Роб кивнул.
— Вам не следовало тратить столько усилий, пока вы так слабы, — заметил доктор Диксон. — Вы сотворили чудо. Никогда не видели ничего подобного. А почему вы были так уверены, что пес вас не укусит?
— Вовсе я не был уверен, — слабым голосом признался Роб, — он, конечно, мог укусить. Но собакам необходим кто-то, кто заставит их подчиняться. Сейчас псу нужен друг, который может успокоить. Вы, должно быть, поняли, что я нарочито грубо отдавал вам приказы, веля оставаться поблизости. Приношу извинения, но таково условие обучения собак. Пес слышит резкие команды и понимает мое преимущество. О Господи, я и не знал, как я слаб!
Доктор Диксон шагнул вперед, взял запястье Роба, положил руку на его плечо. Теперь, когда Роб был в постели, охватившая его дрожь заметно усилилась.
— Полагаю, — начал доктор, — мне следует связаться с судовым врачом и предложить ему… если вы, конечно, не возражаете.
— Спасибо, — поблагодарил его Роб.
Он почувствовал, что Ричмонд укрывает его пледом, но дрожь не унималась. Его трясло как в лихорадке. Он услышал, как открылась дверь. Судовой врач засучил его рукав. Потом был запах спирта, потом — укол иглы.
Спустя несколько секунд приятное тепло разлилось по венам. Мышцы расслабились; он перестал дрожать.
Дремота окутала его мягким покрывалом забытья. Он слышал шепот, затем доктор Диксон и судовой врач на цыпочках вышли из каюты. Роб вздохнул и тут же погрузился в сон.
А пока он спал, Харви Ричмонд неспешно и тщательно осмотрел каждый уголок каюты и обыскал наспех упакованный и потому неаккуратный багаж Роба.
Глава 5
Глава 6
Глава 7
— Вам не следовало тратить столько усилий, пока вы так слабы, — заметил доктор Диксон. — Вы сотворили чудо. Никогда не видели ничего подобного. А почему вы были так уверены, что пес вас не укусит?
— Вовсе я не был уверен, — слабым голосом признался Роб, — он, конечно, мог укусить. Но собакам необходим кто-то, кто заставит их подчиняться. Сейчас псу нужен друг, который может успокоить. Вы, должно быть, поняли, что я нарочито грубо отдавал вам приказы, веля оставаться поблизости. Приношу извинения, но таково условие обучения собак. Пес слышит резкие команды и понимает мое преимущество. О Господи, я и не знал, как я слаб!
Доктор Диксон шагнул вперед, взял запястье Роба, положил руку на его плечо. Теперь, когда Роб был в постели, охватившая его дрожь заметно усилилась.
— Полагаю, — начал доктор, — мне следует связаться с судовым врачом и предложить ему… если вы, конечно, не возражаете.
— Спасибо, — поблагодарил его Роб.
Он почувствовал, что Ричмонд укрывает его пледом, но дрожь не унималась. Его трясло как в лихорадке. Он услышал, как открылась дверь. Судовой врач засучил его рукав. Потом был запах спирта, потом — укол иглы.
Спустя несколько секунд приятное тепло разлилось по венам. Мышцы расслабились; он перестал дрожать.
Дремота окутала его мягким покрывалом забытья. Он слышал шепот, затем доктор Диксон и судовой врач на цыпочках вышли из каюты. Роб вздохнул и тут же погрузился в сон.
А пока он спал, Харви Ричмонд неспешно и тщательно осмотрел каждый уголок каюты и обыскал наспех упакованный и потому неаккуратный багаж Роба.
Глава 5
Только через три дня Роб Трентон восстановил силы.
К тому времени теплоход уже миновал Азорские острова и быстро плыл по Атлантике к Нью-Йорку.
Несмотря на легкую слабость, Трентон все же регулярно занимался с немецкой овчаркой, и доктор Диксон практически передал Трентону права на пса. Собака ждала прихода Трентона и радостно виляла хвостом, когда Роб приближался к клетке.
Трентон вдруг осознал, что всегда рад встрече с псом.
Он рассказал доктору Диксону, что отношение собаки к человеку зависит от того, как сам человек относится к собаке.
— Собака — как человек, — объяснил он. — Не просто почувствовать радость от работы с собакой, если она равнодушно тебя встречает или вовсе игнорирует. Но если собака радуется встрече, это вдохновляет и тебя.
Доктор Диксон задумчиво кивнул. Казалось, в эти дни он много времени проводил в раздумьях, стараясь правильно оценить молодого Роба Трентона и интересуясь не только его мнением, но и опытом.
Харви Ричмонд, в свою очередь, пользуясь преимуществами соседа по каюте, задавал бесконечные вопросы, многие из которых, как заметил Трентон, касались Мертона Острандера.
Острандера же совершенно не интересовал Харви Ричмонд, несмотря на все попытки Ричмонда сблизиться с ним. Острандер куда больше обращал внимания на привлекательных женщин, чем на мужскую половину пассажиров лайнера. Однако чаще всего он проводил время с Линдой Кэрролл, увлекая ее за собой при первой возможности и к явному неудовольствию многих мужчин, которые старались разлучить эту пару на танцах, наперебой приглашали Линду на прогулочную палубу или сыграть в шафлборд[1], пинг-понг и теннис. Но у Острандера было преимущество старого знакомого, путешествовавшего с ней по Швейцарии. И он пользовался им легко, естественно и даже безжалостно, стараясь почаще оставаться с ней наедине, а их уединение казалось столь интимным, что беспокоить их было бы просто бестактно.
Все еще длившееся недомогание Роба ограничило его светскую жизнь. Но Линда неизменно оказывалась на верхней палубе, когда бы Роб ни выгуливал собаку.
Хотя Острандер и пытался нарушить заведенный ею порядок, Линда упрямо его придерживалась. И вскоре Лобо привычно ждал ее появления и радостно вилял хвостом при звуке ее шагов.
Позднее, когда Роб окончательно окреп и снова стал чувствовать себя как прежде, он с радостью отметил, что Линде всегда удавалось выкроить время для него.
За день до прибытия в Нью-Йорк Роб Трентон подошел к клетке; на палубе возле нее его уже ждала Линда.
— Это просто чудо, что ты сумел сделать с собакой за короткое время, Роб! — сказала она.
Роб жестом подозвал к себе пса:
— Собакам необходимо любить и быть любимыми. Собаки способны на безграничную верность. Собачий характер таков, что им постоянно нужно изъявлять любовь, поэтому они бывают очень преданными.
