Гарднер Эрл Стенли. Дело о светящихся пальцах

   — Мне плевать, нравится вам мой тон или нет. Эта женщина — воровка, и я…
   — Минуточку, мистер Бейн, — прервал его Джим Хэллок. — Ради всего святого, не делайте публично поспешных выводов. Мы установили серию краж драгоценностей. Мы обратились в полицию с просьбой расследовать это дело. В результате этого расследования были получены некоторые уликовые материалы, и мисс Конуэй придется объяснить властям некоторые, вызывающие определенные сомнения обстоятельства. Вот и все…
   — Вот, вот, — поспешно прервал его Бейн. — Я вовсе ее не обвиняю до суда. Я просто расставил ей ловушку, и она… она измазала этой смесью пальцы.
   — Это, пожалуй, лучше, — скептически улыбнулся Хэллок, — но в присутствии адвоката такого класса, как Мейсон, высказываться следует с предельной осторожностью.
   — Вы что, действительно думаете, — Бейн повернулся к Нелли Конуэй, — что можете выиграть дело? Совершенно напрасно, тем более что я мог бы, между прочим, проявить снисходительность, и, если вы вернули бы вещи, то мы могли бы…
   Раздался звонок, и он, прервав монолог, сказал Хэллоку:
   — Джим, посмотри-ка за ними.
   Бейн рванулся к двери, его толстые ножки так и замелькали по зеркальной поверхности дорогого дубового паркета. И сразу же послышалась его быстрая возбужденная скороговорка:
   — Ага, вот и полиция. Сейчас увидим, кто здесь командует парадом.
   Бейн, коротко изложив суть дела, ввел двух полицейских в форме. Представлять их вряд ли было нужно. Все сразу же почувствовали их присутствие — крутые ребята из патрульной службы.
   — О’кей, — сказал один из них. — Обойдемся без адвокатов и всяких там заступников и посмотрим, что скажет наша девушка в свою защиту.
   — В таком случае, — обратился Мейсон к Нелли Конуэй, — не говорите ни слова. Этот флюоресцентный порошок — занятная комбинация, но в данной ситуации она ничего не доказывает. Его применяют при мелких преступлениях, чтобы заманить человека в ловушку, внушить ему мысль, что его поймали с поличным из-за светящихся пальцев. Внешне все это выглядит очень внушительно, и в подобных ситуациях человек, как правило, начинает «раскалываться».
   — Кончайте болтать, — рявкнул один из полицейских на Мейсона. — Бейн настаивает, чтобы вы ушли. Это его дом.
   — Если это явная попытка облыжно обвинить невиновного человека до суда, она не пройдет в суде присяжных, — продолжил Мейсон, по-прежнему обращаясь к Нелли Конуэй. — Просто запомните, что я вам говорю, не признавайтесь и не делайте никаких заявлений…
   — Хватит, — пробурчал с угрозой в голосе один из полицейских, воинственно рванувшись к адвокату.
   — Я помогаю клиентке, — твердо посмотрел в глаза полицейскому Мейсон.
   — Пусть эти двое уйдут, — вмешался Бейн, — здесь им нечего делать.
   — Слышали, что хозяин дома говорит. Выметайтесь отсюда!
   — Именно сейчас я стараюсь дать совет моей клиентке, — остановил его Мейсон.
   — Еще чего, советовать можно и в другом месте.
   — И не дайте, — Мейсон вновь обернулся к Нелли Конуэй, — обмануть себя, и сами не верьте, что это — серьезное преступление. Самое большее, в чем они могут обвинить вас, — это мелкое воровство.
   — Что вы подразумеваете под мелким воровством? — взорвался Бейн. — Знаете ли вы, что алмазная подвеска моей жены стоила пять тысяч долларов. Это…
   — Конечно, — прервал его Мейсон, — но вы перехитрили самого себя. Вы вложили дешевую имитацию в коробку с драгоценностями. Пропала имитация. Сколько она стоила?
   — Что… меня… Откуда вы узнали, что это не настоящая подвеска?
   — Не спорьте с ним, — лениво заметил один из полицейских. — Идите-ка отсюда, Мейсон. Своей клиенткой вы сможете заняться, когда мы привезем ее в полицейский участок.
   — Попробуйте сохранить хладнокровие, — сказал Мейсон Нелли Конуэй.
   — Постараюсь, если вы мне так советуете. Полицейские схватили Мейсона и Пола Дрейка под руки и повели их из дома.
   — Не говорите ни слова, — предупредил Мейсон, обернувшись к Нелли.
   — Давай, давай, приятель, — съязвил полицейский, — и не устраивай здесь балаган.
   — Даже не о… о других делах? — крикнула вслед Нелли Конуэй.
   — Да помолчите вы хоть минуту, — закричал Мейсон полицейскому, который, бормоча проклятия, выпихивал его за дверь.
   — Ну и как? — иронически поинтересовалась Делла Стрит, когда Дрейк и Мейсон подошли к машине. — Похоже, вас выставили за дверь?
   — Они меня когда-нибудь с ума сведут, эти дубино-головые, — пробурчал Мейсон. — Итак, я решил — я буду представлять интересы Нелли Конуэй. Будь я проклят, если Бейн не пожалеет, что приказал этим полицейским дать нам под зад.
   — Что случилось? — встревожилась Делла. — Кого убили? Жену?
   — Какое там убийство, — отрезал Мейсон, — просто случай мелкого воровства, а некий ушлый частный детектив применил флюоресцентный порошок. Я еще проучу эту пару умников.
   — Хорошо, а что конкретно мы будем делать? — спросила Делла Стрит.
   — Конкретно, — ответил Мейсон, — мы собираемся следовать за этой полицейской машиной. Если они посадят Нелли за решетку, мы конкретно освободим ее под залог.
   — И что потом?
   — А потом, — продолжил Мейсон, — Пол Дрейк возьмет и позвонит своему другу-химику. Мы узнаем, что же за особый яд Натан Бейн предлагал Нелли Конуэй дать своей больной жене. И все это ему очень дорого обойдется.
   — И вы тут же поставите в известность полицию?
   — Нет, — улыбнулся Мейсон, — я буду защищать Нелли в деле о мелком воровстве просто ради удовольствия устроить перекрестный допрос мистеру Натану Бейну.
   — Ее что, повезут сейчас? — спросила Делла Стрит.
   — Если она послушается меня и откажется говорить, будьте уверены, они увезут ее в участок. Если они сумеют втянуть ее в разговор или она начнет объясняться, то ее положение может измениться.
   — Не стоит тащиться за полицейской машиной, Перри, — предложил Пол Дрейк. — Лучше бы просто отправиться в участок и там подождать их.
   — А они возьмут и отвезут ее в какой-нибудь полицейский участок подальше, в какой — мы и знать не будем, — ответил Мейсон. — Они уже проделывали подобные штучки раньше.
   — Но это в делах по убийствам, — заметил Пол Дрейк.
   — Они могут поступить таким же способом и в этом деле.
   — Чепуха все это. Они никогда не жульничали по мелкому, Перри. Они могут даже и не предъявить ей обвинения.
   — Большие реки берут начало из маленького ручейка, — загадочно усмехнулся Мейсон.
   — Что это все означает? — недоуменно спросил Дрейк.
   — Означает, что Нелли стоит у истока ручейка, — снова улыбнулся Мейсон, — и этот ручеек все ширится и ширится.
   — Мы вляпаемся в историю, если сядем на хвост полицейской машине, — предупредил Дрейк. — Они включат сирену и…
   — А мы все-таки попытаемся, — сказал Мейсон. — Мне что-то кажется, они не станут особенно упираться. На мой взгляд, по дороге в тюрьму они будут любезными и предупредительными с Нелли, чтобы она заговорила. Если ей…
   — Вот они выходят, — прервала его Делла Стрит.
   — Ну вот что, Делла, — сказал Мейсон. — Дай-ка я сяду за руль. Я поведу так, что Полу наконец понравится.
   — Сжалься, Перри, — комически простонал Дрейк. Полицейские провели Нелли Конуэй к своей машине. Один из них подошел к Мейсону и, наклонившись через окно, процедил сквозь зубы:
   — Не крутитесь здесь, Мейсон. Бейн поедет за нами и сделает официальное заявление. Он не желает разговаривать с вами, и мы против того, чтобы вы объяснялись с ним. Будьте паинькой и отправляйтесь домой.
   — А я и так паинька, — сказал Мейсон. Поглядев на бордюр тротуара, добавил: — Я не вижу его.
   — Не вижу чего?
   — Пожарный кран.
   — Какой пожарный кран?
   — Получив ваш приказ, я подумал, что неправильно, перед пожарным краном, запарковал машину. Однако я не вижу ни пожарного крана, ни запретительных знаков вокруг…
   — О’кей, умник. Посмотрим, чем все это кончится, — процедил сквозь зубы полицейский и вернулся к своей машине.
   Чуть позднее, включив «мигалки», полицейский кортеж отъехал от дома. За ним направились машины Бейна и Мейсона. Через сорок минут Нелли Конуэй была освобождена под залог в две тысячи долларов, которые внес Перри Мейсон. Совершив эту операцию, адвокат поднялся в отдел по расследованию убийств поговорить с сержантом Голкомбом.
   Ну что, сержант, проиграли пари? — заметил Мейсон.
   — Ну это еще надо доказать, — сержант Голкомб едва сдерживал внутренний смех.
   — Я же предупреждал вас, что к этой истории нужно отнестись серьезно.
   — Это дело не стоит выеденного яйца, — Голкомб растянул рот в улыбке. — Я знаю о нем немного больше вашего и поэтому могу утверждать это точно. Дело в том, что мы с Бейном встречались раньше, после того как он позвонил мне, что начал подозревать Нелли Конуэй в воровстве. Я ему посоветовал нанять Джима Хэллока, применить флюоресцентный порошок и поймать ее с поличным, и именно так он и поступил. Разумеется, и она поступила очень хитро. Бейн начал подозревать ее в воровстве, и она придумала отличную уловку, обвинив его в попытке избавиться от жены. В подобной ситуации он вряд ли решится возбудить против нее дело. И вы, блестящий адвокат, так легко позволили провести себя на мякине! Для профессионала, — засмеялся Голкомб, откинувшись назад, — вы совершили ряд очевидных глупостей. Вы позволили поймать себя на крючок в этой грязной истории. Ха-ха-ха!
   — Не будьте слишком самоуверенным, — прервал смех полицейского Мейсон. — У всей этой истории есть другое объяснение. Когда Бейн понял, что она не собирается давать яд жене, он решил дискредитировать ее.
   — Да чепуха все это, — поморщился сержант Голкомб. — Когда Нелли догадалась, что он ее подозревает, она пришла к нам, придумала совершенно невероятную историю, предъявила какие-то таблетки, заявив, что Бейн хотел, чтобы она их вручила его жене. Могу лично побиться об заклад, что эти таблетки нужны только для того, чтобы подкрепить ее версию, она их схватила из первой попавшейся под руку склянки в ванной. Девять из десяти шансов, что это аспирин. По крайней мере, на вид именно так они и выглядят. Черт побери, Мейсон, будьте благоразумны. Мог ли Бейн быть таким простофилей; предположим, даже если он все-таки хотел подсунуть своей жене эти таблетки, зачем передавать их женщине, которую собирался посадить за решетку за воровство, и поставить себя таким образом в полную зависимость от нее?
   И Голкомб снова откинулся назад и разразился смехом. Постепенно он успокоился и нравоучительно заметил:
   — Не давайте себя увлечь сказками этой девицы, даже если она вызывает симпатию. Если собираетесь, Мейсон, стать ее адвокатом, получите с нее гонорар заранее и лучше наличными.
   — Премного вам благодарен, — церемонно раскланялся Мейсон и вышел из комнаты.
   Бухающий смех Голкомба был слышен до самого выхода, пока он спускался по лестнице.
   Вместе с Деллой Стрит он приехал в агентство Дрейка. Пол, который вернулся на такси, уже ждал их. Он вручил Мейсону полуметровую «простыню» с графиками, синусоидами и какими-то длинными химическими формулами.
   — Что это такое? — озадаченно спросил Мейсон.
   — Это спектральный анализ вашей таблетки и письменное заключение химика. Читаю: «Дорогой Пол, график весьма красноречив. Таблетка, которую вы мне передали, это ацетилсалициловая кислота, и никакого сомнения в этом нет. Исследуя таблетку, я пробурил маленькую лунку в центре».
   — Ацетилсалициловая кислота! — воскликнула Делла Стрит. — Что это такое?
   — Это, — разъяснил Мейсон, — как раз то, что предположил сержант Голкомб.
   — Ну, что же это? — нетерпеливо спросила Делла.
   — Ацетилсалициловая кислота, — сказал Дрейк, — это химическое название активного компонента в обыкновенном аспирине.
   — Ну, ладно, — заключил Мейсон, — на сегодня хватит. Нас всех ткнули носом в лужу, как нашкодивших котят, и поэтому сейчас я это дело так не оставлю. Я буду защищать Нелли Конуэй в суде, если это потребуется! Делла, отстучи-ка, пожалуйста, повестку на вызов в суд этой домоправительницы в качестве свидетеля защиты. Мы заставим Бейна попотеть немного. Ну а вообще денек сегодня выпал, не приведи Господь. Еще пару таких дней, и я начну серьезно жалеть, что когда-то избрал эту профессию.
   — Не забудь эту таблетку, Перри, — философски заметил Дрейк. — Говорят, аспирин помогает от головной боли.

Глава 5

   Гарри Сейбрук, помощник окружного прокурора, был невероятно возмущен. Подумать только, какое-то пустяковое дело о заурядном воровстве превращено этим чертовым Мейсоном в судебное разбирательство с присяжными! Возмущение он проявлял своим видом, действиями и репликами. Перри Мейсон, напротив, был безукоризненно вежлив, учтив, предупредителен и подчеркнуто не обращал внимания на возмущенный тон помощника окружного прокурора.
   Судья Пибоди насмешливо поднимал бровь, когда временами посматривал на Мейсона, поскольку адвокат по уголовным делам благодушно и спокойно молчал, в то время как Джим Хэллок, частный детектив, давал свидетельские показания о том, что его пригласил мистер Натан Бейн, что он ознакомился в общих чертах с целой серией мелких краж в доме Натана Бейна и что в результате свидетель достал нейтральный красящий порошок, который в ультрафиолетовых лучах светится флюоресцентным, ярким зеленовато-голубоватым цветом. Он обсыпал этим порошком шкатулку, в которой хранились кое-какие ювелирные изделия.
   Свидетель далее показал, что он находился в доме, когда подзащитная, которую наняли сестрой-сиделкой, пришла на работу вечером десятого. Он был, как сам разъяснил, представлен подзащитной как знакомый хозяина дома по коммерческим делам, продающий мистеру Бейну акции в горнодобывающей промышленности.
   Свидетель далее утверждал, что вместе с мистером Бейном он предварительно провел инвентаризацию изделий в коробке. Изделия, насколько он мог видеть, были ювелирными. Их ценность ему неизвестна. Насколько он мог судить, эти изделия были женскими ювелирными украшениями, которые одевали для выхода в свет. При первом осмотре свидетель ограничился тем, что срисовал каждое изделие и в общем виде описал их.
   После того как подзащитная пришла на работу вечером, он обследовал коробку с драгоценностями и обнаружил, что каждое изделие было на месте. Два часа спустя, по просьбе мистера Бейна, он снова провел инвентаризацию шкатулки и нашел, что одно из изделий, бриллиантовая подвеска, пропала. Вслед за этим, по предложению мистера Бейна, они вызвали подзащитную в гостиную, выключили по предварительно согласованному сигналу обычное электрическое освещение и включили специальное ультрафиолетовое освещение, под воздействием которого пальцы подзащитной осветились характерным зеленовато-голубоватым цветом.
   Гарри Сейбрук торжествующе повернулся к присяжным и со значением закивал, как бы желая сказать, смотрите, как это все просто доказывается. Убедившись, что присяжные осознали взрывчатую силу свидетельских показаний Хэллока, он повернулся к Перри Мейсону и с вызовом предложил:
   — Мистер Мейсон, ваш черед перекрестного допроса. Джим Хэллок, опираясь на поручни свидетельской ложи, приготовился к малоприятному перекрестному допросу, который защитники обвиняемых обрушивали на голову частных детективов.
   — Зачем, — проговорил Мейсон с некоторой ноткой удивления в голосе, — у меня нет вопросов. — Повернувшись к присяжным, он добавил с обезоруживающей прямотой: — Свидетель, мне кажется, говорит правду.
   — Что? — удивленно воскликнул Сейбрук.
   — Думаю, что свидетель точен в своих показаниях, — повторил Мейсон. — Что же, уважаемый коллега, здесь удивительного?
   — Ничего, ничего, — отрезал Сейбрук, — я вызываю моего следующего свидетеля Натана Бейна.
   Натан Бейн прошел в свидетельскую ложу и, отвечая на вопросы Сейбрука, изложил свою версию. Его жена — больна. Он был вынужден нанять сиделок: дневную и ночную. Можно было обойтись без дипломированных сестер, используя для ухода за больной сиделок посменно, поскольку домоправительница могла помочь при случае, поэтому Бейн нанял двух простых сестер с практическим опытом для работы днем и вечером. Подзащитная работала ночной сиделкой. Вскоре после того, как медицинские сестры появились в доме, стали исчезать небольшие суммы денег, ювелирные изделия, спиртное. Бейн откровенно заявил, что никаких конкретных улик в отношении подзащитной у него не было, а только неясные подозрения, так как случаи пропажи вещей начались именно с ее появлением в доме в качестве ночной сиделки. Не располагая прямыми уликами против нее, он решил устроить ловушку. Он обратился к частному детективу Джиму Хэллоку, который до него давал показания. По его совету он купил поддельные драгоценности и положил их в шкатулку вместо настоящих. Затем по предложению Хэллока он обсыпал ее флюоресцентным порошком. Шкатулку специально положили на стол, как будто кто-то ненароком забыл закрыть ее в ящик.
   Затем Бейн перешел к детальному описанию событий вечера десятого июля.
   Перри Мейсон зевнул.
   — Желаете этому свидетелю устроить перекрестный допрос? — язвительно спросил Сейбрук.
   Мейсон выдержал паузу, пока Бейн, решив, что уже практически избежал допроса, стал подниматься со стула в свидетельской ложе, и обратился к нему:
   — Минуточку, мистер Бейн, я хотел бы задать вам несколько вопросов.
   — Слушаю, сэр, — с готовностью ответил Бейн.
   — Мистер Бейн, когда вы обсыпали флюоресцентным порошком шкатулку с драгоценностями?
   — Десятого июля.
   — В какое время?
   — Около девяти, утром.
   — Дневная сиделка тогда уже была на работе?
   — Да, сэр.
   — Кто обсыпал порошком коробку?
   — Мистер Хэллок.
   — И вы находились рядом и наблюдали за ним?
   — Я был рядом. Да, сэр.
   — А до этого вы вложили поддельные драгоценности в шкатулку?
   — Да, сэр.
   — Мистер Бейн, что это за шкатулка?
   — Это обычная ювелирная шкатулка, она сделана в форме старинного сундучка, обита кожей и серебряными гвоздиками, с двумя кожаными ручками.
   — А каких она размеров?
   — Довольно большая шкатулка. Я бы сказал, около пятнадцати дюймов в длину, десять — в высоту и ширину.
   — Она собственность вашей жены?
   — Да, я подарил ей год назад, на Рождество.
   — И перед тем как распылить флюоресцентный порошок, вы вместе с мистером Хэллоком описали содержимое шкатулки?
   — Да, сэр. Вместе.
   — Затем в шкатулку положили поддельные драгоценности, после этого коробку опылили? Так было?
   — Да, сэр. Правильно.
   — Далее. Смогли ли вы осмотреть шкатулку днем, чтобы убедиться, не дневная ли сиделка виновата?
   — Да, сэр, я осматривал.
   — Сколько раз?
   — Дважды.
   — Когда?
   — После обеда в два часа, потом в шесть часов, сразу же после ухода дневной сиделки.
   — И затем снова обследовали ее вечером?
   — Да, сэр.
   — Сколько раз?
   — Дважды.
   — Когда?
   — Сразу же после того как подзащитная пришла на дежурство, чтобы мы были уверены, что к этому моменту ничего не пропало, и затем снова — часа два спустя, это когда мы обнаружили, что одно из изделий исчезло.
   — Кто ее осматривал?
   — Мистер Хэллок и я.
   — Мистер Бейн, кто открыл коробку?
   — Я.
   — Хотите ли вы сказать, что оставили коробку с драгоценностями на столе и она была не заперта?
   — Нет, сэр, она была заперта на ключ.
   — И все время была под ключом?
   — Да, сэр.
   — Тогда как же что-то могло исчезнуть?
   — Или вор сделал дубликат ключей, что в общем-то не так уж невозможно, или замок был открыт отмычкой, что не так уж трудно.
   — Понятно. У мистера Хэллока не было ключа?
   — Нет, сэр.
   — У вас был ключ?
   — Да, сэр.
   — И у вашей жены был ключ?
   — Да, сэр.
   — Значит, вы не пользовались ключом жены?
   — Нет, сэр.
   — Как получилось, что у вас оказался ключ от шкатулки жены?
   — Мистер Мейсон, это простая предосторожность.
   — Боюсь, что я не понимаю.
   — Женщины всегда теряют вещи, — довольно самоуверенно сказал Бейн, — поэтому, опасаясь, что моя жена потеряет ключ от своей шкатулки, я дал, вручая ей шкатулку, только один ключ. Я хранил запасной ключ в безопасном месте.
   — О, я понимаю. — Мейсон бросил быстрый взгляд на пятерых женщин, входивших в состав жюри присяжных. — Вы полагали, что запасной ключ безопаснее держать у себя и это позволит предупредить халатность жены?
   — Да, сэр.
   — Что, ваша жена все время теряет ключи?
   — Я просто подумал, что она могла бы потерять эти ключи.
   — Судя по всему, вы презираете женщин за их постоянную забывчивость, не так ли?
   — Ваша честь, минуточку, — закричал Сейбрук и вскочил на ноги, — свидетель не говорил ничего подобного.
   — Я понял, что именно это он имел в виду, — возразил Мейсон. — Не этими словами, возможно, уважаемый коллега, но…
   — Если вы проводите перекрестный допрос свидетеля, то вы должны тщательнее формулировать собственные умозаключения.
   — Мистер Сейбрук, — улыбнулся Мейсон и покачал головой, — мне не известна норма закона, которая требует, чтобы я не делал собственных выводов. Я просто задаю вопросы свидетелю при перекрестном допросе. Свидетель может поправить меня, если я не прав. Я понял его показания именно в том плане, что он, судя по его словам, пренебрежительно относится к возможности доверять женщинам ответственные поручения, и, я думаю, присяжные поддержат меня в этом. — И Мейсон снова бросил быстрый взгляд на присяжных.
   — Свидетель не говорил подобных вещей, — заявил Сейбрук.
   — Ну, знаете, — великодушно промолвил Мейсон, — я буду первым, кто принесет извинения, если я неправильно понял его. В стенографическом отчете судебного заседания его показания совсем недалеко, уважаемый коллега, и я хотел бы попросить стенографистку зачитать, что точно показал свидетель.
   Внезапно Сейбрук понял, в чем же состояла тактика Мейсона. Он ловил на приманку, раздувал вопрос, который в других обстоятельствах прошел бы незаметным, и сейчас он как раз стремился акцентировать на этой проблеме внимание присяжных.
   — Ну, хорошо, — примирительно сказал Сейбрук. — Не стоит терять время. Я снимаю возражения. Присяжные запомнят, что показал свидетель, и, как я понимаю, они не позволят вам приписать свидетелю слова или…
   — Ни в коем случае, ни в коем случае, — прервал его Мейсон, — я только заинтересован точно узнать, что же показал свидетель, и я намерен извиниться перед ним, если я неправильно понял, что он сказал.
   — Знаете, я этого не подразумевал. — Бейн почувствовал себя неловко.
   — Что вы не подразумевали? — переспросил Мейсон. Что женщинам нельзя доверять серьезные дела.
   — Я-то думал, что именно это вы и заявили.
   — Я не говорил ничего подобного.
   — Ну, теперь, — сказал Мейсон, — заслушаем стенографистку.
   — Успокойтесь, джентльмены, — примирительно произнес судья Пибоди, — если вы помолчите немного, то дадите возможность судебной стенографистке найти в своих записях показания, о которых идет речь.
   В зале заседаний воцарилась напряженная тишина. Сейбрук нервно приглаживал рукой плотную черную шевелюру. Ему явно не понравилось, как повернулось слушание дела. Бейн занял самоуверенную позу в свидетельской ложе, ожидая, что он будет прав. В свою очередь Мейсон свободно расположился на стуле в уважительной, полной внимания позе добросовестного адвоката, который чувствует, что предстоящие заявления представляют чрезвычайную важность.
   — Ага, нашла, — стенографистка нарушила тишину. — Я зачитаю вопросы и ответы.
   М-р Мейсон: Как получилось, что у вас оказался ключ от шкатулки жены?
   Ответ: Мистер Мейсон, это простая предосторожность.
   Вопрос: Боюсь, что я не понимаю.
   Ответ: Женщины всегда теряют вещи, поэтому, опасаясь, что моя жена потеряет ключ от своей шкатулки, я дал, вручая ей шкатулку, только один ключ. Я хранил запасной ключ в безопасном месте.
   Вопрос: О, я понимаю. Вы полагали, что запасной ключ безопаснее держать у себя и это позволит предупредить халатность жены?
   Ответ: Да, сэр.
   Вопрос: Что, ваша жена все время теряет ключи?
   Ответ: Я. просто подумал, что она могла бы потерять эти ключи.
   Вопрос: Судя по всему, вы презираете женщин за их постоянную забывчивость, не так ли?
   Бейн неловко заерзал на своем месте, когда судебная стенографистка закончила чтение.
   — Я думаю, это то, что вы сказали, не так ли? — заметил Мейсон.
   — Ну, знаете, это вовсе не то, что я подразумевал, — отрезал Бейн.
   — О, значит, вы сказали что-то такое, чего не подразумевали?
   — Да, сэр.
   — Находясь под присягой?
   — Знаете, это была оговорка.
   — Что вы, мистер Бейн, подразумеваете под оговоркой? Ведь то, что вы сказали, можно интерпретировать как, мягко говоря, неправду.
   — Ну, как бы это сказать… Я произнес это, не думая.
   — Не думая, о чем?
   — Ну, я только хотел сказать, что моя жена имеет привычку терять вещи и…
   — И тем не менее вы обобщили, заявив, что такая черта присуща всем женщинам?
   — Ваша честь, — помощник окружного прокурора был уже не в силах сдержать своего раздражения, — ведь это второстепенный вопрос, не имеющий никакого касательства к данному делу. По милости уважаемого коллеги мы снова и снова толчем воду в ступе, теряя драгоценное время. Был задан вопрос, и на него был получен четкий ответ, и совершенно напрасно господин защитник старается извлечь из этого какие-то дивиденды.