Гамильтон Лорел. Кафе лунатиков (Анита Блейк - 4)

   - Слушай, это он меня преследует. Я буду держаться от него подальше, если он мне даст такую возможность. Но угрожать мне не надо.
   - Он мой, Анита Блейк! Пойдешь против меня - погибнешь.
   Теперь была моя очередь качать головой. Может быть, она не знает, что я наставила на нее пистолет. Может быть, не знает, что в пистолете пули с серебряной оболочкой. А может, она просто прожила два столетия и стала слишком самоуверенной. Да, скорее всего именно так.
   - Слушай, у меня сейчас нет времени. Жан-Клод - твой, ну и отлично. Я в восторге. Держи его от меня подальше, и я буду счастливейшей женщиной среди живых и мертвых.
   Поворачиваться к ней спиной мне не хотелось, но надо было идти. Если она не собирается нападать здесь и сейчас, то меня ждет Дольф на месте преступления. Пора идти.
   - Гретхен, о чем это вы тут беседуете с Анитой?
   Это к нам подкрался Жан-Клод. Одет он был - я не шучу! - в черный плащ. Викторианского стиля плащ, с воротником. И цилиндр с шелковой лентой для полноты картины.
   Гретхен на него... воззрилась? Другого слова я не подберу. В этом взгляде было такое неприкрытое обожание, такое жалкое и такое человеческое.
   - Я хотела видеть мою соперницу.
   Я ей не соперница, но вряд ли она в это поверит.
   - Я тебе велел ждать снаружи, чтобы ты с ней не встретилась. Ты это знала. - Последние три слова он произнес тяжело, с расстановкой, и они придавили Гретхен, как камни.
   Она сжалась:
   - Я ничего плохого не хотела ей сделать.
   Это была почти ложь, но я не ничего не сказала. Можно было бы ему сказать, что Гретхен мне угрожала, но это было как наябедничать. Ей и так многого стоило поймать меня одну. Предупредить меня. Ее любовь к нему была такой откровенной, и я не могла просить его помощи против нее. Глупо, но правда. К тому же я не хотела быть в долгу у Жан-Клода.
   - Я вас оставлю, голубки.
   - Что она наврала вам о нас? - Его слова прожгли воздух. Я чувствовала, что сама задыхаюсь его гневом. Ну и ну.
   Гретхен упала на колени, воздев руки - не чтобы отвести удар, а умоляя, тянясь к нему.
   - Прошу тебя, Жан-Клод, я только хотела на нее посмотреть! Увидеть смертную, которая крадет тебя у меня!
   Я не хотела этого видеть, но зрелище было - как столкновение машин. Я не могла заставить себя уйти.
   - Она ничего не крадет. Я тебя никогда не любил.
   Неприкрытая боль поразила ее лицо, и даже под слоем грима оно стало совсем не человеческим. Оно утончилось, кости выступили резче, будто кожа села.
   Он схватил ее за руку и грубо поднял на ноги. Пальцы в белых перчатках впились в ее руку выше локтя. Будь она человеком, остались бы синяки.
   - Держи себя в руках, женщина! Ты забываешься.
   Утончившиеся губы отступили, обнажив клыки. Она зашипела, выдернула руку и закрыла лицо ладонями - почти клешнями. Я видела, как вампиры показывают свою истинную форму, но никогда - случайно, никогда - при всех, где их может увидеть кто угодно.
   - Я люблю тебя! - вырвались у нее искаженные и заглушенные слова, но чувство за этими словами было настоящее. Очень... человеческое.
   - Скройся с глаз, пока ты нас всех не выдала, - сказал ей Жан-Клод.
   Она подняла к свету лицо - уже совсем не человеческое. Бледная кожа светилась внутренним светом, и грим - тон, тени у глаз, помада - плавал над этим светом, будто его больше не принимала кожа. Когда она повернулась, стали заметны кости челюстей под кожей, как тени.
   - Мы еще не закончили с тобой, Анита Блейк, - выпали слова из ее клыков.
   - Вон отсюда! - эхом раздалось шипение Жан-Клода.
   Она бросилась в небо - не прыгнула, не взлетела, - просто ушла вверх. И исчезла в темноте с дуновением ветра.
   - Я прошу прощения, ma petite. Я ее услал сюда, чтобы этого не случилось. - Он приблизился в своей элегантной пелерине. Из-за угла вырвался порыв ледяного ветра, и Жан-Клоду пришлось вцепиться в цилиндр, чтобы его не сдуло. Приятно знать, что хотя бы одежда не подчиняется его малейшим капризам.
   - Мне пора идти, Жан-Клод. Меня ждет полиция.
   - Я не хотел, чтобы это сегодня случилось.
   - Вы всегда не хотите, чтобы что-то случилось, Жан-Клод, а оно случается. - Я подняла руку, чтобы предупредить его слова. Они мне сегодня уже надоели. Мне пора.
   Я повернулась и пошла к своей машине. Перейдя обледенелую улицу, я переложила пистолет в кобуру.
   - Еще раз прошу прощения, ma petite.
   Я обернулась послать его ко всем чертям, но его не было. Фонари отсвечивали на пустом тротуаре. Наверное, Жан-Клоду, как и Гретхен, машина была не нужна.
   7
   Как раз перед поворотом на сорок четвертое шоссе справа мелькнули величественно старые дома. Они прячутся за коваными решетками и воротами с охраной. Когда их строили, это был верх элегантности, как и вся округа. Теперь дома стали островком в поднимающемся потопе типовых домов и пацанов с пустыми глазами, стреляющих друг в друга из-за старых кроссовок. Но старые богатства решительно отстаивают свою элегантность, пусть она даже их убьет.
   В Фентоне завод Крайслера по-прежнему самый крупный работодатель. Боковая дорога вьется мимо ресторанов быстрой еды и местных мелких предприятий, но шоссе обходит их стороной. Прямое, уходящее вперед и назад не оглядывающееся. Здания Маритца тянутся вдоль хайвея, и крытые переходы там такого размера, что в них можно разместить деловые офисы. Они привлекают внимание, как излишне назойливый кавалер на свидании, но зато мне знакомы названия этих контор, а только о немногих зданиях на сорок четвертом я могу это сказать. Иногда назойливость приносит плоды.
   Горы Озарк поднимаются по обеим сторонам дороги, пологие и закругленные. Ласковые горы. В солнечный осенний день, когда разными цветами горят деревья, они поражают своей красотой. В холодную декабрьскую ночь, освещаемую только луной и огнями моих фар, они как спящие великаны, пододвинувшиеся к дороге. Снегу было как раз столько, чтобы он блестел между облетевшими деревьями, и черные силуэты вечнозеленых отбрасывали лунные тени. В карьере по добыче гравия бело светились известняковые обрывы.
   У подножия гор теснились дома. Аккуратные фермерские домики с террасами небольшими, только чтобы посидеть. Не столь аккуратные домики из некрашеного дерева с ржавеющими железными кровлями. Коррали в пустых полях, и поблизости не видно ферм. Одинокая лошадь посреди ледяного холода, с опущенной головой, выискивает верхушки замерзших трав. За Эврикой многие держат лошадей - те, кто не может себе позволить жить в Ледью или в Честерфилде, где дома по полмиллиона, зато у тебя там амбары, тренировочные конюшни и корраль на заднем дворе. Здесь у тебя только сараюшка, корраль и мили, которые надо проехать, чтобы навестить свою лошадь. Зато она у тебя есть. Да, держать лошадь хлопоты немалые.
   В свете фар вспыхнула верхушка дорожного знака. Я сбавила скорость. В этот знак когда-то въехала машина и сковырнула его, как сломанный стебель цветка. Под углом шестьдесят градусов знак трудно было прочесть. Наверное, поэтому Дольф и велел мне искать сломанный знак, а не название улицы.
   Я свернула на узкую дорогу. В Сент-Луисе, бывает, выпадает три дюйма снега. Здесь, кажется, было все шесть. Дорогу не чистили. Она уходила круто вверх, забираясь в холмы. В снегу были две колеи от машин, как от колес фургона. Полицейские машины забрались наверх - значит, и мой джип сможет. Будь я сейчас на старой "нове", пришлось бы идти вверх по свежему снегу на высоких каблуках. Хотя в багажнике у меня лежала пара найковских кроссовок. Правда, они в такую погоду немногим лучше. Наверное, стоит купить пару сапог.
   В Сент-Луисе снег выпадает не часто. Таких глубоких сугробов я уже четыре года не видела. Так что сапоги казались излишней роскошью. Но не сейчас.
   Дорогу обступили деревья, размахивая в свете фар голыми ветвями. Мокрые обледенелые стволы наклонялись к шоссе. Летом эта дорога должна быть просто туннелем из листьев, а теперь - черные кости, выступающие из белого снега.
   На гребне холма стояла высокая каменная стена - футов десять, - и она скрывала все, что было слева от дороги. Наверное, монастырь.
   Еще через сто ярдов мне встретилась табличка, закрепленная на стене возле украшенных шпилями ворот. Выпуклыми буквами - металл на металле - она извещала меня, что это и есть монастырь св. Амвросия. Вверх и в сторону за холм уходила подъездная дорожка, а как раз напротив въезда была гравийная дорога поменьше. Следы колес поднимались в темноту передо мной и уходили за следующий холм. Если бы не ворота в качестве ориентира, я бы эту дорогу проглядела. Только когда я повернула джип, фары осветили следы, уходящие вправо.
   Я подумала, какое там может быть интенсивное движение впереди... Не мои проблемы. И свернула на малую дорогу. Ветви заскрежетали по джипу, соскребая блестящую краску, как ногти с классной доски. Отлично. Лучше не придумаешь.
   У меня никогда раньше не было новой, с конвейера, машины. Первый стук, когда я наехала на скрытый снегом могильный камень, был хуже всего. После первой царапины остальные переносятся куда легче. А как же!
   По обеим сторонам узкой дороги открылся ландшафт - обширный луг с замерзшей травой по пояс. На снегу мелькали отсветы красно-синей мигалки, пытаясь отогнать тьму. Луг обрывался идеальной прямой линией - там прошла сенокосилка. У конца дороги виднелся белый фермерский дом с крытым крыльцом. Повсюду стояли машины, как будто их ребенок разбросал. Я надеялась, что дорога поворачивает там вокруг - иначе все эти машины стоят на траве. Моя бабушка Блейк ненавидела людей, которые ставят машины на траве.
   У многих машин были включены моторы, в том числе у "скорой помощи". В машинах сидели люди и ждали. Чего? Обычно к моему прибытию на место преступления уже все бывало сделано, только кто-нибудь ждал, чтобы увезти тело, когда я его осмотрю. Но все эксперты уже давно должны были закончить и уехать. Значит, что-то случилось.
   Я остановилась возле машины шерифа округа Сант-Джерард. Возле водительской дверцы стоял полисмен, опираясь на крышу. Он разглядывал группу людей, стоящих возле дома, но повернулся поглядеть на меня. То, что он увидел, ему явно не понравилось, форменная шляпа с медведем Смоки закрывала его лицо, но открывала морозу уши и затылок. Был он бледен, с веснушками и не ниже шести футов двух дюймов. Плечи в темной зимней куртке были очень широкими. Выглядел он как крупный мужчина, который всегда был крупным и считая, что от этого он круче всех. Волосы у него были какого-то бледного оттенка, но отражали цвета мигалок и потому казались то синими, то красными. Как и его лицо, и снег, и вообще все вокруг.
   Я очень осторожно вышла из машины. Нога ушла в снег, он стал пропитывать чулок, набиваться в туфлю. Было холодно и мокро, и я изо всех сил держалась за дверцу автомобиля. Туфли на высоких каблуках не очень сочетаются со снегом. И меньше всего мне хотелось бы сесть на задницу на глазах у помощника шерифа округа Сант-Джерард. Надо было попросту взять в джипе кроссовки и переобуться, но теперь поздно. Помощник шерифа направлялся ко мне очень решительно. Он был обут в сапоги, и потому снег ему нисколько не мешал.
   Остановился он на расстоянии вытянутой руки от меня. Обычно я незнакомых людей так близко не подпускаю, но сейчас мне, чтобы отступить, пришлось бы отпустить дверцу автомобиля. К тому же он полицейский, а полиции мне боятся не следует. Так вроде бы?
   - Здесь работает полиция, мэм. Я вынужден просить вас уехать.
   - Я Анита Блейк. Я работаю с сержантом Рудольфом Сторром.
   - Вы не коп.
   Судя по голосу, он был очень в этом уверен. Я даже несколько обиделась на его тон.
   - Нет.
   - Тогда вам придется уехать.
   - Вы не могли бы сказать сержанту Сторру, что я здесь? Пожалуйста, если не трудно.
   Вежливость никогда не помешает.
   - Я два раза по-хорошему просил вас уехать. Не заставляйте меня просить в третий раз.
   Ему только и надо было сделать, что протянуть руку, впихнуть меня в джип и готово. Я уж точно не собиралась наставлять пистолет на копа, когда столько еще копов на расстоянии оклика. Не надо мне, чтобы меня пристрелили.
   Что же я могла сделать? Я очень тщательно закрыла дверцу и прислонилась к ней. Если я буду осторожна и не особенно стану шевелиться, может быть, и не упаду. А если упаду, смогу подать жалобу на грубость полиции - если выйдет.
   - Это вы зачем?
   - Я проехала сорок пять миль и ушла со свидания, чтобы добраться сюда. Обратимся к лучшим сторонам его характера. - Дайте мне поговорить с сержантом Сторром, и если он скажет, что я должна уехать, я уеду.
   В его характере лучших сторон не оказалось.
   - Мне плевать, хоть бы вы из другого штата приехали. Я сказал - уезжайте, и немедленно!
   Он протянул ко мне руку, я отступила. Левая нога попала на лед, и я все же села на задницу.
   Помощник шерифа вроде как удивился. Он протянул мне руку, не подумав. Я встала на ноги, опираясь на бампер джипа, в то же время отодвигаясь от мрачного помощника. Он это понял и нахмурился еще сильнее.
   Снег набился в пальто мокрыми комьями и стал стекать ручьями по ногам. Я начинала злиться.
   Помощник шерифа стал обходить джип вокруг.
   Я попятилась, держась за машину, чтобы не упасть.
   - Можем играть в догонялочки на карусели, шериф, если вам хочется, но пока я не поговорю с Дольфом, я никуда не уеду.
   - Ваш сержант здесь не командует.
   Он шагнул чуть ближе. Я отодвинулась.
   - Тогда найдите того, кто здесь командует.
   - Вам тут ни с кем, кроме меня, разговаривать не надо, - сказал он и сделал три быстрых шага ко мне. Я попятилась еще быстрее. Если так пойдет дальше, то скоро мы забегаем, как в фильме братьев Маркс - или это из "Копов Кейстоуна"?
   - Вы удираете!
   - В таких туфлях? Вы шутите.
   Я уже почти обошла джип вокруг, и мы оказались на том месте, с которого начали. За треском полицейских раций были слышны сердитые голоса. Среди них один был похож на голос Дольфа. Не у меня одной были неприятности с местными копами. Хотя только мне пришлось бегать вокруг машины.
   - Стой где стоишь! - крикнул он.
   - А если не буду?
   Он щелкнул застежкой кобуры и положил руку на рукоятку револьвера. Слов не надо было.
   Этот тип просто псих.
   Я могла бы вытащить пистолет раньше, чем он, но ведь он - коп. То есть он из хороших. А я стараюсь не стрелять в хороших парней. Кроме того, попробуй объяснить копам, зачем ты пристрелила копа. Они в таких случаях очень придирчивы.
   Пистолет я вытащить не могла. Удрать от него тоже не могла. Рукопашную даже рассматривать не приходилось. И я сделала единственное, что могла придумать, - завопила изо всех сил:
   - Дольф, Зебровски, мотайте сюда быстро!
   Перебранка прекратилась, будто кто-то повернул выключатель. Только рации потрескивали в тишине. Я посмотрела на копов. Дольф смотрел в мою сторону. Со своим ростом в шесть футов восемь дюймов он нависал, как башня. Я махнула ему рукой. Не резко, но так, чтобы он меня заметил.
   Помощник шерифа вытащил револьвер. Все мои силы ушли на то, чтобы не сделать того же. Этот псих ищет повода, и я ему этого повода не дам. Если он все равно меня пристрелит, значит, я пролетела.
   У него был "магнум" калибра 357 - отличная штука для охоты на китов. Для любого двуногого это сверхуничтожение с гарантией. То есть для человека. А я чувствовала себя очень по-человечески, глядя на этот ствол. Потом посмотрела в лицо этому типу. Он больше не хмурился. Вид у него был очень решительный и очень уверенный, будто он может спустить курок, и ничего ему за это не будет.
   Хотела я снова крикнуть Дольфу, но не стала. С этого дурака станется спустить курок. На такой дистанция и при таком калибре труп гарантирован. Мне только и оставалось, что стоять в снегу, чувствуя, как немеют ноги, и цепляться руками за машину. Он хотя бы не потребовал, чтобы я подняла руки. Наверное, не хотел, чтобы я упала раньше, чем мои мозги расплещутся по свежей покраске.
   А к нам шел детектив Клайв Перри. Его темное лицо отражало мелькающие огни, как полированное дерево. Он был высок, но не так, как этот помощник шерифа из ада. Вокруг его худощавой фигуры болталось пальто из верблюжьей шерсти. В точности подходящая к нему шляпа торчала на голове. Отличная шляпа, которую можно натянуть на уши и прикрыть их от холода. Вообще-то со шляпой такого не сделаешь. Приходится носить вязаные шапки, от которых начисто портится прическа. Очень не стильно. Я-то, конечно, была вообще без шляпы. Не люблю сминать волосы.
   Дольф снова вернулся к перебранке с кем-то. Я не могла точно сказать, какого цвета мундир у его оппонента - можно было выбирать одно из двух. Мне удалось заметить размахивающую руку, а все остальное терялось в тесной группе людей. Никогда я не видела, чтобы кто-то махал кулаками перед лицом Дольфа. Если у тебя рост шесть футов восемь дюймов, а сложение как у борца, люди слегка тебя побаиваются. И правильно делают.
   - Мисс Блейк, мы еще не совсем готовы к вашему прибытию, - сказал Перри.
   Он всегда называл всех по должности и фамилии. Один из самых вежливых людей, которых мне приходилось видеть. С мягкой манерой речи, умелый работник, учтивый - что он такое сделал, что его загнали в команду призраков?
   Полное название этой команды - Региональная Группа Расследования Противоестественных Событий. Она занимается всеми преступлениями в нашей округе, имеющими противоестественную подоплеку. Нечто вроде постоянной группы со специальным заданием. По-моему, никто не рассчитывал, что эта группа, в самом деле, будет раскрывать дела. А у них оказался такой процент успеха, что Дольфа пригласили читать лекции в Квантико. Лекции для отдела противоестественных исследований ФБР - это не хило.
   А я все смотрела на помощника шерифа и его револьвер. Второй раз отводить глаза в сторону я не собиралась. На самом деле, я не верила, что он меня застрелит, но все-таки... Что-то в его лице говорило, что он может это сделать и даже, кажется, хочет. Некоторым людям дай в руки оружие - и получается хулиган. Законно вооруженный хулиган.
   - Здравствуйте, детектив Перри. Кажется, у нас тут с помощником шерифа проблемы.
   - Помощник шерифа Айкенсен, вы достали оружие? - У Перри был тихий и спокойный голос - такой, которым отговаривают самоубийц прыгать с крыш или уговаривают маньяка отпустить заложников.
   Айкенсен чуть повернулся, бросая взгляд на Перри.
   - Штатским сюда нельзя. Приказ шерифа.
   - Вряд ли шериф Титус имел в виду, чтобы вы стреляли в гражданских, помощник шерифа.
   Айкенсен снова глянул на Перри:
   - Ты что, насмехаешься?
   Времени у меня было достаточно. Я могла бы вытащить револьвер. Очень мне хотелось ткнуть стволом ему в ребра. Очень подмывало его разоружить, но я вела себя прилично. На это потребовалось больше силы воли, чем хотелось бы, но револьвер я не вытащила. Не готова я была убивать этого сукина сына. Если хвататься за оружие, всегда есть шанс, что кто-то останется после этого мертвым. Если не хочешь никого убивать, не вытаскивай ствол - это проще простого. Но где-то в глубине души мне было очень неприятно, что, когда помощник повернулся ко мне, его револьвер все еще не был в кобуре. Ладно, пусть меня бьют по самолюбию - переживу. И помощник шерифа Айкенсен тоже останется в живых.
   - Шериф сказал, чтобы я никого, кроме полиции, внутрь периметра не пускал.
   "Периметр" - очень уж неожиданное умное слово в устах подобного дурака. Конечно, военный термин. И этот тип уже много лет искал случая вставить его в разговор.
   - Помощник шерифа Айкенсен, это Анита Блейк, наш эксперт по противоестественным случаям.
   Он упрямо мотнул головой.
   - Никаких штатских, если шериф не даст разрешения.
   Перри посмотрел назад в сторону Дольфа и, как я теперь предположила, шерифа.
   - Он даже нас не допустил к телу, помощник шерифа. Как вы думаете, каковы шансы, что шериф Титус разрешит штатскому осмотреть тело?
   Айкенсен улыбнулся исключительно неприятной улыбкой.
   - Хилые и хреновые. - Он держал револьвер, направив его мне в середину живота, и был очень сам собой доволен.
   - Уберите оружие, и мисс Блейк уедет, - сказал Перри.
   Я открыла было рот произнести "черта с два я уеду!", но Перри чуть качнул головой. Я промолчала. У него был план - а это лучше, чем то, что было у меня.
   - Я не подчиняюсь приказам ниггеров-сыщиков.
   - Завидуешь, - сказала я.
   - Что?
   - Он - детектив из города, а ты - нет.
   - И от таких, как ты, стервей я тоже не обязан всякое выслушивать!
   - Мисс Блейк, позвольте мне здесь разобраться.
   - Тебе только в дерьме разбираться, - сказал Айкенсен.
   - Вы с вашим шерифом проявили грубость и полнейшее нежелание сотрудничать. Можете оскорблять меня как угодно, если вам это приятно, но наставлять оружие на наших людей я вам позволить не могу.
   Какое-то выражение пробежало по лицу Айкенсена. Как будто включилась мысль. Перри же тоже коп. И наверняка у него есть пистолет, а Айкенсен стоит к нему спиной! Помощник шерифа резко повернулся, перенося револьвер в согнутой руке.
   Я полезла за своим.
   Перри развел руки в сторону, показывая, что он не вооружен.
   Айкенсен, тяжело дыша, поднял пистолет на уровне головы - твердо, двумя руками, без спешки.
   Наставив браунинг в спину Айкенсена, я крикнула:
   - Ни с места, Айкенсен, а то я тебе мозги вышибу!
   - У тебя нет оружия.
   Я щелкнула взводимым курком. Вообще это не нужно перед выстрелом, но отличный такой театральный звук получается.
   - Ты бы меня хоть обыскал, мудак!
   К нам бежали люди, что-то крича. Но они не успели бы. Нас было только трое на этом психоделическом снегу.
   - Опусти оружие, Айкенсен! Ну?
   - Не опущу!
   - Опусти, или я тебя убью!
   - Анита, тебе не надо стрелять, - сказал Перри. Впервые он назвал меня по имени. - Он не собирается меня убивать.
   - Будет тут меня еще защищать всякий ниггер!
   Плечи Айкенсена напряглись. Рук его я не видела, но мне показалось, что он собирается спустить курок. Я потянула спусковой крючок браунинга.
   Громовой голос разнесся над нами:
   - Айкенсен, убери этот револьвер к чертовой матери!
   Айкенсен поднял пистолет к небу - ничего больше. Он вообще не собирался спускать курок - просто он дернулся. Я подавила истерический смешок в глотке. Чуть не пристрелила этого идиота за излишнюю нервность. Проглотив смех, я сняла браунинг с боевого взвода. Понимает ли этот долбоюноша, как близко был к последней черте? Единственное, что его спасло, - курок браунинга. Потому что он тугой. А есть масса пистолетов и револьверов, где на спусковой крючок достаточно чуть нажать.
   Он повернулся ко мне, все еще с револьвером в руке, но уже не наставленным на меня. И начал опускать оружие снова в мою сторону.
   - Опусти ствол еще на дюйм, и я тебя убью.
   - Айкенсен, я ж тебе сказал убрать этот револьвер, пока тут из-за тебя никого не убили!
   К этому голосу придавался человек ростом в пять футов шесть дюймов и весом более двухсот фунтов. Ну совершенно круглый, как колбаса с руками и ногами. Зимняя куртка туго натянулась на круглом пузе. Двойной подбородок утыкан серой щетиной. Глазки маленькие, почти утопающие в пухлости лица. На куртке спереди блестела табличка. Чем оставлять ее на рубашке, он вытащил ее на куртку, чтобы эти детективы из большого города ее не дай Бог не пропустили. Вроде как не застегнуть ширинку, чтобы все видели, какое у тебя классное снаряжение.
   - Этот вот ниггер..
   - Помощник шерифа, мы таких слов не употребляем, и вы это знаете!
   У Айкенсена стало такое лицо, будто шериф ему сказал, что Санта-Клауса не бывает. Я бы спорить могла, что шериф - отличный мужик в самом худшем смысле слова. Но в бусинках его глаз светился ум, чего про Айкенсена уж никак не скажешь.
   - Убери оружие, мальчик. Это приказ. - Южный акцент шерифа стал сильнее либо напоказ, либо из-за ситуации, которую создал Айкенсен. У многих акцент становится сильнее в напряженные минуты. Акцент у шерифа был не миссурийский куда как южнее.
   Айкенсен наконец неохотно убрал оружие. Но кобуру не застегнул. Напрашивался он на хорошую головомойку, но я была рада, что не мне ее ему давать. Конечно, если бы я пристрелила Айкенсена, когда он поднимал револьвер вверх, я бы никогда и не узнала, что он не давил на курок. Будь мы все копами, а Айкенсен - подозреваемым, это был бы чистый и бесспорный выстрел. Ну и ну!
   Шериф Титус заложил руки в карманы куртки и поглядел на меня.
   - А вы, мисс, тоже убрали бы теперь свою пушку. Айкенсен уже никого убивать не собирается.
   Я продолжала на него смотреть, подняв ствол в небо. Вообще я уже была готова убрать пистолет, пока он не стал командовать. Не люблю, когда мне говорят, что я должна делать, а что нет. И потому я просто смотрела на него.
   Лицо у него все еще оставалось дружелюбным, но блеск в глазах погас. Они стали сердитыми. Он не любил, когда ему бросали вызов. Ну и отлично. Пусть доставит мне удовольствие.
   Остальные помощники сгрудились за спиной шерифа Титуса. У всех был угрюмый вид, и они были готовы сделать все, что прикажет их начальник. Айкенсен подошел к ним, держа руку возле только что засунутого в кобуру револьвера. Есть люди, которым никакие уроки не впрок.
   - Анита, убери оружие.
   Обычно приятный тенор Дольфа скрежетал от злости. Будто он хотел сказать "пристрели этого гада", но потом трудно было бы объяснить это начальству.
   Формально он мне не начальник, но Дольфа я слушаюсь. Он это заслужил.
   Я убрала револьвер.
   Дольф весь сделан из тупых углов. Черные волосы подстрижены очень коротко, и открытые уши торчат на холоде. Руки засунуты в глубокие карманы длинного черного тренча. Слишком легким казался этот тренч для такой погоды; правда, может быть, он был с подкладкой. Хотя трудно в одном тренче найти место и для Дольфа, и для подбивки.