Страница:
Потянув на себя простыню, она вытерла пот с плеч, промокнула влажную грудь, убежала в ванную.
"Ну что ж, по крайней мере одно теперь ясно: хорошенькой рыжеволосой женушке Цыбина придется поискать себе другого любовника, или любовницу. Надо отдать Альберту должное - уж ежели он за что берется, то делает это на совесть. Мужик что надо!" - пронеслось в ее голове.
Она вышла из ванной, Альберт еще лежал в постели.
Он зажег стоявшую на ночном столике лампу.
- Надо оправить постель, - пробормотала она. Нонна подошла к окну и выглянула. Еще стояла ночь. Облегчение, которое она испытала, увидев мужа, растаяло, словно снег под яркими лучами солнца от звука его невыразительного, тусклого голоса.
- Все хорошо? - не поворачивая головы, поинтересовалась она.
- Да - равнодушно ответил он.
Нонна не отрываясь, смотрела в окно. В ее нынешнем состоянии все вокруг: заросли кустов, темные силуэты деревьев на фоне угрюмого неба, даже безмятежная синева залива - все казалось ей подозрительным.
Но по какой-то ей самой неведомой причине, а может, просто потому, что спало так долго терзавшее ее напряжение, ей вдруг представилась Элла. И она предстала перед ней такой, какой она увидела ее в последний раз: тоненькая фигурка, беспомощная и безмерно одинокая посреди открытой всем ветрам пустоши.
Теперь она гадала, правильно ли поступила, когда привезла ее домой, вернее, даже не домой, а в этот убогий трейлер, ставший ее временным жилищем. Может быть, было бы лучше засунуть Цыбина в одну из камер для таких, как он, а ее отвезти в какую-нибудь скромную гостиницу?
Но как ни крути, подумала Нонна, тяга женщины к женщине может любого сбить с пути истинного. Любая женщина, даже она сам, всего лишь животное, не более. А как же иначе? Для нее не было тайной, что Алберт не любит ее!
И однако, стоило ей лишь коснуться его тела, и зов плоти оказался сильнее. Он просто не мог не взять ее.
И мысли ее потекли в другом направлении. Никак не меньше пятидесяти человек стали свидетелями той сцены, что разыгралась сегодня вечером перед баром "Огни Апшерона".
Строго говоря, открыто расписавшись перед всеми в своей полной неспособности удовлетворить молодую жену и вслух усомнившись в ее верности, Цыбин, можно сказать, недвусмысленно дал понять всем и каждому в этом городе, что любой из молодых парней может попытать счастья с юной рыжеволосой красоткой.
"Ну и как она тебе?" - спросил тогда Джейхун Налов.
Налов нисколько не сомневался, что Нонна неплохо провела с Эллой время, в полиции уже сомневались на счет ее нормальной ориентации. Грубоватая полицейская женщина, которая практически не спит с мужем, не смотрит на мужчин, получит кайф разве что от женщин.
За последние два года, что она прослужила в полиции, Нонна припомнила три случая криминального изнасилования. В одном из них пострадала молодая турчанка, в двух других - хорошенькие ученицы выпускного класса местной школы. К счастью, все девушки остались живы, хотя мерзавцы, напавшие на них, не ограничились одним лишь насилием. Все девушки были зверски избиты и подверглись немыслимым унижениям. Одна из них до сих пор находилась в психиатрической лечебнице.
Правда, призналась себе Нонна, надо было отдать должное начальнику и его людям: во всех подобных случаях и сам Назиев, и даже Акиф Алиев мгновенно превращались в строгих ревнителей закона.
Все они, от шефа до последнего из его людей, работали тогда круглые сутки, забыв об отдыхе. Они сбились с ног, проверяя каждый след, даже самый незначительный. Камеры в местной тюрьме до отказа были забиты подозреваемыми.
Любого, когда-либо замеченного в сексуальных домогательствах, немедленно доставляли в контору шефа и его алиби на ту ночь, когда было совершено преступление, проверяли поминутно.
Тем не менее насильника, а все были уверены, что это был один и тот же человек, так и не нашли. К несчастью, все три случая нападения произошли почти в полной темноте, а перепуганные насмерть девушки так и не смогли более или менее связно описать преступника.
Вдруг голос Альберта вернул ее в настоящее.
- Куда это ты смотришь? - спросил он. Нонна нехотя отвернулась от окна:
- Никуда. Так... в ночь.
Собрав со стула разбросанную одежду, она натянул ее на себя. Надо бы все-таки наведаться к трейлеру, подумала она, убедиться, что с Эллой все в порядке. Мертвецки пьяный Цыбин, храпевший в их крошечной спальне, вряд ли мог служить ей защитой. Немногие женщины могут дать отпор озверевшему подонку, который сам не сознает своей силы. Она стала одеваться.
- Собираешься снова выйти?
- Да.
- Так поздно?
- Мне тут кое-что пришло в голову.
Усевшись на постель, Нонна принялась зашнуровывать кроссовки, удивляясь про себя, как это она раньше не додумался до этого. Можно было бы разом убить двух зайцев.
Трудно вообразить себе, чтобы тот, кто стрелял в нее через прогалину возле дома Цыбина, вернется подобрать стреляные гильзы. Конечно, Нонна знала, насколько жаден до денег был Джейхун Налов, но надо и отдать ему должное: этот парень был отличным экспертом по баллистике, прошедшим в МВД хорошую школу.
Если у него появятся гильзы, Джейхун без всякого труда сможет установить марку и модель винтовки, из которой стреляли в Нонну. И тогда круг подозреваемых значительно сузится.
Между тем Альберт задумчиво провел рукой по лбу, разглаживая складки.
- Можно спросить, куда это ты собралась?
Нонна привычно потянулась за своей белой кепкой и тут вспомнила, что оставила ее в гостиной.
- По делам.
Альберт раздраженно передернул плечами. Несколькими нетерпеливыми движениями взбив подушку, он что-то неразборчиво буркнул на своем родном языке и повернулся к стене, сделав вид, что собирается спать.
Нонна задержалась в дверях:
- Что это значит? Что ты сказал?
Он объяснил:
- В этой стране... я сдаюсь.
Нонна закрыла за собой дверь спальни. Он сдается? И это после того, как обращался он с ним все эти годы? Ну и что же, он сейчас ее так фундаментально отшлифовал, даже завел. Ну и что? Уже поздно все это, слишком поздно...
Тарик уже выключил телевизор и перебрался в кабинет. Когда туда вошла Нонна, юнец с недовольным видом разглядывал почти пустую бутылку коньяка.
Нонна украдкой бросила взгляд на парня. Белокурый, как и его брат, Тарик был высоким и мускулистым, как профессиональный борец. Как он убивал все свое время и зачем вообще приехал в Азербайджан, до сих пор оставалось для Нонны загадкой.
Наверное, пора вышвырнуть его из дома, угрюмо подумала она про себя.
Услышав его шаги, Тарик обернулся.
- Коньяк почти на донышке, - обиженным тоном пробурчал он.
- Ну и допей, - кивнула Нонна. - А еще лучше съезди, купи еще парочку. - Она мельком взглянула на висевшую на стене винтовку. - Кстати, Тарик, ты не брал сегодня мое ружье?
Тарик одним махом опрокинул в себя то, что еще плескалось в бутылке.
- Честно говоря, брал. Отправился на болота, подстрелил парочку водяных, или, как вы их тут называете, мускусных крыс. - И с ребяческой обидой добавил:
- Но я его потом вычистил!
- Я заметила. - Вытащив из ящика стола, где она держала снаряжение, коробку с патронами, Нонна вышла из дому. Миновав открытую веранду, она подошла к своей машине.
Тарик до сих пор казался ей наиболее вероятным кандидатом на роль человека, вознамерившегося отправить ее на тот свет. Нонна чувствовала, что шурин смертельно ненавидит ее.
Но Тарик никогда особенно и не скрывал, что один вид Нонны действует на него как красная тряпка на быка.
Да, подумала который раз мент в юбке, Тарик был бы просто счастлив собственными руками уложить ее в могилу.
Глава 7
Нонна заставила себя рассуждать логически. Само собой, если она умрет, у Альберта будут развязаны руки и он не преминет снова жениться.
И все же она временами думала, что Тарик никак не мог быть тем человеком, который в нее стрелял: тот, кто вчера скрывался в зарослях кустов за домом Цыбина, должен был превосходно знать окрестности острова Артем.
Кроме того, он должен был быть уверен, что на обратном пути с винокурни Абоева Нонна непременно проедет мимо дома Цыбина. Следовательно, убийца должен знать, зачем ее послали к Абоеву.
Нонна оставила машину неподалеку от общежития нефтяников, на соседней улице, и по застланной ковром лестнице поднялась на второй этаж. Как она и ожидала, Акиф Алиев был здесь. Закрывшись в комнате, играл в покер по-крупному.
Игроки настолько погрузились в расчеты, что даже не удосужились поднять головы от карт, когда вошла Нонна. Пришлось ждать, пока Акиф, не ожидавший, что ставки так взлетят, оторвался от игры. Воспользовавшись этим, Нонна спросила, не могут ли они переговорить наедине.
Первый помощник шефа полиции поднялся из-за стола, отпихнув от себя стул. Конечно, поговорить можно было только в пустующей спальне - туда и направился Акиф.
- Что это у тебя на уме, Нонна? - проворчал он и ткнул пальцем в стул. - Ну, садись и выкладывай.
Нонна уселась и пристально взглянула на первого помощника шефа.
- Мне бы хотелось узнать одну вещь. Вчера, когда я взяла ордер и отправилась к Абоеву, меня никто не спрашивал? Никто не интересовался, куда я поехала?
Акиф принялся раскуривать погасшую сигару:
- Если честно, не помню. У нас было дел по горло. А почему ты спрашиваешь?
- Да все гадаю, кому это понадобилось в меня стрелять.
Акиф нетерпеливо вздохнул:
- Ради всего святого, Нонна, да выкинь ты все это из головы! Ну, скажи на милость, а ты чего хотела? Нельзя же прижимать людей так, как ты, а потом надеяться, что они будут посылать тебе вслед благословения, а не пули?!
- О чем ты, Акиф? Я ведь просто делаю то, за что мне платят!
- Да, да, конечно, но зачем же так надрываться? Ну вот, возьми, к примеру, Борю Абоева. Для чего я послал тебя к нему, как ты думаешь? Хотел, чтобы ты разжилась парой лишних долларов. Я ведь тебе сказал тогда - тебе решать, что с ним делать, помнишь? Дал понять, что нужно только прикрыть его лавочку, верно? Или дело обстояло не так?
- Нет, ты прав, так.
- А ты что сделала? Поволокла его в кутузку! Ну и что дальше? А дальше вот что, Нонна. Только ты ушла, как появился один из молодых щелкоперов, которых полным-полно в офисе Семена Рохмана. Один из тех, что он вывез из Питера, чтобы переложить на них часть бумажной работы. И мигом вытащил Абоева. Потребовал освободить его под залог. Три сотни зеленых наличными - и Абоев на свободе. Да и Семен в накладе не остался, уж ты мне поверь - скорее всего, ему тоже перепало не меньше сотни. Вот так-то, девочка! Я понимаю, ты хотела сделать революцию, мол, первая женщина а Азербайджане - сыщик, коп, но ты просчиталась, лапонька. И десять против одного, что дельце это так и не дойдет до суда. Все выиграли, верно? Кроме тебя, дурында! - Тут изборожденное морщинами, обветренное лицо Акифа неожиданно смягчилось. - Послушай меня, крошка. Послушай старика, который собаку съел на этом деле. Притормози немного, слышишь? Полегче, помягче.., вот и все. В конце концов, Артем остров - не единственное место, верно? И не последнее. Ну что, кумекаешь, о чем я толкую? Эх, молодость, молодость! Небось, презираешь старика?
Нонна молча уставилась в пол.
- Ну все, - вздохнул Акиф. - Не стану водить тебя за нос. Да, да, мы с шефом Назиевым - просто пара грязных старых мошенников. Мы увязли по самые уши. Конечно, когда-нибудь этому придет конец. Но пока что мы с ним намерены выдоить из этого островка сколько можно. Хочешь знать, почему? Вот уже давно мы с ним чувствуем, как это приближается. Назиев отслужил почти тридцать лет, я - двадцать пять, и все эти годы мы с ним честно пытались навести хоть какой-то порядок в этом вонючем болоте под названием Артем - остров! Мы каждый день рисковали головой, работали как проклятые, а платили нам не больше, чем обычным поденщикам. Ты говорила, что была в Карабахе, верно? Так вот, ты уж мне поверь - уцелеть здесь так же непросто, как и там. Любой подонок может всадить в тебя пулю - ты и глазом моргнуть не успеешь. Поверь, я знаю, о чем
говорю, - знаешь, сколько раз стреляли в меня самого?
- Но ведь это было давно!
- Ну, не так уж давно. Сколько тебе лет, Нонна? Двадцать девять, угадал?
- Тридцать.
- А мне пятьдесят. И большую часть этих лет я провел, стараясь, чтобы у меня не поехала крыша от вечных воплей ночных жаб да жалобного воя ветра. Впрочем, чего скрывать, я уже давно привык ко всему этому. Мне нравится испытывать возбуждение. Мне нравится, когда у меня в карманах похрустывают новенькие доллары. Да, у нас открытое место, так что с того? Кому от этого плохо? Ты когда-нибудь видела, чтобы я или старик взяли деньги от толкача наркотиков?
- Никогда.
- Что у нас в городе делают с убийцами?
- Отправляют за решетку.
- А что случилось с тем негодяем, который пару лет назад пытался насильно овладеть девушкой?
- Вы со стариком и остальными ребятами раскрутили это дело.
- Верно. А теперь взгляни на все это по-другому. Порок, на который мы тут закрываем глаза, стар как мир. Человеческую натуру переделать нельзя. Мужчины искони стремились переспать с женщинами, предпочтительно не с законными женами, было это задолго до того, как Моисей, смешав солому с болотным илом, вылепил первый кирпич. Римские солдаты играли в кости у подножия Святого Распятия. А первое, что сделал человек после того, как сбросил с себя шкуру, - это принялся ломать себе голову, как превратить.., ну, не знаю, что они тогда пили!., в то самое пойло, которое всегда можно налить в фляжку и сделать под шумок глоток-другой, чтобы жизнь не казалась такой мрачной.
В конце концов, мы не делаем ничего такого, что бы не делали, до нас сотни раз в любом другом городе или деревне в этой проклятом мире. Разница только в том, что здесь мы делаем это открыто. Так что успокойся, малышка. Поутихни немного. Заработай немножко деньжат для себя и своего интеллигентного муженька, который спит и не работает. Я не со зла. Альберт хороший парень.
Акиф тяжело поднялся
. - Не знаю, что тебя гложет, девочка. Конечно, твоя семейная жизнь - не мое собачье дело. Но с того самого дня, как ты вернулась домой, вернулась только для того, чтобы узнать, что на твоем проклятом участке нет ни капли нефти, я понимаю, ты хотела приватизировать участок, дабы разбогатеть, но все тщетно. После этого ты как будто только и ищешь повода, чтобы ввязаться в драку. И это беспокоит не только меня, но и остальных ребят. Хочешь - верь, хочешь - нет, но мы со стариком оба тебя любим. И отца твоего любили. Ведь ты - потомок одной из самых старинных семей в Баку. Да, отец с матерью попали в странную автокатастрофу, до сих пор это загадка. Дело так и осталось не раскрытым. Но теперь другое. И что же? Вот уже два года, как ты бродишь с таким видом, будто зла на весь мир, будто вокруг тебя одни лишь враги. Но это не так. Почти все тут тебя любят.., или любили бы, дай ты им только шанс.
- Кроме того парня, - сухо перебила Нонна, - который уже четыре раза пытался всадить в меня пулю. Причем в один и тот же день.
Акиф тяжело задумался.
- Это-то меня и тревожит! Ладно, давай подождем до завтра, утром обсудим все со стариком. Глядишь, и придумаем, как прижучить этого сукиного сына! И учти - я забочусь не только о том, чтобы уцелела твоя шкура! - добавил Акиф, тяжело вздохнув. - Нет, девочка, я забочусь и о своей. Одному Аллаху известно, что тут начнется, случись что с тобой! Герой войны, вся в орденах, как майский шест, муж - татарин - дворянин.., то ли граф, то ли князь из бывших..,это сейчас модно.... да если тебя прикончат, представляешь, что будет?! Любая, даже самая паршивая газетенка, не говоря уже о крупных, любая студия в тот же день пришлет сюда своих репортеров!
Акиф вытащил скомканный платок и промокнул им взмокший лоб.
- А стоит им появиться - фью-у! - свистнул он безнадежно. - Прости -прощай, Артем! Тут же, того и гляди, увидишь небо в крупную клетку! - Он скривился. - Но, клянусь, дело того стоило!
Он вернулся в ту гостиную, где шла игра, и мимоходом ущипнул за грудь одну из девушек, сидевших возле стола.
- На счастье, милочка! - хохотнул он. - Ну, ребята, я готов! У меня предчувствие, что сегодня мне повезет. Не иначе как придут сразу четыре туза.
Пару минут Нонна рассеянно следила за игрой, потом вышла из номера, спустилась по лестнице и оказалась на улице. Увы, разговор с Акифом Алиевым ничего ей не дал. Нонне так и не удалось выяснить, кто был тот человек, который знал, куда она поехала и когда вернется назад, и который к тому же должен был быть уверен, что Нонна на обратном пути непременно проедет мимо дома Цыбина. Да, тут есть над чем поломать голову.
Вместо того чтобы забраться в машину, она уселась на ступеньках мечети, стоявшая наискосок от общежития.
Да, Акиф не ошибся - она и в самом деле горела желанием ввязаться в драку. И все вокруг казались ей врагами. В том, что у них с Альбертом такие странные, натянутые отношения, вполне возможно, была немалой и ее вина.
Мысленно она снова вернулся в Подмосковье, в те дни, когда за ней ухаживал Альберт.
Конечно, он был всего лишь фирмачом, и к тому же голубой крови, которая текла в его жилах, вращался в самых великосветских кругах - как раз в таких, к которым, надеялся, сможет принадлежать, когда женится.
И вот именно тогда она, уверенная, что на ее земле полно нефти, пообещала все устроить, приватизировать участок с нефтью, и все - она миллионер! Весь мир у ног.
В доме, в котором они жили, было больше десяти комнат, но только пять из них оставались пригодными для жилья. Весь штат прислуги состоял из молодой осетинки, приходившей раз в неделю помочь с уборкой. Из машин им принадлежал двухлетней давности "Опель", за руль которого Альберту никак не удавалось сесть, потому что машина вечно нужна была самой Нонне.
Да, надо признаться, что у Альберта было чертовски много причин быть недовольным.
Нонна попыталась спрятать раздражение и честно во всем разобраться. Да, конечно, она была недовольна, но выбивалась из сил, стараясь поддерживать в доме порядок: будучи мужиком, Альберт не работал, ухаживал за супругой, чистил, готовил, хотя и не его вина, что она вечно где-то пропадала, и ужин сиротливо остывал на плите.
Но больше всего ее раздражало неясное подозрение, что он старается исподволь управлять ею.
Не исключено, что все это - не более чем вздорные выдумки. В конце концов, она ни разу не слышала, чтобы он упоминал о том, что его семья принадлежала к сливкам аристократии.
Хорошо, но ведь одним из главных составляющих каждого удачного брака является секс.
Пытался ли Альберт взять над ней верх или нет, но, честно призналась себе Нонна, он ни разу не сделал попытки отвергнуть ее. Всегда, когда бы она ни захотела его - днем или ночью, в любой час, - он был счастлив принадлежать ей. Странный все таки этот Альберт.
Она вдруг вспомнила, как еще совсем недавно они с мужем занимались любовью, и теплая волна окатила ее. Нет, ни один мужик в мире не позволил бы ей то, что позволял Альберт, если бы был к ней совершенно равнодушен!
И та страсть, с которой она всегда ему отдавалась, не была наигранной. Горевший в ней огонь питала нежность и желание сделать его счастливым. Она никогда не скрывала, что жаждет его ласк и только мечтает быта тем сладостным сосудом, в который он изливал свою любовь.
Нонна вдруг почувствовала, как у нее загорелись щеки. А ведь ей и в голову никогда не приходило хотя бы поблагодарить его или сказать, что она его любит. Она брала его мимоходом, торопливо ласкала и уходила. С таким же успехом на ее месте могла бы оказаться одна из девочек по вызову, что сейчас, как жадные мухи, облепили стол, за которым в общаге играли в покер. Нонну просто скрутило от презрения к самой себе.
Где уж ей вспомнить о муже! Она ведь была так занята, жалея саму себя, что ей и в голову не приходило подумать, а каково приходится ему?
Насколько ей известно, в минуты наивысшего экстаза он иногда называла ее русским именем. Может быть, он до сих пор любил другую? Тогда, значит, не она, а сам Альберт воздвиг ту стену, что сейчас стояла между ними.
Она вновь мысленно вернулась к тому дню, когда ей пришлось повторить ему, что он узнал от Семена Рохмана о своих сухих скважинах. Как ни странно, он не упрекал ее ни в чем. Альберт не пришел в ярость, не кричал, не устраивал сцен. Просто шепнул: "Ох, Нонночка! Как это ужасно для тебя!" Для нее!
Она села за руль и медленно тронула машину с места. Нонна миновала перекресток, откуда брала начало окружная дорога, вилявшая между болот и низин, вплоть до самого участка Цыбина.
Теперь она чувствовал себя намного лучше. Впервые за последние два года в груди ее слабо теплилась надежда на лучшее будущее, и Нонна поклялась, что, как только убедится, что с Эллой все в порядке, тут же вернется домой и поговорит с Альбертом. Сегодня же. Этой же ночью. Пусть даже ей придется разбудить его. Они откровенно поговорят, и, может быть, им удастся сломать ту стену непонимания, что стояла между ними.
И она скажет, как сильно любит его.
Может быть, ослепший от гнева и разочарования, она видел злобную суку там, где был сказочный принц?!
Глава 8
Стояла тихая безлунная ночь. Она казалась чуть влажной и бархатистой, словно пушистая шкурка на брюшке мускатной крысы. В это время ночи дорога была совершенно пустынна. По ней и так никто особенно не ездил, кроме разве что редких таксистов.
Добравшись до огромного лавра, стоявшего у самого края прогалины, возле которой прятался, предполагаемый убийца, Нонна свернула с дороги, укрыла машину под деревьями, вытащила из кармана фонарик и шагнула в ночь.
Черная масса воды между дорогой и прогалиной выглядела отталкивающе. Нонна осторожно вошла в нее по колено, стараясь не запутаться в торчавших под поверхностью корнях, под которыми часто прятались щитомордники. Чего ей только не хватало до полного счастья - так это наступить на змею!
Поэтому она страшно обрадовалась, когда почувствовала под ногами твердую почву. Полянка, которую она разыскивала, была всего в нескольких метров от воды. Вряд ли в нее стреляли случайно, подумала Нонна. Здесь была засада. Она никогда не поверит, что какой-то сумасшедший убийца поднял голову, увидел ее в машине и вдруг ни с того ни с сего решил в нее пальнуть. Нет, затаившись в зарослях, убийца терпеливо ждал, и не кого-то, а именно ее, Нонну.
Луч фонарика скользнул по земле, описал небольшой круг по влажной, смятой траве, губы Нонны скривились в торжествующей ухмылке. Нагнувшись, она подобрала четыре окурка, и все они были прикурены не с того конца. Марку сигарет разобрать было невозможно. Судя по всему, человек, который в нее стрелял, курил давно и успел обзавестись привычкой вытаскивать сигарету из пачки, совать ее в рот, прикуривать не глядя, одним быстрым движением.
Сунув окурки в карман, Нонна наклонилась и повела лучом по влажной, рыхлой земле. Вдруг на свету что-то блеснуло. Едва успев подавить радостный крик, она склонилась и подняла с земли пустую гильзу. Она была только одна. Сколько Нонна ни шарила, больше ни одной не нашла. Скорее всего, остальные две либо попали в воду, либо их затоптали в жидкую грязь.
Гильза отправилась в карман вслед за сигаретами и кусочком искореженного свинца, пробившим лобовое стекло ее машины. Потом, снова с содроганием войдя в воду, Нонна выключила фонарик и фары машины, медленно пошла по дороге к лужайке, где Рафа Цыбин обычно ставил свой трейлер.
Она почти сразу же с радостью убедилась, что никакой машины сегодня тут не стоит. Стало быть, ее страхи за Эллу были напрасны. Света тоже нигде не было. Погруженная во мрак лужайка с одиноким трейлером казалась унылой и заброшенной.
Цыбин был здесь как раз в ту минуту, когда в нее выстрелили. Элла говорила, что слышала или ей показалось, что слышала, как он с кем-то разговаривал. Вполне возможно, Цыбин видел этого человека, но простодушно принял его за обычного охотника.
Закурив сигару, Нонна с наслаждением затянулась и тихонько постучала в дверь, чтобы не напугать спавшую Эллу.
- Элла! - тихонько позвала она.
Никакого ответа.
Нонна посветила в окно и со свистом резко втянула в себя воздух. И тут же с удивлением поняла, что в ней вновь просыпается желание.
Девушка, совершенно обнаженная, спала на диване, соблазнительно раскинув ноги. Она была дьявольски хороша собой.
Нонна выключила свет и постучала снова.
- Элла! - уже громче окликнула она.
Белая тень на диванчике заворочалась, и девушка села.
- Да? - откликнулась она хриплым со сна голосом. И только потом сообразила, что голос доносится снаружи. - Кто там? Что вам нужно? Уходите!
Нонна назвала себя.
- Откройте дверь. Мне нужно поговорить с Рафой. Она услышала слабый шелест материи и догадалась, что она одевается. Звякнуло окошко.
- Откуда мне знать, что вы и в самом деле Нонна? - спросила она.
Она направила свет фонарика на свое лицо.
- Я надеялась, что вы вернетесь, - просто сказала она. При мысли, что придется ее разочаровать, Нонна почувствовала угрызения совести.
- Мне только нужно поговорить с Рафой, с вашим супругом. - Она снова нетерпеливо стукнула в запертую дверь. - Ну же, Элла, откройте!
Элла стояла так близко, что она слышала ее дыхание. Либо она не расслышала, что она сказала, либо все еще никак не могла проснуться.
- Ш-ш-ш, ради Бога, не так громко, - прошипела она. - Вы разбудите Рафу!
Но ее предупреждение запоздало. Их разговор и стук в дверь уже подняли на ноги проспавшегося забулдыгу. Он заворочался в постели и сел. Заскрипели пружины.