонах уже сидели клерки Баря-сан (по-русски: госпожа Варя) и Большая Белая Лида, успевшие вернуться с обеденного перерыва.
Горничная Таня тоже была там. Она усердно махала шваброй, подчёркивая свою значимость. Именно она полчаса назад безуспешно выгоняла из здания грузинского фигуриста.
Сразу после обеда посетителей у «мадогучи» нет. Приём индивидуальных анкет поизводится только утром, а представители организаций приносят анкеты сотрудников к пятнадцати ноль-ноль. Поэтому внезапное появление грузина на кухне в четырнадцать с минутами не на шутку встревожило Таню-горничную, Барю-сан и Большую Белую Лиду.
Гена-сан с загадочным лицом подарил им эксклюзив об интиме возле туалета. Вышла завязка неплохого детектива…
Развязка была через несколько дней. Грузин, прибывший, конечно же, снова в обед, получил желаемую визу. Прямо из рук студента-стажировщика, чуть ли не с поклоном.
Кстати, ни казахи, ни украинцы ни россияне на тот момент согласия из «гаймусё» не имели. Им ответ пришёл намного позже. Да, тут было над чем призадуматься. Сам Консул не влияет на продвижение виз, а Кадзияма, значит, влияет?!
Но вскоре всё окончательно прояснилось. Не далее как через несколько недель, в Посольство с официальным визитом пожаловал ещё один липовый студент, дружок Кадзиямы. Такой же щупленький и инфантильный. Услышав, как его зовут, русскоговорящие чуть в обморок не хлопнулись. Всем коллективом. То был «великий и ужасный Сато-сан», однофамилец посольского канцеляриста. Именно он давал добро на визы Ельцину и Гундаревой, Сергею Степашину и Олегу Табакову. А также Ниночке Ананиашвили, прима-балерине всея Нихон. Короче, всем.
Нина Ананиашвили, суперзвезда мирового балета, как-то лично звонила в Консульство, весьма вежливо и культурно интересовалась своей визой.
Юрик тогда был в полном восторге. Он как раз сидел на телефоне и прибалдел от её голосочка. Чистый ангел, не чета некоторым!
Ниночка на Кадзияму ни разу не бросалась, несмотря на то, что грузинка.
*****
Как там у них на Западе, вникать некогда, но у нас на предприятиях – чем меньше коллектив, тем активнее он бурлит. Самую большую волну гонит команда из четырёх-пяти человек. В этом случае ежедневное цунами обеспечено. Традиция эта не погибла даже в суровых условиях Японского Посольства. Баря-сан, Гена, Большая Белая Лида и Таня со шваброй всегда выясняли отношения между собой горячо и страстно, не считаясь с окружающей средой, то бишь с присутствием японцев. Наличие иностранцев только подогревало чувства.
Набирая российских сотрудников, японские дипломаты смотрят на что угодно, только не на способность работать в одной упряжке. Здесь поставим им большой минус.
Америкосы и западноевропейцы в объявлениях о найме сотрудников пишут: «умение работать в команде обязательно». Японцы же, по старинке, равняются на приказы из «гаймусё». Как-то раз из «гаймусё» пришёл приказ убрать всех японско-говорящих россиян. Чтобы не шпионили.
Ленка Жулина, мать-одиночка, японистка экстра-класса, не один год проработавшая в Посольстве и дружившая там со всеми подряд, распевавшая хором с японцами их японо-песни, гулявшая с ними все праздники, одним прекрасным утром обнаружила на своём рабочем месте новенькую девочку. Ни японского, ни английского языка та девочка не знала, но сидела за Ленкиным столом, радостно хлопая глазками.
При виде ветеранши девочка-припевочка заморгала ещё быстрее и перевернула все лежащие на столе бумаги вниз лицом. Чтобы Ленка ничего не прочитала. Затем она достала из стола приказ, гласивший, что Лена-сан переводится в низший состав.
Должность не уточнялась.
Той же датой был издан указ о переводе Вари в посольские секретари. Для санэпидемработника Вари это было повышение типа «ого-го!» Незадолго до этого, в УПДК, она ловила крыс и тараканов.
Глава 4.
"И последние стали первыми" – Ген…
– Чего тебе?
Гена-сан с утра не в духе. Разведен, живёт один, плюс больная старуха-мать, плюс алименты.
– Рим в Греции?
– Варь, ты чё – совсем уже?
– А-а-а, вспомнила! Это же Кипр в Греции!
Варин восторг был прерван звонком. Звонили из-за границы. Из самой Японии.
Бывший санэпидемработник подняла трубку.
– А ю колинг фром Джэпани?
Гена-сан и Большая Белая Лида выпали в осадок. Сказать-то Варвара скажет, а вот понять чего-нибудь – застрелится. Из всего великого и могучего английского языка она с трудом усвоила лишь эту фразу. А куда спешить? Варе-сан всего-то сорок четыре годка. До пенсии много времени, можно и английский выучить. Тем более что в те времена в Посольстве Японии и после пенсии стриптизили запростяк.
Посольские чиновники никого не выгонялит. Ждали, когда сотрудник сам уволится.
Для этого ему или ей создавались специальные условия.
Но народ российский живучий, любые невзгоды выдержит. За всё время из Посольства уволилась одна только Ленка Жулина, да и то потому, что у неё был богатый любовник. Тоже японец, но не дипломат, а простой фирмач.
На японо-фирмах народ действительно попроще, бизнесмены ведь не дипломаты.
Кстати, на свои фирмы японо-бизнесмены берут только тех россиян, которые в Посольстве не успели пработать. Не нужны им информаторы от "гаймусё", из-за которых, того гляди, придётся делиться выручкой с родным правительством, что крайне нежелательно…
*****
Клаве-сан из отдела культуры семьдесят стукнуло, но уходить она не собирается. С утра приходит, разворачивает газету «Московский комсомолец» и громко, по-русски (другого Калава не знает), политинформирует японцев. Те, радостно кивают, делая вид, что понимают весь текст дословно. Клава делает вид, что верит. А что ей остаётся? Она ведь бывшая горничная. В ней японцам нравится решительно всё, особенно незнание иностранных языков. Значит, шпионить не будет…
Тут снова следует напомнить, что речь идёт о начале 1990-х, а не о нынешнем времени. Сейчас в Посольстве всё по-другому: и дипломаты душки, и языки знают отменно, да и отношение к российским сотрудникам более уважительное.
Из московских переулков-закоулков японские дипломаты со всем своим скарбом переселились в здание рядом с Проспектом Мира.
Кто знает, может быть мирный проспект всех, в конце концов, помирит? И японцев с россиянами, и россиян друг с другом? Но до этого надо ещё дожить. А пока что с Японией даже мирного договора нету.
*****
В Советском Союзе одной из главных фигуранток анектодов была очередь. За чем только не выстраивались, до маразма доходило. За туалетной бумагой строились на километр…
Подходит как-то мужик к длинной очереди, стоящей вдоль стены пятиэтажки. Очередь за помидорами. Помидоры большие, красивые. Мужику помидоров охота, но ждать лень.
Он задирает голову, делает вид, что на крыше стоит человек с тяжёлым предметом, машет руками и истошно орёт:
– Не бросай – не бросай – не бросай!.. А теперь мо-о-ожно!
Очередь, знамо дело, разбегается, а мужик отоваривается по полной.
Убежал ли продавец, не уточняется. Видимо не убежал, раз мужик отоварился…
*****
Большая Белая Лида пришла в консульский отдел японского Посольства раньше всех, ещё до перестройки, и долго-долго была там единственной российской (пардон, тогда ещё – советской!) сотрудницей. Целых пять лет. А до неё там долго-долго работала интеллигентка Женечка. Рафинированная интеллигентка, но в очень преклонных летах. Ушла по здоровью.
Перед уходом Женечка сделала много хорошего. Например, беременную горничную Галю, Танину предшественницу, пристроила в секретари. Как? Упросила японцев. В то время упросить японцев было делом плёвым. Догадываетесь почему? Правильно!
Советский режим не давал иностранцам расслабиться. Если что, визу можно было не получить, пешком на родину отправиться. Навсегда, без права возвращения в СССР.
Иностранцы, в связи с этим, боялись не только КГБ, таможенников и гидов-стукачей, но и всех советских людей без разбору. На всякий случай. Худо-бедно, но нас уважали.
С приходом демократов страна, что называется, съехала с катушек, пошла вразнос.
Многие прекрасно помнят это время. Многие сейчас даже обидятся, что им разжёвывают такую элементращину. Да, тогда страна совсем с ума сошла, мозгами двинулась. А хитрые иностранцы, почуяв слабинку, начали потихоньку прикалываться, пинать ногами местных аборигенов. Раз пнули, два пнули – понравилось! Пьянило чувство безнаказанности. Пинали сначала мелкую сошку, потом перешли на более крупную птицу. А потом и за Ельцина взялись: и не то выпил, и не с теми, и не с того моста упал…
Японо-«гаймусё» на изменения в политике отреагировало бодро. Оттуда в Посольство пришла депеша: «Мо-о-ожно!»
Услышав такую команду, японские дипломаты сначала врассыпную с перепугу. Кто мог ожидать? Потом, придя в себя, набросились. Но не на помидоры. Помидоры в Японии вкуснее, а у нас была страна зелёных помидор.
Первой удар приняла Большая Белая Лида. Ещё вчера к ней подходили в согбенной позе и, трижды кланяясь, просили: «Ридоцька-сан, напецятайте, позалуста, а за одно исправьте асыпки!»
Лида-сан королевским жестом брала их корявую писанину и степенно облагораживала.
Это было ещё вчера. Буквально следующий же день оказался таким неласковым, что к вечеру Лида-сан пила корвалол.
Глава 5.
"Человеческий фактор" Утром следующего дня Лиде-сан было дано понять, что она не только секретарша, не только посольский клерк, но и японо-мамка, японо-нянька, японо-кормилица. А по праздникам ещё и поилица. Ей, напару с горничной Таней, было поручено обзванивать поликлиники, салоны красоты, автосервисы, то есть, делать быт японо-дипломатов и их японо-жён ещё более приятным, чем, например, вчера.
Так продолжалось довольно долго.
Лида-сан не очень уставала, но ей было обидно. Ей уже никто не говорил «Ридоцька-сан», она стала просто «Ридой». Никакой не госпожой. С ней иногда забывали поздороваться.
Постепенно штат русскоговорящих наймитов расширился, набрали новых секретарей.
Даже с японским языком набрали, но сделали это по-хитрому.
В апреле 1993 года в «Московском комсомольце» вышло объявление: «Посольство Японии объявляет набор сотрудников. Зарплата 70 долларов в месяц». Ни один нормальный джэпанист на такие деньги не клюнет. Он их за два часа зарабатывает.
Конечно, когда есть работа…
По объявлению набежала орда недоучек. Все они сидели на кухне у Тани и, высунув языки, выводили кривыми иероглифами «рирэкисё», то бишь резюме.
Читая резюме, Консул хмурился. Брать дебилов не хотелось, а умненьких не разрешали.
Тут-то и появился Юрик. У него не было хорошего японского языка. Имеется в виду, тогда. Зато он прилично знал польский, чешский, английский, итальянский, шведский и французский. Благодаря счастливому детству, проведенному за границей с отчимом-международником.
– Ий атама! (= Хорошая голова!) – заорал Консул и уже кроме Юрика никого другого видеть не хотел.
Реакция немного странная, учитывая тогдашнюю шпиономанию. Но Симода решил рискнуть, ибо скопище недоучек на Таниной кухне пугало его больше, чем целая армия агентов 007. А Юрику только того и надо было. Оно давно мечтал как следует выучить японский язык.