— Да, я его видела.
   — Кто вам его показал?
   — Мой муж.
   — До того, как его положили в конверт?
   — Я не видела никакого конверта.
   — Письмо было подписано?
   — Да.
   — Сложено?
   — Не помню.
   — Постарайтесь припомнить.
   — Не могу.
   — Что вы сделали с письмом, после того как прочли его?
   — Сунула снова его в кон… — Она прикусила язык.
   — В конверт?
   — Да.
   — Так вы держали конверт над паром, чтобы распечатать его?
   — Да.
   — Затем вы снова запечатали письмо. Вы отправили его?
   — Нет, мы положили конверт на стол Гораса после того, как он спросил, куда делось письмо. Он сам отнес его на почту.
   — У меня нет времени дальше заниматься этим делом, — заявил судья Пеллингер, — потому что на десять часов назначено слушание другого дела. Но эта история требует особо тщательного рассмотрения…
   Он повернулся к судебному клерку:
   — Когда у нас ближайшее свободное время?.. Обождите, если я не ошибаюсь, дело Дженсен против Пибели откладывается? Значит, у нас вторая половина завтрашнего дня…
   Клерк кивнул.
   — Слушание дела откладывается до завтра до двух часов дня, — объявил судья. — К этому времени я прошу доставить Гораса Шелби в суд. Кроме того, я намерен сам назначить врача, который осмотрит его и даст квалифицированное заключение. В каком частном санатории он находится? Финчли заколебался.
   — Санаторий «Гудвил» в Эл-Мираре, — ответил Дарвин Мелроз.
   — Прекрасно. Итак, завтра в два часа я буду свободен. Назначенный мною психиатр осмотрит мистера Шелби в санатории. В настоящее время суд не возражает против участия Перри Мейсона в судебном разбирательстве в качестве адвоката Дафнии Шелби, или Дафнии Раймонд, или как там ее в действительности зовут. Решение по этому поводу будет вынесено позднее, после того как дело будет должным образом изучено. Перри Мейсону на завтрашнем заседании будет разрешено продолжить допрос свидетелей в качестве поверенного заинтересованной стороны, ибо это не противоречит первому решению суда, где было сказано, что опекун назначается временно и что при выяснении дополнительных обстоятельств суд назначит доследование. Суд откладывается до двух часов завтрашнего дня.
   С этими словами судья Пеллингер покинул зал заседаний.

Глава 5

   Дафния вцепилась в руку Перри Мейсона так, как тонущий хватается за проплывающее мимо него бревно.
   Борден Финчли насмешливо посмотрел на нее и вышел.
   Дарвин Мелроз подошел к Перри Мейсону и смущенно сказал:
   — Мне не хотелось подрубать сук, на котором вы сидите, но иного выхода у меня не было.
   — Пока вы ничего еще не подрубили, — любезно улыбаясь, ответил адвокат. — Правда, меня несколько удивило, что такая уважаемая фирма взялась за столь некрасивое дело, но…
   Легонько обняв Дафнию за плечи, он весело произнес:
   — Пойдем отсюда.
   Они прошли в соседнее помещение для свидетелей.
   — Посидите здесь, — сказал он, — пока остальные не очистят зал заседаний. После этого за вами начнут охотиться репортеры, особенно те, кто насобачился сочинять статейки на тему «Бедная маленькая богатая девушка».
   — Мистер Мейсон, — горячо заговорила Дафния, — это же совершенно невероятно. У меня такое ощущение, будто я лечу в пропасть и дна не видно. Великий Боже, представляете ли вы, что я пережила за…
   — Я все представляю и все понимаю. Но вы уже взрослый человек, вы вышли из детского возраста, из сказочного дворца в большой и не всегда добрый мир. Вам придется научиться сносить удары, а иногда и давать сдачи. А теперь подведем итог и посмотрим, с чего мы начнем наступление.
   — Что мы можем сделать? — спросила Дафния.
   — Прежде всего надо бы кое-что проверить. Впрочем, мне думается, что они уверены в тех фактах, которые сегодня были оглашены. Иначе они не действовали бы так откровенно, это же самоубийство.
   — Я все еще не могу понять.
   — Родственнички почувствовали, что они будут лишены наследства, но рассчитали, что в том случае, если у Гораса Шелби не будет завещания, они смогут контролировать его состояние. Вот они и заявились к нему с визитом, выпроводили вас и представили дело так, что пошла речь о его старческом слабоумии, недееспособности и необходимости уберечь бедного брата от происков беспринципных людей… Вы сами понимаете, что «бессовестным» лицом они называют того, кому достанется состояние Гораса Шелби, на которое они сами имеют виды. Если им удастся убедить суд в необходимости назначить опекуна или наблюдателя, это сильно облегчит их дальнейшую задачу. Если же нет, тогда все равно останутся протоколы судебных заседаний, и, когда дело дойдет до апробации завещания, коли таковое все же будет составлено, они снова завопят об отсутствии завещательного права, нежелательном постороннем влиянии и так далее.
   — Я никогда не думала, что есть такие люди! — вздохнула Дафния.
   Мейсон внимательно посмотрел на нее:
   — Вы что, сегодня родились?
   — Нет, конечно, но проявить такую низость, такое вероломство… и по отношению к такому замечательному человеку, как дядя Горас! Вы даже не представляете, какой он добрый, какой он отзывчивый и щедрый!
   — А что вы скажете про Бордена Финчли?
   — Мне он всегда не нравился.
   — Ну а Горасу Шелби?
   — Этого я не знаю, но его раздражал их затянувшийся визит. Хотя, когда дядя Борден заговорил о необходимости дать мне хорошенько отдохнуть, поехать в морское путешествие, дядя Горас сразу же ухватился за эту идею. Ему было нелегко, он знал, что без меня ему будет плохо и одиноко, придется мириться с неудобствами. Но ради меня он шел на это. Я вам говорила, что тетя Элина раньше работала медсестрой, она стала уверять, что я доведу себя до чахотки, что у меня слишком много обязанностей, что он взвалил на мои плечи непосильный труд… ну и так далее. Все это, разумеется, ради одного: поскорее выставить меня из дома.
   — Ладно, — сказал Мейсон, — пойду посмотрю, как там: наши журналисты все еще околачиваются здесь или путь свободен? Если все в порядке, вам надо уезжать. Только никому не говорите, где живете, и постарайтесь избегать репортеров. Но если вас кто-то из них изловит, скажите просто, что вы ничего не желаете сообщать в мое отсутствие. Таково распоряжение вашего поверенного.
   — А вы не боитесь журналистов?
   Мейсон рассмеялся:
   — Ох, дорогая, я всегда знаю, что мне можно сказать и чего нельзя, что выгодно и что невыгодно…
   — Хорошо, я никому ничего не скажу. Да и говорить-то мне не хочется. У меня не укладывается в голове, как такое могло произойти.
   — Наша юридическая система не безупречна. Но вы рано вешаете нос. Дело-то еще не закончено. Возможно, у них действительно имеются письма, в которых написано о вашем происхождении, но ведь подобные письма не являются вещественными доказательствами, пока сам мистер Горас ничего не подтвердит. Так что сидите себе спокойно и не давайте волю нервам!
   Она покачала головой.
   — Легко сказать! — Уголки ее губ опустились. — Незаконнорожденная. Никто. Вы сами понимаете, что впредь мне придется самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, а я ничего не умею. У меня нет ни профессии, ни навыков. До сих пор моим единственным занятием была забота о дяде Горасе, так что у меня просто не было времени учиться.
   — Но печатать вы умеете, не так ли? — спросил Мейсон.
   — Да, печатаю. Но я не умею стенографировать и ни разу не пробовала что-то писать под диктовку. До сих пор я сама составляла деловые письма и приносила их дяде Горасу на подпись. По-моему, теперь уже никто так не делает.
   — Вы умеете печатать слепым методом?
   — Благодарение Богу, да. Сперва я печатала всего двумя пальцами, но потом поняла, что, если хочу стать настоящей машинисткой, мне надо отказаться от этой вредной привычки. Я стала переучиваться и под конец овладела слепым методом.
   — Ну, что же, вам нечего волноваться. Если Фортуна от вас отвернется и вам действительно придется зарабатывать себе на жизнь, место вы найдете.
   — Фортуна уже отвернулась от меня, произошло самое страшное. Меня доконали. — Неожиданно она распрямила плечи. — Нет, ничего подобного! И я не собираюсь быть нищей попрошайкой. Я сама проложу себе дорогу в жизни, но сначала посмотрю, чем я смогу помочь дяде Горасу. И не разрешу этим мерзким людям играть им.
   — Вот это другой разговор! — похвалил Мейсон. Она улыбнулась ему и сказала:
   — И я не намерена быть попрошайкой, слышите?
   — Вы подписали тот чек на сто двадцать пять тысяч долларов, когда пытались реализовать его в банке?
   Дафния кивнула.
   — Итак, у вас на руках остался чек на сто двадцать пять тысяч, на обороте которого вы расписались, что может оказаться некстати, и письмо, посланное вашим дядей, которое свидетельствует…
   — Мистер Мейсон, — прервала она, — я просто не могу поверить, что он мне чужой. Ох, это ужасно, какой-то кошмар, от которого я никак не могу отделаться.
   Мейсон потрепал ее по щеке:
   — Очень может быть, что все действительно рассеется, как дурной сон. Опыт многих лет учит меня, что подобные вещи выглядят гораздо страшнее, чем они есть в действительности. Честное слово, девяти моим клиентам из десяти я имею полное право сказать: «Все не так ужасно, как кажется».
   — Благодарю вас за ваши старания подбодрить меня, но я просто не знаю, что же мне теперь делать. Как я буду жить, пока не найду работу? Каким образом найду себе комнату и… — Мейсон собрался было что-то сказать, но она не дала себя перебить. — Не вздумайте только уверять, что будете давать мне деньги. Не могу же я жить на ваше подаяние.
   — Это вовсе не подаяние, а помещение денег… Дайте мне чек и письмо. Я их спрячу в свой сейф.
   — Боюсь, это письмо показывает, что дядя Горас — или я должна говорить «мистер Шелби»? — так и не оставил завещания в мою пользу, да и вообще никакого завещания нет.
   — Не спешите с выводами. Очень часто, к вашему сведению, человек пишет завещание вообще от руки, что совершенно законно и официально, а потом решает заменить его официальным документом на бланке, составленным адвокатом и подписанным в присутствии свидетелей.
   — Разве завещание, написанное от руки, не требует подтверждения свидетелей?
   — В этом штате нет, — сказал Мейсон, — но при условии, что оно написано одной рукой с начала и до конца, подписано и датировано. Разумеется, имеются всякого рода юридические крючки и оговорки. Например, на листе бумаги не должно быть никаких отметок и помарок. Если что-то написано другими чернилами или напечатано на машинке, к примеру месяц, год и число, то такое завещание считается недействительным. Затем в тексте должно быть точно написано, что это волеизъявление подписавшегося. Распоряжение касательно имущества должно быть исчерпывающе полным и ясным. А внизу должна стоять подпись. Вот я и предполагаю, что ваш дядя Горас, будучи настоящим бизнесменом, наверняка составил такое рукописное завещание.
   — Возможно, но если Финчли добрались до его бумаг, то они могли его найти и уничтожить. Это такие наглые люди, они ни перед чем не остановятся.
   Мейсон пожал плечами:
   — Здесь мы можем лишь гадать. Безусловно, такая возможность существует. Помните, что мы уже сильно подпортили игру Бордена Финчли, который сначала несколько раз громогласно заявлял, что даже и не помышлял о возможности лишиться наследства, а потом, когда судья припер его к стенке с письмом Гораса Шелби, он пошел на попятную.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента