Гарднер Эрл Стенли. Холостяки умирают одинокими

   — И телефонными переговорами?
   — Не исключено.
   — Мне это не по вкусу, заявила она, — вернее, нашим людям. Так что ограничу свое предложение четырьмястами шестьюдесятью пятью.
   — И в десять позвоните, чтобы узнать ответ.
   — Я позвоню где-нибудь между полуднем и вечером.
   Тогда вы и сообщите мне об итогах. А теперь — спокойной ночи.

Глава 3

   Едва я открыл дверь, Элси подняла голову:
   — Блондинка дождалась тебя?
   — Куда ей деваться, дождалась.
   — По поводу гравюр?
   — Нету, нету у меня гравюр, говорил же.
   — Но проверить не дал.
   — Сама сказала, что не будешь подниматься ко мне.
   — Да ты же меня носом ткнул, как кутенка в лужу.
   — Был поглощен мыслями о блондинке.
   — На сей счет даже и не сомневалась.
   — Какая на сегодня криминальная ситуация? — спросил я, поспешно меняя тему разговора.
   — Сейчас занимаюсь делом женщины, которая ошибочно идентифицировала насильника-садиста. Ужас!
   — Ты о происшествии?
   — Нет, об идентификации. Жертва без колебаний опознала одного мужчину. И он получил бы что полагается по закону. Да вот посчастливилось, полиция при расследовании другого преступления поймала настоящего злоумышленника. Он во всем признался. Посмотри-ка на фотографии. Между этими людьми нет ни малейшего сходства.
   — Бывает! Когда-нибудь законники проснутся, протрут глаза и увидят, что лучшие аргументы — вещественные улики, а худшие — свидетельские показания, особенно полученные таким образом.
   — Каким?
   — Жертва еще лежала на больничной койке, когда полиция показала ей фотографию подозреваемого мужчины. Они рассказали ей, как он утверждал, что у него есть алиби, как оно не прошло проверку и как они уверены, что пойман тот самый человек. И она согласилась.
   Через пару часов они втолкнули мужика к ней в палату.
   Женщина закричала, закрыла лицо руками, разрыдалась:
   «Это он! Это он!»
   А как им следовало поступить? спросила Элси.
   — Показать одновременно подозреваемого и нескольких мужчин. Иначе идентификация гроша ломаного не стоит. Да и тогда надо удостовериться, что они не жульничают.
   — Кто?
   — Полиция.
   — Сплошная рутина, — заявила Элси. — Ведь тебя не интересуют…
   — Меня интересует все, что относится, так сказать, к серийному криминалу. Одиночные преступления не интересны. Иное дело — повторяющиеся. Преимущественно те, чьего автора полиция не смогла установить.
   — А если устанавливает?
   — Тогда возьми свой альбом и сделай пометку на полях, что преступник пойман и предстал перед судом. Если он удостоился приговора, этот факт тоже зафиксируй.
   — Так можно всю контору забить вашими гроссбухами.
   — И надеюсь, они пригодятся, — парировал я ее выпад. — Если полиции что-нибудь втемяшится в голову, она как в шорах.
   — И как ты привьешь ей широту мышления?
   — Никак, в том-то и дело. Единственная приемлемая тактика — пустить свой паровоз по их рельсам и дождаться столкновения.
   Элси вдруг изрекла:
   — Какие-то у тебя, Дональд, завихрения.
   — Замолчи, — сказал я. — Ты сейчас похожа на Берту Кул.
   — Изжарь меня как устрицу, — произнесла Элси голосом Берты.
   Улыбнувшись ей, я прошествовал в свой кабинет…
   А через десять минут я предстал перед Бертой с отчетом.
   — Мне предложили четыреста шестьдесят пять, — начал я.
   Глаза Берты сверкнули:
   — Дело сделано. Прореха найдена.
   — Кто же это?
   Берта заглянула в карточку, испещренную именами и цифрами.
   — Айрин Аддис, сравнительно недавнее приобретение фирмы, персональный секретарь Карсона и младшего партнера Дункана Е. Арлингтона.
   — Как мы поступим?
   — Я позвоню мистеру Карсону и расскажу, благодаря кому утекает информация.
   — И получите компенсацию за… за сколько дней?
   — За два.
   — Слишком легко и просто…
   — Что легко?
   — Разгадать такую загадку.
   — Все загадки легки, ежели задействовать сообразительную голову.
   — Кто еще знал о сделке?
   — Никто. Подозревали четверых.
   — Не нравится мне это дело, — заявил я.
   — Почему?
   — Чересчур легкое.
   — Ты повторяешься.
   — Значит, вы собираетесь обрушить кару на Айрин Аддис?
   — Я собираюсь изложить факты клиенту.
   — С экономической точки зрения вы просто выбросите эту Аддис на свалку. Ее уволят за разглашение секретных сведений, и никто больше не примет ее на службу. Всякий, кто поинтересуется мнением Карсона…
   — Не строй из себя покровителя страдальцев. Она сама виновата.
   — Ладно, — сдался я. — Как быть с квартирой?
   — Можешь пользоваться в течение месяца. Если пожелаешь, даже для своего флирта, лишь бы не мешало работе. Квартира оговорена в соглашении с Карсоном.
   Дом принадлежит ему, хотя юридически собственностью заправляет подставная компания. Квартирная плата внесена за тридцать дней.
   — А как с ролью пресыщенного аристократа на отдыхе?
   Лицо Берты перекосилось.
   — Если ты собираешься и дальше выводить в свет свою лупоглазую секретаршу за счет агентства, отвечу коротко: для таких расходов счет закрыт. С этой самой минуты!
   — Так было приятно, когда он существовал. Кое-какие агентства растянули бы эту привилегию на больший срок.
   — На какой еще срок?
   — Пока не убедились бы, что их информация достоверна.
   — Что ж, я убеждена! — рявкнула Берта. — Так что закрывай свой счет именно сегодняшним числом, чтоб я могла сразу представить его мистеру Карсону. Мы еще посмотрим, какую сумму ты накрутил прошлой ночью со своими бредовыми фантазиями о расходах.
   — Я предупреждал Элси насчет шампанского, — промолвил я обидчиво.
   — О чем, о чем? О шампанском?! — прошипела Берта.
   Я вышел, захлопнув за собою дверь.

Глава 4

   Элси Бранд встретила меня с ножницами в одной руке и изрезанной газетой в другой. Прямо меч и щит!
   — Как там Берта, оставила нас в деле?
   — Сегодня ужинаешь за собственный счет. Берта вне себя.
   Элси состроила гримаску:
   — Мог бы быть с ней понежнее.
   — Берта на нежности не вдохновляет. Нет ли новостей о Томе-соглядатае?
   — Никаких. Многого ты от него ждешь! Не может ведь он каждую ночь выходить на работу!
   — На его месте я бы выходил.
   — О, ты, пожалуй, смог бы. Если судить по тому, как ты заглядываешь мне за вырез.
   — Вырез есть вырез… Ну-ка, зачитай мне его словесный портрет в первом репортаже.
   Она полистала альбом.
   — Вот как его описывает Элен Корлис Харт, первая жертва нападения.
   — Которая работает в салоне красоты в Фениксе?
   — Точно.
   — Читай!
   Элси погрузилась в газетную вырезку:
   — «Немолодой мужчина лет сорока восьми, кажется, хорошо одетый, с крупными чертами лица, густыми бровями». Думаю, для тебя здесь не так уж много материала, Дональд.
   Я ухмыльнулся:
   — А за тобой вчера никто не увязался? Никто тебя не преследовал?
   — Ни души не заметила. Хотя все время смотрела через заднее стекло. Дональд, боюсь, хороший оперативник из меня не получится. Когда мы работаем по делу, у меня мурашки по спине бегают.
   — В других случаях обходишься без мурашек.
   — Будет тебе, — заулыбалась Элси. — Отправляйся в свой кабинет и берись за почту, у тебя куча писем на столе.
   — Стоит ли отвечать на письма? Человек, получивший письмо в ответ на письмо, которое он отправил, отвечает на письмо, которое ты написал. Порочный круг. А он может довести Берту до обморока. Представляешь, как возрастут почтовые расходы!
   Я направился в свой кабинет и погрузился в чтение.
   Ничего экстраординарного там не обнаружилось, просто одно-два заурядных дела, с которыми надо было поскорей покончить. В общем, я попросил Элси вооружиться стенографическим блокнотом, и мы приступили к работе.
   Я уже дошел до середины второго письма, как вдруг дверь распахнулась и Берта Кул встала на пороге, косясь на коленки Элси с холодным неодобрением. Я испытующе воздел бровь.
   — Монтроуз Карсон, — провозгласила Берта. — Он сидит у меня и преисполнен желания поговорить с тобой. Я пыталась убедить, что наши услуги ему больше не нужны, но он настаивает на обратном.
   Я подмигнул Элси и сказал:
   — Может быть, мне удастся так подать ситуацию, что служебные расходы будут продлены на сегодняшний вечер и ты, Элси, удостоишься ужина в ресторане, но, прошу, не заказывай на этот раз импортного шампанского. Ограничь себя добрым домашним…
   — Импортное шампанское! — взвилась Берта. — Чем, черт побери, вы занимались прошлой ночью?.
   — Заманивали жертву в ловушку, — ответил я.
   — О Боже! Мне надо было нанять для работы женщину. Сколько денег я сэкономила бы! Из-за твоих трали-вали с секретаршей…
   Элси вмешалась:
   — Он шутит, миссис Кул. Я не пила вчера шампанского. Ни капли.
   Берта испепеляющим взглядом посмотрела на меня:
   — Ах ты, с твоим пресловутым чувством юмора!
   В один прекрасный день кто-нибудь так даст тебе по губам…
   — Уже! — откликнулся я.
   — Одного урока, видно, недостаточно. Пошли ко мне, побеседуешь с Карсоном. И заклинаю, помни, я взяла курс именно на такой бизнес. Твоя тяга к криминалу доведет меня до язвы.
   — К какому криминалу?
   — Который возникает, едва ты ввяжешься в дело. Ты притягиваешь к себе преступления, как магнит — железные опилки. Ты башковит, хотя и пройдоха, и только твои мозги спасают тебя от решетки.. Но когда-нибудь ты оступишься, и останется от тебя только пара цифр — персональный тюремный номер. Тогда у тебя не будет времени любоваться нейлоновыми нарядами.
   Берта кинула на Элси красноречивый взгляд, та устыдилась своих скрещенных ног и сжала коленки.
   Берта развернулась и выплыла прочь.
   — Мне кажется, я ей не нравлюсь, — вздохнула Элси.
   — Сотрудничество подразумевает высочайшее взаимное уважение.
   — Это в прошлом, — возразила Элси, не отводя глаз от двери, за которой исчезла Берта.
   — Впрочем, достаточно и усредненных величин, — продолжил я. — Сердечных чувств Берта к тебе не испытывает. Зато я уравновешиваю ситуацию своим непреходящим пылом, который…
   Элси пригрозила мне блокнотом — вот-вот бросит, и я последовал за Бертой через приемную в ее кабинет.
   Монтроузу Карсону было немного за пятьдесят. Слегка сутул, нос длинноват, подбородок выступает вперед, глаза пронзительные — более пронзительных я в жизни не встречал. У него привычка (или отработанный прием?) слегка наклонять голову, отчего глаза под кустистыми бровями сверкают еще ярче. Могу представить, как трепещут подчиненные под этим взором.
   — Мой партнер Дональд Лэм, — произнесла Берта.
   Карсон подал мне холодную костлявую руку — прямо как из холодильника. Пожатие, однако, оказалось крепким. Глаза буквально впились в мои.
   — Мистер Лэм, мне доставляет удовольствие…
   Рад познакомиться с вами, мистер Карсон, — встрял я и уселся.
   — Я сообщила мистеру Карсону, как обстоит дело, — заговорила Берта. — Но он чем-то неудовлетворен.
   — Просто не могу поверить, что Айрин Аддис способна предать меня.
   — Почему, собственно, если вы не возражаете против вопроса? — отреагировал я.
   — Она производит хорошее впечатление. Весьма милая девушка, спокойная, деловитая и вместе с тем живая… Короче, настоящая леди и… опять-таки очень человечная.
   — Сколько ей лет? — спросил я.
   — В ее метрику я не заглядывал.
   — Но видите ее каждый день. Наверное, имеете приблизительное представление.
   — Ну, лет двадцать шесть или двадцать семь.
   — Берта вам объяснила, почему возникла гипотеза, что ниточка ведет к Айрин Аддис?
   — Да. План операции был оговорен заранее. Всего четыре человека могли быть повинны в утечке информации, Айрин Аддис одна из них. Каждому подозреваемому я назвал свою величину месячной ренты, которую я будто бы предложил.
   — А что с документацией? — спросил я. — Не мог кто-нибудь из ваших клерков обнаружить, что в бумагах разные цифры?
   — Об этом я позаботился. Дункан Арлингтон, мой партнер и вице-президент, отвечающий за оперативную деятельность, запер бумаги в своем столе. Если бы кто-то пожелал ознакомиться с данными об уличном движении, он нашел бы в шкафу записку, что документы проверяет Арлингтон.
   — Значит, Арлингтон мог обо всем догадаться, — предположил я.
   — А он и так знал обо всем, — сказал Карсон. — Я и шагу бы не сделал без его участия. По правде говоря, мы вместе обсудили утечку информации, как только она произошла.
   — Почему Герберт Даулинг не займется собственными территориями? Не все же виться коршуном над вашими.
   — О, это длинная история, — сказал Карсон.
   — Даулинг возглавляет корпорацию, но отнюдь не распоряжается ею. У них отдавалось предпочтение принципу равного партнерства. Двое из них умерли, но дело уже было подчинено корпоративным интересам. Даулинг рвался к руководству организацией, но его чуть не сняли с должности. Поэтому он старается свести оперативные расходы к минимуму, сохранив при этом физиономию.
   Надвигается собрание акционеров, и Даулинг хочет добиться продления контракта на пять лет.
   — Сдается, вы не так уж мало о нем знаете.
   Карсон устремил на меня свой холодный взгляд из-под мохнатых бровей и изрек:
   — Я счел своим прямым долгом разузнать о нем как можно больше.
   — Ладно, — сказал я, — что потребуется от нас в дальнейшем?
   — Прежде всего я хотел бы достичь абсолютной определенности…
   — По какому поводу?
   — Каким образом информация поступает к Даулингу… Начну с того, что Айрин Аддис можно предъявить иск. У вас есть все основания забыть об остальных и сосредоточиться на ней. Изучите, пожалуйста, ее биографию, если понадобится, установите наблюдение.
   Узнайте, не встречается ли она с Даулингом или с его уполномоченными. Хотелось бы, однако, чтоб она не заметила ни соглядатаев, ни интереса к ней… Вам все понятно, мистер Лэм?
   Я кивнул.
   — Теперь перейдем к следующему вопросу. Как звали женщину, явившуюся к вам с предложением от Даулинга?
   — Она представилась как Бернис Клинтон, — ответил я. — Добавлю, она не говорила, что связана с Даулингом.
   — Еще чего не хватало… Но ее имя ни о чем мне не говорит. Сможете описать ее?
   — Голубые смеющиеся глаза и светлые волосы. На мой взгляд, приблизительно двадцать восемь лет. Длинные ноги и походка манекенщицы…
   — Мое любопытство не простирается до анатомии.
   Я просто хочу попытаться ее опознать, — перебил Карсон.
   — Чуть выше среднего роста, — продолжил я. — Впрочем, немного. Хорошая фигура, полные губы.
   Карсон сосредоточенно хмурился. В течение семи-восьми секунд он хранил молчание, потом покачал головой:
   — Я мысленно перебрал вереницу людей, имевших реальные или потенциальные контакты с Гербертом Даулингом. Эта юная дама не вписывается в картину, вернее, ее портрет.
   — Запомните, — предупредил я, — это вы считаете, что предложение исходило от Даулинга. Ничего подобного я не говорил. Бернис Клинтон упоминала только неких клиентов, от лица которых она выступает.
   — Это должен быть Даулинг, — заявил Карсон.
   — Ваши умозаключения могут не совпасть с нашими.
   За подобные выводы ответственность на себя берете вы, а не мы. По крайней мере до тех пор, пока не узнаем побольше о Бернис Клинтон.
   — Согласен. Разузнайте о ней побольше.
   — Это будет стоить денег, — намекнул я.
   — Разумеется, — сказал он раздраженно. — Миссис Кул в курсе вопроса. Вы не можете себе представить, насколько это для меня важно. Если утечка начинается с моей конторы, я должен все знать.
   — Допустим, — сказал я, — что Айрин Аддис невиновна и улики против нее подделаны?
   — Не представляю, каким образом. Другие объяснения немыслимы, хотя…
   — Если вы убеждены, что проштрафилась именно Айрин Аддис, нет нужды в дальнейшем расследовании.
   Он криво усмехнулся:
   — Вы загнали меня в угол, мистер Лэм… Что ж, действуйте. Продолжайте идти по следу. Переверните каждый камень! Мне нужен полный объем информации.
   Кто бы ни был замешан в этой истории, мне нужна правда.
   Он пожал руку мне, низко склонился над рукою Берты и произнес:
   — Ваш профессионализм впечатляет, миссис Кул.
   С тем и ушел.
   Берта просияла, но потом нахмурилась и повернулась ко мне:
   — Зачем понадобилось втягивать в эту историю Дугласа Арлингтона?
   — Я его не втягивал.
   — Черта с два! Всячески намекал, будто эту дамочку, Аддис, подводят под монастырь, когда у Арлингтона имеется вся информация.
   — Дался вам этот Арлингтон!
   — Больно он нам нужен. Нам нужна Айрин Аддис.
   Типичная двурушница, хитрюга и шпионка.
   — Вы разбрасываетесь пустыми обвинениями только потому, что придумали эту ловушку с обманными цифрами, и тут словно по вызову является Бернис Клинтон и называет цифру Айрин.
   — А что еще требуется?! По-моему, вполне достаточно, чтобы развеять любые сомнения. Кабы ты придумал такой план, горой бы стоял за его непогрешимость.
   — Планов подобного сорта стараюсь не придумывать.
   — Что правда, то правда! — согласилась Берта. — Ты действовал бы в открытую. Изучал бы Айрин Аддис, и, полагаю, у нее хватило бы ума демонстрировать тебе свои ножки не хуже Элси Бранд. А ты сидел бы, льстиво улыбаясь, и принимал любые сказки за чистую монету.
   — Стоит ли отказываться от достойного зрелища?
   — Убирайся к чертовой матери и разузнай побольше об Айрин Аддис. Такие нам даны указания. Ищи и обрящешь.
   — Стало быть, на мне пока маска плейбоя и квартира?
   — Специальных инструкций на сей счет не поступало, а квартирная плата внесена за месяц.
   — Но ведь Монтроуз Карсон велел мне задержаться на Бернис Клинтон.
   — Смотри, как бы не вышло передержки, — съязвила Берта.
   Я возвратился к себе, улыбнулся Элси и сообщил:
   — По-моему, на вечер ты вне игры. Мне поручено заняться длинноногой блондинкой, помнишь, в вестибюле. Какие такие пружинки приводят в движение эти, так сказать, часики?
   — Прислушиваясь к тиканью, имей в виду, в любой момент часы могут зазвенеть.
   — Звонок можно прервать.
   — Чтобы не просыпаться?
   — Чтоб соседей не беспокоить.
   — Она к тому моменту вконец выдохнется, — ядовито сказала Элси.
   — Я тоже, — парировал я.

Глава 5

   Черновая работа занимает львиную долю сыщицкого времени. У меня ушло на нее три четверти дня.
   Я позвонил Карсону и попросил его просмотреть личное дело Айрин Аддис — какие рекомендации она представила, устраиваясь к нему на службу.
   Оказывается, она прежде работала в четырех организациях. Связавшись поочередно с каждой, получил необходимые сведения. Всюду о ней отзывались прекрасно. Оставался, правда, один пробел. Три года тому назад на протяжении восемнадцати месяцев она нигде не числилась.
   Я обратился в службу социального страхования. Правда, некоторые из их материалов закрыты для посторонних, но важно лишь, чтоб они были.
   К трем тридцати пополудни я располагал интересующими меня данными. Эти восемнадцать месяцев Айрин Аддис работала у Герберта Джейсона Даулинга.
   Вот загадка, почему она скрыла свою работу у Даулинга? Может, ее уволили за какую-нибудь провинность?
   Видимо, служба кадров Карсона работала спустя рукава.
   К четырем я вернулся в свою контору.
   Элси Бранд сообщила:
   — Тебе телеграмма.
   Распечатав ее, я прочитал: «Д. оперирует таинственными чеками предъявителя размерах ста пятидесяти долларов концу каждого месяца интересно узнать что происходит этими чеками до окончательного рапорта К. Не будь размазней». Подпись стояла такая: «Друг твоего друга».
   Перечитав телеграмму раз, другой, я сунул ее в карман.
   — Как насчет встречи? — закинула удочку Элси.
   — Никаких встреч. Свой ужин оплатишь сама.
   Я отправился на телеграф и выяснил, что телеграмму отправили из их филиала в Голливуде.
   Убрав телеграмму в папку для незавершенных дел, я пообедал и устроился напротив телевизора. Разумеется, в моей новой квартире.
   В девять тридцать зазвонил телефон. Клерк сообщил:
   — Мисс Клинтон спрашивает, не будете ли вы так любезны уделить ей несколько минут по деловому вопросу.
   — Если она не возражает, попросите ее подняться ко мне.
   Я вышел к лифту, чтоб встретить даму.
   — Что со вчерашней милашкой? — спросила она вместо приветствия.
   — Ничего, — ответил я.
   Она засмеялась:
   — Я не в том смысле.
   — Каков вопрос, таков ответ.
   — Ну, я имела в виду, что не рассчитывала застать вас здесь.
   — Позвонили бы.
   — Мне ненамного труднее зайти.
   — Живете поблизости?
   — Нуждаюсь в физической нагрузке. Слежу за фигурой.
   — Это и у меня входит в привычку.
   — Что, физическая нагрузка?
   — Нет, следить за вашей фигурой.
   Она засмеялась.
   — Теперь, Дональд, шутки в сторону. Пригласи меня в квартиру, предложи виски, не очень крепкий.
   — А что-нибудь крепкое тебя интересует?
   — Не заставляй меня говорить то, чего я не должна говорить.
   — А делать, чего не должна?
   — Разве не все это делают? — спросила она и снова засмеялась.
   — Я делаю, — заверил я.
   — В темноте все кошки серые: Итак, Дональд, что слышно об участке?
   — А что о нем должно быть слышно?
   — С другими ты не сговорился?
   — Нет.
   — Сдашь его мне?
   — Вряд ли.
   — Что ж, — сказала она, — придется тебя убедить.
   — Каким способом?
   — Напоить, пригласить на танец.
   — Любишь танцевать?
   — С потенциальными покупателями.
   — Хорошо бы повысить цену.
   — Еще лучше — снизить запросы. Участок никак тебя не греет, пока пустует.
   Оглядев ее, я сказал:
   — Зато голова моя полна. Планами.
   Она рассмеялась и предложила:
   — Сходи-ка за виски. Ты, кажется, неплохо держишься на ногах. Потанцуем!
   — Хочу сосредоточиться.
   — Танец этому может поспособствовать.
   — И отвлечь меня от размышлений о ценах.
   — А зачем же, по-твоему, я искушаю тебя?
   Она встала с кушетки, подошла к книжному шкафу, повозилась минуту и нашла кнопку, включающую проигрыватель.
   — Так я и думала, — усмехнулась она. — Слишком большим казался мне этот книжный шкаф на фоне твоей личности.
   Порыскав среди пластинок, она выбрала одну. Изящной ножкой сдвинула ковер, сделала посреди комнаты пируэт, а когда зазвучала музыка, простерла ко мне руки. Мы танцевали, и была она как прозрачная паутина в июньский пылающий полдень. Когда отзвучал вальс, она сказала:
   — У тебя так замечательно получается, Дональд. Мне почему-то казалось, ты предпочитаешь быстрые танцы.
   А я люблю вальс.
   — И виски, — добавил я. — Сейчас принесу.
   — О, сейчас уже не к спеху. Там еще один вальс.
   Она напела мелодию, как бы суфлируя пластинке, и вот игла побежала по своей дорожке, мы вновь закружились в вальсе. Вдруг она остановилась, выключила проигрыватель и поцеловала меня. Этот страстный поцелуй метил прямо в мое сердце.
   — А теперь, — заявила она, — теперь я готова выпить виски.
   Я разлил напиток по бокалам, и мы принялись смаковать его. Она сидела, скрестив ноги, продолжая выстукивать носком ритм вальса.
   — Дональд, я тебе нравлюсь?
   — Угу!
   — Почему бы тебе не стать подобрее к моим клиентам и не сдать им участок? Сейчас, когда я тебя ублажила по всей форме…
   — Я ведь на что рассчитывал: больше буду жаться — больше от тебя получу.
   Она поджала губы:
   — Тут ты просчитался. Что причиталось, то и досталось.
   — Я не о блаженстве, а об оплате.
   — Тогда другое дело, — спохватилась она.
   — Насколько другое?
   — На какой цене ты настаиваешь?
   — На участок есть и другие охотники. Естественно, я хочу получить максимум.
   Она нахмурилась.
   — Эти другие, они еще не… — Она резко оборвала себя, как будто отрубила недосказанное и стерла из своей памяти произнесенное.
   — Откуда ты знаешь, что они еще не…
   — А разве уже?..
   — Ну, можно сказать, приманку куснули.
   — Подумаешь, — пренебрежительно сказала она. — Решай, что лучше — синица в руках или журавль в небе.
   — Ты синица в руках? — спросил я.
   Она с вызовом посмотрела мне в глаза:
   — А ты как думаешь?
   — Я думаю, что я слишком сильно поддаюсь твоему влиянию, слишком остро реагирую на твою близость, того и гляди поскользнусь. И упаду.
   — Теперь дела пошли на лад, — констатировала Бернис. — Мне уж начало казаться, что у тебя иммунитет против женских чар.
   — Я отчаянно борюсь с самим собой.
   — Еще бы… Итак, да?
   — Неопределенность, она придает ситуации пикантный привкус. Стоит мне ответить «да», и через пять минут ты исчезнешь навеки, только я тебя и видел. С другой стороны, если я останусь на прежних позициях, можно рассчитывать на продолжение твоей деловой активности.
   — Только до тех пор, пока мой наниматель не подыщет участок на другом углу, и тогда ищи ветра, больше ты меня не увидишь.
   — Никогда, никогда, никогда?
   — Никогда, никогда, никогда! — Бернис улыбнулась.
   — Мне надо позвонить.
   — Что тебе мешает?
   — Ты.
   — Почему?
   — Не хочу, чтоб ты слушала.
   — Что ж, удалюсь попудрить нос.
   — Лучше я спущусь к телефонной кабине в холле.
   А ты устраивайся как дома, подлей себе виски.
   — Я обшарю твои вещи, Дональд.
   — Действуй! — благословил я ее.
   Я спустился в вестибюль, высмотрел такси на стоянке, подошел и дал водителю двадцатку.
   — За что? — растерянно спросил он.
   — Включи счетчик. Поставь машину поближе к дому. Подойди к столу дежурного клерка. Минут через пять — десять у выхода появится длинноногая блондинка. Я хочу знать, куда она поедет.
   — Дело чистое? — спросил таксист.
   — Абсолютно.
   — Что делать, если она заподозрит слежку?
   — Поворачивай обратно — и сюда. Не то она проездит всю ночь, пока счетчик не сломается.
   — По-моему, его вообще не стоит включать, — сказал он.
   — Решай по обстановке. У меня свои хлопоты, у тебя — свои.
   — Ладно, приятель, лишь бы ты мои хлопоты понимал. Кому доложить результат?
   — Меня зовут Дональд Лэм. Дозвонишься до дежурного и попросишь соединить со мной, причем старайся темнить, чтоб он не просек, что к чему. Когда девица вызовет лифт, я позвоню клерку и передам, мол, в услугах ожидающего в вестибюле таксиста более не нуждаюсь. Вернешься к машине и жди блондинку.