Гарднер Эрл Стенли. Дело смеющейся гориллы

   — Если бы они были хоть немного сдержаннее, я отдал бы им дневники, — сказал Мейсон. — Но они были до смерти перепуганы, и мне захотелось узнать, по какой причине.
   — Мы всего лишь опасались возможной огласки, — сказал Херши.
   Мейсон не стал возражать Херши, но его холодная скептическая улыбка была достаточно красноречива.
   Херши закрыл глаза.
   — Продолжайте, — сказал Хардвик.
   Натан Фэллон сообщил некоторые подробности:
   — После знакомства с этими дневниками Мейсону пришла в голову мысль заглянуть в каменную урну здесь, в холле. Вы сами видите, что мы там нашли. Все лежит на полу. Бенни взял уже бриллиантовое кольцо, но здесь еще и платиновые часы, пудреница, кое-что из драгоценностей, битком набитый бумажник — вероятно, с деньгами. Собственно говоря, я думаю, что это мой бумажник.
   Хардвик подошел и взглянул на разложенные на полу находки.
   — Подождите минутку, насчет бумажника я сейчас вам точно скажу, — пообещал Фэллон.
   Он нагнулся, поднял бумажник, раскрыл его и с улыбкой продемонстрировал Хардвику пластинку со своим именем, прикрепленную внутри.
   — Ну точно, — сказал он, — мой. Он пропал некоторое время назад.
   — Сколько в нем денег? — спросил Хардвик.
   — Когда я его потерял, там было тридцать два доллара, — ответил Фэллон. Он заглянул внутрь бумажника, сказал: — Все в порядке, — и поспешно засунул его в карман.
   — Лучше пересчитайте-ка и убедитесь, что ничего не пропало, — предложил Мейсон.
   Фэллон холодно взглянул на него:
   — Все на месте.
   — Это осложняет ситуацию, — произнес Хардвик. — Мейсон, а вам-то что до всего этого?
   — Меня это заинтересовало.
   — Я понимаю, но с какой стати? Кто вас нанял?
   — Никто, — сказал Мейсон и добавил: — По крайней мере, на данный момент.
   — Ну тогда, — сказал Хардвик, — в связи с этим есть одно заманчивое предложение. При сложившихся обстоятельствах, я полагаю, мистер Эддикс наймет вас помогать мне в том процессе, который должен состояться послезавтра. Процессе, в котором, возможно, удастся… Однако, я думаю, мы обсудим с вами юридические аспекты после того, как будет заключен контракт.
   — Сожалею, — сказал Мейсон, — но я не приму подобное предложение со стороны мистера Эддикса.
   — Вы намекаете, что вас наняла миссис Кемптон?
   — Не совсем так, — сказал Мейсон. — Мне довелось узнать кое-что об этом деле, и я беседовал с ее адвокатом.
   — Отлично, — сказал Хардвик. — Давайте будем откровенны, мистер Мейсон. Не говорите ничего миссис Кемптон или ее юристам до того, как нам удастся достичь с ней соглашения.
   Мейсон улыбнулся и покачал головой.
   — Вы хотите сказать, что собираетесь поделиться с ними информацией?
   — Я хочу сказать, что собираюсь сообщить Джеймсу Этне из фирмы «Этна, Этна и Дуглас» о записи в дневнике и о нашей находке.
   — Это ни к чему хорошему не приведет, — сказал Хардвик. — От этого будет только вред.
   Мейсон пожал плечами.
   — Давайте непредвзято рассмотрим проблему с точки зрения закона, — продолжал Хардвик. — Есть только два случая, когда человек, обвинивший другое лицо в совершении преступления, не несет никакой ответственности. Первый случай — это если данное лицо действительно виновно в совершении преступления. Закон о клевете в нашей стране отличается от аналогичных законов многих других стран. У нас соответствие истине является бесспорным оправданием для заявлений, которые иначе могли бы квалифицироваться как клеветнические или оскорбительные.
   — Благодарю вас за юридическую консультацию, — сказал Мейсон.
   Хардвик улыбнулся:
   — Я не собираюсь вас консультировать. Я обращаю ваше внимание на сложившуюся ситуацию — как она выглядит с точки зрения закона. И второй тип случая, мистер Мейсон, — это добросовестное заблуждение. Теперь предположим, что мистер Эддикс обвиняет Джозефину Кемптон в совершении преступления. У него может быть два оправдания. В том случае, если она виновна в совершении преступления, он может доказать Суду свою правоту и это будет для него исчерпывающим оправданием. В том случае, если она не виновна в совершении преступления, а он утверждал, что виновна, ему требуется лишь доказать, что его заблуждение было добросовестным. Другими словами, что он был искренне убежден в своей правоте, давая подобную информацию третьему лицу, проявившему законный интерес к этому делу. Это полностью снимает обвинение в диффамации.
   Мейсон потянулся, зевнул и сказал:
   — Я не имею ни малейшего желания обсуждать юридические вопросы, пока мне за это не заплатили. Меня ведь еще никто не нанял, и мне почему-то кажется, что и не наймет.
   — Конечно, мистер Мейсон, — сказал Хардвик, — обстоятельства сложились так, что вы попали в довольно странную ситуацию. Если я правильно вас понял — вы впервые заподозрили, что упомянутые предметы могут находиться в каменной урне, когда прочитали записи в дневнике Элен Кэдмас?
   — Совершенно верно.
   — Записи были сделаны ее собственной рукой?
   — Честно говоря, господин адвокат, я не знаю.
   — Само собой разумеется, что такого рода записи не могут быть серьезным доказательством, — сказал Хардвик. — Суд не сможет всерьез их рассматривать. Это просто слова, написанные рукой Элен Кэдмас. Они могут оказаться заранее подготовленным самооправданием.
   — Что вы хотите этим сказать? — спросил Мейсон.
   — Она ведь могла сама взять эти вещи и спрятать их в урне, а затем специально сделать запись в дневнике — чтобы в случае, если попадет под подозрение, она могла бы сослаться на свой дневник. Запись должна была бы подтвердить ее заявление о том, что вещи прятала обезьяна. Ну, Мейсон, ведь совершенно ясно, что мне не нужно вам объяснять, как она могла подготовить для себя оправдание.
   — Я не думаю, что вам вообще нужно что бы то ни было мне объяснять, — сказал Мейсон.
   Хардвик повернулся к Натану Фэллону:
   — Я полагаю, нам лучше обсудить этот вопрос с мистером Эддиксом.
   — Он просил передать вам, что не сможет вас принять, — непреклонно заявил Фэллон. — Он ранен. Вчера его чуть не убила горилла, которую он дрессировал. Все это произошло на моих глазах.
   Хардвик нахмурился.
   — Ну что ж, Натан, я думаю, что нет никакой необходимости задерживать мистера Мейсона и мисс Стрит. Насколько я понял, они собираются уходить.
   — Да, верно.
   — Спокойной ночи, — отрывисто сказал Хардвик, пожиная руку Мейсону и поклонившись еще раз Делле Стрит.
   — Я позвоню привратнику, — сказал Фэллон, — чтобы он вас выпустил, мистер Мейсон. Полагаю, нелишним будет предупредить вас, чтобы вы ехали прямо по дороге к воротам. Не останавливайтесь и, упаси боже, не выходите из машины. Спокойной ночи.
   — Спокойной ночи, — сказал Мейсон.

5

   Машина Мейсона проехала сквозь большие железные ворота. Поглядывавший с подозрением охранник стоял наготове. Едва машина миновала каменные колонны, массивные ворота тяжело повернулись на шарнирах и со скрежетом захлопнулись. Лязгнул железный засов.
   Мейсон прибавил газ.
   — Да, ну и дела, — сказала Делла Стрит.
   — Многовато хлопот для одного вечера, — согласился Мейсон.
   — А сейчас чем мы займемся?..
   — Сейчас нам предстоит сделать несколько важных дел, — ответил Мейсон. — И самое первое — нужно попробовать связаться с Джеймсом Этной. Будем надеяться, что он еще не спит. Здесь должна быть аптека с телефонной будкой… Примерно через полмили, насколько я припоминаю.
   Мейсон прибавил скорость.
   — Ты не обратил внимание на какой-то специфический затхлый запах в этом доме? — спросила Делла Стрит. — Что-то напоминающее… Я не могу понять, что имение, и все же у меня до сих пор мурашки по коже от этого.
   — Аромат зоопарка, — пояснил Мейсон. — Это запах животных, которых держат в клетках.
   — У меня до сих пор от этого гусиная кожа, — сказала она со смехом.
   — От одного вида этого дома мурашки по коже побегут, — усмехнулся Мейсон. — Хотел бы я знать побольше о Бенджамине Эддиксе, но, в конце концов, нас это не касается, Делла. Мы окажем добрую услугу Джеймсу Этне, и с нас довольно.
   Он подрулил к аптеке. Делла Стрит набрала номер домашнего телефона Джеймса Этны, поговорила с минуту, затем кивнула Мейсону и сообщила: