– Я спрашиваю, где она? – упрямо повторил Язон.
Флибустьеры, не флибустьеры – любые бандиты, во все века уважали силу и упорство.
– Здесь неподалеку. Она отдыхает. Немножко плохо вела себя. Пришлось ей сделать укол.
Язон вскочил, непроизвольно сжимая правой ладонью несуществующий пистолет, но вовремя совладал с собою и проговорил как можно спокойнее:
– Зря вы так…
– Зря мы так! – передразнил Морган. – Я же говорю, вела себя плохо. Тони Ховарда без глаза оставила.
– Это плохо, – посочувствовал Язон незнакомому Тони Ховарду.
– Да ничего плохого, – странно откликнулся Морган. – Два глаза – для флибустьера роскошь. Тони сам нарвался. Просто… она ведь могла и убить кого-то. А это уже лишнее. – Морган вдруг мечтательно зажмурился и помотал головой. – А вообще мировая девка – эта твоя Мета! Просто замечательная девка.
– Эй, ты, полегче, мухарриб! – Язон решил подпустить на всякий случай бранное дарханское словечко. Хуже не будет, а заодно и выяснит, как оно переводится. Не может этот полиглот с большой дороги не знать дарханского в элементарных пределах, раз уж орудовал на Жаркой Планете.
– Полегче! Слышишь? Она мне все-таки жена.
– Да я на нее не претендую, дуралей, – словно бы даже обиделся флибустьер. – Просто дерется твоя девка отлично. Трех моих бойцов стоит, ей богу!
А потом словно проснулся:
– Как ты меня назвал?! Мухарриб?
«О высокие звезды! – промелькнуло в голове у Язона. – Неужели перестарался? Вдруг это такое слово, за которое здесь башку снесут быстрее чем за «козла», так что о значении его и узнать не успеешь?»
– Да кто тебя научил так ругаться? – продолжал меж тем Морган. – Чем тебе мухаррибы не понравились. Профессия как профессия, не хуже любой другой.
– Профессия? – озадаченно переспросил Язон.
– Ну да, мухарриб – по-дархански означает контрабандист.
Язон улыбнулся своей нелепой ошибке, а Морган начал хохотать:
– Ну все, Язон, теперь я буду звать тебя Мухарриб.
– Как тебе будет угодно. Но мы отвлеклись, капитан. Прикажи-ка доставить мою жену сюда. Я хочу видеть, что Мета жива. И я тебе обещаю: здесь она не будет себя плохо вести. К тому же втроем нам станет гораздо проще обо всем договариваться.
– Что ж, Язон, – миролюбиво сказал Морган, нажал кнопку на своем браслете, поднес его к уху, затем к губам и коротко шепнул что-то. – Видит Бог, везет тебе сегодня. Пусть будет по-твоему. Минут через пять привезут твою девчонку.
Язон решил сменить тему, пока Морган, расслабленный недавним весельем, не посерьезнел и, чего доброго, не переменил своего решения:
– Скажи, Генри, – мне действительно интересно – почему ты все время поминаешь бога?
– Потому что я верю… – он запнулся, вспомнив свои же совсем недавние слова. – Потому что у нас принято верить в Бога.
– В Единого Бога, как у дарханцев? – решил уточнить Язон.
– При чем здесь! – бросил Морган раздраженно. – Забудь про Дархан. Мы теперь не скоро туда вернемся. Проклятая планета! Не выпить толком, ни с девочками порезвиться. Как я устал от этих черномазых идиотов! Видишь ли, я купил там кусок пустыни вместе с одной добывающей фирмой. Это приносит деньги, но главное – я имею перевалочную базу совсем рядом с «золотоносной» Кассилией, но в недоступной для нее зоне. И у меня прекрасные отношения с дарханскими властями. Потому что они уважают богатых и сильных, всех без разбору. – Он помолчал. – А вот я их всех ненавижу. Ты знаешь, как они добывают тяжелые металлы?
– Знаю, – сказал Язон, – открытым способом.
– Это надо видеть! – все сильнее заводился Морган. – Только песочек сдуют, метелочками сметут – и все! Дальше можно грести простой лопатой урановую руду. Но они не лопатами гребут, у них сотни роботов шуруют огромными ковшами – мегатонны в год. Господи, ну почему такое бесценное сокровище досталось каким-то чокнутым религиозным фанатикам?! Почему?!
– Что же ты у них не отнимешь? – мягко подколол Язон.
– Ты не поверишь, – откликнулся Морган серьезно, – но пока еще кишка тонка. Да, да, Кассилию пощипать намного проще. Но я и до этих доберусь, конечно. Ты только представь себе: моя фирма, моя земля, мои рабочие, мои роботы, а восемьдесят процентов – отдай Дархану. Потому что таков закон. Потому что «на Жаркой Планете, осененной десницею Единого Бога Гхахаба, ни горсти песка не может принадлежать неправильным». Так в их священной книге сказано. И ничего не поделаешь. Они нас грабят средь бела дня, а нам все равно выгодно с ними работать. Пока.
– Погоди, – растерялся Язон, – как ты назвал этого бога? Они же не произносят его имени.
– Они не произносят, а я произношу. Гхахаб по-ихнему означает «золото». Это действительно одно из древних имен бога. Мне, например, очень нравится. Оно соответствует реальному положению дел. Золотишку-то и я готов поклоняться.
– Уф! – выдохнул Язон. – Теперь я совсем ничего не понимаю. Ты вообще кто? «Свободно плывущий» или обыкновенный мелкий бизнесмен с Дархана?
– Молчать, жалкий «мухарриб»! На Дархане работает мой управляющий, он даже не флибустьер. Нас много, мы идем к большим деньгам и большой власти разными способами, но я – лично я – всегда в свободном плавании. Моя свобода – мой главный козырь…
Опять пошло самолюбование и самовосхваление, которое немного раздражало. Впрочем, словечко «мухарриб» в этом контексте порадовало. Если человек чувство юмора сохраняет, значит еще не все потеряно. Да и вообще, в целом Язон не переставал удивляться разносторонним способностям Моргана. Он-то ожидал увидеть грубого, скудоумного убийцу с низким лбом, маленькими глазками и волосатыми ручищами, по локоть в неотмываемой крови. А перед ним сидел едва ли не рафинированный интеллектуал, рассуждающий об этимологии иностранных слов, об экономике и религии.
И все равно он – убийца. Об этом не следовало забывать.
Морган плеснул себе еще и выпил. Язон тоже долил капельку в свой бокал, чтобы соответствовать, но пить уже не стал. Приближался весьма ответственный момент, когда должны были определиться их дальнейшие отношения.
– Я, кажется, спросил тебя о Боге? – напомнил Язон.
– Да, – кивнул Морган. – Мы верим в истинного Бога – Иисуса Христа. У нас так принято. Мы носим нательные крестики. Мы обращаемся к Богу с просьбами, и он посылает нам удачу. У нас есть церкви и капелланы. Они крестят наших детей, благословляют наши браки и провожают в последний путь наших убитых, если бывает такая возможность. Некоторые на моей планете верят в загробное существование, им легче и жить и умирать. Но я не верю ни во что, разве что в свободу, которую дал мне Иисус и в удачу моей свободной планеты, которая принадлежит только самой себе, и потому ей будет принадлежать весь мир.
Информация про планету проскочила весьма любопытная, но вряд ли Морган, даже будучи пьяным, расскажет о родных краях больше, чем сочтет нужным, и Язон не стал задавать вопросов на эту тему, а зацепился пока за другое:
– Постой, но ведь Иисус сказал: «Не убий». Как же ты можешь носить крест и заниматься разбоем?
– Э, Язон, какой ты наивный, право! Это же очень-очень древний спор. Я готов доказать тебе свою правоту, но как-нибудь в другой раз. Сейчас неохота. Я читал Библию, действительно читал. Но большинству моих людей некогда даже обучиться грамоте. Капелланы в храмах зачитывают им отдельные, самые главные строки из священного писания. И уж поверь мне, Язон, в Библии можно найти все что угодно. Да и сам Христос много всяких слов наговорил, помимо «не убий». «Не мир, но меч принес я вам», «Смоковницу, не дающую плода – сруби!», «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов!» – вот что говорил Спаситель. Но однако не это главное. Главное – свобода. Ради свободы только и стоит жить.
Такой оригинальной трактовки христианства Язон еще ни разу не встречал и с удовольствием поговорил бы подробнее с необычайно эрудированным пиратом. Но в этот момент стена прямо перед ними разверзлась, и в сопровождении крепкой желтолицей очень раскосой, но удивительно симпатичной девушки в комнату не въехала на каталке, а своими ногами вошла Мета.
– Ну, и что мы тут делаем с тобою, Язон? – по-хозяйски спросила она.
– Я так понимаю, летим.
– Куда? – осведомилась Мета.
– На планету… Генри, как ты сказал, она называется?
– Я не говорил. («Вот скотина, видать, не так уж ты и пьян!») Но она называется Джемейка.
– Видишь, – сказал Язон, – мы летим на планету Джемейка.
– Прекрасно, – Мета явно не чувствовала себя пленницей. – Познакомься: это Мадам Цин.
– Очень приятно, – сказал Язон. – Мухарриб динАльт.
Потом поднялся и, сделав шаг навстречу, церемонно поцеловал девушке ручку.
На каком-то из миров это было очень принято, он точно не помнил, на каком, но обычай ему понравился.
– А это, – решил Язон продолжить в том же духе, – здешний капитан сэр Генри Морган, собственной персоной.
– Я очень много слышала о вас, – жеманно проворковала Мета.
Все это было настолько странно, настолько непохоже на нее, что Язон начал подумывать, уж не спит ли он, уж не во сне ли все происходит.
Морган по примеру Язона запечатлел поцелуй на руке Меты, остался страшно доволен собою, и тут же предложил девушкам рому. Девушки не отказались – лихо опрокинули по стаканчику. И только в этот момент Язон начал что-то понимать: у девушек тоже не первая доза за сегодня. А на его Мету, очевидно, еще и укол продолжал действовать. Весело. Но на самом-то деле ничего хорошего. Даже в кругу друзей не стоит терять контроля над собой, а уж здесь… Такое безобразие следовало как можно скорее прекращать.
– Сэр Генри, может, нам с женою немного отдохнуть? Вы не проводите нас в нашу каюту? – с напускной робостью спросил Язон.
На самом-то деле вопрос был очень нахальный, и Язон бы ничуть не удивился, если б в ответ Морган рассвирепел и отдал приказ снова привязать их к каталкам, а то и вкатить дозу какой-нибудь усыпляющей дряни. Однако реакция главаря флибустьеров оказалась совсем иной:
– Что вы, что вы, милейший! Сейчас мы все вместе пойдем обедать. Нас ждут в главном зале. Торжественный обед с вином и прекрасными закусками. Раз уж мы обо всем договорились.
– О боже! – воскликнул Язон, картинно закатывая глаза. – Только не это!
Лексику флибустьерскую он уже осваивал помаленечку, а вот о чем и когда они успели договориться – пока не понял.
Но оказалось, действительно успели. У Моргана была своя, особая метода. Вроде и поговорили о пустяках, пошутили, похихикали, а в итоге все главное – ясно: кто ты, с кем ты и для чего дальше жить.
Глава 7
Флибустьеры, не флибустьеры – любые бандиты, во все века уважали силу и упорство.
– Здесь неподалеку. Она отдыхает. Немножко плохо вела себя. Пришлось ей сделать укол.
Язон вскочил, непроизвольно сжимая правой ладонью несуществующий пистолет, но вовремя совладал с собою и проговорил как можно спокойнее:
– Зря вы так…
– Зря мы так! – передразнил Морган. – Я же говорю, вела себя плохо. Тони Ховарда без глаза оставила.
– Это плохо, – посочувствовал Язон незнакомому Тони Ховарду.
– Да ничего плохого, – странно откликнулся Морган. – Два глаза – для флибустьера роскошь. Тони сам нарвался. Просто… она ведь могла и убить кого-то. А это уже лишнее. – Морган вдруг мечтательно зажмурился и помотал головой. – А вообще мировая девка – эта твоя Мета! Просто замечательная девка.
– Эй, ты, полегче, мухарриб! – Язон решил подпустить на всякий случай бранное дарханское словечко. Хуже не будет, а заодно и выяснит, как оно переводится. Не может этот полиглот с большой дороги не знать дарханского в элементарных пределах, раз уж орудовал на Жаркой Планете.
– Полегче! Слышишь? Она мне все-таки жена.
– Да я на нее не претендую, дуралей, – словно бы даже обиделся флибустьер. – Просто дерется твоя девка отлично. Трех моих бойцов стоит, ей богу!
А потом словно проснулся:
– Как ты меня назвал?! Мухарриб?
«О высокие звезды! – промелькнуло в голове у Язона. – Неужели перестарался? Вдруг это такое слово, за которое здесь башку снесут быстрее чем за «козла», так что о значении его и узнать не успеешь?»
– Да кто тебя научил так ругаться? – продолжал меж тем Морган. – Чем тебе мухаррибы не понравились. Профессия как профессия, не хуже любой другой.
– Профессия? – озадаченно переспросил Язон.
– Ну да, мухарриб – по-дархански означает контрабандист.
Язон улыбнулся своей нелепой ошибке, а Морган начал хохотать:
– Ну все, Язон, теперь я буду звать тебя Мухарриб.
– Как тебе будет угодно. Но мы отвлеклись, капитан. Прикажи-ка доставить мою жену сюда. Я хочу видеть, что Мета жива. И я тебе обещаю: здесь она не будет себя плохо вести. К тому же втроем нам станет гораздо проще обо всем договариваться.
– Что ж, Язон, – миролюбиво сказал Морган, нажал кнопку на своем браслете, поднес его к уху, затем к губам и коротко шепнул что-то. – Видит Бог, везет тебе сегодня. Пусть будет по-твоему. Минут через пять привезут твою девчонку.
Язон решил сменить тему, пока Морган, расслабленный недавним весельем, не посерьезнел и, чего доброго, не переменил своего решения:
– Скажи, Генри, – мне действительно интересно – почему ты все время поминаешь бога?
– Потому что я верю… – он запнулся, вспомнив свои же совсем недавние слова. – Потому что у нас принято верить в Бога.
– В Единого Бога, как у дарханцев? – решил уточнить Язон.
– При чем здесь! – бросил Морган раздраженно. – Забудь про Дархан. Мы теперь не скоро туда вернемся. Проклятая планета! Не выпить толком, ни с девочками порезвиться. Как я устал от этих черномазых идиотов! Видишь ли, я купил там кусок пустыни вместе с одной добывающей фирмой. Это приносит деньги, но главное – я имею перевалочную базу совсем рядом с «золотоносной» Кассилией, но в недоступной для нее зоне. И у меня прекрасные отношения с дарханскими властями. Потому что они уважают богатых и сильных, всех без разбору. – Он помолчал. – А вот я их всех ненавижу. Ты знаешь, как они добывают тяжелые металлы?
– Знаю, – сказал Язон, – открытым способом.
– Это надо видеть! – все сильнее заводился Морган. – Только песочек сдуют, метелочками сметут – и все! Дальше можно грести простой лопатой урановую руду. Но они не лопатами гребут, у них сотни роботов шуруют огромными ковшами – мегатонны в год. Господи, ну почему такое бесценное сокровище досталось каким-то чокнутым религиозным фанатикам?! Почему?!
– Что же ты у них не отнимешь? – мягко подколол Язон.
– Ты не поверишь, – откликнулся Морган серьезно, – но пока еще кишка тонка. Да, да, Кассилию пощипать намного проще. Но я и до этих доберусь, конечно. Ты только представь себе: моя фирма, моя земля, мои рабочие, мои роботы, а восемьдесят процентов – отдай Дархану. Потому что таков закон. Потому что «на Жаркой Планете, осененной десницею Единого Бога Гхахаба, ни горсти песка не может принадлежать неправильным». Так в их священной книге сказано. И ничего не поделаешь. Они нас грабят средь бела дня, а нам все равно выгодно с ними работать. Пока.
– Погоди, – растерялся Язон, – как ты назвал этого бога? Они же не произносят его имени.
– Они не произносят, а я произношу. Гхахаб по-ихнему означает «золото». Это действительно одно из древних имен бога. Мне, например, очень нравится. Оно соответствует реальному положению дел. Золотишку-то и я готов поклоняться.
– Уф! – выдохнул Язон. – Теперь я совсем ничего не понимаю. Ты вообще кто? «Свободно плывущий» или обыкновенный мелкий бизнесмен с Дархана?
– Молчать, жалкий «мухарриб»! На Дархане работает мой управляющий, он даже не флибустьер. Нас много, мы идем к большим деньгам и большой власти разными способами, но я – лично я – всегда в свободном плавании. Моя свобода – мой главный козырь…
Опять пошло самолюбование и самовосхваление, которое немного раздражало. Впрочем, словечко «мухарриб» в этом контексте порадовало. Если человек чувство юмора сохраняет, значит еще не все потеряно. Да и вообще, в целом Язон не переставал удивляться разносторонним способностям Моргана. Он-то ожидал увидеть грубого, скудоумного убийцу с низким лбом, маленькими глазками и волосатыми ручищами, по локоть в неотмываемой крови. А перед ним сидел едва ли не рафинированный интеллектуал, рассуждающий об этимологии иностранных слов, об экономике и религии.
И все равно он – убийца. Об этом не следовало забывать.
Морган плеснул себе еще и выпил. Язон тоже долил капельку в свой бокал, чтобы соответствовать, но пить уже не стал. Приближался весьма ответственный момент, когда должны были определиться их дальнейшие отношения.
– Я, кажется, спросил тебя о Боге? – напомнил Язон.
– Да, – кивнул Морган. – Мы верим в истинного Бога – Иисуса Христа. У нас так принято. Мы носим нательные крестики. Мы обращаемся к Богу с просьбами, и он посылает нам удачу. У нас есть церкви и капелланы. Они крестят наших детей, благословляют наши браки и провожают в последний путь наших убитых, если бывает такая возможность. Некоторые на моей планете верят в загробное существование, им легче и жить и умирать. Но я не верю ни во что, разве что в свободу, которую дал мне Иисус и в удачу моей свободной планеты, которая принадлежит только самой себе, и потому ей будет принадлежать весь мир.
Информация про планету проскочила весьма любопытная, но вряд ли Морган, даже будучи пьяным, расскажет о родных краях больше, чем сочтет нужным, и Язон не стал задавать вопросов на эту тему, а зацепился пока за другое:
– Постой, но ведь Иисус сказал: «Не убий». Как же ты можешь носить крест и заниматься разбоем?
– Э, Язон, какой ты наивный, право! Это же очень-очень древний спор. Я готов доказать тебе свою правоту, но как-нибудь в другой раз. Сейчас неохота. Я читал Библию, действительно читал. Но большинству моих людей некогда даже обучиться грамоте. Капелланы в храмах зачитывают им отдельные, самые главные строки из священного писания. И уж поверь мне, Язон, в Библии можно найти все что угодно. Да и сам Христос много всяких слов наговорил, помимо «не убий». «Не мир, но меч принес я вам», «Смоковницу, не дающую плода – сруби!», «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов!» – вот что говорил Спаситель. Но однако не это главное. Главное – свобода. Ради свободы только и стоит жить.
Такой оригинальной трактовки христианства Язон еще ни разу не встречал и с удовольствием поговорил бы подробнее с необычайно эрудированным пиратом. Но в этот момент стена прямо перед ними разверзлась, и в сопровождении крепкой желтолицей очень раскосой, но удивительно симпатичной девушки в комнату не въехала на каталке, а своими ногами вошла Мета.
– Ну, и что мы тут делаем с тобою, Язон? – по-хозяйски спросила она.
– Я так понимаю, летим.
– Куда? – осведомилась Мета.
– На планету… Генри, как ты сказал, она называется?
– Я не говорил. («Вот скотина, видать, не так уж ты и пьян!») Но она называется Джемейка.
– Видишь, – сказал Язон, – мы летим на планету Джемейка.
– Прекрасно, – Мета явно не чувствовала себя пленницей. – Познакомься: это Мадам Цин.
– Очень приятно, – сказал Язон. – Мухарриб динАльт.
Потом поднялся и, сделав шаг навстречу, церемонно поцеловал девушке ручку.
На каком-то из миров это было очень принято, он точно не помнил, на каком, но обычай ему понравился.
– А это, – решил Язон продолжить в том же духе, – здешний капитан сэр Генри Морган, собственной персоной.
– Я очень много слышала о вас, – жеманно проворковала Мета.
Все это было настолько странно, настолько непохоже на нее, что Язон начал подумывать, уж не спит ли он, уж не во сне ли все происходит.
Морган по примеру Язона запечатлел поцелуй на руке Меты, остался страшно доволен собою, и тут же предложил девушкам рому. Девушки не отказались – лихо опрокинули по стаканчику. И только в этот момент Язон начал что-то понимать: у девушек тоже не первая доза за сегодня. А на его Мету, очевидно, еще и укол продолжал действовать. Весело. Но на самом-то деле ничего хорошего. Даже в кругу друзей не стоит терять контроля над собой, а уж здесь… Такое безобразие следовало как можно скорее прекращать.
– Сэр Генри, может, нам с женою немного отдохнуть? Вы не проводите нас в нашу каюту? – с напускной робостью спросил Язон.
На самом-то деле вопрос был очень нахальный, и Язон бы ничуть не удивился, если б в ответ Морган рассвирепел и отдал приказ снова привязать их к каталкам, а то и вкатить дозу какой-нибудь усыпляющей дряни. Однако реакция главаря флибустьеров оказалась совсем иной:
– Что вы, что вы, милейший! Сейчас мы все вместе пойдем обедать. Нас ждут в главном зале. Торжественный обед с вином и прекрасными закусками. Раз уж мы обо всем договорились.
– О боже! – воскликнул Язон, картинно закатывая глаза. – Только не это!
Лексику флибустьерскую он уже осваивал помаленечку, а вот о чем и когда они успели договориться – пока не понял.
Но оказалось, действительно успели. У Моргана была своя, особая метода. Вроде и поговорили о пустяках, пошутили, похихикали, а в итоге все главное – ясно: кто ты, с кем ты и для чего дальше жить.
Глава 7
Линейный крейсер, носивший гордое имя «Конкистадор», был по-настоящему великолепен. Не мощнее «Арго», но безусловно современнее и сложнее. Чтобы попытаться удрать с него, требовались долгие часы, а то и дни на изучение всех систем управления и защиты. Существенно ускорить этот процесс помог бы грамотный инструктаж кого-либо из членов экипажа. Однако искать предателя среди флибустьеров – задача крайне неблагодарная. Любителей вести двойную игру среди них практически не встречалось. Если же вдруг выявлялись таковые, Морган не долго думая отрубал хитрецам все, что находилось у них выше плеч. Все поголовно хорошо знали о существующем порядке, а не слишком оригинальное желание оставаться живыми было свойственно флибустьерам в не меньшей степени, чем всем прочим людям. В общем, на вербовку противника в свои ряды пиррянские лазутчики рассчитывать не могли.
А кроме того весьма проницательный Морган понял и еще одну важную вещь: какие бы цели не преследовал Язон, до Джемейки он долетит обязательно. Хотя бы из любопытства. Не такой это человек, чтобы вот просто взять, и упустить редчайший шанс на знакомство с пиратской столицей галактики.
О Джемейке ходили легенды по всей обитаемой вселенной. Большинство придерживалось такого мнения, что пиратская вольница размером с планету – не более, чем досужая выдумка, плод чьей-то болезненной фантазии. А в реальность существования Джемейки верили всерьез только люди совершенно определенного сорта: бандиты, жулики, аферисты, космические бродяги, последние романтики одиночного межзвездного плавания, а также (в виде исключения) некоторые ученые-социологи, мечтающие добраться до единственной в своем роде действующей модели общества, состоящего целиком из людей, нарушающих общепринятые законы.
Скучающие богатые бездельники, сорящие деньгами в лучших ресторанах и казино Кассилии или полноценно расслабляющиеся на шикарных курортах классом не ниже Сан-бич на Клианде, любили посудачить о Джемейке. И чего только не наслушался от них Язон в свое время! Например, что это рай земной, по разнообразию наслаждений не сравнимый ни с одним другим местом во вселенной. Или – что это наказание господне для всех грешников, потому как страшнее Джемейки ничего на свете быть не может. Говорили также, что пиратская планета залетела к нам из другого, сопредельного пространства; или – что построена она вся из искусственных материалов древними учеными в порядке эксперимента. А еще – бродила даже такая сплетня – будто Джемейка это и есть настоящая Старая Земля, прародина всего человечества, правда сильно изменившаяся с тех далеких времен.
Ну, как же не посетить столь удивительный уголок вселенной, тем более когда сам хозяин приглашает тебя туда?
Мета, как и всякая нормальная пиррянка, излишним любопытством, разумеется, не страдала, но любимого Язона поддерживала во всем. А к тому же неожиданно для самой себя она вдруг сжилась с предложенной ролью быстрее и лучше, чем сам автор идеи. В общем-то, ничего удивительного – ведь обстановка вокруг была почти знакомая. Флибустьеры подкупали Мету своей прямотой, смелостью, силой. В сущности психологическим складом они напоминали ей оставленных на родной планете соплеменников. Особое, уникальное чувство опасности, казалось, тоже свойственно им от рождения, а про постоянную готовность к бою уж и говорить не стоило.
И что еще понравилось Мете, так это трезвый подход ко всему и удивительная отходчивость флибустьеров. Вообще-то умение прощать почти всегда сопутствует вспыльчивости. В данном случае и то и другое выражалось в особо яркой форме. Никто не затаил никаких обид: ни поверженный еще в космопорту Дархана Кортес, ни раненные ею в холле отеля «Лулу», ни даже потерявший глаз невежливый Ховард, вздумавший было обесчестить Мету. Никто теперь не держал на нее зла. Все только восхищались ее красотой, ее силой, ее характером. А Мета в ответ восхищалась ими. Идиллия эта могла бы продолжаться долго, если бы не некоторые события, которые должны были произойти и произошли со всей неизбежностью.
Конечно, уже следующим вечером, полностью придя в себя после масштабной пьянки, они уже на трезвую голову рискнули вновь побеседовать с Морганом. Между прочим, подобные пьянки, как им рассказали, случались на пиратском корабле неизбежно всякий раз после отлета с богоугодного непьющего Дархана.
А кроме того весьма проницательный Морган понял и еще одну важную вещь: какие бы цели не преследовал Язон, до Джемейки он долетит обязательно. Хотя бы из любопытства. Не такой это человек, чтобы вот просто взять, и упустить редчайший шанс на знакомство с пиратской столицей галактики.
О Джемейке ходили легенды по всей обитаемой вселенной. Большинство придерживалось такого мнения, что пиратская вольница размером с планету – не более, чем досужая выдумка, плод чьей-то болезненной фантазии. А в реальность существования Джемейки верили всерьез только люди совершенно определенного сорта: бандиты, жулики, аферисты, космические бродяги, последние романтики одиночного межзвездного плавания, а также (в виде исключения) некоторые ученые-социологи, мечтающие добраться до единственной в своем роде действующей модели общества, состоящего целиком из людей, нарушающих общепринятые законы.
Скучающие богатые бездельники, сорящие деньгами в лучших ресторанах и казино Кассилии или полноценно расслабляющиеся на шикарных курортах классом не ниже Сан-бич на Клианде, любили посудачить о Джемейке. И чего только не наслушался от них Язон в свое время! Например, что это рай земной, по разнообразию наслаждений не сравнимый ни с одним другим местом во вселенной. Или – что это наказание господне для всех грешников, потому как страшнее Джемейки ничего на свете быть не может. Говорили также, что пиратская планета залетела к нам из другого, сопредельного пространства; или – что построена она вся из искусственных материалов древними учеными в порядке эксперимента. А еще – бродила даже такая сплетня – будто Джемейка это и есть настоящая Старая Земля, прародина всего человечества, правда сильно изменившаяся с тех далеких времен.
Ну, как же не посетить столь удивительный уголок вселенной, тем более когда сам хозяин приглашает тебя туда?
Мета, как и всякая нормальная пиррянка, излишним любопытством, разумеется, не страдала, но любимого Язона поддерживала во всем. А к тому же неожиданно для самой себя она вдруг сжилась с предложенной ролью быстрее и лучше, чем сам автор идеи. В общем-то, ничего удивительного – ведь обстановка вокруг была почти знакомая. Флибустьеры подкупали Мету своей прямотой, смелостью, силой. В сущности психологическим складом они напоминали ей оставленных на родной планете соплеменников. Особое, уникальное чувство опасности, казалось, тоже свойственно им от рождения, а про постоянную готовность к бою уж и говорить не стоило.
И что еще понравилось Мете, так это трезвый подход ко всему и удивительная отходчивость флибустьеров. Вообще-то умение прощать почти всегда сопутствует вспыльчивости. В данном случае и то и другое выражалось в особо яркой форме. Никто не затаил никаких обид: ни поверженный еще в космопорту Дархана Кортес, ни раненные ею в холле отеля «Лулу», ни даже потерявший глаз невежливый Ховард, вздумавший было обесчестить Мету. Никто теперь не держал на нее зла. Все только восхищались ее красотой, ее силой, ее характером. А Мета в ответ восхищалась ими. Идиллия эта могла бы продолжаться долго, если бы не некоторые события, которые должны были произойти и произошли со всей неизбежностью.
Конечно, уже следующим вечером, полностью придя в себя после масштабной пьянки, они уже на трезвую голову рискнули вновь побеседовать с Морганом. Между прочим, подобные пьянки, как им рассказали, случались на пиратском корабле неизбежно всякий раз после отлета с богоугодного непьющего Дархана.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента