Гарднер Эрл Стенли. Топор отмщения

Эрл Стенли Гарднер
«Топор отмщения»

Глава 1

   Когда я вышел из лифта и пошел по коридору, все вокруг показалось мне точно таким же, как и в тот далекий день, когда я впервые появился здесь в поисках работы. Тогда на двери висела табличка с надписью: «Б. Кул. Частный детектив». Теперь же на ней значилось: «Кул и Лэм». Б. Кул в одном углу, а Дональд Лэм пониже, в другом. Я как-то сразу успокоился, увидев на двери свое имя, и почувствовал, что действительно вернулся домой.
   Я толкнул дверь. Элси Бранд барабанила по клавишам пишущей машинки. Она обернулась и посмотрела через плечо. На ее лице автоматически появилась ободряющая улыбка, которая была всегда наготове, чтобы успокоить нервных клиентов, решивших обратиться к частному детективу.
   При виде меня эта улыбка мгновенно слетела с ее лица, и она широко раскрыла глаза:
   — Дональд!
   — Привет, Элси.
   — Господи, Дональд! Как я рада тебя видеть! Откуда ты явился?
   — С южных морей, из далеких стран.
   — И на сколько ты… Когда тебе надо будет возвращаться?
   — Никогда.
   — Так ты насовсем?
   — Надеюсь. Через полгода я только должен буду пройти медкомиссию.
   — А что с тобой случилось?
   — Какая-то тропическая лихорадка. Все обойдется, если я не буду на этом зацикливаться, буду жить в прохладном климате и поменьше нервничать. Берта у себя? — Я кивнул в сторону двери с табличкой «Б. Кул».
   Элси кивнула.
   — Как она?
   — Все такая же.
   — А вес?
   — Держится на ста шестидесяти пяти фунтах^[1] и крепкая как дуб.
   — А как насчет заработков?
   — Какое-то время, она неплохо справлялась, но потом все опять пошло как раньше. Сейчас дела не очень-то хороши. Но ты бы лучше спросил ее саму.
   — А ты так и стучала, не отрываясь, на своей машинке все время, пока меня здесь не было?
   — Ну конечно нет, — засмеялась она. — Только восемь часов в день.
   — Похоже, ты тоже любишь, чтобы все шло как раньше. Я думал, что ты уйдешь отсюда и устроишься на авиационный завод.
   — Ты что, не получал моих писем?
   — Получал, но ты ничего не писала о том, что остаешься на этой работе.
   — Я не думала, что об этом стоит писать.
   — Почему?
   Она отвела глаза:
   — На знаю. Наверное, это был мой вклад в общее дело.
   — Преданность работе?
   — Не столько работе, — сказала она, — сколько… Ох, я, право, не знаю, Дональд. Ты был там, на войне, и я… в общем, я хотела сделать, что могу, чтобы удержать наш бизнес на плаву.
   В это мгновение зазвонил внутренний телефон. Элси сняла трубку, переключила телефон на кабинет Берты и сказала:
   — Да, миссис Кул?
   Берта была в таком бешенстве, что трубка с трудом выдерживала ее злость. Даже с того места, где я сидел, был отлично слышен ее резкий, раздраженный голос.
   — Элси, — вопила она, — сколько раз я говорила тебе, что ты должна только узнать у клиента, зачем он пришел, а потом сразу же позвонить мне. Вести переговоры я и сама умею.
   — Это не клиент, миссис Кул.
   — А кто же?
   — Это… это один друг.
   Тон Берты поднялся на целую октаву:
   — Я что, плачу тебе за то, чтобы ты здесь вела светские беседы? Или все-таки за то, чтобы ты иногда вспоминала про свою работу? Ну, я вам сейчас устрою!
   С этими словами она так швырнула трубку, будто хотела расколотить телефон. Мы услышали быстрые шаги, затем дверь распахнулась, и Берта — подбородок решительно вздернут, маленькие острые глазки сверкают гневом — появилась на пороге кабинета. Быстрым взглядом она определила мое местоположение, а затем медленно двинулась на меня, словно линейный корабль, собирающийся протаранить субмарину.
   На полпути до нее наконец дошло, кого она видит перед собой, и Берта встала как вкопанная.
   — Да это ты, чертенок! — воскликнула она.
   На какое-то мгновение Берта не смогла скрыть своей радости, но тут же взяла себя в руки, явно не желая никому этого показывать. Повернувшись к Элси, она немедленно призвала ее к ответу:
   — Почему, черт возьми, ты мне сразу не сказала?
   — Я пыталась, миссис Кул, но вы бросили трубку, — с притворной скромностью оправдывалась Элси, — а я как раз собиралась вам сказать…
   Фыркнув, Берта оборвала ее и повернулась ко мне:
   — Интересно, а почему ты не послал телеграмму о своем приезде?
   Я привел ту единственную причину, которая показалась бы Берте уважительной:
   — Телеграммы стоят денег.
   — Ты мог бы послать ее по специальному туристскому тарифу. Это гораздо дешевле. А вместо этого ты врываешься сюда и…
   Внезапно она замолчала и уставилась на матовое стекло входной двери. За ним просматривался силуэт элегантной стройной женщины, явно молодой, которая то ли манерничала, то ли потому, что стояла боком к двери, слегка склонив голову в сторону, казалась весьма беспечной на вид.
   — Черт возьми, — пробормотала Берта, — вечно клиенты застают меня в приемной. Это просто нечестно. Создается впечатление, будто нам нечем заняться.
   С этими словами она схватила со стола Элси пачку бумаг и с деловым видом стала их просматривать. Но посетительница так и не вошла. Несколько долгих секунд, показавшихся нам бесконечными, ее силуэт был виден за стеклом, затем она внезапно отошла и двинулась дальше по коридору. Берта со всего размаху швырнула бумаги на стол.
   — Вот, пожалуйста, — сказала она, — так идут наши дела в последнее время! Эта чертова шлюшка наверняка направилась в Трансконтинентальное детективное агентство, чтобы выложить свои неприятности им.
   — Да ладно, Берта, не расстраивайся, — успокоил я ее. — Может, она просто нервничает и сейчас вернется.
   — Что-то ей у нас не понравилось, — хмыкнула Берта. — Она ведь уже готова была войти и вдруг передумала. Значит, вид офиса не внушил ей доверия. Элси, давай-ка начинай печатать. А мы с тобой, Дональд, пойдем ко мне в кабинет. Имей в виду, Элси, если она вернется, то будет нервничать. Такие люди не любят ждать. Она на секунду присядет, потом сделает вид, что что-то забыла, вскочит и убежит, и больше мы ее не увидим. На голове у нее маленькая шляпка немного набекрень и…
   — Я хорошо разглядела ее силуэт, — сказала Элси.
   — Ладно. Как только она войдет, немедленно дай мне знать. Не мешкай, сразу же звони мне. В конце концов, я не могу сама выскакивать в коридор и тащить ее сюда за руку, как делают в некоторых лавчонках. Нерешительность. Никогда не могла понять, что это такое. Если уж ты собралась что-то сделать, чего тянуть? Зачем приниматься за дело и бросать его, откладывать и снова начинать без конца ходить вокруг да около? Дональд, пойдем ко мне, пусть Элси спокойно печатает.
   Элси Бранд бросила на меня быстрый взгляд, давая понять, что ситуация ее явно забавляет, и вновь застучала по клавишам пишущей машинки. Берта Кул крепко взяла меня за локоть и сказала:
   — Ну, Дональд, пошли в кабинет, и ты расскажешь мне все по порядку.
   Мы вошли в кабинет. Берта широкими шагами обошла свой письменный стол и тяжело опустилась в вертящееся кресло, которое затрещало под ее тяжестью. Я пристроился на ручке большого мягкого кресла.
   — Ты окреп, Дональд, — внимательно оглядев меня, произнесла она.
   — В армии все становятся крепче.
   — Сколько ты сейчас весишь?
   — Сто тридцать пять фунтов.
   — Ты как будто подрос.
   — Я не подрос, просто меня научили стоять прямо. Мы немного помолчали. Берта прислушивалась к тому, что происходило в приемной, но оттуда доносился только непрерывный стук пишущей машинки.
   — Что, дела идут неважно? — спросил я.
   — Отвратительно.
   — А почему?
   — Будь я проклята, если знаю, в чем тут дело. До того как ты стал работать со мной, я сводила концы с концами, занималась всякими мелкими делишками, слежкой, разводами и прочей ерундой. Чтобы удержаться, мне приходилось заниматься семейными неурядицами, от чего отказывались другие агентства. Потом появился ты, непревзойденный болтун, и начались другие времена: больше денег, больше риска, больше запутанных дел, больше клиентов. И когда ты поступил на флот, первое время я держалась. Но потом что-то случилось. Весь последний год у меня не было ни одного стоящего случая.
   — В чем же дело? Больше никто к вам не приходит?
   — Нет, приходят, но почему-то я их не устраиваю. Мои методы им не подходят, а твои мне не даются.
   — В каком смысле — не даются?
   — Посмотри хотя бы на кресло, в котором ты сидишь, — сказала она. — Вот прекрасный пример.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Когда ты стал моим партнером, то первым делом пошел и потратил сто двадцать пять долларов на это кресло. По твоей теории, невозможно завоевать доверие клиента, пока он чувствует себя неуютно, а если не создать ему уют и комфорт, то и рассказывать он ничего не станет. Пусть же клиент поудобнее устроится в этом мягком, глубоком кресле, воображая, что нежится в облаках. В итоге он откидывается на спинку, расслабляется и начинает говорить.
   — Все правильно, так оно и есть.
   — Видишь ли, Дональд, у тебя-то это так и есть, а у меня почему-то не срабатывает.
   — Может, все дело в том, что ты не даешь им расслабиться психологически?
   Берта сердито сверкнула глазами.
   — Какого черта я должна это делать? Мы выложили сто двадцать пять долларов за кресло, чтобы они чувствовали себя уютно. Если ты думаешь, что я могу выбросить на ветер сто двадцать пять долларов, только для того чтобы… — Она замолчала, не закончив тирады. Я прислушался и сначала ничего не уловил. Потом осознал, что Элси перестала печатать. Через минуту на столе Берты зазвонил телефон. Берта схватила трубку и с опаской сказала: — Да? — Потом, понизив голос, продолжила: — Это та женщина, которая… Ах, она? Как ее зовут? Хорошо, пригласи ее ко мне. — Повесив трубку, Берта заявила: — Выметайся из этого кресла. Она идет сюда.
   — Кто?
   — Ее зовут мисс Джорджия Раш, она сейчас войдет. Она…
   Элси Бранд открыла дверь и сказала таким тоном, будто делала большое одолжение:
   — Миссис Кул примет вас немедленно.
   Джорджия Раш весила примерно сто четыре фунта и была не так молода, как мне показалось вначале — лет тридцати с небольшим, на этот раз она держала голову прямо — видимо, стоя перед дверью, она наклонила ее, непроизвольно прислушиваясь к тому, что происходило в приемной. При виде ее Берта расцвела и сказала сладким голосом:
   — Не хотите ли присесть, мисс Раш?
   Мисс Раш посмотрела на меня. У нее были темные выразительные глаза, полные губы, высокие скулы, гладкая смуглая кожа и очень темные волосы. По ее взгляду без труда можно было понять, что она готова повернуться и уйти.
   — Это Дональд Лэм, мой партнер, — поспешно представила меня Берта.
   — О! — выдохнула мисс Раш.
   — Проходите, мисс Раш, проходите, не бойтесь, — продолжала Берта. — Садитесь, пожалуйста, в это кресло.
   Мисс Раш все еще колебалась.
   Я широко зевнул, нарочно не пытаясь скрыть это, вытащил из кармана записную книжку и произнес, как бы продолжая прерванный разговор:
   — Так вот, я, пожалуй, возьму на себя расследование, о котором мы говорили, или… — повернувшись к мисс Раш, я добавил, как будто это только что пришло мне в голову: — Может, вы хотите, чтобы я занялся и вашим случаем?
   Мой голос был полон скуки, и это давало ей понять, что новое дело меня ни капли не интересует. Я услышал, как у Берты перехватило дыхание, она попыталась что-то сказать, но Джорджия Раш улыбнулась мне и ответила:
   — Да, я бы хотела, чтобы вы взялись за него.
   С этими словами она прошла в кабинет и расположилась в большом кресле. Лицо Берты лучилось счастьем.
   — Ну, мисс Раш, что у вас за дело?
   — Мне нужна помощь.
   — Как раз для этого мы и существуем.
   Мисс Раш теребила сумочку, потом, поиграв кошельком, скрестила ноги и тщательно одернула юбку, избегая встречаться глазами с Бертой. Ноги у нее были красивые.
   Берта продолжала медовым голосом:
   — Если мы хоть чем-нибудь…
   Джорджия Раш поспешно отвела глаза. Я вытащил из кармана блокнот и нацарапал Берте записку: «Перестань так суетиться. Людям нужны результаты. Кому захочется нанимать здоровенную бабу-детектива, если она вся сочится патокой?»
   Я вырвал страницу и подтолкнул ее Берте через стол. Джорджия наблюдала, как та взяла записку и прочла ее. Берта покраснела как рак, скомкала бумажку и швырнула ее в мусорную корзину, злобно посмотрев на меня.
   — Итак, мисс Раш, — небрежно произнес я, — что у вас случилось?
   Джорджия глубоко вздохнула и сказала:
   — Я не хочу, чтобы меня здесь осуждали.
   — Никто и не собирается вас осуждать.
   — И я не хочу слушать никаких нравоучений.
   — И этого вам не придется делать.
   Она опасливо взглянула на Берту:
   — Женщина вряд ли будет такой терпимой.
   Берта улыбнулась ей во весь рот и скромно начала:
   — Милая моя… — но, вспомнив мою записку, резко сказала: — К черту это все. Переходите к делу.
   — Так вот, — решительно приступила к рассказу Джорджия Раш, — я разбиваю чужую семью.
   — Нам-то что? — произнесла Берта.
   — Я не хочу, чтобы вы читали мне мораль, когда узнаете, что я сделала.
   — А деньги у вас есть, чтобы оплатить счет?
   — Да, конечно, иначе бы я сюда не пришла.
   — Ну, тогда, — мрачно сказала Берта, — идите, дорогая, и разрушайте их сколько угодно. Чем мы можем помочь? Подобрать вам парочку подходящих семей? Извольте, нам это проще простого.
   Нервно усмехнувшись, мисс Раш сказала после секундного колебания:
   — Я рада, что вы так к этому относитесь, миссис Кул.
   — Семьи никто не разрушает, — философски заметила Берта. — Они разрушаются сами.
   — Я знаю мистера Крейла почти четыре года, — продолжила Джорджия Раш.
   — Кто такой мистер Крейл? — спросила Берта.
   — Эллери Крейл — глава компании «Жалюзи Крейла».
   — Я слышала об этой компании.
   — С начала войны мы получили массу военных зарядов и тому подобных вещей.
   — И давно он женат?
   — Восемь месяцев.
   Я устроился в кресле поудобнее и закурил сигарету.
   — Я пришла на работу в отдел кадров компании, — рассказывала Джорджия Раш. — В это время Эллери был женат на своей первой жене, которая умерла вскоре после моего появления. Ее смерть глубоко потрясла Крейла. Я не знаю, сильно ли он ее любил, но когда она умерла, он по ней тосковал. Понимаете, Эллери Крейл — мужчина, которому нужны дом и семья, он такой сильный, смелый и преданный, такой справедливый и честный, что ему трудно представить себе, что кто-то может быть другим. — Она на мгновение задумалась, потом глубоко вздохнула и продолжала: — Прошло время, он постепенно смирился со своей утратой, и мы стали иногда встречаться.
   — Вы хотите сказать, что он приглашал вас куда-то?
   — Да, мы вместе ужинали один или два раза.
   — А в театре бывали?
   — Да.
   — Он заходил к вам домой?
   — Нет.
   — А вы к нему?
   — Нет. Он не из таких.
   — И когда же он познакомился со своей теперешней женой?
   — Дело в том, что у нас было множество всяких проблем. Я очень много работала и переутомилась. Мистер Крейл решил, что мне нужно отдохнуть, и предложил взять месячный отпуск. Когда я вернулась, он был уже женат.
   — Ускользнул от вас?
   Глаза Джорджии Раш блеснули.
   — Он стал жертвой этой расчетливой интриганки, этой хнычущей лицемерки, этой подлой особы, нарочно все подстроившей, этой сладкоречивой… да это скопище глупостей нельзя даже назвать женщиной!
   — И она быстренько окрутила его?
   — Именно так.
   — Как это ей удалось?
   — Все началось однажды вечером, когда мистер Крейл ехал с работы домой. Он и так-то не очень хорошо видит в темноте, а тут еще шел дождь и было скользко. Но даже при всем этом я не думаю, что он один был виноват, хотя он и пытается теперь это доказать. Прямо перед его машиной ехал двухместный автомобиль-купе. Загорелся красный свет, и этот автомобиль резко затормозил, а задние огни у него не работали. Конечно, Ирма клянется, что она высунула руку из окна и предупредила, что останавливается, но она поклянется в чем угодно, лишь бы это было ей выгодно.
   — Ирма — это та самая девица?
   — Да.
   — И что же дальше?
   — Мистер Крейл врезался в ее машину сзади, совсем не сильно: ремонт обеих обошелся бы долларов в пятьдесят.
   — Ранений или ушибов не было?
   — У Ирмы оказался поврежден позвоночник. Эллери выскочил из своей машины и подбежал к той, что была впереди. Стоило ему увидеть, что за рулем женщина, как он стал извиняться, как будто виноват был лишь он один. А Ирма Бегли увидела его благородное волевое лицо, взглянула в полные сочувствия глаза и сразу же решила, что выйдет за него замуж. И времени даром не теряла.
   — Била на жалость?
   — Очевидно, что-то в этом роде. Жена Эллери умерла, он был одинок. После ее смерти он незаметно для себя очень привязался ко мне, а я надолго уехала. Когда я вернулась, то среди бумаг нашла адресованную мне телеграмму с просьбой прервать отпуск и поскорее вернуться. Но по непонятной причине телеграмма не была отправлена. Получи я ее вовремя, может быть, вся моя жизнь изменилась бы. А он решил, что я просто не ответила.
   Я посмотрел на часы. Мисс Раш поспешно продолжила:
   — Ирма Бегли любезно предложила мистеру Крейлу самому заняться ремонтом ее машины, чтобы он мог быть уверен, что его не обманывают, и Эллери решил, Что это в высшей степени честное и тактичное предложение. С истинным великодушием он велел проверить машину до последнего винтика. В ней было починено все, что только возможно. После ремонта он вернул ее Ирме, а у нее к тому времени уже начались головные боли, и она пошла к доктору. Там ей сделали рентген и обнаружили повреждение позвоночника. Ирма держалась так храбро, так мило, так ненавязчиво… Ну, конечно, она дала Эллери понять, что у нее ничего нет, кроме жалованья, поэтому он настоял на том, чтобы оплатить ее счета, и… никто толком не знает, как это случилось, но, вернувшись после отпуска, я обнаружила, что у моего босса медовый месяц.
   — Когда это было?
   — Шесть месяцев назад.
   — И что случилось потом?
   — Ну, вначале мой босс был немного ошеломлен тем, с какой стремительностью все произошло. Особенно он смущался при встрече со мной. Он чувствовал, что должен хоть как-то объяснить мне случившееся, но, с другой стороны, он был слишком хорошо воспитан, чтобы заговорить об этом.
   — И что вы сделали? — спросила Берта.
   — Я была слишком обижена и рассержена, чтобы идти ему навстречу. Я заявила, что собираюсь уйти, как только он найдет кого-то другого на мое место. Но он не смог найти никого подходящего и тогда стал упрашивать меня остаться. И я… ну что ж, я согласилась.
   — А когда вы решили стать разрушительницей домашнего очага?
   — Честно говоря, миссис Кул, я точно не знаю. Вначале я была совершенно потрясена. Мне казалось, что земля уходит у меня из-под ног. Я не осознавала, как сильно я люблю Эллери, до тех пор пока… пока уже ничего нельзя было исправить.
   — Я понимаю, — сказала Берта. — Просто мне нужны все факты.
   — Видите ли, миссис Кул, я не знаю, насколько это все важно, но я хочу прежде всего вам все рассказать. Я не хочу, чтобы потом вы узнали об этом от кого-то другого.
   — Но вы решились начать оказывать знаки внимания мистеру Крейлу?
   — Я решила для себя, что не буду ему мешать, если он опять начнет за мной ухаживать.
   — А что, уже появились какие-то признаки этого?
   — Он потрясен и он страдает. Он словно бродит в тумане.
   — И понемногу начинает тянуться к вам, чтобы вы вывели его из тумана?
   Джорджия Раш спокойно встретила взгляд Берты.
   — Позвольте мне быть с вами откровенной, миссис Кул. По-моему, он понял, что совершил ужасную ошибку. И, по-моему, он понял это сразу после того, как я вернулась.
   — Но он считает, что было бы нечестии теперь что-то изменять?
   — Да.
   — Но вы все же думаете, что можно было бы что-то сделать?
   — Да, можно.
   — И если он что-нибудь сделает, вы пойдете ему навстречу?
   — Эта маленькая интриганка украла его у меня. Она специально разыграла все так, чтобы связать его по рукам и ногам до моего возвращения. Я собираюсь вернуть его себе, — решительно сказала Джорджия.
   — Ну что ж, — ответила Берта, — нам ясна предыстория этого дела. А теперь расскажите, что вы собираетесь делать.
   — Вы знаете что-нибудь о «Стенберри-Билдинг»?
   Берта отрицательно покачала головой, потом вспомнила:
   — Минутку, это на Седьмой улице, верно?
   — Да, это четырехэтажное здание. На первом расположены магазины, на втором — офисы, на третьем — клуб «Встречи у Римли», а на четвертом — квартиры мистера Римли и некоторых его служащих.
   — Так что насчет «Стенберри-Билдинг»?
   — Ирма хочет, чтобы Эллери купил его для нее.
   — Почему именно этот дом?
   — Точно я не знаю, но думаю, что это имеет какое-то отношение к ночному клубу.
   — Что же там с ночным клубом, что делает это здание таким привлекательным для вложения денег?
   — Не знаю. Питтман Римли владеет четырьмя или пятью подобными заведениями по всему городу. Думаю, он единственный, кто успешно сочетает в них разные профили. У него можно пообедать; позже это превращается в «клуб знакомств», а вечером действует как ночной клуб. Похоже, его бизнес процветает.
   — Что вы имеете в виду под «клубом знакомств»? — спросила Берта.
   — В последнее время многие женщины заходят туда выпить коктейль. Там можно потанцевать и с кем-нибудь познакомиться.
   — У Крепла есть деньги? — спросил я.
   — Думаю, что производство жалюзи довольно-таки доходный бизнес, — уклончиво ответила мисс Раш.
   — Так есть у него деньги?
   — Да… немного.
   — И что же конкретно вы хотите от нас?
   — Я хочу, чтобы вы выяснили, что за всем этим стоит. Это глубоко испорченная женщина, и я хочу, чтобы вы докопались, что происходит.
   — Это будет стоить вам денег, — сказала Берта.
   — Сколько?
   — Для начала двести долларов.
   Холодным и деловым тоном Джорджия спросила:
   — И на что же я конкретно могу рассчитывать за эту сумму, миссис Кул?
   Берта задумалась.
   — Вы можете рассчитывать на десять дней нашей работы, — ответил ей я.
   — Не считая издержек, — быстро добавила все-таки Берта.
   — Что вы успеете выяснить за такой небольшой срок? — спросила Джорджия Раш.
   — Мы же детективы, а не предсказатели будущего. Откуда, черт возьми, я могу знать? — твердо заявила Берта.
   Похоже, это был правильный ответ. Джорджия открыла свою сумочку.
   — Никто не должен знать, что это исходит от меня. Берта согласно кивнула. Ее маленькие жадные глазки внимательно следили за сумочкой.
   Джорджия вынула чековую книжку. Берта с готовностью протянула ей ручку.

Глава 2

   — Ну, как тебе все это нравится? — закуривая сигарету, спросила Берта.
   — По-моему, все в порядке.
   — Это дело — сущий пустяк в глазах женщины, терзаемой ревностью. У нее явно преувеличенные представления о возможностях обычного детективного агентства.
   — Все в порядке, Берта.
   — Когда ты ушел в армию, — сказала Берта, — наши дела шли отлично. Черт бы меня побрал, если я понимаю, как это у тебя получалось. Ты брался за самые незначительные случаи, и по ходу дела они у тебя превращались в серьезные расследования и большие деньги. Потом, когда ты ушел в армию и оставил меня одну, я взялась за одно очень крупное дело — по крайней мере таким оно казалось, — но все лопнуло и не принесло никакой прибыли. Вначале все у меня шло хорошо, две или три недели я расследовала удачно, как будто ты был здесь. А потом все стало валиться из рук и пошли одно за другим такие мелкие дела, как это.
   — Не волнуйся, этим делом я займусь сам.
   — С чего ты собираешься начать?
   — Наведаюсь в Статистическое бюро, постараюсь узнать все, что можно, о теперешней миссис Крейл. Выясню, где она жила до замужества, порасспрашиваю там о ней, постараюсь узнать, чем объясняется ее внезапный интерес к «Стенберри-Билдинг».
   — Тебе придется побегать!
   — Для чего еще нужны ноги? — сказал я и вышел из комнаты. Элси Бранд подняла голову от машинки. — Меня не будет весь день — работаю над новым делом. Я позвоню тебе попозже и узнаю, есть ли что-нибудь новенькое.
   Элси как будто собиралась мне что-то сказать, но потом покраснела и замолчала. Она резко повернулась в кресле и вновь начала печатать, скрывая свое смущение за быстрым стуком машинки.
   Я вывел машину нашего агентства со стоянки, где мы всегда ее оставляли. Последние полтора года сейчас казались мне сном. Я возвращался к прежней жизни и находил все на привычных местах, там, где я оставил все, уходя на фронт.
   Статистические данные утверждали, что Эллери Крейлу было тридцать восемь лет; Ирме Бегли двадцать семь; что Крейл уже был однажды женат и овдовел; что Ирма Бегли замужем раньше не была и что она жила на бульваре Латония, дом 1891.
   Я отправился по этому адресу. Это был скромный четырехэтажный кирпичный многоквартирный дом, с фасадом, украшенным лепниной, и резной дверью. На нем была вывеска: «Мейплгров-Эпартментс» и объявление, что свободных квартир нет. Я нажал кнопку звонка управляющего и прождал добрых пять минут, пока не появилась толстуха лет сорока, с хитрыми черными глазками, пухлыми губами и прекрасным цветом лица. Вначале она была настроена воинственно и перла на меня как танк, но потом я ей улыбнулся, а она улыбнулась мне в ответ и стала даже игривой:
   — Извините, к сожалению, у нас нет свободных квартир и…