- Да.
- Возвращаясь к снимку номер семь, - продолжал Мейсон, - я хотел бы
спросить, можете ли вы подтвердить, что вода собиралась также в большой
цистерне, построенной специально для этой цели?
- Вы несомненно правы, - перебил Трэгг. - Насколько я помню, вода
стекала в цистерну с крыши дома.
- Она стекала в цистерну, когда вы в первый раз прибыли на место
преступления?
- Мне так кажется. Да, стекала.
- Внизу цистерны есть кран для спуска воды, не так ли?
- Ну, наверное так.
- Из этого можно сделать вывод, что вода, собирающаяся в углублении
должна была быть в значительной степени дождевой водой, которая выливалась
из цистерны?
- Этого я не говорил.
- Вот я и спрашиваю вас, было ли так?
- Не думаю.
- Почему?
- Мне кажется, что кран внизу цистерны не был открыт. Попрошу снимок.
Мейсон подал фотографию.
- Я видел, что вы рассматривали эту фотографию через увеличительное
стекло, - заметил Трэгг.
Мейсон поклонился и подал увеличительное стекло. Трэгг внимательно
рассмотрел снимок.
- Судя по фотографии, Высокий Суд, вода не текла из цистерны, -
сделал он вывод.
- Фотография говорит сама за себя, - ответил Мейсон. - Я спрашиваю о
том, что вы помните. Кран был закрыт или открыт?
- Мне кажется, что кран был закрыт.
- Спасибо, у меня нет больше вопросов, - сказал Мейсон и вернулся на
место, не подавая виду, какой сокрушительный удар нанесен его линии
защиты.
- Прошу ввести свидетеля Элен Бартслер, - распорядился Драмм.
Вошла Элен Бартслер, не снимая перчаток, подняла руку для присяги и
заняла место для свидетелей.
- Вы арендуете владение, обозначенное номером шестьдесят семь
пятьдесят на бульваре Сан Фелипе?
- Да, господин обвинитель.
- Давно вы там живете?
- Приблизительно год.
- Чем вы занимались в этот период?
- Я с успехом веду небольшую куриную ферму.
- Другого занятия у вас нет?
- Нет.
- Давно ли вы знали убитую Милдред Дэнвил?
- Три, может быть четыре года.
- Вы нанимали ее на работу в какое-то время?
- Да.
- Когда?
- В начале тысяча девятьсот сорок второго года.
- На какой период?
- От двух до трех месяцев. В то время, когда у меня родился ребенок и
непосредственно после этого.
- Позже вы ее видели?
- Да. Мы оставались в дружеских отношениях.
- Вы видели ее двадцать шестого вечером?
- Нет, господин обвинитель.
- А двадцать седьмого, ранним утром?
- Я видела ее труп.
- А когда вы видели ее в последний раз до двадцать седьмого?
- Точно не помню. За несколько дней до этого.
- Вы разговаривали с ней по телефону?
- Да.
- Был ли какой-нибудь особый повод для разговора?
- Да.
- Какой?
Судья Уинтерс неспокойно зашевелился в кресле и вопросительно
посмотрел на Мейсона.
- Защита не вносит протеста против ведения допроса?
- Нет, Высокий Суд.
- Хорошо, пусть свидетель ответит.
Элен Бартслер наклонила голову.
- Милдред Дэнвил, - сказала она тихим, но выразительным голосом, -
похитила моего сына. Я старалась вернуть его.
Судья Уинтерс застыл за столом, нахмурившись рассматривая
свидетельницу.
- Вы утверждаете, что убитая Милдред Дэнвил похитила вашего сына? -
спросил он с недоверием.
- Да.
В зале наступила такая тишина, что было слышно, как репортеры
торопливо скребут карандашами в блокнотах.
- Когда произошло похищение? - спросил Драмм.
- Мой сын, - отвечала Элен Бартслер, - оставался под опекой миссис
Эллы Броктон, живущей в доме двадцать три двенадцать на Олив Крест Драйв.
Милдред Дэнвил очень привязалась к малышу, когда работала у меня. Она
регулярно навещала его, а за два дня до смерти, двадцать четвертого числа,
заставила Эллу Броктон...
- Вы были при этом? - перебил Драмм.
- Нет, не была.
- Следовательно, вы повторяете рассказ миссис Броктон?
- Да.
- Если это так, то мы не будем его выслушивать. Обвинение установит
факты на основе непосредственных показаний.
- Защита ничего не имеет против допроса миссис Бартслер по этому
поводу, - заявил Мейсон.
- Ее сведения исходят из третьих рук, - рявкнул Драмм.
- Конечно, - вмешался судья Уинтерс. - Но, если это факты, которые
подтверждаются показаниями непосредственных свидетелей, а защита не вносит
протеста, то я не вижу...
- Я не намеревался углубляться в этот вопрос, - отрезал Драмм. - Я
снимаю вопрос, если он относится к обстоятельствам похищения. Я
предпочитаю устанавливать факты обычным путем.
- Как хотите, - решил судья Уинтерс.
- Возвращаясь к делу, вы разговаривали с убитой по телефону
относительно вашего сына?
- Разговаривала.
- Когда?
- Я разговаривала с ней два, нет, три раза после похищения моего
сына.
- И чего она от вас хотела? Каково было основное содержание этих
разговоров?
- Я просил бы о более подробном изложении разговоров, - вставил
Мейсон.
- Хорошо. Что вам сказала убитая, когда позвонила в первый раз?
- Что она забрала моего сына, но готова оговорить со мной вопрос
опеки над ним.
- Опеки над _в_а_ш_и_м_ сыном?
- Да.
Судья Уинтерс наклонился вперед, изучая Элен Бартслер внимательным
взглядом.
- Вы утверждаете, что она хотела оговорить с вами вопрос опеки над
в_а_ш_и_м_ сыном?
- Да.
- А почему вы должны были договариваться с ней по поводу опеки над
своим сыном?
- Она была к нему очень привязана. Хотела заставить меня отдать ей
сына под опеку на какое-то время.
- И вы согласились?
- Нет.
- Что вы ей сказали?
- Что если она не отвезет малыша миссис Броктон, то я заявлю в
полицию, чтобы ее арестовали, как похитительницу.
- Что она ответила?
- Положила трубку.
Судья снова сел в кресло, задумчиво нахмурившись.
- Что было дальше? - спросил Клод Драмм.
- Она позвонила на следующий день, - ответила Элен Бартслер, -
обвиняя меня в том, что я выкрала сына.
- Она утверждала, что не знает, где находится ваш сын?
- Так она утверждала. Конечно это была хитрость, чтобы избежать
ареста.
Судья Уинтерс снова подался вперед.
- А где ваш сын находится в настоящее время? - нетерпеливо спросил
он.
Элен выдержала его взгляд.
- Не знаю.
- Власти уведомлены о пропаже мальчика? - спросил судья.
- Да, Высокий Суд, - ответил Драмм. - Мы не щадим усилий для того,
чтобы найти мальчика. К сожалению, пока безрезультатно. По желанию
заинтересованных сторон, мы старались не придавать дело огласке.
