Страница:
Эрл Стенли Гарднер
«Не вся трава зеленая»
Глава 1
В Берте Кул было сто шестьдесят пять фунтов веса, и когда она в негодовании заерзала в своем старом кресле, оно резко заскрипело, как бы разделяя чувства персоны, в нем восседавшей.
— Вы полагаете, мы не можем справиться с работой? — спросила Берта, и бриллианты на ее руках засверкали всеми цветами радуги, когда она ударила ладонями по столу.
Потенциальный клиент, в чьей визитной карточке значилось лишь имя — М. Колхаун, сказал:
— Я буду совершенно искренен… э… у… мисс Кул — или все-таки миссис Кул?
— Миссис, — резко оборвала его Берта Кул. — Я вдова.
— Ладно, — смущенно проговорил Колхаун. — Мне нужны услуги первоклассного, высококомпетентного сыскного агентства. Я поинтересовался у одного приятеля, который обычно хорошо осведомлен в подобных вещах, и он сказал, что фирма «Кул и Лэм» в состоянии мне помочь. Вот почему я здесь. Как я понимаю, часть фирмы — ту, что «Кул», — представляет женщина, а «Лэм» — это… — Он взглянул на меня и замешкался.
— Продолжайте, — сказал я.
— Ну, откровенно говоря, — выпалил Колхаун, — я не уверен, что вы без посторонней помощи выкарабкаетесь из сложной ситуации. Ведь в вас не больше ста сорока фунтов даже в мокрой одежде. Я представлял себе детектива человеком крупным, агрессивным, знающим, а если того потребует ситуация, то готовым и кулаки в ход пустить.
Берта задвигалась в кресле, которое возмущенно заскрипело под тяжестью хозяйки.
— Мозги, — сказала она.
— Что-что? — спросил Колхаун, сбитый с толку.
— Мозги — вот что мы вам продаем, — пояснила Берта Кул. — Я занимаюсь работой в конторе, а Дональд — всем остальным. И у этого типа есть мозги, никогда не забывайте об этом.
— О, да… э… несомненно, — сказал Колхаун.
— Вероятно, — сказал я ему, — вы начитались детективных рассказов.
При этих словах он натянул на лицо улыбку.
— У вас была возможность посмотреть на нас, — сказал я. — Если мы вас не устраиваем, то дверь предназначена не только для входа, но и для выхода.
— Одну минуту, — вмешалась в разговор Берта Кул; ее ставшие твердыми как сталь холодные глаза оценивающе смотрели на сомневающегося клиента. — Вы ищете сыскное агентство. Если вам нужен результат, мы в состоянии его получить. Какого черта вам еще нужно?
— Да, я хочу получить результат, — согласился Колхаун. — Это именно то, что я ищу.
— Вам известно, что собой представляет частный детектив, как его обычно представляют? — резко спросила Берта Кул. — Это бывший полицейский, который, если его не вышвырнули с работы, сам вынужден был уйти. Это огромный, мясистый, с бычьей шеей бульдозер с большими кулачищами, огромными ногами и задавленным мускулами мозгом. Людям нравится читать романы о частных детективах, которые рвут зубами человеческие глотки и распутывают убийства. Вы связываетесь с агентством, где работают люди из одних мышц и с полным отсутствием ума, и стоит вам лишь заплатить вперед пятьдесят долларов в день за каждого оперативника, которого они используют в деле, как они умудряются запрячь и еще двух, и трех работников, если посчитают, что вы в состоянии оплатить чек. Они будут продолжать выкачивать из вас по пятьдесят баксов за каждого оперативника до тех пор, пока у вас не закончатся деньги. Это может дать результаты. А может и не дать. В этом агентстве только один работник — Дональд, — продолжала она. — Я говорила вам раньше и опять скажу: этот маленький сукин сын — большая умница. Он возьмет с вас пятьдесят баксов в день плюс расходы и наверняка добьется результатов.
— Вы можете позволить себе платить пятьдесят долларов в день? — спросил я, вынуждая клиента перейти в оборону.
— Разумеется, могу, — фыркнул он. — В противном случае я бы сюда не пришел.
Я поймал взгляд Берты.
— Все в порядке, вы здесь, — сказал я ему.
Он долго колебался, очевидно пытаясь прийти к решению. Затем произнес:
— Отлично, это как раз работа, где нужно будет действовать больше головой, чем мускулами. Возможно, вы с ней справитесь.
— Я не люблю работать на человека, у которого с самого начала возникают сомнения, — сказал я. — Почему бы вам не обратиться в агентство, в большей степени соответствующее вашим ожиданиям?
Берта Кул пристально посмотрела на меня.
— Мне нужно найти одного человека, — наконец решился Колхаун.
— Возраст? — спросил я.
— Около тридцати, — ответил он. — Возможно, тридцать два.
— Опишите его внешность.
— Рост примерно пять футов одиннадцать дюймов, весит сто восемьдесят пять фунтов или около того.
У него волнистые волосы, голубые глаза. Очень притягателен.
— Фотография? — спросил я.
— Фотографии нет.
— Фамилия?
— Хейл. Х-е-й-л. — Его зовут Колберн. Подписывается как К.И. Хейл. Я слышал, близкие друзья зовут его Кол.
— Последнее место жительства?
— Биллинджер-стрит, дом 817. Там он снимал квартиру номер 43, но неожиданно съехал. Мне кажется, он не взял с собой ничего, кроме чемодана.
— А как насчет квартплаты?
— Полагаю, он уплатил по двадцатое число.
— Род занятий?
— Насколько я знаю, он писатель.
— Тот район, — сказал я, — облюбовала богема. Там много писателей и художников.
— Совершенно верно, — согласился Колхаун. Могу я спросить, для чего вам нужно найти Хейла?
— Хочу с ним поговорить.
— Так что от нас требуется?
— Найдите его. Слежки за ним вести не надо. Только укажите мне место, где он находится сейчас.
— Это все?
— Это все.
— А Хейл — действительно писатель?
— Полагаю, он работает над книгой. Вернее, я это точно знаю, но не имею ни малейшего представления, о чем она. Мне известно, что у него на этот счет имеется собственная теория, согласно которой, когда обсуждаешь незаконченное произведение, аудитория делится на два лагеря — один сочувствует тебе, другой выражает явную антипатию. Если аудитория настроена неприязненно, это подрывает уверенность писателя в себе. Благосклонность публики заставляет пускаться в излишние рассуждения, отчего творческой энергии на подобные разговоры тратится больше, чем на сам процесс написания.
— Тогда получается, что он скрытный?
— Сдержанный, — уточнил он.
Я бросил на клиента оценивающий взгляд — на нем были простые, хорошо отутюженные брюки, дорогая спортивная куртка, дакроновая рубашка с короткими рукавами и галстуком в виде шнурка с застежкой, в которой сиял ярко-зеленый камень.
Он заметил, что я смотрю на камень.
— Хризоколла, — гордо сказал Колхаун.
— Что такое хризоколла? — поинтересовался я.
— Полудрагоценный камень, но по весу он, вероятно, дороже золота. Это очень редкий камень. Я бы сказал, это агат с примесью меди. Это не совсем точно, но даст вам некоторое представление.
— Интересуетесь камнями? — спросил я.
— Отчасти, — ответил он.
— Сами нашли камень?
— Нет, я его обменял. Это прекрасный образец.
— Когда вы в последний раз видели Хейла? — спросил я.
— Одну минуточку, — вмешалась Берта, — прежде чем мы перейдем к сути дела, давайте закончим предварительные переговоры.
— Предварительные переговоры? — спросил Колхаун.
— Я имею в виду задаток, — сказала Берта.
— Сколько?
— Триста пятьдесят.
— И что я получу взамен?
— Услуги агентства, в частности Дональда, который за пятьдесят долларов и оплату расходов проводит весь день на ногах. Я же здесь осуществляю общее руководство.
— Еще за пятьдесят баксов в день? — спросил он.
— Это все включено в сумму, — ответила она.
Он изучающе посмотрел на Берту, которую, казалось, ничто не могло согнуть в ее шестьдесят пять или около того.
— Очень хорошо, — сказал он.
— Чековая книжка у вас с собой? — спросила Берта.
Колхауну не понравился столь откровенный нажим.
Он снова заколебался, но потом сунул руку в карман и извлек оттуда бумажник.
Все молчали, пока он, подвинув стул к краю стола Берты Кул, отсчитывал пятидесятидолларовые купюры.
Берта слегка подалась вперед, пытаясь рассмотреть содержимое кошелька, но Колхаун повернулся так, чтобы ей ничего не было видно.
Он отсчитал семь новых шуршащих пятидесятидолларовых банкнотов и положил их на стол Берты.
— Ну-с, — сказал я, — так когда вы в последний раз видели Хейла?
— Это имеет значение?
— Думаю, что да.
— Я никогда с ним не встречался.
— Вы рассказали мне все, что знаете о нем?
— Нет. Я рассказал вам все, что следует знать хорошему детективу.
— Теперь, — продолжал я, — нам бы хотелось узнать немного побольше о вас.
Колхаун неприветливо взглянул на меня, затем протянул руку к столу Берты и постучал кончиками пальцев по деньгам.
— Эти деньги, — сказал он, — скажут вам все обо мне. — Он поднялся.
— Как снабжать вас информацией? — спросил я. — Почтой или по телефону? Другими словами, как с вами связываться?
— Вам не придется связываться со мной, — ответил он. — Я сам свяжусь с вами. У меня есть номер вашего телефона, вы знаете мое имя и что мне нужно от вас.
— Одну минуту, — сказал я. — Хочу взглянуть на карту города и уточнить, где находится этот дом.
Колхаун остановился в ожидании.
Я поспешил вниз, в свою контору, и сказал Элси Бранд, своей секретарше:
— Сейчас из офиса Берты выйдет человек в брюках и спортивной куртке, ему примерно тридцать один — тридцать два года. Мне хотелось бы узнать, куда он направляется. Если он сядет в такси, запиши номер. Если у него собственная машина, найди способ заглянуть в его водительские права.
— О, Дональд! — растерянно произнесла она. — Ты же знаешь, что я никудышный сыщик.
— У тебя все получится, если ты перестанешь комплексовать, — сказал я. — Выйди в коридор. Войди вместе с ним в лифт и постарайся думать о чем-нибудь постороннем, пока вы будете спускаться. Если он что-то заподозрит, прекращай слежку, но, скорее всего, он будет занят самим собой и не обратит на тебя никакого внимания.
Я вернулся в офис как раз в тот момент, когда Колхаун вышел из приемной. Берта пересчитывала деньги.
Она подняла глаза и сказала:
— Мне нравится этот самодовольный, высокомерный сукин сын.
— Он разыгрывает комедию, — ответил я.
— Что ты имеешь в виду?
— Ему известно о нас гораздо больше, чем он пытался показать. Его недоумение по поводу того, что ты женщина, а у меня не такое телосложение, как у профессионального борца, — все это показное.
— Откуда ты знаешь?
— Интуиция.
— А зачем ему этот спектакль?
— Он вынудил нас объясняться, чтобы не пришлось говорить о себе самом.
Берта позвонила секретарше и протянула ей деньги.
— Возьмите и положите в банк, — сказала она.
Я притворился, что меня осенило.
— Этот человек, который только что был здесь, Колхаун, — начал я, — что он сказал, когда вошел в контору?
— Он поинтересовался, не занята ли миссис Кул.
— В таком случае он не просто увидел на двери табличку «Кул и Лэм», которая ничего ему не говорила.
Секретарша отрицательно покачала головой:
— Он знал о миссис Кул, потому что он специально спросил миссис Кул.
— Миссис Кул? — уточнил я.
— Именно, миссис Кул.
Я взглянул на Берту.
Ее обычно пронизывающий взгляд сейчас выражал задумчивость.
— Он вел себя очень осторожно, — сказал я, — ничего не сообщил о себе.
— За него говорят его деньги, — ответила Берта. — Нам плевать, кто он. Мы отработаем триста пятьдесят долларов — и мы в расчете, пока он не внесет в банк еще.
— Мне все это не по душе, — сказал я ей.
— Давай заглянем в телефонный справочник.
— О, Дональд, мы не можем разыскивать его по всем районам города. Давай посмотрим наугад этот район: сколько Колхаунов живет там.
— М. Колхаунов, — напомнил я ей.
Берта открыла телефонный справочник, нашла соответствующую страницу и сказала:
— Здесь их с полдюжины. М.А. Колхаун, М.М. Колхаун, Морли Колхаун, М. Колхаун и К°… Нашим клиентом может оказаться любой из них.
За столом у Берты находился еще один справочник — «Известные граждане Калифорнии». Я кивнул на него.
Берта положила книгу на стол, открыла и сказала:
— А здесь еще больше Колхаунов. Погоди, вот Мильтон Карлинг Колхаун, который чем-то напоминает нашего посетителя, Мильтон Карлинг Колхаун Второй.
Я взглянул на фотографию. Снимок был сделан несколько лет назад, и человек на нем вполне мог оказаться нашим клиентом. Он был сыном Мильтона Карлинга Колхауна Первого. Его отец при жизни был биржевым маклером. Наш знакомец окончил колледж с отличием, специализировался в журналистике и был женат на Беатрис Миллисент Сполдинг. О детях сказано не было. Дальше следовал длинный список клубов, членом которых он состоял. Похоже, этот парень ничем не занимался в своей жизни, разве что наследовал деньги.
— Пусть меня поджарят как устрицу, — произнесла Берта, читая заметку, — если этот сукин сын не вышел на нас.
— Да, и теперь он у нас на крючке, — сказал я ей.
— Пожалуй, ты прав, — ответила Берта.
Я отправился к себе в контору дожидаться Элси Бранд.
Элси вернулась с докладом.
— Он сел в такси, — сообщила она. — Желтое такси. Я заметила номер. Очевидно, такси уже ожидало его, потому что флажок был опущен, и как только водитель заметил этого человека, он подал машину назад и открыл дверцу. Пассажир сел в машину, и они уехали.
— Ты не могла последовать за ними?
— В тот момент на улице не было ни одной машины, — ответила она. — Я говорила тебе, Дональд, из меня паршивый детектив.
— Какой номер машины?
— Я точно его запомнила: 1672.
— О'кей, Элси, — сказал я. — Ты хорошо поработала. Я просто хотел убедиться, не пытается ли он обвести нас вокруг пальца. Так что все в порядке, большое спасибо.
— Вы полагаете, мы не можем справиться с работой? — спросила Берта, и бриллианты на ее руках засверкали всеми цветами радуги, когда она ударила ладонями по столу.
Потенциальный клиент, в чьей визитной карточке значилось лишь имя — М. Колхаун, сказал:
— Я буду совершенно искренен… э… у… мисс Кул — или все-таки миссис Кул?
— Миссис, — резко оборвала его Берта Кул. — Я вдова.
— Ладно, — смущенно проговорил Колхаун. — Мне нужны услуги первоклассного, высококомпетентного сыскного агентства. Я поинтересовался у одного приятеля, который обычно хорошо осведомлен в подобных вещах, и он сказал, что фирма «Кул и Лэм» в состоянии мне помочь. Вот почему я здесь. Как я понимаю, часть фирмы — ту, что «Кул», — представляет женщина, а «Лэм» — это… — Он взглянул на меня и замешкался.
— Продолжайте, — сказал я.
— Ну, откровенно говоря, — выпалил Колхаун, — я не уверен, что вы без посторонней помощи выкарабкаетесь из сложной ситуации. Ведь в вас не больше ста сорока фунтов даже в мокрой одежде. Я представлял себе детектива человеком крупным, агрессивным, знающим, а если того потребует ситуация, то готовым и кулаки в ход пустить.
Берта задвигалась в кресле, которое возмущенно заскрипело под тяжестью хозяйки.
— Мозги, — сказала она.
— Что-что? — спросил Колхаун, сбитый с толку.
— Мозги — вот что мы вам продаем, — пояснила Берта Кул. — Я занимаюсь работой в конторе, а Дональд — всем остальным. И у этого типа есть мозги, никогда не забывайте об этом.
— О, да… э… несомненно, — сказал Колхаун.
— Вероятно, — сказал я ему, — вы начитались детективных рассказов.
При этих словах он натянул на лицо улыбку.
— У вас была возможность посмотреть на нас, — сказал я. — Если мы вас не устраиваем, то дверь предназначена не только для входа, но и для выхода.
— Одну минуту, — вмешалась в разговор Берта Кул; ее ставшие твердыми как сталь холодные глаза оценивающе смотрели на сомневающегося клиента. — Вы ищете сыскное агентство. Если вам нужен результат, мы в состоянии его получить. Какого черта вам еще нужно?
— Да, я хочу получить результат, — согласился Колхаун. — Это именно то, что я ищу.
— Вам известно, что собой представляет частный детектив, как его обычно представляют? — резко спросила Берта Кул. — Это бывший полицейский, который, если его не вышвырнули с работы, сам вынужден был уйти. Это огромный, мясистый, с бычьей шеей бульдозер с большими кулачищами, огромными ногами и задавленным мускулами мозгом. Людям нравится читать романы о частных детективах, которые рвут зубами человеческие глотки и распутывают убийства. Вы связываетесь с агентством, где работают люди из одних мышц и с полным отсутствием ума, и стоит вам лишь заплатить вперед пятьдесят долларов в день за каждого оперативника, которого они используют в деле, как они умудряются запрячь и еще двух, и трех работников, если посчитают, что вы в состоянии оплатить чек. Они будут продолжать выкачивать из вас по пятьдесят баксов за каждого оперативника до тех пор, пока у вас не закончатся деньги. Это может дать результаты. А может и не дать. В этом агентстве только один работник — Дональд, — продолжала она. — Я говорила вам раньше и опять скажу: этот маленький сукин сын — большая умница. Он возьмет с вас пятьдесят баксов в день плюс расходы и наверняка добьется результатов.
— Вы можете позволить себе платить пятьдесят долларов в день? — спросил я, вынуждая клиента перейти в оборону.
— Разумеется, могу, — фыркнул он. — В противном случае я бы сюда не пришел.
Я поймал взгляд Берты.
— Все в порядке, вы здесь, — сказал я ему.
Он долго колебался, очевидно пытаясь прийти к решению. Затем произнес:
— Отлично, это как раз работа, где нужно будет действовать больше головой, чем мускулами. Возможно, вы с ней справитесь.
— Я не люблю работать на человека, у которого с самого начала возникают сомнения, — сказал я. — Почему бы вам не обратиться в агентство, в большей степени соответствующее вашим ожиданиям?
Берта Кул пристально посмотрела на меня.
— Мне нужно найти одного человека, — наконец решился Колхаун.
— Возраст? — спросил я.
— Около тридцати, — ответил он. — Возможно, тридцать два.
— Опишите его внешность.
— Рост примерно пять футов одиннадцать дюймов, весит сто восемьдесят пять фунтов или около того.
У него волнистые волосы, голубые глаза. Очень притягателен.
— Фотография? — спросил я.
— Фотографии нет.
— Фамилия?
— Хейл. Х-е-й-л. — Его зовут Колберн. Подписывается как К.И. Хейл. Я слышал, близкие друзья зовут его Кол.
— Последнее место жительства?
— Биллинджер-стрит, дом 817. Там он снимал квартиру номер 43, но неожиданно съехал. Мне кажется, он не взял с собой ничего, кроме чемодана.
— А как насчет квартплаты?
— Полагаю, он уплатил по двадцатое число.
— Род занятий?
— Насколько я знаю, он писатель.
— Тот район, — сказал я, — облюбовала богема. Там много писателей и художников.
— Совершенно верно, — согласился Колхаун. Могу я спросить, для чего вам нужно найти Хейла?
— Хочу с ним поговорить.
— Так что от нас требуется?
— Найдите его. Слежки за ним вести не надо. Только укажите мне место, где он находится сейчас.
— Это все?
— Это все.
— А Хейл — действительно писатель?
— Полагаю, он работает над книгой. Вернее, я это точно знаю, но не имею ни малейшего представления, о чем она. Мне известно, что у него на этот счет имеется собственная теория, согласно которой, когда обсуждаешь незаконченное произведение, аудитория делится на два лагеря — один сочувствует тебе, другой выражает явную антипатию. Если аудитория настроена неприязненно, это подрывает уверенность писателя в себе. Благосклонность публики заставляет пускаться в излишние рассуждения, отчего творческой энергии на подобные разговоры тратится больше, чем на сам процесс написания.
— Тогда получается, что он скрытный?
— Сдержанный, — уточнил он.
Я бросил на клиента оценивающий взгляд — на нем были простые, хорошо отутюженные брюки, дорогая спортивная куртка, дакроновая рубашка с короткими рукавами и галстуком в виде шнурка с застежкой, в которой сиял ярко-зеленый камень.
Он заметил, что я смотрю на камень.
— Хризоколла, — гордо сказал Колхаун.
— Что такое хризоколла? — поинтересовался я.
— Полудрагоценный камень, но по весу он, вероятно, дороже золота. Это очень редкий камень. Я бы сказал, это агат с примесью меди. Это не совсем точно, но даст вам некоторое представление.
— Интересуетесь камнями? — спросил я.
— Отчасти, — ответил он.
— Сами нашли камень?
— Нет, я его обменял. Это прекрасный образец.
— Когда вы в последний раз видели Хейла? — спросил я.
— Одну минуточку, — вмешалась Берта, — прежде чем мы перейдем к сути дела, давайте закончим предварительные переговоры.
— Предварительные переговоры? — спросил Колхаун.
— Я имею в виду задаток, — сказала Берта.
— Сколько?
— Триста пятьдесят.
— И что я получу взамен?
— Услуги агентства, в частности Дональда, который за пятьдесят долларов и оплату расходов проводит весь день на ногах. Я же здесь осуществляю общее руководство.
— Еще за пятьдесят баксов в день? — спросил он.
— Это все включено в сумму, — ответила она.
Он изучающе посмотрел на Берту, которую, казалось, ничто не могло согнуть в ее шестьдесят пять или около того.
— Очень хорошо, — сказал он.
— Чековая книжка у вас с собой? — спросила Берта.
Колхауну не понравился столь откровенный нажим.
Он снова заколебался, но потом сунул руку в карман и извлек оттуда бумажник.
Все молчали, пока он, подвинув стул к краю стола Берты Кул, отсчитывал пятидесятидолларовые купюры.
Берта слегка подалась вперед, пытаясь рассмотреть содержимое кошелька, но Колхаун повернулся так, чтобы ей ничего не было видно.
Он отсчитал семь новых шуршащих пятидесятидолларовых банкнотов и положил их на стол Берты.
— Ну-с, — сказал я, — так когда вы в последний раз видели Хейла?
— Это имеет значение?
— Думаю, что да.
— Я никогда с ним не встречался.
— Вы рассказали мне все, что знаете о нем?
— Нет. Я рассказал вам все, что следует знать хорошему детективу.
— Теперь, — продолжал я, — нам бы хотелось узнать немного побольше о вас.
Колхаун неприветливо взглянул на меня, затем протянул руку к столу Берты и постучал кончиками пальцев по деньгам.
— Эти деньги, — сказал он, — скажут вам все обо мне. — Он поднялся.
— Как снабжать вас информацией? — спросил я. — Почтой или по телефону? Другими словами, как с вами связываться?
— Вам не придется связываться со мной, — ответил он. — Я сам свяжусь с вами. У меня есть номер вашего телефона, вы знаете мое имя и что мне нужно от вас.
— Одну минуту, — сказал я. — Хочу взглянуть на карту города и уточнить, где находится этот дом.
Колхаун остановился в ожидании.
Я поспешил вниз, в свою контору, и сказал Элси Бранд, своей секретарше:
— Сейчас из офиса Берты выйдет человек в брюках и спортивной куртке, ему примерно тридцать один — тридцать два года. Мне хотелось бы узнать, куда он направляется. Если он сядет в такси, запиши номер. Если у него собственная машина, найди способ заглянуть в его водительские права.
— О, Дональд! — растерянно произнесла она. — Ты же знаешь, что я никудышный сыщик.
— У тебя все получится, если ты перестанешь комплексовать, — сказал я. — Выйди в коридор. Войди вместе с ним в лифт и постарайся думать о чем-нибудь постороннем, пока вы будете спускаться. Если он что-то заподозрит, прекращай слежку, но, скорее всего, он будет занят самим собой и не обратит на тебя никакого внимания.
Я вернулся в офис как раз в тот момент, когда Колхаун вышел из приемной. Берта пересчитывала деньги.
Она подняла глаза и сказала:
— Мне нравится этот самодовольный, высокомерный сукин сын.
— Он разыгрывает комедию, — ответил я.
— Что ты имеешь в виду?
— Ему известно о нас гораздо больше, чем он пытался показать. Его недоумение по поводу того, что ты женщина, а у меня не такое телосложение, как у профессионального борца, — все это показное.
— Откуда ты знаешь?
— Интуиция.
— А зачем ему этот спектакль?
— Он вынудил нас объясняться, чтобы не пришлось говорить о себе самом.
Берта позвонила секретарше и протянула ей деньги.
— Возьмите и положите в банк, — сказала она.
Я притворился, что меня осенило.
— Этот человек, который только что был здесь, Колхаун, — начал я, — что он сказал, когда вошел в контору?
— Он поинтересовался, не занята ли миссис Кул.
— В таком случае он не просто увидел на двери табличку «Кул и Лэм», которая ничего ему не говорила.
Секретарша отрицательно покачала головой:
— Он знал о миссис Кул, потому что он специально спросил миссис Кул.
— Миссис Кул? — уточнил я.
— Именно, миссис Кул.
Я взглянул на Берту.
Ее обычно пронизывающий взгляд сейчас выражал задумчивость.
— Он вел себя очень осторожно, — сказал я, — ничего не сообщил о себе.
— За него говорят его деньги, — ответила Берта. — Нам плевать, кто он. Мы отработаем триста пятьдесят долларов — и мы в расчете, пока он не внесет в банк еще.
— Мне все это не по душе, — сказал я ей.
— Давай заглянем в телефонный справочник.
— О, Дональд, мы не можем разыскивать его по всем районам города. Давай посмотрим наугад этот район: сколько Колхаунов живет там.
— М. Колхаунов, — напомнил я ей.
Берта открыла телефонный справочник, нашла соответствующую страницу и сказала:
— Здесь их с полдюжины. М.А. Колхаун, М.М. Колхаун, Морли Колхаун, М. Колхаун и К°… Нашим клиентом может оказаться любой из них.
За столом у Берты находился еще один справочник — «Известные граждане Калифорнии». Я кивнул на него.
Берта положила книгу на стол, открыла и сказала:
— А здесь еще больше Колхаунов. Погоди, вот Мильтон Карлинг Колхаун, который чем-то напоминает нашего посетителя, Мильтон Карлинг Колхаун Второй.
Я взглянул на фотографию. Снимок был сделан несколько лет назад, и человек на нем вполне мог оказаться нашим клиентом. Он был сыном Мильтона Карлинга Колхауна Первого. Его отец при жизни был биржевым маклером. Наш знакомец окончил колледж с отличием, специализировался в журналистике и был женат на Беатрис Миллисент Сполдинг. О детях сказано не было. Дальше следовал длинный список клубов, членом которых он состоял. Похоже, этот парень ничем не занимался в своей жизни, разве что наследовал деньги.
— Пусть меня поджарят как устрицу, — произнесла Берта, читая заметку, — если этот сукин сын не вышел на нас.
— Да, и теперь он у нас на крючке, — сказал я ей.
— Пожалуй, ты прав, — ответила Берта.
Я отправился к себе в контору дожидаться Элси Бранд.
Элси вернулась с докладом.
— Он сел в такси, — сообщила она. — Желтое такси. Я заметила номер. Очевидно, такси уже ожидало его, потому что флажок был опущен, и как только водитель заметил этого человека, он подал машину назад и открыл дверцу. Пассажир сел в машину, и они уехали.
— Ты не могла последовать за ними?
— В тот момент на улице не было ни одной машины, — ответила она. — Я говорила тебе, Дональд, из меня паршивый детектив.
— Какой номер машины?
— Я точно его запомнила: 1672.
— О'кей, Элси, — сказал я. — Ты хорошо поработала. Я просто хотел убедиться, не пытается ли он обвести нас вокруг пальца. Так что все в порядке, большое спасибо.
Глава 2
Многоквартирный дом по Биллинджер-стрит, 817 некогда представлял собой обычный трехэтажный особняк.
Когда-то этот район был застроен солидными зданиями, но это было много-много лет назад.
Город вырос и поглотил этот район. Шикарные постройки дряхлели, затем их превратили в доходные дома с меблированными комнатами и залами, маленькими офисами и магазинами в первых этажах.
Я обогнул парикмахерскую на одно кресло, нашел лестницу, поднялся на третий этаж, разыскал квартиру 43 и некоторое время стоял у двери, прислушиваясь.
Из 42-й квартиры, которая примыкала с южной стороны, я слышал ровный стук пишущей машинки, потом вдруг наступила пауза, но через некоторое время работа машинистки продолжилась. Из квартиры 43 не доносилось ни звука.
Я легонько постучал в дверь. Ответа не последовало.
Пишущая машинка в квартире 42 все стучала.
Я стоял в полутемном коридоре, не зная, как поступить. Потом положил ладонь на дверную ручку и надавил. Щелкнула задвижка. Я осторожно приоткрыл дверь на несколько сантиметров. Дверные петли не издали ни звука.
Я закрыл дверь и снова постучал, на сей раз более уверенно.
Никакого ответа.
Я повернул ручку, открыл дверь и заглянул внутрь.
Это была меблированная квартира, и кто-то очень спешил, покидая ее. На полу валялась пара пустых картонных коробок и несколько старых газет. В распахнутых настежь шкафах было пусто. Квартира состояла из комнаты и маленькой кухоньки, как раз справа от меня, а открытая дверь в дальнем углу вела в ванную.
Ниша в стене, где находилась приставная кровать, была прикрыта занавеской, сейчас отдернутой. На металлической перекладине сиротливо болтались проволочные вешалки для одежды.
Мне хотелось войти внутрь и осмотреть квартиру, но я чувствовал, что этого делать не следовало. Я вышел и закрыл за собой дверь.
Пишущая машинка в номере 42 смолкла. Я услышал приближающиеся к двери шаги.
Нарочито громко я постучал в дверь квартиры 43.
Дверь соседней квартиры открылась. Женщина лет тридцати или чуть старше показалась в проеме, вопросительно глядя на меня.
Я послал ей успокаивающую улыбку и сказал:
— Хочу попасть в 43-ю квартиру. — С этими словами я поднял руку и снова постучал.
— Вы издатель Колберна Хейла? — спросила она.
Я повернулся и испытующе посмотрел на нее:
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что Кол ждет своего издателя.
— Понятно, — ответил я.
— Вы не ответили на мой вопрос, — заметила она.
— А я должен отвечать? — спросил я.
— Думаю, да.
— Почему бы вам не спросить мистера Хейла, когда он вернется?
— Потому что я не думаю, что он вернется. Но может быть, я окажусь вам полезной?
— Может быть.
Тогда объясните, что происходит? — попросила она.
Я поднял брови.
— Разве что-то происходит?
— Вы сами знаете. Среди ночи приходят какие-то люди, шарят по шкафам, уносят коробки с вещами…
— В котором часу это было?
— Примерно в час ночи.
— Вы их видели? — спросил я.
— Меня все это жутко раздражало, — сказала она, — я не могла уснуть из-за их топота. Когда мое терпение лопнуло, я встала, набросила халат, открыла дверь, но уже никого не застала.
— Вы не посмотрели на часы?
— Была половина второго.
— Сколько было людей?
— Мне кажется, двое.
— Колберн Хейл с другом?
— Я не разобрала, о чем они говорят. Но голоса Кола я не слышала. По-видимому, это были чужие люди. А теперь я вас снова спрашиваю: вы издатель Кола?
— Нет, я не издатель, — ответил я. — Но мне нужно поговорить с Хейлом, прежде чем тот поговорит с издателем.
— Тогда вы литературный агент? — спросила она.
— Не совсем так, но я не могу вам больше ничего сказать, кроме того, что мне хотелось бы поговорить с Хейлом до его разговора с издателем.
— Наверно, вы хотите предложить ему контракт на сценарий для фильма, — предположила она.
Я пожал плечами, как бы предлагая прекратить догадки, и сказал:
— Это вы так думаете.
Она посмотрела на меня и сказала:
— Не заглянете ли ко мне на минуту?
Я посмотрел на дверь в квартиру Хейла, выражая всем видом сомнение.
— Полагаю, его нет дома, — сказал я. — Вы не в курсе, когда он вернется?
— Мне кажется, он уехал и уже не вернется.
— Не заплатив за квартиру?
— Как мне известно, он платит вперед по двадцатое число. Здесь нельзя задерживать квартирную плату. В любом случае вы или платите деньги, или съезжаете.
— Очень жесткие правила, да? — спросил я.
— Очень.
Я вошел следом за ней в квартиру. Она была обставлена более претенциозно, чем та, что находилась по соседству. Нишу с приставной кроватью закрывали двери. В комнате также стоял довольно ветхий письменный стол с пишущей машинкой. По столу были рассыпаны листки рукописи.
— Вы писательница? — спросил я.
Она указала на стул с прямой спинкой.
— Пожалуйста, садитесь, — пригласила она. — Я действительно писательница, если вы издатель… в общем, мне хотелось бы поговорить с вами.
— Откровенно говоря, — ответил я, — я не издатель.
И даже не знаю, смогу ли вам помочь. Что вы пишете?
— Я пишу роман, — сказала она, — и, думаю, эта вещь мне удастся.
— Много уже написали?
— Чуть больше половины.
— Интересные характеры? — спросил я.
— Во всяком случае, твердые.
— Конфликт героев?
— Уж этого достаточно. Очень острый сюжет. Перед героями встают проблемы, требующие решений, и читатель будет заинтригован, пытаясь угадать, какими окажутся эти решения.
— Все это очень занимательно, — сказал я. — Вы хорошо знаете Колберна Хейла?
— Довольно хорошо, если учесть, что он пробыл здесь всего пять или шесть недель.
— Почему вы решили, что я издатель?
— Я знала, что он ждал встречи с издателем и все последнее время был сосредоточен на романе. Он печатал одним пальцем, но довольно бегло.
— Вы не в курсе, о чем его роман?
— Нет, мы решили, что не будем рассказывать друг другу сюжеты наших произведений. Кроме того, у меня принцип — я никогда никому не рассказываю подробности сюжета. Это плохая примета.
Я понимающе кивнул.
— Вы с Хейлом были друзьями? — спросил я.
— Скорее просто соседями, — ответила женщина. — У него была подруга.
— В самом деле? — спросил я.
— Ее зовут Нэннси Бивер, — сказала она. — Я собираюсь навестить ее сегодня и попробую узнать, не известно ли ей что-нибудь. Видите ли, у нас здесь нет телефонов.
— Она живет неподалеку? — продолжал я выспрашивать.
— В доме 830, — объяснила она. — Это чуть дальше вверх по улице. У нее квартира 62-Б. Я надеюсь…
Я очень надеюсь, что она в курсе.
— А почему же ей не быть в курсе?
— Вы же знаете, каковы они — мужчины, — неожиданно сказала она.
— Каковы? — спросил я.
Она вдруг вспыхнула и сказала с горечью:
— Им нравится пофлиртовать, а когда дело коснется обязательств, они тут же бросаются в кусты. Сначала подавляют вас своим натиском, а потом исчезают, и их не найти.
— Вы думаете, Колберн Хейл был таким же?
— Я думаю, все мужчины одинаковы.
— Включая издателей?
Ее жесткость в некоторой степени смягчилась, и она оглядела меня с головы до ног.
— Если вы издатель, — сказала она, — вы другой.
А мне почему-то кажется, что вы издатель, несмотря на то, что это отрицаете.
— Хотел бы я быть издателем, — вздохнул я.
— Спонсором?
Я покачал головой.
— Нет, не им.
— Но вы так и не представились.
— Вы тоже.
— Меня зовут Мардж Фалтон, — сказала она.
— Я — Дональд Лэм, — сказал я. — Я еще зайду попозже, чтобы узнать, не вернулся ли Колберн Хейл.
Если он вдруг возвратится и вы, допустим, увидитесь с ним, передайте, что Дональду Лэму необходимо с ним встретиться.
— А что мне сказать ему о причине вашего визита?
Несколько секунд я колебался, не зная, говорить ли ей. Затем произнес:
— Мне кажется, будет лучше, если я сам все ему скажу. Не хочу показаться невежливым, но, думаю, так будет лучше.
Я встал и направился к двери.
— Большое спасибо, мисс Фалтон. Вы очень мне помогли.
— Я увижу вас снова?
— Возможно, — ответил я.
— Мне кажется, у меня получается милый роман, — сказала она.
— Могу держать пари, что так оно и есть, — сказал я на прощанье.
Она стояла в дверях, наблюдая, как я спускаюсь по лестнице.
На всякий случай я всегда вожу с собой пишущую машинку. Эту не очень новую машинку в футляре я прихватил с собой перед тем, как подняться по лестнице дома 830 на Биллинджер-стрит. Квартира 62-Б находилась на третьем этаже. Я тихонько постучал в дверь, но мне не открыли. Я взялся за шарообразную ручку и попытался повернуть ее. Дверь была заперта.
Я отошел от двери и постучал в квартиру 61-Б.
Женщина, что открыла дверь, была крашеной блондинкой с мешками под глазами, но стройная фигура с тонкой талией делала ее довольно привлекательной. Она была в брюках и кофточке, и, по всей видимости, мой визит пришелся явно некстати: выражение ее лица говорило о том, что она ждала кого-то другого.
— Простите, мэм, но мне срочно нужны деньги, — начал я. — У меня есть пишущая машинка…
В глазах женщины появился живой интерес.
— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.
— Меня зовут Дональд Лэм, — представился я. — Я писатель. Мне нужны деньги. Опробуйте машинку и сами назначьте цену. Я в отчаянном положении.
Если все сладится — машинка ваша.
Она сказала:
— У меня уже есть пишущая машинка.
— Но не такая, как эта, — сказал я. — Она очень удобная и отлично отрегулирована. Работать на ней — сплошное удовольствие.
Я видел, что мое предложение ее заинтересовало.
— Напечатайте что-нибудь на ней, — продолжал я, — вы сразу заметите разницу. Ни один издатель не останется равнодушным к такой рукописи.
— Как вы узнали, что я пишу? — спросила женщина.
— Идя по коридору, я услышал стук пишущей машинки.
— Кто вас направил ко мне?
— Никто. Я оказался в безвыходном положении — мне нужны деньги, и я готов продать машинку первому встречному.
— Вам нужны наличные?
— Да.
Она покачала головой и сказала:
— В этом доме многие пользуются пишущими машинками, но почти ни у кого из них не найдется той суммы, которую вы хотите за нее получить.
— Не хочу показаться чересчур назойливым, — не унимался я, — но прошу вас: напечатайте что-нибудь на этой машинке. Я мог бы в качестве компенсации части суммы взять вашу машинку и, разумеется, получить немного денег, чтобы не остаться в накладе.
— Сколько вы хотите получить денег?
— Прежде мне нужно увидеть вашу машинку.
Она посмотрела на часы и пригласила:
— Входите.
Ее квартира состояла из двух комнат с временной перегородкой, за которой была кухня. Портативная машинка стояла на ветхом карточном столике, перед которым помещался складной стул. На столике лежали страницы рукописи, вся мебель свидетельствовала о том, что пользуются ею довольно давно. Не то чтобы у вещей был обшарпанный вид, но и новыми их нельзя было назвать.
— Вы живете здесь одна? — спросил я.
Ее взгляд стал вдруг подозрительным.
— Какая вам разница? Давайте посмотрим вашу машинку, — сказала она, снимая свою со стола и ставя на стул.
Я открыл футляр и поставил машинку на стол.
Она вставила лист и начала печатать, правда, двумя пальцами, но у нее это хорошо получалось.
— Что вы пишете? — поинтересовался я. — Романы, статьи, рассказы?
Когда-то этот район был застроен солидными зданиями, но это было много-много лет назад.
Город вырос и поглотил этот район. Шикарные постройки дряхлели, затем их превратили в доходные дома с меблированными комнатами и залами, маленькими офисами и магазинами в первых этажах.
Я обогнул парикмахерскую на одно кресло, нашел лестницу, поднялся на третий этаж, разыскал квартиру 43 и некоторое время стоял у двери, прислушиваясь.
Из 42-й квартиры, которая примыкала с южной стороны, я слышал ровный стук пишущей машинки, потом вдруг наступила пауза, но через некоторое время работа машинистки продолжилась. Из квартиры 43 не доносилось ни звука.
Я легонько постучал в дверь. Ответа не последовало.
Пишущая машинка в квартире 42 все стучала.
Я стоял в полутемном коридоре, не зная, как поступить. Потом положил ладонь на дверную ручку и надавил. Щелкнула задвижка. Я осторожно приоткрыл дверь на несколько сантиметров. Дверные петли не издали ни звука.
Я закрыл дверь и снова постучал, на сей раз более уверенно.
Никакого ответа.
Я повернул ручку, открыл дверь и заглянул внутрь.
Это была меблированная квартира, и кто-то очень спешил, покидая ее. На полу валялась пара пустых картонных коробок и несколько старых газет. В распахнутых настежь шкафах было пусто. Квартира состояла из комнаты и маленькой кухоньки, как раз справа от меня, а открытая дверь в дальнем углу вела в ванную.
Ниша в стене, где находилась приставная кровать, была прикрыта занавеской, сейчас отдернутой. На металлической перекладине сиротливо болтались проволочные вешалки для одежды.
Мне хотелось войти внутрь и осмотреть квартиру, но я чувствовал, что этого делать не следовало. Я вышел и закрыл за собой дверь.
Пишущая машинка в номере 42 смолкла. Я услышал приближающиеся к двери шаги.
Нарочито громко я постучал в дверь квартиры 43.
Дверь соседней квартиры открылась. Женщина лет тридцати или чуть старше показалась в проеме, вопросительно глядя на меня.
Я послал ей успокаивающую улыбку и сказал:
— Хочу попасть в 43-ю квартиру. — С этими словами я поднял руку и снова постучал.
— Вы издатель Колберна Хейла? — спросила она.
Я повернулся и испытующе посмотрел на нее:
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что Кол ждет своего издателя.
— Понятно, — ответил я.
— Вы не ответили на мой вопрос, — заметила она.
— А я должен отвечать? — спросил я.
— Думаю, да.
— Почему бы вам не спросить мистера Хейла, когда он вернется?
— Потому что я не думаю, что он вернется. Но может быть, я окажусь вам полезной?
— Может быть.
Тогда объясните, что происходит? — попросила она.
Я поднял брови.
— Разве что-то происходит?
— Вы сами знаете. Среди ночи приходят какие-то люди, шарят по шкафам, уносят коробки с вещами…
— В котором часу это было?
— Примерно в час ночи.
— Вы их видели? — спросил я.
— Меня все это жутко раздражало, — сказала она, — я не могла уснуть из-за их топота. Когда мое терпение лопнуло, я встала, набросила халат, открыла дверь, но уже никого не застала.
— Вы не посмотрели на часы?
— Была половина второго.
— Сколько было людей?
— Мне кажется, двое.
— Колберн Хейл с другом?
— Я не разобрала, о чем они говорят. Но голоса Кола я не слышала. По-видимому, это были чужие люди. А теперь я вас снова спрашиваю: вы издатель Кола?
— Нет, я не издатель, — ответил я. — Но мне нужно поговорить с Хейлом, прежде чем тот поговорит с издателем.
— Тогда вы литературный агент? — спросила она.
— Не совсем так, но я не могу вам больше ничего сказать, кроме того, что мне хотелось бы поговорить с Хейлом до его разговора с издателем.
— Наверно, вы хотите предложить ему контракт на сценарий для фильма, — предположила она.
Я пожал плечами, как бы предлагая прекратить догадки, и сказал:
— Это вы так думаете.
Она посмотрела на меня и сказала:
— Не заглянете ли ко мне на минуту?
Я посмотрел на дверь в квартиру Хейла, выражая всем видом сомнение.
— Полагаю, его нет дома, — сказал я. — Вы не в курсе, когда он вернется?
— Мне кажется, он уехал и уже не вернется.
— Не заплатив за квартиру?
— Как мне известно, он платит вперед по двадцатое число. Здесь нельзя задерживать квартирную плату. В любом случае вы или платите деньги, или съезжаете.
— Очень жесткие правила, да? — спросил я.
— Очень.
Я вошел следом за ней в квартиру. Она была обставлена более претенциозно, чем та, что находилась по соседству. Нишу с приставной кроватью закрывали двери. В комнате также стоял довольно ветхий письменный стол с пишущей машинкой. По столу были рассыпаны листки рукописи.
— Вы писательница? — спросил я.
Она указала на стул с прямой спинкой.
— Пожалуйста, садитесь, — пригласила она. — Я действительно писательница, если вы издатель… в общем, мне хотелось бы поговорить с вами.
— Откровенно говоря, — ответил я, — я не издатель.
И даже не знаю, смогу ли вам помочь. Что вы пишете?
— Я пишу роман, — сказала она, — и, думаю, эта вещь мне удастся.
— Много уже написали?
— Чуть больше половины.
— Интересные характеры? — спросил я.
— Во всяком случае, твердые.
— Конфликт героев?
— Уж этого достаточно. Очень острый сюжет. Перед героями встают проблемы, требующие решений, и читатель будет заинтригован, пытаясь угадать, какими окажутся эти решения.
— Все это очень занимательно, — сказал я. — Вы хорошо знаете Колберна Хейла?
— Довольно хорошо, если учесть, что он пробыл здесь всего пять или шесть недель.
— Почему вы решили, что я издатель?
— Я знала, что он ждал встречи с издателем и все последнее время был сосредоточен на романе. Он печатал одним пальцем, но довольно бегло.
— Вы не в курсе, о чем его роман?
— Нет, мы решили, что не будем рассказывать друг другу сюжеты наших произведений. Кроме того, у меня принцип — я никогда никому не рассказываю подробности сюжета. Это плохая примета.
Я понимающе кивнул.
— Вы с Хейлом были друзьями? — спросил я.
— Скорее просто соседями, — ответила женщина. — У него была подруга.
— В самом деле? — спросил я.
— Ее зовут Нэннси Бивер, — сказала она. — Я собираюсь навестить ее сегодня и попробую узнать, не известно ли ей что-нибудь. Видите ли, у нас здесь нет телефонов.
— Она живет неподалеку? — продолжал я выспрашивать.
— В доме 830, — объяснила она. — Это чуть дальше вверх по улице. У нее квартира 62-Б. Я надеюсь…
Я очень надеюсь, что она в курсе.
— А почему же ей не быть в курсе?
— Вы же знаете, каковы они — мужчины, — неожиданно сказала она.
— Каковы? — спросил я.
Она вдруг вспыхнула и сказала с горечью:
— Им нравится пофлиртовать, а когда дело коснется обязательств, они тут же бросаются в кусты. Сначала подавляют вас своим натиском, а потом исчезают, и их не найти.
— Вы думаете, Колберн Хейл был таким же?
— Я думаю, все мужчины одинаковы.
— Включая издателей?
Ее жесткость в некоторой степени смягчилась, и она оглядела меня с головы до ног.
— Если вы издатель, — сказала она, — вы другой.
А мне почему-то кажется, что вы издатель, несмотря на то, что это отрицаете.
— Хотел бы я быть издателем, — вздохнул я.
— Спонсором?
Я покачал головой.
— Нет, не им.
— Но вы так и не представились.
— Вы тоже.
— Меня зовут Мардж Фалтон, — сказала она.
— Я — Дональд Лэм, — сказал я. — Я еще зайду попозже, чтобы узнать, не вернулся ли Колберн Хейл.
Если он вдруг возвратится и вы, допустим, увидитесь с ним, передайте, что Дональду Лэму необходимо с ним встретиться.
— А что мне сказать ему о причине вашего визита?
Несколько секунд я колебался, не зная, говорить ли ей. Затем произнес:
— Мне кажется, будет лучше, если я сам все ему скажу. Не хочу показаться невежливым, но, думаю, так будет лучше.
Я встал и направился к двери.
— Большое спасибо, мисс Фалтон. Вы очень мне помогли.
— Я увижу вас снова?
— Возможно, — ответил я.
— Мне кажется, у меня получается милый роман, — сказала она.
— Могу держать пари, что так оно и есть, — сказал я на прощанье.
Она стояла в дверях, наблюдая, как я спускаюсь по лестнице.
На всякий случай я всегда вожу с собой пишущую машинку. Эту не очень новую машинку в футляре я прихватил с собой перед тем, как подняться по лестнице дома 830 на Биллинджер-стрит. Квартира 62-Б находилась на третьем этаже. Я тихонько постучал в дверь, но мне не открыли. Я взялся за шарообразную ручку и попытался повернуть ее. Дверь была заперта.
Я отошел от двери и постучал в квартиру 61-Б.
Женщина, что открыла дверь, была крашеной блондинкой с мешками под глазами, но стройная фигура с тонкой талией делала ее довольно привлекательной. Она была в брюках и кофточке, и, по всей видимости, мой визит пришелся явно некстати: выражение ее лица говорило о том, что она ждала кого-то другого.
— Простите, мэм, но мне срочно нужны деньги, — начал я. — У меня есть пишущая машинка…
В глазах женщины появился живой интерес.
— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.
— Меня зовут Дональд Лэм, — представился я. — Я писатель. Мне нужны деньги. Опробуйте машинку и сами назначьте цену. Я в отчаянном положении.
Если все сладится — машинка ваша.
Она сказала:
— У меня уже есть пишущая машинка.
— Но не такая, как эта, — сказал я. — Она очень удобная и отлично отрегулирована. Работать на ней — сплошное удовольствие.
Я видел, что мое предложение ее заинтересовало.
— Напечатайте что-нибудь на ней, — продолжал я, — вы сразу заметите разницу. Ни один издатель не останется равнодушным к такой рукописи.
— Как вы узнали, что я пишу? — спросила женщина.
— Идя по коридору, я услышал стук пишущей машинки.
— Кто вас направил ко мне?
— Никто. Я оказался в безвыходном положении — мне нужны деньги, и я готов продать машинку первому встречному.
— Вам нужны наличные?
— Да.
Она покачала головой и сказала:
— В этом доме многие пользуются пишущими машинками, но почти ни у кого из них не найдется той суммы, которую вы хотите за нее получить.
— Не хочу показаться чересчур назойливым, — не унимался я, — но прошу вас: напечатайте что-нибудь на этой машинке. Я мог бы в качестве компенсации части суммы взять вашу машинку и, разумеется, получить немного денег, чтобы не остаться в накладе.
— Сколько вы хотите получить денег?
— Прежде мне нужно увидеть вашу машинку.
Она посмотрела на часы и пригласила:
— Входите.
Ее квартира состояла из двух комнат с временной перегородкой, за которой была кухня. Портативная машинка стояла на ветхом карточном столике, перед которым помещался складной стул. На столике лежали страницы рукописи, вся мебель свидетельствовала о том, что пользуются ею довольно давно. Не то чтобы у вещей был обшарпанный вид, но и новыми их нельзя было назвать.
— Вы живете здесь одна? — спросил я.
Ее взгляд стал вдруг подозрительным.
— Какая вам разница? Давайте посмотрим вашу машинку, — сказала она, снимая свою со стола и ставя на стул.
Я открыл футляр и поставил машинку на стол.
Она вставила лист и начала печатать, правда, двумя пальцами, но у нее это хорошо получалось.
— Что вы пишете? — поинтересовался я. — Романы, статьи, рассказы?