Фрумкер Георгий. Я плохо помню чудное мгновенье...

бабки, девочки.. Ты просто дурью маешься, - закончил я свою тираду.
- С догматиками и идиотами дискутировать не желаю, - отрезал он. -
Усек?
- И к какой же категории прикажешь мне отнести себя? - искренне
заинтересовался я.
- К чему-то среднему. Но я тебе уже сказал: в таком тоне дискутировать
не хочу, - стоял на своем Левка. - Я уже решил, и ты меня не переубедишь.
Скорее, я тебя смогу. Да и Татьяна твоя постарается.
- Уже, - машинально произнес я.
- Чего уже?
- Агитирует уже, правда, пока безрезультатно.
- Нашел, чем хвастаться, - хмыкнул Левка и, внезапно перестав ходить по
комнате, сел на стул. - Я первый раз вижу, чтобы человек выставлял напоказ
свою глупость.
Дальше последовало его красноречивое излияние, которое я как-то не
сумел заблокировать. Говорил он около получаса и, если бы не Танин звонок,
то продолжал бы и дальше.
Таня радостно кричала в трубку:
- Я достала ружье! Ты понимаешь? К Соне зашел человек и принес три
ружья, - верещала она. - Так я взяла одно.
Убей меня Бог, если я помнил, кто такая Соня.
- Молодец, - грустно заметил я, чтобы хоть что-то сказать. Голова у
меня уже совсем не работала. - Уж чем-чем, а патронами я обеспечу. Ты же
знаешь, что отец Фимы подрабатывает в тире. Можешь не сомневаться, что...
Тут я услышал щелчок - Таня положила трубку.
- Что случилось? - перепугался Лева. - Ты очень странно выглядишь.
Я вдруг непостижимым образом вспомнил, что вчера лысый бородач что-то
говорил мне насчет ружей. Сегодня ружье достала Таня. Наклевывается
прекрасный способ проверить, не сошел ли я с ума.
- Лева, - спросил я негромко - Тебе нужно ружье?
- Ну, конечно, - закричал он. - Ты еще спрашиваешь?! Я бы и два купил.
Сейчас их практически невозможно достать.
Мне тут же захотелось похвастаться, и я ехидно заявил:
- А вот Таня достала.
Левина реакция была непередаваемой. Он скатился на пол и стал дико
хохотать. Способность говорить вернулась к нему только через пару минут.
- Т-т-теперь я понял, - проговорил он, икая, - о каких это.. патронах
ты.. ты.. ты.. говорил. - Икал он с очень приличной скоростью. - Это она..
достала фото.. ой.. ружье.. идиот!
Я начал кое-что соображать. Однако, полностью во всем разобраться так и
не успел. Явились Фима и Юра. Пулька получилась самая дурацкая. Лева ни
черта не соображал, видимо, от счастья, а у меня по-сумасшедшему шла карта.
Вторую решили не расписывать. Допили Левкину бутылку водки и мой коньяк.
Когда пришла Таня, в комнате было накурено и стоял невообразимый шум.
Несмотря на это, она не только не возмутилась, а немедленно подключилась к
теме разговора. Их общее мнение обо мне не соответствовало моему
собственному, но перекричать сразу четверых не получалось.
Воскресенье прошло незаметно. На рыбалку ехать не хотелось - было
прохладно и моросил дождь. Весь день я провалялся на диване в наипаршивейшем
настроении. Днем позвонил Юра и спросил, смотрю ли я борьбу по второй
программе. Я сказал, что нет. Поблагодарил его за звонок и, предвкушая
удовольствие от борьбы (я занимался борьбой в четвертом классе ровно три
дня, пока не вывихнул руку. Но Мишке рассказывал, что был КМСом - кандидатом
в мастера спорта и, если бы не травма, точно стал бы чемпионом Украины),
включил телевизор.
Там действительно речь шла о борьбе. Диктор, не переставая, твердил об
этом. Правда,
была одна мелочь - это была борьба за урожай. "Ну, ничего", - подумал
я. Юрка от меня тоже дождется...
В понедельник, прямо с утра, мне позвонила Лора.
- Ну, что, узнал? - сразу спросила она.
- Нет еще, перезвони часа в три, - ответил я и, как ни удивительно,
мгновенно вспомнил, что должен был узнать.
Не откладывая дела, я решил взять быка за рога и поговорить с моим
шефом, тем более, что был с ним в хороших отношениях.
Николай Иванович был мой одногодок. Когда-то его списали из авиации за
пьянство. Парень он был неплохой. Мы часто срывались из института выпить по
сто граммов (иногда и побольше) и поиграть часок на бильярде.
Сегодня он грустно сидел в кабинете, рассматривая какие-то чертежи.
- Привет! Зачем тебе все это? - показал я на горы бумаг. Когда никого
не было в его кабинете, мы держались на "ты".
Шеф оживился.
- Саша, давай бухнем. У меня бутылка молдавского, товарищ принес.
- Не-а, не могу, - отрезал я. - Решим один вопрос, тогда пожалуйста.
В душе я был доволен, что у него уже есть бутылка. За второй он обычно
не посылал никого, а шел сам, и в этот день уже на работу не возвращался. В
принципе, Коля никому не мешал. Но если он приходил пьяный часа в два, то
ходил по отделам и всем морочил голову.
- Ну, давай. Что там у тебя? - спросил он.
- Значит, так. Помоги мне устроить сюда товарища, кстати, твоего тезку.
- Запросто, - быстро отреагировал Коля. - Тезку - это запросто. Пусть
прямо сейчас и
приезжает, тем более, что бутылка есть.
Я сильно обрадовался.
- Не в бутылках счастье, а в их количестве. Он и сам пару привезет. Я
от тебя позвоню?
Телефон дориного Коли я помнил хорошо, а коммутатор был 3-62.
- Замечательный номер, - расплылся Николай Иванович. - Такой уж точно
не забудется, - заметил он, имея в виду цену на водку.
- Попросите, пожалуйста, Николая Моисеевича, - но реакция моего шефа
оказалась мгновенной. Все-таки, бывший летчик. Я даже не успел услышать
ответ в трубке, как он хлопнул по рычагу.
- Ты что, обалдел. - зашипел он. - Какой-такой Моисеевич? Он что,
еврей?
- Ну да, - ответил я удивленно. - Николай Моисеевич Шрайберг.
Шеф схватился за голову.
- Нет, - сказал он тихо. - Ты уж меня, Александр Борисович, извини. Не
могу. Думаешь, что я сидел в таком хреновом настроении? Из изыскательского
отдела трое подали заявление на увольнение и все просят справку в ОВИР.
Я озадаченно посмотрел на шефа.
- Послушай, но там же всего четыре человека?
- Пять. Пятый - Вася. Синьковка. Сам понимаешь, Вася никуда не поедет.
- Что же теперь будет? - растерянно спросил я.
- Известно, что. Выговор по партийной линии. Очередной.
- Я тебя не об этом спрашиваю. Что будет с отделом?
- Да закроем к чертовой матери. - Коля обреченно махнул рукой. -
Синьковку куда-нибудь пристрою. А Фирку отправлю делать кальки у
чертежников. - Он сделал многозначительную паузу. - А если выгонят из
партии, возьму, да женюсь на Фирке и укачу с ней к чертовой матери из
этой... - Он замолчал.
Это было похоже на правду. Полгода назад Коля ушел от жены и перебрался
к Фире.
- Да, вот еще что, - вспомнил он. - Могу тебя обрадовать. Не утвердили
тебя в должности начальника отдела. Скоро придет твой начальник. Я его уже
видел. Не хотел тебе говорить, но видишь, как все вываливается. И мне замену
найдут. - Шеф задумчиво достал бутылку. - Ну, ты как хочешь, а я выпью.
Ни слова не говоря, я повернулся и пошел в свой отдел. Набрал телефон
Татьяны.
- Слушай, - сказал я сконфуженно, - ты можешь позвонить Доре? Скажи ей,
что у меня ни черта не вышло. Я не смогу устроить сюда Колю.
- А зачем ты ей обещал? - удивилась Таня. - Ты что, ребенок? Не
понимаешь, что его сейчас никуда не примут? Кстати, если завтра ты
уволишься, то нигде не устроишься.
- Что-то ты заговорила стихами: уволишься - устроишься? И, вполне
возможно, это мое близкое будущее. Мне только что объявили, что я не
утвержден в должности начальника отдела и нам в среду присылают
номенклатуру.
- Вот и чудесно! - обрадовалась она. - Еще месяц-другой покрутишься, а
там все будет в порядке. Целую! - заключила она и положила трубку.
Ко мне подошел Димка.
- Александр Борисович, - сказал он заискивающим голосом. - Мне надо с
вами поговорить.
- Ну, давай, говори.
- Нет, не сейчас и не здесь.
- И ты, Брут, - заметил я полувопросительно. - Что, у вас у всех иголки
в одном месте?
Его постная физиономия слегка прояснилась.
- Как же вы догадались?
- Да уж, догадались, - я процитировал Ильфа и Петрова. - Заходили бы,
сосед, в 66 поиграем..
Димка улыбнулся.
- Вы знаете, как я вас уважаю, но Вы...
- Ладно, ладно, - перебил я его наставительно. - Я тебе поговорю. Я
пока еще твой начальник.
- Боюсь, что временно, - проговорил он, глядя прямо в глаза.
- А тебе это откуда известно?
- Шлюхами земля полнится. У меня связи во всех точках земного шара.
Причем, иногда - половые. Ну, так что, поговорим?
- Ну, хорошо, приходи, - согласился я. - Поговорим, если хочешь.
Послушай, Димка, а сколько тебе лет?
- Тридцать два.
- Ого! Не может быть! И так все Димка, да Димка?
- Маленькая собачка - до старости щенок. Хотя и тривиально, но это так,
- отпарировал он. - Так я к вам заскочу. Может быть даже сегодня вечером.
- Приходи, - сказал я невнимательно, так как заметил Яшу Цацкиса.
- Ты с чего это приплелся? - спросил я и тут же увидел, что у него
подбит глаз. - Что с тобой?
- Да эти скоты вот пошутили по-идиотски, - грустно ответил Яша. - Юрка
и иже с ним. Уже за сорок, а ума нет.
Оказалось, что в отместку за какую-то Яшкину шутку эти умники развесили
объявления, что, мол, продается обезьяна по кличке Яшка, четырех лет, и дали
адрес Цацкиса.
Яшка пару дней потерпел, а потом кому-то из покупателей дал в морду.
Тот, не долго думая, врезал ему в глаз. Теперь Яшка ездил по всему городу,
выискивая и срывая объявления.
- Ты позвони Юрке, - попросил он. - Узнай, где он их прилепил. Я с ним
после этого вообще разговаривать не хочу.
- Ладно, позвоню, - кивнул я. - Слушай, Яш. Ты не можешь устроить
дориного Колю на работу? Ты, кажется, его знаешь.
- Могу, - неожиданно согласился он. - К себе, мастером участка.
Цацкис работал начальником электроучастка. Имел и неплохие знакомства,
и немалые деньги. Я решил быть с ним откровенным.
- Яш, по правде говоря, ему нужна работа, чтобы..
Он не дал мне договорить.
- Саша, ты не думай, что я осел. Это легко было сообразить, - заметил
он. - Изя ведь уезжает, и ниточка тянется к Доре и Коле.
- Умница, - улыбнулся я. - Спасибо тебе большое. А Юре я сейчас же
позвоню. Он сам все поснимает. Уж я ему устрою!..
На работе делать было нечего, и я предался грустным размышлениям. Вот
так. Друзья разъедутся, кто куда. Придет жлоб начальник. Квартиры Левкиной
не будет.
Я прервал себя и позвонил Юрке.
- Ты зачем, такой сякой, объявления про обезьян пишешь, - начал я
сурово. - Над человеком, понимаешь ли, издеваешься. Снимай все сейчас же.
Кажется, я его убедил, тем более, что присовокупил к своей тираде
сообщение о яшкином подбитом глазе. Юрка что-то промямлил в ответ, мол, что
уже почти все поснимал, но пусть парочка останется, пусть знает.
Что должен был знать Яша, меня заинтересовало, и я узнал следующее.
Яшка, будучи временно свободным, украл у Юры очередную пассию, Галку. И
уехал с ней в Сочи на три дня. Это бы Юрка простил. Но Яша уехал на Юркин
день рождения и еще прислал телеграмму: "Поздравляем. Целуем. Быть не можем.
Прикованы к постели. Галя, Яша." Я у Юрки не был. И узнал это только сейчас.
А то бы Яше не сдобровать. Скотина.
Часа через два, мучительно пролистав "Литературку", набрал Дорин номер.
Ее радость невозможно было передать.
- Сашенька, ну что для тебя сделать? - спросила она, плача от счастья.
- Похудей на двадцать кило, - грубо пошутил я.
Стало скучно. Лены не было. Она позвонила и сказала, что неважно себя
чувствует. И я опять поплелся к Николаю Ивановичу. Того уже прилично
развезло.
- Ухожу, - коротко бросил я. Шеф посмотрел на меня непонимающим
взглядом.
- Да нет, не навсегда. Просто хочу домой.
- Ну и иди, - мотнул головой Коля. - Никому ты здесь не нужен.
-- Это точно, - согласился я. - Никому.
Взяв такси, я поехал на участок к Яшке. А у него уже сидели Юрка и
Коля. И когда только
успели приехать? И даже помириться? Оказалось, не только приехали, а и
вовсю отмечали Колино устройство на работу.
Все свершилось, как в сказке. Жаль только, что не было Троцкого (так мы
все называли Левку). У него была страсть - толкать длинные тосты и при этом
молоть удивительную чушь.
- Позвони Инке, - сказал Юра. - Троцкий, наверное, у нее.
Левка работал наладчиком вентиляционных систем и постоянно числился в
командировке. Но при этом торчал целыми днями в городе. Фирма его называлась
как-то странно -Укрспецгордор плюс еще какая-то абракадабра, расшифровать
которую никто не пытался. Я как-то спросил у него, что означает сия
аббревиатура.
- А тебе зачем? - спросил Левка подозрительно. Скорее всего, он и сам
не знал.
- Инесса, привет, - сказал я. - Левка не у тебя?
Милая Инночка была, что называется, дама полусвета. Умная и красивая,
но абсолютно бесшабашная. Дочь ее жила у матери, а она сама - в прекрасной
двухкомнатной квартире. Мужа, директора комиссионки, крепко посадили года
три назад. И она развлекалась, пустившись во все тяжкие. Короче, у нее в
свое время перебывала вся наша братия.
- Не говори мне об этом идиоте, - возмутилась Инна, имея в виду
Троцкого. - Этот болван позвонил мне в два часа ночи, и я, нежная и
удивительная, с клиентом за спиной вынуждена была битый час ему
втолковывать, что я сегодня не дежурю по городу.
Да, Троцкий и есть Троцкий, тут уж ничего не поделаешь. Извинившись, я
положил трубку.
Веселье шло своим чередом. Краем уха я слышал Колин рассказ об Изиной
эпопее в Москве. Оказывается, он там вдребезги напился, да так, что полез
прощаться с Мининым и Пожарским. У него, видно, уже порядком двоилось, и он
объяснял всем у памятника, что сидят Минин с Пожарским, а стоит Долгорукий.
Просто чудо, что его не замели.
Стало еще скучнее, чем на работе, и я поехал домой. Дома меня ждал
Мишка с подбитым глазом. Я не очень расстроился, но подумал, что это
какая-то мистика, и спросил своего отпрыска, какого черта он дрался.
Оказалось, что он даже не дрался, а просто получил в глаз, причем ни за что.
Вернее, за то, что еврей.
- В трамвае здоровый болван сказал мне "жид", -объяснил Мишка. - Ну, я
ему популярно объяснил, чтобы он не сильно радовался, так как он тоже на "ж"
- "жлоб". Видать, это его оскорбило, и он мне врезал.
- А ты ему? - поинтересовался я.
- Так этот кретин на 120 кило потянет. Чего же я с ним буду тягаться? -
удивился Мишка. - И потом, их много, этих дураков. И все равно, не моя это
страна, - философски заключил он, несколько реалистичнее, чем я мог
предположить.
Я взял книжку и лег на диван, но читать не смог. Мне в голову упорно
лез один вопрос: что я там буду делать и кому я там вообще нужен. Потом я
задремал и не сразу сообразил, что от меня хочет дочка.
- Оленька, - недоуменно спросил я, предполагая, что нахожусь на работе.
- А ты что здесь делаешь?
- Да вот, - серьезно отвечает она. - Живу пока. Тут дядя Дима пришел, а
ты спишь.
- Ну, давай тогда сюда дядю Диму, - сказал я, просыпаясь.
- Добрый вечер, - торжественно объявил входящий Димка и положил на стол
коробку конфет.
Я ошалело посмотрел на него.
- Ты чего это конфеты приносишь?
- А это я лучшей части семьи Брагинских, а не алкашам разным.
- Ну-ну, распоясался, - я начинал сердиться. - Ты еще сосунок так
говорить со мной. -
Мне явно захотелось показать разницу в возрасте и занимаемом положении.
- Да будет Вам, Баб, - прервал он меня. - Я уже не ваш подчиненный, и
пришел к Вам не как к шефу, а как к умному человеку. Если Вы себя таковым не
считаете, то честь имею.
- Так-так-так, а ну-ка давай еще разок. Что-то я не совеем врубился.
- Очень даже врубились, - успокоил меня Димка. - Заговорили нормальным
языком - значит, врубились.
- Ну, и что ты этим хотел сказать?
- Послушайте, Баб, - сказал он. - Я же подчеркивал, что пришел к Вам,
как к умному человеку. А Вы стараетесь доказать обратное.
- Ну, хорошо, - благосклонно заметил я. - Любому человеку приятно
узнать горькую правду, что он умен. И я принимаю это заявление. Кстати, а
чего это ты меня Бабом назвал?
- А вы что, не знали? - удивился Димка. - Вас так все "за глаза"
называют. Брагинский Александр Борисович. Примитивная аббревиатура.
- Сам ты примитив, - ответил я. - Так и тебя можно Задом назвать. Ну,
если читать наоборот.
Тут Димка расплылся.
- Я же говорил, что Вы умны до чрезвычайности. Так меня друзья и
называют.
Я услыхал едкий смешок и обернулся. В дверях стояла Татьяна и хихикала.
- Ты чего это смеешься? - удивился я.
- Да вот, услышала, что тебя Димочка умным назвал. - сообщила она. -
Это и вызвало бурный приступ веселья.
- Привет, Танюша, - панибратски сказал Димка. - Вот, конфетки Вам
принес.
- Ну, ты просто умница, - быстро отреагировала Таня и чмокнула его в
щеку. Мне показалось, что я смотрю фильм . Но это была еще первая серия. А
во второй Таня поинтересовалась, сколько стоят конфетки.
- А Вы, Танюша, посмотрите, может быть, они вам не понравятся, - как то
загадочно произнес Димка.
- Ну, с твоим вкусом, - со значительным видом произнесла она.
В коробке оказались совсем не конфеты, а две нитки янтарного ожерелья.
- По 45 рублей за штуку, - сказал Димка. Я тут же взял сигарету и вышел
в коридор. Раздраженный до предела, я все же пытался держать себя в руках.
Так-так, значит, за моей спиной они договорились меня вывезти. Как багаж!
Ну, ничего. Я им устрою. Завтра же позвоню родителям и заявлю, что Таня
хочет увезти их внуков. Посмотрю, как она попляшет. В коридор вышел Димка.
- Баб, - сказал он. - Ну, чего Вы расстроились?
- Не смей меня так называть! - рявкнул я.
- Ну, хорошо. А как? Не Александром же Борисовичем?
- Называй меня Сашей, и можно на "ты", - неизвестно зачем добавил я.
- Ну и чудесно, - согласился Димка и тут же заметил: - Знаешь, Саша,
кончай валять дурака.
Я даже растерялся от его амикошонства и спросил:
- Это в каком смысле?
- Да в прямом! - буркнул Димка. - Ни черта нам здесь не светит. Ни в
моральном, ни в материальном плане. Ты вообще можешь себе уяснить ситуацию?
Не зарываясь, как страус в свои яйца, а реально. Оглянись по сторонам.
Пройдет год - и ты останешься один. Ну, не год, так два, три - и ты будешь
локти кусать.
- Кому? - спросил я мрачно.
- Да не мне, - усмехнулся он. - Мои локти уже будут далеко.
- Хватит болтать, на работе завтра поговорим.
- На какой работе? - переспросил Димка. - Я же сказал, что уже не ваш
подчиненный. Вернее, не твой. Когда ты ушел, я заявление подал, и Коля
наложил резолюцию. Это, правда, мне стоило бутылки, но стоило. Так что нет
больше в отделе Димки. Гуд бай, аривидерчи, все,- добавил он. - Я ушел.
Потом поговорим. У меня теперь времени вагон и маленькая тележка.

- Интересно, - спросил я Таню. - Где ты взяла деньги на янтарь? Это
во-первых. Во-вторых, на это идиотское ружье и всякое такое прочее. И где
логика - сначала дарить янтарь, а потом его покупать. Я тебя предупреждал,
что там, - я сделал паузу, - мне делать нечего. А завтра я позвоню твоим и
своим родителям и скажу, что ты хочешь увезти их внуков. Вот так.
- Ты знаешь, - спокойно заметила Таня. - Все твои беды от того, что ты
слушаешь самого себя и вообще не желаешь слушать других. Вот, например, ты
задал мне вопрос: откуда у меня деньги. Ну и дождался бы ответа. Так нет -
все мелешь и мелешь. А деньги мне, между прочим, дали твои родители. Кстати,
теперь можешь пойти и посмотреть на себя в зеркало. Представляю
удовольствие, которое ты получишь от своей идиотской рожи.
Разумеется, я не последовал ее дельному совету, так как легко
сообразил, что выгляжу сейчас не лучшим образом.
Итак, на родителей все мои надежды отпали. Что же делать? Я даже не
могу представить, как мне придется поменять весь свой жизненный уклад. Все,
все, к чему я уже привык: к общей квартире, друзьям, к пулькам по пятницам -
все это надо менять, менять на старости лет. Сорок лет, пожалуй, это не
совсем старость, но все-таки... Да и языка я не знаю. По-английски
объясниться не сумею. По-немецки считаю до десяти. Это не мало. И на большее
пока...
- Свинство все-таки, - сказал я громко. - Представь ситуацию. Я..
Таня завизжала так, что я даже присел:
- Замолчи! А представь мою ситуацию. "Я не могу, я не знаю, я не хочу",
- передразнила она меня. - А обо мне ты подумал?! О Мишке? Об Оленьке? Ты -
просто паршивый ин-ви- ди-ду-лист..
Захлебываясь в слезах, она не смогла выговорить это слово, но я как-то
догадался.
- Ну, ладно, - сказал я примирительно. - Успокойся. Давай сядем и
поговорим.
- Не хочу я с тобой разговаривать! - отрубила Таня и пошла плакать на
кухню. Тяжело вздохнув, я присел на диван.
- Батя, - позвал меня Мишка из другой комнаты. - Иди сюда. Я с тобой
поговорю, раз мама не хочет.
Он сидел на кровати и слушал песни Галича. Затем выключил магнитофон.
- Ну, давай, умничай, - согласился я.
- Ты вообще догадываешься о маминой ситуации на работе? - он
по-взрослому задал вопрос.
- А какая ситуация? - развел я руками. - Работает себе и работает. Все
нормально.
- Ну-ну, - ухмыльнулся Мишка. - Тебя, оказывается, вообще ничего не
интересует. А то, что лаборатории зарезали тему, ты не знал? И Марк
Григорьевич слег с инфарктом? Что сейчас зав.лабораторией Никонов Петр
Иванович, а его заместитель - кто угодно, только не мама? Не знал? Молодец,
батя. Приятно видеть человека, которого ничего не интересует и который так
спокоен. Две лаборатории сливаются в одну, маму понижают в должности, а ты
ничего об этом не знешь! Гениально!
Сарказм так и пер из Мишки. Но я реагировал тупо, точнее, никак. Сидел
себе спокойно и слушал его тираду. Тем более, что я действительно ничего об
этом не знал.
- А ты слышал, что Нинку Гендельман из пионеров исключили на школьной
линейке и она чуть из окна не выбросилась? - продолжал информировать Мишка.
- Из пионерок, - поправил я автоматически. - Какие это у вас пионеры в
классе? Уже все комсомольцы.
- Не в нашем классе, а в Олином.
- Давай так, - сказал я Мишке. - Все это я должен переварить, дай мне
сроку хотя бы несколько дней. А после переговорим.
- К сожалению, я не думаю, чтобы ты нашел альтернативное решение, -
задумчиво проговорил он. - И могу тебе заметить: от тебя зависит многое, но
не все.
Это было сказано таким серьезным тоном, что мне стало не по себе.

Когда я утром пришел в свой отдел, то обнаружил, что все уже на местах
и как-то напряжены. Все - это Лена и Витя Веленко. Олег Николаевич напряжен
не был и просто-напросто сладко спал. Я ему позавидовал и решил не будить.
- Александр Борисович, - сказала Лена. - Шеф просил Вас зайти к нему в
кабинет. Там у него уже сидит наш новоиспеченный. Это просто ужас - такой
жлоб с деревянной мордой, - и она грустно добавила: - Жалко мне всех нас.
Я бодро вошел к шефу. Николай Иванович ходил по кабинету, а за его
столом сидел Жлоб.
Да, точнее не скажешь, подумалось мне. Тем не менее, Жлоб поднялся и
протянул мне руку.
- Здравствуйте, Александр Борухович, - начал он. - Моя фамилия Вусов.
Имя-отчество - Степан Петрович. Очень рад с вами познакомиться.
- И я тоже, - вяло промямлил я.
- Николай, - сказал Степан Петрович. - Ты разрешишь, я в твоем кабинете
с полчаса побеседую с товарищем.
- Ради бога, - согласился Коля. - Хоть пару часов.
- Ну и чудесно, - обрадовался мой будущий начальник. - Очень тебе
благодарен.
Так-так, они уже на "ты", хотя, возможно, односторонне. Пока они друг с
другом переговаривались, я успел хорошо рассмотреть Вусова. Костюм слегка
помят, дешевый и сидит мешковато. Галстук двадцатилетней давности. Но из-под
стола выглядывали туфли, которые не вязались с общим видом, ибо стоили на
толкучке не меньше 120 рублей. Да и часики, пожалуй.. Дорогой "Ориент". Я
удивленно посмотрел на этого Степана.
Коля вышел, жалко улыбаясь. Я проводил его взглядом и резко повернулся
к Жлобу. Он был приблизительно моим ровесником.
- Ну что, перейдем на "ты", - начал он первым. - Нам еще вместе
работать. Хотя, судя по всему, недолго. Но это будет зависеть, разумеется,
от тебя.Заранее предупреждаю: я - физиономист. Раскрою карты, хотя люблю
играть втемную. У меня о тебе достаточно сведений, причем, самых
положительных. Я не идиот собирать их из личных дел, просто у тебя неважно с
памятью. А тем не менее, мы знакомы.
Он сделал паузу и стал просто-напросто читать мои мысли.
- Значит, так. Я - карьерист, коммунист, умница и жлоб. Запомни: это -
априори. Костюм и галстук - для общего фона. Шузы и котел - для души. Не
могу же я во всем нашем дерьме ходить.
Я сидел и молчал. Во-первых, я не мог вставить ни слова, а во-вторых,
мне и не хотелось. Я поймал себя на мысли, что, кажется, он действительно
умница. Спич его тем временем продолжался.
- А жлобствую я сознательно, потому что, как заметил ранее, я
карьерист. И не собираюсь это от тебя скрывать. И не потому, что я успел
тебя зауважать. Нет. Ты не принадлежишь
к кругу моих близких друзей. А потому что я - реалист. Ты завтра, к
примеру, ненароком встретишь Алика, случайно разговоришься и..
Тут он внезапно замолчал, упершись в меня взглядом.
И я его узнал. А узнав, чуть не свалился со стула. Это был один из
самых сильных игроков во все карточные игры. Нет, он не был, что называется,
каталой, но играл блестяще.
Мы с ним познакомились лет пятнадцать назад, когда я еще играл на очень
высоком уровне, не то, что сейчас. Степан не блефовал, он в самом деле, как
в картах, просчитал все варианты. Даже не выпустил случайной встречи с
Аликом, с которым мы не виделись с десяток лет, но все может быть.
- Ну, вот, - удовлетворенно заметил Степан. - Вижу, что вспомнил.
Теперь вернемся к нашим баранам, то есть ко мне. Я не антисемит и не дурак.
Меня не волнует, что будет делать наш отдел, кто где будет находиться. -
лишь бы все выдавалось вовремя и все было официально. Премии будут всем.
Лично меня, - он опять ухмыльнулся, - деньги, как ты сам догадываешься, не
волнуют. Коля скоро вылетит, но я постараюсь его куда-нибудь пристроить.
Через пару месяцев я буду в этом кабинете. Этот вопрос решил не я, и Коля