Страница:
Под навесом в плетеных креслах сидело четверо. Один из них – блондин в белом комбинезоне – был, по-видимому, инженером. Человек, которого Трент видел в ресторане, и ушедший с ним высокий мужчина отсутствовали, так что на яхте было по меньшей мере шесть человек. Во внешности этих людей не было ничего особенного; единственное, что бросалось в глаза, – все они были чисто выбриты. Многие американцы, отправляясь в морское путешествие на яхте, расслабляются и перестают бриться: может быть, им просто приятно хотя бы на время почувствовать себя настоящими мужчинами, а не конторскими крысами.
Трент попросил у официанта ручку и набросал на обложке журнала план кубинских рифов и соседних островков, которые он обнаружил во время своего последнего подводного плавания.
Возвращался Трент тем же путем, через поле для гольфа. Мотоцикл уже стоял на месте, в тени. Трент позвонил в дверь, ему открыл Роберт и горячо поблагодарил за приятную прогулку. Багамец был в прекрасном расположении духа, так что если у них с Роджертоном-Смитом и произошла ссора, то Роберт явно вышел победителем. "Роджертон-Смит слишком рассудителен, чтобы ругать молодого человека", – подумал Трент.
Роберт проводил его на террасу с бассейном и пошел обратно в дом, чтобы принести напитки. Роджертон-Смит лежал в шезлонге, положив голову на подушку. Было не так уж жарко, но он был весь в поту. Не взглянув на Трента, он сказал:
– Садитесь. Извините, если я был не очень вежлив. Мой старший брат погиб в катастрофе с мотоциклом. Я очень его любил.
– Сожалею.
– Это было очень давно. Когда стареешь, всегда возникает искушение возлагать на молодых бремя собственного опыта. – Он повернул голову, и его фиалковые глаза остановились на Тренте. – Я решил ничего не говорить Роберту. У него такое хорошее настроение.
– Это хорошо. Или плохо? – Трент заметил, что он едва заметно улыбнулся.
– Совершенно верно. Не смейтесь, мистер Трент. В конце концов мы слабые люди и самое большее, на что способны, – это признать собственные ошибки, что я и пытаюсь делать. Вы сказали, что нашли "Красотку"? Скажите мне, пожалуйста, каким образом она затонула?
Трент рассказал о взрывах, гибели Хьюитта и погубленных новозеландцах.
– Ужасно. Правда ужасно.
По-видимому, Роджертон-Смит мысленно представил себе всю картину, во всех ее ужасающих подробностях, – отчаянную борьбу двух молодых людей, пытавшихся спастись с тонущего судна.
После некоторого молчания он заговорил:
– Жизнь – это постепенное скольжение, мистер Трент. Вы пытаетесь карабкаться по ступенькам вверх, а соскользнуть вниз ничего не стоит. Здесь нет ступеней, все зависит от случая. Стоит обозвать кого-нибудь евреем, и вы становитесь на одну доску с комендантом Аушвица.
Что касается Ллойда, то соскальзывание начинается с того, что создаешь небольшую компанию с участием друзей и членов семьи и направляешь туда деятельность фирмы. В годы правления Тэтчер это практиковалось повсеместно. Затем деятельность компании перемещается за границу, чтобы защитить прибыли от налогов. Таким образом, возникает подставная компания. И вот в результате – убийство.
Роберт вернулся и принес "дайкири" для Трента и мятный чай для хозяина. Роджертон-Смит улыбнулся ему и легонько коснулся кисти его руки:
– Роберт, ты уже давно не навещал свою мать. Сейчас подходящее время для этого. Можешь взять машину. Вернешься в субботу. И не забудь сдать вещи в чистку.
Молодой человек заколебался: причины для беспокойства были очевидны. Роджертон-Смит успокоил его:
– Не волнуйся. Со мной все будет в порядке. Если мне не захочется самому готовить себе, я закажу обед в ресторане по телефону. А теперь поезжай, и по дороге заедешь в цветочный магазин. Купи роз, – добавил он вдруг, – желтых роз, по крайней мере дюжину, и пусть мама не забудет подрезать стебли перед тем, как ставить их в воду.
Когда за юношей закрылась дверь, он обернулся к Тренту:
– Приятно иметь деньги, мистер Трент, – даже когда, строго говоря, это не твои деньги.
– И вы даже не говорите – "Осторожнее за рулем", или – "Не забудь поставить машину в надежное место"?
– Упаси Бог, конечно, нет. Помимо всего прочего, я не имею права советовать другим, как себя вести.
– Вы можете только посоветовать им оставаться в стороне, когда видите, что они подвергаются опасности. У вас в компаниях работают итало-американцы, – продолжал Трент, – а они, по вашим словам, довольно грубы, а я бы даже сказал – свирепы и чертовски опасны.
– Да, вы правы, мистер Трент. Многие из них действительно чрезвычайно грубы и опасны. Должен сказать, что, когда я принимал их, я еще не знал, что это за люди. Возможно, не хотел знать – ведь очень трудно провести грань между сознательным и подсознательным. Кроме того, на меня сильно давили. У того человека, с которым я имел дело, были хорошие манеры, он казался воспитанным. Хотя этих людей, как мне кажется, всегда выдают мелочи.
– Выдают, вы говорите в настоящем времени?
– Да, мистер Трент. Было бы невежливо и утомительно играть с вами. Если хотите что-то у меня узнать – спрашивайте, и я отвечу, если сочту вопрос приемлемым.
– Извините меня.
– О, ради Бога, мистер Трент. По правде говоря, это я должен был бы извиняться, ведь это я – мошенник, укравший много денег, а теперь и замешанный в двух ужасных убийствах. Спрашивайте же.
Итак, Рок ко был первым из его итало-американских инвесторов. Трент спросил, представлял ли Рокко других, и насколько он был в курсе финансовых дел Роджертона-Смита. Тогда и сейчас.
– Значит, вы хотите проанализировать, мистер Трент? Очень смело с вашей стороны. – Роджертон-Смит на мгновение задумался, стараясь вспомнить. – Мистер Рокко – очень симпатичный человек и прекрасный управляющий ресторанами, но он несколько наивен в финансовых вопросах. В течение трех летних сезонов я регулярно обедал в ресторане Рокко и только после этого предложил ему стать компаньоном Ллойда, включив его в одну из своих надежных компаний. Ему было предоставлено право набирать других участников. Мистер Трент, я никогда толком не знал, становятся ли они жертвами обмана. Однако у его клиентов стали возникать серьезные проблемы. Когда суть их дошла до Рокко, он был потрясен. Именно они настояли, чтобы он зафрахтовал "Красотку", явно для того, чтобы их имена не всплыли в связи с какими-нибудь грязными делишками. Я догадывался, что дело связано с контрабандой, но и вообразить не мог, что дойдет до убийства.
– Никто не знает, что на борту "Красотки" оказалось золото на тринадцать миллионов. Завтра ночью я намереваюсь нырять там, – Трент развернул обложку журнала и бросил его в шезлонг.
Страховой агент взглянул на нарисованный Трентом план кубинских рифов. Привстал в шезлонге, потянулся к подносу и налил себе немного бренди в бокал. Глядя на Трента, он поднес бокал ко рту. Капли бренди на стенках бокала блестели в лучах солнца.
– Так что, вы хотите, чтобы я рассказал им обо всем? Считаете, что это будет лучше, или подождем, что расскажет девушка? – криво улыбаясь, спросил Роджертон-Смит. – Вам бы носить белый парик и судейскую шапочку, мистер Трент.
Глава 23
Трент попросил у официанта ручку и набросал на обложке журнала план кубинских рифов и соседних островков, которые он обнаружил во время своего последнего подводного плавания.
Возвращался Трент тем же путем, через поле для гольфа. Мотоцикл уже стоял на месте, в тени. Трент позвонил в дверь, ему открыл Роберт и горячо поблагодарил за приятную прогулку. Багамец был в прекрасном расположении духа, так что если у них с Роджертоном-Смитом и произошла ссора, то Роберт явно вышел победителем. "Роджертон-Смит слишком рассудителен, чтобы ругать молодого человека", – подумал Трент.
Роберт проводил его на террасу с бассейном и пошел обратно в дом, чтобы принести напитки. Роджертон-Смит лежал в шезлонге, положив голову на подушку. Было не так уж жарко, но он был весь в поту. Не взглянув на Трента, он сказал:
– Садитесь. Извините, если я был не очень вежлив. Мой старший брат погиб в катастрофе с мотоциклом. Я очень его любил.
– Сожалею.
– Это было очень давно. Когда стареешь, всегда возникает искушение возлагать на молодых бремя собственного опыта. – Он повернул голову, и его фиалковые глаза остановились на Тренте. – Я решил ничего не говорить Роберту. У него такое хорошее настроение.
– Это хорошо. Или плохо? – Трент заметил, что он едва заметно улыбнулся.
– Совершенно верно. Не смейтесь, мистер Трент. В конце концов мы слабые люди и самое большее, на что способны, – это признать собственные ошибки, что я и пытаюсь делать. Вы сказали, что нашли "Красотку"? Скажите мне, пожалуйста, каким образом она затонула?
Трент рассказал о взрывах, гибели Хьюитта и погубленных новозеландцах.
– Ужасно. Правда ужасно.
По-видимому, Роджертон-Смит мысленно представил себе всю картину, во всех ее ужасающих подробностях, – отчаянную борьбу двух молодых людей, пытавшихся спастись с тонущего судна.
После некоторого молчания он заговорил:
– Жизнь – это постепенное скольжение, мистер Трент. Вы пытаетесь карабкаться по ступенькам вверх, а соскользнуть вниз ничего не стоит. Здесь нет ступеней, все зависит от случая. Стоит обозвать кого-нибудь евреем, и вы становитесь на одну доску с комендантом Аушвица.
Что касается Ллойда, то соскальзывание начинается с того, что создаешь небольшую компанию с участием друзей и членов семьи и направляешь туда деятельность фирмы. В годы правления Тэтчер это практиковалось повсеместно. Затем деятельность компании перемещается за границу, чтобы защитить прибыли от налогов. Таким образом, возникает подставная компания. И вот в результате – убийство.
Роберт вернулся и принес "дайкири" для Трента и мятный чай для хозяина. Роджертон-Смит улыбнулся ему и легонько коснулся кисти его руки:
– Роберт, ты уже давно не навещал свою мать. Сейчас подходящее время для этого. Можешь взять машину. Вернешься в субботу. И не забудь сдать вещи в чистку.
Молодой человек заколебался: причины для беспокойства были очевидны. Роджертон-Смит успокоил его:
– Не волнуйся. Со мной все будет в порядке. Если мне не захочется самому готовить себе, я закажу обед в ресторане по телефону. А теперь поезжай, и по дороге заедешь в цветочный магазин. Купи роз, – добавил он вдруг, – желтых роз, по крайней мере дюжину, и пусть мама не забудет подрезать стебли перед тем, как ставить их в воду.
Когда за юношей закрылась дверь, он обернулся к Тренту:
– Приятно иметь деньги, мистер Трент, – даже когда, строго говоря, это не твои деньги.
– И вы даже не говорите – "Осторожнее за рулем", или – "Не забудь поставить машину в надежное место"?
– Упаси Бог, конечно, нет. Помимо всего прочего, я не имею права советовать другим, как себя вести.
– Вы можете только посоветовать им оставаться в стороне, когда видите, что они подвергаются опасности. У вас в компаниях работают итало-американцы, – продолжал Трент, – а они, по вашим словам, довольно грубы, а я бы даже сказал – свирепы и чертовски опасны.
– Да, вы правы, мистер Трент. Многие из них действительно чрезвычайно грубы и опасны. Должен сказать, что, когда я принимал их, я еще не знал, что это за люди. Возможно, не хотел знать – ведь очень трудно провести грань между сознательным и подсознательным. Кроме того, на меня сильно давили. У того человека, с которым я имел дело, были хорошие манеры, он казался воспитанным. Хотя этих людей, как мне кажется, всегда выдают мелочи.
– Выдают, вы говорите в настоящем времени?
– Да, мистер Трент. Было бы невежливо и утомительно играть с вами. Если хотите что-то у меня узнать – спрашивайте, и я отвечу, если сочту вопрос приемлемым.
– Извините меня.
– О, ради Бога, мистер Трент. По правде говоря, это я должен был бы извиняться, ведь это я – мошенник, укравший много денег, а теперь и замешанный в двух ужасных убийствах. Спрашивайте же.
Итак, Рок ко был первым из его итало-американских инвесторов. Трент спросил, представлял ли Рокко других, и насколько он был в курсе финансовых дел Роджертона-Смита. Тогда и сейчас.
– Значит, вы хотите проанализировать, мистер Трент? Очень смело с вашей стороны. – Роджертон-Смит на мгновение задумался, стараясь вспомнить. – Мистер Рокко – очень симпатичный человек и прекрасный управляющий ресторанами, но он несколько наивен в финансовых вопросах. В течение трех летних сезонов я регулярно обедал в ресторане Рокко и только после этого предложил ему стать компаньоном Ллойда, включив его в одну из своих надежных компаний. Ему было предоставлено право набирать других участников. Мистер Трент, я никогда толком не знал, становятся ли они жертвами обмана. Однако у его клиентов стали возникать серьезные проблемы. Когда суть их дошла до Рокко, он был потрясен. Именно они настояли, чтобы он зафрахтовал "Красотку", явно для того, чтобы их имена не всплыли в связи с какими-нибудь грязными делишками. Я догадывался, что дело связано с контрабандой, но и вообразить не мог, что дойдет до убийства.
– Никто не знает, что на борту "Красотки" оказалось золото на тринадцать миллионов. Завтра ночью я намереваюсь нырять там, – Трент развернул обложку журнала и бросил его в шезлонг.
Страховой агент взглянул на нарисованный Трентом план кубинских рифов. Привстал в шезлонге, потянулся к подносу и налил себе немного бренди в бокал. Глядя на Трента, он поднес бокал ко рту. Капли бренди на стенках бокала блестели в лучах солнца.
– Так что, вы хотите, чтобы я рассказал им обо всем? Считаете, что это будет лучше, или подождем, что расскажет девушка? – криво улыбаясь, спросил Роджертон-Смит. – Вам бы носить белый парик и судейскую шапочку, мистер Трент.
Глава 23
На обратной дороге из дома Роджертона-Смита, не доезжая четырехсот метров до пристани, Трент заметил на обочине Скелли, который делал вид, что меняет заднее колесо белого пикапа "форд". Трент затормозил и предложил свою помощь.
Скелли улыбнулся – и ответил, что в помощи нуждается скорее сам Трент:
– Американцы настоятельно требуют, чтобы вы оставались в порту.
Для Трента это не было неожиданностью.
– Я дал вам обещание, Трент, и оно остается в силе – никакой политики, – но я хотел бы защитить себя, – сказал Скелли.
– Сегодня в одиннадцать вечера, – назначил время Трент.
– Прежде всего нужно убедиться, что за вами нет слежки, – откликнулся Скелли. Взяв из своей машины маленький электронный прибор для обнаружения подслушивающих устройств, он вручил его Тренту. Трент вежливо поблагодарил.
Возвратившись на катамаран, Трент нашел Рика, Марко и Аурию в кубрике. Пепито дремал в гамаке, натянутом между корпусами катамарана. Трент проверил запасы провианта и оборудование по списку, который он заранее передал Марко, и предложил ему прогуляться. Они остановились у бара на пристани выпить холодного пива. Взяв бутылки с пивом, вышли и присели на краю пирса, глядя, как с наступлением вечера к пристани возвращаются яхты.
Хотя Марко был профессиональным яхтсменом, он никогда не относился с презрением к любителям, которые проводят свои отпуска на яхтах. Пока они не торопясь тянули пиво, Марко успел дважды сбегать на причал и принять швартовы. Трент был доволен своим компаньоном.
– Балласт из чугунных чушек на "Красотке" заменили брусками из золота, – прямо, без вступления, выпалил Трент.
– Что-что? Ты, верно, смеешься, – переспросил Марко, оторвав взгляд от брюнетки, стоявшей с багром на носу яхты постройки 1936 года. – Что ты там плетешь про золото? Нет, ты и впрямь шутишь!
– Золота там примерно тонна на сумму около тринадцати миллионов долларов.
Марко присвистнул. Опираясь ладонями, он приподнялся над досками причала:
– Шутка сказать – тринадцать миллионов. Ну, теперь я уверен, что ты пошутил.
– Это золото, полученное за продажу наркотиков, было погружено на борт яхты в Анголе, после того как кубинцы вышли из игры. Подумай об этом, Марко. Когда "Красотка" находилась внутри кубинской гряды рифов, произошел взрыв, в ее борту – пара отверстий, и там, где она затонула, золото спрятано надежнее, чем в банке.
– Но достать его оттуда будет не так уж легко. – Марко снова опустился на причал, сплюнул в воду и пронаблюдал, как по поверхности воды расходятся круги. Он покачал головой и снова взглянул на Трента. – Ну и ну, подумать только – тринадцать миллионов!
– С точностью до одного миллиона, – сказал Трент. – Это хорошая новость. А плохая новость состоит в том, что какой-то парень из посольства приказал мне не покидать причала. Так что, весьма возможно, кто-то знает об этом золоте и боится, что мы доберемся до него. Конечно, это только предположение, но должна же быть какая-то причина, по которой мне не позволяют выходить в море.
– Плевать на причину. Мы на Багамах, и никто из посольства США не имеет права указывать тебе, что ты можешь и чего не должен делать.
Трент с видом фаталиста пожал плечами и промолчал.
Марко больше всего на свете ценил волю, поэтому любое посягательство на свободу действовало на него, как красная тряпка на быка.
– Ну, что ты, ей-богу. Ты, Трент, – британец, и катамаран – британский. А "Красотка" затонула в кубинских водах.
– Ну, и что ты от меня хочешь? Чтобы я написал в Парламент своему депутату? Трент отнес пустые бутылки в бар и купил еще пива., Марко поблагодарил его и спросил:
– Значит, теперь ты намерен достать это золото, верно?
– Никто, как будто, пока не торопится предъявлять свои права на него. Марко цокнул языком:
– Да, поднять из моря тонну золота – это же фантастика.
– Нам потребуется целых две ночи, – серьезно возразил Трент.
Рядом с "Золотой девушкой" причалила восемнадцатиметровая океанская моторная яхта. Видимо, ею управлял профессиональный шкипер. Трое мужчин зрелого возраста, со своими молодыми женами или подружками, сидели и пили на юте.
– Какая жалость, – Трент топнул ногой по настилу причала. – Ведь такое бывает только раз в жизни.
– Так что же нас держит? – спросил Марко.
– Я думаю – багамская полиция. Рик не из тех, кто нарушает закон. Да и Аурия тоже.
– К чертям полицию. Давай же, Трент. Не будь таким чертовым скептиком, – сказал Марко. – Ну, а как Большой Мексиканец?
– Он прекрасный водолаз, но немного простоват. Он всегда делает, что ему прикажут.
Двое мужчин с моторной яхты спрыгнули на причал, чтобы закрепить швартовы, а третий направился мимо Трента и Марко в портовую контору с судовыми документами.
– Думай же, Трент. Решайся, ради Бога, – настаивал Марко.
– Я только этим и занимаюсь весь день. – Трент отдал Марко пустую бутылку. – Теперь твоя очередь покупать пиво.
Марко принес новую порцию пива и присел рядом. Трент выпил и приветствовал мужчину с моторной яхты, который возвращался из конторы.
– Отличная у вас яхта, – обратился к нему Марко, тот поблагодарил за комплимент и пошел дальше.
– Ты так легко сходишься с людьми, – заметил Трент. – Марко, попробуй устроить на этой яхте веселую и шумную вечеринку, чтобы у меня был повод пожаловаться на шум.
В это время Трент в камбузе "Золотой девушки" варил спагетти, чтобы нейтрализовать выпитое с Марко пиво. Аурия, поужинав, сразу отправилась на вечеринку, где присоединилась к Марко. Сейчас она танцевала с каким-то багамцем, а Рик, съежившись в углу кубрика, ревниво наблюдал. Обернувшись к Тренту, Рик тихо сказал:
– Я любил своего отца, а сейчас люблю Аурию – и все на один манер. Должно быть, я кажусь совсем дураком. Но в своей работе я хороший специалист – даже очень хороший. – И, откинув волосы с глаз, он снова взглянул на Трента. – Разбираться в балансовых счетах – полезное дело. Можно обеспечить себе надежное, безбедное будущее, но удовольствия от этого мало. Разгульный образ жизни отца навсегда отпугнул мать от каких бы то ни было удовольствий. Может быть, мне следует извлечь из этого урок. Нужно, чтобы был талант, а тут наследственность и всякое такое… – Он вдруг улыбнулся, удивившись своему самомнению.
– Да, – отозвался Трент.
Рик продолжал наблюдать за веселой компанией на борту моторной яхты и за танцующей Аурией. Трент хотел было уйти, но молодой бухгалтер вдруг снова заговорил:
– Знаете, Трент, работа с балансовыми счетами очень развивает интуицию, начинаешь чувствовать, когда что-то остается недоговоренным. – Он снова повернулся к Тренту. В пожатии его плеч – не столь нервном, как прежде, в приподнятом подбородке и сжатых губах выражалась необычная для него решимость. – Он был мне отцом, Трент, и не нужно оберегать меня от правды.
– Я и сам всего не знаю, – ответил Трент. И рассказал юноше про найденное золото, гибель новозеландцев, а затем объяснил, почему считает, что Хьюитт не был участником более тяжких преступлений.
Рик внимательно слушал Трента. Он сидел в напряженной позе, упершись локтями в колени, подперев подбородок и прикрыв глаза. Казалось, Рик просеивал в уме все услышанное. Наконец его прорвало:
– Мы-то ждали от вас помощи, а теперь вы ведете себя почти как полицейский… – Он покачал головой и поднял глаза, полные гнева и горечи. – Вы использовали меня и девушку в качестве приманки…
Трент хотел было возразить, что и сам служил приманкой, но объяснять пришлось бы слишком многое, а кроме того, он еще далеко не все понял в этой запутанной истории.
– Нет, если бы это было так, вы не рассказали бы мне всего этого, – сказал Рик, посмотрев на моторную яхту, где танцевала Аурия, и у него с болью вырвалось:
– Значит, здесь замешана Аурия.
– Я думаю, ее запугали. В этом еще нужно разобраться, – бросил на ходу Трент и направился к Пепито, который, расстелив спальный мешок на натянутой над палубой сетке, делал вид, что крепко спит. Все это время мексиканец изображал из себя простого рыбака и даже ел отдельно на фордеке. Поддерживая эту игру, Трент почти не разговаривал с ним, но сейчас ему необходимо было кое-что сказать. Он присел на корточки рядом с мексиканцем, но тот, не открывая глаз, сказал:
– Уйди, компаньеро, я ничего не хочу знать.
– Спасибо, – отозвался Трент и предупредил Пепито, что сойдет на берег.
Накануне вместе с Пепито он обследовал весь катамаран при помощи прибора, который дал Скелли, и обнаружил на задней стенке радиопередатчика излучатель радиосигнала пеленгатора, или, попросту, радиомаяк русского производства, но оставил его на прежнем месте.
Проходя по причалу к конторе, Трент заметил Марко – тот стоял, держа свою сводную сестру под руку. Скелли с констеблем[8] сидел в углу помещения портовой конторы – они пили пиво. Трент обратился к начальнику охраны:
– Я не хочу скандалов, но не в состоянии больше выдерживать весь этот шум. Хочу переменить место стоянки.
Он говорил спокойно и нарочито вежливо. Охранник оглянулся на Скелли, и тот сказал:
– Мой констебль вам поможет.
– Благодарю, – ответил Трент. – Я подыщу стоянку на внешнем причале.
Прежде чем пойти за Трентом, констебль сбросил ботинки. По дороге к катамарану он неожиданно заговорил:
– Старший инспектор сказал мне, чтобы я передал вам, мистер Трент, что у меня на Лобос Кэй был двоюродный брат.
Марко и Аурия уже вернулись с вечеринки на катамаран. Трент бросил им:
– Привет, извиняюсь, что сорвал вас с вечеринки, но мне, право, очень хочется спать. – И обратился к Пепито:
– А ты ступай вниз и не мешайся под ногами. – Он отослал вниз и Рика с Аурией:
– Я не хочу быть грубым, но троих на палубе вполне достаточно.
Аурия хотела было возразить, но Марко что-то шепнул ей на ухо, и она замолчала. Итак, все трое – Аурия, Пепито и Рик отправились в кают-компанию.
С берега дул легкий бриз. Трент поставил грот, а Марко тем временем поднял самый большой из летучих парусов. Констебль отдал кормовые швартовы и вспрыгнул на борт. Трент выбрал шкот, грот набрал ветра, и катамаран бесшумно отчалил от пристани. Пока Марко, стоя у основания мачты, выбирал гардель кливера, Трент переложил руль и направил катамаран в сторону выхода из бухты. Он слегка вытравил шкот, а затем резко повернулся и, заслонив констебля собственным телом, нанес ему сильный удар в живот. Тот согнулся от боли, и Трент ударил его в челюсть, а затем, когда он упал, подхватил его и выкинул за борт. Трент махнул рукой Марко, и огромный белый грот распустился над палубой. У них оставался остаток этой ночи и следующий день, чтобы добраться до кубинских вод.
– Все в порядке, – ответил Родди. – Четыре копии документа доставлены по назначению, а Смиту ведено убрать своих гончих. Трент…
– Трент на пути к Кубе, – перебил его адмирал. – Рокко звонил по телефону перед тем, как они отплыли из Нассау, и сообщил, что они будут нырять сегодня ночью и завтра. – Он удовлетворенно рассмеялся. – Ну, что может быть удачнее, сынок? Они выполнят всю работу, а мы будем поджидать их у границы кубинских территориальных вод.
Марко купил в Нассау семиметровую надувную лодку новой модели с мощным мотором. Теперь у них было достаточно места на пятерых, да и мощности для груза – восьми баллонов, троса и тяжелого якорного каната – хватало. Трент поручил Марко объяснить Аурии, почему они ушли из порта. Аурия же должна была успокоить Рика. Спустя час после наступления темноты они миновали кромку рифов и благополучно стали на якорь. Трент набросал чертеж расположения "Красотки" в пещере и объяснил, как он собирается добраться до пробоин в машинном отделении.
Марко сразу сообразил, что в момент, когда начала рушиться "крыша" пещеры, Трент находился внутри яхты, и поэтому ему пришлось нырнуть еще раз.
– И что, ты снова вернулся туда – один?
Трент рассказал, как он сначала был в недоумении, глядя на показания магнитометра. Когда же понял, что "крыша" не может так влиять на магнитометр, взял напрокат у смотрителя маяка его "Зодиак", чтобы еще раз все проверить на месте. Конечно, все дело было в балласте.
Первыми погрузились Трент и Марко, захватив с собой новый якорный канат. Они обследовали старый канат, который терся о край отверстия пещеры. Трент старался не вспоминать о своем последнем погружении, но это было выше его сил. Когда они спускались по канату вдоль скалы, его била нервная дрожь. Марко, очевидно, понимал его состояние.
Бледные лучи света от фонарей разрывали темную толщу воды, когда они погружались на глубину сорок восемь метров. Трент явственно ощущал тяжесть давящей на него воды, и за время долгого спуска несколько раз выравнивал давление в маске. Страшное давление сверху и разверстая пустая, как беззубая пасть, бездна пещеры – внизу. И его вновь пробрала дрожь, когда он вспомнил, как впервые увидел искореженные остатки палубных надстроек "Красотки".
Рулевая рубка и кают-компания исчезли без следа, но там и сям торчали на несколько сантиметров над палубой их жалкие обломки. Трапы в машинное отделение, носовые и кормовые помещения были завалены обломками. Разбитый нос яхты совсем оторвался, и в передней части зияла огромная дыра. Останки новозеландцев, видимо, погрузились на дно. Снасти, обломки мачт, опорные брусья, тиковые поручни – все это исчезло вместе с носовой частью и бушпритом, но массивные латунные полуклюзы на юте, прочно прикрепленные болтами к бимсам главной палубы, сохранились на своих местах.
"Красотка" лежала, упершись бортом в скальную стену. Трент указал Марко на кормовой полу клюз на левом борту. Марко закрепил на нем новый канат, и они, оттолкнувшись, стали подниматься вдоль стены пещеры. Пока им еще было рано останавливаться для декомпрессии. Они завели канат вперед под углом, обернули вокруг носовой части яхты, натянули и привязали конец к коралловой глыбе, лежавшей метрах в девяти от края пещеры. Затем Трент убрал старый канат, и они всплыли на поверхность. Сидя в "Зодиаке", они выждали около часа, пока "Красотка" примет новое положение.
При следующем погружении с Трентом нырнул Пепито. Мексиканец захватил с собой пилу и ломик, а Трент взял четыре фонаря. Когда "Красотка", меняя положение, повернулась и легла на новый канат, она прочертила бортом по известняковой стене пещеры. Лучи фонарей отражались в поднявшейся при этом тонкой взвеси, так что они плыли в мягко светящемся облаке, в котором, охотясь за морскими рачками, сновали мелкие рыбы. Опустившись на новый канат, "Красотка" повернулась вокруг своей оси и теперь висела носовой частью книзу, а палуба ее прижалась к скале.
Трент показал Пепито жестом, что, мол, все здорово, и поплыл вдоль правого борта к пробоине в машинном отделении.
Пока Пепито пилил доски обшивки, Трент держал фонари. Они внимательно следили за состоянием друг друга, так как на такой глубине велика опасность азотного отравления. Работать больше шести минут было нельзя, и Трент подал Пепито сигнал подниматься.
Снова целый час пришлось выжидать на "Зодиаке". На этот раз Пепито нырнул с Марко. Из-за пугающей бездны внизу и близости кубинского побережья оставшиеся на борту "Зодиака" говорили шепотом. Волны ударялись о борт резиновой лодки; сюда доносились запахи берега; они слышали время от времени звук проезжавших по прибрежной дороге машин и мягкое постукивание одноцилиндрового двигателя рыболовецкого судна у кромки кораллового рифа. Иногда, когда на них падал луч маяка, Трент видел вскипающие на поверхности пузырьки воздуха. Выходя на поверхность воды, воздушные пузырьки отливали серебром, и Трент подумал о золоте, лежащем в трюме яхты. Ему хотелось сказать что-нибудь ободряющее Аурии, чтобы освободить ее от страхов и смягчить гнев, который она изливала на него, – может быть, сказать, что он все понимает? Но именно теперь, когда они вот-вот должны поднять наверх золото, он был не так уверен в результатах, как тогда, в доме Роджертона-Смита. И он вспомнил, что Роджертон-Смит, смеясь над ним, говорил, будто он узурпировал у Бога право быть высшим судией.
Вынырнул Марко, и Трент втащил в лодку его баллон. Сидя верхом на борту резиновой лодки, Марко принял баллон от Пепито и подержал его мгновение перед глазами Трента, прежде чем бросить за борт. Это был тот самый баллон, который Трент оставил в прошлый раз в машинном отделении.
Теперь они ныряли вчетвером, оставляя Рика в "Зодиаке" одного. Трент с Марко погружались с двумя большими матерчатыми сумками и плыли к "Красотке", а Пепито с Аурией ждали на краю пещеры с двумя другими сумками, тросы от которых были протянуты на поверхность, к "Зодиаку". Трент грузил в сумки бруски золота, а Марко вытаскивал их из пещеры и подавал Аурии и Пепито сигнал, чтобы они поднимали их наверх, на край пещеры. Те, в свою очередь, перекладывали золото в другие сумки, а Рик вытягивал их на поверхность. Это была долгая работа. Через десять минут Пепито сменил Марко. Спустя еще пятнадцать минут Трент и Пепито поднялись на край пещеры и, выждав время декомпрессии, поднялись на поверхность.
Скелли улыбнулся – и ответил, что в помощи нуждается скорее сам Трент:
– Американцы настоятельно требуют, чтобы вы оставались в порту.
Для Трента это не было неожиданностью.
– Я дал вам обещание, Трент, и оно остается в силе – никакой политики, – но я хотел бы защитить себя, – сказал Скелли.
– Сегодня в одиннадцать вечера, – назначил время Трент.
– Прежде всего нужно убедиться, что за вами нет слежки, – откликнулся Скелли. Взяв из своей машины маленький электронный прибор для обнаружения подслушивающих устройств, он вручил его Тренту. Трент вежливо поблагодарил.
Возвратившись на катамаран, Трент нашел Рика, Марко и Аурию в кубрике. Пепито дремал в гамаке, натянутом между корпусами катамарана. Трент проверил запасы провианта и оборудование по списку, который он заранее передал Марко, и предложил ему прогуляться. Они остановились у бара на пристани выпить холодного пива. Взяв бутылки с пивом, вышли и присели на краю пирса, глядя, как с наступлением вечера к пристани возвращаются яхты.
Хотя Марко был профессиональным яхтсменом, он никогда не относился с презрением к любителям, которые проводят свои отпуска на яхтах. Пока они не торопясь тянули пиво, Марко успел дважды сбегать на причал и принять швартовы. Трент был доволен своим компаньоном.
– Балласт из чугунных чушек на "Красотке" заменили брусками из золота, – прямо, без вступления, выпалил Трент.
– Что-что? Ты, верно, смеешься, – переспросил Марко, оторвав взгляд от брюнетки, стоявшей с багром на носу яхты постройки 1936 года. – Что ты там плетешь про золото? Нет, ты и впрямь шутишь!
– Золота там примерно тонна на сумму около тринадцати миллионов долларов.
Марко присвистнул. Опираясь ладонями, он приподнялся над досками причала:
– Шутка сказать – тринадцать миллионов. Ну, теперь я уверен, что ты пошутил.
– Это золото, полученное за продажу наркотиков, было погружено на борт яхты в Анголе, после того как кубинцы вышли из игры. Подумай об этом, Марко. Когда "Красотка" находилась внутри кубинской гряды рифов, произошел взрыв, в ее борту – пара отверстий, и там, где она затонула, золото спрятано надежнее, чем в банке.
– Но достать его оттуда будет не так уж легко. – Марко снова опустился на причал, сплюнул в воду и пронаблюдал, как по поверхности воды расходятся круги. Он покачал головой и снова взглянул на Трента. – Ну и ну, подумать только – тринадцать миллионов!
– С точностью до одного миллиона, – сказал Трент. – Это хорошая новость. А плохая новость состоит в том, что какой-то парень из посольства приказал мне не покидать причала. Так что, весьма возможно, кто-то знает об этом золоте и боится, что мы доберемся до него. Конечно, это только предположение, но должна же быть какая-то причина, по которой мне не позволяют выходить в море.
– Плевать на причину. Мы на Багамах, и никто из посольства США не имеет права указывать тебе, что ты можешь и чего не должен делать.
Трент с видом фаталиста пожал плечами и промолчал.
Марко больше всего на свете ценил волю, поэтому любое посягательство на свободу действовало на него, как красная тряпка на быка.
– Ну, что ты, ей-богу. Ты, Трент, – британец, и катамаран – британский. А "Красотка" затонула в кубинских водах.
– Ну, и что ты от меня хочешь? Чтобы я написал в Парламент своему депутату? Трент отнес пустые бутылки в бар и купил еще пива., Марко поблагодарил его и спросил:
– Значит, теперь ты намерен достать это золото, верно?
– Никто, как будто, пока не торопится предъявлять свои права на него. Марко цокнул языком:
– Да, поднять из моря тонну золота – это же фантастика.
– Нам потребуется целых две ночи, – серьезно возразил Трент.
Рядом с "Золотой девушкой" причалила восемнадцатиметровая океанская моторная яхта. Видимо, ею управлял профессиональный шкипер. Трое мужчин зрелого возраста, со своими молодыми женами или подружками, сидели и пили на юте.
– Какая жалость, – Трент топнул ногой по настилу причала. – Ведь такое бывает только раз в жизни.
– Так что же нас держит? – спросил Марко.
– Я думаю – багамская полиция. Рик не из тех, кто нарушает закон. Да и Аурия тоже.
– К чертям полицию. Давай же, Трент. Не будь таким чертовым скептиком, – сказал Марко. – Ну, а как Большой Мексиканец?
– Он прекрасный водолаз, но немного простоват. Он всегда делает, что ему прикажут.
Двое мужчин с моторной яхты спрыгнули на причал, чтобы закрепить швартовы, а третий направился мимо Трента и Марко в портовую контору с судовыми документами.
– Думай же, Трент. Решайся, ради Бога, – настаивал Марко.
– Я только этим и занимаюсь весь день. – Трент отдал Марко пустую бутылку. – Теперь твоя очередь покупать пиво.
Марко принес новую порцию пива и присел рядом. Трент выпил и приветствовал мужчину с моторной яхты, который возвращался из конторы.
– Отличная у вас яхта, – обратился к нему Марко, тот поблагодарил за комплимент и пошел дальше.
– Ты так легко сходишься с людьми, – заметил Трент. – Марко, попробуй устроить на этой яхте веселую и шумную вечеринку, чтобы у меня был повод пожаловаться на шум.
***
Без четверти одиннадцать вечеринка на моторной яхте была в самом разгаре и уже выплеснулась на причал. Взрывы смеха заглушали музыку. После замечания портового охранника кутилам пришлось чуть убавить громкость магнитофона. Глядя на полуголых танцующих на задней палубе яхты, можно было подумать, что никакого СПИДа давно не существует в природе. Из кубрика вышло несколько женщин – они несли какие-то невиданные блюда и закуски к коктейлю.В это время Трент в камбузе "Золотой девушки" варил спагетти, чтобы нейтрализовать выпитое с Марко пиво. Аурия, поужинав, сразу отправилась на вечеринку, где присоединилась к Марко. Сейчас она танцевала с каким-то багамцем, а Рик, съежившись в углу кубрика, ревниво наблюдал. Обернувшись к Тренту, Рик тихо сказал:
– Я любил своего отца, а сейчас люблю Аурию – и все на один манер. Должно быть, я кажусь совсем дураком. Но в своей работе я хороший специалист – даже очень хороший. – И, откинув волосы с глаз, он снова взглянул на Трента. – Разбираться в балансовых счетах – полезное дело. Можно обеспечить себе надежное, безбедное будущее, но удовольствия от этого мало. Разгульный образ жизни отца навсегда отпугнул мать от каких бы то ни было удовольствий. Может быть, мне следует извлечь из этого урок. Нужно, чтобы был талант, а тут наследственность и всякое такое… – Он вдруг улыбнулся, удивившись своему самомнению.
– Да, – отозвался Трент.
Рик продолжал наблюдать за веселой компанией на борту моторной яхты и за танцующей Аурией. Трент хотел было уйти, но молодой бухгалтер вдруг снова заговорил:
– Знаете, Трент, работа с балансовыми счетами очень развивает интуицию, начинаешь чувствовать, когда что-то остается недоговоренным. – Он снова повернулся к Тренту. В пожатии его плеч – не столь нервном, как прежде, в приподнятом подбородке и сжатых губах выражалась необычная для него решимость. – Он был мне отцом, Трент, и не нужно оберегать меня от правды.
– Я и сам всего не знаю, – ответил Трент. И рассказал юноше про найденное золото, гибель новозеландцев, а затем объяснил, почему считает, что Хьюитт не был участником более тяжких преступлений.
Рик внимательно слушал Трента. Он сидел в напряженной позе, упершись локтями в колени, подперев подбородок и прикрыв глаза. Казалось, Рик просеивал в уме все услышанное. Наконец его прорвало:
– Мы-то ждали от вас помощи, а теперь вы ведете себя почти как полицейский… – Он покачал головой и поднял глаза, полные гнева и горечи. – Вы использовали меня и девушку в качестве приманки…
Трент хотел было возразить, что и сам служил приманкой, но объяснять пришлось бы слишком многое, а кроме того, он еще далеко не все понял в этой запутанной истории.
– Нет, если бы это было так, вы не рассказали бы мне всего этого, – сказал Рик, посмотрев на моторную яхту, где танцевала Аурия, и у него с болью вырвалось:
– Значит, здесь замешана Аурия.
– Я думаю, ее запугали. В этом еще нужно разобраться, – бросил на ходу Трент и направился к Пепито, который, расстелив спальный мешок на натянутой над палубой сетке, делал вид, что крепко спит. Все это время мексиканец изображал из себя простого рыбака и даже ел отдельно на фордеке. Поддерживая эту игру, Трент почти не разговаривал с ним, но сейчас ему необходимо было кое-что сказать. Он присел на корточки рядом с мексиканцем, но тот, не открывая глаз, сказал:
– Уйди, компаньеро, я ничего не хочу знать.
– Спасибо, – отозвался Трент и предупредил Пепито, что сойдет на берег.
Накануне вместе с Пепито он обследовал весь катамаран при помощи прибора, который дал Скелли, и обнаружил на задней стенке радиопередатчика излучатель радиосигнала пеленгатора, или, попросту, радиомаяк русского производства, но оставил его на прежнем месте.
Проходя по причалу к конторе, Трент заметил Марко – тот стоял, держа свою сводную сестру под руку. Скелли с констеблем[8] сидел в углу помещения портовой конторы – они пили пиво. Трент обратился к начальнику охраны:
– Я не хочу скандалов, но не в состоянии больше выдерживать весь этот шум. Хочу переменить место стоянки.
Он говорил спокойно и нарочито вежливо. Охранник оглянулся на Скелли, и тот сказал:
– Мой констебль вам поможет.
– Благодарю, – ответил Трент. – Я подыщу стоянку на внешнем причале.
Прежде чем пойти за Трентом, констебль сбросил ботинки. По дороге к катамарану он неожиданно заговорил:
– Старший инспектор сказал мне, чтобы я передал вам, мистер Трент, что у меня на Лобос Кэй был двоюродный брат.
Марко и Аурия уже вернулись с вечеринки на катамаран. Трент бросил им:
– Привет, извиняюсь, что сорвал вас с вечеринки, но мне, право, очень хочется спать. – И обратился к Пепито:
– А ты ступай вниз и не мешайся под ногами. – Он отослал вниз и Рика с Аурией:
– Я не хочу быть грубым, но троих на палубе вполне достаточно.
Аурия хотела было возразить, но Марко что-то шепнул ей на ухо, и она замолчала. Итак, все трое – Аурия, Пепито и Рик отправились в кают-компанию.
С берега дул легкий бриз. Трент поставил грот, а Марко тем временем поднял самый большой из летучих парусов. Констебль отдал кормовые швартовы и вспрыгнул на борт. Трент выбрал шкот, грот набрал ветра, и катамаран бесшумно отчалил от пристани. Пока Марко, стоя у основания мачты, выбирал гардель кливера, Трент переложил руль и направил катамаран в сторону выхода из бухты. Он слегка вытравил шкот, а затем резко повернулся и, заслонив констебля собственным телом, нанес ему сильный удар в живот. Тот согнулся от боли, и Трент ударил его в челюсть, а затем, когда он упал, подхватил его и выкинул за борт. Трент махнул рукой Марко, и огромный белый грот распустился над палубой. У них оставался остаток этой ночи и следующий день, чтобы добраться до кубинских вод.
***
– Ну, что? – спросил у Родди адмирал.– Все в порядке, – ответил Родди. – Четыре копии документа доставлены по назначению, а Смиту ведено убрать своих гончих. Трент…
– Трент на пути к Кубе, – перебил его адмирал. – Рокко звонил по телефону перед тем, как они отплыли из Нассау, и сообщил, что они будут нырять сегодня ночью и завтра. – Он удовлетворенно рассмеялся. – Ну, что может быть удачнее, сынок? Они выполнят всю работу, а мы будем поджидать их у границы кубинских территориальных вод.
***
"Золотая девушка" стояла на якоре между двумя островками кубинских коралловых рифов. Глубина здесь была около двух метров. Несколько пальмовых деревьев закрывали мачту катамарана, и Трент, отплыв на новом "Зодиаке", вскоре уже с трудом различал в темноте его силуэт.Марко купил в Нассау семиметровую надувную лодку новой модели с мощным мотором. Теперь у них было достаточно места на пятерых, да и мощности для груза – восьми баллонов, троса и тяжелого якорного каната – хватало. Трент поручил Марко объяснить Аурии, почему они ушли из порта. Аурия же должна была успокоить Рика. Спустя час после наступления темноты они миновали кромку рифов и благополучно стали на якорь. Трент набросал чертеж расположения "Красотки" в пещере и объяснил, как он собирается добраться до пробоин в машинном отделении.
Марко сразу сообразил, что в момент, когда начала рушиться "крыша" пещеры, Трент находился внутри яхты, и поэтому ему пришлось нырнуть еще раз.
– И что, ты снова вернулся туда – один?
Трент рассказал, как он сначала был в недоумении, глядя на показания магнитометра. Когда же понял, что "крыша" не может так влиять на магнитометр, взял напрокат у смотрителя маяка его "Зодиак", чтобы еще раз все проверить на месте. Конечно, все дело было в балласте.
Первыми погрузились Трент и Марко, захватив с собой новый якорный канат. Они обследовали старый канат, который терся о край отверстия пещеры. Трент старался не вспоминать о своем последнем погружении, но это было выше его сил. Когда они спускались по канату вдоль скалы, его била нервная дрожь. Марко, очевидно, понимал его состояние.
Бледные лучи света от фонарей разрывали темную толщу воды, когда они погружались на глубину сорок восемь метров. Трент явственно ощущал тяжесть давящей на него воды, и за время долгого спуска несколько раз выравнивал давление в маске. Страшное давление сверху и разверстая пустая, как беззубая пасть, бездна пещеры – внизу. И его вновь пробрала дрожь, когда он вспомнил, как впервые увидел искореженные остатки палубных надстроек "Красотки".
Рулевая рубка и кают-компания исчезли без следа, но там и сям торчали на несколько сантиметров над палубой их жалкие обломки. Трапы в машинное отделение, носовые и кормовые помещения были завалены обломками. Разбитый нос яхты совсем оторвался, и в передней части зияла огромная дыра. Останки новозеландцев, видимо, погрузились на дно. Снасти, обломки мачт, опорные брусья, тиковые поручни – все это исчезло вместе с носовой частью и бушпритом, но массивные латунные полуклюзы на юте, прочно прикрепленные болтами к бимсам главной палубы, сохранились на своих местах.
"Красотка" лежала, упершись бортом в скальную стену. Трент указал Марко на кормовой полу клюз на левом борту. Марко закрепил на нем новый канат, и они, оттолкнувшись, стали подниматься вдоль стены пещеры. Пока им еще было рано останавливаться для декомпрессии. Они завели канат вперед под углом, обернули вокруг носовой части яхты, натянули и привязали конец к коралловой глыбе, лежавшей метрах в девяти от края пещеры. Затем Трент убрал старый канат, и они всплыли на поверхность. Сидя в "Зодиаке", они выждали около часа, пока "Красотка" примет новое положение.
При следующем погружении с Трентом нырнул Пепито. Мексиканец захватил с собой пилу и ломик, а Трент взял четыре фонаря. Когда "Красотка", меняя положение, повернулась и легла на новый канат, она прочертила бортом по известняковой стене пещеры. Лучи фонарей отражались в поднявшейся при этом тонкой взвеси, так что они плыли в мягко светящемся облаке, в котором, охотясь за морскими рачками, сновали мелкие рыбы. Опустившись на новый канат, "Красотка" повернулась вокруг своей оси и теперь висела носовой частью книзу, а палуба ее прижалась к скале.
Трент показал Пепито жестом, что, мол, все здорово, и поплыл вдоль правого борта к пробоине в машинном отделении.
Пока Пепито пилил доски обшивки, Трент держал фонари. Они внимательно следили за состоянием друг друга, так как на такой глубине велика опасность азотного отравления. Работать больше шести минут было нельзя, и Трент подал Пепито сигнал подниматься.
Снова целый час пришлось выжидать на "Зодиаке". На этот раз Пепито нырнул с Марко. Из-за пугающей бездны внизу и близости кубинского побережья оставшиеся на борту "Зодиака" говорили шепотом. Волны ударялись о борт резиновой лодки; сюда доносились запахи берега; они слышали время от времени звук проезжавших по прибрежной дороге машин и мягкое постукивание одноцилиндрового двигателя рыболовецкого судна у кромки кораллового рифа. Иногда, когда на них падал луч маяка, Трент видел вскипающие на поверхности пузырьки воздуха. Выходя на поверхность воды, воздушные пузырьки отливали серебром, и Трент подумал о золоте, лежащем в трюме яхты. Ему хотелось сказать что-нибудь ободряющее Аурии, чтобы освободить ее от страхов и смягчить гнев, который она изливала на него, – может быть, сказать, что он все понимает? Но именно теперь, когда они вот-вот должны поднять наверх золото, он был не так уверен в результатах, как тогда, в доме Роджертона-Смита. И он вспомнил, что Роджертон-Смит, смеясь над ним, говорил, будто он узурпировал у Бога право быть высшим судией.
Вынырнул Марко, и Трент втащил в лодку его баллон. Сидя верхом на борту резиновой лодки, Марко принял баллон от Пепито и подержал его мгновение перед глазами Трента, прежде чем бросить за борт. Это был тот самый баллон, который Трент оставил в прошлый раз в машинном отделении.
Теперь они ныряли вчетвером, оставляя Рика в "Зодиаке" одного. Трент с Марко погружались с двумя большими матерчатыми сумками и плыли к "Красотке", а Пепито с Аурией ждали на краю пещеры с двумя другими сумками, тросы от которых были протянуты на поверхность, к "Зодиаку". Трент грузил в сумки бруски золота, а Марко вытаскивал их из пещеры и подавал Аурии и Пепито сигнал, чтобы они поднимали их наверх, на край пещеры. Те, в свою очередь, перекладывали золото в другие сумки, а Рик вытягивал их на поверхность. Это была долгая работа. Через десять минут Пепито сменил Марко. Спустя еще пятнадцать минут Трент и Пепито поднялись на край пещеры и, выждав время декомпрессии, поднялись на поверхность.