Один из репортеров бросил взгляд на часы, после чего выбежал из зала.
Остальные последовали за ним.
- Удивительно, - сказал судья Уинтерс.
- Если Высокий Суд позволит, - продолжал Драмм, - то дальнейшие
показания по делу исчезновения мальчика покажут, что обвиняемая была в
сговоре с Милдред Дэнвил...
- Протест, - перебил Мейсон. - Обвинитель злоупотребляет своими
прерогативами в ущерб моей подзащитной. Он не представил никаких
доказательств того, что...
- Я только предупреждаю показания, - крикнул Драмм. - У меня есть
право предсказывать, что показывают свидетели.
- Сейчас не время для вступительных высказываний, - парировал Мейсон.
- Кроме того, у вас нет на это доказательств и их у вас никогда не будет.
Вы используете против моей подзащитной необоснованные выводы, которые
хотели бы сделать из показаний свидетелей.
- Прошу тишины, - властно вмешался судья Уинтерс. - Если обвинение
имеет доказательства, то оно их представит и Суд оценит их значение. Я не
желаю больше слушать перепалку между сторонами. Обвинитель может
продолжать допрос.
- Возвращаясь к событиям двадцать шестого числа, в этот день вы
разговаривали с Милдред Дэнвил?
- Да.
- По телефону?
- Да.
- Что убитая сказала вам на этот раз?
- Что знает, где мой сын и вернет его мне, если я соглашусь заключить
с ней договор по делу об опеке.
- Она сказала вам, где находится ее сын?
- Нет.
- Из ее высказываний было ясно, что она собирается к вам, на бульвар
Сан Фелипе?
- Нет.
- А что вы ей сказали?
- Тоже самое, что и до этого. Что если она не вернет мне сына, то я
заявлю, чтобы ее арестовали как похитительницу.
- Что она ответила?
- Что надеется отобрать его и привезти, и что когда я узнаю все
обстоятельства, то наверное окажусь разумной. Она сказала, что ее тоже
обманули, но ее единственной заботой всегда было лишь благо ребенка.
- Когда она обещала привезти вам сына?
- Вечером.
- Она не назвала точного часа?
- Сказала, что около десяти.
- Куда она должна была его привезти?
- В дом Эллы Броктон, на Олив Крест Драйв двадцать три двенадцать.
- Вы что-нибудь предприняли в связи с этим?
- Да, я поехала к миссис Броктон тотчас же после ее звонка. Я ждала,
проходил час за часом, наконец стала приближаться полночь. Мне пришло в
голову, что возможно я не правильно поняла ее слова, поэтому я вскочила в
машину и поехала на квартиру Милдред. Я звонила, но никто не открывал. Я
была вне себя от волнения. Я помчалась назад, к Элле Броктон и продолжала
ждать. Я находилась там до прихода полиции.
- И вы не догадывались, что Милдред Дэнвил поехала к вам, на бульвар
Сан Фелипе?
- Нет.
- А как зовут вашего сына? - спросил Драмм.
- Роберт. Роберт Бартслер.
- Его отца также звали Робертом Бартслером?
- Да.
- Он жив?
- Нет. Он погиб седьмого декабря тысяча девятьсот сорок первого года
в Пирл-Харборе.
- А живы какие-нибудь его родственники?
- Да. Отец мужа.
- Между вами и тестем были какие-нибудь недоразумения из-за сына?
Элен Бартслер стиснула губы.
- Да. Дед моего сына, мистер Язон Бартслер, был исключительно плохо
настроен по отношению ко мне. Он считал меня авантюристкой, которая вышла
замуж за его сына исключительно ради денег. Он делал все, чтобы разрушить
наш брак.
- Что общего это имеет с делом? - спросил судья Уинтерс,
подозрительно посмотрел на Драмма и перевел вопросительный взгляд на
Мейсона.
- Я намереваюсь показать эту связь в соответствующее время, - ответил
Драмм.
- Тогда прошу это сделать сейчас. Суд хочет знать, какую связь с
делом приписывает этому обвинитель.
- Тогда я спрашиваю, - обратился Клод Драмм к Элен Бартслер, -
свидетель знает, у кого работала обвиняемая последние три или четыре
недели перед двадцать шестым числом, днем убийства?
Элен Бартслер ответила четким, громким голосом:
- Она работала у мистера Язона Бартслера.
- Спасибо, - сказал Драмм. - Свидетель в вашем распоряжении, господин
адвокат.
Мейсон кивнул и начал невинно:
- Вы знаете, конечно, сборник для дождевой воды, принадлежащий вашему
участку на бульваре Сан Фелипе?
- Конечно.
- Вы им пользуетесь постоянно?
- Да, как источником мягкой воды для стирки и мытья волос.
- Вы знаете емкость водосборника?
- Нет, не знаю.
- Вы не пробовали проверять уровень воды?
- Нет, никогда. Я просто брала воду, когда она была мне нужна. Знаю
только, что вода в нем была.
- И двадцать шестого числа, после полудня, когда вы увидели, что небо
покрыто тучами и пойдет дождь, вы открыли кран, чтобы спустить остаток
старой дождевой воды, не так ли?
Драмм вскочил с места.
- Вношу протест. Неправильное ведение допроса. Вопрос несущественнен,
беспредметен, необоснован. Касается несущественных обстоятельств и не
связан с делом.
- Я не считаю, что вопрос относится к несущественным обстоятельствам
и не связан с делом, - ответил судья Уинтерс. - Другое дело, существеннен
ли он.
- Не вижу связи с делом, - упирался Драмм.
- В основном не дело Суда угадывать намерения сторон, - заметил судья
Уинтерс. - Но из показаний, данных до сих пор, а также судя по
фотографиям, я делаю вывод, что по мнению обвинения убийство совершено
тогда, когда дождь шел уже достаточно долго, чтобы почва размякла.
- Да, - признался Драмм.
- Следовательно, если бы выяснилось, - продолжал судья, - что перед
дождем опорожнили водосборник и старая дождевая вода собралась в
углублении почвы, в котором впоследствии был найден труп, то это могло бы
поколебать основания, на которых обвинение строит доказательства
относительно времени убийства.
- Несмотря на это, я считаю, что допрос ведется неправильно.
- Да, в этом пункте я чувствую себя обязанным поддержать протест
обвинения, - решил судья Уинтерс. - Это не является обстоятельством, ради
которого свидетель был вызван. Если защита хочет установить это
обстоятельство, то она должна будет вызвать миссис Бартслер в качестве
свидетеля защиты.
- Хорошо, - ответил Мейсон с улыбкой. - Может быть, это удастся мне
иначе. Миссис Бартслер, вы в своих показаниях утверждаете, кажется, что
вышли из дома сразу же после телефонного звонка Милдред Дэнвил?
- Да, сразу же после шести.
- И вернулись только после полуночи?
- Да, меня отвезли после полуночи на полицейской машине. Благодаря
к_о_м_у_-_т_о_, кто снял деталь с моей машины, чтобы я не могла уехать,
после чего уведомил полицию о том, где меня можно найти.
- Разве вы хотели избежать встречи с полицией? - спросил Мейсон. -
Ведь не скрывались же вы?
- Но я предпочла бы вернуться домой без помощи полиции.
- Во всяком случае, вы не возвращались домой и не были вблизи дома
между шестью часами вечера и полночью?
- Не была.
- Вы не были нигде до возвращения домой?
- Нет.
- А в какое время вы были в последний раз перед домом?
- Не знаю. Где-то днем.
- Вы подходили после полудня к крану водосборника?
- Вношу протест по той же самой причине, - вмешался Драмм. - Я
продолжаю считать, что допрос ведется неправильно.
- Если Высокий Суд позволит, - ответил Мейсон. - Миссис Бартслер
показала, что вышла из дома сразу же после шести. У меня наверное есть
право проверить правильность показаний, спрашивая, когда она была на
разных участках своего владения?
- Отвожу протест, - решил судья с улыбкой.
- Когда вы были в последний раз у крана водосборника?
- У крана водосборника?
- Да.
- Вы имеете в виду кран для спуска воды внизу цистерны?
- Да.
- Я не подходила к нему пару дней. Это значит, что я его не
открывала, потому что вы ведь, наверное, это хотите знать?
- Сын Роберт, о котором вы говорили в своих показаниях, является
вашим ребенком и ребенком вашего покойного мужа, Роберта Бартслера,
рожденным приблизительно четыре месяца спустя после вероятной гибели отца?
- Да.
- Вы сообщили мистеру Язону Бартслеру о том, что он стал дедом?
- Вношу протест, неправильное ведение допроса, - вмешался Драмм. -
Вопрос несущественнен и беспредметен.
- Поддерживаю протест, - решил судья Уинтерс. - Вопрос явно относится
к разговору, имевшему место три года назад.
- Нет, Высокий Суд, - ответил Мейсон. - Я спрашиваю, сообщала ли
вообще миссис Бартслер свекру о рождении своего сына.
На лице судьи Уинтерса отразилось изумление:
- Вы ведь не хотите сказать, господин адвокат, что... Отвожу протест.
Элен Бартслер ответила ясным, спокойным голосом:
- Нет, я никогда ему об этом не сообщала. Мой свекр был всегда
бесчувственным, самолюбивым отцом. Он никогда не любил собственного сына,
не любил меня, не признавал меня членом семьи. Я считала, что ему нет
никакого дела до рождения моего сына.
Судья Уинтерс наклонился вперед и спросил недоверчиво:
- Следовательно, этот человек вообще не знал, что у него есть внук?
- Я ему об этом не сообщала, - холодно ответила она.
Судья Уинтерс покачал головой.
- Прошу продолжать, - сказал он Мейсону, но смотрел все еще на Элен
Бартслер.
- А вы связались с Язоном Бартслером после похищения сына? - спросил
Мейсон.
- Нет.
- И в вечер убийства ничто не подсказывало вам, что Милдред Дэнвил
отправилась к вам, на бульвар Сан Фелипе?
- Нет. Я была уверена в том, что она приедет в дом Эллы Броктон.
- Благодарю, - сказал Мейсон. - У меня больше нет вопросов.
Судья Уинтерс наклонился над столом.
- У Суда есть к вам несколько вопросов, миссис Бартслер. Если я
правильно понял, то вы решили отплатить Язону Бартслеру за то, что он не
признавал вас членом семьи, скрыв от него факт рождения сына?
- Нет, Высокий Суд, я ничего не скрывала. Я просто не сообщила ему.
Свидетельство рождения моего сына было составлено согласно правилам.
- Но вы никогда не сообщали об этом свекру?
- Нет, не сообщала.
- Чтобы отплатить ему за то, как он относился к вам?
- Нет, я сделала это в интересах своего сына. Его дед - человек
жестокий и бессердечный. Он гордится своим цинизмом, для него нет ничего
святого. Ему чужды всякие высокие чувства, он во всем усматривает лишь
низкие побуждения. Я не хотела, чтобы сын Роберта знал своего деда. Я
сделала это ради его собственного благополучия. Я не хотела, чтобы по деду
мой сын судил о своем отце.
- Это был ваш единственный мотив?
- Да, Высокий Суд.
Судья Уинтерс вздохнул.
- Так-так, - сказал он тоном, свидетельствующим о том, что он вовсе
не убежден. - Обвинение может вызвать следующего свидетеля.
Остальную часть дня заняли официальные показания. Первым Драмм
представил Суду эксперта по баллистике, который рассказал о серии пробных
выстрелов, произведенных из пистолета, найденного в корзине с грязным
бельем в квартире Дианы Рэджис. Сравнение под микроскопом отстрелянных
пуль с пулей, вынутой из головы Милдред Дэнвил, показало их полную
идентичность.
- Это вполне определенно доказывает, - заявил эксперт, - что
смертельный выстрел был произведен именно из этого оружия.
После него на возвышение для свидетелей поднялся эксперт по
дактилоскопии, который изучал отпечатки, найденные на пистолете. Показав
снимки с большим увеличением отпечатков пальцев, он заявил, что все эти
отпечатки оставлены одним человеком. Он представил следующие фотографии, с
отпечатками пальцев обвиняемой, и стал долго и нудно сравнивать отдельные
элементы.
- Мне удалось снять с пистолета, - монотонным голосом излагал он, -
семь совершенно отчетливых отпечатков, из которых каждый имеет подобные
элементы, какие имеются на отпечатках обвиняемой. Поэтому, без риска
ошибиться, можно считать, что это она оставила отпечатки пальцев на
пистолете. Что касается других, размазанных отпечатков пальцев на оружии,
то хотя их нельзя идентифицировать, но количество сходных элементов
позволяет с большой долей вероятности считать их также отпечатками
обвиняемой. В то же время эти отпечатки не имеют отличающихся элементов,
позволяющих отнести эти отпечатки к какому-либо другому лицу. Таким
образом идентифицированные отпечатки на пистолете являются отпечатками
обвиняемой.
Было заметно, что свидетельство эксперта произвело большое
впечатление на судью Уинтерса. Он не только внимательно слушал занудные,
бесконечные выводы, но и старательно рассматривал фотографии отпечатков,
сам сравнивая совпадающие элементы.
Это продолжалось до половины пятого и заседание было отложено до
следующего дня.
Возвращаясь с Деллой пешком из суда в офис, Мейсон рассуждал вслух:
- Плохо дело, Делла. Мы отлично знаем, что Элен Бартслер лжет. Она
наверняка открыла кран, но нет возможности это доказать. Полицейские
фотографии делались при вспышках и фон неразборчив. Не видно, открыт кран
или нет и течет ли вода из сборника. Может быть, я выжал бы из Элен
правду, если бы обвинитель не предупредил ее о цели допроса. Ясно было,
что потом она уже ни за что не признается.
- Ты думаешь, что это Элен Бартслер убила Милдред? - спросила Делла.
- Трудно сказать. Ясно то, что она лжет. Не говорит правды о
разговорах с Милдред. Лжет, что не знала о ее визите к себе домой.
Вероятно, лжет, что вышла из дома в шесть и предпочла не признаваться в
том, что открыла кран, чтобы случайно не обнаружилась ее ложь в остальном.
- Почему люди так бессовестно врут? - возмущенно воскликнула Делла.
- Для того, чтобы спасти собственную шкуру, - ответил Мейсон. - Это
часто случается в процессах с уликами. Элен Бартслер может не иметь ничего
общего с убийством Милдред. Но она ждала Милдред в десять. Вернулась домой
и обнаружила ее мертвой. Посчитала, что безопаснее будет потихоньку
убраться подальше и позаботиться об алиби. Вероятно, она опасалась также,
что в ходе следствия выйдет на поверхность настоящая причина встречи.
Поэтому она поехала к своей подруге, Элле Броктон, и вместе они
приготовили алиби. Существует шанс поколебать это алиби при допросе Эллы,
но это один шанс из ста. И другие неизвестные!.. Откуда лейтенант Трэгг
узнал, что найдет труп на этом участке? Несомненно, был анонимный звонок в
полицию. Но кто звонил и какую преследовал цель? Дальше. Откуда у Милдред
Дэнвил эта необычная привязанность к сыну Элен Бартслер? Нет, Делла, мы не
стронемся с места, пока не реконструируем действительный ход событий.
Здесь недостаточно логических рассуждений, мы должны знать факты. Иначе
будем бродить наощупь, задавать бессмысленные вопросы и застревать в
тупиках.
- Знаю, - ответила Делла. - Только как восстановить этот
действительный ход событий?
- Прежде всего, мы должны узнать, почему Милдред так долго держала
машину в том месте. Затем, почему рассказ Дианы о ее подбитом глазе
произвел такое сильное впечатление на Милдред. Как думаешь, почему один
синяк наделал столько переполоха?
- Разве только потому, что Карл искал что-то в комнате Дианы. Это
должно быть ключом к разгадке. Что-то, что было в комнате, должно было
вызвать весь этот переполох.
- Но что?
- Если бы я знала! Что ты намереваешься делать?
- Прежде всего, попытаемся достать дневник.
- Это пахнет уголовщиной.
- Да, но я должен это сделать. Я знаю теперь, что чувствует врач у
кровати пациента, которому уже ничем не может помочь. Адвокат, как врач
Делла, только служит законности. Черт побери! Если бы я мог хоть частично
восстановить ход событий, то наверняка нашел бы какой-нибудь слабый пункт
в акте обвинения. Или должен был бы признать, что Диана виновата.
- Ты не можешь что-нибудь сделать с алиби Элен Бартслер? Если Элен
знала, что Милдред мертва, то... то зачем ездила к ней на квартиру?
- Очевидно она хотела увидеться с Дианой, - задумчиво ответил Мейсон.
- Стоп! Есть еще одно, что она могла сделать.
- Что?
- Бросить то письмо в ящик Дианы.
- Ясно! - выкрикнула Делла. - Она ездила туда для этого. Но, какая в
этом цель?
- Вероятно, ей нужно было, чтобы Диана получила письмо. Но откуда оно
у Элен? Неужели Милдред дала его ей? Сейчас, сейчас. Письмо должно было
быть написано вечером, до того, как Милдред разговаривала с Дианой по
телефону. Предположим, что это Элен бросила его в ящик. Почему ей нужно
было, чтобы письмо нашли в ящике Дианы? А, черт! Безнадежно так бродить
наощупь. Мы должны восстановить хронологию событий. Иначе не узнаем, что
за всем этим скрывается. Мы должны стронуться с места до завтрашнего утра,
Делла. Пойдем, нужно запрячь в работу Пола.
Пол Дрейк изучал за столом рапорты, когда Мейсон и Делла вошли в его
кабинет.
- Привет, Перри, - сказал он, поднимая голову. - Как дело?
- Лучше не спрашивай.
- У меня есть для тебя немного информации.
- Стреляй!
- На Олив Крест Драйв двадцать три ноль девять, как раз напротив дома
Эллы Броктон, живет некая миссис Джерри Крэссон. Баба любопытная, рот от
уха до уха и мелет языком, что помелом. Но сообразительная, неглупая и не
пугливая.
- Что она знает? - спросил Мейсон.
- К удивлению, много, Перри. Она не спускает глаз с дома Эллы
Броктон. Утверждает, что двадцать шестого вечером дом был темным и пустым
до девяти часов. Только около девяти, когда уже поливало, как из ведра,
приехала на такси Элла Броктон и была одна дома до двенадцати. Перед
двенадцатью приехала Элен Бартслер, поставила машину и вошла в дом. Почти
одновременно, немного поодаль остановилась другая машина и из нее вышел
мужчина, который подошел и стал что-то делать, подняв капот машины Элен.
- Твой человек? - спросил Мейсон.
- А кто же? Он снимал прерыватель, чтобы побежать к телефону.
- Ничего себе новости! - обрадовался Мейсон.
- Да, только это не годится для использования в суде.
- Почему?
- Потому что эта Крэссон и Элла Броктон уже давно воюют между собой.
Элла подала жалобу на то, что миссис Крэссон травит местных котов и даже
просила арестовать Крэссон за вторжение на ее участок. Существуют
доказательства, что жалобы на миссис Крэссон небезосновательны. Понимаешь,
настоящая война между соседями. А во-вторых, Перри, как мы будем выглядеть
в суде, если выясниться, что мой парень снял прерыватель с машины Элен
Бартслер? Конечно, при тех обстоятельствах это был единственный способ
задержать ее до твоего приезда. Впрочем, он не собирался забирать деталь,
он бы поставил ее обратно, если бы Элен была еще в доме. А если бы застал
ее в машине, то поразвлекся бы, изображая из себя случайного доброхота, и
поставил бы прерыватель на место, проверяя зажигание.
Мейсон покачал головой.
- Во всяком случае, это уже что-то, - сказал адвокат. - До сих пор
все было против нас. И хуже всего - это пистолет с отпечатками Дианы. Эти
отпечатки доводят меня до отчаяния. Пол, я никак не могу раскусить этот
орешек. Понятия не имею, что может скрываться под скорлупой. Как думаешь,
почему тот факт, что Карл Фрэтч подбил Диане глаз и шарил в ее комнате,
вызвал такую реакцию Милдред?
- Может быть, ты на фальшивом следу, Перри? - спросил Дрейк.
- Невозможно. Когда Диана рассказывала Милдред в первый раз о своем
приключении, то это было похоже на обычный женский треп. Только когда
Милдред продумала услышанное на холодную голову, она вдруг запаниковала,
назначила на десять часов встречу с Элен, после чего позвонила Диане. Нет,
за этой историей с Карлом Фрэтчем что-то кроется. У тебя есть еще
- Возвращаясь к снимку номер семь, - продолжал Мейсон, - я хотел бы
спросить, можете ли вы подтвердить, что вода собиралась также в большой
цистерне, построенной специально для этой цели?
- Вы несомненно правы, - перебил Трэгг. - Насколько я помню, вода
стекала в цистерну с крыши дома.
- Она стекала в цистерну, когда вы в первый раз прибыли на место
преступления?
- Мне так кажется. Да, стекала.
- Внизу цистерны есть кран для спуска воды, не так ли?
- Ну, наверное так.
- Из этого можно сделать вывод, что вода, собирающаяся в углублении
должна была быть в значительной степени дождевой водой, которая выливалась
из цистерны?
- Этого я не говорил.
- Вот я и спрашиваю вас, было ли так?
- Не думаю.
- Почему?
- Мне кажется, что кран внизу цистерны не был открыт. Попрошу снимок.
Мейсон подал фотографию.
- Я видел, что вы рассматривали эту фотографию через увеличительное
стекло, - заметил Трэгг.
Мейсон поклонился и подал увеличительное стекло. Трэгг внимательно
рассмотрел снимок.
- Судя по фотографии, Высокий Суд, вода не текла из цистерны, -
сделал он вывод.
- Фотография говорит сама за себя, - ответил Мейсон. - Я спрашиваю о
том, что вы помните. Кран был закрыт или открыт?
- Мне кажется, что кран был закрыт.
- Спасибо, у меня нет больше вопросов, - сказал Мейсон и вернулся на
место, не подавая виду, какой сокрушительный удар нанесен его линии
защиты.
- Прошу ввести свидетеля Элен Бартслер, - распорядился Драмм.
Вошла Элен Бартслер, не снимая перчаток, подняла руку для присяги и
заняла место для свидетелей.
- Вы арендуете владение, обозначенное номером шестьдесят семь
пятьдесят на бульваре Сан Фелипе?
- Да, господин обвинитель.
- Давно вы там живете?
- Приблизительно год.
- Чем вы занимались в этот период?
- Я с успехом веду небольшую куриную ферму.
- Другого занятия у вас нет?
- Нет.
- Давно ли вы знали убитую Милдред Дэнвил?
- Три, может быть четыре года.
- Вы нанимали ее на работу в какое-то время?
- Да.
- Когда?
- В начале тысяча девятьсот сорок второго года.
- На какой период?
- От двух до трех месяцев. В то время, когда у меня родился ребенок и
непосредственно после этого.
- Позже вы ее видели?
- Да. Мы оставались в дружеских отношениях.
- Вы видели ее двадцать шестого вечером?
- Нет, господин обвинитель.
- А двадцать седьмого, ранним утром?
- Я видела ее труп.
- А когда вы видели ее в последний раз до двадцать седьмого?
- Точно не помню. За несколько дней до этого.
- Вы разговаривали с ней по телефону?
- Да.
- Был ли какой-нибудь особый повод для разговора?
- Да.
- Какой?
Судья Уинтерс неспокойно зашевелился в кресле и вопросительно
посмотрел на Мейсона.
- Защита не вносит протеста против ведения допроса?
- Нет, Высокий Суд.
- Хорошо, пусть свидетель ответит.
Элен Бартслер наклонила голову.
- Милдред Дэнвил, - сказала она тихим, но выразительным голосом, -
похитила моего сына. Я старалась вернуть его.
Судья Уинтерс застыл за столом, нахмурившись рассматривая
свидетельницу.
- Вы утверждаете, что убитая Милдред Дэнвил похитила вашего сына? -
спросил он с недоверием.
- Да.
В зале наступила такая тишина, что было слышно, как репортеры
торопливо скребут карандашами в блокнотах.
- Когда произошло похищение? - спросил Драмм.
- Мой сын, - отвечала Элен Бартслер, - оставался под опекой миссис
Эллы Броктон, живущей в доме двадцать три двенадцать на Олив Крест Драйв.
Милдред Дэнвил очень привязалась к малышу, когда работала у меня. Она
регулярно навещала его, а за два дня до смерти, двадцать четвертого числа,
заставила Эллу Броктон...
- Вы были при этом? - перебил Драмм.
- Нет, не была.
- Следовательно, вы повторяете рассказ миссис Броктон?
- Да.
- Если это так, то мы не будем его выслушивать. Обвинение установит
факты на основе непосредственных показаний.
- Защита ничего не имеет против допроса миссис Бартслер по этому
поводу, - заявил Мейсон.
- Ее сведения исходят из третьих рук, - рявкнул Драмм.
- Конечно, - вмешался судья Уинтерс. - Но, если это факты, которые
подтверждаются показаниями непосредственных свидетелей, а защита не вносит
протеста, то я не вижу...
- Я не намеревался углубляться в этот вопрос, - отрезал Драмм. - Я
снимаю вопрос, если он относится к обстоятельствам похищения. Я
предпочитаю устанавливать факты обычным путем.
- Как хотите, - решил судья Уинтерс.
- Возвращаясь к делу, вы разговаривали с убитой по телефону
относительно вашего сына?
- Разговаривала.
- Когда?
- Я разговаривала с ней два, нет, три раза после похищения моего
сына.
- И чего она от вас хотела? Каково было основное содержание этих
разговоров?
- Я просил бы о более подробном изложении разговоров, - вставил
Мейсон.
- Хорошо. Что вам сказала убитая, когда позвонила в первый раз?
- Что она забрала моего сына, но готова оговорить со мной вопрос
опеки над ним.
- Опеки над _в_а_ш_и_м_ сыном?
- Да.
Судья Уинтерс наклонился вперед, изучая Элен Бартслер внимательным
взглядом.
- Вы утверждаете, что она хотела оговорить с вами вопрос опеки над
в_а_ш_и_м_ сыном?
- Да.
- А почему вы должны были договариваться с ней по поводу опеки над
своим сыном?
- Она была к нему очень привязана. Хотела заставить меня отдать ей
сына под опеку на какое-то время.
- И вы согласились?
- Нет.
- Что вы ей сказали?
- Что если она не отвезет малыша миссис Броктон, то я заявлю в
полицию, чтобы ее арестовали, как похитительницу.
- Что она ответила?
- Положила трубку.
Судья снова сел в кресло, задумчиво нахмурившись.
- Что было дальше? - спросил Клод Драмм.
- Она позвонила на следующий день, - ответила Элен Бартслер, -
обвиняя меня в том, что я выкрала сына.
- Она утверждала, что не знает, где находится ваш сын?
- Так она утверждала. Конечно это была хитрость, чтобы избежать
ареста.
Судья Уинтерс снова подался вперед.
- А где ваш сын находится в настоящее время? - нетерпеливо спросил
он.
Элен выдержала его взгляд.
- Не знаю.
- Власти уведомлены о пропаже мальчика? - спросил судья.
- Да, Высокий Суд, - ответил Драмм. - Мы не щадим усилий для того,
чтобы найти мальчика. К сожалению, пока безрезультатно. По желанию
заинтересованных сторон, мы старались не придавать дело огласке.
Один из репортеров бросил взгляд на часы, после чего выбежал из зала.
Остальные последовали за ним.
- Удивительно, - сказал судья Уинтерс.
- Если Высокий Суд позволит, - продолжал Драмм, - то дальнейшие
показания по делу исчезновения мальчика покажут, что обвиняемая была в
сговоре с Милдред Дэнвил...
- Протест, - перебил Мейсон. - Обвинитель злоупотребляет своими
прерогативами в ущерб моей подзащитной. Он не представил никаких
доказательств того, что...
- Я только предупреждаю показания, - крикнул Драмм. - У меня есть
право предсказывать, что показывают свидетели.
- Сейчас не время для вступительных высказываний, - парировал Мейсон.
- Кроме того, у вас нет на это доказательств и их у вас никогда не будет.
Вы используете против моей подзащитной необоснованные выводы, которые
хотели бы сделать из показаний свидетелей.
- Прошу тишины, - властно вмешался судья Уинтерс. - Если обвинение
имеет доказательства, то оно их представит и Суд оценит их значение. Я не
желаю больше слушать перепалку между сторонами. Обвинитель может
продолжать допрос.
- Возвращаясь к событиям двадцать шестого числа, в этот день вы
разговаривали с Милдред Дэнвил?
- Да.
- По телефону?
- Да.
- Что убитая сказала вам на этот раз?
- Что знает, где мой сын и вернет его мне, если я соглашусь заключить
с ней договор по делу об опеке.
- Она сказала вам, где находится ее сын?
- Нет.
- Из ее высказываний было ясно, что она собирается к вам, на бульвар
Сан Фелипе?
- Нет.
- А что вы ей сказали?
- Тоже самое, что и до этого. Что если она не вернет мне сына, то я
заявлю, чтобы ее арестовали как похитительницу.
- Что она ответила?
- Что надеется отобрать его и привезти, и что когда я узнаю все
обстоятельства, то наверное окажусь разумной. Она сказала, что ее тоже
обманули, но ее единственной заботой всегда было лишь благо ребенка.
- Когда она обещала привезти вам сына?
- Вечером.
- Она не назвала точного часа?
- Сказала, что около десяти.
- Куда она должна была его привезти?
- В дом Эллы Броктон, на Олив Крест Драйв двадцать три двенадцать.
- Вы что-нибудь предприняли в связи с этим?
- Да, я поехала к миссис Броктон тотчас же после ее звонка. Я ждала,
проходил час за часом, наконец стала приближаться полночь. Мне пришло в
голову, что возможно я не правильно поняла ее слова, поэтому я вскочила в
машину и поехала на квартиру Милдред. Я звонила, но никто не открывал. Я
была вне себя от волнения. Я помчалась назад, к Элле Броктон и продолжала
ждать. Я находилась там до прихода полиции.
- И вы не догадывались, что Милдред Дэнвил поехала к вам, на бульвар
Сан Фелипе?
- Нет.
- А как зовут вашего сына? - спросил Драмм.
- Роберт. Роберт Бартслер.
- Его отца также звали Робертом Бартслером?
- Да.
- Он жив?
- Нет. Он погиб седьмого декабря тысяча девятьсот сорок первого года
в Пирл-Харборе.
- А живы какие-нибудь его родственники?
- Да. Отец мужа.
- Между вами и тестем были какие-нибудь недоразумения из-за сына?
Элен Бартслер стиснула губы.
- Да. Дед моего сына, мистер Язон Бартслер, был исключительно плохо
настроен по отношению ко мне. Он считал меня авантюристкой, которая вышла
замуж за его сына исключительно ради денег. Он делал все, чтобы разрушить
наш брак.
- Что общего это имеет с делом? - спросил судья Уинтерс,
подозрительно посмотрел на Драмма и перевел вопросительный взгляд на
Мейсона.
- Я намереваюсь показать эту связь в соответствующее время, - ответил
Драмм.
- Тогда прошу это сделать сейчас. Суд хочет знать, какую связь с
делом приписывает этому обвинитель.
- Тогда я спрашиваю, - обратился Клод Драмм к Элен Бартслер, -
свидетель знает, у кого работала обвиняемая последние три или четыре
недели перед двадцать шестым числом, днем убийства?
Элен Бартслер ответила четким, громким голосом:
- Она работала у мистера Язона Бартслера.
- Спасибо, - сказал Драмм. - Свидетель в вашем распоряжении, господин
адвокат.
Мейсон кивнул и начал невинно:
- Вы знаете, конечно, сборник для дождевой воды, принадлежащий вашему
участку на бульваре Сан Фелипе?
- Конечно.
- Вы им пользуетесь постоянно?
- Да, как источником мягкой воды для стирки и мытья волос.
- Вы знаете емкость водосборника?
- Нет, не знаю.
- Вы не пробовали проверять уровень воды?
- Нет, никогда. Я просто брала воду, когда она была мне нужна. Знаю
только, что вода в нем была.
- И двадцать шестого числа, после полудня, когда вы увидели, что небо
покрыто тучами и пойдет дождь, вы открыли кран, чтобы спустить остаток
старой дождевой воды, не так ли?
Драмм вскочил с места.
- Вношу протест. Неправильное ведение допроса. Вопрос несущественнен,
беспредметен, необоснован. Касается несущественных обстоятельств и не
связан с делом.
- Я не считаю, что вопрос относится к несущественным обстоятельствам
и не связан с делом, - ответил судья Уинтерс. - Другое дело, существеннен
ли он.
- Не вижу связи с делом, - упирался Драмм.
- В основном не дело Суда угадывать намерения сторон, - заметил судья
Уинтерс. - Но из показаний, данных до сих пор, а также судя по
фотографиям, я делаю вывод, что по мнению обвинения убийство совершено
тогда, когда дождь шел уже достаточно долго, чтобы почва размякла.
- Да, - признался Драмм.
- Следовательно, если бы выяснилось, - продолжал судья, - что перед
дождем опорожнили водосборник и старая дождевая вода собралась в
углублении почвы, в котором впоследствии был найден труп, то это могло бы
поколебать основания, на которых обвинение строит доказательства
относительно времени убийства.
- Несмотря на это, я считаю, что допрос ведется неправильно.
- Да, в этом пункте я чувствую себя обязанным поддержать протест
обвинения, - решил судья Уинтерс. - Это не является обстоятельством, ради
которого свидетель был вызван. Если защита хочет установить это
обстоятельство, то она должна будет вызвать миссис Бартслер в качестве
свидетеля защиты.
- Хорошо, - ответил Мейсон с улыбкой. - Может быть, это удастся мне
иначе. Миссис Бартслер, вы в своих показаниях утверждаете, кажется, что
вышли из дома сразу же после телефонного звонка Милдред Дэнвил?
- Да, сразу же после шести.
- И вернулись только после полуночи?
- Да, меня отвезли после полуночи на полицейской машине. Благодаря
к_о_м_у_-_т_о_, кто снял деталь с моей машины, чтобы я не могла уехать,
после чего уведомил полицию о том, где меня можно найти.
- Разве вы хотели избежать встречи с полицией? - спросил Мейсон. -
Ведь не скрывались же вы?
- Но я предпочла бы вернуться домой без помощи полиции.
- Во всяком случае, вы не возвращались домой и не были вблизи дома
между шестью часами вечера и полночью?
- Не была.
- Вы не были нигде до возвращения домой?
- Нет.
- А в какое время вы были в последний раз перед домом?
- Не знаю. Где-то днем.
- Вы подходили после полудня к крану водосборника?
- Вношу протест по той же самой причине, - вмешался Драмм. - Я
продолжаю считать, что допрос ведется неправильно.
- Если Высокий Суд позволит, - ответил Мейсон. - Миссис Бартслер
показала, что вышла из дома сразу же после шести. У меня наверное есть
право проверить правильность показаний, спрашивая, когда она была на
разных участках своего владения?
- Отвожу протест, - решил судья с улыбкой.
- Когда вы были в последний раз у крана водосборника?
- У крана водосборника?
- Да.
- Вы имеете в виду кран для спуска воды внизу цистерны?
- Да.
- Я не подходила к нему пару дней. Это значит, что я его не
открывала, потому что вы ведь, наверное, это хотите знать?
- Сын Роберт, о котором вы говорили в своих показаниях, является
вашим ребенком и ребенком вашего покойного мужа, Роберта Бартслера,
рожденным приблизительно четыре месяца спустя после вероятной гибели отца?
- Да.
- Вы сообщили мистеру Язону Бартслеру о том, что он стал дедом?
- Вношу протест, неправильное ведение допроса, - вмешался Драмм. -
Вопрос несущественнен и беспредметен.
- Поддерживаю протест, - решил судья Уинтерс. - Вопрос явно относится
к разговору, имевшему место три года назад.
- Нет, Высокий Суд, - ответил Мейсон. - Я спрашиваю, сообщала ли
вообще миссис Бартслер свекру о рождении своего сына.
На лице судьи Уинтерса отразилось изумление:
- Вы ведь не хотите сказать, господин адвокат, что... Отвожу протест.
Элен Бартслер ответила ясным, спокойным голосом:
- Нет, я никогда ему об этом не сообщала. Мой свекр был всегда
бесчувственным, самолюбивым отцом. Он никогда не любил собственного сына,
не любил меня, не признавал меня членом семьи. Я считала, что ему нет
никакого дела до рождения моего сына.
Судья Уинтерс наклонился вперед и спросил недоверчиво:
- Следовательно, этот человек вообще не знал, что у него есть внук?
- Я ему об этом не сообщала, - холодно ответила она.
Судья Уинтерс покачал головой.
- Прошу продолжать, - сказал он Мейсону, но смотрел все еще на Элен
Бартслер.
- А вы связались с Язоном Бартслером после похищения сына? - спросил
Мейсон.
- Нет.
- И в вечер убийства ничто не подсказывало вам, что Милдред Дэнвил
отправилась к вам, на бульвар Сан Фелипе?
- Нет. Я была уверена в том, что она приедет в дом Эллы Броктон.
- Благодарю, - сказал Мейсон. - У меня больше нет вопросов.
Судья Уинтерс наклонился над столом.
- У Суда есть к вам несколько вопросов, миссис Бартслер. Если я
правильно понял, то вы решили отплатить Язону Бартслеру за то, что он не
признавал вас членом семьи, скрыв от него факт рождения сына?
- Нет, Высокий Суд, я ничего не скрывала. Я просто не сообщила ему.
Свидетельство рождения моего сына было составлено согласно правилам.
- Но вы никогда не сообщали об этом свекру?
- Нет, не сообщала.
- Чтобы отплатить ему за то, как он относился к вам?
- Нет, я сделала это в интересах своего сына. Его дед - человек
жестокий и бессердечный. Он гордится своим цинизмом, для него нет ничего
святого. Ему чужды всякие высокие чувства, он во всем усматривает лишь
низкие побуждения. Я не хотела, чтобы сын Роберта знал своего деда. Я
сделала это ради его собственного благополучия. Я не хотела, чтобы по деду
мой сын судил о своем отце.
- Это был ваш единственный мотив?
- Да, Высокий Суд.
Судья Уинтерс вздохнул.
- Так-так, - сказал он тоном, свидетельствующим о том, что он вовсе
не убежден. - Обвинение может вызвать следующего свидетеля.
Остальную часть дня заняли официальные показания. Первым Драмм
представил Суду эксперта по баллистике, который рассказал о серии пробных
выстрелов, произведенных из пистолета, найденного в корзине с грязным
бельем в квартире Дианы Рэджис. Сравнение под микроскопом отстрелянных
пуль с пулей, вынутой из головы Милдред Дэнвил, показало их полную
идентичность.
- Это вполне определенно доказывает, - заявил эксперт, - что
смертельный выстрел был произведен именно из этого оружия.
После него на возвышение для свидетелей поднялся эксперт по
дактилоскопии, который изучал отпечатки, найденные на пистолете. Показав
снимки с большим увеличением отпечатков пальцев, он заявил, что все эти
отпечатки оставлены одним человеком. Он представил следующие фотографии, с
отпечатками пальцев обвиняемой, и стал долго и нудно сравнивать отдельные
элементы.
- Мне удалось снять с пистолета, - монотонным голосом излагал он, -
семь совершенно отчетливых отпечатков, из которых каждый имеет подобные
элементы, какие имеются на отпечатках обвиняемой. Поэтому, без риска
ошибиться, можно считать, что это она оставила отпечатки пальцев на
пистолете. Что касается других, размазанных отпечатков пальцев на оружии,
то хотя их нельзя идентифицировать, но количество сходных элементов
позволяет с большой долей вероятности считать их также отпечатками
обвиняемой. В то же время эти отпечатки не имеют отличающихся элементов,
позволяющих отнести эти отпечатки к какому-либо другому лицу. Таким
образом идентифицированные отпечатки на пистолете являются отпечатками
обвиняемой.
Было заметно, что свидетельство эксперта произвело большое
впечатление на судью Уинтерса. Он не только внимательно слушал занудные,
бесконечные выводы, но и старательно рассматривал фотографии отпечатков,
сам сравнивая совпадающие элементы.
Это продолжалось до половины пятого и заседание было отложено до
следующего дня.
Возвращаясь с Деллой пешком из суда в офис, Мейсон рассуждал вслух:
- Плохо дело, Делла. Мы отлично знаем, что Элен Бартслер лжет. Она
наверняка открыла кран, но нет возможности это доказать. Полицейские
фотографии делались при вспышках и фон неразборчив. Не видно, открыт кран
или нет и течет ли вода из сборника. Может быть, я выжал бы из Элен
правду, если бы обвинитель не предупредил ее о цели допроса. Ясно было,
что потом она уже ни за что не признается.
- Ты думаешь, что это Элен Бартслер убила Милдред? - спросила Делла.
- Трудно сказать. Ясно то, что она лжет. Не говорит правды о
разговорах с Милдред. Лжет, что не знала о ее визите к себе домой.
Вероятно, лжет, что вышла из дома в шесть и предпочла не признаваться в
том, что открыла кран, чтобы случайно не обнаружилась ее ложь в остальном.
- Почему люди так бессовестно врут? - возмущенно воскликнула Делла.
- Для того, чтобы спасти собственную шкуру, - ответил Мейсон. - Это
часто случается в процессах с уликами. Элен Бартслер может не иметь ничего
общего с убийством Милдред. Но она ждала Милдред в десять. Вернулась домой
и обнаружила ее мертвой. Посчитала, что безопаснее будет потихоньку
убраться подальше и позаботиться об алиби. Вероятно, она опасалась также,
что в ходе следствия выйдет на поверхность настоящая причина встречи.
Поэтому она поехала к своей подруге, Элле Броктон, и вместе они
приготовили алиби. Существует шанс поколебать это алиби при допросе Эллы,
но это один шанс из ста. И другие неизвестные!.. Откуда лейтенант Трэгг
узнал, что найдет труп на этом участке? Несомненно, был анонимный звонок в
полицию. Но кто звонил и какую преследовал цель? Дальше. Откуда у Милдред
Дэнвил эта необычная привязанность к сыну Элен Бартслер? Нет, Делла, мы не
стронемся с места, пока не реконструируем действительный ход событий.
Здесь недостаточно логических рассуждений, мы должны знать факты. Иначе
будем бродить наощупь, задавать бессмысленные вопросы и застревать в
тупиках.
- Знаю, - ответила Делла. - Только как восстановить этот
действительный ход событий?
- Прежде всего, мы должны узнать, почему Милдред так долго держала
машину в том месте. Затем, почему рассказ Дианы о ее подбитом глазе
произвел такое сильное впечатление на Милдред. Как думаешь, почему один
синяк наделал столько переполоха?
- Разве только потому, что Карл искал что-то в комнате Дианы. Это
должно быть ключом к разгадке. Что-то, что было в комнате, должно было
вызвать весь этот переполох.
- Но что?
- Если бы я знала! Что ты намереваешься делать?
- Прежде всего, попытаемся достать дневник.
- Это пахнет уголовщиной.
- Да, но я должен это сделать. Я знаю теперь, что чувствует врач у
кровати пациента, которому уже ничем не может помочь. Адвокат, как врач
Делла, только служит законности. Черт побери! Если бы я мог хоть частично
восстановить ход событий, то наверняка нашел бы какой-нибудь слабый пункт
в акте обвинения. Или должен был бы признать, что Диана виновата.
- Ты не можешь что-нибудь сделать с алиби Элен Бартслер? Если Элен
знала, что Милдред мертва, то... то зачем ездила к ней на квартиру?
- Очевидно она хотела увидеться с Дианой, - задумчиво ответил Мейсон.
- Стоп! Есть еще одно, что она могла сделать.
- Что?
- Бросить то письмо в ящик Дианы.
- Ясно! - выкрикнула Делла. - Она ездила туда для этого. Но, какая в
этом цель?
- Вероятно, ей нужно было, чтобы Диана получила письмо. Но откуда оно
у Элен? Неужели Милдред дала его ей? Сейчас, сейчас. Письмо должно было
быть написано вечером, до того, как Милдред разговаривала с Дианой по
телефону. Предположим, что это Элен бросила его в ящик. Почему ей нужно
было, чтобы письмо нашли в ящике Дианы? А, черт! Безнадежно так бродить
наощупь. Мы должны восстановить хронологию событий. Иначе не узнаем, что
за всем этим скрывается. Мы должны стронуться с места до завтрашнего утра,
Делла. Пойдем, нужно запрячь в работу Пола.
Пол Дрейк изучал за столом рапорты, когда Мейсон и Делла вошли в его
кабинет.
- Привет, Перри, - сказал он, поднимая голову. - Как дело?
- Лучше не спрашивай.
- У меня есть для тебя немного информации.
- Стреляй!
- На Олив Крест Драйв двадцать три ноль девять, как раз напротив дома
Эллы Броктон, живет некая миссис Джерри Крэссон. Баба любопытная, рот от
уха до уха и мелет языком, что помелом. Но сообразительная, неглупая и не
пугливая.
- Что она знает? - спросил Мейсон.
- К удивлению, много, Перри. Она не спускает глаз с дома Эллы
Броктон. Утверждает, что двадцать шестого вечером дом был темным и пустым
до девяти часов. Только около девяти, когда уже поливало, как из ведра,
приехала на такси Элла Броктон и была одна дома до двенадцати. Перед
двенадцатью приехала Элен Бартслер, поставила машину и вошла в дом. Почти
одновременно, немного поодаль остановилась другая машина и из нее вышел
мужчина, который подошел и стал что-то делать, подняв капот машины Элен.
- Твой человек? - спросил Мейсон.
- А кто же? Он снимал прерыватель, чтобы побежать к телефону.
- Ничего себе новости! - обрадовался Мейсон.
- Да, только это не годится для использования в суде.
- Почему?
- Потому что эта Крэссон и Элла Броктон уже давно воюют между собой.
Элла подала жалобу на то, что миссис Крэссон травит местных котов и даже
просила арестовать Крэссон за вторжение на ее участок. Существуют
доказательства, что жалобы на миссис Крэссон небезосновательны. Понимаешь,
настоящая война между соседями. А во-вторых, Перри, как мы будем выглядеть
в суде, если выясниться, что мой парень снял прерыватель с машины Элен
Бартслер? Конечно, при тех обстоятельствах это был единственный способ
задержать ее до твоего приезда. Впрочем, он не собирался забирать деталь,
он бы поставил ее обратно, если бы Элен была еще в доме. А если бы застал
ее в машине, то поразвлекся бы, изображая из себя случайного доброхота, и
поставил бы прерыватель на место, проверяя зажигание.
Мейсон покачал головой.
- Во всяком случае, это уже что-то, - сказал адвокат. - До сих пор
все было против нас. И хуже всего - это пистолет с отпечатками Дианы. Эти
отпечатки доводят меня до отчаяния. Пол, я никак не могу раскусить этот
орешек. Понятия не имею, что может скрываться под скорлупой. Как думаешь,
почему тот факт, что Карл Фрэтч подбил Диане глаз и шарил в ее комнате,
вызвал такую реакцию Милдред?
- Может быть, ты на фальшивом следу, Перри? - спросил Дрейк.
- Невозможно. Когда Диана рассказывала Милдред в первый раз о своем
приключении, то это было похоже на обычный женский треп. Только когда
Милдред продумала услышанное на холодную голову, она вдруг запаниковала,
назначила на десять часов встречу с Элен, после чего позвонила Диане. Нет,
за этой историей с Карлом Фрэтчем что-то кроется. У тебя есть еще