Гарднер Эрл Стенли. Дело очаровательной попрошайки

Эрл Стенли Гарднер
«Дело очаровательной попрошайки»

Глава 1

   Делла Стрит просительно посмотрела на Перри Мейсона:
   — Пожалуйста, примите ее, шеф.
   Мейсон нахмурился:
   — У меня на десять тридцать назначена встреча, Делла, а перед тем надо бы… Ладно, не хочу портить тебе с утра настроение. В чем там дело?
   — Она только что вернулась в Лос-Анджелес из Азии, по-моему из Гонолулу. У нее письмо от ее дядюшки, в котором тот велел ей связаться с вами немедленно по возвращении, даже не заезжая домой.
   — Она не посылала телеграмму с просьбой принять ее? — спросил Мейсон.
   — Она не такая. Ей года двадцать два, застенчивая, неразговорчивая и очень нервная.
   — Так ей было велено повидаться со мной сразу по прибытии?
   — Точно. Ее дядя, Горас Шелби, написал ей письмо и…
   — Что сказано в письме?
   — Не знаю. Она сказала, что ее дядя не разрешил ей показывать этого письма никому, кроме Перри Мейсона.
   Мейсон вздохнул.
   — Ладно, зови ее. Я постараюсь быстренько отделаться от нее и…
   Не дослушав до конца фразу, Делла выскочила в приемную.
   Мейсон усмехнулся. А через минуту он уже поднялся навстречу прелестной молодой особе, которую привела Делла.
   — Это Дафния Шелби, — представила она, потом повернулась к девушке: — А это мистер Мейсон.
   Дафния задумчиво пробормотала приветствие, открыла сумочку, вынула из нее конверт и сказала:
   — Большое вам спасибо, мистер Мейсон, что вы согласились меня принять. Полагаю, что мне следовало послать телеграмму, но я так расстроилась, что просто об этом не подумала… Простите меня, я постараюсь не отнимать у вас лишнего времени и объясню все как можно короче.
   Делла протянула письмо вместе с конвертом адвокату.
   Мейсон взял его, внимательно приглядываясь к Дафнии.
   — Не присядете ли? — предложил он.
   Она робко опустилась на простой стул наискосок от письменного стола адвоката, а не на удобное кожаное кресло, предназначенное для посетителей.
   Мейсон продолжал задумчиво рассматривать ее.
   — Сколько вам лет? — спросил он.
   — Двадцать два.
   — Вы хотели меня видеть по настоянию вашего дядюшки?
   — Да. Гораса Шелби.
   — А ему сколько?
   — Семьдесят пять.
   — Он ваш родной дядя?
   — Да, — ответила Дафния, отмечая про себя приподнятые брови адвоката, — я дочка Роберта Шелби, который был на пятнадцать лет моложе брата.
   — Ваш отец жив?
   — Папа и мама у меня погибли в автомобильной катастрофе, когда мне был один год. Меня забрал к себе дядя Горас, и я выросла в его доме.
   — Он женат?
   — Нет, он вдовец, но у него была замечательная экономка, на которой лежало все хозяйство. Мне она заменяла мать.
   — Она все еще работает у него?
   — Нет, она умерла два года назад… Пожалуйста, мистер Мейсон, прочтите письмо, и тогда вы увидите, что дело не терпит отлагательств.
   Письмо было написано чернилами, коряво и нервно, что свидетельствовало о почтенном возрасте автора. Начиналось оно так:

   «Моя дорогая Дафния!
   Не показывайся дома, пока не сделаешь того, о чем я прошу. Никому не говори, что ты получила от меня письмо. Я не смогу приехать встречать пароход. Сразу же бери такси и поезжай в контору Перри Мейсона, адвоката. Уговори его поехать вместе с тобой в банк, реализуй вложенный в письмо чек и передай деньги Перри Мейсону, но так, чтобы никто ничего не узнал.
   Покончив с этим, возвращайся домой и постарайся вести себя, как обычно. Будь готова к неприятной неожиданности.
   Попроси Перри Мейсона составить завещание, по которому все мое состояние переходит к тебе. Завещание должно быть ясным, коротким и готово как можно скорее. Когда мистер Мейсон все сделает, пусть он приедет ко мне домой его подписать. Попроси его захватить с собой необходимых свидетелей. Пускай он передаст это завещание при первой же возможности. Я подпишу его и верну Мейсону. Никто, кроме мистера Мейсона и свидетелей, не должен знать, что он явился подписать подготовленное завещание. В данном деле необходимо соблюдение абсолютнейшей тайны.
   И помни, Дафния, что бы ни случилось, я тебя очень люблю.

Твой дядя Горас».

   Мейсон читал письмо, все сильнее и сильнее хмурясь.
   — Действительно, похоже на то, что дело срочное. Вы не имеете представления, что это может быть?
   — Только то, что написано в письме, это было прислано мне в Гонолулу. Я ездила в Гонконг на три месяца отдохнуть. Решили, что мне это не помешает.
   — Кто решил?
   — Дядин брат Борден и его приятель.
   — Борден Шелби?
   — Нет, его фамилия Финчли. Он его сводный брат. Они с женой приехали навестить дядю Гораса. Он привез с собой своего приятеля Ральфа Экветера, и поскольку тетя Элина была там…
   — Тетя Элина? — спросил Мейсон.
   — Это жена Бордена. Она обещала заняться хозяйством. Они изо дня в день повторяли, что я переутомлена и что мне необходимо хорошенько отдохнуть. Ну, я и поехала в морское путешествие, дабы «позабыть обо всем, кроме самой себя».
   — Вас не было несколько недель?
   — Почти три месяца.
   Мейсон протянул руку.
   — В письме чек, не так ли?
   Она отдала ему бумажный квадратик.
   — Вот он.
   Мейсон взглянул на чек, резко выпрямился на стуле, свел брови в одну линию и, посмотрев еще раз, сказал:
   — Это чек на сто двадцать пять тысяч долларов.
   — Знаю…
   — Ну и что вы думаете?
   — Я ничего не понимаю.
   Мейсон сжал губы.
   — Совершенно очевидно, что вашего дядю что-то тревожит…
   Он взглянул на часы.
   — Хорошо, пойдемте в банк и реализуем чек. Вас там знают?
   — Да. Я всегда занималась дядиными банковскими делами.
   — Достаточно ли у него денег на счету, чтобы мы могли предъявить такой чек?
   — Когда я уезжала, там было около ста сорока пяти тысяч. Я вела все его книги учета, платила по счетам, ну и все прочее.
   — Но счета он подписывал сам?
   — Ну а как же?
   Мейсон обеспокоенно посмотрел на Деллу.
   — У меня встреча в десять тридцать, — сказал он, — пожалуйста, извинись за меня, мне придется неожиданно отлучиться, так что я немного задержусь… Теперь вот какой вопрос. Что вы хотите сделать с этими деньгами, Дафния? Нельзя же бегать по городу с такой огромной суммой в кармане.
   — Нет, нет. Дядя же пишет в письме, что деньги должны лежать у вас, и хотя я могу ими пользоваться, но так, чтобы про это никто не знал.
   Мейсон нахмурился.
   — Что-то мне не хочется браться за такое дело, но, конечно, я смогу найти место для хранения ваших денег, пока мы с вами… одним словом, пока все не прояснится. У вас есть сколько-нибудь в наличии? — спросил он, когда они двинулись к двери.
   — По правде сказать, нет. Дядя Горас снабдил меня путевыми аккредитивами, когда я отправилась в путешествие. Но все оказалось, гораздо дороже, чем я полагала. Последний аккредитив я разменяла в Гонолулу, рассчитала так, что мне как раз хватит добраться до дома. Последние деньги я заплатила за такси сюда. Так что за такси домой мне придется рассчитываться уже из тех денег, что вы получите по чеку. Понимаете, — добавила она смущенно, — я не ожидала ничего подобного. Была уверена, что дядя приедет сам на пристань на машине… так что я на мели.
   — Все ясно, — рассмеялся Перри Мейсон. Когда они ждали лифт, он спросил:
   — Так ваш дядя Горас человек состоятельный?
   — Очень. То есть я его таким считаю. У него имеются кое-какая недвижимость, акции и ценные бумаги, не говоря уж о наличных.
   — Понятно… Я так и подумал.
   — Да, он любит иметь свободные деньги, которые он может пускать в оборот по своему желанию, не затрагивая ни счета, ни акций.
   Они спустились на лифте вниз, прошли два квартала до банка, и Мейсон спросил у Дафнии:
   — Вы знаете кого-нибудь из этих джентльменов у окошечка кассира?
   — Да, некоторых я знаю. Вот тот — мистер Джонс, к нему небольшая очередь.
   Она заняла место. Мейсон стоял рядом. Вскоре подошла ее очередь. Дафния подписала чек и протянула его через задвижное окошечко.
   — А, это вы, Дафния? — сказал кассир, узнав девушку. — Вклад?
   — Нет, я хочу получить по чеку.
   Кассир выдвинул ящик.
   — Отлично, какими купюрами вы хотите получить? Вы…
   Тут он взглянул на чек, поднятая рука у него замерла в воздухе, он торопливо пробормотал:
   — Извините меня, одну минуточку, пожалуйста…
   Он исчез за перегородкой, а через пару минут вернулся со старшим кассиром.
   Тот посмотрел сначала на Дафнию, потом на Перри Мейсона.
   — Здравствуйте, мистер Мейсон, — приветствовал он адвоката.
   Мейсон поклонился в ответ.
   — Он с вами? — спросил кассир у Дафнии. Она кивнула.
   — Я очень сожалею, Дафния, — сказал он, — но на счете нет таких денег.
   — Нет денег? — удивилась девушка. — Но послушайте, это невозможно… Когда я уезжала, у дяди было…
   — Счет был закрыт судебным решением, — пояснил кассир, — деньги были переведены опекуну. Я думаю, что вам лучше повидаться с вашим дядюшкой. Мистер Мейсон может объяснить, что случилось?
   — Боюсь, что нет, — покачал головой адвокат. — Какой точный статус счета?
   — Судебное решение о назначении опекуна. Опекун запросил сведения о количестве денег на счету и выписал чек на всю сумму, переведя ее на счет Бордена Финчли, который и назначен опекуном.
   — Когда все это случилось? — поинтересовался Мейсон.
   — Позавчера.
   — Вот теперь, кажется, все ясно.
   Кассир сочувственно посмотрел на Дафнию, возвращая ей чек:
   — Мне очень жаль… Но, вообще говоря, чек необычный.
   — Да, вы правы. Но таково было желание дяди Гораса.
   — Я советую вам поговорить с ним. Да и с Борденом Финчли тоже. Вы его знаете?
   — Да, он тоже мой дядя, сводный брат дяди Гораса. Он гостил у нас.
   Кассир бросил красноречивый взгляд на Перри Мейсона, потом снова повернулся к Дафнии:
   — Вы уезжали?
   — Да, я уехала почти три месяца назад.
   — Очевидно, в ваше отсутствие многое произошло! — воскликнул кассир и потом, заметив длинную очередь, выстроившуюся у его окна, заторопился: — Ну, я не сомневаюсь, что Мейсон не даст вас в обиду.
   Он подбодрил ее улыбкой и отошел на свое рабочее место.
   Мейсон придержал Дафнию за локоть:
   — Отдайте-ка мне этот чек, Дафния, да и письмо пусть хранится у меня. Сейчас у меня деловое свидание, которое я просто не могу отложить. Меня уже ждут в конторе. Вам же я советую: садитесь в такси, поезжайте домой и, если удастся, побеседуйте со своим дядей. В любом случае позвоните мне и…
   — А что мне может помешать поговорить с дядей Горасом?
   — Не знаю… С ним мог случиться удар или еще что-то. Вы же понимаете, что в таком возрасте с человеком происходят всякие неприятности. Можно не сомневаться, что в ваше отсутствие события приняли драматический характер… Так что если по какой-то причине вам не удастся поговорить с дядюшкой, сразу же возвращайтесь ко мне в контору. Можете сначала предупредить по телефону мисс Стрит, что вы приедете.
   Она с тревогой посмотрела на Мейсона.
   — Так вы считаете, что дядя…
   — Не знаю. Во всяком случае, в тот момент, когда ваш дядя Горас писал это письмо, с ним все было в порядке. Однако, вне всякого сомнения, что-то стряслось… Возможно, он не поладил со своим сводным братом.
   — Очень может быть. Он так не хотел, чтобы они приезжали.
   — Хорошо, вот вам двадцать долларов на такси и прочие непредвиденные расходы. Не теряйте времени даром. А я еду назад в контору. В любом случае позвоните мисс Стрит. Меня крайне интересует, какова там ситуация.
   Адвокат ободряюще похлопал ее по плечу, поднял руку, останавливая проезжавшее мимо такси, посадил в него Дафнию, сам же, решив дожидаться автобуса, пошел назад пешком.

Глава 2

   Мейсон совсем собрался уже пойти поесть, когда Делла Стрит сообщила:
   — Она вернулась, шеф.
   — Кто?
   — Дафния Шелби.
   — Пусть войдет, Делла.
   Секретарша кивнула и пошла за посетительницей.
   — Ну, что случилось, Дафния? Дурные новости? — сразу же спросил Мейсон.
   Покрасневшие глаза девушки говорили о том, что она плакала. Более того, было похоже, что после перенесенного шока она утратила дар речи.
   — Они сделали что-то ужасное, мистер Мейсон!
   — Кто?
   — Борден Финчли, Ральф Экветер и Элина.
   — Что же они сделали?
   — Увезли дядю Гораса!
   Она снова расплакалась.
   — Спокойно, спокойно. Держите себя в руках. Вы же знаете, слезами горю не поможешь. Расскажите мне все по порядку… Что значит «увезли»?
   — Они добились того, что его объявили не то слабоумным, не то недееспособным, я точно не знаю. Оккупировали весь дом, мою комнату заперли на ключ и велели мне до завтрашнего вечера забрать вещи. И не хотят ничего мне рассказывать про дядю.
   — Ладно, — Мейсон сразу помрачнел, — садитесь. Давайте все по порядку.
   Он потянулся к телефону:
   — Герти? Попросите зайти ко мне Пола Дрейка, если он на месте. Скажите, у меня к нему дело.
   Потом он обратился к девушке:
   — А теперь постарайтесь на секундочку расслабиться, Дафния. Пол Дрейк очень хороший частный детектив. Его контора находится на этом же этаже, так что он сейчас появится. А тем временем я хотел бы, чтобы вы обрисовали мне общую ситуацию.
   — Что именно вас интересует?
   — Вы пробыли в Азии три месяца?
   — Да, в Азии и на борту судна. Это была длительная морская прогулка. Гонолулу, Япония, Гонконг, оттуда — в Манилу и обратно.
   — За это время вы получали письма от дядюшки?
   — Получала.
   — Какого рода письма?
   — Милые, жизнерадостные письма.
   — А потом, в Гонолулу, вы получили вот это?
   — Если бы я так не спешила сойти на берег, мне бы его вручили, как только наше судно пришло в порт, и тогда бы я позвонила, пересела бы на самолет, словом, придумала бы что-нибудь. Но в пути я познакомилась с симпатичной компанией из Гонолулу. Они ждали меня, поэтому я чуть ли не первая сошла с лайнера на берег, а назад вернулась уже буквально в последнюю минуту. И, сами понимаете, я простояла на палубе до отплытия, потому что меня провожали друзья, и спустилась в свою каюту уже после того, как мы очутились в открытом море. Там меня ждало дядино письмо. Я прочитала его, когда мы проплывали мимо Алмазной головы. Почему-то письмо не произвело на меня особого впечатления. Я подумала, что дядя Горас соскучился, у него унылое настроение, он решил, что мне понадобятся наличные деньги, и… Что греха таить, я подумала, что это своего рода увертка, чтобы уменьшить подоходный налог. Вы же знаете, что такие штуки проделывают…
   Мейсон покачал головой.
   — Если бы это было так, не нужна была бы такая таинственность. И он мог бы просто открыть на ваше имя счет в банке, перевести на него деньги, и все было бы в порядке… Нет, зачем он послал вам этот чек?
   — Я не знаю.
   — Вы говорите, его письма были жизнерадостными?
   — Да, но если хорошенько вдуматься, в его письмах была какая-то натянутость, как если бы… Верно, когда вы упомянули об этом, я начинаю многое припоминать… Дядины письма были обычными — может, он не хотел меня огорчать и поэтому скрывал всякие неприятности.
   — Теперь расскажите про сегодняшнее утро. Как вы туда приехали…
   Адвокат не договорил, потому что в этот момент Пол Дрейк постучал в дверь условленным образом.
   Мейсон кивнул Делле Стрит, та поднялась и впустила посетителя.
   Пол Дрейк, высокий, раскованный человек, с обманчиво солидными движениями и безразличным взглядом, вместо приветствия подмигнул собравшимся.
   Мейсон представил:
   — Пол, это Дафния Шелби. Посиди, послушай, мы как раз с ней кое в чем разбираемся. Потом подумаем вместе, что делать. Сейчас самое главное — во всем хорошенько разобраться.
   Мейсон обратился к Дафнии:
   — Опишите, как вы приехали домой.
   — Вы сами понимаете, что я страшно волновалась и торопилась как можно скорее увидеть дядю Гораса, так что не стала звонить, а отперла дверь собственным ключом, влетела в комнату и закричала: «Бууу-хууу, вот и я!» Мне никто не ответил.
   Я заглянула в комнату дяди Гораса, но она была пуста. Его не было ни в спальне, ни в кабинете. Тогда я побежала наверх в свою комнату, но она оказалась запертой.
   — У вас есть от нее ключ?
   — В том-то и дело, что нет. Он всегда торчал в замке изнутри, но у меня не было привычки запираться.
   — А сейчас комната оказалась на запоре?
   — Да. Тогда я пошла искать дядю Бордена, Ральфа Экветера или тетю Элину.
   — Ну, и нашли кого-нибудь?
   — Тетю Элину.
   — Дальше.
   — Тетя Элина улыбнулась и сказала: «Привет, Дафния. Хорошо съездила?» На это я ответила: «Да, спасибо. Но что у вас тут происходит? Где дядя Горас?» А она мне заявляет, что его пришлось увезти. Он находится в таком месте, где его окружили вниманием и заботой. И что я, как они полагают, захочу отсюда уехать, как только уложу свои вещи. Тут она мне улыбнулась ледяной улыбкой и сказала: «Мы заперли твою спальню, чтобы сохранить твои вещи. Я прошу тебя к завтрашнему дню очистить помещение, ибо Борден собирается сдать в аренду дом с меблировкой. За него он получит приличную сумму».
   — Так… Продолжайте.
   — Я недоуменно поглядела на нее и говорю: «Но это же мой дом. Я в нем живу чуть не с рождения. И не собираюсь из него уезжать. Я хочу повидаться с дядей Горасом и узнать от него, что все это значит». Тут тетя Элина рассвирепела, я ее никогда прежде не видела в таком состоянии. Словно перед тобой непрошибаемый гранит. Она начала кричать: «Нет, юная леди, можешь не рассчитывать, здесь ты не останешься! Ты достаточно подоила своего дядюшку». Я, конечно, обиделась: «Что значит, я его „подоила“? Не забывайте, я заботилась о нем, исполняла обязанности его секретаря. Вы же сами говорили, что я слишком устала и нуждаюсь в длительном отдыхе».
   — Ну и что?
   — Она ответила, что после моего отъезда многое узнала про меня, и что ее мужа назначили опекуном Гораса Шелби, и что он намерен действительно приумножать это состояние и оберегать его от того, чтобы его разбазаривали и тратили впустую. Она заявила, что располагает доказательствами того, что я собираюсь обвести дядю Гораса вокруг пальца и обобрать его, что я была настолько жадной, что обворовывала его и в большом, и в малом, и что дядина экономка, спевшись со мной, помогала мне в этом. Хорошо еще, хоть ее Бог прибрал, а то бы вдвоем мы пустили дядю Гораса по миру давным-давно.
   — Что потом?
   — Я устроила кошмарную сцену. Я не могла спокойно выслушивать все эти ужасные обвинения, которые она мне предъявляла. Я повернулась к ней спиной и кинулась прочь, а она закричала вслед, чтобы к завтрашнему вечеру моих вещей в доме не было, в противном случае она собственноручно вышвырнет их на улицу.
   — Дальше?
   — Боюсь, что со мной случилась истерика. Я… единственное, что я могла придумать, — это как можно скорее вернуться к вам, потому что… потому что произошло нечто страшное.
   Теперь я понимаю, что все это было подстроено, что они оседлали дядю Гораса, воспользовались его щедростью и доверчивостью, а меня специально услали на три месяца из дома под предлогом необходимости отдохнуть. После моего отъезда они наверняка начали устанавливать свои порядки, изводили дядю Гораса, раздражали его, и у него лопнуло терпение. Жалея меня, дядя Горас ничего про это не писал, ему хотелось, чтобы я действительно хорошо провела время.
   Мейсон хмурился в задумчивости.
   — Тот факт, что ваш дядя послал вам этот чек, показывает, что он полагал, будто у него времени гораздо больше, чем было на самом деле. Или же надеялся, что назад вы полетите самолетом. Так или иначе, но в решительную атаку на него пошли куда раньше, чем он ожидал, и, как я понимаю, сумели добиться судебного решения.
   Мейсон повернулся к Делле Стрит:
   — Делла, позвони-ка судебному исполнителю и узнай, в каком районе позавчера или два дня назад слушалось дело Шелби, у какого судьи и положение дел на данный момент.
   Затем наступила очередь Пола Дрейка.
   — Пол, а тебе поручается выяснить, где сейчас находится Горас Шелби. Полагаю, они вывезли его санитарной машиной. У них должен быть врач, не обязательно посвященный в их планы, и они наверняка использовали какой-то наркотик.
   После этого снова вопрос к Дафнии:
   — Скажите, ваша тетка или ее муж имеют какое-нибудь представление о медицине?
   — Да, у тети Элины есть диплом медицинской сестры.
   — Понятно.
   Мейсон становился все мрачнее.
   — Существуют такие препараты, которые способны успокоить пожилого человека, если он находится в слишком возбужденном состоянии, но есть и такие, которые, наоборот, усиливают стрессы. Боюсь, Дафния, что он пал жертвой хитроумного заговора… Вы знаете, каково состояние вашего дядюшки?
   Она пожала плечами.
   — Миллион долларов как минимум. Возможно, больше, учитывая стоимость недвижимости, все акции и облигации.
   Мейсон о чем-то задумался.
   — Пол, я хочу, чтобы ты узнал еще кое-что. Мне помнится, у тебя есть кое-какие знакомства в банковских кругах. Подробной информации ты не получишь, но сведения общего плана сумеешь выудить. Я имею в виду то, что у них сообщается всем работникам… Меня интересует судьба счетов Гораса Шелби.
   Делла, выходившая звонить в соседнее помещение, явилась с известиями:
   — Судебное решение о назначении Бордена Финчли опекуном состояния Гораса Шелби было вынесено судьей Пеллингером позавчера. Борден Финчли подписал обязательство и сразу же вступил в свои права.
   — Хорошо, — сказал Мейсон, поглядывая на часы. — Мне известно, что секретарь Пеллингера задерживается всегда до половины первого. Позвони ему и спроси, сможет ли судья Пеллингер принять меня в половине второго. Если нет, то пусть назначит удобное ему время, но только я должен увидеть его до того, как он отправится на вечернее заседание. Скажи, что это крайне важно.
   Делла занялась телефонными переговорами и вскоре выяснила, что судья придет только к самому началу заседания, но если Перри Мейсон подъедет без четверти два, то он сможет на несколько минут увидеть судью. Судья сегодня завтракает с кем-то и поэтому задержится с перерыва.
   — Ладно, я его поймаю, — сказал Мейсон.
   Он повернулся и увидел сразу осунувшееся личико убитой горем Дафнии.
   — Где ваши вещи? — спросил он.
   — В такси. Я оставила их в багажнике, потому что положить некуда… Все эти камеры хранения ужасно дорогие. А я и так живу на одолженные у вас деньги, своих у меня ни цента.
   — Это ерунда. Мы временно позаботимся о вас.
   — Я… Мне придется подыскать себе где-нибудь работу, но все это свалилось на меня так неожиданно.
   Мейсон повернулся к Делле Стрит:
   — Делла, отправляйся с мисс Шелби и разыщи для нее комнатку в каком-нибудь тихом отеле, подальше от центра. Возьми в кассе долларов двести, пусть у нее будет достаточно денег на личные нужды.
   — Ох, мистер Мейсон, я не могу принять от вас эти деньги. Я не хочу быть… попрошайкой.
   Мейсон улыбнулся.
   — Перестаньте плакать, Дафния. Если бы все попрошайки были такими очаровательными, как вы, мы бы жили в удивительном мире… Но вы вовсе не попрошайка, вы моя клиентка, а я ваш адвокат.
   — Но я ведь не могу вам ничего заплатить. А судя по тому, как обстоят дела, вряд ли я смогу и в дальнейшем… Скажите, если дядя Горас оставил завещание в мою пользу, а они нашли его и просто сожгли, что можно сделать?
   Мейсон напрягся.
   — Возможно, и ничего, если только вам не удастся доказать, что такое завещание на самом деле существовало, что ваш дядя написал подобное завещание.
   — Он говорил мне, что собирается.
   — Судя по его письму, он этого еще не сделал. Мне кажется, Дафния, вам надо быть готовой к худшему. Повторяю, вы стали жертвой весьма хитрого, хотя и банального, заговора. У богатых всегда есть родственники, близкие и не очень. Последние являются к ним в дом, поселяются там, отделываются от дорогих старику людей, затем, пользуясь их отсутствием, заявляют, что богач «впал в детство», что он легко может стать жертвой беспринципных и наглых людей. Всеми правдами и неправдами они добиваются, чтобы их назначили опекунами, уничтожают, если находят, компрометирующие их документы, и автоматически становятся законными наследниками… Все это старо, как мир.
   — Но разве… разве он не может составить новое завещание?
   — После того как его признали недееспособным, нет. Тем-то и хороша эта схема!
   — Но как можно объявить человека ненормальным, если он совершенно здоров?
   — Это самая тонкая часть всего дела, но опять-таки ничего трудного в этом нет. Человек преклонного возраста, он привык к любви, заботе, преданности и верности. Но вот вместо друзей и близких его окружают люди, которые, не колеблясь, могут дать ложные показания, сами же специально раздражают его, вызывают у него припадки ярости, а зачастую и вообще прибегают к наркотикам. И тогда его объявляют невменяемым. Но что касается вашего дядюшки, он вообще мог попасть в ловушку.
   — Какую ловушку?
   — Это письмо к вам.
   — А что в нем особенного? Видимо, он хотел позаботиться обо мне…
   — В этом нет сомнения, но если они явились в суд с заявлением, что данный человек разбазаривает свое состояние, вот только что послал племяннице чек на сто двадцать пять тысяч долларов и велел ей спрятать деньги в такое место, где их никто не отыщет, то требование назначить опеку над его имуществом никому не показалось чрезмерным.
   У Дафнии округлились глаза.