Страница:
Так называемая «жаровня» из Серро-де-лас-Месас изображает сидящего со скрещенными ногами человека. Ладони рук лежат на коленях. Реалистически выполнены все детали тела старого человека с изогнутой спиной. Несмотря на явную худобу, выделены провисшие складки мышц живота и груди – совсем как у «матери с младенцем». Лицо также выражает преклонный возраст: выступающие, обтянутые кожей, в глубоких складках скулы, опустившиеся провисшие губы приоткрытого рта, глубокие глазницы, полуопущенные веки, бородка клинышком. На голове большой круглый головной убор – «жаровня», как бы накрывающий всю фигуру своей увесистой плоскостью. По боковому периметру повторяется символ неба.
Илл. 5. Выразительная ольмекская нефритовая статуэтка из Лас-Лимас, изображающая прапредка с ягуароподобным младенцем. Поверхность фигурки покрыта иероглифическими знаками
Надо заметить, что фигурки, сюжет которых носит скорее мифологически-религиозный характер, отличаются определенной стилизацией и обезличенностью изображаемых персонажей, отсутствием индивидуальных черт. Полную противоположность этому являет собой так называемая фигурка «борца» (монумент 1 из Антонио-де-Пласа). Это прекрасно выполненная скульптура сидящего мужчины с подогнутыми влево ногами. Полусогнутые руки подняты на уровне груди. На человеке нет ничего, кроме набедренной повязки, что позволяет видеть прекрасно выполненный древним скульптором мышечный покров, а это само по себе представляет достаточно редкое явление не только для архаической ольмекской, но и в целом для мезоамериканской скульптуры. В ушах видны отверстия, куда, очевидно, помещались подвески. Голова лысая. Хорошо видна борода и усы. Подчеркнуты глубокие морщины около носа, хотя фигура не кажется старческой. Складывается впечатление, что скульптор создавал ее, подобно европейским мастерам античности, только для того, чтобы продемонстрировать свое мастерство в умении точно передать детали человеческого тела.
И еще одна скульптура получила у исследователей собственное имя – «Господин из Сан-Лимас». Полутораметровая скульптура выполнена из камня, напоминающего жадеит, что благодаря свойствам этого камня позволило прекрасно отполировать ее поверхность и нанести гравированную надпись, без изъянов сохранившуюся до нашего времени. Лицо взрослого сидящего человека сохраняет даже определенные портретные черты: типичный индейский нос, овальное вытянутое лицо, рот приоткрыт и немного улыбается. На руках он держит расслабленного ягуароподобного младенца. На его груди подвеска с дважды повторенным знаком косого креста, который восходит к варианту майяского знака h’u, означающему «удобно расположиться, вытянув руки и ноги» и связанному с представлениями о моменте ухода умершего в поля блаженные.
Рисунки в пешерах
Куда исчезли ольмеки?
Глава 2
На индейскую пирамиду Кнорозов поднялся один-единственный раз. Это было в Тикале во время нашей первой поездки в Гватемалу. Больше шеф по пирамидам не карабкался, предоставив это занятие мне, при этом иронично подсмеивался: «Вот-вот, дама, как увидит какую гору или пирамиду, тут же на нее лезет. У дам так принято». Приходилось поддерживать эту игру, подробно сообщая ему о результатах восхождений, а также спусков в пещеры. Почему-то для него это было важно – возможно, он просто хотел побыть в одиночестве в этих столь значимых для него местах и спокойно погрузиться в мысленные картины далекого прошлого. Идеальным объектом в этом отношении стала Пирамида Солнца в Теотиуакане. Пока я взбиралась на высоченную пирамиду, а затем спускалась в пещеру под ней, он пришел к окончательному выводу: «Страшно тоскливое место. Но со стратегической точки зрения выбрано идеально». Что успел он увидеть за время моего отсутствия? Полчища диких племен, захвативших этот оазис науки и искусств и усеявших трупами бесконечную Дорогу Мертвых? Или тот ужасный пожар, что печально завершил жизнь великолепного города?
Разрушенный город – словно потерпевший крушение корабль…
Как выглядел древний мексиканский Константинополь?
Илл. 5. Выразительная ольмекская нефритовая статуэтка из Лас-Лимас, изображающая прапредка с ягуароподобным младенцем. Поверхность фигурки покрыта иероглифическими знаками
Надо заметить, что фигурки, сюжет которых носит скорее мифологически-религиозный характер, отличаются определенной стилизацией и обезличенностью изображаемых персонажей, отсутствием индивидуальных черт. Полную противоположность этому являет собой так называемая фигурка «борца» (монумент 1 из Антонио-де-Пласа). Это прекрасно выполненная скульптура сидящего мужчины с подогнутыми влево ногами. Полусогнутые руки подняты на уровне груди. На человеке нет ничего, кроме набедренной повязки, что позволяет видеть прекрасно выполненный древним скульптором мышечный покров, а это само по себе представляет достаточно редкое явление не только для архаической ольмекской, но и в целом для мезоамериканской скульптуры. В ушах видны отверстия, куда, очевидно, помещались подвески. Голова лысая. Хорошо видна борода и усы. Подчеркнуты глубокие морщины около носа, хотя фигура не кажется старческой. Складывается впечатление, что скульптор создавал ее, подобно европейским мастерам античности, только для того, чтобы продемонстрировать свое мастерство в умении точно передать детали человеческого тела.
И еще одна скульптура получила у исследователей собственное имя – «Господин из Сан-Лимас». Полутораметровая скульптура выполнена из камня, напоминающего жадеит, что благодаря свойствам этого камня позволило прекрасно отполировать ее поверхность и нанести гравированную надпись, без изъянов сохранившуюся до нашего времени. Лицо взрослого сидящего человека сохраняет даже определенные портретные черты: типичный индейский нос, овальное вытянутое лицо, рот приоткрыт и немного улыбается. На руках он держит расслабленного ягуароподобного младенца. На его груди подвеска с дважды повторенным знаком косого креста, который восходит к варианту майяского знака h’u, означающему «удобно расположиться, вытянув руки и ноги» и связанному с представлениями о моменте ухода умершего в поля блаженные.
Рисунки в пешерах
Рельефные и живописные панно в пещерах, удаленных иногда на сотни километров от Табаско, – эта еще одна загадка ольмеков.
Чалькацинго – так называется местность в 130 км к юго-востоку от Мехико (или к северо-востоку от древних ольмекских центров), где были обнаружены наскальные изображения. Барельефы были выполнены на скале Серро-де-ла-Кантера, откуда прямо на север открывается вид на сияющий снежными вершинами вулкан Попокатепетль.
Рельефы были обнаружены еще в 1932 году, но лишь недавно специалисты установили их явно ольмекское происхождение. По многочисленным предметам, обнаруженным рядом с рельефами, был определен их возраст – примерно IX–VIII век до н. э.
10 рельефных панно составляют три самостоятельные композиционные группы. Центральное место рельефа 1 занимает стилизованное изображение пещеры, наподобие тех, что будут повторены несколько веков спустя на крышке знаменитого саркофага из Паленке. Внутри пещеры на невысоком сиденье-троне с орнаментом из плавно закручивающихся ракушечных завитков сидит божественный предок по имени Мам. На нем архаическая юбка, короткая накидка, на голове сложный головной убор, в ухе традиционная круглая подвеска, на ногах браслеты. В руках он держит ритуальную полосу, на которой изображены два связанных между собой завитка-лабиринта – признак и символ Бога Улитки. О том, что Бог Улитка считался главой фратрии, нам стало известно после прочтения надписей на сосудах майя.
Другим весьма характерным элементом рельефа стали изображения растений, покрывающих пещеру с внешней стороны. Это явное стремление к созданию пейзажа. Прародина должна была быть абсолютно реальным местом, и потому художник, в соответствии с требованиями жрецов, начал привязывать мифологическую прародину к конкретному рельефу. Эти отдельные элементы являются архаическим прообразом возникающего позже образа мощного мирового дерева – такого, например, как мы увидим все в том же Паленке в виде пресловутого креста или «космического корабля». Сверху, над пещерой, художник расположил три группы облаков, из которых извергается дождь в виде потоков, превращающихся в отдельно падающие капли. Этот знак характерен для более поздней иконографии и часто встречается у астеков. В окружающий пейзаж вписаны три или четыре символа воды.
Иной сюжет запечатлен на рельефном панно 2. Крупнейший отечественный американист В.И. Гуляев определил его как «батальный». Перед нами четверо знатных персонажей. У каждого свое лицо-маска. Один из них повержен. Он лежит справа, подчеркнуто обнаженный и со связанными руками, его спина и голова как бы опираются на фигурку в маске с характерным для ольмеков пересеченным косым крестом на головном уборе. Весь вид поверженного свидетельствует о безнадежности и обреченности, тело безвольно обмякло. Напротив, стоящие над ним полны динамизма. Как число участников сцены – четверо (что соответствует фратриальной структуре), так и сюжет наводят на мысль о древней истории племени, когда был убит глава фратрии Улитка, отказывавшийся покинуть легендарные Семь Пещер – ту самую северную прародину. Поскольку часть племени еще раньше покинула Семь Пещер, можно предположить, что четвертый персонаж – обдирающий стебель кукурузы – изображен уже покинувшим северную прародину и живущим сытной жизнью в районе культивирования маиса, видимо в Табаско. Он не участвовал в убийстве.
Самый «скандальный» сюжет сохранился на рельефе 4, который отличается чрезвычайно тонким выполнением множества деталей. Существует предположение, что на нем изображена сцена совокупления ягуара и женщины. Действительно, совершенно отчетливо видны два зверя над распростертыми, очевидно, женскими телами. Но, во-первых, звери разные: один, возможно, ягуар, а второй больше похож на пуму. Во-вторых, позы зверей скорее напоминают расправу с добычей: динамично изогнуты лапы, выпущены огромные когти. Вместо морд – маски, аналогичные маскам двух из четырех персонажей «убийц» в сцене на рельефе 2. Фигуры распростертых на земле обнаженных людей создают впечатление полной обреченности. Позы сходны: у обоих одна нога согнута в колене, как если бы они были опрокинуты при попытке бежать. Руки заброшены наверх, заломлены, головы безжизненно запрокинуты. Что касается сцен совокупления (между людьми, между человеком и зверем, между человеком и богом), то, по крайней мере в рукописях, они изображались иначе: персонажи располагались сидя лицом друг к другу. Данный же сюжет скорее всего вновь возвращает нас к отрывочным фактам архаической истории, связанной с борьбой фратрий. Скандала не получилось.
Изобразительное искусство ольмекского стиля не ограничивалось лишь наскальными рельефами, и мы не можем пройти мимо великолепных живописных фресок, обнаруженных в Оштотитлане (штат Герреро). Они находятся на скальной поверхности внутри двух не очень глубоких пещер. На эти фрески в 1968 году указали сотрудникам Национального института антропологии и истории местные крестьяне. Их создание относится к IX–VII векам до н. э. К сожалению, роспись настолько плохо сохранилась, что удалось выделить лишь несколько фрагментов; это не позволяет осуществить какой-либо полновесной оценки совершенно фантастического сюжета.
На яркой фреске изображен сидящий на невысоком троне правитель. Торс в фас, лицо в профиль, ступни свободно висят, одна нога опущена, вторая подвернута – типичная для архаических изображений отдыхающая поза. Однако отсутствие фона, перспективы и изображения трона делает эти фигуры как бы парящими в воздухе. Пластика, вынутая из контекста пространства, позволяет предположить, что фигуры танцуют. На груди у сидящего персонажа прямоугольная подвеска с косым «ольмекским» крестом. Тело и голова выполнены в красном цвете, ноги немного более темного оттенка. Нагрудная подвеска и набедренная повязка – изумрудно-зеленые. Изумрудно-зеленого цвета и головной убор в виде ушастой рептилии или птицы с большим круглым желтым глазом. Вдоль рук тянется цепочка зеленых элементов-знаков, создающих вид оперения. Под руками видны красные, переходящие в желтые, крылья.
Много непонятного таит в тебе сюжет со стоящим на задних лапах ягуаром. Изображение ягуара состоит как бы из совокупности графических символов: так, например, сустав лапы обозначен кружком с точкой внутри и тремя черточками-когтями. Нижние лапы больше похожи на орнаментальное переплетение. Ухо выполнено в виде символа – знака, который позже использовали майя.
Илл. 6. Знаменитый ольмекский рельеф 4 из Чалькацинго, интерпретация которого вызывает столько дискуссий. Одни исследователи предполагают, что на нем изображена сцена нападения хищников на людей, а другие видят в сюжете миф о происхождении древних ольмеков от совокупления кошачьего с человеком
Длинный пятнистый хвост ягуара прикасается к стоящему рядом человеку, который предстает стройным, молодым, полным сил мужчиной. Положение его рук (правая поднята вверх, а левая под тем же углом опущена вниз) зеркально повторяет положение рук персонажа с цветной фрески – у того поднята левая рука. Тело мужчины покрыто черной краской. Незакрашенным остается лишь лицо и неимоверно увеличенные половые органы. Подобные изображения нетипичны для ольмеков. Следует отметить знаковость не только ягуара, но и человека: изображение его головы соответствует майяскому знаку xib, что означает «мужчина», «самец». Гипертрофированность половых органов как бы дополняет это значение, является его смысловым комплиментом. Кроме того, в сцене заложена и еще одна игра слов и знаков. Дело в том, что, по материалам майя, ягуар считался одним из важных божеств преисподней, где занимался очищением призраков – он обдирал их когтями, поглощая плоть. Эпитеты ягуара – «ярый», «мужественный», на языке майя ton, что буквально означает «тестикул».
Подобная игра с идеографическими знаками, имеющими фонетическое чтение, долго сохранялась в качестве характерной традиции не только у майя, обладавших к тому времени развитым фонетическим письмом, но и у астеков.
В 30 км от Оштотитлана расположена местность Хуштлауака, также известная своими пещерами с ольмекскими росписями. Пещеры находятся в самом конце длинного тоннеля – около полутора километров. Роспись расположена глубоко под землей, куда не проникает дневной свет. Совершенно очевидно, что выполнялась она при свете смоляных факелов, и потому, видимо, фон всегда был исключительно светлый. Краски сильно разрушены временем, однако сохранилась цветовая гамма – сочетание черного с желтым и краснотерракотовым.
Одно из изображений находится в великолепной сохранности и поражает яркостью красок. Роспись появляется по правую сторону тоннеля на уровне роста человека.
Высокий бородатый персонаж стоит в полный рост. На нем головной убор из зеленых перьев. Через плечо перекинута накидка, расцвеченная горизонтальными полосами. Руки, спина и ноги покрыты ягуарьей шкурой с хвостом. В правой руке персонаж держит веревку, к которой привязан второй персонаж, явно находящийся в позе подчинения. Сбоку на хвосте вертикально стоит змей. Присутствие веревки указывает на скрытый смысл сюжета: речь явно идет о кровнородственной связи между умершим предком и унаследовавшим его душу потомком. Не забыта и дорога возрождения – Млечный Путь, отождествлявшийся, в свою очередь, с изгибами пещер и Пернатым Змеем.
Еще одна ольмекская роспись была обнаружена в пещере под названием Каквасисики (штат Герреро в районе реки Омитлан), что переводится как «Пещера игр». Но больше она известна под названием «Пещера дьявола» – так ее окрестили католические монахи. Вход открывается на север, откуда виден знаменитый вулкан Попокатепетль. Глубина составляет 24 м, а покрытые росписью стены протянулись на 30,5 м. Естественный рельеф делит росписи на несколько фрагментов. В отличие от предыдущих росписей эти не выглядят столь завершенными и похожи скорее на некие наброски. Представлены два самостоятельных персонажа, повернутые влево (не считая человечков из черточек). Нижний держит правую руку вверху, а левая, судя по сохранившейся части контура, опущена. На его уборе и позади него знаки, похожие на элемент xib — «позади», «север». Персонаж вверху имеет более сложный головной убор, его правая рука вытянута вперед, левая согнута в локте. Перед его лицом знак, напоминающий знак t’an — «речь», «могущественный». На головном уборе два косых «ольмекских» креста, а также знак пещеры – так называемый элемент «U».
Однако самым замечательным в этой росписи оказалась ее астрономическая часть. Мы видим семь знаков ek — «звезда» и два знака king — «солнце», «день». Семь звезд – это прямая аналогия с «Семью Оставленными Домами» – общей для всех мезоамериканцев легендарной прародиной. Однако если до сих пор можно было лишь предполагать, что «Семь Домов» являются символом Большой или Малой Медведицы, указующих именно на север, то роспись в ольмекской пещере впервые напрямую подтверждает эту гипотезу.
Чалькацинго – так называется местность в 130 км к юго-востоку от Мехико (или к северо-востоку от древних ольмекских центров), где были обнаружены наскальные изображения. Барельефы были выполнены на скале Серро-де-ла-Кантера, откуда прямо на север открывается вид на сияющий снежными вершинами вулкан Попокатепетль.
Рельефы были обнаружены еще в 1932 году, но лишь недавно специалисты установили их явно ольмекское происхождение. По многочисленным предметам, обнаруженным рядом с рельефами, был определен их возраст – примерно IX–VIII век до н. э.
10 рельефных панно составляют три самостоятельные композиционные группы. Центральное место рельефа 1 занимает стилизованное изображение пещеры, наподобие тех, что будут повторены несколько веков спустя на крышке знаменитого саркофага из Паленке. Внутри пещеры на невысоком сиденье-троне с орнаментом из плавно закручивающихся ракушечных завитков сидит божественный предок по имени Мам. На нем архаическая юбка, короткая накидка, на голове сложный головной убор, в ухе традиционная круглая подвеска, на ногах браслеты. В руках он держит ритуальную полосу, на которой изображены два связанных между собой завитка-лабиринта – признак и символ Бога Улитки. О том, что Бог Улитка считался главой фратрии, нам стало известно после прочтения надписей на сосудах майя.
Другим весьма характерным элементом рельефа стали изображения растений, покрывающих пещеру с внешней стороны. Это явное стремление к созданию пейзажа. Прародина должна была быть абсолютно реальным местом, и потому художник, в соответствии с требованиями жрецов, начал привязывать мифологическую прародину к конкретному рельефу. Эти отдельные элементы являются архаическим прообразом возникающего позже образа мощного мирового дерева – такого, например, как мы увидим все в том же Паленке в виде пресловутого креста или «космического корабля». Сверху, над пещерой, художник расположил три группы облаков, из которых извергается дождь в виде потоков, превращающихся в отдельно падающие капли. Этот знак характерен для более поздней иконографии и часто встречается у астеков. В окружающий пейзаж вписаны три или четыре символа воды.
Иной сюжет запечатлен на рельефном панно 2. Крупнейший отечественный американист В.И. Гуляев определил его как «батальный». Перед нами четверо знатных персонажей. У каждого свое лицо-маска. Один из них повержен. Он лежит справа, подчеркнуто обнаженный и со связанными руками, его спина и голова как бы опираются на фигурку в маске с характерным для ольмеков пересеченным косым крестом на головном уборе. Весь вид поверженного свидетельствует о безнадежности и обреченности, тело безвольно обмякло. Напротив, стоящие над ним полны динамизма. Как число участников сцены – четверо (что соответствует фратриальной структуре), так и сюжет наводят на мысль о древней истории племени, когда был убит глава фратрии Улитка, отказывавшийся покинуть легендарные Семь Пещер – ту самую северную прародину. Поскольку часть племени еще раньше покинула Семь Пещер, можно предположить, что четвертый персонаж – обдирающий стебель кукурузы – изображен уже покинувшим северную прародину и живущим сытной жизнью в районе культивирования маиса, видимо в Табаско. Он не участвовал в убийстве.
Самый «скандальный» сюжет сохранился на рельефе 4, который отличается чрезвычайно тонким выполнением множества деталей. Существует предположение, что на нем изображена сцена совокупления ягуара и женщины. Действительно, совершенно отчетливо видны два зверя над распростертыми, очевидно, женскими телами. Но, во-первых, звери разные: один, возможно, ягуар, а второй больше похож на пуму. Во-вторых, позы зверей скорее напоминают расправу с добычей: динамично изогнуты лапы, выпущены огромные когти. Вместо морд – маски, аналогичные маскам двух из четырех персонажей «убийц» в сцене на рельефе 2. Фигуры распростертых на земле обнаженных людей создают впечатление полной обреченности. Позы сходны: у обоих одна нога согнута в колене, как если бы они были опрокинуты при попытке бежать. Руки заброшены наверх, заломлены, головы безжизненно запрокинуты. Что касается сцен совокупления (между людьми, между человеком и зверем, между человеком и богом), то, по крайней мере в рукописях, они изображались иначе: персонажи располагались сидя лицом друг к другу. Данный же сюжет скорее всего вновь возвращает нас к отрывочным фактам архаической истории, связанной с борьбой фратрий. Скандала не получилось.
Изобразительное искусство ольмекского стиля не ограничивалось лишь наскальными рельефами, и мы не можем пройти мимо великолепных живописных фресок, обнаруженных в Оштотитлане (штат Герреро). Они находятся на скальной поверхности внутри двух не очень глубоких пещер. На эти фрески в 1968 году указали сотрудникам Национального института антропологии и истории местные крестьяне. Их создание относится к IX–VII векам до н. э. К сожалению, роспись настолько плохо сохранилась, что удалось выделить лишь несколько фрагментов; это не позволяет осуществить какой-либо полновесной оценки совершенно фантастического сюжета.
На яркой фреске изображен сидящий на невысоком троне правитель. Торс в фас, лицо в профиль, ступни свободно висят, одна нога опущена, вторая подвернута – типичная для архаических изображений отдыхающая поза. Однако отсутствие фона, перспективы и изображения трона делает эти фигуры как бы парящими в воздухе. Пластика, вынутая из контекста пространства, позволяет предположить, что фигуры танцуют. На груди у сидящего персонажа прямоугольная подвеска с косым «ольмекским» крестом. Тело и голова выполнены в красном цвете, ноги немного более темного оттенка. Нагрудная подвеска и набедренная повязка – изумрудно-зеленые. Изумрудно-зеленого цвета и головной убор в виде ушастой рептилии или птицы с большим круглым желтым глазом. Вдоль рук тянется цепочка зеленых элементов-знаков, создающих вид оперения. Под руками видны красные, переходящие в желтые, крылья.
Много непонятного таит в тебе сюжет со стоящим на задних лапах ягуаром. Изображение ягуара состоит как бы из совокупности графических символов: так, например, сустав лапы обозначен кружком с точкой внутри и тремя черточками-когтями. Нижние лапы больше похожи на орнаментальное переплетение. Ухо выполнено в виде символа – знака, который позже использовали майя.
Илл. 6. Знаменитый ольмекский рельеф 4 из Чалькацинго, интерпретация которого вызывает столько дискуссий. Одни исследователи предполагают, что на нем изображена сцена нападения хищников на людей, а другие видят в сюжете миф о происхождении древних ольмеков от совокупления кошачьего с человеком
Длинный пятнистый хвост ягуара прикасается к стоящему рядом человеку, который предстает стройным, молодым, полным сил мужчиной. Положение его рук (правая поднята вверх, а левая под тем же углом опущена вниз) зеркально повторяет положение рук персонажа с цветной фрески – у того поднята левая рука. Тело мужчины покрыто черной краской. Незакрашенным остается лишь лицо и неимоверно увеличенные половые органы. Подобные изображения нетипичны для ольмеков. Следует отметить знаковость не только ягуара, но и человека: изображение его головы соответствует майяскому знаку xib, что означает «мужчина», «самец». Гипертрофированность половых органов как бы дополняет это значение, является его смысловым комплиментом. Кроме того, в сцене заложена и еще одна игра слов и знаков. Дело в том, что, по материалам майя, ягуар считался одним из важных божеств преисподней, где занимался очищением призраков – он обдирал их когтями, поглощая плоть. Эпитеты ягуара – «ярый», «мужественный», на языке майя ton, что буквально означает «тестикул».
Подобная игра с идеографическими знаками, имеющими фонетическое чтение, долго сохранялась в качестве характерной традиции не только у майя, обладавших к тому времени развитым фонетическим письмом, но и у астеков.
В 30 км от Оштотитлана расположена местность Хуштлауака, также известная своими пещерами с ольмекскими росписями. Пещеры находятся в самом конце длинного тоннеля – около полутора километров. Роспись расположена глубоко под землей, куда не проникает дневной свет. Совершенно очевидно, что выполнялась она при свете смоляных факелов, и потому, видимо, фон всегда был исключительно светлый. Краски сильно разрушены временем, однако сохранилась цветовая гамма – сочетание черного с желтым и краснотерракотовым.
Одно из изображений находится в великолепной сохранности и поражает яркостью красок. Роспись появляется по правую сторону тоннеля на уровне роста человека.
Высокий бородатый персонаж стоит в полный рост. На нем головной убор из зеленых перьев. Через плечо перекинута накидка, расцвеченная горизонтальными полосами. Руки, спина и ноги покрыты ягуарьей шкурой с хвостом. В правой руке персонаж держит веревку, к которой привязан второй персонаж, явно находящийся в позе подчинения. Сбоку на хвосте вертикально стоит змей. Присутствие веревки указывает на скрытый смысл сюжета: речь явно идет о кровнородственной связи между умершим предком и унаследовавшим его душу потомком. Не забыта и дорога возрождения – Млечный Путь, отождествлявшийся, в свою очередь, с изгибами пещер и Пернатым Змеем.
Еще одна ольмекская роспись была обнаружена в пещере под названием Каквасисики (штат Герреро в районе реки Омитлан), что переводится как «Пещера игр». Но больше она известна под названием «Пещера дьявола» – так ее окрестили католические монахи. Вход открывается на север, откуда виден знаменитый вулкан Попокатепетль. Глубина составляет 24 м, а покрытые росписью стены протянулись на 30,5 м. Естественный рельеф делит росписи на несколько фрагментов. В отличие от предыдущих росписей эти не выглядят столь завершенными и похожи скорее на некие наброски. Представлены два самостоятельных персонажа, повернутые влево (не считая человечков из черточек). Нижний держит правую руку вверху, а левая, судя по сохранившейся части контура, опущена. На его уборе и позади него знаки, похожие на элемент xib — «позади», «север». Персонаж вверху имеет более сложный головной убор, его правая рука вытянута вперед, левая согнута в локте. Перед его лицом знак, напоминающий знак t’an — «речь», «могущественный». На головном уборе два косых «ольмекских» креста, а также знак пещеры – так называемый элемент «U».
Однако самым замечательным в этой росписи оказалась ее астрономическая часть. Мы видим семь знаков ek — «звезда» и два знака king — «солнце», «день». Семь звезд – это прямая аналогия с «Семью Оставленными Домами» – общей для всех мезоамериканцев легендарной прародиной. Однако если до сих пор можно было лишь предполагать, что «Семь Домов» являются символом Большой или Малой Медведицы, указующих именно на север, то роспись в ольмекской пещере впервые напрямую подтверждает эту гипотезу.
Куда исчезли ольмеки?
Это одна из самых хитрых загадок мезоамериканской истории. Складывается странная картина некой предначертанности судьбы этого народа. В III тысячелетии они пришли неизвестно откуда, выполнили свою историческую и культурную миссию и к началу нашей эры вдруг исчезли. Однако ольмеки успели оставить богатое научное наследство. К концу I тысячелетия до н. э. они осуществили реформу календаря (переход от лунного к солнечному), приурочив ее к прецессионному переходу из Овна в Рыбы. На основе традиционной идеографии создали морфемно-силлабическое письмо. Разработали религиозно-идеологическую концепцию, которая накануне новой эры начала бурно распространяться по всему мезоамериканскому региону: в Теотиуакане, у сапотеков, у майя. Эта концепция воплощалась не только в сюжетах росписей, но и в планировке городских центров, в типологии построек и памятников. Странным образом эти процессы очень напоминают распространение христианства по Старому Свету: материально воплощаясь в появлении специфических памятников архитектуры, скульптуры и мелкой пластики, оно как бы накладывалось на самые разные местные культуры и постепенно распространялось от Средиземноморья до Сибири и дальше.
…Штат Табаско считается одним из самых богатых в Мексике – это потому, что именно здесь была обнаружена и добывается нефть. Факелы промыслов стали частью ночного ландшафта. И нам было очень приятно узнать, что нефть здесь нашел выходец из России, который, еще будучи студентом, сбежал от гражданской войны и обосновался в этом странном краю – колыбели американской цивилизации.
Покидая Табаско, мы по достоинству оценили идею местной администрации собрать археологические памятники в едином природно-археологическом парке столицы Вильяэрмосы. Один только выезд в поле – в уникальный кирпичный город майя Комалькалько – привел к тому, что среди бела дня меня так искусали местные комары, что вздувшиеся и нестерпимо зудящие волдыри держались на ногах еще около двух месяцев. Парк же был изумителен: в нем были собраны представители местной флоры и фауны, включая вальяжного каймана Марипосу и разновидность енотов – носух, которые трогательно шарили лапками по карманам посетителей в поисках вкусненького. Меня колония носух полюбила особенно, обнаружив в сумке запасы чеховских «Коровок». Вся эта идиллия, в которой отсутствовали насекомые, служила достойным антуражем для великолепных памятников ольмекского искусства.
…Штат Табаско считается одним из самых богатых в Мексике – это потому, что именно здесь была обнаружена и добывается нефть. Факелы промыслов стали частью ночного ландшафта. И нам было очень приятно узнать, что нефть здесь нашел выходец из России, который, еще будучи студентом, сбежал от гражданской войны и обосновался в этом странном краю – колыбели американской цивилизации.
Покидая Табаско, мы по достоинству оценили идею местной администрации собрать археологические памятники в едином природно-археологическом парке столицы Вильяэрмосы. Один только выезд в поле – в уникальный кирпичный город майя Комалькалько – привел к тому, что среди бела дня меня так искусали местные комары, что вздувшиеся и нестерпимо зудящие волдыри держались на ногах еще около двух месяцев. Парк же был изумителен: в нем были собраны представители местной флоры и фауны, включая вальяжного каймана Марипосу и разновидность енотов – носух, которые трогательно шарили лапками по карманам посетителей в поисках вкусненького. Меня колония носух полюбила особенно, обнаружив в сумке запасы чеховских «Коровок». Вся эта идиллия, в которой отсутствовали насекомые, служила достойным антуражем для великолепных памятников ольмекского искусства.
Глава 2
ТЕОТИУАКАН: ДОРОГА МЕРТВЫХ В «ГОРОДЕ БОГОВ»
…А также говорят:
«Он превратился в бога»,
когда хотят сказать:
«Он умер»…
Песнопения науа
На индейскую пирамиду Кнорозов поднялся один-единственный раз. Это было в Тикале во время нашей первой поездки в Гватемалу. Больше шеф по пирамидам не карабкался, предоставив это занятие мне, при этом иронично подсмеивался: «Вот-вот, дама, как увидит какую гору или пирамиду, тут же на нее лезет. У дам так принято». Приходилось поддерживать эту игру, подробно сообщая ему о результатах восхождений, а также спусков в пещеры. Почему-то для него это было важно – возможно, он просто хотел побыть в одиночестве в этих столь значимых для него местах и спокойно погрузиться в мысленные картины далекого прошлого. Идеальным объектом в этом отношении стала Пирамида Солнца в Теотиуакане. Пока я взбиралась на высоченную пирамиду, а затем спускалась в пещеру под ней, он пришел к окончательному выводу: «Страшно тоскливое место. Но со стратегической точки зрения выбрано идеально». Что успел он увидеть за время моего отсутствия? Полчища диких племен, захвативших этот оазис науки и искусств и усеявших трупами бесконечную Дорогу Мертвых? Или тот ужасный пожар, что печально завершил жизнь великолепного города?
Разрушенный город – словно потерпевший крушение корабль…
Как свидетельствуют исследования археологов, в те далекие времена местность вокруг этого величественного города, расположенного на северо-востоке от долины Мехико (всего в 50 км от современной столицы страны), была отнюдь не столь уныла, как нынче. Горные склоны были покрыты густыми лесами, а саму небольшую долину Теотиуакана пересекали ручейки и речки, делая ее плодородной и привлекательной для жизни.
Однако когда в XIX веке Теотиуакан обнаружили археологи, открывшееся зрелище можно было описать словами исследователя древних индейских городов Дж. Стефенса: «Разрушенный город лежал перед нами, словно потерпевший крушение корабль: мачты его потеряны, название стерлось, экипаж погиб, и никто не знает, откуда он шел, кому принадлежал, как долго длилось его путешествие, что послужило причиной его гибели». Как пишет крупнейший специалист по древней американской археологии В.И. Гуляев: «Теотиуакан погиб за много столетий до прихода европейцев в Америку, поэтому мы и по сей день не знаем имен его правителей, философов, поэтов и художников, языка, на котором говорили его жители, и даже подлинного названия этого великого города…» Дело в том, что Теотиуаканом, или «Обителью богов», называли его астеки, сохранившие в своих преданиях восхищение великолепием и блеском некогда могущественной столицы. Многие другие названия городских объектов появились и вовсе благодаря фантазии современных исследователей. Так невольно совершается еще одно магическое действо: образ древнего города прячется за декорациями из современных слов и понятий. Возникает парадоксальная ситуация: чем больше появляется слов и образов, тем плотнее становится занавес, скрывающий ушедшую в тысячелетия тайну. Это хорошо видно даже по преданиям астеков, которые, говоря о возникновении Теотиуакана, преподносят само его существование как некую изначальную данность.
Особое значение Теотиуакан приобрел с наступлением нашей эры, когда разработанная ольмеками новая религиозная концепция начала активно распространяться по всей Мезоамерике. Именно тогда Теотиуакан становится важным ритуальным городским центром, достигая своего наивысшего расцвета в 200–600 годах н. э. К этому времени площадь города составляла уже более 20 км2, а население достигало по некоторым расчетам 100 тысяч человек.
В городе находились культовые сооружения, дворцы, административный центр, рынок и свыше 2000 жилых комплексов. Все это свидетельствовало о наличии в Теотиуакане сильной централизованной власти. В городе существовала как светская, так и военная знать, жрецы, многочисленные торговцы, ремесленники и общинники. Жрецы являлись хранителями научных знаний, в том числе медицинских и астрономических. В число ремесленников зачастую входили переселенцы из других районов Центральной Мексики. Кормили Теотиуакан земледельцы, которые разработали сложную ирригационную систему и использовали искусственные огороды – чинампы. В период наивысшего расцвета и могущества влияние Теотиуакана прослеживалось по всей Мезоамерике. Торговая и военная экспансия продвигалась во всех направлениях – на север, на юг в Оахаку и на юго-восток вдоль побережья Мексиканского залива.
Однако когда в XIX веке Теотиуакан обнаружили археологи, открывшееся зрелище можно было описать словами исследователя древних индейских городов Дж. Стефенса: «Разрушенный город лежал перед нами, словно потерпевший крушение корабль: мачты его потеряны, название стерлось, экипаж погиб, и никто не знает, откуда он шел, кому принадлежал, как долго длилось его путешествие, что послужило причиной его гибели». Как пишет крупнейший специалист по древней американской археологии В.И. Гуляев: «Теотиуакан погиб за много столетий до прихода европейцев в Америку, поэтому мы и по сей день не знаем имен его правителей, философов, поэтов и художников, языка, на котором говорили его жители, и даже подлинного названия этого великого города…» Дело в том, что Теотиуаканом, или «Обителью богов», называли его астеки, сохранившие в своих преданиях восхищение великолепием и блеском некогда могущественной столицы. Многие другие названия городских объектов появились и вовсе благодаря фантазии современных исследователей. Так невольно совершается еще одно магическое действо: образ древнего города прячется за декорациями из современных слов и понятий. Возникает парадоксальная ситуация: чем больше появляется слов и образов, тем плотнее становится занавес, скрывающий ушедшую в тысячелетия тайну. Это хорошо видно даже по преданиям астеков, которые, говоря о возникновении Теотиуакана, преподносят само его существование как некую изначальную данность.
Уже почти два века ученые пытаются разгадать тайну «Обители богов», но многого мы все еще не знаем. Известно, что Теотиуакан возник около 300 года до н. э., то есть одновременно или вскоре после великой календарной реформы ольмеков, утвердившей в Мезоамерике переход к солнечному календарю. И само появление этого странного города таит немало загадок. Кем были те люди, сопровождавшиеся «мальчишками, стариками, девчонками и древними старухами», которые выбрали место, возвели пирамиды, храмы и дворцы? Какое учение они несли? Каким богам поклонялись? Откуда и куда вела устремленная на север, к семи мерцающим «домам-пещерам» – звездам Большой Медведицы – главная улица города, называвшаяся Дорогой Мертвых? Известно немного. Во-первых, плодородная долина Теотиуакана находилась на пересечении многих торговых путей. А во-вторых, поселение возникло рядом со священной пещерой, внутри которой находился источник «девственной» воды (позже, правда, пересохший) и был захоронен некий предок. Вместе с тем четкая застройка и правильная сеть улиц свидетельствуют об изначальном наличии «плана генеральной застройки» города, который не нарушался на протяжении тысячи лет его существования.
…Все до одного отправились в путь:
и мальчишки, и старики, и девчонки,
и древние старухи.
Очень медленно,
очень осторожно двигались они,
пока не собрались вместе в Теотиуакане.
Там установили они свои законы,
там устроили они свое царство.
И те, кого избирали сначала царями,
были мудрецами,
знатоками таинственных явлений,
хранителями традиций.
Затем появились там сановники.
И весь народ построил святилища
в честь богов Солнца и Луны.
После этого было сделано
много других святилищ меньшего размера.
И место это назвали Теотиуакан,
потому что, когда умирали правители,
их здесь же хоронили.
Затем строили над ними пирамиды,
которые стоят еще и сейчас.
Каждая пирамида напоминает небольшую гору,
только сделанную рукой человека…
И среди них есть очень большие —
Пирамида Луны и Пирамида Солнца.
(Перевод В.И. Гуляева)
Особое значение Теотиуакан приобрел с наступлением нашей эры, когда разработанная ольмеками новая религиозная концепция начала активно распространяться по всей Мезоамерике. Именно тогда Теотиуакан становится важным ритуальным городским центром, достигая своего наивысшего расцвета в 200–600 годах н. э. К этому времени площадь города составляла уже более 20 км2, а население достигало по некоторым расчетам 100 тысяч человек.
В городе находились культовые сооружения, дворцы, административный центр, рынок и свыше 2000 жилых комплексов. Все это свидетельствовало о наличии в Теотиуакане сильной централизованной власти. В городе существовала как светская, так и военная знать, жрецы, многочисленные торговцы, ремесленники и общинники. Жрецы являлись хранителями научных знаний, в том числе медицинских и астрономических. В число ремесленников зачастую входили переселенцы из других районов Центральной Мексики. Кормили Теотиуакан земледельцы, которые разработали сложную ирригационную систему и использовали искусственные огороды – чинампы. В период наивысшего расцвета и могущества влияние Теотиуакана прослеживалось по всей Мезоамерике. Торговая и военная экспансия продвигалась во всех направлениях – на север, на юг в Оахаку и на юго-восток вдоль побережья Мексиканского залива.
Как выглядел древний мексиканский Константинополь?
Основные сооружения центральной части города были выстроены вдоль центрального, ориентированного с юга на север проспекта – так называемой «Дороги Мертвых». Как и создатели Ла-Венты ольмеки, строители Теотиуакана воплотили в архитектуре поэтапную идею перехода от профанной (южной) части городского пространства к сакральной (северной). Причем сакральная часть находилась на некотором возвышении по отношению к профанной – таким образом, Дорога как бы вела вверх, на небо. Надо заметить, что ось, которой следовала Дорога Мертвых, отклонялась от севера на 17° к западу. Есть несколько вариантов объяснения этой «неточности» древних планировщиков, однако истинные причины такой ориентировки продолжают оставаться тайной.
Илл. 7. Реконструкция плана Теотиуакана. На севере расположена Пирамида Луны, к которой через весь город тянется Дорога Мертвых
Наиболее очевидным выглядит предположение, что дорога ориентировалась по некому определенному положению Луны в северной части небосвода – тем более что Дорога заканчивается у так называемой «Пирамиды Луны». Вместе с тем, надо помнить, что Полярная Звезда медленно, но постоянно перемещается относительно Полюса мира. Сейчас она находится в 2° от него, тысячу лет назад – в 7°, а в начале нашей эры и вовсе имела отклонение более 10°. А ориентировка на север скорее всего осуществлялась по яркому ковшу Малой Медведицы, что могло увеличивать отклонение. Вместе с тем, это направление ведет и дальше – в места, откуда, следуя направлению Млечного Пути, согласно древним легендам, пришли далекие предки. Иногда складывается странное впечатление, что вся заселенная индейцами территория как бы пересекалась невидимыми дорогами, проецируемыми из Космоса. При этом земные сооружения – города и дороги – представляли собой некие рукотворно созданные фрагменты и ориентиры в этом гигантском зеркально отраженном от звездного неба пространстве. И восхождение ночью по Дороге Мертвых в момент, когда Млечный Путь – Пернатый Змей – повторял на небе направление этой Дороги, могло быть наполнено глубочайшим мистическим смыслом.
Илл. 7. Реконструкция плана Теотиуакана. На севере расположена Пирамида Луны, к которой через весь город тянется Дорога Мертвых
Наиболее очевидным выглядит предположение, что дорога ориентировалась по некому определенному положению Луны в северной части небосвода – тем более что Дорога заканчивается у так называемой «Пирамиды Луны». Вместе с тем, надо помнить, что Полярная Звезда медленно, но постоянно перемещается относительно Полюса мира. Сейчас она находится в 2° от него, тысячу лет назад – в 7°, а в начале нашей эры и вовсе имела отклонение более 10°. А ориентировка на север скорее всего осуществлялась по яркому ковшу Малой Медведицы, что могло увеличивать отклонение. Вместе с тем, это направление ведет и дальше – в места, откуда, следуя направлению Млечного Пути, согласно древним легендам, пришли далекие предки. Иногда складывается странное впечатление, что вся заселенная индейцами территория как бы пересекалась невидимыми дорогами, проецируемыми из Космоса. При этом земные сооружения – города и дороги – представляли собой некие рукотворно созданные фрагменты и ориентиры в этом гигантском зеркально отраженном от звездного неба пространстве. И восхождение ночью по Дороге Мертвых в момент, когда Млечный Путь – Пернатый Змей – повторял на небе направление этой Дороги, могло быть наполнено глубочайшим мистическим смыслом.