Линда задумчиво на него посмотрела.
— А разве то же самое не относится и к женщинам?
— Не знаю. Я никогда не был женщиной.
— Но ты не был и собакой, — парировала Линда.
— Ну, — ответил он, — собак я неплохо изучил.
— Сдаюсь, — она удивленно улыбнулась, — ты победил.
Они вместе прошлись по палубе. Псу больше не нужен был поводок, он все равно не отходил от Роба ни на шаг.
— А что произойдет, когда мы прибудем в Нью-Йорк и доктор Диксон заберет Лобо? — спросила Линда.
Роб весело взглянул на нее:
— Не думай, что я столь жесток. Я не стал бы приручать собаку, если бы такое могло произойти.
— И что же будет?
— Доктор Диксон подарил пса мне. Мы с ним подружились.
— Но это очень дорогая порода.
— Все зависит от того, что понимать под этим. Многие были бы не прочь выложить изрядную сумму за собаку с такой родословной, экстерьером и умом, а иные предпочли бы приобрести полностью обученную собаку.
— Пес еще не полностью обучен?
— Не в моем понимании.
— Доктор Диксон — любопытный человек. Он очень замкнутый и одновременно приветливый. Никто не знает точно, чем он занимается. Я слышала, что он специалист в какой-то загадочной отрасли медицины, но никто так и не разузнал — в какой? Может быть, тебе он рассказывал?
— Судебная медицина, — пояснил Роб.
— Что это такое?
— Юридическая медицина. Медицина, имеющая касательство к нарушению закона и судебным разбирательствам.
— Убийства? — спросила Линда.
— Разное. Впрочем, сам Диксон не любит об этом говорить. Люди могут не так понять. Раз он не поделился с остальными пассажирами, было бы лучше, если бы и ты ничего никому не рассказывала.
— А когда мы вернемся домой, ты снова займешься своими собаками?
— Мне бы хотелось, чтобы ты увидела мой дом, — серьезно сказал Роб, — увидела моих собак и… ну, я надеюсь, ты не исчезнешь из моей жизни? Ты живешь в Фалтхевене…
— Я бы с удовольствием посмотрела, как ты работаешь со своими подопечными, — поспешно перебила его Линда. — У меня есть твой адрес. Ты позволяешь приезжать к тебе любопытным?
— Я бы очень хотел, чтобы ты приехала ко мне.
— Роб, она неожиданно повернулась к нему, — у тебя есть машина?
Он рассмеялся:
— У меня есть старый помятый фургон, в котором я перевожу собак, но он не совсем прилично выглядит.
— Тебя кто-нибудь встречает… в порту?
— Нет, а что?
Она торопливо объяснила:
— Я только что получила телеграмму. Моя друзья будут встречать меня на машине, и я еду с ними. Хочешь поехать домой на моем автомобиле? Перевезешь весь свой багаж и…
— Отлично, — обрадовался Роб, — если это не причинит тебе неудобств.
— Конечно нет. Я заберу вещи и поставлю автомобиль в гараж, а ты просто уедешь на нем. Только тебе придется заправиться, бак почти пустой.
— Я перегоню его куда…
— Не надо его перегонять, — возразила она. — Оставь пока у себя, а я приеду за ним. Через несколько дней я буду проезжать неподалеку от тебя. Ты ведь будешь дома?
— Скажи когда, и я обязательно буду дома.
— Не надо. Не жди меня специально, Роб. Но я… — Она замолчала и недовольно нахмурилась, заметив Мертона Острандера, который, слегка наклонившись из-за качки, шел к ним по палубе.
— Всем привет! — сказал он. — Как сегодня собачка?
— Спасибо, хорошо, — ответил Роб.
— Мы с Робом беседовали, — тихо произнесла Линда.
— Я так и понял, — жизнерадостно откликнулся Острандер, — и совершенно уверен, что ты забыла о состязании по пинг-понгу.
— А что такое?
— Мы с тобой должны были начать игру пять минут назад, — напомнил Острандер, выразительно постукивая пальцем по циферблату наручных часов. — Состязание уже подходит к финалу…
— Да ну его, твое состязание! — отмахнулась Линда. — Я спущусь позже.
Он покачал головой:
— Так нельзя, Линда. Стол на это время оставлен нам.
Второй матч уже завершен. Все должно быть готово к финальным играм, которые начнутся в половине третьего.
Она чуть поколебалась, едва скрывая раздражение.
— Ну хорошо! — решила она. — Предупреждаю, я буду безжалостна.
— Я люблю безжалостных женщин, — парировал Острандер. — Увидимся, Роб!
Роб мрачно смотрел им вслед. Он чувствовал, что ему удалось проникнуть за барьер, который Линда воздвигала каждый раз, как он начинал спрашивать ее о личной жизни. Сейчас момент был самый подходящий. Ему даже показалось, что Линда вот-вот расскажет ему что-то важное.
Роб прогуливался по палубе, пес шел рядом. Вдруг Роб заметил, что с верхней палубы за ним наблюдает Харви Ричмонд. Когда Роб проходил мимо этого добродушного грузного человека, Ричмонд сказал ему:
— Ты славно поработал с псом, Трентон.
— Спасибо.
— А что с твоей знакомой? Я видел ее на палубе с Острандером минуту назад.
Роб чуть было не послал его к черту, но сдержался.
— По-моему, они оба участвуют в турнире по пинг-понгу, — сухо произнес он, вежливо стараясь дать отпор любопытному спутнику.
Но Ричмонд ничего не заметил.
— Острандер ночью совершил занятный поступок, — продолжал он.
— Да? — В голосе Роба звучало ровно столько интереса, сколько того требовала обычная вежливость.
— Точно, — искренне уверил его Ричмонд. — Выбросил в море коробки с колокольчиками. Забрал их все из багажного отделения — и ну кидать за борт! Линда Кэрролл очень возражала, уговаривала, мол, он обещал ей подарить четыре колокольчика. Она хотела повесить их на шеи коровам на своей ферме. Он в результате дал ей четыре штуки, но ей пришлось устроить бурную сцену, чтобы заполучить их. Остальное он выкинул в море.
— Выкинул в море?! — удивленно воскликнул Роб. — С чего бы ему вдруг выкидывать колокольчики в море?
— Сказал ей, что они слишком тяжелые, чтобы таскаться с ними, — ответил Ричмонд. — И еще, что он передумал читать лекции о своей поездке по Европе и демонстрировать колокольчики. Кажется, дальше он решил путешествовать налегке. Странный парень этот Острандер!
— Ты уверен, что он выкинул колокольчики за борт?
Ричмонд кивнул:
— Все. Кроме четырех, которые подарил Линде Кэрролл.
— И были свидетели?
Ричмонд снова кивнул.
— Я имею в виду тех, кому можно доверять?
— Один из них — я, — сухо заметил Харви Ричмонд. — Я хочу спросить, знал ли ты про это?
— Это для меня новость, — ответил Роб Трентон.
— Ну, пока, — сказал Ричмонд. — Я мешаю твоим занятиям с собакой.
Он повернулся и зашагал вниз по трапу.
Наблюдая за тем, как он спускается, Роб Трентон вдруг понял, что единственной целью визита Харви Ричмонда на верхнюю палубу было сообщить ему о выходке Острандера и узнать, удивит ли новость его, Трентона, или он, Трентон, уже об этом знает.
Почему Харви Ричмонд так интересуется делами Мертона Острандера? Если вспомнить, Ричмонд задавал вопросы, много вопросов…
Роб Трентон принялся размышлять о Харви Ричмонде, но мысли его невольно переключились на Линду Кэрролл, которая едва не рассказала ему нечто, как он инстинктивно чувствовал, для него весьма важное. И простое совпадение помешало ему закончить беседу с ней. Первый сет в пинг-понг завершился в неподходящее для него, Роба, время, и Мертон Острандер не вовремя явился за Линдой. Если бы маленький целлулоидный мячик ударился о стол для пинг-понга хотя бы еще несколько раз, Линда успела бы что-то сказать ему и он смог бы потом продолжить прерванный разговор.
Однако шарик для пинг-понга немного не долетал над сеткой. Матч окончился, появился Острандер, и Робу осталось лишь шагать по палубе, выгуливая собаку.
К тому времени теплоход уже миновал Азорские острова и быстро плыл по Атлантике к Нью-Йорку.
Несмотря на легкую слабость, Трентон все же регулярно занимался с немецкой овчаркой, и доктор Диксон практически передал Трентону права на пса. Собака ждала прихода Трентона и радостно виляла хвостом, когда Роб приближался к клетке.
Трентон вдруг осознал, что всегда рад встрече с псом.
Он рассказал доктору Диксону, что отношение собаки к человеку зависит от того, как сам человек относится к собаке.
— Собака — как человек, — объяснил он. — Не просто почувствовать радость от работы с собакой, если она равнодушно тебя встречает или вовсе игнорирует. Но если собака радуется встрече, это вдохновляет и тебя.
Доктор Диксон задумчиво кивнул. Казалось, в эти дни он много времени проводил в раздумьях, стараясь правильно оценить молодого Роба Трентона и интересуясь не только его мнением, но и опытом.
Харви Ричмонд, в свою очередь, пользуясь преимуществами соседа по каюте, задавал бесконечные вопросы, многие из которых, как заметил Трентон, касались Мертона Острандера.
Острандера же совершенно не интересовал Харви Ричмонд, несмотря на все попытки Ричмонда сблизиться с ним. Острандер куда больше обращал внимания на привлекательных женщин, чем на мужскую половину пассажиров лайнера. Однако чаще всего он проводил время с Линдой Кэрролл, увлекая ее за собой при первой возможности и к явному неудовольствию многих мужчин, которые старались разлучить эту пару на танцах, наперебой приглашали Линду на прогулочную палубу или сыграть в шафлборд[1], пинг-понг и теннис. Но у Острандера было преимущество старого знакомого, путешествовавшего с ней по Швейцарии. И он пользовался им легко, естественно и даже безжалостно, стараясь почаще оставаться с ней наедине, а их уединение казалось столь интимным, что беспокоить их было бы просто бестактно.
Все еще длившееся недомогание Роба ограничило его светскую жизнь. Но Линда неизменно оказывалась на верхней палубе, когда бы Роб ни выгуливал собаку.
Хотя Острандер и пытался нарушить заведенный ею порядок, Линда упрямо его придерживалась. И вскоре Лобо привычно ждал ее появления и радостно вилял хвостом при звуке ее шагов.
Позднее, когда Роб окончательно окреп и снова стал чувствовать себя как прежде, он с радостью отметил, что Линде всегда удавалось выкроить время для него.
За день до прибытия в Нью-Йорк Роб Трентон подошел к клетке; на палубе возле нее его уже ждала Линда.
— Это просто чудо, что ты сумел сделать с собакой за короткое время, Роб! — сказала она.
Роб жестом подозвал к себе пса:
— Собакам необходимо любить и быть любимыми. Собаки способны на безграничную верность. Собачий характер таков, что им постоянно нужно изъявлять любовь, поэтому они бывают очень преданными.
Линда задумчиво на него посмотрела.
— А разве то же самое не относится и к женщинам?
— Не знаю. Я никогда не был женщиной.
— Но ты не был и собакой, — парировала Линда.
— Ну, — ответил он, — собак я неплохо изучил.
— Сдаюсь, — она удивленно улыбнулась, — ты победил.
Они вместе прошлись по палубе. Псу больше не нужен был поводок, он все равно не отходил от Роба ни на шаг.
— А что произойдет, когда мы прибудем в Нью-Йорк и доктор Диксон заберет Лобо? — спросила Линда.
Роб весело взглянул на нее:
— Не думай, что я столь жесток. Я не стал бы приручать собаку, если бы такое могло произойти.
— И что же будет?
— Доктор Диксон подарил пса мне. Мы с ним подружились.
— Но это очень дорогая порода.
— Все зависит от того, что понимать под этим. Многие были бы не прочь выложить изрядную сумму за собаку с такой родословной, экстерьером и умом, а иные предпочли бы приобрести полностью обученную собаку.
— Пес еще не полностью обучен?
— Не в моем понимании.
— Доктор Диксон — любопытный человек. Он очень замкнутый и одновременно приветливый. Никто не знает точно, чем он занимается. Я слышала, что он специалист в какой-то загадочной отрасли медицины, но никто так и не разузнал — в какой? Может быть, тебе он рассказывал?
— Судебная медицина, — пояснил Роб.
— Что это такое?
— Юридическая медицина. Медицина, имеющая касательство к нарушению закона и судебным разбирательствам.
— Убийства? — спросила Линда.
— Разное. Впрочем, сам Диксон не любит об этом говорить. Люди могут не так понять. Раз он не поделился с остальными пассажирами, было бы лучше, если бы и ты ничего никому не рассказывала.
— А когда мы вернемся домой, ты снова займешься своими собаками?
— Мне бы хотелось, чтобы ты увидела мой дом, — серьезно сказал Роб, — увидела моих собак и… ну, я надеюсь, ты не исчезнешь из моей жизни? Ты живешь в Фалтхевене…
— Я бы с удовольствием посмотрела, как ты работаешь со своими подопечными, — поспешно перебила его Линда. — У меня есть твой адрес. Ты позволяешь приезжать к тебе любопытным?
— Я бы очень хотел, чтобы ты приехала ко мне.
— Роб, она неожиданно повернулась к нему, — у тебя есть машина?
Он рассмеялся:
— У меня есть старый помятый фургон, в котором я перевожу собак, но он не совсем прилично выглядит.
— Тебя кто-нибудь встречает… в порту?
— Нет, а что?
Она торопливо объяснила:
— Я только что получила телеграмму. Моя друзья будут встречать меня на машине, и я еду с ними. Хочешь поехать домой на моем автомобиле? Перевезешь весь свой багаж и…
— Отлично, — обрадовался Роб, — если это не причинит тебе неудобств.
— Конечно нет. Я заберу вещи и поставлю автомобиль в гараж, а ты просто уедешь на нем. Только тебе придется заправиться, бак почти пустой.
— Я перегоню его куда…
— Не надо его перегонять, — возразила она. — Оставь пока у себя, а я приеду за ним. Через несколько дней я буду проезжать неподалеку от тебя. Ты ведь будешь дома?
— Скажи когда, и я обязательно буду дома.
— Не надо. Не жди меня специально, Роб. Но я… — Она замолчала и недовольно нахмурилась, заметив Мертона Острандера, который, слегка наклонившись из-за качки, шел к ним по палубе.
— Всем привет! — сказал он. — Как сегодня собачка?
— Спасибо, хорошо, — ответил Роб.
— Мы с Робом беседовали, — тихо произнесла Линда.
— Я так и понял, — жизнерадостно откликнулся Острандер, — и совершенно уверен, что ты забыла о состязании по пинг-понгу.
— А что такое?
— Мы с тобой должны были начать игру пять минут назад, — напомнил Острандер, выразительно постукивая пальцем по циферблату наручных часов. — Состязание уже подходит к финалу…
— Да ну его, твое состязание! — отмахнулась Линда. — Я спущусь позже.
Он покачал головой:
— Так нельзя, Линда. Стол на это время оставлен нам.
Второй матч уже завершен. Все должно быть готово к финальным играм, которые начнутся в половине третьего.
Она чуть поколебалась, едва скрывая раздражение.
— Ну хорошо! — решила она. — Предупреждаю, я буду безжалостна.
— Я люблю безжалостных женщин, — парировал Острандер. — Увидимся, Роб!
Роб мрачно смотрел им вслед. Он чувствовал, что ему удалось проникнуть за барьер, который Линда воздвигала каждый раз, как он начинал спрашивать ее о личной жизни. Сейчас момент был самый подходящий. Ему даже показалось, что Линда вот-вот расскажет ему что-то важное.
Роб прогуливался по палубе, пес шел рядом. Вдруг Роб заметил, что с верхней палубы за ним наблюдает Харви Ричмонд. Когда Роб проходил мимо этого добродушного грузного человека, Ричмонд сказал ему:
— Ты славно поработал с псом, Трентон.
— Спасибо.
— А что с твоей знакомой? Я видел ее на палубе с Острандером минуту назад.
Роб чуть было не послал его к черту, но сдержался.
— По-моему, они оба участвуют в турнире по пинг-понгу, — сухо произнес он, вежливо стараясь дать отпор любопытному спутнику.
Но Ричмонд ничего не заметил.
— Острандер ночью совершил занятный поступок, — продолжал он.
— Да? — В голосе Роба звучало ровно столько интереса, сколько того требовала обычная вежливость.
— Точно, — искренне уверил его Ричмонд. — Выбросил в море коробки с колокольчиками. Забрал их все из багажного отделения — и ну кидать за борт! Линда Кэрролл очень возражала, уговаривала, мол, он обещал ей подарить четыре колокольчика. Она хотела повесить их на шеи коровам на своей ферме. Он в результате дал ей четыре штуки, но ей пришлось устроить бурную сцену, чтобы заполучить их. Остальное он выкинул в море.
— Выкинул в море?! — удивленно воскликнул Роб. — С чего бы ему вдруг выкидывать колокольчики в море?
— Сказал ей, что они слишком тяжелые, чтобы таскаться с ними, — ответил Ричмонд. — И еще, что он передумал читать лекции о своей поездке по Европе и демонстрировать колокольчики. Кажется, дальше он решил путешествовать налегке. Странный парень этот Острандер!
— Ты уверен, что он выкинул колокольчики за борт?
Ричмонд кивнул:
— Все. Кроме четырех, которые подарил Линде Кэрролл.
— И были свидетели?
Ричмонд снова кивнул.
— Я имею в виду тех, кому можно доверять?
— Один из них — я, — сухо заметил Харви Ричмонд. — Я хочу спросить, знал ли ты про это?
— Это для меня новость, — ответил Роб Трентон.
— Ну, пока, — сказал Ричмонд. — Я мешаю твоим занятиям с собакой.
Он повернулся и зашагал вниз по трапу.
Наблюдая за тем, как он спускается, Роб Трентон вдруг понял, что единственной целью визита Харви Ричмонда на верхнюю палубу было сообщить ему о выходке Острандера и узнать, удивит ли новость его, Трентона, или он, Трентон, уже об этом знает.
Почему Харви Ричмонд так интересуется делами Мертона Острандера? Если вспомнить, Ричмонд задавал вопросы, много вопросов…
Роб Трентон принялся размышлять о Харви Ричмонде, но мысли его невольно переключились на Линду Кэрролл, которая едва не рассказала ему нечто, как он инстинктивно чувствовал, для него весьма важное. И простое совпадение помешало ему закончить беседу с ней. Первый сет в пинг-понг завершился в неподходящее для него, Роба, время, и Мертон Острандер не вовремя явился за Линдой. Если бы маленький целлулоидный мячик ударился о стол для пинг-понга хотя бы еще несколько раз, Линда успела бы что-то сказать ему и он смог бы потом продолжить прерванный разговор.
Однако шарик для пинг-понга немного не долетал над сеткой. Матч окончился, появился Острандер, и Робу осталось лишь шагать по палубе, выгуливая собаку.
Глава 6
Огромный лайнер величественно проплыл мимо статуи Свободы, вошел в гавань и начал замедлять ход. Вскоре стало казаться, что он уже почти остановился, но два буксирных катера, сопровождавших его и старавшихся не отставать, резали носами водную гладь, оставляя за собой волны и взбивая молочно-белую пену. Потом катера постепенно обогнали лайнер, позади остались пограничные линии, и скоро теплоход подошел к пристани, где встречающие махали платками и шляпами — в безудержной радости от возвращения путешественников домой. Сотрудники иммиграционной службы начали проверку паспортов, а Роб Трентон со своим багажом, помеченным карточками с большой буквой «Т», готовился сойти на берег, когда к нему подошли два бесстрастно улыбающихся человека.
— Роберт Трентон?
— Совершенно верно.
— Вы владелец собаки, которую, очевидно, берете с собой на берег?
Точно. Собаку подарили мне на борту теплохода.
— Я так и понял, — сказал сотрудник. — Не могли бы вы вернуться в вашу каюту, мистер Трентон?
— Зачем?
— Пожалуйста.
— Прошу извинить, но я спешу.
Мужчины, словно тщательно отрепетированным движением, одновременно подняли левую руку к лацканам пиджака, чуть приоткрыли и продемонстрировали большие золотые жетоны, которые показались Робу внушительно-крупными.
— Мы сотрудничаем с таможней, — объяснил один из них.
— Но мой багаж уже внизу, на причале.
— Ничего подобного, — сказал один из мужчин. — Он в вашей каюте, и, если вы не возражаете, мы проведем досмотр там. Мне кажется, так вам будет удобнее.
— Ну, раз вы настаиваете, — неохотно согласился Роб, глядя вслед Линде Кэрролл, спускающейся по трапу. — Я думал…
— Извините, но мы обязаны соблюсти все формальности, — резко произнес мужчина повыше. — Пройдемте в каюту. Пожалуйста.
Они обыскали его до нитки. Они прощупали его одежду. Они вынули все вещи. Они пытались обнаружить в чемоданах двойное дно. Они выстукивали каблуки его ботинок. Они обследовали содержимое тюбиков зубной пасты и крема для бритья, выдавив их.
Роб Трентон, бледный от негодования, понимал, что не в силах что-либо предпринять. Они проводили свою работу тщательно, аккуратно и умело.
— Не могли бы вы объяснить мне, отчего для подобной процедуры был выбран именно я? — спросил Роб дрожащим от ярости голосом.
Один из таможенников вынул из внутреннего кармана пиджака письмо, отпечатанное на машинке.
— Конечно, оно анонимное, — сказал он. — Хотите прочитать?
Письмо было датировано позавчерашним числом и отправлено в Таможенное управление США.
— Господи! — воскликнул Роб Трентон. — Неужели вы принимаете к сведению подобные анонимки?
— Будьте уверены, без внимания они не остаются.
— Но это абсурд!
— Возможно, — согласился таможенник и хмуро добавил: — Впрочем, мы еще не закончили досмотр.
— По правде говоря, — сердито заметил Роб, — анонимку может написать кто угодно. Вдруг это розыгрыш…
— Возможно, — сказал таможенник. — Но дяде Сэму вряд ли понравятся подобные розыгрыши по почте. Тому, кто решится на такое, не поздоровится.
— Но и вы хороши! — взорвался Трентон. — Если бы вам вздумалось потрясти пассажиров и потребовался бы предлог, вы напечатали бы подобные письма у себя же в кабинете, опустили в почтовый ящик и использовали бы при…
— Конечно, мистер Трентон, мы можем это сделать, — перебил его высокий таможенник. — Однако, если нам необходимо обыскать любого пассажира, нам не нужны анонимные письма. Так что остыньте и сядьте! Мы еще не закончили.
Досмотр вещей Роба Трентона был завершен в половине четвертого. Роб спустился на причал, кипя от возмущения. Стюарды несли его багаж, переворошенный и обысканный до последнего внутреннего кармана на подкладке пальто, до последнего шва. Переносным рентгеновским аппаратом были просвечены встреченные подплечники пальто, чтобы проверить, не скрыт ли там тайный груз.
Лобо, на которого в соответствии с муниципальными требованиями был надет намордник, шел на поводке рядом с Робом. Пес был счастлив покинуть тесное корабельное жилье и вновь ступить на землю. К тому времени он полностью принял Роба в качестве нового хозяина.
На таможенном посту никого не было. Последние пассажиры давным-давно предъявили свой багаж, представили декларации инспектору, получили отметки в паспорте и крестики мелом на чемоданах, после чего их поглотил огромный город.
В голове Роба мелькнула мысль — вдруг Линду задержало что-нибудь в связи с выгрузкой автомобиля и он еще сможет догнать ее? Но, расспросив, он узнал, что Линда уехала несколько часов назад. Она оставила необходимые документы и сделала распоряжение, чтобы Роб мог забрать ее автомобиль.
В кармане Роба Трентона лежало анонимное письмо, врученное ему после всего, — вместе с извинениями Таможенного управления.
Обыск был таким тщательным, что они даже обнаружили две пилюли, которые Мертон Острандер вынул из своей аптечки и дал Робу в ту долгую, ужасную ночь в парижской гостинице.
Таможенники заинтересовались пилюлями и оставили их у себя для экспертизы, предварительно спросив разрешение Роба, который в сердцах ответил, что они могут выбросить пилюли в океан. Это просто желудочные, с содовыми компонентами, и их ему дал Мертон Острандер, пояснил Роб.
Проходя мимо стойки таможенников, Роб Трентон внезапно увидел перед собой знакомые широкие плечи, а потом и… высокого парня в свободном твидовом костюме.
Словно почувствовав взгляд Трентона, Мертон Острандер обернулся.
При виде Трентона его лицо на миг исказилось гневом, но затем в глазах блеснуло любопытство, и он осторожно спросил:
— Привет! А что ты тут делаешь так поздно?
Неожиданно в голове Трентона шевельнулось подозрение, и он выхватил из кармана анонимку.
— Хочу задать тебе один вопрос, — сказал Роб. — И прежде хорошенько подумай, что говоришь, иначе я не поверю ни единому твоему слову и все досконально проверю. Что ты об этом знаешь?
Трентон сунул письмо Острандеру под нос.
Острандер удивленно посмотрел на него, озадаченно нахмурил лоб. Вдруг он расхохотался.
Трентон, рассвирепев, не спеша сложил лист бумаги и сунул его в карман. Потом сжал правую руку в кулак и, метя в челюсть Острандера, шагнул к нему.
— Эй, драчун! — Острандер отступил на шаг. — Спустись на землю. На, смотри!
Все еще смеясь, он вынул из кармана отпечатанное на машинке письмо.
— А я-то уж подумал, — сказал он, — что это твоих рук дело.
Он вытянул вперед руку с письмом, поднеся его к лицу Трентона, но не приближаясь к нему.
Перед Трентоном была точная копия, за исключением имени, анонимки, которую передали ему офицеры таможенной службы по завершении досмотра.
Постепенно Роб Трентон успокоился:
— Но кто мог написать эти письма?
Острандер, вздохнув с облегчением, опять рассмеялся:
— Полагаю, я знаю ответ. Но было бы слишком глупо считать, что я понял все.
— Розыгрыш?
— Возможно. Однако думаю, что таможне нужен был любой аргумент, чтобы разлучить нас. Они хотели, чтобы мы сами в этом им помогли. Подобные письма весьма упрощают жизнь таможенникам.
— Я намекнул им на это, — вспомнил Трентон. — Но они уверяли, что им не нужны никакие обоснования для работы.
— Вообще-то, конечно, не нужны, и все же гораздо лучше, если их действия выглядят оправданными. Ты и сам знаешь, как это бывает. Если они просто начнут выборочно досматривать пассажиров без какого-либо повода, все будут страшно протестовать. Им анонимные письма очень удобны. Таможенники просто не подумали, что мы можем встретится. А что за Харви Ричмонд плыл с тобой в каюте?
— Торговец недвижимостью на Среднем Западе.
— Точно?
— Он мне так сказал.
Острандер прищурился:
— Ему удалось уговорить старшего стюарда переселить его к тебе в каюту. Твоего попутчика отселили, причем стюард бормотал какие-то невразумительные объяснения, а потом Ричмонд переехал к тебе. Пока мы плыли, мой багаж дважды обыскивали. Я, можно сказать, ожидал чего-то подобного по прибытии. Но, признаюсь, анонимка меня здорово вывела из себя.
— Твои вещи обыскивали? — переспросил Трентон.
— На мой взгляд, да. Понятия не имею, кто делал обыск, но я точно знаю, что по крайней мере два раза в моих вещах рылись. Ничего не пропало, но все лежало по-другому. Всякие там мелочи, я бы и не заметил.
А когда рубашки сложены не так, носки перекручены…
Но я заранее избавился от всего, что могло бы вызвать малейшие вопросы.
— Возможно, это и вызывало у них подозрения? — предположил Трентон. — Я слышал, ты выбросил колокольчики за борт.
— Я попросил принести мне чемоданы из багажного отделения, вывалил все вещи в кучу, — начал рассказывать Острандер, — выкинул все лишнее из багажа, оставил лишь одежду и несколько сувениров, по поводу которых не задают вопросов.
— Зачем, скажи на милость?
— Они сами полезли на рожон, а я просто хотел разрядить обстановку. У меня было подозрение, что твой приятель и попутчик Харви Ричмонд — либо сыщик, либо платный осведомитель. Понятное дело, эти парни — мерзавцы, но они прилично зарабатывают в путешествиях на таких океанских лайнерах. Они заводят как можно больше знакомств среди пассажиров, а затем получают за информацию плату с государства. Они не расстраиваются, если что-то не так, а если все идет гладко, срывают изрядный куш. Когда-нибудь я еще встречусь с мистером Харви Ричмондом, и тогда-то уж расспрошу его поподробнее о торговле недвижимостью на Среднем Западе. Должен признаться, я думал, ты проболтался ему о чем-нибудь… ну, в общем, то, что он выбрал тебя для анонимного письма, все объясняет. А где Линда? Ты ее видел?
— Я видел ее на трапе как раз перед тем, как таможенники заставили меня вернуться в каюту.
— И ты не знаешь, в какой гостинице она остановилась?
— По-моему, она не собиралась здесь оставаться. Кажется, ее встречали друзья, которые и отвезли ее… мммм… домой.
— Я хотел попрощаться с ней, — сказал Острандер и добавил небрежно: — Отправлю ей записочку. У меня есть ее адрес в Фалтхевене. Какое было дивное путешествие. Правда? Возьмем такси на двоих?
— Нет, спасибо… Мне еще надо кое-куда зайти, — ответил Роб; какое-то странное чувство удержало его от упоминания автомобиля Линды. Если она сама ничего не говорила Острандеру, то и он не скажет. Однако у Острандера есть ее адрес и…
— Черт! — ругнулся Острандер. — Хотелось повидаться с Линдой. Ну теперь много воды утечет… Роб, мы отлично попутешествовали. Спасибо за то, что согласился разделить поездку со мной. — Острандер пожал Робу руку; его глаза смотрели дружелюбно; он улыбался: — Жаль, что ты так разболелся в Париже.
Роб Трентон тут же припомнил кое-что.
— Послушай, — начал он, — помнишь те пилюли, что ты давал мне?
— Конечно. Они бы здорово помогли тебе, если бы остались в желудке. Но они отлетели, как теннисные мячи от цементного корта…
— Я их не принял, — признался Роб. — Меня жутко затошнило, и я положил их в карман халата. Таможенники обыскали каждый…
— Где они теперь? — перебил его Острандер.
— Таможенники забрали.
Острандер нахмурился, но тут же его лицо стало непроницаемым. Он внезапно отвернулся и коротко бросил:
— Ну ладно. Надеюсь, у них не хватит глупости отдать их на экспертизу. Ну, пока, Роб. Я поехал.
Он ушел, широко шагая длинными ногами, как ходят высокие люди, когда страшно торопятся.
— Роберт Трентон?
— Совершенно верно.
— Вы владелец собаки, которую, очевидно, берете с собой на берег?
Точно. Собаку подарили мне на борту теплохода.
— Я так и понял, — сказал сотрудник. — Не могли бы вы вернуться в вашу каюту, мистер Трентон?
— Зачем?
— Пожалуйста.
— Прошу извинить, но я спешу.
Мужчины, словно тщательно отрепетированным движением, одновременно подняли левую руку к лацканам пиджака, чуть приоткрыли и продемонстрировали большие золотые жетоны, которые показались Робу внушительно-крупными.
— Мы сотрудничаем с таможней, — объяснил один из них.
— Но мой багаж уже внизу, на причале.
— Ничего подобного, — сказал один из мужчин. — Он в вашей каюте, и, если вы не возражаете, мы проведем досмотр там. Мне кажется, так вам будет удобнее.
— Ну, раз вы настаиваете, — неохотно согласился Роб, глядя вслед Линде Кэрролл, спускающейся по трапу. — Я думал…
— Извините, но мы обязаны соблюсти все формальности, — резко произнес мужчина повыше. — Пройдемте в каюту. Пожалуйста.
Они обыскали его до нитки. Они прощупали его одежду. Они вынули все вещи. Они пытались обнаружить в чемоданах двойное дно. Они выстукивали каблуки его ботинок. Они обследовали содержимое тюбиков зубной пасты и крема для бритья, выдавив их.
Роб Трентон, бледный от негодования, понимал, что не в силах что-либо предпринять. Они проводили свою работу тщательно, аккуратно и умело.
— Не могли бы вы объяснить мне, отчего для подобной процедуры был выбран именно я? — спросил Роб дрожащим от ярости голосом.
Один из таможенников вынул из внутреннего кармана пиджака письмо, отпечатанное на машинке.
— Конечно, оно анонимное, — сказал он. — Хотите прочитать?
Письмо было датировано позавчерашним числом и отправлено в Таможенное управление США.
«Джентльмены,Подписано письмо было просто: «Доброжелатель».
Мне известно, что за информацию, которая повлечет за собой арест граждан, нарушающих таможенные правила, полагается вознаграждение.
Хотелось бы обратить ваше внимание на Роберта П.
Трентона, пассажира теплохода «Эксрабия», прибывающего в порт в понедельник в 10.00.
Этот человек утверждает, что занимается дрессировкой собак. Он совершил путешествие по Европе в частном автомобиле и останавливался в самых глухих, уединенных местах. У меня есть все основания предполагать, что его следует подвергнуть тщательному досмотру.
Мне знаком маршрут его зарубежной поездки, и я не сомневаюсь, что этот человек не тот, за кого себя выдает.
В настоящее время я не считаю возможным назвать свое имя, но после обнаружения контрабанды я назову себя и явлюсь за вознаграждением. Я смогу удостоверить свою личность, предъявив копию этого письма, которую я принесу в ваше управление».
— Господи! — воскликнул Роб Трентон. — Неужели вы принимаете к сведению подобные анонимки?
— Будьте уверены, без внимания они не остаются.
— Но это абсурд!
— Возможно, — согласился таможенник и хмуро добавил: — Впрочем, мы еще не закончили досмотр.
— По правде говоря, — сердито заметил Роб, — анонимку может написать кто угодно. Вдруг это розыгрыш…
— Возможно, — сказал таможенник. — Но дяде Сэму вряд ли понравятся подобные розыгрыши по почте. Тому, кто решится на такое, не поздоровится.
— Но и вы хороши! — взорвался Трентон. — Если бы вам вздумалось потрясти пассажиров и потребовался бы предлог, вы напечатали бы подобные письма у себя же в кабинете, опустили в почтовый ящик и использовали бы при…
— Конечно, мистер Трентон, мы можем это сделать, — перебил его высокий таможенник. — Однако, если нам необходимо обыскать любого пассажира, нам не нужны анонимные письма. Так что остыньте и сядьте! Мы еще не закончили.
Досмотр вещей Роба Трентона был завершен в половине четвертого. Роб спустился на причал, кипя от возмущения. Стюарды несли его багаж, переворошенный и обысканный до последнего внутреннего кармана на подкладке пальто, до последнего шва. Переносным рентгеновским аппаратом были просвечены встреченные подплечники пальто, чтобы проверить, не скрыт ли там тайный груз.
Лобо, на которого в соответствии с муниципальными требованиями был надет намордник, шел на поводке рядом с Робом. Пес был счастлив покинуть тесное корабельное жилье и вновь ступить на землю. К тому времени он полностью принял Роба в качестве нового хозяина.
На таможенном посту никого не было. Последние пассажиры давным-давно предъявили свой багаж, представили декларации инспектору, получили отметки в паспорте и крестики мелом на чемоданах, после чего их поглотил огромный город.
В голове Роба мелькнула мысль — вдруг Линду задержало что-нибудь в связи с выгрузкой автомобиля и он еще сможет догнать ее? Но, расспросив, он узнал, что Линда уехала несколько часов назад. Она оставила необходимые документы и сделала распоряжение, чтобы Роб мог забрать ее автомобиль.
В кармане Роба Трентона лежало анонимное письмо, врученное ему после всего, — вместе с извинениями Таможенного управления.
Обыск был таким тщательным, что они даже обнаружили две пилюли, которые Мертон Острандер вынул из своей аптечки и дал Робу в ту долгую, ужасную ночь в парижской гостинице.
Таможенники заинтересовались пилюлями и оставили их у себя для экспертизы, предварительно спросив разрешение Роба, который в сердцах ответил, что они могут выбросить пилюли в океан. Это просто желудочные, с содовыми компонентами, и их ему дал Мертон Острандер, пояснил Роб.
Проходя мимо стойки таможенников, Роб Трентон внезапно увидел перед собой знакомые широкие плечи, а потом и… высокого парня в свободном твидовом костюме.
Словно почувствовав взгляд Трентона, Мертон Острандер обернулся.
При виде Трентона его лицо на миг исказилось гневом, но затем в глазах блеснуло любопытство, и он осторожно спросил:
— Привет! А что ты тут делаешь так поздно?
Неожиданно в голове Трентона шевельнулось подозрение, и он выхватил из кармана анонимку.
— Хочу задать тебе один вопрос, — сказал Роб. — И прежде хорошенько подумай, что говоришь, иначе я не поверю ни единому твоему слову и все досконально проверю. Что ты об этом знаешь?
Трентон сунул письмо Острандеру под нос.
Острандер удивленно посмотрел на него, озадаченно нахмурил лоб. Вдруг он расхохотался.
Трентон, рассвирепев, не спеша сложил лист бумаги и сунул его в карман. Потом сжал правую руку в кулак и, метя в челюсть Острандера, шагнул к нему.
— Эй, драчун! — Острандер отступил на шаг. — Спустись на землю. На, смотри!
Все еще смеясь, он вынул из кармана отпечатанное на машинке письмо.
— А я-то уж подумал, — сказал он, — что это твоих рук дело.
Он вытянул вперед руку с письмом, поднеся его к лицу Трентона, но не приближаясь к нему.
Перед Трентоном была точная копия, за исключением имени, анонимки, которую передали ему офицеры таможенной службы по завершении досмотра.
Постепенно Роб Трентон успокоился:
— Но кто мог написать эти письма?
Острандер, вздохнув с облегчением, опять рассмеялся:
— Полагаю, я знаю ответ. Но было бы слишком глупо считать, что я понял все.
— Розыгрыш?
— Возможно. Однако думаю, что таможне нужен был любой аргумент, чтобы разлучить нас. Они хотели, чтобы мы сами в этом им помогли. Подобные письма весьма упрощают жизнь таможенникам.
— Я намекнул им на это, — вспомнил Трентон. — Но они уверяли, что им не нужны никакие обоснования для работы.
— Вообще-то, конечно, не нужны, и все же гораздо лучше, если их действия выглядят оправданными. Ты и сам знаешь, как это бывает. Если они просто начнут выборочно досматривать пассажиров без какого-либо повода, все будут страшно протестовать. Им анонимные письма очень удобны. Таможенники просто не подумали, что мы можем встретится. А что за Харви Ричмонд плыл с тобой в каюте?
— Торговец недвижимостью на Среднем Западе.
— Точно?
— Он мне так сказал.
Острандер прищурился:
— Ему удалось уговорить старшего стюарда переселить его к тебе в каюту. Твоего попутчика отселили, причем стюард бормотал какие-то невразумительные объяснения, а потом Ричмонд переехал к тебе. Пока мы плыли, мой багаж дважды обыскивали. Я, можно сказать, ожидал чего-то подобного по прибытии. Но, признаюсь, анонимка меня здорово вывела из себя.
— Твои вещи обыскивали? — переспросил Трентон.
— На мой взгляд, да. Понятия не имею, кто делал обыск, но я точно знаю, что по крайней мере два раза в моих вещах рылись. Ничего не пропало, но все лежало по-другому. Всякие там мелочи, я бы и не заметил.
А когда рубашки сложены не так, носки перекручены…
Но я заранее избавился от всего, что могло бы вызвать малейшие вопросы.
— Возможно, это и вызывало у них подозрения? — предположил Трентон. — Я слышал, ты выбросил колокольчики за борт.
— Я попросил принести мне чемоданы из багажного отделения, вывалил все вещи в кучу, — начал рассказывать Острандер, — выкинул все лишнее из багажа, оставил лишь одежду и несколько сувениров, по поводу которых не задают вопросов.
— Зачем, скажи на милость?
— Они сами полезли на рожон, а я просто хотел разрядить обстановку. У меня было подозрение, что твой приятель и попутчик Харви Ричмонд — либо сыщик, либо платный осведомитель. Понятное дело, эти парни — мерзавцы, но они прилично зарабатывают в путешествиях на таких океанских лайнерах. Они заводят как можно больше знакомств среди пассажиров, а затем получают за информацию плату с государства. Они не расстраиваются, если что-то не так, а если все идет гладко, срывают изрядный куш. Когда-нибудь я еще встречусь с мистером Харви Ричмондом, и тогда-то уж расспрошу его поподробнее о торговле недвижимостью на Среднем Западе. Должен признаться, я думал, ты проболтался ему о чем-нибудь… ну, в общем, то, что он выбрал тебя для анонимного письма, все объясняет. А где Линда? Ты ее видел?
— Я видел ее на трапе как раз перед тем, как таможенники заставили меня вернуться в каюту.
— И ты не знаешь, в какой гостинице она остановилась?
— По-моему, она не собиралась здесь оставаться. Кажется, ее встречали друзья, которые и отвезли ее… мммм… домой.
— Я хотел попрощаться с ней, — сказал Острандер и добавил небрежно: — Отправлю ей записочку. У меня есть ее адрес в Фалтхевене. Какое было дивное путешествие. Правда? Возьмем такси на двоих?
— Нет, спасибо… Мне еще надо кое-куда зайти, — ответил Роб; какое-то странное чувство удержало его от упоминания автомобиля Линды. Если она сама ничего не говорила Острандеру, то и он не скажет. Однако у Острандера есть ее адрес и…
— Черт! — ругнулся Острандер. — Хотелось повидаться с Линдой. Ну теперь много воды утечет… Роб, мы отлично попутешествовали. Спасибо за то, что согласился разделить поездку со мной. — Острандер пожал Робу руку; его глаза смотрели дружелюбно; он улыбался: — Жаль, что ты так разболелся в Париже.
Роб Трентон тут же припомнил кое-что.
— Послушай, — начал он, — помнишь те пилюли, что ты давал мне?
— Конечно. Они бы здорово помогли тебе, если бы остались в желудке. Но они отлетели, как теннисные мячи от цементного корта…
— Я их не принял, — признался Роб. — Меня жутко затошнило, и я положил их в карман халата. Таможенники обыскали каждый…
— Где они теперь? — перебил его Острандер.
— Таможенники забрали.
Острандер нахмурился, но тут же его лицо стало непроницаемым. Он внезапно отвернулся и коротко бросил:
— Ну ладно. Надеюсь, у них не хватит глупости отдать их на экспертизу. Ну, пока, Роб. Я поехал.
Он ушел, широко шагая длинными ногами, как ходят высокие люди, когда страшно торопятся.
Глава 7
Роб Трентон считал минуты до того момента, когда ему удалось съехать с забитых пробками городских улиц и свернуть на менее загруженные дороги. Лобо спал, свернувшись на заднем сиденье и положив голову на передние лапы. Пес вполне доверял новому хозяину и спокойно принимал любую новую обстановку, в которую попадал.
Рев мотора нарушал ночную тишину. Огни встречных машин попадались все реже. Сначала в веренице автомобилей появились интервалы, потом они увеличивались все больше и больше, пока не достигли нескольких минут, и вскоре ничьи фары уже не слепили глаза Трентона.
Рев мотора нарушал ночную тишину. Огни встречных машин попадались все реже. Сначала в веренице автомобилей появились интервалы, потом они увеличивались все больше и больше, пока не достигли нескольких минут, и вскоре ничьи фары уже не слепили глаза Трентона.