Страница:
— Что придется, — ответила хозяйка. — Меня зовут Энними Клинтон.
Я быстро осмотрелся вокруг. Повсюду тут и там валялись журналы; увидел я и книги с адресами магазинов.
На полке лежала стопка пакетов, где, как я предположил, хранились отвергнутые редакторами рукописи.
Она быстро собрала со стола страницы и положила их текстом вниз на пишущую машинку.
— У вас очень хорошая машинка, — сказала женщина.
— Превосходная!
— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.
— Я бы хотел сначала взглянуть на вашу.
Она подошла к стулу, взяла рукопись, положила ее в книжный шкаф, убрала мою машинку, а свою поставила на стол. Затем как-то нехотя протянула мне листок бумаги.
Машинка оказалась старой и к тому же давно не чищенной. При работе она издавала звук, похожий на треск молотилки, а буквы «е» и «а» получались совсем отвратительно.
— Итак? — спросила она.
— За свою машинку я возьму вашу и еще сорок долларов наличными.
Она некоторое время обдумывала предложение, потом сказала:
— Позвольте мне еще раз попробовать.
На сей раз она печатала несколько дольше. Я видел, что ей хочется заполучить мою машинку.
— Двадцать пять долларов, — наконец сказала она.
— Сорок, — ответил я. — Эта машинка как новая.
— Тридцать.
— Пусть будет тридцать пять, и по рукам.
— С вами трудно иметь дело, вы крепкий орешек.
— Мне нужны деньги, но у меня хорошая пишущая машинка, а ваша нуждается в серьезном ремонте.
— Я знаю.
После некоторого раздумья она предложила:
— Я могла бы дать вам сейчас пятнадцать долларов, а двадцать через две недели.
Я отрицательно покачал головой:
— Мне срочно нужны деньги.
Она вздохнула с сожалением:
— Тогда я вам не покупатель.
— Ладно, — ответил я. — Попробую стукнуться к соседям. Кто живет в квартире 62-Б?
— Там нет никого.
— Квартира не сдается?
— Там жила женщина, но съехала. Нэннси Бивер.
Она говорила, что ее имя звучит именно так, с двумя «н»: Н-э-н-н-с-и.
— Тоже пишет?
— Думаю, что да. Она много работала на машинке.
Хотя я не встречала в продаже ее книг.
— Общительная?
— Не могу сказать, но вообще она неплохой человек. И так неожиданно уехала! Я ничего и не подозревала до вчерашнего дня.
— Любовники?
— Не знаю. Здесь каждый живет своей жизнью. Например, в квартире 60-Б живет пара Остинов. Я не знаю, чем они занимаются. Он, кажется, где-то при должности. Что касается ее… Я никогда не слыхала, чтобы у них стучала машинка. Мне кажется, она художница. Они оба очень скрытные. Этот район города вообще отличается замкнутым образом жизни. — Она подумала с минуту, а потом добавила: — Это единственный способ выжить здесь.
— А мисс Бивер не намекала вам, что собирается уезжать? — спросил я.
— Нет, я ничего такого и предполагать не могла, пока она не начала выносить из квартиры картонные коробки и чемоданы.
— Выносили вещи грузчики?
— Нет, таксист, — ответила она. — Она договорилась, чтобы он помог ей.
— Картонные коробки и чемоданы, говорите вы?
— Да, картонные коробки. Наверное, с полдюжины, клеенные лентой и с почтовыми наклейками. Сначала она вынесла коробки, а примерно через полчаса вернулась и забрала чемоданы.
— Все это время ей помогал водитель такси?
— Да.
— Желтое такси?
— Да, по крайней мере, я так думаю.
— Один и тот же водитель?
— Не знаю. Господи! Почему вы так интересуетесь Нэннси Бивер?
— Будь я проклят, если я сам знаю, — сказал я, — но мне нравится сопоставлять факты, чтобы понять людей. Любого человека я рассматриваю как потенциального героя рассказа. То, что вы мне поведали, возбудило мое любопытство.
— Короче, она уехала, и вы не сможете продать ей пишущую машинку.
— Вы не думаете, что мисс Бивер вернется?
Она покачала головой.
— Скажите, — начала она опять, — сколько вы хотите заработать на машинке?
Я снова посмотрел на ее машинку.
— Не могу вас порадовать. Ваша машинка в том еще состоянии. Ее нужно почистить, смазать, отрегулировать.
— Это давно надо было сделать, но я все откладывала. Когда нет постоянной работы, на статьях и тому подобном много не заработаешь. Я не могу без машинки, но у меня не так много денег, чтобы купить новую.
Некоторые гонорары, которые я получаю за рассказы, составляют меньше пяти долларов… знаете, в этих дешевых журналах…
— Приходится туго, — согласился я. — Возможно, если ваши рукописи будут выглядеть более… скажем, более солидно, вы сможете больше заработать.
— Я как раз это и имею в виду. Вот почему мне хотелось бы узнать, сколько вы окончательно хотели бы получить. Я ведь не могу жить, чтобы совсем не есть, и через две недели надо еще вносить плату за квартиру.
— Я не могу назначить иную сумму…
— Может быть, вы все-таки согласитесь получить сейчас пятнадцать долларов, а через две недели остальные двадцать?.. У меня приняли рассказ. Двадцать долларов я получу наверняка.
— Извините, — сказал я, — но для меня это неприемлемо. К кому еще в этом доме вы посоветовали бы мне обратиться?
— Ни к кому, — ответила она. — На этом этаже всего четыре квартиры. Четвертую снимает какая-то дама, занимающаяся бизнесом. Она рано уходит на работу. А о людях, которые живут этажом выше, я вообще ничего не знаю.
Я положил свою пишущую машинку в кейс.
— Мне очень жаль, — выразил я сожаление. — Попробую спросить в соседнем доме. Вы там никого не знаете?
Она покачала головой.
— Мы не общаемся с соседями. У каждого свои знакомые, вот и все. Но мне бы, конечно, хотелось иметь эту машинку…
— Жаль, что я не могу позволить себе продать ее на ваших условиях, но мне тоже нужно думать о своем существовании.
— Вы пишете?
— Время от времени.
— Вы выглядите состоятельным. Производите впечатление человека, которому не составляет труда продать свои произведения.
— Неужели я кажусь именно таким?
— Да, в вас есть какое-то высокомерие, видимо, от самоуверенности. Вам наплевать на нас, писателей, живущих на случайные заработки. Мы осознаем всю тщетность наших усилий и постепенно погружаемся в пучину разочарований. Пока я наблюдала это у других, но, похоже, подобный финал ждет и меня.
— А знаете, что я сделаю? — обратился я к ней. — Вы славная, и я готов рискнуть. Ладно, давайте пятнадцать долларов, и машинка ваша, а я приду за остальными через две недели.
— Неужели вы пойдете на это? — спросила она, и ее лицо посветлело.
Я кивнул.
— Как чудесно! Мне в последнее время не раз приходило в голову, что мои работы выглядят, как бы это сказать… не очень профессионально оформленными.
— Новая лента отнюдь не пошла бы во вред вашей машинке.
— Новые ленты денег стоят, — сказала она, — а деньги не растут на деревьях.
Она прошла в чуланчик и, пошарив там, вернулась с двумя пятидолларовыми и пятью однодолларовыми бумажками.
Я отдал ей свою пишущую машинку, ее положил в кейс и сказал:
— Помните, я вернусь через две недели. Надеюсь, новая машинка принесет вам удачу.
— Принесет. Обязательно принесет! Я знаю! — радостно воскликнула она. — У меня даже настроение поднялось. Вы сказали, вас зовут Лэм?
— Дональд Лэм.
— Я достану эти деньги, Дональд. Уверена, что у меня получится. Эта сделка буквально оживила меня.
Я чувствую настоящее вдохновение. Теперь все пойдет по-другому. И даже наскребу на гамбургер — ведь на голодный желудок много не наработаешь.
— Это правда, — согласился я.
Она проводила меня до двери, потом, в порыве чувств, обхватила меня руками и поцеловала в щеку.
— Вы замечательный человек! — сказала она.
Унося ее разваливающуюся пишущую машинку, я вернулся к автомобилю, анализируя информацию, которую мне удалось получить о Нэннси Бивер.
Две ездки в такси. Одна — с картонными коробками, после которой она вернулась через полчаса. Потом вторая, с чемоданами, — насовсем.
Я вернулся и изучил список жильцов, мне нужен был управляющий. Узнав, где он находится, я направился прямо туда. Управляющим оказалась женщина средних лет, тучная и циничная.
— У вас есть свободные квартиры? — спросил я.
— Одна освобождается на третьем этаже, номер 62-Б.
Очень хорошая квартира.
— Могу ли я взглянуть на нее?
— Не сейчас. Она еще не убрана. Жилец выехал только вчера и оставил все в беспорядке.
— Я сделаю на это скидку.
— Я не могу сейчас подняться с вами. Мне должны позвонить из другого города.
— Дайте мне ключ, и я сам посмотрю, — предложил я.
— Чем вы зарабатываете на жизнь? — спросила она.
— Литературным трудом.
Она покачала головой.
— Писатели ненадежные клиенты. На словах у них все хорошо, но когда надо платить, оказывается, что у них нет денег. И такое происходит сплошь и рядом.
— Сколько вы хотите за эту квартиру? — спросил я.
— Пятьдесят пять долларов, — ответила управляющая.
— Я не из таких, как вы описали, и мог бы внести плату за первый месяц и заплатить вперед еще пятьдесят пять за следующий месяц проживания. В любое время, если я не заплачу, вы можете взять эти пятьдесят пять долларов.
— Это другое дело, — обрадовалась она. — Должно быть, у вас дела в порядке.
— Мне удается сводить концы с концами, — скромно ответил я.
Она протянула ключ.
— Учтите, там полный хаос. Но я сегодня же наведу там порядок.
— Разумеется, — успокоил я, — я это учту.
Снова поднявшись по лестнице, я вошел в квартиру.
Там и вправду царил кавардак. По полу всюду в беспорядке разбросаны бумаги. В спешке скомканными обрывками была переполнена и мусорная корзина.
Шкафы открыты настежь, ящики комода выдвинуты.
Я разгладил несколько листков. В основном это были рекламные объявления, обычно рассылаемые по почте.
На одном был отпечатан список вещей: три книги с названиями и именами авторов; пол пачки бумаги для пишущей машинки; пачка копирки, карандаши, ручки, резинки, ленты для машинки, конверты…
В этом списке не было ничего, что могло бы объяснить, почему этот лист вынули из машинки, смяли и швырнули в корзину.
Вверху стояло имя — Нэннси Армстронг, коробка 5.
Я сложил бумагу, сунул в карман и вышел из квартиры. Отдавая ключ управляющей, я сказал, что еще подумаю и не против взглянуть на квартиру еще раз после того, как ее уберут.
Приехав домой, я отыскал телефонный справочник и посмотрел раздел «Склады».
Меня заинтересовала компания «Интернэшнл сторидж», филиал которой находился в пяти кварталах от Биллинджер-стрит, где раньше проживала Нэннси Бивер.
Снова сев в машину, я отправился в таксомоторный парк. Дежурная в ответ на мой вопрос сказала:
— Вчера заказывали такси. На нем отвезли несколько картонных коробок с Биллинджер-стрит, 830 по адресу филиала компании «Интернэшнл сторидж». Это всего в пяти кварталах оттуда… У вас есть претензии?
— Совсем наоборот, — сказал я. — Водитель показал себе с самой лучшей стороны. Более того, я хотел бы еще раз воспользоваться его услугами.
— Машину будет довольно трудно разыскать, — начала дежурная.
— Но ведь ваши таксисты периодически оповещают вас о заказах, — сказал я. — Сообщил же водитель, что находится на Биллинджер-стрит и везет кучу картонных коробок в «Интернэшнл сторидж». Потом он еще подвез мои чемоданы.
Поскольку я знал, что водители сообщают только адрес, не упоминая имени заказчика, то был уверен, что дежурная понятия не имела, кто был клиентом: женщина или мужчина.
Я просунул в окошечко пятидолларовую купюру.
— Мне очень важно увидеть этого таксиста. Купите себе коробочку конфет. Шоколад хорошо стимулирует мозговую деятельность, и, я уверен, вы придумаете что-нибудь, чтобы уладить мое дело.
— Я не нуждаюсь в деньгах, — сказала она.
— Но все же…
Дежурная почти как должное приняла пятидолларовую бумажку.
— Чтобы выяснить, нужно время, — сказала она.
— Я подожду.
— Я… Постойте-ка. Это машина 2—27—А.. Но у нас водители работают посменно. Заказы поступают практически круглые сутки. Водитель приезжает в гараж и тут же сдает ее сменщику.
— Знаю, — сказал я, — но тот водитель работал утром и…
— Тогда, очевидно, сейчас он тоже на дежурстве, — предположила она.
— А вы могли бы разыскать его, — попросил я, — и снова направить на Биллинджер-стрит, 830? Я буду его там ждать.
— Вам нужно именно это такси?
— Мне нужен этот водитель, — ответил я.
— Хорошо, — сказала она, записывая. — Я ему передам. Вы будете там ждать?
— Я буду ждать внизу у лестницы.
Я отправился на Биллинджер-стрит и простоял там двадцать пять минут, прежде чем показалось такси.
Водитель вышел из машины и стал озираться по сторонам.
— Вы вчера выполняли мой заказ, — сказал я, — перевозили картонные коробки на склад компании «Интернэшнл сторидж».
Он посмотрел на меня, вспоминая.
— Но это были не вы, — возразил он. — Это…
— Я знаю, — перебил я его. — Это была моя помощница, Нэннси Бивер, она перевозила кое-что из квартиры 62-Б. И перепутала вещи, которые должна была взять с собой и которые должна была отвезти на склад.
Мне придется все проверить, и вы мне поможете. Сначала мы поедем в «Интернэшнл».
Он взял десять долларов, которые я протянул ему.
— У меня из-за этого не будет неприятностей? — спросил он.
— Ни малейших. Я просто пытаюсь все выяснить.
Думаю, когда Нэннси собиралась, то по ошибке положила в коробку рукопись, которая мне очень нужна.
Очевидно, эта коробка попала в хранилище.
— О'кей, — согласился он. — Поехали.
Он сбросил флажок, и мы отправились в филиал компании «Интернэшнл сторидж».
— Подождите здесь, — сказал я, выходя из машины, — я недолго.
Войдя внутрь, я обратился к девушке за стойкой:
— Вчера моя помощница привезла сюда картонные коробки из нашей квартиры на Биллинджер-стрит, 830.
Водитель такси, который ее подвозил, сейчас ждет на улице. Произошла ошибка в количестве коробок. Я хочу найти накладную, или как вы это называете, и проверить количество коробок.
Она не нашла в моей просьбе ничего особенного.
— Фамилия?
— Нэннси Армстронг. — Я стрелял вслепую.
Она пробежала глазами список:
— Вот шесть картонных коробок.
— Только шесть?
— Только шесть.
— Тогда недостает коробки 6А, — сказал я. — Попробую ее найти. Большое спасибо.
Я заметил, что в глазах девушки появилась легкая тень подозрения, поэтому решил не испытывать судьбу и быстро вернулся к такси.
— Она действительно перепутала, — сказал я водителю. — Нам придется снова ехать на Биллинджер-стрит.
По дороге я спросил:
— Вы везли мою помощницу после того, как она сдала коробки?
— Да.
— В аэропорт? — спросил я.
Он обернулся, с подозрением взглянув на меня:
— Нет, не в аэропорт.
Я рассмеялся.
— Она всегда была скуповата. Наверное, поехала автобусом, хотя я советовал ей лететь.
— Я довез ее до автобусной станции, — признался он.
Больше я не задавал вопросов, а когда он остановился у дома 830 по Биллинджер-стрит, расплатился по счетчику и направился к лестнице.
— Мне нужно отыскать пропавшую коробку, объяснил я ему. — Думаю, Нэннси оставила ее для меня у управляющей. Видите ли, мы съезжаем с квартиры…
— Так я и понял, — сказал водитель. Затем, бросив взгляд на чаевые, которые я дал ему, кивнул: — О'кей, — и тотчас уехал.
Я пересел в свою машину и отправился домой. Там я отыскал картонную коробку, взял несколько старых газет и три или четыре ненужные книги, сложил все в коробку и напечатал на листе бумаги: «Нэннси Армстронг, коробка 6А».
Я сочинил подробную опись и приклеил лист на коробку.
Затем я вернулся в компанию «Интернэшнл сторидж» и подошел к стойке, с довольной улыбкой таща за собой эту дурацкую коробку.
— Все в порядке, — сказал я. — Я отыскал ее. Это коробка под номером 6А. Будьте любезны, поставьте ее вместе с другими.
Она взяла коробку.
— Полагаю, мне придется доплатить за хранение.
— Сущие пустяки, — успокоила меня девушка. — Мы берем плату вперед за два месяца. Там было шесть коробок, и ваша помощница уплатила за них. А за эту мы возьмем всего пятьдесят центов и поставим ее вместе с другими.
— Прекрасно, — сказал я, протянул ей пятьдесят центов и направился к выходу. Потом внезапно остановился, как будто вспомнил что-то важное. Я вернулся назад и спросил: — Извините, но мне нужна квитанция.
— Квитанцию мы уже выдали мисс Армстронг, — сказала она.
— У нее квитанция на шесть коробок. Теперь в целом их семь, с учетом той, что под номером 6А.
Она нахмурилась, потом сказала:
— Хорошо, я выдам вам отдельную квитанцию.
Она взяла листок бумаги, быстро и небрежно написала: «Одна картонная коробка добавлена на счет Нэннси Армстронг. Адрес: „До востребования. Калексико, Калифорния“, сделала отметку: „Уплачено 50 центов“ — и, поставив свои инициалы, протянула мне квитанцию.
— Вы можете приложить ее к другим, и все будет в порядке, — сказала она.
Я поблагодарил ее и вышел.
Итак, Нэннси Армстронг отбыла на международном автобусе в Калексико. Значит, своей машины у нее нет.
Колберн Хейл и не думал возвращаться. Сопоставив факты, я мог теперь побиться об заклад, что он и Нэннси Бивер намерены встретиться.
Я поехал к себе, собрал чемодан, бросил его в багажник машины, принадлежавшей агентству, и отправился в Калексико.
Глава 3
Я быстро осмотрелся вокруг. Повсюду тут и там валялись журналы; увидел я и книги с адресами магазинов.
На полке лежала стопка пакетов, где, как я предположил, хранились отвергнутые редакторами рукописи.
Она быстро собрала со стола страницы и положила их текстом вниз на пишущую машинку.
— У вас очень хорошая машинка, — сказала женщина.
— Превосходная!
— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.
— Я бы хотел сначала взглянуть на вашу.
Она подошла к стулу, взяла рукопись, положила ее в книжный шкаф, убрала мою машинку, а свою поставила на стол. Затем как-то нехотя протянула мне листок бумаги.
Машинка оказалась старой и к тому же давно не чищенной. При работе она издавала звук, похожий на треск молотилки, а буквы «е» и «а» получались совсем отвратительно.
— Итак? — спросила она.
— За свою машинку я возьму вашу и еще сорок долларов наличными.
Она некоторое время обдумывала предложение, потом сказала:
— Позвольте мне еще раз попробовать.
На сей раз она печатала несколько дольше. Я видел, что ей хочется заполучить мою машинку.
— Двадцать пять долларов, — наконец сказала она.
— Сорок, — ответил я. — Эта машинка как новая.
— Тридцать.
— Пусть будет тридцать пять, и по рукам.
— С вами трудно иметь дело, вы крепкий орешек.
— Мне нужны деньги, но у меня хорошая пишущая машинка, а ваша нуждается в серьезном ремонте.
— Я знаю.
После некоторого раздумья она предложила:
— Я могла бы дать вам сейчас пятнадцать долларов, а двадцать через две недели.
Я отрицательно покачал головой:
— Мне срочно нужны деньги.
Она вздохнула с сожалением:
— Тогда я вам не покупатель.
— Ладно, — ответил я. — Попробую стукнуться к соседям. Кто живет в квартире 62-Б?
— Там нет никого.
— Квартира не сдается?
— Там жила женщина, но съехала. Нэннси Бивер.
Она говорила, что ее имя звучит именно так, с двумя «н»: Н-э-н-н-с-и.
— Тоже пишет?
— Думаю, что да. Она много работала на машинке.
Хотя я не встречала в продаже ее книг.
— Общительная?
— Не могу сказать, но вообще она неплохой человек. И так неожиданно уехала! Я ничего и не подозревала до вчерашнего дня.
— Любовники?
— Не знаю. Здесь каждый живет своей жизнью. Например, в квартире 60-Б живет пара Остинов. Я не знаю, чем они занимаются. Он, кажется, где-то при должности. Что касается ее… Я никогда не слыхала, чтобы у них стучала машинка. Мне кажется, она художница. Они оба очень скрытные. Этот район города вообще отличается замкнутым образом жизни. — Она подумала с минуту, а потом добавила: — Это единственный способ выжить здесь.
— А мисс Бивер не намекала вам, что собирается уезжать? — спросил я.
— Нет, я ничего такого и предполагать не могла, пока она не начала выносить из квартиры картонные коробки и чемоданы.
— Выносили вещи грузчики?
— Нет, таксист, — ответила она. — Она договорилась, чтобы он помог ей.
— Картонные коробки и чемоданы, говорите вы?
— Да, картонные коробки. Наверное, с полдюжины, клеенные лентой и с почтовыми наклейками. Сначала она вынесла коробки, а примерно через полчаса вернулась и забрала чемоданы.
— Все это время ей помогал водитель такси?
— Да.
— Желтое такси?
— Да, по крайней мере, я так думаю.
— Один и тот же водитель?
— Не знаю. Господи! Почему вы так интересуетесь Нэннси Бивер?
— Будь я проклят, если я сам знаю, — сказал я, — но мне нравится сопоставлять факты, чтобы понять людей. Любого человека я рассматриваю как потенциального героя рассказа. То, что вы мне поведали, возбудило мое любопытство.
— Короче, она уехала, и вы не сможете продать ей пишущую машинку.
— Вы не думаете, что мисс Бивер вернется?
Она покачала головой.
— Скажите, — начала она опять, — сколько вы хотите заработать на машинке?
Я снова посмотрел на ее машинку.
— Не могу вас порадовать. Ваша машинка в том еще состоянии. Ее нужно почистить, смазать, отрегулировать.
— Это давно надо было сделать, но я все откладывала. Когда нет постоянной работы, на статьях и тому подобном много не заработаешь. Я не могу без машинки, но у меня не так много денег, чтобы купить новую.
Некоторые гонорары, которые я получаю за рассказы, составляют меньше пяти долларов… знаете, в этих дешевых журналах…
— Приходится туго, — согласился я. — Возможно, если ваши рукописи будут выглядеть более… скажем, более солидно, вы сможете больше заработать.
— Я как раз это и имею в виду. Вот почему мне хотелось бы узнать, сколько вы окончательно хотели бы получить. Я ведь не могу жить, чтобы совсем не есть, и через две недели надо еще вносить плату за квартиру.
— Я не могу назначить иную сумму…
— Может быть, вы все-таки согласитесь получить сейчас пятнадцать долларов, а через две недели остальные двадцать?.. У меня приняли рассказ. Двадцать долларов я получу наверняка.
— Извините, — сказал я, — но для меня это неприемлемо. К кому еще в этом доме вы посоветовали бы мне обратиться?
— Ни к кому, — ответила она. — На этом этаже всего четыре квартиры. Четвертую снимает какая-то дама, занимающаяся бизнесом. Она рано уходит на работу. А о людях, которые живут этажом выше, я вообще ничего не знаю.
Я положил свою пишущую машинку в кейс.
— Мне очень жаль, — выразил я сожаление. — Попробую спросить в соседнем доме. Вы там никого не знаете?
Она покачала головой.
— Мы не общаемся с соседями. У каждого свои знакомые, вот и все. Но мне бы, конечно, хотелось иметь эту машинку…
— Жаль, что я не могу позволить себе продать ее на ваших условиях, но мне тоже нужно думать о своем существовании.
— Вы пишете?
— Время от времени.
— Вы выглядите состоятельным. Производите впечатление человека, которому не составляет труда продать свои произведения.
— Неужели я кажусь именно таким?
— Да, в вас есть какое-то высокомерие, видимо, от самоуверенности. Вам наплевать на нас, писателей, живущих на случайные заработки. Мы осознаем всю тщетность наших усилий и постепенно погружаемся в пучину разочарований. Пока я наблюдала это у других, но, похоже, подобный финал ждет и меня.
— А знаете, что я сделаю? — обратился я к ней. — Вы славная, и я готов рискнуть. Ладно, давайте пятнадцать долларов, и машинка ваша, а я приду за остальными через две недели.
— Неужели вы пойдете на это? — спросила она, и ее лицо посветлело.
Я кивнул.
— Как чудесно! Мне в последнее время не раз приходило в голову, что мои работы выглядят, как бы это сказать… не очень профессионально оформленными.
— Новая лента отнюдь не пошла бы во вред вашей машинке.
— Новые ленты денег стоят, — сказала она, — а деньги не растут на деревьях.
Она прошла в чуланчик и, пошарив там, вернулась с двумя пятидолларовыми и пятью однодолларовыми бумажками.
Я отдал ей свою пишущую машинку, ее положил в кейс и сказал:
— Помните, я вернусь через две недели. Надеюсь, новая машинка принесет вам удачу.
— Принесет. Обязательно принесет! Я знаю! — радостно воскликнула она. — У меня даже настроение поднялось. Вы сказали, вас зовут Лэм?
— Дональд Лэм.
— Я достану эти деньги, Дональд. Уверена, что у меня получится. Эта сделка буквально оживила меня.
Я чувствую настоящее вдохновение. Теперь все пойдет по-другому. И даже наскребу на гамбургер — ведь на голодный желудок много не наработаешь.
— Это правда, — согласился я.
Она проводила меня до двери, потом, в порыве чувств, обхватила меня руками и поцеловала в щеку.
— Вы замечательный человек! — сказала она.
Унося ее разваливающуюся пишущую машинку, я вернулся к автомобилю, анализируя информацию, которую мне удалось получить о Нэннси Бивер.
Две ездки в такси. Одна — с картонными коробками, после которой она вернулась через полчаса. Потом вторая, с чемоданами, — насовсем.
Я вернулся и изучил список жильцов, мне нужен был управляющий. Узнав, где он находится, я направился прямо туда. Управляющим оказалась женщина средних лет, тучная и циничная.
— У вас есть свободные квартиры? — спросил я.
— Одна освобождается на третьем этаже, номер 62-Б.
Очень хорошая квартира.
— Могу ли я взглянуть на нее?
— Не сейчас. Она еще не убрана. Жилец выехал только вчера и оставил все в беспорядке.
— Я сделаю на это скидку.
— Я не могу сейчас подняться с вами. Мне должны позвонить из другого города.
— Дайте мне ключ, и я сам посмотрю, — предложил я.
— Чем вы зарабатываете на жизнь? — спросила она.
— Литературным трудом.
Она покачала головой.
— Писатели ненадежные клиенты. На словах у них все хорошо, но когда надо платить, оказывается, что у них нет денег. И такое происходит сплошь и рядом.
— Сколько вы хотите за эту квартиру? — спросил я.
— Пятьдесят пять долларов, — ответила управляющая.
— Я не из таких, как вы описали, и мог бы внести плату за первый месяц и заплатить вперед еще пятьдесят пять за следующий месяц проживания. В любое время, если я не заплачу, вы можете взять эти пятьдесят пять долларов.
— Это другое дело, — обрадовалась она. — Должно быть, у вас дела в порядке.
— Мне удается сводить концы с концами, — скромно ответил я.
Она протянула ключ.
— Учтите, там полный хаос. Но я сегодня же наведу там порядок.
— Разумеется, — успокоил я, — я это учту.
Снова поднявшись по лестнице, я вошел в квартиру.
Там и вправду царил кавардак. По полу всюду в беспорядке разбросаны бумаги. В спешке скомканными обрывками была переполнена и мусорная корзина.
Шкафы открыты настежь, ящики комода выдвинуты.
Я разгладил несколько листков. В основном это были рекламные объявления, обычно рассылаемые по почте.
На одном был отпечатан список вещей: три книги с названиями и именами авторов; пол пачки бумаги для пишущей машинки; пачка копирки, карандаши, ручки, резинки, ленты для машинки, конверты…
В этом списке не было ничего, что могло бы объяснить, почему этот лист вынули из машинки, смяли и швырнули в корзину.
Вверху стояло имя — Нэннси Армстронг, коробка 5.
Я сложил бумагу, сунул в карман и вышел из квартиры. Отдавая ключ управляющей, я сказал, что еще подумаю и не против взглянуть на квартиру еще раз после того, как ее уберут.
Приехав домой, я отыскал телефонный справочник и посмотрел раздел «Склады».
Меня заинтересовала компания «Интернэшнл сторидж», филиал которой находился в пяти кварталах от Биллинджер-стрит, где раньше проживала Нэннси Бивер.
Снова сев в машину, я отправился в таксомоторный парк. Дежурная в ответ на мой вопрос сказала:
— Вчера заказывали такси. На нем отвезли несколько картонных коробок с Биллинджер-стрит, 830 по адресу филиала компании «Интернэшнл сторидж». Это всего в пяти кварталах оттуда… У вас есть претензии?
— Совсем наоборот, — сказал я. — Водитель показал себе с самой лучшей стороны. Более того, я хотел бы еще раз воспользоваться его услугами.
— Машину будет довольно трудно разыскать, — начала дежурная.
— Но ведь ваши таксисты периодически оповещают вас о заказах, — сказал я. — Сообщил же водитель, что находится на Биллинджер-стрит и везет кучу картонных коробок в «Интернэшнл сторидж». Потом он еще подвез мои чемоданы.
Поскольку я знал, что водители сообщают только адрес, не упоминая имени заказчика, то был уверен, что дежурная понятия не имела, кто был клиентом: женщина или мужчина.
Я просунул в окошечко пятидолларовую купюру.
— Мне очень важно увидеть этого таксиста. Купите себе коробочку конфет. Шоколад хорошо стимулирует мозговую деятельность, и, я уверен, вы придумаете что-нибудь, чтобы уладить мое дело.
— Я не нуждаюсь в деньгах, — сказала она.
— Но все же…
Дежурная почти как должное приняла пятидолларовую бумажку.
— Чтобы выяснить, нужно время, — сказала она.
— Я подожду.
— Я… Постойте-ка. Это машина 2—27—А.. Но у нас водители работают посменно. Заказы поступают практически круглые сутки. Водитель приезжает в гараж и тут же сдает ее сменщику.
— Знаю, — сказал я, — но тот водитель работал утром и…
— Тогда, очевидно, сейчас он тоже на дежурстве, — предположила она.
— А вы могли бы разыскать его, — попросил я, — и снова направить на Биллинджер-стрит, 830? Я буду его там ждать.
— Вам нужно именно это такси?
— Мне нужен этот водитель, — ответил я.
— Хорошо, — сказала она, записывая. — Я ему передам. Вы будете там ждать?
— Я буду ждать внизу у лестницы.
Я отправился на Биллинджер-стрит и простоял там двадцать пять минут, прежде чем показалось такси.
Водитель вышел из машины и стал озираться по сторонам.
— Вы вчера выполняли мой заказ, — сказал я, — перевозили картонные коробки на склад компании «Интернэшнл сторидж».
Он посмотрел на меня, вспоминая.
— Но это были не вы, — возразил он. — Это…
— Я знаю, — перебил я его. — Это была моя помощница, Нэннси Бивер, она перевозила кое-что из квартиры 62-Б. И перепутала вещи, которые должна была взять с собой и которые должна была отвезти на склад.
Мне придется все проверить, и вы мне поможете. Сначала мы поедем в «Интернэшнл».
Он взял десять долларов, которые я протянул ему.
— У меня из-за этого не будет неприятностей? — спросил он.
— Ни малейших. Я просто пытаюсь все выяснить.
Думаю, когда Нэннси собиралась, то по ошибке положила в коробку рукопись, которая мне очень нужна.
Очевидно, эта коробка попала в хранилище.
— О'кей, — согласился он. — Поехали.
Он сбросил флажок, и мы отправились в филиал компании «Интернэшнл сторидж».
— Подождите здесь, — сказал я, выходя из машины, — я недолго.
Войдя внутрь, я обратился к девушке за стойкой:
— Вчера моя помощница привезла сюда картонные коробки из нашей квартиры на Биллинджер-стрит, 830.
Водитель такси, который ее подвозил, сейчас ждет на улице. Произошла ошибка в количестве коробок. Я хочу найти накладную, или как вы это называете, и проверить количество коробок.
Она не нашла в моей просьбе ничего особенного.
— Фамилия?
— Нэннси Армстронг. — Я стрелял вслепую.
Она пробежала глазами список:
— Вот шесть картонных коробок.
— Только шесть?
— Только шесть.
— Тогда недостает коробки 6А, — сказал я. — Попробую ее найти. Большое спасибо.
Я заметил, что в глазах девушки появилась легкая тень подозрения, поэтому решил не испытывать судьбу и быстро вернулся к такси.
— Она действительно перепутала, — сказал я водителю. — Нам придется снова ехать на Биллинджер-стрит.
По дороге я спросил:
— Вы везли мою помощницу после того, как она сдала коробки?
— Да.
— В аэропорт? — спросил я.
Он обернулся, с подозрением взглянув на меня:
— Нет, не в аэропорт.
Я рассмеялся.
— Она всегда была скуповата. Наверное, поехала автобусом, хотя я советовал ей лететь.
— Я довез ее до автобусной станции, — признался он.
Больше я не задавал вопросов, а когда он остановился у дома 830 по Биллинджер-стрит, расплатился по счетчику и направился к лестнице.
— Мне нужно отыскать пропавшую коробку, объяснил я ему. — Думаю, Нэннси оставила ее для меня у управляющей. Видите ли, мы съезжаем с квартиры…
— Так я и понял, — сказал водитель. Затем, бросив взгляд на чаевые, которые я дал ему, кивнул: — О'кей, — и тотчас уехал.
Я пересел в свою машину и отправился домой. Там я отыскал картонную коробку, взял несколько старых газет и три или четыре ненужные книги, сложил все в коробку и напечатал на листе бумаги: «Нэннси Армстронг, коробка 6А».
Я сочинил подробную опись и приклеил лист на коробку.
Затем я вернулся в компанию «Интернэшнл сторидж» и подошел к стойке, с довольной улыбкой таща за собой эту дурацкую коробку.
— Все в порядке, — сказал я. — Я отыскал ее. Это коробка под номером 6А. Будьте любезны, поставьте ее вместе с другими.
Она взяла коробку.
— Полагаю, мне придется доплатить за хранение.
— Сущие пустяки, — успокоила меня девушка. — Мы берем плату вперед за два месяца. Там было шесть коробок, и ваша помощница уплатила за них. А за эту мы возьмем всего пятьдесят центов и поставим ее вместе с другими.
— Прекрасно, — сказал я, протянул ей пятьдесят центов и направился к выходу. Потом внезапно остановился, как будто вспомнил что-то важное. Я вернулся назад и спросил: — Извините, но мне нужна квитанция.
— Квитанцию мы уже выдали мисс Армстронг, — сказала она.
— У нее квитанция на шесть коробок. Теперь в целом их семь, с учетом той, что под номером 6А.
Она нахмурилась, потом сказала:
— Хорошо, я выдам вам отдельную квитанцию.
Она взяла листок бумаги, быстро и небрежно написала: «Одна картонная коробка добавлена на счет Нэннси Армстронг. Адрес: „До востребования. Калексико, Калифорния“, сделала отметку: „Уплачено 50 центов“ — и, поставив свои инициалы, протянула мне квитанцию.
— Вы можете приложить ее к другим, и все будет в порядке, — сказала она.
Я поблагодарил ее и вышел.
Итак, Нэннси Армстронг отбыла на международном автобусе в Калексико. Значит, своей машины у нее нет.
Колберн Хейл и не думал возвращаться. Сопоставив факты, я мог теперь побиться об заклад, что он и Нэннси Бивер намерены встретиться.
Я поехал к себе, собрал чемодан, бросил его в багажник машины, принадлежавшей агентству, и отправился в Калексико.
Глава 3
Я ехал через Бомонт и Бэннинг-Пас. Слева проплывали горы Сан-Горгонно, а справа поднимались в небо кручи Сан-Хасинто.
Мы брали с клиентов за пользование машиной агентства, и, пока спидометр накручивал милю за милей, я представлял физиономии Берты и нашего клиента, когда я представлю счет расходов.
У Берты был настоящий бзик на почве экономии — ведь каждый потраченный доллар уменьшал сумму на счету агентства. Мое же путешествие в Калексико — с дорогой и проживанием — грозило пробить изрядную брешь в выданном мне авансе.
Вершины Сан-Хасинто уходили в небо на три тысячи метров, и северные склоны местами еще были под снегом, но в долине было тепло, а когда Индио остался позади и дорога пошла на уровне моря, я уже не знал, куда деваться от жары. Берта и слышать не хотела, чтобы оснастить машину кондиционером. Она заявляла, что в наших поездках по городу он будет только действовать на нервы.
Я не сообщил Берте, куда направляюсь, потому что, узнай она об этом, ее мог хватить удар. Но у меня был единственный след — и он вел в Калексико.
Был поздний вечер, когда я добрался до места. Калексико и Мехикали — города-близнецы. Калексико — на севере, Мехикали — на юге, и столбы, обозначающие границу между Соединенными Штатами и Мексикой, — единственное, что их разделяет.
Итак, у Нэннси не было машины. Она приехала на автобусе. Все говорило за то, что с деньгами у нее напряженно, поэтому она вряд ли остановится в довольно дорогом отеле «Де Анза». По правде говоря, я вообще не был уверен, что она находится в Калексико.
Указанный в квитанции адрес еще ни о чем не говорил — она с равным успехом могла поселиться в Мехикали.
Я понимал, что придется изрядно попотеть.
Прихватив с собой адресованное Нэннси Армстронг письмо-приманку, я первым делом бросил его в почтовый ящик.
Если вы не являетесь агентом ФБР, на почте вам ничего не сообщат о клиентах. Письмо-приманка в этом случае — практически единственный способ получить нужную информацию в небольшом городке.
Его размеры слишком велики, чтобы положить его в карман или в сумочку — смотря по тому, адресовано ли оно мужчине или женщине. Кроме того, на конверт нанесены разноцветные полосы, и оно так же привлекает внимание, как красный галстук на похоронах. Вы отправляете письмо, находите место, откуда хорошо видны двери почтового отделения, и следите за людьми, которые входят и выходят, особенно когда поступает свежая почта.
Получив в окошке «До востребования» такое письмо, адресат обычно выходит на улицу, держа его в руках, и останавливается вблизи, чтобы распечатать.
В конверте он находит обычное рекламное объявление, которые пачками рассылаются по всевозможным адресам, и объекту вашего поиска даже в голову не придет заподозрить неладное.
Вы же не только получаете возможность хорошо рассмотреть жертву вашей мистификации, но и начать слежку за ней.
Итак, отправив письмо-приманку, я объехал городок и переписал все гостиницы и мотели. Особых надежд я не питал, поскольку продолжал думать, что та, которую я ищу, поселилась в мексиканской части города, а здесь появляется, только чтобы получать почту.
Тем не менее, составив список, я отыскал телефон-автомат и принялся обзванивать отели.
Каждый разговор я начинал словами:
— Это кредитное агентство «Акми». У вас зарегистрировалась женщина, у нее нет автомобиля, она приехала на такси. Ее зовут Дебора Смит. Вы не можете сказать, в каком номере она остановилась?
Первые три звонка не дали результата. Наконец мне повезло. В мотеле «Мэйпл Лиф» мне ответили:
— У нас есть женщина, подходящая под ваше описание, она приехала в такси с двумя чемоданами, но ее зовут не Дебора Смит.
— Какой номер она занимает? — спросил я.
— 12-й.
— Меня интересует женщина, — стал уточнять я, — приблизительно шестидесяти двух лет. Она прибыла из Нью-Йорка. Примерно пяти футов и шести дюймов роста, худая и…
— Нет, нет, нет, — перебил меня голос в трубке. — Этой около двадцати шести. У нее золотисто-каштановые волосы. Она среднего роста и с хорошей фигурой…
— Совсем не то, что я ищу, — сказал я. — Моей около шестидесяти, худощавая, чуть выше среднего роста.
— Жаль, но ничем не в состоянии помочь.
— Большое спасибо, — поблагодарил я и повесил трубку.
Я сразу поехал в «Мэйпл Лиф», зарегистрировался и поселился в номере.
Это был вполне приличный мотель с внутренним двориком и маленьким бассейном, вокруг которого было расставлено несколько пляжных кресел.
Я облачился в купальные трусы, подошел к бассейну, но решил пока не лезть в него, сел в кресло и расслабился, не спуская глаз с номера 12.
Мое сидение ничего не дало.
Уже стемнело. Купальщики разошлись, и я почувствовал, что замерзаю. Я вернулся в номер, оделся и сел в машину, продолжая наблюдать за номером 12.
Удача улыбнулась мне лишь без двадцати девять, когда наконец я увидел ту, что искал.
Я засек ее сразу, еще до того, как она сунула ключ в дверь номера 12. Это была настоящая красавица. Она приехала в такси и явно выглядела чем-то расстроенной.
Я подождал, пока она вошла в номер, завел мотор, бросился вслед за такси, которое направилось в сторону границы. Я обогнал его и посигналил водителю, чтобы он остановился.
Водителем оказался шустрый мексиканец.
— Это мексиканское такси? — спросил я.
Он кивнул.
— Я хочу попасть на мексиканскую территорию, — продолжал я, — но не на своей машине. Могу я оставить ее здесь и поехать с вами?
— Я не имею права брать пассажиров в ту сторону, — сказал он.
— Но ведь я приехал с вами из Мехикали, — сказал я ему. — Разве вы не помните?
В слабом свете от приборной доски сверкнули белые зубы.
— Теперь вспоминаю, — сказал он. — Садитесь.
Я запер свою машину и сел в такси.
— Нам придется сделать небольшой крюк, чтобы пересечь границу, — сказал таксист, — но это на стоимость проезда не повлияет. Куда двинемся?
Он посмотрел на пять долларов, которые я ему дал.
— Вы только что привезли в мотель молодую женщину, — сказал я. — Где она села?
— О-го! — сказал он. — Сыщик?
Я усмехнулся:
— Просто одинокий кабальеро. Собираюсь ее подцепить, но боюсь, стандартный подход здесь не сработает.
— Она подошла ко мне, — начал водитель, — у кафе «Монте-Карло» в Мехикали.
— Вот туда меня и везите, — сказал я.
Его зубы снова засветились в широкой улыбке.
— Само собой, — сказал он.
Пешеходы могли свободно пересекать границу Калексико; но на автомобиле приходилось делать крюк, сворачивая в боковой проезд, потом двигаясь по улице, что шла параллельно границе, пока вы не упирались в светофор, преграждающий выезд на дорогу, идущую с севера на юг. Чтобы попасть в Мексику, здесь нужно было свернуть направо.
Пока мы так крутились, я завязал разговор с водителем:
— Вам, мексиканцам, разрешается пересекать границу и возить клиентов в Соединенные Штаты?
— Да, сеньор, — ответил он. — И американцы тоже могут пересекать границу и ездить в Мехикали. Нам, правда, не положено подсаживать пассажиров на обратном пути в Мексику. — Он пожал плечами. — Может случиться неприятность, я не знаю… Если не повезет, меня оштрафуют.
Я подумал, что, вероятно, это был намек, чтобы выудить еще денег, поэтому ничего не ответил.
Через некоторое время он нарушил молчание:
— Сказать относительно женщины из мотеля «Мэйпл Лиф»?.. В ней действительно есть что-то странное.
— Да? — спросил я.
— Да, — ответил он, после чего возникла пауза.
На сей раз я правильно оценил его молчание: на этот раз водитель нашел верный способ, как залезть в мой карман. Я вынул еще один пятидолларовый банкнот.
Он моментально растворился у него в руках.
— У меня дома возникло много проблем, — начал оправдываться водитель. — У меня четверо детей, скоро родится пятый, а жизнь такая дорогая.
— Жизнь у всех дорогая, у меня тоже, — ответил я. — Так что же необычного в этой женщине?
— Она не знает испанского, — ответил он. — Официант, которого она просила вызвать такси, обратился ко мне. Он сказал, что есть пассажирка, которую нужно перевезти в Штаты. Потом он рассказал, что она пришла в кафе и заказала один напиток. Потом ждала, ждала, ждала… Затем заказала еще напиток и снова ждала, ждала, ждала. Затем она заказала поесть и ела очень-очень медленно. Правду говоря, сеньор, она кого-то ждала, но он так и не пришел. Это вам поможет, сеньор?
— Вполне возможно, — ответил я.
Затем он попросил, резко остановив машину:
— Пожалуйста, пройдите один квартал пешком. Пересеките границу, и я буду ждать вас там. Потом поедем дальше. Так будет лучше, не хочу рисковать.
Я вышел из машины и, пройдя вниз по улице, пересек границу. Я бы ничуть не удивился, если бы никого там не нашел, но водитель оказался на месте, ожидая меня, чтобы подвезти к кафе «Монте-Карло», до которого было четыре квартала.
Кафе оказалось довольно большим, хотя и с весьма скромной вывеской. Войдя в него, вы попадали в помещение бара с несколькими столиками. Отсюда дверь вела в другой зал, а оттуда можно было попасть в третий. В залах было довольно многолюдно.
По-видимому, это был семейный ресторан. Тихое, респектабельное заведение, где берегут репутацию заведения. Запах еды был так соблазнителен, что я сел за столик и заказал поесть. Пока не подали еду, я отыскал телефон и позвонил Берте домой.
— Пусть меня зажарят как устрицу! — задыхаясь от возмущения, заорала она. — Сколько можно пропадать, не давая о себе знать! Где ты находишься, нечистая тебя возьми?
— В Мехикали, — ответил я.
— Мехикали! — еще громче завопила Берта. — Какого черта ты там делаешь?
— Иду по следу.
— Ты же спустишь весь аванс! — Берта чуть не плакала.
— Почти уже спустил.
— Иного я от тебя и не ждала. Ты обращаешься с деньгами, как будто они растут на деревьях. Почему ты ничего не сообщал?
Мы брали с клиентов за пользование машиной агентства, и, пока спидометр накручивал милю за милей, я представлял физиономии Берты и нашего клиента, когда я представлю счет расходов.
У Берты был настоящий бзик на почве экономии — ведь каждый потраченный доллар уменьшал сумму на счету агентства. Мое же путешествие в Калексико — с дорогой и проживанием — грозило пробить изрядную брешь в выданном мне авансе.
Вершины Сан-Хасинто уходили в небо на три тысячи метров, и северные склоны местами еще были под снегом, но в долине было тепло, а когда Индио остался позади и дорога пошла на уровне моря, я уже не знал, куда деваться от жары. Берта и слышать не хотела, чтобы оснастить машину кондиционером. Она заявляла, что в наших поездках по городу он будет только действовать на нервы.
Я не сообщил Берте, куда направляюсь, потому что, узнай она об этом, ее мог хватить удар. Но у меня был единственный след — и он вел в Калексико.
Был поздний вечер, когда я добрался до места. Калексико и Мехикали — города-близнецы. Калексико — на севере, Мехикали — на юге, и столбы, обозначающие границу между Соединенными Штатами и Мексикой, — единственное, что их разделяет.
Итак, у Нэннси не было машины. Она приехала на автобусе. Все говорило за то, что с деньгами у нее напряженно, поэтому она вряд ли остановится в довольно дорогом отеле «Де Анза». По правде говоря, я вообще не был уверен, что она находится в Калексико.
Указанный в квитанции адрес еще ни о чем не говорил — она с равным успехом могла поселиться в Мехикали.
Я понимал, что придется изрядно попотеть.
Прихватив с собой адресованное Нэннси Армстронг письмо-приманку, я первым делом бросил его в почтовый ящик.
Если вы не являетесь агентом ФБР, на почте вам ничего не сообщат о клиентах. Письмо-приманка в этом случае — практически единственный способ получить нужную информацию в небольшом городке.
Его размеры слишком велики, чтобы положить его в карман или в сумочку — смотря по тому, адресовано ли оно мужчине или женщине. Кроме того, на конверт нанесены разноцветные полосы, и оно так же привлекает внимание, как красный галстук на похоронах. Вы отправляете письмо, находите место, откуда хорошо видны двери почтового отделения, и следите за людьми, которые входят и выходят, особенно когда поступает свежая почта.
Получив в окошке «До востребования» такое письмо, адресат обычно выходит на улицу, держа его в руках, и останавливается вблизи, чтобы распечатать.
В конверте он находит обычное рекламное объявление, которые пачками рассылаются по всевозможным адресам, и объекту вашего поиска даже в голову не придет заподозрить неладное.
Вы же не только получаете возможность хорошо рассмотреть жертву вашей мистификации, но и начать слежку за ней.
Итак, отправив письмо-приманку, я объехал городок и переписал все гостиницы и мотели. Особых надежд я не питал, поскольку продолжал думать, что та, которую я ищу, поселилась в мексиканской части города, а здесь появляется, только чтобы получать почту.
Тем не менее, составив список, я отыскал телефон-автомат и принялся обзванивать отели.
Каждый разговор я начинал словами:
— Это кредитное агентство «Акми». У вас зарегистрировалась женщина, у нее нет автомобиля, она приехала на такси. Ее зовут Дебора Смит. Вы не можете сказать, в каком номере она остановилась?
Первые три звонка не дали результата. Наконец мне повезло. В мотеле «Мэйпл Лиф» мне ответили:
— У нас есть женщина, подходящая под ваше описание, она приехала в такси с двумя чемоданами, но ее зовут не Дебора Смит.
— Какой номер она занимает? — спросил я.
— 12-й.
— Меня интересует женщина, — стал уточнять я, — приблизительно шестидесяти двух лет. Она прибыла из Нью-Йорка. Примерно пяти футов и шести дюймов роста, худая и…
— Нет, нет, нет, — перебил меня голос в трубке. — Этой около двадцати шести. У нее золотисто-каштановые волосы. Она среднего роста и с хорошей фигурой…
— Совсем не то, что я ищу, — сказал я. — Моей около шестидесяти, худощавая, чуть выше среднего роста.
— Жаль, но ничем не в состоянии помочь.
— Большое спасибо, — поблагодарил я и повесил трубку.
Я сразу поехал в «Мэйпл Лиф», зарегистрировался и поселился в номере.
Это был вполне приличный мотель с внутренним двориком и маленьким бассейном, вокруг которого было расставлено несколько пляжных кресел.
Я облачился в купальные трусы, подошел к бассейну, но решил пока не лезть в него, сел в кресло и расслабился, не спуская глаз с номера 12.
Мое сидение ничего не дало.
Уже стемнело. Купальщики разошлись, и я почувствовал, что замерзаю. Я вернулся в номер, оделся и сел в машину, продолжая наблюдать за номером 12.
Удача улыбнулась мне лишь без двадцати девять, когда наконец я увидел ту, что искал.
Я засек ее сразу, еще до того, как она сунула ключ в дверь номера 12. Это была настоящая красавица. Она приехала в такси и явно выглядела чем-то расстроенной.
Я подождал, пока она вошла в номер, завел мотор, бросился вслед за такси, которое направилось в сторону границы. Я обогнал его и посигналил водителю, чтобы он остановился.
Водителем оказался шустрый мексиканец.
— Это мексиканское такси? — спросил я.
Он кивнул.
— Я хочу попасть на мексиканскую территорию, — продолжал я, — но не на своей машине. Могу я оставить ее здесь и поехать с вами?
— Я не имею права брать пассажиров в ту сторону, — сказал он.
— Но ведь я приехал с вами из Мехикали, — сказал я ему. — Разве вы не помните?
В слабом свете от приборной доски сверкнули белые зубы.
— Теперь вспоминаю, — сказал он. — Садитесь.
Я запер свою машину и сел в такси.
— Нам придется сделать небольшой крюк, чтобы пересечь границу, — сказал таксист, — но это на стоимость проезда не повлияет. Куда двинемся?
Он посмотрел на пять долларов, которые я ему дал.
— Вы только что привезли в мотель молодую женщину, — сказал я. — Где она села?
— О-го! — сказал он. — Сыщик?
Я усмехнулся:
— Просто одинокий кабальеро. Собираюсь ее подцепить, но боюсь, стандартный подход здесь не сработает.
— Она подошла ко мне, — начал водитель, — у кафе «Монте-Карло» в Мехикали.
— Вот туда меня и везите, — сказал я.
Его зубы снова засветились в широкой улыбке.
— Само собой, — сказал он.
Пешеходы могли свободно пересекать границу Калексико; но на автомобиле приходилось делать крюк, сворачивая в боковой проезд, потом двигаясь по улице, что шла параллельно границе, пока вы не упирались в светофор, преграждающий выезд на дорогу, идущую с севера на юг. Чтобы попасть в Мексику, здесь нужно было свернуть направо.
Пока мы так крутились, я завязал разговор с водителем:
— Вам, мексиканцам, разрешается пересекать границу и возить клиентов в Соединенные Штаты?
— Да, сеньор, — ответил он. — И американцы тоже могут пересекать границу и ездить в Мехикали. Нам, правда, не положено подсаживать пассажиров на обратном пути в Мексику. — Он пожал плечами. — Может случиться неприятность, я не знаю… Если не повезет, меня оштрафуют.
Я подумал, что, вероятно, это был намек, чтобы выудить еще денег, поэтому ничего не ответил.
Через некоторое время он нарушил молчание:
— Сказать относительно женщины из мотеля «Мэйпл Лиф»?.. В ней действительно есть что-то странное.
— Да? — спросил я.
— Да, — ответил он, после чего возникла пауза.
На сей раз я правильно оценил его молчание: на этот раз водитель нашел верный способ, как залезть в мой карман. Я вынул еще один пятидолларовый банкнот.
Он моментально растворился у него в руках.
— У меня дома возникло много проблем, — начал оправдываться водитель. — У меня четверо детей, скоро родится пятый, а жизнь такая дорогая.
— Жизнь у всех дорогая, у меня тоже, — ответил я. — Так что же необычного в этой женщине?
— Она не знает испанского, — ответил он. — Официант, которого она просила вызвать такси, обратился ко мне. Он сказал, что есть пассажирка, которую нужно перевезти в Штаты. Потом он рассказал, что она пришла в кафе и заказала один напиток. Потом ждала, ждала, ждала… Затем заказала еще напиток и снова ждала, ждала, ждала. Затем она заказала поесть и ела очень-очень медленно. Правду говоря, сеньор, она кого-то ждала, но он так и не пришел. Это вам поможет, сеньор?
— Вполне возможно, — ответил я.
Затем он попросил, резко остановив машину:
— Пожалуйста, пройдите один квартал пешком. Пересеките границу, и я буду ждать вас там. Потом поедем дальше. Так будет лучше, не хочу рисковать.
Я вышел из машины и, пройдя вниз по улице, пересек границу. Я бы ничуть не удивился, если бы никого там не нашел, но водитель оказался на месте, ожидая меня, чтобы подвезти к кафе «Монте-Карло», до которого было четыре квартала.
Кафе оказалось довольно большим, хотя и с весьма скромной вывеской. Войдя в него, вы попадали в помещение бара с несколькими столиками. Отсюда дверь вела в другой зал, а оттуда можно было попасть в третий. В залах было довольно многолюдно.
По-видимому, это был семейный ресторан. Тихое, респектабельное заведение, где берегут репутацию заведения. Запах еды был так соблазнителен, что я сел за столик и заказал поесть. Пока не подали еду, я отыскал телефон и позвонил Берте домой.
— Пусть меня зажарят как устрицу! — задыхаясь от возмущения, заорала она. — Сколько можно пропадать, не давая о себе знать! Где ты находишься, нечистая тебя возьми?
— В Мехикали, — ответил я.
— Мехикали! — еще громче завопила Берта. — Какого черта ты там делаешь?
— Иду по следу.
— Ты же спустишь весь аванс! — Берта чуть не плакала.
— Почти уже спустил.
— Иного я от тебя и не ждала. Ты обращаешься с деньгами, как будто они растут на деревьях. Почему ты ничего не сообщал?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента