Страница:
– До обзорного экрана прогуляться не хочешь?
Повторного приглашения не потребовалось. Мета понимающе кивнула и придумала нейтральную фразу для всех, кто, возможно, хотел слышать их в эту минуту:
– Давненько не летала я на пассажирских кораблях! Согласись, Язон, это забавно.
– Безусловно, дорогая, я тоже отвык от таких полетов.
К обзорному экрану они вышли всего на минутку, просто чтобы убедиться: никто за ними следом не потянулся. А потом вернулись в салон, но уже не в первый, а в хвостовой – для курящих. Там было очень много свободных мест, а не свободные занимала публика весьма сомнительного вида. Судя по запаху курили здесь не только обыкновенный табак. Язон и Мета выбрали ряд самых драных кресел со вспоротой обивкой, с давно выдранными из гнезд лампочками, кондиционерами, электробритвами, зажигалками и прочими деталями бытовой культуры. Справа от них трое очень раскосых желтолицых граждан, напомнивших Язону всадников племени Темучина не только этническими чертами, но и диковатой одеждой из пестро разукрашенных лоскутов кожи, предавались тихому посасыванию кальяна. Эти были уже не здесь. Слева очень черный, чернее стюардессы и весьма условно одетый молодой человек, а с ним такая же антрацитовая и еще более заголенная девушка с увлечением тискали и облизывали друг друга. Они тем более не походили на сотрудников группы наружного наблюдения. Ну а предположить, что ради Язона следящую аппаратуру вмонтировали в каждое кресло «Гордости Дархана» было бы и вовсе смешно.
Язон закурил для порядка (впрочем, для удовольствия тоже) и обратился к Мете:
– Давай обсудим план наших действий. Кажется, я еще ни разу не объяснял тебе, что намерен познакомиться с Морганом поближе, даже расположить к себе, узнать о нем побольше, а уж потом заманить в ловушку. Были у меня на примете и другие, скажем так, силовые варианты, но теперь, после разговора с Уэйном, я понял, что действовать можно только хитростью. Мы с тобою должны внедриться в его банду. Так это называлось во все времена, и если Морган поверит в искренность наших намерений, мы победим.
– В твоих актерских способностях я не сомневаюсь, – сказала Мета, – но, по-моему, все будет зависеть от того, знает ли он, откуда мы, и что такое планета Пирр.
– Ты права, тот кто знает пиррян не понаслышке, обязательно поймет, что разбойниками с большой дороги стать они не могут. Однако… Здесь, на Кассилии народ удивительно серый, даже сам господин Уэйн, по-моему, никогда не слышал про Мир Смерти, а уж пираты которые только и знают, что грабить всех подряд едва ли отличаются более широкой эрудицией. Разве что легенды какие-нибудь о пиррянах доходили до них. Они например, могли слышать, с чьей помощью разбил адмирал Джукич их Звездную Орду вблизи Земли. Но любые легенды сильно искажают правду и, думаю, не помешают нашей конспирации.
– Что ж, будем надеяться, – согласилась Мета, – душновато здесь, Я бы, честно говоря, вернулась в свое комфортабельное кресло.
– Возражений нет. Все самое главное я уже сказал тебе. Помни о нашей роли постоянно: мы бандиты, у нас неприятности с властями, мы хотим быть вместе с Морганом, потому что он – сила. Не забывай об этом, и успех будет сопутствовать нам.
На лице у Меты вдруг появилось отсутствующее выражение, она думала о чем-то своем.
– Язон, я вспомнила, о чем хотела спросить тебя еще по дороге на Кассилию. Только ответь мне честно: зачем мы вообще сюда полетели? Специальная версия для Роджера Уэйна, сам понимаешь, меня не устроит.
Язон закурил вторую сигарету и долго молчал.
– Если честно, – произнес он, наконец, я и сам не до конца понимаю, что движет мною сегодня. Интуиция подсказывала и раньше, что разгадку тайны Пирра следует искать где-то очень далеко, возможно, даже в иной вселенной. Но сейчас… Понимаешь, сейчас, пожалуй сильнее всего мне хочется вновь найти звездолет «Овен» и своих родителей. Я слишком многого не успел узнать о них и о себе.
– Вот! – воскликнула Мета. – Ты пытаешься обмануть сам себя. Ты признался.
– Но, милая… Кто же как не мои родители поможет нам дотянуться до Солвица, а Солвиц, в свою очередь, знает многое о тайнах Пирра. Я уверен, что знает…
– Стоп, – оборвала Мета. – Я, например, совершенно в этом не уверена, но главное, ты посмотри, что происходит. Сначала, ты без оглядки прыгаешь в корабль какого-то сумасшедшего, и я чудом вытаскиваю тебя полуживого с дремучей планеты Аппсала. Потом, не решив наших проблем, мы мчимся осваивать планету Счастье. Затем, победив Звездную Орду, и получив в свои руки линкор «Арго», спохватываемся и возвращаемся в родной мир. Снова не решив ничего до конца, срываемся в несусветную даль, чтобы сражаться с потусторонним астероидом Солвица. Разгадка наших зловещих тайн чудесным образом оказывается именно там. Как будто. Мы почти держим за хвост свою удачу. Но тут и выясняется, что вынесенные нами с Солвица знания – это пустышки. Кристаллы хранят информацию, но прочесть ее вне пределов библиотеки Солвица не удается. Надо построить заново такой же искусственный астероид или опять разыскать тот самый, удравший в чужую вселенную. Но вместо того, чтобы заняться именно этим, мы вдруг срываемся по твоей милости в Центр галактики на поиски загадочного Золотого Винторога. С превеликими трудностями находим его и с легкостью необычайной теряем. И наконец, когда наш новый друг Арчи подбирается к решению проблемы Пирра простым дедовским, то есть чисто научным способом, вдруг откуда не возьмись в нашей жизни возникает Генри Морган. И с его помощью, как теперь выясняется, ты надеешься найти своих родителей и Золотого Винторога, он же звездолет «Овен». Правильно?
Мета сделала паузу, но столь короткую, что явно не ждала ответа от Язона.
– Ну, а когда мы потеряем Моргана, то станем искать его с помощью еще какого-нибудь космического оборванца или безумного ученого, а про Мир Смерти забудем навсегда. Только возьмем за правило изредка повторять, как заклинание, что все наши странные подвиги совершаются во имя одной единственной цели – спасения планеты Пирр от враждебных человеку тварей. Вот так.
Язон слушал ее и не верил своим ушам. Пиррянам вообще и его любимой в частности не было свойственно многословие, обитатели Мира Смерти никогда не умели произносить столь длинных речей, но сейчас Мета говорила и говорила, будто не имея сил остановиться. Очевидно, обида, недовольство, раздражение копились в ее душе слишком долго, и теперь все это выплеснулось на Язона бурным эмоциональным потоком.
Он был просто ошарашен и некоторое время молчал.
– Ну, скажи, разве я не права?! – агрессивно осведомилась Мета.
– Ты не права, – уверенно и спокойно сказал Язон.
Пистолет прыгнул в ее ладонь и тут же вернулся назад в кобуру. Язон улыбнулся: пиррянка, столь быстро совладавшая со своими чувствами – это было очень трогательно.
– Ты не права, дорогая. Я никогда не забывал о нашей главной цели. Просто я по натуре игрок. Понимаешь? А в игре бывают взлеты и падения, бывают удачи и ошибки, бывают паузы и стремительные штурмы, все это я проходил в своей жизни, все это было и не раз, но никогда, запомни, НИКОГДА я не проигрывал по-крупному. Потому что я не просто игрок, я – игрок уникальный. И тайна моей уникальности до сих пор неизвестна даже мне самому. Может быть, она каким-то странным образом связана с тайной планеты Пирр. Может быть. Вот почему сегодня мы летим с Кассилии на Дархан. Но очень скоро мы вернемся вновь на Мир Смерти, обязательно вернемся. А пока… Пойдем-ка все-таки назад в наши комфортабельные кресла. Закажем чего-нибудь выпить и может быть, еще успеем вздремнуть перед посадкой. Мне кажется, на этой планете нам предстоит нелегкая работа.
Парочка слева с неугасающим энтузиазмом предавалась любовным утехам. А троица справа вошла в настолько глубокий транс, что было трудно себе представить, как они станут покидать корабль после приземления на Дархан.
На таможне возникли неожиданные трудности. В паспортах Язона и Меты красовался большой малиновый орел – герб Кассилии, этот штамп служил въездной визой для туристов, проходивших паспортный контроль. Строгий и неулыбчивый пограничник (или таможенник?) с лицом цвета межзвездного пространства заявил им со ссылкой на официальный циркуляр, что въезд на планету Дархан с кассилийской туристической или гостевой визой в паспорте категорически воспрещен. Стоял он аккурат под большим транспарантом с откровенно издевательской в сложившейся ситуации надписью: «Ахлан ва сахлан Дархан!», продублированной тут же на меж-языке: «Добро пожаловать на Жаркую планету!» Вопреки всем традициям перевели почему-то даже название планеты. Это глупость ужасно раздражала Язона. А представитель власти на общегалактическом наречии говорил весьма коряво, однако суть его объяснений улавливалась легко.
Отношения двух соседних планет никогда не отличались особой теплотой и дружественностью, в историю вошли шесть или семь кассилийско-дарханских войн и примерно столько же договоров о ненападении. Но до вершин идиотизма обе планеты дошли, как видно, лишь в самые последние времена. В тот год, когда Керк отправлял через Дархан огромный транспортный корабль с оружием, купленным на Кассилии за деньги, выигранные в казино, никаких проблем с визами еще не возникало.
Так почему же теперь банкир не предупредил их о новых правилах? Почему? Может, он поставил в известность кого-то из официальных лиц, с которыми, например, находится в контакте по финансовым каналам, и сейчас возникшее недоразумение разрешится само собою?
Язон чуть было не произнес вслух имя Роджера Уэйна, по чьему совету они и прибыли на Дархан, но вовремя сообразил, что человек, имеющий значительный политический вес на Кассилии, вряд ли пользуется большим авторитетом здесь, на второй планете. Пришлось наспех сочинять новую легенду.
Туристы, шатающиеся без разбору по любым планетам, явно были здесь не в чести, и Язон доверительно сообщил неумолимому стражу рубежей Дархана, что выполняет особую миссию Специального Корпуса. Название этой организации, произнесенное на всякий случай на четырех языках, должного впечатления на пограничника не произвело, равно как и фамилия господина Бронса. Инскиппа Язон назвать не решился, так как не был лично знаком с ним. А имя Бервика и вовсе не собирался трепать где попало. Да и какой смысл? Ведь дело оказалось совсем в другом.
К этому моменту Язон уже беседовал с представителем дарханской власти на эсперанто, которым тот владел значительно лучше, чем меж-языком, так что последнюю произнесенную чернокожим упрямцем фразу трудно было бы толковать как-то иначе:
– В нашей службе, камарадо динАльт, никогда не принято было верить на слово. Документ, пожалуйста.
Вот когда Язон пожалел, что не согласился на предложение Бервика работать в структуре Специального Корпуса. Надо было все-таки оформляться в штат. Манкирование своими непосредственными обязанностями он бы уж как-нибудь освоил, а зато документик соответствующий имелся бы всегда при себе. А Язон и забыл, что существуют во вселенной вот такие бюрократические режимы и твердолобые чиновники.
Мета тем более отказывалась понимать, что происходит, правая кисть ее, разумеется, уже сжимала пистолет, спасибо еще не поднявшийся на уровень лица пограничника. Однако реакция последнего и без того была достаточно резкой.
– Камарадо, – проговорил Язон, – моя жена немного нервничает, не обращайте внимания, она не будет стрелять, Просто мир, из которого мы прилетели, – это не Кассилия, нет, совсем другой мир, и он отличается несколько повышенной агрессивностью и опасностью. Понимаете, камарадо? А на вашей планете у нас много серьезных дел. И я бы очень просил вас пойти нам навстречу, а мы готовы пойти навстречу вам. Поймите меня правильно, камарадо!
Но камарадо уже ничего не хотел понимать. Просьбу Язона он, видно, истолковал по-своему, потому что вдруг побагровел и закричал не своим голосом:
– Я – муфаттиш! Этого гордого звания заслуживают немногие. Мы, муфаттиши, славимся на всю галактику своей пунктуальностью, строгостью и неподкупностью! Как вы смеете так разговаривать со мной?
Потом он замолчал на пару секунд, взял себя в руки и продолжил уже почти спокойно:
– Ваше поведение очень не нравится мне. Все ваши объяснения неубедительны. Агент Специального Корпуса без специальных документов! Неслыханно! И кстати, в ваших паспортах не отмечено, что вы муж и жена. Стало быть, вы лжете мне. Лжете непрерывно. Я вынужден буду отправить вас на персональный досмотр вещей, одежды и ваших тел.
Произнося эти слова, гордый собою муфаттиш надавил клавишу вызова группы подкрепления, и уже через несколько секунд рядом с ним появились двое до зубов вооруженных полицейских.
Они быстро обменялись несколькими фразами на местном наречии, которого Язон не знал при всех своих выдающихся лингвистических способностях. Когда-то выучил несколько самых расхожих словечек на дарханском, но это было давно, а язык уж очень отличался ото всех широко распространенных в галактике. Так что из потока не просто трудно понимаемых, но даже трудно воспроизводимых фраз ему удалось вычленить лишь два часто повторяемых слова: «афш», что означало «багаж» (Язон то ли вспомнил, то ли догадался об этом) и «мухарриб» – так называли его самого с явным желанием оскорбить. Однако ситуация складывалась таким образом, что было явно не до практических занятий по изучению дарханского языка.
Язон вдруг представил себе, как эта доблестная компания начинает обыскивать Мету, и содрогнулся. Вначале на их совести появятся три трупа, а затем… Очевидно, затем трупами станут они сами. Ведь не удастся же в самом деле Мете даже при ее выдающихся способностях перестрелять до единого весь личный состав полиции Дархана.
– Камарадо, послушайте, – мягко начал Язон, – радуясь тому, что Мета ни слова не понимает на эсперанто. – Я уверяю вас, нет никакого смысла производить обыск, то есть личный досмотр. К тому же, моя жена, с которой мы пока только помолвлены, но не обручены официально, не переносит фамильярного отношения и всяких этих насильственных действий. Учтите, она спортсменка и большой специалист по стрельбе, а еще с нервами у нее не все в порядке…
– Сочувствую вам, камарадо, – откликнулся чернокожий муфаттиш, почувствовавший свое превосходство и заговоривший теперь едва ли не приветливо. – Сочувствую, но закон есть закон. И если вы что-то неправильно поняли, спешу пояснить вам: обыскивать вашу даму будут женщины.
Он нажал еще одну клавишу и явились две миловидных девушки с тонкими чертами лица и кожей цвета графитовой смазки.
– Прошу вас следовать в комнаты для досмотра, – объявил пограничник и так гадко улыбнулся, что Язон вмиг догадался: обыскивать-то Мету будут, конечно, эти черные девчонки, а вот наблюдать за этим увлекательным процессом намерен не только похотливый пограничник, но, очевидно, еще и целая компания его друзей. Наверняка в комнатах персонального досмотра установлены следящие камеры, то-то они все так радуются в предвкушении намечающегося действа! Ну, извините, ребята, не дождетесь.
Много лет назад Язон был на Дархане. Отдыхал у теплого моря, после тяжелых игорных будней на планете Мэхаута. Дархан всегда был очень специфическим местом во вселенной. Здесь, в государстве религиозных фанатиков, свято соблюдавших заветы какого-то древнего пророка, запрещали почти все: наркотики, алкоголь, табак, проституцию, азартные игры, гомосексуализм, уличные шествия, разговор вслух на древних языках, громкую музыку, превышающую пятьдесят децибел, плевки и сморкание на публике, хождение на руках… (Последний пункт казался Язону смешным, до тех пор, пока он не узнал, что к хождению на руках приравнивается любое касание поверхности почвы передними конечностями. Короче говоря, если ты что-нибудь уронил на землю или на пол – забудь об этом. Касаться земли руками нельзя. Все, что упало на землю, подбирают после захода солнца представители низших каст. А люди благородных кровей не смеют касаться земли или пола даже пальцами.) За любые нарушения местных законов следовало строгое наказание. К ответственности привлекали любого, не взирая на пол, возраст и гражданство провинившегося. Случалось, представители весьма богатых планет проводили по нескольку месяцев в ужасных тюрьмах Дархана, пока на межправительственном уровне шел торг о сумме залога за осужденного. Цифры всякий раз назывались астрономические.
Да, планета Дархан была прекрасным местом для отдыха высоконравственных людей, поправляющих свое здоровье и не считающих скуку главным злом во вселенной. Любители же настоящих развлечений, во всей гамме дозволенного и недозволенного летели на соседнюю Кассилию. Кассилийские моря и реки на долгие полгода покрывались льдом, да и летом там было, как правило прохладно, зато в городах, под крышами роскошных соляриев, ресторанов, зимних садов, казино, борделей и дансингов – по-настоящему жарко. Кто-то когда-то пошутил: на Кассилии разрешено все, даже то, что запрещено. На Дархане запрещено все, даже то, что разрешено.
Таким образом коренные граждане Дархана оказывались лишены с детства большей части радостей жизни. Эти моральные уроды и вырастали с годами в тайных наркоманов, потенциальных убийц и полновесных сексуальных маньяков, вожделевших любого запретного кайфа с истеричностью клинических идиотов. Язон помнил, как вокруг большого международного пляжа в Дурбайде сидели дарханцы, укутанные в традиционные, предписанные религией синие балахоны, и часами наблюдали в сильные бинокли за купанием инопланетных женщин в узеньких бикини-веревочках. Закон запрещал дарханцам, как мужчинам, так и женщинам, обнажать свое тело на публике, а к международным пляжам им не полагалось подходить ближе, чем на пятьсот метров. Язон и сочувствовал этим странным людям и смеялся над ними. Но сейчас было не до смеха. Эти уроды собирались оскорбить Мету, а Мета умела постоять за себя. Да кто вообще успеет оскорбить ее? О чем он думал?! Это же смешно! Ведь любой нормальный полицейский начнет с обезоруживания. Меж тем обезоруживание пиррянина – это такой процесс, который как начнешь, так и закончишь. Неинтересный процесс.
Да, Язон еще в полете догадывался, что рано или поздно придется конфликтовать с властями на этой суровой планете. Но устраивать перестрелку с полицией прямо в космопорту в его планы никак не входило. С лихорадочным отчаянием искал он выход из создавшейся ситуации.
Помощь подоспела, как всегда, неожиданно. Очень смуглый, но скорее от космического загара, чем от природы, человек возник рядом с ними, словно из-под земли, ослепляя жемчужно ровной улыбкой, на нем был элегантный светлый костюм, белоснежные лацканы которого подчеркивали благородную красоту его золотисто-шоколадной кожи и черных до синевы волос.
– Camaradoj, mi parolas pardonpeto, – начал он на слегка ломаном эсперанто, – tio ci niaj amikoj, amikoj de la nia planedo. [1]
Но, очевидно, дело было не в произносимых словах, а в статусе подошедшего. Он коротко сверкнул радужным значком на тыльной стороне запястья – надпись на этой бляхе Язон прочесть не успел – но все дарханцы встали на вытяжку, едва не щелкнув каблуками от усердия. Язон понял, что опасность миновала, сразу шумно выдохнул, и прикрыв на секунду глаза, обратился к незнакомцу на меж-языке:
– Вы оказались здесь очень вовремя. Большое спасибо.
– О, я счастлив приветствовать вас на нашей планете, – откликнулся тот, с радостью забывая об эсперанто. – Меня зовут капитан Кортес. Следуйте за мной, пожалуйста.
Мета перевела взгляд с гуталинно-черного сурового пограничника на шоколадно-жемчужного улыбчивого Кортеса, и глаза ее недвусмысленно резюмировали: «Хрен редьки не слаще». Однако идти куда-то было, безусловно, интереснее, чем стоять, и в этом они с Язоном оказались солидарны.
Путь к выходу на улицу лежал почему-то сквозь бесконечно длинный пустой коридор без дверей, словно они опять двигались по телескопическому трапу. Уж не в другой ли звездолет ведет их загадочный Кортес, вместо того, чтобы пригласить в гостеприимный город Бурун-гхи? Однако они оба направление запомнили точно, и сейчас, безусловно, шли в противоположную от взлетно-посадочного поля сторону. Не раздеваться, ни разоружаться, ни даже сдавать багаж, в смысле ручную кладь, никто не просил у них, и мало-помалу завязался мирный разговор. Кортес уверенно шел впереди, не то что не конвоируя их, но даже не оглядываясь назад.
– А вы, позвольте полюбопытствовать, какую организацию представляете? – это спросил, конечно, Язон.
Мета лишь по сторонам глазами рыскала, и вот она-то как раз оглядывалась постоянно: не появится ли кто-нибудь сзади. Коридор был пуст.
– Я бы хотел, чтобы вы считали меня представителем Дархана в целом, но вообще-то я капитан морского флота и совладелец крупнейшей на планете туристической компании. Мы будем рады показать вам все наши достопримечательности, предложим провести время на золотых песках лучших в галактике пляжей, принять участие в увлекательной охоте на гигантского пустынного снехобирдона или на океанического моржехвоста, при желании вместе с истинно верующими дарханцами вы можете совершить романтическое паломничество к древним святыням Дурнэнда, а также к вашим услугам будут роскошные аппартаменты в лучших отелях Бурун-гхи, Дурбайда и Джугисхины…
Кортес вещал теперь ровным масляным голосом, как автоответчик в солидной фирме, и Язон понял, что этот хитрый лис просто тянет время. Следовало как можно скорее прервать механически заученный поток слов.
– Простите, а можно заказать номер в отеле Лулу?
Спина Кортеса как будто вздрогнула при этом названии, но Язон мог и ошибиться: некоторые люди имеют обыкновение вздрагивать просто от неожиданных вопросов.
– Конечно, можно, – радушно ответил представитель туркомпании и морской капитан. – Только это не лучший отель в городе.
– Но я уже останавливался там однажды, – соврал Язон. – Хочу вспомнить былые времена. А желание клиента – превыше всего. Ведь так?
– О, конечно, господин динАльт! – воскликнул Кортес с преувеличенным энтузиазмом, но по-прежнему не оборачиваясь.
Требовался еще какой-то вопрос, чтобы все-таки заставить его посмотреть в глаза. Что за манера такая идиотская – разговаривать, повернувшись спиной к собеседнику!
– Господин капитан, а как вы узнали о нашем приезде?
К этому вопросу он был готов и врал не задумываясь:
– К нам попадают списки всех пассажиров, зарегистрированных в космопорту Кассилии на очередной рейс «Гордости Дархана». Разве мы могли пройти мимо столь знаменитой фамилии?
«Плохо работаете, ребята, – подумал Язон. – Возле банка отслеживали нас, а в космопорту потеряли, видать, раз не знаете, что мы регистрацию вообще не проходили. Грубо, ребята».
Пора было что-то делать. В конце коридора уже замаячил выход: солнечные пятна, зелень, стоянка машин. Там «кортесов» сразу станет существенно больше. А попадаться в лапы такой «туркомпании» даже Язону не хотелось. Мета же была готова к решительным действиям еще давно, собственно, она в любой момент была готова – только дай ей сигнал.
Сигнал подобного рода следует, разумеется, подавать не на том языке, на котором общаешься с противником, лучше всего – на заведомо незнакомом ему. Да только, кто ж его знает, откуда он, этот «морской», а на самом деле, конечно, межзвездный капитан, и сколько наречий ему известно? Есть еще один хороший метод – выдать фразу на его родном. Знать бы только, каком именно!
«Быстрее, Язон, соображай быстрее!» – поторапливал он сам себя. Время уплотнялось со страшной скоростью, и он усилием воли растягивал каждую секунду, пытаясь успеть продумать как можно больше ходов. Этот прием «замедления времени» он иногда использовал, играя в карты, рулетку или кости, и тоже не умел объяснить его природу. Вторая экстраординарная способность Язона оставалась такой же загадкой для него самого, как и старый знакомый, пресловутый телекинез.
Капитан впереди отчетливо замедлил шаг, в ушах загудело, свет в коридоре словно попритух слегка, а Мета медленно-медленно поднимала руку с пистолетом. Язон, не говоря еще ни слова, только глазами, только легонько помотав головой из стороны в сторону, дал понять, что всякая стрельба здесь исключена. Он пока с мучительным напряжением выбирал язык для главной фразы. Фамилия Кортес что-то напомнила ему из истории Старой Земли, всплыло даже первое имя – Эрнан Кортес. Испания. Он плохо знал испанский – так отдельные слова, зато на родственном ему итальянском говорил почти свободно и даже Мету обучил, если не говорить, то объясняться на нем. Вот оно! Эврика!
– Этот тип постоянно врет нам, – произнес Язон по-итальянски, четко выговаривая каждое слово. – Не пора ли нам удрать от него? Вот и проход слева появился.
Повторного приглашения не потребовалось. Мета понимающе кивнула и придумала нейтральную фразу для всех, кто, возможно, хотел слышать их в эту минуту:
– Давненько не летала я на пассажирских кораблях! Согласись, Язон, это забавно.
– Безусловно, дорогая, я тоже отвык от таких полетов.
К обзорному экрану они вышли всего на минутку, просто чтобы убедиться: никто за ними следом не потянулся. А потом вернулись в салон, но уже не в первый, а в хвостовой – для курящих. Там было очень много свободных мест, а не свободные занимала публика весьма сомнительного вида. Судя по запаху курили здесь не только обыкновенный табак. Язон и Мета выбрали ряд самых драных кресел со вспоротой обивкой, с давно выдранными из гнезд лампочками, кондиционерами, электробритвами, зажигалками и прочими деталями бытовой культуры. Справа от них трое очень раскосых желтолицых граждан, напомнивших Язону всадников племени Темучина не только этническими чертами, но и диковатой одеждой из пестро разукрашенных лоскутов кожи, предавались тихому посасыванию кальяна. Эти были уже не здесь. Слева очень черный, чернее стюардессы и весьма условно одетый молодой человек, а с ним такая же антрацитовая и еще более заголенная девушка с увлечением тискали и облизывали друг друга. Они тем более не походили на сотрудников группы наружного наблюдения. Ну а предположить, что ради Язона следящую аппаратуру вмонтировали в каждое кресло «Гордости Дархана» было бы и вовсе смешно.
Язон закурил для порядка (впрочем, для удовольствия тоже) и обратился к Мете:
– Давай обсудим план наших действий. Кажется, я еще ни разу не объяснял тебе, что намерен познакомиться с Морганом поближе, даже расположить к себе, узнать о нем побольше, а уж потом заманить в ловушку. Были у меня на примете и другие, скажем так, силовые варианты, но теперь, после разговора с Уэйном, я понял, что действовать можно только хитростью. Мы с тобою должны внедриться в его банду. Так это называлось во все времена, и если Морган поверит в искренность наших намерений, мы победим.
– В твоих актерских способностях я не сомневаюсь, – сказала Мета, – но, по-моему, все будет зависеть от того, знает ли он, откуда мы, и что такое планета Пирр.
– Ты права, тот кто знает пиррян не понаслышке, обязательно поймет, что разбойниками с большой дороги стать они не могут. Однако… Здесь, на Кассилии народ удивительно серый, даже сам господин Уэйн, по-моему, никогда не слышал про Мир Смерти, а уж пираты которые только и знают, что грабить всех подряд едва ли отличаются более широкой эрудицией. Разве что легенды какие-нибудь о пиррянах доходили до них. Они например, могли слышать, с чьей помощью разбил адмирал Джукич их Звездную Орду вблизи Земли. Но любые легенды сильно искажают правду и, думаю, не помешают нашей конспирации.
– Что ж, будем надеяться, – согласилась Мета, – душновато здесь, Я бы, честно говоря, вернулась в свое комфортабельное кресло.
– Возражений нет. Все самое главное я уже сказал тебе. Помни о нашей роли постоянно: мы бандиты, у нас неприятности с властями, мы хотим быть вместе с Морганом, потому что он – сила. Не забывай об этом, и успех будет сопутствовать нам.
На лице у Меты вдруг появилось отсутствующее выражение, она думала о чем-то своем.
– Язон, я вспомнила, о чем хотела спросить тебя еще по дороге на Кассилию. Только ответь мне честно: зачем мы вообще сюда полетели? Специальная версия для Роджера Уэйна, сам понимаешь, меня не устроит.
Язон закурил вторую сигарету и долго молчал.
– Если честно, – произнес он, наконец, я и сам не до конца понимаю, что движет мною сегодня. Интуиция подсказывала и раньше, что разгадку тайны Пирра следует искать где-то очень далеко, возможно, даже в иной вселенной. Но сейчас… Понимаешь, сейчас, пожалуй сильнее всего мне хочется вновь найти звездолет «Овен» и своих родителей. Я слишком многого не успел узнать о них и о себе.
– Вот! – воскликнула Мета. – Ты пытаешься обмануть сам себя. Ты признался.
– Но, милая… Кто же как не мои родители поможет нам дотянуться до Солвица, а Солвиц, в свою очередь, знает многое о тайнах Пирра. Я уверен, что знает…
– Стоп, – оборвала Мета. – Я, например, совершенно в этом не уверена, но главное, ты посмотри, что происходит. Сначала, ты без оглядки прыгаешь в корабль какого-то сумасшедшего, и я чудом вытаскиваю тебя полуживого с дремучей планеты Аппсала. Потом, не решив наших проблем, мы мчимся осваивать планету Счастье. Затем, победив Звездную Орду, и получив в свои руки линкор «Арго», спохватываемся и возвращаемся в родной мир. Снова не решив ничего до конца, срываемся в несусветную даль, чтобы сражаться с потусторонним астероидом Солвица. Разгадка наших зловещих тайн чудесным образом оказывается именно там. Как будто. Мы почти держим за хвост свою удачу. Но тут и выясняется, что вынесенные нами с Солвица знания – это пустышки. Кристаллы хранят информацию, но прочесть ее вне пределов библиотеки Солвица не удается. Надо построить заново такой же искусственный астероид или опять разыскать тот самый, удравший в чужую вселенную. Но вместо того, чтобы заняться именно этим, мы вдруг срываемся по твоей милости в Центр галактики на поиски загадочного Золотого Винторога. С превеликими трудностями находим его и с легкостью необычайной теряем. И наконец, когда наш новый друг Арчи подбирается к решению проблемы Пирра простым дедовским, то есть чисто научным способом, вдруг откуда не возьмись в нашей жизни возникает Генри Морган. И с его помощью, как теперь выясняется, ты надеешься найти своих родителей и Золотого Винторога, он же звездолет «Овен». Правильно?
Мета сделала паузу, но столь короткую, что явно не ждала ответа от Язона.
– Ну, а когда мы потеряем Моргана, то станем искать его с помощью еще какого-нибудь космического оборванца или безумного ученого, а про Мир Смерти забудем навсегда. Только возьмем за правило изредка повторять, как заклинание, что все наши странные подвиги совершаются во имя одной единственной цели – спасения планеты Пирр от враждебных человеку тварей. Вот так.
Язон слушал ее и не верил своим ушам. Пиррянам вообще и его любимой в частности не было свойственно многословие, обитатели Мира Смерти никогда не умели произносить столь длинных речей, но сейчас Мета говорила и говорила, будто не имея сил остановиться. Очевидно, обида, недовольство, раздражение копились в ее душе слишком долго, и теперь все это выплеснулось на Язона бурным эмоциональным потоком.
Он был просто ошарашен и некоторое время молчал.
– Ну, скажи, разве я не права?! – агрессивно осведомилась Мета.
– Ты не права, – уверенно и спокойно сказал Язон.
Пистолет прыгнул в ее ладонь и тут же вернулся назад в кобуру. Язон улыбнулся: пиррянка, столь быстро совладавшая со своими чувствами – это было очень трогательно.
– Ты не права, дорогая. Я никогда не забывал о нашей главной цели. Просто я по натуре игрок. Понимаешь? А в игре бывают взлеты и падения, бывают удачи и ошибки, бывают паузы и стремительные штурмы, все это я проходил в своей жизни, все это было и не раз, но никогда, запомни, НИКОГДА я не проигрывал по-крупному. Потому что я не просто игрок, я – игрок уникальный. И тайна моей уникальности до сих пор неизвестна даже мне самому. Может быть, она каким-то странным образом связана с тайной планеты Пирр. Может быть. Вот почему сегодня мы летим с Кассилии на Дархан. Но очень скоро мы вернемся вновь на Мир Смерти, обязательно вернемся. А пока… Пойдем-ка все-таки назад в наши комфортабельные кресла. Закажем чего-нибудь выпить и может быть, еще успеем вздремнуть перед посадкой. Мне кажется, на этой планете нам предстоит нелегкая работа.
Парочка слева с неугасающим энтузиазмом предавалась любовным утехам. А троица справа вошла в настолько глубокий транс, что было трудно себе представить, как они станут покидать корабль после приземления на Дархан.
На таможне возникли неожиданные трудности. В паспортах Язона и Меты красовался большой малиновый орел – герб Кассилии, этот штамп служил въездной визой для туристов, проходивших паспортный контроль. Строгий и неулыбчивый пограничник (или таможенник?) с лицом цвета межзвездного пространства заявил им со ссылкой на официальный циркуляр, что въезд на планету Дархан с кассилийской туристической или гостевой визой в паспорте категорически воспрещен. Стоял он аккурат под большим транспарантом с откровенно издевательской в сложившейся ситуации надписью: «Ахлан ва сахлан Дархан!», продублированной тут же на меж-языке: «Добро пожаловать на Жаркую планету!» Вопреки всем традициям перевели почему-то даже название планеты. Это глупость ужасно раздражала Язона. А представитель власти на общегалактическом наречии говорил весьма коряво, однако суть его объяснений улавливалась легко.
Отношения двух соседних планет никогда не отличались особой теплотой и дружественностью, в историю вошли шесть или семь кассилийско-дарханских войн и примерно столько же договоров о ненападении. Но до вершин идиотизма обе планеты дошли, как видно, лишь в самые последние времена. В тот год, когда Керк отправлял через Дархан огромный транспортный корабль с оружием, купленным на Кассилии за деньги, выигранные в казино, никаких проблем с визами еще не возникало.
Так почему же теперь банкир не предупредил их о новых правилах? Почему? Может, он поставил в известность кого-то из официальных лиц, с которыми, например, находится в контакте по финансовым каналам, и сейчас возникшее недоразумение разрешится само собою?
Язон чуть было не произнес вслух имя Роджера Уэйна, по чьему совету они и прибыли на Дархан, но вовремя сообразил, что человек, имеющий значительный политический вес на Кассилии, вряд ли пользуется большим авторитетом здесь, на второй планете. Пришлось наспех сочинять новую легенду.
Туристы, шатающиеся без разбору по любым планетам, явно были здесь не в чести, и Язон доверительно сообщил неумолимому стражу рубежей Дархана, что выполняет особую миссию Специального Корпуса. Название этой организации, произнесенное на всякий случай на четырех языках, должного впечатления на пограничника не произвело, равно как и фамилия господина Бронса. Инскиппа Язон назвать не решился, так как не был лично знаком с ним. А имя Бервика и вовсе не собирался трепать где попало. Да и какой смысл? Ведь дело оказалось совсем в другом.
К этому моменту Язон уже беседовал с представителем дарханской власти на эсперанто, которым тот владел значительно лучше, чем меж-языком, так что последнюю произнесенную чернокожим упрямцем фразу трудно было бы толковать как-то иначе:
– В нашей службе, камарадо динАльт, никогда не принято было верить на слово. Документ, пожалуйста.
Вот когда Язон пожалел, что не согласился на предложение Бервика работать в структуре Специального Корпуса. Надо было все-таки оформляться в штат. Манкирование своими непосредственными обязанностями он бы уж как-нибудь освоил, а зато документик соответствующий имелся бы всегда при себе. А Язон и забыл, что существуют во вселенной вот такие бюрократические режимы и твердолобые чиновники.
Мета тем более отказывалась понимать, что происходит, правая кисть ее, разумеется, уже сжимала пистолет, спасибо еще не поднявшийся на уровень лица пограничника. Однако реакция последнего и без того была достаточно резкой.
– Камарадо, – проговорил Язон, – моя жена немного нервничает, не обращайте внимания, она не будет стрелять, Просто мир, из которого мы прилетели, – это не Кассилия, нет, совсем другой мир, и он отличается несколько повышенной агрессивностью и опасностью. Понимаете, камарадо? А на вашей планете у нас много серьезных дел. И я бы очень просил вас пойти нам навстречу, а мы готовы пойти навстречу вам. Поймите меня правильно, камарадо!
Но камарадо уже ничего не хотел понимать. Просьбу Язона он, видно, истолковал по-своему, потому что вдруг побагровел и закричал не своим голосом:
– Я – муфаттиш! Этого гордого звания заслуживают немногие. Мы, муфаттиши, славимся на всю галактику своей пунктуальностью, строгостью и неподкупностью! Как вы смеете так разговаривать со мной?
Потом он замолчал на пару секунд, взял себя в руки и продолжил уже почти спокойно:
– Ваше поведение очень не нравится мне. Все ваши объяснения неубедительны. Агент Специального Корпуса без специальных документов! Неслыханно! И кстати, в ваших паспортах не отмечено, что вы муж и жена. Стало быть, вы лжете мне. Лжете непрерывно. Я вынужден буду отправить вас на персональный досмотр вещей, одежды и ваших тел.
Произнося эти слова, гордый собою муфаттиш надавил клавишу вызова группы подкрепления, и уже через несколько секунд рядом с ним появились двое до зубов вооруженных полицейских.
Они быстро обменялись несколькими фразами на местном наречии, которого Язон не знал при всех своих выдающихся лингвистических способностях. Когда-то выучил несколько самых расхожих словечек на дарханском, но это было давно, а язык уж очень отличался ото всех широко распространенных в галактике. Так что из потока не просто трудно понимаемых, но даже трудно воспроизводимых фраз ему удалось вычленить лишь два часто повторяемых слова: «афш», что означало «багаж» (Язон то ли вспомнил, то ли догадался об этом) и «мухарриб» – так называли его самого с явным желанием оскорбить. Однако ситуация складывалась таким образом, что было явно не до практических занятий по изучению дарханского языка.
Язон вдруг представил себе, как эта доблестная компания начинает обыскивать Мету, и содрогнулся. Вначале на их совести появятся три трупа, а затем… Очевидно, затем трупами станут они сами. Ведь не удастся же в самом деле Мете даже при ее выдающихся способностях перестрелять до единого весь личный состав полиции Дархана.
– Камарадо, послушайте, – мягко начал Язон, – радуясь тому, что Мета ни слова не понимает на эсперанто. – Я уверяю вас, нет никакого смысла производить обыск, то есть личный досмотр. К тому же, моя жена, с которой мы пока только помолвлены, но не обручены официально, не переносит фамильярного отношения и всяких этих насильственных действий. Учтите, она спортсменка и большой специалист по стрельбе, а еще с нервами у нее не все в порядке…
– Сочувствую вам, камарадо, – откликнулся чернокожий муфаттиш, почувствовавший свое превосходство и заговоривший теперь едва ли не приветливо. – Сочувствую, но закон есть закон. И если вы что-то неправильно поняли, спешу пояснить вам: обыскивать вашу даму будут женщины.
Он нажал еще одну клавишу и явились две миловидных девушки с тонкими чертами лица и кожей цвета графитовой смазки.
– Прошу вас следовать в комнаты для досмотра, – объявил пограничник и так гадко улыбнулся, что Язон вмиг догадался: обыскивать-то Мету будут, конечно, эти черные девчонки, а вот наблюдать за этим увлекательным процессом намерен не только похотливый пограничник, но, очевидно, еще и целая компания его друзей. Наверняка в комнатах персонального досмотра установлены следящие камеры, то-то они все так радуются в предвкушении намечающегося действа! Ну, извините, ребята, не дождетесь.
Много лет назад Язон был на Дархане. Отдыхал у теплого моря, после тяжелых игорных будней на планете Мэхаута. Дархан всегда был очень специфическим местом во вселенной. Здесь, в государстве религиозных фанатиков, свято соблюдавших заветы какого-то древнего пророка, запрещали почти все: наркотики, алкоголь, табак, проституцию, азартные игры, гомосексуализм, уличные шествия, разговор вслух на древних языках, громкую музыку, превышающую пятьдесят децибел, плевки и сморкание на публике, хождение на руках… (Последний пункт казался Язону смешным, до тех пор, пока он не узнал, что к хождению на руках приравнивается любое касание поверхности почвы передними конечностями. Короче говоря, если ты что-нибудь уронил на землю или на пол – забудь об этом. Касаться земли руками нельзя. Все, что упало на землю, подбирают после захода солнца представители низших каст. А люди благородных кровей не смеют касаться земли или пола даже пальцами.) За любые нарушения местных законов следовало строгое наказание. К ответственности привлекали любого, не взирая на пол, возраст и гражданство провинившегося. Случалось, представители весьма богатых планет проводили по нескольку месяцев в ужасных тюрьмах Дархана, пока на межправительственном уровне шел торг о сумме залога за осужденного. Цифры всякий раз назывались астрономические.
Да, планета Дархан была прекрасным местом для отдыха высоконравственных людей, поправляющих свое здоровье и не считающих скуку главным злом во вселенной. Любители же настоящих развлечений, во всей гамме дозволенного и недозволенного летели на соседнюю Кассилию. Кассилийские моря и реки на долгие полгода покрывались льдом, да и летом там было, как правило прохладно, зато в городах, под крышами роскошных соляриев, ресторанов, зимних садов, казино, борделей и дансингов – по-настоящему жарко. Кто-то когда-то пошутил: на Кассилии разрешено все, даже то, что запрещено. На Дархане запрещено все, даже то, что разрешено.
Таким образом коренные граждане Дархана оказывались лишены с детства большей части радостей жизни. Эти моральные уроды и вырастали с годами в тайных наркоманов, потенциальных убийц и полновесных сексуальных маньяков, вожделевших любого запретного кайфа с истеричностью клинических идиотов. Язон помнил, как вокруг большого международного пляжа в Дурбайде сидели дарханцы, укутанные в традиционные, предписанные религией синие балахоны, и часами наблюдали в сильные бинокли за купанием инопланетных женщин в узеньких бикини-веревочках. Закон запрещал дарханцам, как мужчинам, так и женщинам, обнажать свое тело на публике, а к международным пляжам им не полагалось подходить ближе, чем на пятьсот метров. Язон и сочувствовал этим странным людям и смеялся над ними. Но сейчас было не до смеха. Эти уроды собирались оскорбить Мету, а Мета умела постоять за себя. Да кто вообще успеет оскорбить ее? О чем он думал?! Это же смешно! Ведь любой нормальный полицейский начнет с обезоруживания. Меж тем обезоруживание пиррянина – это такой процесс, который как начнешь, так и закончишь. Неинтересный процесс.
Да, Язон еще в полете догадывался, что рано или поздно придется конфликтовать с властями на этой суровой планете. Но устраивать перестрелку с полицией прямо в космопорту в его планы никак не входило. С лихорадочным отчаянием искал он выход из создавшейся ситуации.
Помощь подоспела, как всегда, неожиданно. Очень смуглый, но скорее от космического загара, чем от природы, человек возник рядом с ними, словно из-под земли, ослепляя жемчужно ровной улыбкой, на нем был элегантный светлый костюм, белоснежные лацканы которого подчеркивали благородную красоту его золотисто-шоколадной кожи и черных до синевы волос.
– Camaradoj, mi parolas pardonpeto, – начал он на слегка ломаном эсперанто, – tio ci niaj amikoj, amikoj de la nia planedo. [1]
Но, очевидно, дело было не в произносимых словах, а в статусе подошедшего. Он коротко сверкнул радужным значком на тыльной стороне запястья – надпись на этой бляхе Язон прочесть не успел – но все дарханцы встали на вытяжку, едва не щелкнув каблуками от усердия. Язон понял, что опасность миновала, сразу шумно выдохнул, и прикрыв на секунду глаза, обратился к незнакомцу на меж-языке:
– Вы оказались здесь очень вовремя. Большое спасибо.
– О, я счастлив приветствовать вас на нашей планете, – откликнулся тот, с радостью забывая об эсперанто. – Меня зовут капитан Кортес. Следуйте за мной, пожалуйста.
Мета перевела взгляд с гуталинно-черного сурового пограничника на шоколадно-жемчужного улыбчивого Кортеса, и глаза ее недвусмысленно резюмировали: «Хрен редьки не слаще». Однако идти куда-то было, безусловно, интереснее, чем стоять, и в этом они с Язоном оказались солидарны.
Путь к выходу на улицу лежал почему-то сквозь бесконечно длинный пустой коридор без дверей, словно они опять двигались по телескопическому трапу. Уж не в другой ли звездолет ведет их загадочный Кортес, вместо того, чтобы пригласить в гостеприимный город Бурун-гхи? Однако они оба направление запомнили точно, и сейчас, безусловно, шли в противоположную от взлетно-посадочного поля сторону. Не раздеваться, ни разоружаться, ни даже сдавать багаж, в смысле ручную кладь, никто не просил у них, и мало-помалу завязался мирный разговор. Кортес уверенно шел впереди, не то что не конвоируя их, но даже не оглядываясь назад.
– А вы, позвольте полюбопытствовать, какую организацию представляете? – это спросил, конечно, Язон.
Мета лишь по сторонам глазами рыскала, и вот она-то как раз оглядывалась постоянно: не появится ли кто-нибудь сзади. Коридор был пуст.
– Я бы хотел, чтобы вы считали меня представителем Дархана в целом, но вообще-то я капитан морского флота и совладелец крупнейшей на планете туристической компании. Мы будем рады показать вам все наши достопримечательности, предложим провести время на золотых песках лучших в галактике пляжей, принять участие в увлекательной охоте на гигантского пустынного снехобирдона или на океанического моржехвоста, при желании вместе с истинно верующими дарханцами вы можете совершить романтическое паломничество к древним святыням Дурнэнда, а также к вашим услугам будут роскошные аппартаменты в лучших отелях Бурун-гхи, Дурбайда и Джугисхины…
Кортес вещал теперь ровным масляным голосом, как автоответчик в солидной фирме, и Язон понял, что этот хитрый лис просто тянет время. Следовало как можно скорее прервать механически заученный поток слов.
– Простите, а можно заказать номер в отеле Лулу?
Спина Кортеса как будто вздрогнула при этом названии, но Язон мог и ошибиться: некоторые люди имеют обыкновение вздрагивать просто от неожиданных вопросов.
– Конечно, можно, – радушно ответил представитель туркомпании и морской капитан. – Только это не лучший отель в городе.
– Но я уже останавливался там однажды, – соврал Язон. – Хочу вспомнить былые времена. А желание клиента – превыше всего. Ведь так?
– О, конечно, господин динАльт! – воскликнул Кортес с преувеличенным энтузиазмом, но по-прежнему не оборачиваясь.
Требовался еще какой-то вопрос, чтобы все-таки заставить его посмотреть в глаза. Что за манера такая идиотская – разговаривать, повернувшись спиной к собеседнику!
– Господин капитан, а как вы узнали о нашем приезде?
К этому вопросу он был готов и врал не задумываясь:
– К нам попадают списки всех пассажиров, зарегистрированных в космопорту Кассилии на очередной рейс «Гордости Дархана». Разве мы могли пройти мимо столь знаменитой фамилии?
«Плохо работаете, ребята, – подумал Язон. – Возле банка отслеживали нас, а в космопорту потеряли, видать, раз не знаете, что мы регистрацию вообще не проходили. Грубо, ребята».
Пора было что-то делать. В конце коридора уже замаячил выход: солнечные пятна, зелень, стоянка машин. Там «кортесов» сразу станет существенно больше. А попадаться в лапы такой «туркомпании» даже Язону не хотелось. Мета же была готова к решительным действиям еще давно, собственно, она в любой момент была готова – только дай ей сигнал.
Сигнал подобного рода следует, разумеется, подавать не на том языке, на котором общаешься с противником, лучше всего – на заведомо незнакомом ему. Да только, кто ж его знает, откуда он, этот «морской», а на самом деле, конечно, межзвездный капитан, и сколько наречий ему известно? Есть еще один хороший метод – выдать фразу на его родном. Знать бы только, каком именно!
«Быстрее, Язон, соображай быстрее!» – поторапливал он сам себя. Время уплотнялось со страшной скоростью, и он усилием воли растягивал каждую секунду, пытаясь успеть продумать как можно больше ходов. Этот прием «замедления времени» он иногда использовал, играя в карты, рулетку или кости, и тоже не умел объяснить его природу. Вторая экстраординарная способность Язона оставалась такой же загадкой для него самого, как и старый знакомый, пресловутый телекинез.
Капитан впереди отчетливо замедлил шаг, в ушах загудело, свет в коридоре словно попритух слегка, а Мета медленно-медленно поднимала руку с пистолетом. Язон, не говоря еще ни слова, только глазами, только легонько помотав головой из стороны в сторону, дал понять, что всякая стрельба здесь исключена. Он пока с мучительным напряжением выбирал язык для главной фразы. Фамилия Кортес что-то напомнила ему из истории Старой Земли, всплыло даже первое имя – Эрнан Кортес. Испания. Он плохо знал испанский – так отдельные слова, зато на родственном ему итальянском говорил почти свободно и даже Мету обучил, если не говорить, то объясняться на нем. Вот оно! Эврика!
– Этот тип постоянно врет нам, – произнес Язон по-итальянски, четко выговаривая каждое слово. – Не пора ли нам удрать от него? Вот и проход слева появился.