Такой бой не нравился зрителям. То тут, то там стали раздаваться выкрики:
– Дерись! Хватит бегать!.. Да виновен он, виновен! Духи лишили его отваги! Хвала Верховному Паладайну!
Генерал вертел головой и скалился, не в силах заткнуть всем глотки. Эти выкрики наверняка достигали ушей его сына и отнюдь не способствовали усилению его уверенности в себе. Наоборот, чем громче кричали в толпе зрителей, тем активнее напирал император.
Отступая, Хаук чуть не встал на полог, на котором располагался трон императора и где до сих пор сидели кое-кто из приближенных. Они хором вскрикнули, а лорд Гандивэр вскочил на ноги и выхватил свой меч, словно собирался напасть со спины.
Ему бы никто, даже сам Верховный Паладайн, не дал это сделать, ибо такая помощь равносильна бесчестию для любой из сторон. Но этот жест и шелест покидающего ножны меча словно привел в действие некий скрытый механизм.
Хаук перестал отступать. В следующий миг талгат змеей скользнул вперед и встретил меч, ловко обвившись вокруг его лезвия на добрую треть.
Затем последовал рывок – и лишь звериная сила и опыт позволили Паладайну удержать оружие в руке. Но ему показалось, что сустав затрещал, готовый порваться. Он отступил на полшага, позволив противнику занять выгодную позицию.
Теперь Хаук уже не стал уклоняться от схватки, и два клинка, встретившись, завели многоголосую песню. Зрители внимали ей от всей души. Каждый выпад, каждый удар или увод встречался ими громким ревом. Генерала хлопали по плечам или толкали в бок уже с двух сторон, словно он мог повлиять на победу одной из сторон. Голоса разделились примерно поровну – высокое воинское искусство всегда привлекает сторонников вне зависимости от того, кто его демонстрирует. А здесь явно встретились равные бойцы. Если бы сейчас Хаук потерял талгат, половина зрителей бы закричала, что ему следует даровать жизнь – и все ради зрелища, которое он им подарил.
Противники постепенно разошлись. Меч и талгат сверкали, как две молнии, и рев зрителей достиг апогея, когда более длинный меч, обойдя талгат, скользнул вперед и оставил на бедре противника косую царапину. Тут уж все закричали и затопали ногами кто во что горазд. От воплей, казалось, затряслись своды пещеры – по примете, первую кровь проливает тот, чьей победы духи не хотят. Иной раз этого было достаточно для того, чтобы остановить судебный поединок, но сейчас бился сам Верховный Паладайн, и все решили, что он сам знает, когда прекратить битву. От генерала сразу отодвинулось несколько его доброхотов. Эрдан аш-Гарбаж гневно стиснул кулаки. Ничего, Хаук им еще покажет!..
И он едва не выскочил в круг, с трудом сдержав свои чувства, когда сын, ловко увернувшись от прямого удара, скользнул вбок, «сливая» по клинку меч противника, крутнулся на пятках и, доведя косой удар, распорол на Паладайне рубашку и куртку, процарапав тому бок.
Шансы противников сравнялись, но это лишь накалило страсти. Среди зрителей тоже начали вспыхивать ссоры. Где-то схватились за оружие, чтобы делом доказать правоту «своего» поединщика. А те кружили в центре пещеры, скаля друг на друга клыки и то отступая, то снова принимаясь обмениваться ударами.
В один прекрасный момент Хаук открылся для прямого выпада, и Паладайн не замедлил этим воспользоваться. Но талгат противника опять обернулся вокруг его меча, уводя клинок в сторону. Не позволяя противнику освободить оружие, Хаук совершил подшаг, помогая себе второй рукой, и Паладайн по инерции сделал лишний шаг, оставив таким образом противника за спиной. И понял это, получив легкий, но ощутимый пинок под зад.
Зрители словно взбесились. Шаман перестал изображать тяжелобольного и высунулся из-под шкуры. Даже сторонники Хаука считали, что он поступил более чем опрометчиво. Его преимущество было слишком явным, но победы и унижения Верховный Паладайн не переживет. Для капитана аш-Гарбажа был единственный способ спастись – понадеяться на почетную сдачу или умереть от руки противника. Все, что ему для этого требовалось, – это выронить клинок или самому напороться на выставленный меч императора. Он же вместо этого продолжал сопротивление. И результатом этого явился порез, который получил Верховный Паладайн в левое плечо.
Все сразу притихли, а генерал аш-Гарбаж закрыл глаза. Его сын был обречен, как бы ни кончился бой. Его казнят уже за одно то, что осмелился дважды ранить самого императора.
Это поняли все. Шаман встал на трясущиеся ноги и нетвердой походкой направился к противникам, которые все еще продолжали кружить по пещере, обмениваясь ударами. Старик рисковал, но понимал, что должен остановить бой, пока не пролилась настоящая кровь.
– Стойте! – закричал он, поднимая руки вверх.– Духи не велят продолжать!
Его не услышали. Тогда шаман взвыл и ринулся между противниками.
Потом никто не мог сказать, что произошло в действительности. Но нового удара не последовало. Зато послышался глухой крик, и тело шамана покатилось по полу. А поединщики отпрянули друг от друга. Клинки обоих были выпачканы в крови, но у обоих были и свежие раны – на локте у Хаука и на втором плече у Паладайна.
Какой-то миг все стояли, как парализованные. Хаук опомнился первым. С быстротой молнии метнувшись к противнику, он резким ударом сверху вниз рубанул по мечу Паладайна. Не ожидая того, император выронил клинок.
Звон падающего меча вывел зрителей из оцепенения. Один за другим они отводили глаза от тела шамана и переводили взгляды на противников.
Хаук отступил на шаг.
– Духи сказали свое слово! – промолвил он.– Я невиновен!
– Невиновен! Невиновен! – воскликнули те трое советников, которые прежде голосовали за его невиновность.
– Невиновен! – закричал генерал аш-Гарбаж, и его крик подхватило несколько его сторонников.
– Нет! – зарычал Верховный Паладайн.– Он убийца! На нем кровь шамана! Взять его!
– Нет! Нет! – загомонили те, кто стоял ближе и кто видел, что шаман жив и пытается встать.– Духи сказали свое слово!
Но было поздно. Повинуясь взмаху руки императора, его телохранители сдвинулись с места, окружая Хаука и оттесняя его от остальных. Генерал аш-Гарбаж, забыв про все, попытался прорваться к сыну, но его оттолкнули назад.
– Дерись! Хватит бегать!.. Да виновен он, виновен! Духи лишили его отваги! Хвала Верховному Паладайну!
Генерал вертел головой и скалился, не в силах заткнуть всем глотки. Эти выкрики наверняка достигали ушей его сына и отнюдь не способствовали усилению его уверенности в себе. Наоборот, чем громче кричали в толпе зрителей, тем активнее напирал император.
Отступая, Хаук чуть не встал на полог, на котором располагался трон императора и где до сих пор сидели кое-кто из приближенных. Они хором вскрикнули, а лорд Гандивэр вскочил на ноги и выхватил свой меч, словно собирался напасть со спины.
Ему бы никто, даже сам Верховный Паладайн, не дал это сделать, ибо такая помощь равносильна бесчестию для любой из сторон. Но этот жест и шелест покидающего ножны меча словно привел в действие некий скрытый механизм.
Хаук перестал отступать. В следующий миг талгат змеей скользнул вперед и встретил меч, ловко обвившись вокруг его лезвия на добрую треть.
Затем последовал рывок – и лишь звериная сила и опыт позволили Паладайну удержать оружие в руке. Но ему показалось, что сустав затрещал, готовый порваться. Он отступил на полшага, позволив противнику занять выгодную позицию.
Теперь Хаук уже не стал уклоняться от схватки, и два клинка, встретившись, завели многоголосую песню. Зрители внимали ей от всей души. Каждый выпад, каждый удар или увод встречался ими громким ревом. Генерала хлопали по плечам или толкали в бок уже с двух сторон, словно он мог повлиять на победу одной из сторон. Голоса разделились примерно поровну – высокое воинское искусство всегда привлекает сторонников вне зависимости от того, кто его демонстрирует. А здесь явно встретились равные бойцы. Если бы сейчас Хаук потерял талгат, половина зрителей бы закричала, что ему следует даровать жизнь – и все ради зрелища, которое он им подарил.
Противники постепенно разошлись. Меч и талгат сверкали, как две молнии, и рев зрителей достиг апогея, когда более длинный меч, обойдя талгат, скользнул вперед и оставил на бедре противника косую царапину. Тут уж все закричали и затопали ногами кто во что горазд. От воплей, казалось, затряслись своды пещеры – по примете, первую кровь проливает тот, чьей победы духи не хотят. Иной раз этого было достаточно для того, чтобы остановить судебный поединок, но сейчас бился сам Верховный Паладайн, и все решили, что он сам знает, когда прекратить битву. От генерала сразу отодвинулось несколько его доброхотов. Эрдан аш-Гарбаж гневно стиснул кулаки. Ничего, Хаук им еще покажет!..
И он едва не выскочил в круг, с трудом сдержав свои чувства, когда сын, ловко увернувшись от прямого удара, скользнул вбок, «сливая» по клинку меч противника, крутнулся на пятках и, доведя косой удар, распорол на Паладайне рубашку и куртку, процарапав тому бок.
Шансы противников сравнялись, но это лишь накалило страсти. Среди зрителей тоже начали вспыхивать ссоры. Где-то схватились за оружие, чтобы делом доказать правоту «своего» поединщика. А те кружили в центре пещеры, скаля друг на друга клыки и то отступая, то снова принимаясь обмениваться ударами.
В один прекрасный момент Хаук открылся для прямого выпада, и Паладайн не замедлил этим воспользоваться. Но талгат противника опять обернулся вокруг его меча, уводя клинок в сторону. Не позволяя противнику освободить оружие, Хаук совершил подшаг, помогая себе второй рукой, и Паладайн по инерции сделал лишний шаг, оставив таким образом противника за спиной. И понял это, получив легкий, но ощутимый пинок под зад.
Зрители словно взбесились. Шаман перестал изображать тяжелобольного и высунулся из-под шкуры. Даже сторонники Хаука считали, что он поступил более чем опрометчиво. Его преимущество было слишком явным, но победы и унижения Верховный Паладайн не переживет. Для капитана аш-Гарбажа был единственный способ спастись – понадеяться на почетную сдачу или умереть от руки противника. Все, что ему для этого требовалось, – это выронить клинок или самому напороться на выставленный меч императора. Он же вместо этого продолжал сопротивление. И результатом этого явился порез, который получил Верховный Паладайн в левое плечо.
Все сразу притихли, а генерал аш-Гарбаж закрыл глаза. Его сын был обречен, как бы ни кончился бой. Его казнят уже за одно то, что осмелился дважды ранить самого императора.
Это поняли все. Шаман встал на трясущиеся ноги и нетвердой походкой направился к противникам, которые все еще продолжали кружить по пещере, обмениваясь ударами. Старик рисковал, но понимал, что должен остановить бой, пока не пролилась настоящая кровь.
– Стойте! – закричал он, поднимая руки вверх.– Духи не велят продолжать!
Его не услышали. Тогда шаман взвыл и ринулся между противниками.
Потом никто не мог сказать, что произошло в действительности. Но нового удара не последовало. Зато послышался глухой крик, и тело шамана покатилось по полу. А поединщики отпрянули друг от друга. Клинки обоих были выпачканы в крови, но у обоих были и свежие раны – на локте у Хаука и на втором плече у Паладайна.
Какой-то миг все стояли, как парализованные. Хаук опомнился первым. С быстротой молнии метнувшись к противнику, он резким ударом сверху вниз рубанул по мечу Паладайна. Не ожидая того, император выронил клинок.
Звон падающего меча вывел зрителей из оцепенения. Один за другим они отводили глаза от тела шамана и переводили взгляды на противников.
Хаук отступил на шаг.
– Духи сказали свое слово! – промолвил он.– Я невиновен!
– Невиновен! Невиновен! – воскликнули те трое советников, которые прежде голосовали за его невиновность.
– Невиновен! – закричал генерал аш-Гарбаж, и его крик подхватило несколько его сторонников.
– Нет! – зарычал Верховный Паладайн.– Он убийца! На нем кровь шамана! Взять его!
– Нет! Нет! – загомонили те, кто стоял ближе и кто видел, что шаман жив и пытается встать.– Духи сказали свое слово!
Но было поздно. Повинуясь взмаху руки императора, его телохранители сдвинулись с места, окружая Хаука и оттесняя его от остальных. Генерал аш-Гарбаж, забыв про все, попытался прорваться к сыну, но его оттолкнули назад.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента