Гарднер Эрл Стенли. Летучие мыши появляются в сумерках

   Высокий человек с нагловатым взглядом и подпрыгивающей сигаретой сидел в кресле, опустив плечи, скрестив ноги и засунув руки в карманы брюк. Он нахально взглянул на Берту и спросил:
   — Ну как, с чем вернулись?
   — Что вы имеете в виду?
   — Вы знаете, что я имею в виду. Вы получили заказ немного потрясти страховую компанию?
   — Я не за этим ходила, — ответила Берта.
   — Да знаю, знаю. А что по поводу моего предложения? У нас будет дело или нет?
   — Должна отметить, что я слегка коснулась этого вопроса.
   — Я понял. Двадцать пять процентов вам. Идет?
   Берта раздраженно сказала:
   — Вы не слышите, когда я говорю вам по-английски. Полагаю, мне придется выучить китайский, чтобы вы меня поняли.
   — Я останусь таким, каков есть, на любом языке, — заметил он.
   — Я могу предложить вам сделку. Плачу двадцать пять долларов наличными за вашу информацию.
   Он рассмеялся.
   — Хорошо, тогда наш разговор надо считать оконченным, — сказала Берта. — Я заплатила бы эти деньги из своего кармана, потому что она не стала нанимать меня по делу со страховой компанией. Кроме того, она собирается оговорить компенсацию в размере, покрывающем ее расходы на врача и потерянное рабочее время. А это составит в сумме двадцать пять долларов.
   — Это она собирается делать?
   — Так точно.
   — Но вы, естественно, образумите ее?
   — Я, возможно, вообще не буду этим заниматься.
   — Может быть, страховая компания заинтересуется моей записной книжкой?
   — Может быть. Попробуйте.
   — Нет уж. Я не смог бы лжесвидетельствовать. Еще и поэтому я не пошел к девушке, чтобы договориться лично с ней. Если бы адвокат узнал об этом, он поднял бы страшный шум. Но личное конфиденциальное соглашение с вами — это дело другое. Тогда, если бы судья спросил меня, пытался ли истец заплатить мне, я бы мог скромно ответить, что обычной платы за свидетельство для меня достаточно. Берта цинично рассмеялась.
   — Двадцать пять долларов, — объявила она, — предел суммы, которую она запрашивает в настоящее время. Я могу рискнуть и предложить вам ровно столько же.
   — Двадцать пять процентов, — настаивал он.
   — Я же объяснила, что пирога, от которого можно было бы отрезать кусок, еще нет и в помине.
   — Ладно, может быть, мы поговорим попозже.
   — Послушайте, — спросила Берта, — как я могу связаться с вами?
   Он, ухмыляясь, заявил:
   — Никак, — и отправился к выходу.
   Берта молча наблюдала, как за ним захлопнулась дверь.
   — Будь он проклят, — сказала она. — С каким удовольствием я врезала бы ему прямо по его ухмыляющейся физиономии!
   — Почему же вы не сделали этого? — спросила Элси Бранд с любопытством.
   — Возможно, мне придется играть в одной команде с ним.
   — Вы имеете в виду, что примете его предложение?
   — Придется, если не подвернется что-нибудь получше.
   — Почему? — продолжала удивляться Элси Бранд. — Почему вы связываетесь с людьми такого сорта, особенно если они вам не по душе?
   — Потому что там пахнет деньгами, — отрезала Берта и направилась в свой кабинет, чтобы заняться утренними газетами.
   Она была погружена в спортивные новости, когда на ее столе зазвонил телефон. Берта сняла трубку и услышала голос Элси:
   — Вы можете уделить несколько минут Кристоферу Милберсу? Он говорит, что знаком с вами.
   — Милберс… Милберс? — Берта повторила имя несколько раз и наконец вспомнила. — Да, я знаю его. Что он хочет?
   — Он не сказал.
   — Пригласи его.
   Кристофер Милберс вел себя еще более манерно, чем в комнате Жозефины Деля.
   — Надеюсь, что я не оторвал вас от чего-нибудь важного? — сказал он извиняющимся тоном.
   — Что вы хотите? — спросила Берта.
   — Мисс Делл сказала мне, что вы — детектив. Я был страшно удивлен.
   — Да, мы занимаемся частными расследованиями.
   — «Детектив» звучит более романтично, чем «следователь», не правда ли?
   Берта холодно посмотрела на него:
   — Никакой романтики в этом деле нет. Это работа, и у меня ее сверх головы. Что вы хотите?
   — Я хотел бы нанять вас. Я не знаю ваших расценок.
   — Это зависит от характера услуг и количества денег, которые собирается выручить клиент. — Теперь в ее глазах появился интерес.
   — Вы не возражаете, — спросил Милберс, — если я расскажу вам все по порядку?
   — Я слушаю.
   — Видите ли, мой кузен Харлоу был человеком довольно эксцентричным.
   — Догадываюсь.
   — Это был индивидуалист по натуре. Он хотел жить по собственным законам: никому не подчиняться и никого не подчинять. Его отношения с родственниками были, скажем, окрашены такими тонами.
   — Он был женат? — спросила Берта.
   — Его жена умерла десять лет назад.
   — Есть дети?
   — Нет.
   — Вы — единственный родственник?
   — Да.
   — Расходы на похороны? Кто возьмет их на себя?
   — Похороны завтра. Он будет похоронен здесь. Я получил телеграмму о его смерти только в понедельник вечером. Меня не было в городе, и поэтому возникли определенные сложности, чтобы доставить ее мне. Я полагаю, вы можете оценить деликатность решения, которое я принял по поводу похорон?
   — Я ничего не понимаю в похоронах, — сказала Берта. — Зачем вы пришли ко мне?
   — Да-да, я уже подхожу к этому. Я говорил вам, что мой кузен был эксцентричным человеком.
   — Да.
   — Среди прочих вещей он, например, никогда не мог решиться хранить деньги в установленных для этого местах.
   — Черт побери! — воскликнула Берта с экспрессией. — Это не эксцентричность. В этом есть определенный смысл.
   Кристофер Милберс сложил ладони вместе, выгнув пальцы в суставах.
   — Эксцентричность или разумность — назовите это как вам угодно, миссис Кул, но мой кузен носил крупные суммы денег у себя в кармане, например. Я знаю это точно. У меня есть письмо от него, где он пишет об этом. Ему казалось, что в любое время может возникнуть потребность в крупных суммах. Более того, в четверг он снял еще пять тысяч долларов со счета. Он собирался в пятницу посетить аукцион редких книг.
   — Ну?
   — Когда я пришел, чтобы опознать его, мне выдали вещи, бывшие на нем в момент смерти, а также всякие мелочи — часы, визитки и бумажник.
   — Что же вы нашли в бумажнике? — спросила Берта с живым блеском в глазах.
   — В бумажнике, — начал Кристофер Милберс, — была одна стодолларовая купюра и две бумажки достоинством в один и три доллара — ничего больше.
   — О! — воскликнула Берта Кул с изумлением.
   — Можете представить себе мое состояние.
   — Вы сказали об этом кому-нибудь?
   — Прежде чем делать подобного рода заявления, человек должен иметь определенные доказательства.
   — Вы хотите, чтобы я раздобыла их?
   — Не совсем так. Теперь они у меня есть.
   — Что же именно?
   — Мисс Делл.
   — То есть?
   — Она знает, что деньги были при нем.
   — Откуда?
   — Мисс Делл работала у него секретарем более года, она помнит тот случай, когда он продиктовал ей письмо, в котором говорилось о том, что он собирается снять пять тысяч, чтобы иметь их под рукой. Она припомнила это, когда я ей все рассказал.
   — Где находится это письмо? — спросила Берта.
   — Я храню его в Вермонте — надеюсь, что оно там. Я крайне редко уничтожаю важную корреспонденцию.
   — Письма вашего кузена вы считали важными?
   — Откровенно говоря, миссис Кул, да.
   — А почему?
   — Он был единственным моим родственником, оставшимся в живых. Я был очень привязан к нему. Вы знаете, как это обычно бывает, когда семейный круг сужается до размера двух человек. — Милберс указал на нее пальцем.
   — Тем более если один из них имеет состояние, — откликнулась холодно Берта Кул.
   Милберс ничего не ответил.
   — Когда вы видели его в последний раз? — спросила Берта.
   — Около пяти лет назад.
   — Не слишком близкую связь поддерживали вы с ним, судя по данным фактам.
   — Это его вина. Он любил писать письма, но что касается личного общения — что ж, я полагал, так будет лучше в интересах сохранения наших семейных отношений.
   — Звучит в целом замечательно, но если разобраться поглубже — должна уточнить, что вы не были близки.
   — При личных встречах, — согласился Милберс, аккуратно подбирая слова, — ощущалась разность взглядов. Эти различия основывались на расхождении по политическим и экономическим вопросам. Ведя переписку, можно избегать опасных тем, если человек обладает чувством такта. Это не так просто сделать в личных беседах.
   — Вы могли бы сберечь уйму времени, если бы называли вещи своими именами.
   Глаза Милберса загорелись энтузиазмом.
   — Ах, миссис Кул, сейчас вы так же ошибаетесь, как привыкли ошибаться многие из нас. Правда совсем не истина. Под правдой мы понимаем широкий класс понятий и используем их для своих целей. Существуют различные типы правды и истины. Проще говоря, истину полагают правдой, а правду — истиной. Однако…
   — Ладно, опустим это, — предложила Берта. — Я, кажется, начинаю понимать вашего кузена. Где он жил? Гостиница, клуб или…
   — Нет, миссис Кул, ни в одном из этих мест. К сожалению, у него был собственный дом.
   — Кто же вел хозяйство?
   — Управляющая.
   Глаза Берты требовательно сверкнули, ожидая от посетителя дополнительной информации.
   — Миссис Нетти Краннинг. Ей, по-моему, за сорок. У нее есть дочь Ева и зять Пауль Ханберри.