Гамильтон Лорел. Кафе лунатиков (Анита Блейк - 4)

Гамильтон Лорел
Кафе лунатиков (Анита Блейк - 4)

   Лорел ГАМИЛЬТОН
   АНИТА БЛЕЙК - 4
   КАФЕ ЛУНАТИКОВ
   1
   Дело было за две недели до Рождества - затишье в нашей работе подъема мертвых. Напротив меня сидел последний клиент на этот вечер. Возле его имени не было примечания. Не сказано, нужен ему подъем зомби или ликвидация вампира. Ничего. А это могло значить, что то, чего он хочет, я не смогу сделать или не захочу. Предрождественское время - мертвое в нашем бизнесе, простите за каламбур. И мой босс Берт хватается за любую работу, до которой сумеет дотянуться.
   Джордж Смитц был мужчина высокий, шесть футов с хорошим запасом. И еще он был широкоплеч и мускулист. Не такие мускулы, которые накачиваются подъемом тяжестей и бегом по тренажерной дорожке в залах, а такие, которые наращиваются физическим трудом. Я бы поставила свои деньги на то, что мистер Смитц строитель, фермер или что-то в этом роде. Крупный, квадратный, а под ногтями ни разу в жизни не тронутый мылом траур.
   Он сидел передо мной, сминая в больших руках вязаную шапку. Кофе, который он согласился выпить, остывал в чашке на столе. Он из нее едва отхлебнул.
   А я пила кофе из рождественской кружки - такой, которую каждый из нас принес на работу по настоянию Берта, нашего босса. Чтобы придать офису уют. На моей был нарисован олень в купальном халате и шлепанцах с елочной гирляндой на рогах. Он поднимал бокал шампанского в честь праздника и произносил "Динь-дон!".
   Берту моя кружка не очень понравилась, но он промолчал - наверное, подумал, что я могла бы принести взамен. Мой вечерний наряд его тоже в восторг не приводил. Блузка с воротником-стоечкой, настолько красная, что мне приходилось накладывать косметику, чтобы не казаться бледной. Юбка и жакет ей под стать - глубокой лесной зелени. Ну и пусть ему не нравится - я не для Берта оделась, а на сегодняшнее свидание.
   На лацкане жакета блестел серебряный контур броши в виде ангела. Все очень по-рождественски. Никак не вписывался в рождественскую картинку девятимиллиметровый браунинг, но поскольку он был спрятан под жакетом, это роли не играло. Может быть, он бы мог обеспокоить мистера Смитца, но тот был настолько взволнован, что не обращал внимания. По крайней мере, пока я не стреляю в него персонально.
   - Итак, мистер Смитц, чем я могла бы быть вам полезна? - спросила я.
   Он все сидел, опустив взгляд, а потом вдруг посмотрел на меня одним глазом. Детская неуверенная мимика, странная на лице взрослого мужчины.
   - Мне нужна помощь, а к кому еще пойти, я не знаю.
   - А какой именно вид помощи вам нужен, мистер Смитц?
   - Тут дело в моей жене.
   Я ждала продолжения, но он все смотрел на свои руки. Шапку он уже скатал в тугой ком.
   - Вы хотите поднять свою жену из мертвых? - уточнила я.
   Тут он глянул на меня расширенными в тревоге глазами.
   - Она не мертвая! Я точно знаю.
   - Тогда что я могу для вас сделать, мистер Смитц? - спросила я. - Я поднимаю мертвых; кроме того, я легальный истребитель вампиров. Что из моих должностных обязанностей может быть полезно вашей жене?
   - Мистер Вон мне сказал, что вы все знаете про ликантропию.
   Он произнес это так, будто это все объясняло. Может быть, но не мне.
   - Мой босс многое может сказать, мистер Смитц. Но какое отношение имеет ликантропия к вашей жене?
   Я уже второй раз спрашивала о его жене и думала, что говорю по-английски, но, наверное, мои вопросы звучали на суахили, просто я этого не осознала. А может быть, то, что случилось, было слишком ужасно, чтобы выразить словами. В моем бизнесе это сплошь и рядом.
   Он наклонился к столу, всматриваясь мне в лицо. Я тоже наклонилась - не сдержалась.
   - Пегги - моя жена - она ликантроп.
   - И? - моргнула я.
   - Если об этом узнают, она потеряет работу.
   Я не стала спорить. По закону дискриминация ликантропов запрещена, но встречается достаточно часто.
   - Какая у Пегги работа?
   - Она мясник.
   Ликантроп - мясник. Слишком идеальное сочетание. Но я понимала, как она может потерять работу. Обработка продуктов питания при наличии потенциально смертельной болезни. Чушь, конечно. Я знаю, и весь департамент здравоохранения знает, что ликантропия передается только при нападении больного в животной форме. Но люди в это не верят, и я не могу поставить им это в вину. Сама не хотела бы быть мохнатой.
   - У нее своя мясная лавка. Хороший бизнес. Она его от отца получила.
   - Он тоже был ликантропом? - спросила я.
   Смитц покачал головой:
   - Нет, Пегги покусали несколько лет назад. Она выжила, но... Сами понимаете.
   Я понимала.
   - Итак, ваша жена ликантроп, и она потеряет свое дело, если об этом узнают. Понимаю. Но чем я могу вам помочь? - Я подавила желание поглядеть на часы. Билеты у меня, и Ричард будет ждать.
   - Пегги пропала.
   Ага.
   - Мистер Смитц, я не частный детектив. Пропавшими людьми я не занимаюсь.
   - Но я не могу идти в полицию. Они могут узнать.
   - Давно она пропала?
   - Два дня.
   - Мой совет - пойти в полицию.
   Он упрямо мотнул головой:
   - Не пойду.
   Я вздохнула:
   - Я ничего не знаю о розыске пропавших. Я поднимаю мертвых и истребляю вампиров - это все.
   - Мистер Вон сказал, что вы мне можете помочь.
   - Вы ему рассказали, в чем дело?
   Он кивнул.
   Блин! У меня с Бертом будет долгий разговор.
   - Полиция свое дело знает, мистер Смитц. Вы им просто скажите, что у вас пропала жена. Про ликантропию не говорите. И посмотрим, что они найдут.
   Не люблю советовать клиенту скрывать информацию от полиции, но это куда как лучше, чем вообще туда не ходить.
   - Прошу вас, мисс Блейк. Я в тревоге. У нас двое детишек.
   Я начала было перечислять все причины, по которым не могу ему помочь, но тут меня осенило.
   - "Аниматор Инкорпорейтед" пользуется услугами одного частного детектива. Вероника Симз, она принимала участие во многих случаях, связанных с противоестественными явлениями. Она может вам помочь.
   - А ей можно доверять?
   - Я доверяю.
   Он посмотрел на меня долгим взглядом, потом кивнул:
   - Ладно. Как мне с ней связаться?
   - Давайте я ей позвоню и спрошу, может ли она вас принять.
   - Спасибо, это будет отлично.
   - Я хотела бы вам помочь, мистер Смитц. Просто поиск пропавших супруг - не моя специальность.
   Попутно я набирала номер. Уж этот-то номер я знала наизусть. Мы с Ронни ходили вместе тренироваться не реже двух раз в неделю, не говоря уже о том, чтобы время от времени заглянуть в кино, пообедать или еще куда-нибудь. Лучшие подруги - почти все женщины никогда не перерастают этого понятия. Спросите у мужчины, кто его лучший друг, - и он задумается. Навскидку не скажет. А женщина ответит сразу. Мужчина сначала даже не имя будет вспоминать, а вдумываться, о чем вообще речь. Для женщин это понятие естественное. Не знаю почему.
   У Ронни включился автоответчик. Я его перебила.
   - Ронни, это Анита. Если ты дома, возьми трубку.
   Телефон щелкнул, и я услышала настоящий голос.
   - Привет, Анита! Я думала, у тебя сегодня свидание с Ричардом. Что-нибудь случилось?
   Что значит лучшая подруга!
   - Нет, все в порядке. Но тут у меня клиент, который, мне кажется, больше по твоей части.
   - Рассказывай.
   Я рассказала.
   - Ты ему советовала обратиться в полицию?
   - Ага.
   - А он не хочет?
   - Угу.
   Она вздохнула.
   - Ну, мне приходилось заниматься розыском пропавших, но уже после того, как полиция сделает все что может. У них есть ресурсы, к которым мне не добраться.
   - Знаю.
   - Его не сдвинуть?
   - Думаю, что нет.
   - Так что либо я...
   - Берт согласился взяться, зная, что это розыск пропавшего. Может быть, откинет эту работу Джеймисону.
   - Джеймисон умеет поднимать мертвых, а во всем остальном он не отличит собственной задницы от дырки в земле.
   - Да, но он всегда рад расширить свой репертуар.
   - Спроси клиента, может ли он быть у меня в офисе... - Раздалось шуршание записной книжки. Наверное, дела идут хорошо. - Завтра в девять утра.
   - О Господи, и рано же ты встаешь!
   - Один из немногих моих недостатков.
   Я спросила Джорджа Смитца, годится ли ему в девять утра.
   - А сегодня вечером нельзя?
   - Он хочет сегодня вечером.
   Ронни задумалась.
   - А почему бы и нет? Я на свидания не бегаю, как некоторые. Ладно, присылай. Я подожду. Клиент в пятницу вечером лучше, чем одинокий вечер пятницы - я так думаю.
   - Что-то ты суховато шутишь.
   - Зато ты мокровато.
   - Очень смешно.
   Она рассмеялась.
   - Жду не дождусь прихода мистера Смитца. А ты иди, наслаждайся "Парнями и девушками".
   - Так и сделаю. Жду тебя завтра утром, поедем на пробежку.
   - Ты уверена, что хочешь? А вдруг корабль мечты захочет у тебя зачалиться?
   - Не надо, ты меня знаешь.
   - Знаю, знаю. Шучу. До завтра.
   Я повесила трубку, дала мистеру Смитцу визитную карточку Ронни, рассказала, как проехать, и отослала. Ронни - лучшее, что я могла для него сделать. Все равно мне не нравилось, что он не хочет идти в полицию, но это ведь, в конце концов, не моя жена.
   Двое детишек, он сказал. Тоже не мои проблемы. Точно не мои.
   Наш ночной секретарь Крейг сидел за своим столом, а это значит, что уже было больше шести. Я опаздывала. Решительно нет времени спорить с Бертом насчет этого Смитца, но...
   Я заглянула в кабинет Берта. Темно.
   - Большой босс изволили отбыть домой?
   Крейг поднял глаза от компьютера. У него были короткие и по-детски тонкие каштановые волосы. На круглом лице - круглые очки. Он был худее меня и выше последнее нетрудно. В свои двадцать с чем-то он был женат и имел двоих детей.
   - Мистер Вон ушел около тридцати минут назад.
   - Совпадает.
   - Что-нибудь случилось?
   Я покачала головой.
   - Найди мне на завтра время для разговора с боссом.
   - Не знаю, получится ли, Анита. У него весь день жестко расписан.
   - Найди мне время, Крейг. А то я вломлюсь во время другого разговора.
   - Ты сумасшедшая.
   - Это уж точно. Так что найди время. Если он развопится, скажи, что я наставила на тебя пистолет.
   - Анита! - ухмыльнулся он, будто я пошутила.
   Я оставила его копаться в блокноте, пытаясь меня куда-нибудь втиснуть. Я говорила всерьез. Берт будет завтра со мной разговаривать. Декабрь - самое затишье насчет подъема зомби. Люди считают, что близко к Рождеству это не делается - будто это черная магия или сатанизм. Так что Берт мне другую нагрузку придумывал, чтобы не расслаблялась. А мне надоели клиенты, которым я ничем не могу помочь. Смитц в этом месяце не первый, зато он будет последним.
   С этой радостной мыслью я влезла в пальто и ушла. Ричард ждет. Может, успею еще до первого номера, если не застряну в пробках. Это в пятницу-то вечером? Ой, вряд ли.
   2
   "Нова" 1978 года, на которой я раньше ездила, погибла печально и трагически. Теперь я езжу на джипе "чероки". Такой темно-темно-зеленый, что ночью кажется черным. Зато у него привод на четыре колеса для зимней дороги, а места в салоне столько, что коз возить можно. Вообще я для подъема зомби использую цыплят, но иногда приходится брать что-нибудь покрупнее. Возить козу в "нове" - это было мучение.
   Я поставила "чероки" на последнее свободное место на Грант-стрит. Длинное черное зимнее пальто вздувалось вокруг меня пузырем, потому что было застегнуто только на две нижние пуговицы. А иначе до пистолета не дотянуться.
   Руки я сунула в карманы, придерживая вокруг себя ткань пальто. Перчаток у меня не было. Я их не ношу - терпеть не могу стрелять в перчатке. Оружие часть моей руки, и между нами не должно быть тряпок.
   Сейчас я бежала по улице на высоких каблуках, стараясь не оскользнуться на заиндевевшей мостовой. Тротуар был разбит, будто кто-то взял кувалду и выколотил целые куски. Поскольку я опаздывала, толпа уже схлынула, и вся разбитая дорога принадлежала мне. Короткая, но одинокая прогулка декабрьским вечером. Тротуар был усыпан битым стеклом, и мне на каблуках приходилось выбирать дорогу очень аккуратно.
   Улицу пересекал переулок, и он был похож на эндемичный ареал обитания бандитус американус. Я тщательно всмотрелась - в темноте ничего не шевелилось. С браунингом я особо не беспокоилась, но все же... Чтобы застрелить человека в спину, много ума не надо.
   Когда я добралась до угла и относительной безопасности, от порывов холодного ветра у меня захватывало дыхание. Вообще я зимой натягиваю побольше свитеров, но сегодня хотела чего-то более стильного и сейчас отмораживала себе свои девичьи прелести и надеялась, что Ричарду красная блузка понравится.
   На углу были огни, машины и полисмен, регулирующий движение посреди улицы. В этой части Сент-Луиса никогда не бывает столько полиции, только когда у "Фокса" шоу. Приехала целая толпа богатого народу в мехах, бриллиантах, "роллексах". Нельзя же, чтобы ограбили лучших друзей городского совета. Когда приезжал Тополь выступать в "Скрипаче на крыше", публика была - сливки сливок, а вокруг полисмен на полисмене сидел и полисменом погонял. Сегодня их было как обычно. Перед театром стояли, движение регулировали, а в основном поглядывали вокруг, как бы кто с толстым кошельком не забрел в темное место.
   Я вошла в стеклянные двери и оказалась в длинном и узком вестибюле, ярко освещенном, почти сияющем. Рядом была комнатушка с кассой, где продавали билеты. Оттуда потоком шел народ, торопясь к внутренним дверям. Не настолько уж я опоздала, раз столько народу еще покупает билеты. А может, все они тоже опоздали.
   Ричарда я заметила в дальнем правом углу. Человека шести футов ростом легче заметить в толпе, чем меня с моими пятью футами тремя дюймами. Он стоял спокойно, глядя на идущую толпу. Ни скуки, ни нетерпения в нем заметно не было - казалось, ему нравится смотреть на людей. Сейчас он следил за пожилой парой, как раз проходящей во внутренние двери. У женщины была трость, и шла эта пара мучительно медленно. Я оглядела толпу. Все остальные были моложе, шли уверенным или торопливым шагом. Ричард высматривает жертв? Добычу? В конце концов, он же вервольф. Получил когда-то укол неудачной вакцины от ликантропии. Вот почему я никогда себе этих прививок не делала. Одно дело если боком выйдет прививка от гриппа, но раз в месяц покрываться шерстью... Спасибо, не надо.
   А он сам понимает, что смотрит на толпу, как лев на стадо газелей? А может, пожилая пара просто напомнила ему собственных бабушку с дедушкой? Черт побери, я ему приписываю мотивы, которые только в моей подозрительной черепушке и существуют. По крайней мере, так мне хотелось бы думать.
   Волосы у него каштановые. На солнце они блестят золотыми прядями с легким медным оттенком. Я знаю, что у него они до плеч, но он что-то с ними сделал, как-то зачесал назад, и они кажутся очень короткими и плотно уложенными. При таких волнистых волосах это непросто.
   Костюм у него был какого-то сочного оттенка зеленого. Почти любой мужчина в зеленом костюме будет похож на Питера Пэна, но на Ричарде костюм смотрелся как надо. Подойдя ближе, я разглядела, что рубашка у него очень бледно-золотистая, а галстук зеленый, но темнее костюма, с красными рождественскими елками. Я могла бы съязвить насчет галстука, но сама в красном и зеленом и с серебряным ангелом на лацкане... Нет уж, лучше промолчать.
   Он увидел меня и улыбнулся - улыбка светлая и яркая на фоне непроходящего загара. Фамилия у него голландская - Зееман, но что-то в его генеалогии есть неевропейское. Не белобрысое, не светлое, не холодное. А глаза у него карие-карие, шоколадные.
   Он взял меня за руки, мягко притянул к себе. Губы его мягко коснулись моего рта - короткий, почти целомудренный поцелуй.
   Я шагнула назад, перевела дыхание. Он держал меня за руку, и я ничего не имела против. Рука у меня замерзла, а у него была очень теплая. Думала я у него спросить, не собирается ли он съесть пожилую пару, но не стала. Обвинить его в кровожадных намерениях - так можно и вечер испортить. Кроме того, ликантропы обычно не осознают, когда действуют не по-человечески. Если им на это указать, они обижаются. Обижать Ричарда я не хотела.
   Проходя через внутренние стеклянные двери, я его спросила:
   - А где твое пальто?
   - В машине. Не хотелось таскать, и я там его бросил.
   Я кивнула. Типично для Ричарда. А может быть, ликантропы не простужаются.
   Сзади мне было видно, что он туго заплел волосы, так что они прилегали к голове. Понятия не имею, как он это сделал. Мое понятие о прическе - это вымыть голову, размазать по волосам немножко фиксатора и дать высохнуть. Насчет технологии укладки волос я полный профан. Хотя разобраться в этом плетении узлов после спектакля может быть интересно. Я всегда готова изучить новое умение.
   Главный вестибюль театра "Фокс" - это гибрид по-настоящему уютного китайского ресторана с индуистским храмом, и для вкуса еще добавили малость Арт Деко. Цвета настолько головокружительные, будто художник загрунтовал цветные стекла кусочками света. Китайские львы размером с питбуля, сверкая красными глазами, охраняли вход на лестницу к балкону Фокс-клуба, где всего за пятнадцать тысяч долларов в год можно чудесно покушать и пройти в собственную ложу. Мы же, плебеи, толпились плечом к плечу на синтетическом ковре вестибюля, имея возможность наслаждаться поп-корном, крендельками, пепси-колой, а в некоторые вечера - даже хот-догами. Не совсем то, что цыплята "кордон блу" или что там подают наверху.
   "Фокс" очень точно умеет держаться тонкой грани между безвкусицей и фантазией. Мне это здание понравилось когда-то с первого взгляда. И каждый раз, когда я сюда прихожу, обнаруживаю новое диво. Какой-нибудь цвет, контур, статую, которых раньше не замечала. Если вспомнить, что его построили как кинотеатр, понимаешь, как многое в нем изменилось. Кинотеатры теперь - мертвые гробы для мертвецов. А "Фокс" жив, как живут только самые лучшие здания.
   Мне пришлось выпустить руку Ричарда, чтобы расстегнуть пальто, и я стояла к нему близко, но, не касаясь, и все равно ощущала его, как обливающее тело тепло.
   - Когда я сниму пальто, мы будем как близнецы Бобси, - сказала я ему.
   Ричард вопросительно поднял брови.
   Я распахнула пальто, как эксгибиционист, и он расхохотался. Хороший был смех, теплый и густой, как рождественский пудинг.
   - Сезон такой, - сказал он.
   И обнял меня одной рукой за плечи - быстрым движением, как обнимают друга, но его рука осталась у меня на плечах. Наши свидания были еще на той ранней стадии, когда прикосновение ново, неожиданно, захватывающе. Мы все еще искали поводов коснуться друг друга. Чтобы не быть назойливыми. Чтобы не обмануть друг друга. Я обняла его за талию и прильнула. Обняла правой рукой. Если сейчас на нас нападут, мне ни за что не вытащить оружие вовремя. Минуту я еще постояла, решая, стоит ли оно того. Потом обошла вокруг, чтобы к нему была ближе моя левая рука.
   Не знаю, заметил он пистолет или догадался, но у него глаза стали шире. Ричард наклонился ко мне и шепнул мне в волосы:
   - Пистолет здесь, в "Фоксе"? Ты думаешь, билетеры тебя пропустят?
   - В прошлый раз пропустили.
   У него на лице появилось странное выражение.
   - Ты всегда ходишь с оружием?
   Я пожала плечами:
   - После наступления темноты - всегда.
   Вид у Ричарда был озадаченный, но он не стал развивать тему. Еще год назад я иногда выходила после темноты безоружной, но последний год выдался тяжелый. Много разных людей пытались меня убить. Я даже для женщины небольшая. Бегаю, поднимаю тяжести, имею черный пояс по дзюдо, но все равно уступаю по классу профессиональному противнику. Они, понимаешь, тоже поднимают тяжести, знают боевые искусства, а по весу превосходят меня на сто или больше фунтов. Бороться с ними мне не по плечу, но пристрелить их я могу.
   И еще я почти весь этот год дралась с вампирами и прочими противоестественными ужастиками. Серебряная пуля вампира, может, и не убьет, зато сильно затормозит. Чтобы хватило времени бежать со всех ног. Удрать. Выжить.
   Ричард знал, чем я зарабатываю себе на жизнь. Даже видел кое-какие неприятные моменты. Но я все еще ожидала, что его прорвет. Что он станет изображать мужчину - защитника и ругаться из-за моего пистолета и всего прочего. Все время я сжималась, как пружина, ожидая, пока он что-нибудь такое скажет. Такое, что все разрушит, испортит, поломает.
   Пока что все шло хорошо.
   Толпа потекла к лестнице, разбиваясь на два потока в коридоры, ведущие в главный зал. Мы шаркали вместе с нею, держась за руки - чтобы нас не разлучили в толпе. А зачем бы еще?
   Выйдя из вестибюля, толпа стала растекаться по проходам, как вода, ищущая самый быстрый путь вниз. И этот самый быстрый путь тоже был чертовски медленным. Из кармана жакета я вытащила билеты - сумочки у меня не было, а потому по карманам у меня были рассованы расческа, помада, карандаш для бровей, тени, удостоверение и ключи от машины. Пейджер я заткнула под пояс юбки сбоку. А обычно, когда не надо одеваться для театра, я таскала с собой что-то вроде раскладной сумки.
   Билетерша, старуха в очках, посветила фонариком на билеты и отвела нас к креслам. Показав нам, куда садиться, она поспешила к следующей группе беспомощных людей. Места у нас были хорошие, в середине, близко к сцене. Достаточно близко.
   Ричард протиснулся и сел слева от меня, не ожидая моей просьбы. Он быстро усваивал. И это одна из причин, почему мы все еще встречаемся. Другая - что меня страшно тянет к его телу.
   Пальто я раскинула по креслу, расправила, чтобы удобно было сидеть. Рука Ричарда скользнула вдоль спинки кресла, и его пальцы коснулись моего плеча. Я подавила желание прильнуть к его плечу. Слишком вульгарно - но тут же подумала: и черт с ним, и уткнулась в сгиб его шеи, вдыхая аромат его кожи. От него приятно пахло сладковатым лосьоном после бритья, но под этим запахом был аромат его кожи, его плоти. Ни на ком другом этот лосьон так бы не пах. Честно говоря, даже и без лосьона мне бы нравился запах шеи Ричарда.
   Потом я выпрямилась, чуть от него отодвинулась. Он вопросительно посмотрел на меня:
   - Что-нибудь не так?
   - Отличный лосьон, - ответила я. Нет смысла сознаваться, что это был почти непреодолимый порыв ткнуться к нему в шею. Слишком это меня самое смущало.
   Свет стал меркнуть, и заиграла музыка. Я раньше не видела "Парней и девушек" - только в кино, в котором Марлон Брандо и Жан Симмонс. Ричард под свиданиями понимал лазанье по пещерам, походы - то есть мероприятия, на которые надо надевать самую старую одежду и спортивную обувь. Ничего в этом плохого нет - я сама люблю вылазки на природу, но хотелось мне попробовать, как это будет - свидание в костюмах. Хотела посмотреть на Ричарда в галстуке, и чтобы он на меня посмотрел в чем-то поизящнее джинсов. В конце концов, я женщина, нравится мне это или нет.
   Но такое свидание мне не хотелось разменивать на стандартный "ужин-и-кино". Поэтому я позвонила в "Фокс", узнала, что там идет, и спросила Ричарда, любит ли он мюзиклы. Оказалось, что да. Еще одно очко в его пользу. Поскольку идея была моя, билеты тоже купила я. Ричард не стал спорить, даже насчет платить пополам. Я же не стала предлагать платить за наш последний ужин. Мне это и в голову не пришло. Конечно, спорить могу, Ричарду пришло в голову насчет платить за билеты, но он сумел промолчать. Правильный мужик.
   Занавес поднялся, и перед нами стала разворачиваться вступительная сцена на улице - светлая, стилизованная, точная и радостная, как раз то, что надо. "Фуга для жестяных фанфар" заполнила ярко освещенную сцену и стекла в счастливую тьму. Отличная музыка и отличное настроение, а скоро будут и танцовщики, рядом со мной Ричард, и пистолет под рукой. Чего еще девушке желать?
   3
   Струйка народу потянулась наружу перед самым финалом, чтобы опередить толпу. Я всегда остаюсь до самого конца. Это нечестно - удрать, не поаплодировав. И вообще не люблю, когда не вижу, чем кончилось. Мне всегда казалось, что вот то, чего я не увидела, и есть самое лучшее.
   Мы с Ричардом радостно присоединились к овации стоя. Никогда я не видела другого города, где так часто зрителей награждают овацией стоя. Надо признать, сегодня спектакль был потрясающий, но я часто видела, как люди вставали на представлениях, которые того не стоили. Я так не делаю.
   Когда зажегся свет, Ричард снова сел.
   - Я бы предпочел переждать, пока толпа схлынет, - если ты не возражаешь.
   В его карих глазах я прочла, что он не ожидает возражений.
   Я и не возражала. Мы приехали каждый на своей машине. Как только мы уйдем из театра, вечер кончится. И, кажется, никто из нас не хотел уходить.
   Я оперлась локтями на спинку переднего кресла, глядя на Ричарда. Он улыбнулся мне, и глаза его блестели желанием, если не любовью. Я тоже улыбнулась - не могла не улыбнуться.
   - А ты знаешь, эта музыка очень сексистская, - сказал он.
   Я задумалась, потом кивнула:
   - Угу.
   - А тебе все равно нравится?
   Я кивнула.
   Он чуть прищурился:
   - Я считал, что тебе это может показаться оскорбительным.
   - Мне есть из-за чего переживать кроме того, отражают ли "Парни и девушки" достаточно сбалансированное мировоззрение.
   Он рассмеялся коротко и счастливо:
   - Вот и хорошо. А то я думал, что мне придется выбрасывать коллекцию Роджерса и Хаммерштейна.
   Я всмотрелась ему в лицо, пытаясь понять, не дразнит ли он меня. Кажется, нет.
   - Ты, в самом деле, собираешь записи Роджерса и Хаммерштейна?
   Он кивнул, и глаза у него стали еще ярче.
   - Только Роджерса и Хаммерштейна или все мюзиклы?
   - Всех у меня еще нет, но вообще-то все.
   Я помотала головой.
   - А что такое?
   - Ты романтик.
   - Ты так говоришь, будто это плохо.
   - Вся эта фигня насчет "долго и счастливо" хороша на сцене, но к жизни мало имеет отношения.