Гарднер Эрл Стенли. Новая приманка для ловушек

   — Да.
   — И вы можете рассказать нам о свидетеле происшествия?
   — Точно.
   — Расскажите о нем подробнее.
   — Я его знаю. Харнер улыбнулся:
   — Естественно.
   Должен сказать, что мистер Родней Харнер был человеком внушительных размеров. Особенно бросались в глаза здоровенные руки, лежащие перед ним.
   Я спросил:
   — Обещано вознаграждение?
   — Обещано, — ответил он, — а пока я должен объяснить вам кое-что, чтобы потом между нами не было непонимания.
   Харнет нагнулся, открыл чемоданчик, вынул карту, расстелил ее на столе, потом достал две игрушечные машинки и поставил их на карту. Это была масштабная схема перекрестка Гилтон-стрит и Крэншоу-стрит. Улицы были специально помечены.
   — Ну вот, — сказал Харнер, — эта машина — «форд-гэлакси», ехавшая по Гилтон-стрит. Кстати, на этой улице стоит светофор, мистер Лэм. Итак, «кадиллак» ехал по Крэншоу-стрит, а «форд» — на большой скорости по Гилтон-стрит. Когда «форд» приблизился к перекрестку, на светофоре со стороны Гилтон-стрит горел желтый, и водитель, видимо, сделал отчаянную попытку проскочить до того, как зажжется красный. Но когда он подъехал, красный уже загорелся, а у «форда» была слишком большая скорость. Он не смог остановиться, оказался на перекрестке и ударил «кадиллак».
   Я молчал.
   Харнер передвинул машинку, которая обозначала «кадиллак», ехавший по Крэншоу-стрит.
   — Вот, — сказал он, — «кадиллак», который подъехал к перекрестку. Там была еще одна машина. Она стояла в правом ряду. «Кадиллак» был в левом, и водитель уже собирался остановиться на красный. Но зажегся зеленый, и «кадиллак» въехал на перекресток.
   — Он видел «форд»? — поинтересовался я. Харнер немного замялся:
   — Он смотрел на светофор. Потом «форд», который так необдуманно проследовал на красный, на большой скорости оказался на перекрестке слева.
   — Когда он ударил «кадиллак»? — спросил я.
   — Этот момент, конечно, смущает, — ответил Харнер. — «Кадиллак» ехал на зеленый свет на средней скорости. Водитель внезапно увидел «форд» и нажал на тормоз. А «форд», вместо того чтобы сделать то же самое, прибавил скорость, попытался проскочить, и получилось, что именно «кадиллак» ударил «форд». «Кадиллак» в это время почти остановился…
   — Понятно, — сказал я.
   — Очевидно, что виноват водитель «форда».
   — О да, — сказал я.
   — У вас есть свидетель? — спросил Харнер.
   — Вы упомянули о вознаграждении, — опять ненавязчиво заметил я.
   — Да. Награда в триста долларов.
   — Все, что я должен сделать, это представить свидетеля?
   Харнер постучал пальцем по карте:
   — Вы должны представить свидетеля, который сможет показать, что «форд» проехал на красный свет и несет ответственность за происшествие.
   — Ясно, — сказал я и замолчал.
   — Думаете, вы знаете именно такого? — спросил Харнер.
   — Да.
   — Тогда мы бы очень хотели с ним поговорить. И конечно, — добавил он с любезной улыбкой, — привести его сюда в ваших интересах.
   — Тогда я получу триста долларов?
   — После того как вы представите свидетеля, мы поговорим с ним, проверим правильность его показаний и оформим их письменно, — отрезал Харнер.
   — После этого я получу триста долларов? — уже навязчиво спросил я.
   — После этого вы получите триста долларов.
   — А если он даст не такие показания, какие вам нужны?
   — А-та-та, молодой человек, — ответил Харнер, — я хочу, чтобы он рассказал все так, как было на самом деле. У нас уже есть изложение этого происшествия шофером, который был застрахован нашей компанией. Мы не дадим вам денег, если у свидетеля будет плохая память или он будет связан с противоположной стороной.
   — Этого не будет, — сказал я, — но вдруг я приведу свидетеля, а потом случится что-нибудь, и вы не заплатите мне.
   — Я человек слова, мистер Лэм.
   — Мне кажется, неплохо будет получить что-то заранее.
   — Мы не можем платить деньги до того, как увидим и услышим свидетеля.
   — А если я и есть свидетель, то все равно получу вознаграждение?
   Он нахмурился:
   — Это сложный вопрос. Вы не сказали об этом заранее. По сути, ваши вопросы говорят о том, что вы раньше ничего не знали об этом происшествии.
   — Я хотел узнать ваше мнение, — ответил я.
   — Вы и правда свидетель? — резко спросил он.
   — Я получу триста долларов, если это так? — задал я свой конкретный встречный вопрос.
   Он некоторое время поерзал на стуле и затем сказал:
   — Ну что ж, мистер Лэм, мне необходимо поговорить с начальством. Возможно, вы и будете нам полезны. Лучше всего, если вы позвоните мне сегодня в три часа по этому номеру телефона. Хотя номер, который я вам даю, не этой конторы, но вы сможете меня по нему найти.
   Он небрежно вывел семь цифр на листке бумаги, вырвал его из блокнота, поднялся, пожал мне руку, отдал листок и сказал:
   — До трех часов.
   — До трех часов, — ответил я как автомат и вышел. Не успел я уйти, как секретарь за столом в приемной сказала:
   — Можете идти, мисс Крестон, комната 12-А, последняя дверь справа.
   Я спустился на лифте вниз, в холл, купил в киоске пачку сигарет, вышел на улицу и принялся убивать время, рассматривая витрины спортивного магазина и стараясь смешаться с толпой людей, спешащих на обед.
   Она вышла примерно через двадцать минут. Я последовал за ней. Девушка прошла два квартала и вошла в вестибюль отеля «Травертин», подошла к одному из кожаных кресел у окна и села лицом к окну.
   У нее было очень уверенное выражение лица, какое бывает у людей, которые как раз не совсем уверены в себе и, кажется, вот-вот бросятся куда глаза глядят.
   Я решил постоять на тротуаре, откуда мог видеть ее, оставаясь незамеченным, и подождать, когда к ней подойдет служащий отеля и вежливо спросит, в каком номере она живет, что делает здесь и так далее, а потом тактично намекнет, что в вестибюле могут находиться только клиенты отеля.
   Но через пятнадцать минут я устал стоять и ждать. Возможно, я заблуждался, но мне показалось, что эта девушка очень несчастна.
   Я вошел внутрь, огляделся, сделал вид, что случайно взглянул на нее, улыбнулся и удивленно произнес:
   — О, привет!
   Она подозрительно улыбнулась и ответила:
   — Привет.
   Я притворился, что внимательно оглядываю вестибюль, как будто ищу кого-то, опять взглянул на нее. Она смотрела на меня с любопытством и немного с опаской. Я подошел к ней поближе и объяснил:
   — Договорился встретиться здесь с другом, чтобы поужинать, но опоздал, а он меня не дождался. Я, черт возьми, знаю вас, но не могу вспомнить, где мы встречались?
   Она рассмеялась:
   — Мы не встречались. Я разыграл возмущение.
   — Не говорите этого… Я вас прекрасно знаю. Я вас видел не так давно. Мы… о… — сказал я и осекся.
   Она мелодично рассмеялась:
   — Теперь вспомнили?
   — Да, — ответил я, — в конторе в Монаднок-Билдинг. Я несколько минут сидел напротив вас… Не хочу выглядеть нахальным. Я искал здесь своего друга, и ваше лицо показалось знакомым, и… черт возьми, прошу меня простить.
   — Не стоит, — ответила она. — Так вы живете здесь?
   — Я… я жду подругу.
   Я посмотрел на часы и сказал:
   — Да, я уже опоздал на встречу на целых двадцать минут, а у моего друга правило: никогда никого не ждать… Вы обедали? — Я постарался, чтобы вопрос прозвучал непринужденно.
   — Нет, — сказала она, — я собиралась пообедать с подругой, но, кажется, тоже опоздала.
   — Здесь можно заказать неплохой обед, — произнес я, — мы с другом часто это делаем. Здесь и правда хорошо. Ну раз мы оба опоздали, может, пообедаем вместе?
   Я постарался, чтобы в моем голосе не было ни капли беспокойства и приглашение звучало так небрежно, как будто вместо меня его делала Эмили Пост^[1]. Девушка колебалась.
   — Ну, я… наверное, я все же опоздала… я должна была прийти около половины первого, но задержалась из-за этого дела… вы знаете, там, в конторе, и вышла только несколько минут назад.
   — Без сомнения, — заметил я, — ваша подруга решила, что произошло недоразумение, и ушла. Я предлагаю вам вместе пообедать.
   Я небрежно направился в ресторан, и она пошла за мной.
   — Вы хотите есть? — спросил я.
   — Да, — ответила она, — я очень голодна после легкого завтрака.
   — Давайте сделаем так, — предложил я, — если мой друг придет сюда и увидит, что я обедаю с вами, он подумает, что я опоздал специально, если придет ваша подруга, тоже будет очень неудобно. Давайте лучше пойдем в «Стейк-Хаус». Это два квартала отсюда.
   — «Стейк-Хаус»?
   — Самые замечательные бифштексы в мире, — сказал я и подтвердил это, подняв большой палец руки. — Большие и жирные куски мяса, жареный картофель, с которым ничто в этом мире не сравнится, кружочки лука, салат из свежей зелени и…
   — О нет, — взмолилась она, — а моя фигура?
   — Ну что вы, в этой пище нет калорий, — ответил я.
   — Вообще-то да, — сказала она, — жареный картофель…
   — …с маслом и перцем, — добавил я. — А еще там готовят великолепные гренки с чесноком, блюдо из сыра, масла, чеснока. Все это перемешивают с…
   — У меня сегодня деловая встреча.
   — Если выпить хорошего вина, — ответил я, — запах чеснока исчезнет.
   Она рассмеялась:
   — Вы мастер уговаривать. Как вас зовут?
   — Дональд, — ответил я. — Дональд Лэм.
   — А меня — Дафни Крестон.
   — Мисс или миссис?
   Она ответила:
   — С этого времени мисс, хотя на самом деле — миссис. Муж ушел от меня. — В голосе послышался горький сарказм. — Мой дорогой, любимый, преданный муж связался с другой женщиной и оставил меня вообще без… — Она поспешно замолчала и затем ловко закончила фразу: — Без всякого попечения. — Она скороговоркой продолжала: — Бывает, что человеку нелегко объяснить тонкости семейного положения, вот поэтому я снова ношу свою фамилию.
   — И обходитесь без посторонней помощи? — спросил я.
   — Совершенно верно.
   У входа в «Стейк-Хаус» она остановилась:
   — Дональд, по-моему, здесь страшно дорого.
   — Да, не дешево, — согласился я, — но такие блюда, как здесь, дешевле не найти нигде.
   — Но… это ничего? Я хочу сказать, ты можешь себе это позволить? Я боюсь, что не смогу заплатить за себя.
   Я беззаботно рассмеялся и успокоил ее:
   — Кто говорит об этом? Не надо смотреть на правую сторону меню. Закрой ее чем-нибудь, говори официанту, что бы ты хотела, и все будет нормально.
   — Дональд, — сказала она, — ты такой веселый и беззаботный… Когда мы пообедаем, будет уже поздно. Ты не занят?
   — Мое время работает на меня, — ответил я. — Я самый незанятой человек, которого ты когда-либо встречала. Такому хорошему работнику, как я, просто необходимо отдохнуть, особенно если он проводит время с такой красивой девушкой. Думаю, это положительно влияет на моральное состояние и поощряет на подобные маленькие развлечения.
   Она засмеялась и сказала:
   — У меня назначена встреча в четыре, так что до четырех я свободна и могу пообедать с тобой.
   — Отлично, — промолвил я.
   Официант почтительно провел нас к столику на двоих. Я заказал коктейли и закуску, суп, пару бифштексов с кровью, жареный картофель, салат, лук, хлеб с чесноком, бутылку портера «Гиннесс» для себя и немного красного вина для Дафни.
   Коктейли были поданы почти сразу. Они были восхитительны. Дафни ела закуску с наслаждением и не пыталась это скрыть. Мы отведали овощного супа, салата из зелени, а затем принялись за обжигающие и прекрасно приготовленные бифштексы. Когда мы резали их острыми как бритва ножами, во все стороны брызгал, разливаясь по тарелке, розовый сок. Я взял кусочек хлеба и беззастенчиво обмакнул его в соус. Дафни последовала моему примеру.
   Я выпил портер, а Дафни — хорошее красное вино, специально заказанное для нее, которое она должна была оценить.
   Постепенно румянец снова заиграл у нее на щеках. Она доела все, что было на тарелке, закусила двумя кусочками хлеба, разделалась с небольшой бутылочкой вина, уселась поудобнее и улыбнулась.
   — О, это было очень вкусно, — сказала она. Я спросил:
   — Ты была в этой конторе в Монаднок-Билдинг по тому же делу, что и я?
   — Ты имеешь в виду аварию?
   — Да.
   Она запнулась, потом сказала: — Да.
   — Это довольно своеобразный случай, — заметил я, — а где ты стояла в это время?
   — На Гилтон-стрит.
   — Ведь красный свет зажегся до того, как подъехал «форд»?
   — О да. Я очень спешила, но желтый свет зажегся, когда я еще не подошла к перекрестку, а потом загорелся красный. «Форд» тоже хотел проскочить, но красный загорелся до того, как он подъехал.
   Я кивнул.
   — Ты получила свои триста долларов?
   — Нет еще. Я дала письменные показания. Мистер Харнер будет говорить с начальством, а мне нужно прийти в четыре. Если они удостоверятся в том, что я — свидетель, то я получу деньги.
   — В объявлении сказано иначе, — сказал я, — там говорится, что триста долларов получит любой, кто назовет свидетеля.
   — Да, конечно, — ответила она, — немного не так, но я не говорила им о свидетеле, я же видела все своими глазами.
   К столу подошел официант.
   — Как насчет ананасового шербета? — спросил я. Дафни улыбнулась:
   — Я все-таки должна идти… Я кивнул официанту:
   — Два ананасовых шербета и кофе. Мы съели шербет и выпили кофе.
   — У нас есть еще немного времени, — напомнил я, — есть какие-нибудь предложения?
   — Нет, я свободна до четырех. Я спросил:
   — Где ты живешь, Дафни?
   Она начала что-то говорить, потом осеклась, посмотрела мне в глаза и произнесла:
   — Я скажу тебе правду, Дональд. Я только что приехала, положила вещи в камеру хранения на автобусной остановке. Это в нескольких кварталах отсюда. Я заберу их, когда найду место, где остановиться.
   — Я могу помочь тебе: у меня есть машина и…
   — О, это было бы чудесно! А если бы ты помог мне найти где-нибудь комнату, только не в дорогом отеле. Я даже не знаю, сколько пробуду в городе… Я ищу работу, Дональд.
   Я подвинулся к ней ближе, поймал ее взгляд:
   — И ты без копейки в кармане?
   В ее глазах мелькнул панический страх, но она быстро взяла себя в руки и подтвердила: — Да.
   — И, — сказал я, — ты была очень далеко отсюда пятнадцатого апреля во время аварии. Ты не видела ее, а прочитала объявление в газете. Ты была в отчаянии. Ты приехала в город искать работу и начала просматривать объявления, пытаясь что-то найти. Увидела объявление и решила, что у тебя есть возможность заработать триста долларов путем обмана, сказав, что ты видела аварию и…
   — Остановись, Дональд! — вскрикнула она. — Ты читаешь мои мысли. Ты пугаешь меня.
   — Может, ты расскажешь что-нибудь о себе?
   — Я не слишком много могу рассказать, — ответила она. — Я неплохой секретарь. Знаю стенографию. Могу под диктовку печатать на машинке. Я делаю это довольно быстро и аккуратно. У меня была хорошая работа, пока не появился этот прекрасный принц. Я влюбилась. Он пел так сладко, что мог бы очаровать и соловья. Я вышла замуж. Деньги, которые у меня были, я перевела в банк на общий счет. После одного мелкого факта у меня возникло подозрение. Я решила проверить. Оказалось, что он женат, у него жена и маленькая дочка и он не имел развода. Они жили здесь, в Лос-Анджелесе, и… я потеряла голову. Я сказала ему все, что узнала. На следующее утро он уехал, прибрав к рукам все мои деньги.
   — За двоеженство можно привлечь человека к суду, — сказал я.
   — Ну и что с того? — спросила она. — Он пойдет в суд, поговорит с судьей, скажет, как он раскаивается и хочет вернуться к своей настоящей жене и ребенку. Судья назначит ему испытательный срок. А если нет — что хорошего для меня в том, что этот парень будет сидеть за решеткой?
   — Сколько вы жили вместе?
   — Примерно полгода. Конечно, его часто не бывало дома. Он сказал мне, что работает торговым представителем, много времени проводит в дороге.
   Ты не пробовала снова устроиться на прежнюю работу?
   Она замотала головой:
   — Я жила на Среднем Западе. Все девочки в конторе завидовали мне. Этот парень умел подать себя. На него обращали внимание. Я гордилась им! Я всем говорила: «Боже, как долго я его ждала, наконец-то нашла, что искала». Я не хотела очертя голову выскакивать замуж. И все страшно завидовали мне. Я не смогла бы выдержать, если бы они узнали, что произошло со «счастливым» браком Дафни Крестон.
   — Его первая жена знает о тебе? — спросил я.
   — Не думаю. Я кое-что узнала о ней. У них семилетняя дочь.
   — Как его зовут? — поинтересовался я. Она покачала головой.
   — Ты должна сказать мне и это. Ты ведь уже многое мне рассказала. Ведь его имя для меня ничего не значит.
   — Зачем тебе, Дональд?
   — Пригодится, если я когда-нибудь встречу этого парня.
   Она опять покачала головой.
   — Ты все еще любишь его, — упрекнул я ее.
   — Я его ненавижу!
   — Тогда зачем ты приехала в Лос-Анджелес и почему пытаешься защищать его?
   — Я не пытаюсь защищать его!
   — Ну, как хочешь, — сказал я и замолчал. Ей стало неловко.
   — Я взяла все деньги, что сумела наскрести, купила автобусный билет и приехала сюда. — Через мгновение она продолжила: — Я приехала голодной и грязной. Мне нужно принять ванну, сменить белье и…
   — Ты приехала, чтобы умолять его вернуться, — прервал я.
   — Умолять? К черту! — выпалила она. — Он настоящая сволочь. Он выиграл сто двадцать тысяч долларов на тотализаторе, и его имя с фотографией попало во все газеты. Я приехала сюда, чтобы послать девочкам с работы открытки со штемпелем Лос-Анджелеса, потому что в газете было написано, что он живет здесь. Я не могу допустить, чтобы девочки подумали, что я отношусь к ним высокомерно. Кроме того, я слишком гордая и не могу позволить им даже подозревать обо всем случившемся. И вот где-то какой-то карманник вытащил у меня из сумочки кошелек, каким-то образом вынул из него деньги, а кошелек положил на место. Я ни о чем не подозревала, пока не приехала сюда. И здесь обнаружила, что осталась без денег.
   — Иди к нему и заставь отдать тебе твою долю, — сказал я.
   — Я, если даже буду умирать от жажды в центре Сахары, не попрошу у него и стакана воды. Знаешь, что я собираюсь делать? Если не найду работу, то, пока чего-нибудь не отыщу, пойду торговать своим телом. Я совершенно разорена.
   Я заплатил по счету.
   — Пошли.
   — Куда? — спросила она.
   — У меня здесь рядом есть квартира, — ответил я. — Она не слишком шикарная, но я приведу тебя туда и оставлю ключ. Там ты можешь принять горячую ванну. А я в это время заберу из камеры хранения твои чемоданы. До четырех ты успеешь. Ты должна позвонить им или прийти туда?
   — Прийти.
   — Ах, вот как, хорошо, тогда ты можешь…
   — Нет, не могу, Дональд, — сказала она, — я не могу сделать это. В конце концов, мы почти не знакомы.
   Ты ведь собиралась продавать себя незнакомым мужчинам, — напомнил я. — У меня на двери задвижка. Ты можешь закрыться изнутри. Я даю тебе десять минут, чтобы искупаться в хорошей горячей ванне, и десять минут, чтобы одеться. За это ты, когда будешь уходить, приберешь ванную.
   Эта просьба сделала свое дело. Перспектива искупаться в горячей ванне также подействовала. Она улыбнулась:
   — Это очень любезно с твоей стороны, Дональд, но боюсь, что я не заслуживаю такого отношения.
   — Ничего страшного, — сказал я, — тебе ведь нужно где-нибудь помыться и переодеться. Когда ты закончишь со своими делами, то получишь триста долларов — это будет неплохой материальной поддержкой для тебя на первое время.
   Она вздохнула:
   — Конечно, неплохо было бы воспользоваться ванной. Я отвез ее домой, показал, где лежат полотенца, и сказал:
   — Распоряжайся тут, пока я не привезу твои вещи. Там на двери задвижка и…
   — Я не хочу держать тебя на улице, Дональд.
   — Ничего, — сказал я, — будь как дома, пока я не вернусь. Я постучу, ты откроешь, я оставлю вещи и отвезу тебя на встречу.
   Она смутилась, а я продолжал:
   — Когда тебе выплатят триста долларов наличными, пока ты не найдешь работу, будет на что жить. Твоих показаний будет достаточно, и тебе не придется свидетельствовать по этому делу в суде.
   — О, я так надеюсь на это, — сказала она. — Я… я не знаю, смогу ли выдержать все это, но… Я, когда увидела объявление, сделала это не задумываясь. Я была почти на дне. Нужно было выбирать — ответить на объявление или… — Она замолчала.
   — Конечно, — заметил я, — ты должна была это сделать. Ведь у тебя не было выбора. Господи, ты хотела отправиться на улицу. В городе полно полицейских. Тебя бы забрали за проституцию. Что дальше? Девочкам из твоей конторы было бы о чем почитать в газетах!
   Она затаила дыхание, потом пробормотала:
   — Я не думала об этом.
   — Зато я об этом думаю, — сказал я. — Дай мне ключ от камеры хранения. Нужно торопиться.
   Она отдала ключ.
   — А как же ты, Дональд? Ты видел эту аварию?
   — Я думал, что смогу откопать свидетеля, — ответил я, — с этим человеком я и должен был сегодня обедать.
   Но если ты хочешь вымыться в ванне, у нас нет времени на разговоры. И смотри прибери в ванной комнате! Она рассмеялась:
   — Я отличная хозяйка, Дональд.
   — Я ухожу, а когда постучу, ты откроешь, и я поставлю чемоданы, — сказал я.
   — Спасибо за все, Дональд.
   Она начала раздеваться еще до того, как я закрыл дверь. Я подождал у двери, чтобы узнать, закроется ли Дафни, но ничего не услышал.
   Камера хранения была не очень далеко, но я взял такси, чтобы избежать проблем с парковкой. Вставив ключ в дверцу, я открыл ячейку, достал неплохой чемоданчик и сумку и, вернувшись обратно, постучал в дверь.
   — Открыто! — крикнула Дафни. Я вошел.
   Она завернулась в полотенце и выглядела посвежевшей.
   — Дональд, ты прелесть! Я улыбнулся.
   — Поторопись, — сказал я, оставил чемодан и сумку и вышел. Когда я закрывал дверь, она все еще улыбалась.
   — Ты вернешься?