Страница:
Второй сделал шаг вперед и церемонно поклонился.
– Барон Витториус, ваше высочество! Располагайте мной и моей жизнью!
Третий, самый молодой, тоже шагнул быстро и порывисто, воскликнул юношеским голосом:
– Ваше высочество!.. Сэр Тири, баннерный рыцарь, целиком и полностью в вашем распоряжении! Как и все наше войско!
Я сказал одобрительно:
– Видно издали, войско отменное. И вооружение отличное, чувствуется работа сен-маринских оружейников. Дорогие друзья, вам осталось не больше пяти миль до расположения войск герцога Меганвэйла. Там вы познакомитесь с множеством знатнейших лордов и рыцарей из королевств Вендовер, Варт Генц, Скарлянды, Шателлен и Турнедо!.. Это расширит ваш кругозор и поможет завязать нужные знакомства!.. Езжайте, я догоню попозже.
Они торопливо повскакивали в седла, чувствуя радостное возбуждение от внезапной встречи с великим завоевателем, о котором начинают распространяться причудливые легенды о его странностях, когда он путешествует только в обществе коня и собаки.
Сэр Тири рискнул спросить:
– Ваше высочество! Может быть, вы нас и поведете? Это же такое счастье – прибыть в воинский лагерь под вашей дланью!
Я засмеялся, сказал с сожалением:
– Я бы с охотой, но столько дел… Еще увидимся!
Они едва успели головы повернуть, как арбогастр набрал скорость, и мы все трое исчезли в облаке пыли.
На самом деле мы промчались не больше двух миль: я уже заметил в стороне от дорог обломки копий и обрывки одежд, но трупов нет, это значит, Меганвэйл велел окрестным крестьянам закопать тела мунтвиговцев, а их добро взять себе в уплату.
Постоялый двор на том же месте, хоть с чего он переместился бы, здесь столетиями ничего не меняется, если не пожар или Волна Трансформации.
Ворота гостеприимно распахнуты, во дворе несколько телег, три повозки и одна коляска, а также с полдюжины верховых коней, чьи поводья просто наброшены на крюки, торчащие из стены.
Бобик двигался рядом с арбогастром и всячески старался казаться чем-то вроде кролика, но все равно народ отпрыгивает в стороны с воплями и руганью, кто крестится, кто хватается за крест, а самые разумные просто замирают на месте.
Я оставил Зайчика у коновязи, мужик привязывал рядом своего коня, на Зайчика покосился с неуверенностью на лице.
– Господин, ваш конь… моего не загрызет?
– Если твой не начнет первым, – заверил я.
Он вздохнул.
– Спасибо, что предупредили. Мой вообще-то драчливый. Кобыл обожает, а с жеребцами всегда задирается.
– Тогда смотри сам, – сказал я.
Он снова оценивающе посмотрел на арбогастра.
– Нет уж, ваша лошадка и десяток моих стопчет, не почешется.
Он увел своего коня подальше, а я пошел к крыльцу. Со стороны ворот донесся мощный стук копыт, конское ржанье. Во двор въехал рослый рыцарь на огромном гнедом жеребце, доспехи на всаднике из хорошей стали, но все-таки многовато зарубин и царапин, за плечами выгоревший плащ почти серого цвета, кожаные штаны плотно обтягивают толстые сильные икры, сапоги из хорошей кожи сидят в широких стременах так плотно, как будто стали их частью.
Сам рыцарь выглядит не просто бывалым воином, а очень бывалым и очень опасным.
Он поймал мой взгляд, проехал, я все еще смотрел ему в спину и не успел отвести взор, когда он быстро оглянулся. Наши взгляды встретились.
Я не успел сдвинуться, как он моментально перенес ногу через седло и соскочил на землю. Я напряг мышцы, когда он быстро пошел ко мне, рослый, поджарый, налитой настоящей мужской силой, что уже сейчас просит выхода.
Глава 9
Глава 10
– Барон Витториус, ваше высочество! Располагайте мной и моей жизнью!
Третий, самый молодой, тоже шагнул быстро и порывисто, воскликнул юношеским голосом:
– Ваше высочество!.. Сэр Тири, баннерный рыцарь, целиком и полностью в вашем распоряжении! Как и все наше войско!
Я сказал одобрительно:
– Видно издали, войско отменное. И вооружение отличное, чувствуется работа сен-маринских оружейников. Дорогие друзья, вам осталось не больше пяти миль до расположения войск герцога Меганвэйла. Там вы познакомитесь с множеством знатнейших лордов и рыцарей из королевств Вендовер, Варт Генц, Скарлянды, Шателлен и Турнедо!.. Это расширит ваш кругозор и поможет завязать нужные знакомства!.. Езжайте, я догоню попозже.
Они торопливо повскакивали в седла, чувствуя радостное возбуждение от внезапной встречи с великим завоевателем, о котором начинают распространяться причудливые легенды о его странностях, когда он путешествует только в обществе коня и собаки.
Сэр Тири рискнул спросить:
– Ваше высочество! Может быть, вы нас и поведете? Это же такое счастье – прибыть в воинский лагерь под вашей дланью!
Я засмеялся, сказал с сожалением:
– Я бы с охотой, но столько дел… Еще увидимся!
Они едва успели головы повернуть, как арбогастр набрал скорость, и мы все трое исчезли в облаке пыли.
На самом деле мы промчались не больше двух миль: я уже заметил в стороне от дорог обломки копий и обрывки одежд, но трупов нет, это значит, Меганвэйл велел окрестным крестьянам закопать тела мунтвиговцев, а их добро взять себе в уплату.
Постоялый двор на том же месте, хоть с чего он переместился бы, здесь столетиями ничего не меняется, если не пожар или Волна Трансформации.
Ворота гостеприимно распахнуты, во дворе несколько телег, три повозки и одна коляска, а также с полдюжины верховых коней, чьи поводья просто наброшены на крюки, торчащие из стены.
Бобик двигался рядом с арбогастром и всячески старался казаться чем-то вроде кролика, но все равно народ отпрыгивает в стороны с воплями и руганью, кто крестится, кто хватается за крест, а самые разумные просто замирают на месте.
Я оставил Зайчика у коновязи, мужик привязывал рядом своего коня, на Зайчика покосился с неуверенностью на лице.
– Господин, ваш конь… моего не загрызет?
– Если твой не начнет первым, – заверил я.
Он вздохнул.
– Спасибо, что предупредили. Мой вообще-то драчливый. Кобыл обожает, а с жеребцами всегда задирается.
– Тогда смотри сам, – сказал я.
Он снова оценивающе посмотрел на арбогастра.
– Нет уж, ваша лошадка и десяток моих стопчет, не почешется.
Он увел своего коня подальше, а я пошел к крыльцу. Со стороны ворот донесся мощный стук копыт, конское ржанье. Во двор въехал рослый рыцарь на огромном гнедом жеребце, доспехи на всаднике из хорошей стали, но все-таки многовато зарубин и царапин, за плечами выгоревший плащ почти серого цвета, кожаные штаны плотно обтягивают толстые сильные икры, сапоги из хорошей кожи сидят в широких стременах так плотно, как будто стали их частью.
Сам рыцарь выглядит не просто бывалым воином, а очень бывалым и очень опасным.
Он поймал мой взгляд, проехал, я все еще смотрел ему в спину и не успел отвести взор, когда он быстро оглянулся. Наши взгляды встретились.
Я не успел сдвинуться, как он моментально перенес ногу через седло и соскочил на землю. Я напряг мышцы, когда он быстро пошел ко мне, рослый, поджарый, налитой настоящей мужской силой, что уже сейчас просит выхода.
Глава 9
Я чувствовал приближение опасности и в то же время непонятное возбуждение: где-то уже видел это лицо со множеством шрамиков, короткие седые волосы, что спускаются по краям головы, захватив щеки почти до самых глаз, а дальше это все называется уже бородой.
Он заговорил издали:
– Мое почтение, сэр… Меня зовут Родут, барон Родут. Мне показалось ваше лицо знакомым.
Голос его звучал сильно, звучно и тоже странно знакомо. Я всмотрелся в его лицо, а он остановился и ждал с нетерпением в глазах. Шрамы и шрамики все мелкие, но чувствую, вовсе не потому, что острое железо едва касалось его лица. Он весь как будто вырезан из старого крепкого дуба… если не крепче.
– Странное чувство, – признался я, – но у меня тоже такое же… Хотя могу сказать твердо, мы с вами никогда не виделись.
Он чуть наклонил голову.
– Да, сэр, я бы вас тоже не забыл… Но, может быть, вы меня видели как-то где-то, а потом забыли?
Я покачал головой.
– Нет, такого рыцаря я бы не забыл. Кроме того…
– Сэр?
– У меня прекрасная память, – сказал я нехотя. – Запоминаю все.
Он кивнул, не сводя с меня взгляда.
– Сэр, позвольте угостить вас в этой таверне? Может быть, за чашей хорошего вина, если такое отыщется, мы все же разгадаем суть этого странного ощущения.
Бобик проскользнул следом за нами в харчевню, помещение наполовину пусто, зато густо и смачно пахнет бараньей похлебкой. Народ занят жратвой и вином, все насыщаются спокойно, но с рассчитанной осторожностью, как принято в незнакомых местах, где останавливается множество проезжающих: не орут, не откидываются на спинку сиденья и не разглядывают вызывающе входящих или сидящих за другими столами. Так можно делать только в своей деревне, где знаешь каждого, как облупленного, а здесь могут попасться такие, что сразу и с большим удовольствием собьют рога.
Потому мы прошли к свободному столу, не особенно привлекая внимание, хотя два таких рослых воина, пусть и в затрапезной одежке, всегда находятся на перекрестье взглядов.
Бобик сразу же устроился под столом, а барон Родут тяжело опустился на лавку, всхрапнул, как конь, явно недовольный, что перед ним не выстроились слуги.
Я не успел слова сказать, он повел ладонью над столом, там появились две тарелки, два кубка и большой ломоть черствого хлеба.
Я дернулся в изумлении, а барон в нетерпении оглянулся в сторону кухни.
– Ползают, – прорычал он злобно, – как черепахи… Сжечь бы их всех…
Его руки уже ломали хлеб, посыпали крупной солью, а пожирал он с жадностью, словно неделю питался только водой из ручья.
– Не обращайте внимания на пустяки, – ответил я и, тоже проведя ладонью над пустыми тарелками и кубками, сосредоточился изо всех сил. – Люди… есть люди.
Он не охнул, но застыл на мгновение и вперил взгляд в ломти мяса на тарелке, а затем осторожно взял кубок с вином.
Я улыбнулся, вскинул свой на уровень глаз, отпил до половины и поставил обратно.
– Сэр, – сказал он пораженно, – не зря я на вас обратил внимание.
Бобик под столом ухватил брошенный ему кусок мяса, довольно заурчал.
Вино в кубке барон осушил до дна, ни мало не беспокоясь, что оно волшебное или может быть вообще отравленным. Лицо чуть порозовело, а глубокие складки тревоги малость разгладились.
Я посматривал на него время от времени, стараясь вспомнить, кого же напоминает его лицо. Странное ощущение, где-то уже видел, но где, где…
Он ухмыльнулся.
– Вижу, вы тоже…
– Барон?
– Я присматриваюсь ко всем в пути, – объяснил он, – и научился непростых людей отличать от простых быстро.
– Все мы непростые, – пробормотал я, – хотя иногда становимся проще некуда.
Он тяжело вздохнул.
– Я так надеялся, что хоть на этот раз мне повезло.
– В чем, дорогой барон?
– Что вы узнаете меня, – ответил он. – Хотя на самом деле, конечно, не меня… Ваше здоровье!
– Барон?
– У меня есть брат, – объяснил он. – Брат-близнец. Я пытаюсь разыскать его вот уже пятьдесят четыре года.
Я тихонько охнул.
– Ничего себе? Сколько же вам, барон?
– Семьдесят четыре, – ответил он с мрачной гордыней. – Из них пятьдесят лет в седле.
– Это достойно, – ответил я. – Я еще не встречал такую любовь к брату!
Он недовольно дернул щекой.
– Здесь не любовь… Какая любовь, если я его вообще не видел? Нас разлучили во младенчестве. Говорят, еще когда лежали в колыбели, то могли, забавляясь, двигать мебель по комнате! Однажды я перенес корову на вершину колокольни всего лишь силой желания.
Я дернулся, представив себе такую мощь.
– Прирожденный маг?
Он отмахнулся.
– Нет, просто у нас есть сила. Одна на двоих.
– Господи, – сказал я искренне, – никогда о таком не слышал!
Он поморщился.
– Если бы мы тогда не были младенцами и умели скрывать свои умения!..
– И что случилось?
Он со злостью ударил кулаком по столу.
– Как только взрослые поняли, что наша сила возрастает стократ, когда мы рядом, нас тут же разъединили. Уже потом я узнал, что вот так прямо в колыбелях обоих развезли на противоположные края света!.. И теперь уже нет в живых тех, кто это сделал.
Я спросил с сочувствием:
– И вы начали искать брата?
Он ответил с яростью:
– Возможно, он тоже меня ищет!..
– Барон, – сказал я с сочувствием, – но вы все равно владеете огромной мощью! Вы сильны и абсолютно здоровы, а другие в вашем возрасте уже не покидают кресла с теплым пледом… А еще ваша способность творить посуду и пищу… Уверен, это не все…
Он отмахнулся.
– Конечно, не все! Но это жалкие крохи. Будь мы с братом, я смог бы двигать горы, поднимать дно морей, а любые армии превращать в пепел одним движением мизинца!.. Потому я так страстно добиваюсь… Но удалось так мало!
– Но все-таки добились?
Он отрезал хрипло со сдержанной яростью:
– За эти долгие годы надежд и страданий я выработал и развил в себе только повышенную сверхчувствительность. Теперь смутно ощущаю, в какой стороне находится мой брат!..
– Ого, – сказал я, но ощутил по спине холодок. – Поздравляю.
– В таких случаях поворачиваю коня в ту сторону, – сказал он со злым нетерпением, – и мчусь галопом.
– Вот и решение! – сказал я. – Поздравляю, барон! Вы своего добились.
Он прорычал утомленно:
– Только вот эта незримая связь иногда исчезает!
– Подумать только, – сказал я. – Брат от вас закрывается?
– Это как? – спросил он, потом покачал головой. – Нет, от такого не закрыться. Он – это часть меня. Просто… как бы исчезает! Вообще. Был – и нет. Я бешусь, бросаюсь на стены, деревья и скалы, крушу все вокруг в ярости… но через несколько дней, недель или месяцев незримая ниточка возникает снова.
– Может быть, – предположил я, – он исчезает только из этого мира?
Он посмотрел злыми глазами.
– А что, есть… Э-э, мне такое в голову не приходило… Значит, мы можем завоевать еще и тот мир?.. Я бы продал душу дьяволу, только бы тот помог мне отыскать брата!
– Не делайте такого, – предостерег я. – Плата всегда оказывается выше оказанной услуги.
– Я бы это сделал, – прорычал он.
Ел он быстро, лесной пожар не так споро уничтожает сухие кусты, как он очистил блюда, а когда хозяин принес наконец заказанное мясо, взялся и за него, но уже без такого азарта.
– У вас прекрасный конь, – сказал он с одобрением. – Как и этот пес, что чавкает под столом. Я что-то слышал о таких… Если он из тех, конечно.
– У меня хороший конь, – согласился я.
– Я возьму его, – сказал он просто, как о решенном деле, – а вам оставлю своего. Он тоже хорош, а еще в седельной суме найдете немало золота. Как видите, я беспримерно добр и щедр.
– Но конь мой, – возразил я. – И отдавать не хочу!
Он сжал в кулаке кубок, смяв, как листок бумаги, затем небрежно загладил выступы, словно это мягкий воск, и движением ногтя отправил шарик по всей столешнице на мою сторону.
Холодея, я взял шарик в ладонь. Еще горячий, так металл сопротивлялся насилию, тяжелый.
– Впечатляет, – признался я.
Он неприятно искривил губы.
– Как видите, мне лучше не перечить.
– Уже готовитесь в короли мира? – спросил я.
Он взглянул на меня с надменностью верблюда на ползущего у переднего копыта навозного жука.
– Я уже давно готов.
– Вас остановят, – сказал я.
– Такого еще не родилось, – произнес он надменно. – И не родится.
– Ох, барон, – ответил я с сильно бьющимся сердцем, – не рискуйте…
Он поднялся, по виду – злой, давно ему не перечили, я тоже встал и посмотрел ему в глаза.
Он не ударил, а отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Удар пришелся кистью в мою грудь, для видимости укрытую поверх доспеха Нимврода еще и кольчугой.
Острая боль пронзила мне внутренности, кровь брызнула из рта и ушей. Меня пронесло, как брошенное полено, через все помещение, шарахнуло в стену.
Бревна рассыпались, мое тело выпало наружу. Я хрипел и выл, такое ощущение, что кости переломанной грудной клетки срастаются с жуткой болью, темнеет в глазах, хотя, умом понимаю, незримый доспех не уступил внезапному удару, это внезапное ускорение швырнуло меня, а кровь осталась было на месте…
Я поднялся на четвереньки, руки подломились в локтях. Только и увидел, как барон Родут легко вышел из таверны, на ходу доедая гусиную лапу.
За ним выбежал с криком трактирщик, Родут щелчком отправил наполовину обглоданную кость ему прямо в лицо. Трактирщик отшатнулся, колени подогнулись, он начал валиться лицом вниз. Я с омерзением увидел торчащую из его глаза кость, что наполовину погрузилась в мозг.
Родут, не обращая внимания на испуганные крики, подошел к коновязи. Зайчик всхрапнул, вскинул голову и посмотрел на него дикими глазами.
– Теперь ты мой, – сказал ему Родут.
Я собрался силами и прохрипел:
– Зайчик… ко мне.
Он повернул голову, снова всхрапнул и… там исчез, а передо мной появился с такой скоростью, что меня качнула тугая стена воздуха.
Родут повернул голову в нашу сторону. Лицо начало разгораться даже не гневом, а удивлением и бешенством.
Я ухватился обеими руками за стремя.
– Вперед!
Я успел увидеть, как из глаз Родута плеснуло безумие, он ринулся ко мне, даже не вскочив в седло своего коня. Зайчик послушно пошел скачками.
Меня потащило по траве, доспех Нимврода послушно спасает от ударов и царапин, за нами задрожала земля. Я вскрикнул в ужасе, Родут, увеличиваясь в размерах, гонится за нами, делая шаги все шире и двигаясь все быстрее.
– Прибавь! – закричал я.
Воздух засвистел в ушах, я подтянулся по путлищу и взобрался в седло. Родут, уже огромный, как дерево, мчится за нами, пригибаясь от ветра, но и Зайчик прибавил еще и еще, я трусливо оглядывался, наконец чудовищный великан начал отставать и вроде бы уменьшаться в размерах.
Мы мчались до тех пор, пока он не исчез на горизонте. Рядом с Зайчиком несется Адский Пес, в глазах мука и немой вопрос: ну почему нельзя было перегрызть ему горло?
– А вдруг он тебе сам перегрызет? – ответил я. – Знаешь ли, я все-таки тебя люблю и дорожу тобой, щеник мой толстолапый.
Он посмотрел на меня внимательно, чего это я назвал толстолапым, а не привычно толстозадым. Зайчик тем временем спустился к ближайшей реке, где мы долго двигались вниз по течению, а когда выбрались на берег, я заставил еще и перескочить глубокое и настолько широкое ущелье, что у самого сердце екнуло, когда задние копыта Зайчика едва не сорвались с края.
– Ну все, – прошептал я, – успокойся, прынц… Ты ему не нужен, это он так… со злости. Зайчик, все в порядке, отсюда поворачиваем уже к нам… Что, страшно было?.. Мне тоже…
Бобик помахал хвостом, уверяя, что а вот он абсолютно бесстрашен, с ним можно не бояться и двум таким отчаянным трусам, как мы с арбогастром.
Он заговорил издали:
– Мое почтение, сэр… Меня зовут Родут, барон Родут. Мне показалось ваше лицо знакомым.
Голос его звучал сильно, звучно и тоже странно знакомо. Я всмотрелся в его лицо, а он остановился и ждал с нетерпением в глазах. Шрамы и шрамики все мелкие, но чувствую, вовсе не потому, что острое железо едва касалось его лица. Он весь как будто вырезан из старого крепкого дуба… если не крепче.
– Странное чувство, – признался я, – но у меня тоже такое же… Хотя могу сказать твердо, мы с вами никогда не виделись.
Он чуть наклонил голову.
– Да, сэр, я бы вас тоже не забыл… Но, может быть, вы меня видели как-то где-то, а потом забыли?
Я покачал головой.
– Нет, такого рыцаря я бы не забыл. Кроме того…
– Сэр?
– У меня прекрасная память, – сказал я нехотя. – Запоминаю все.
Он кивнул, не сводя с меня взгляда.
– Сэр, позвольте угостить вас в этой таверне? Может быть, за чашей хорошего вина, если такое отыщется, мы все же разгадаем суть этого странного ощущения.
Бобик проскользнул следом за нами в харчевню, помещение наполовину пусто, зато густо и смачно пахнет бараньей похлебкой. Народ занят жратвой и вином, все насыщаются спокойно, но с рассчитанной осторожностью, как принято в незнакомых местах, где останавливается множество проезжающих: не орут, не откидываются на спинку сиденья и не разглядывают вызывающе входящих или сидящих за другими столами. Так можно делать только в своей деревне, где знаешь каждого, как облупленного, а здесь могут попасться такие, что сразу и с большим удовольствием собьют рога.
Потому мы прошли к свободному столу, не особенно привлекая внимание, хотя два таких рослых воина, пусть и в затрапезной одежке, всегда находятся на перекрестье взглядов.
Бобик сразу же устроился под столом, а барон Родут тяжело опустился на лавку, всхрапнул, как конь, явно недовольный, что перед ним не выстроились слуги.
Я не успел слова сказать, он повел ладонью над столом, там появились две тарелки, два кубка и большой ломоть черствого хлеба.
Я дернулся в изумлении, а барон в нетерпении оглянулся в сторону кухни.
– Ползают, – прорычал он злобно, – как черепахи… Сжечь бы их всех…
Его руки уже ломали хлеб, посыпали крупной солью, а пожирал он с жадностью, словно неделю питался только водой из ручья.
– Не обращайте внимания на пустяки, – ответил я и, тоже проведя ладонью над пустыми тарелками и кубками, сосредоточился изо всех сил. – Люди… есть люди.
Он не охнул, но застыл на мгновение и вперил взгляд в ломти мяса на тарелке, а затем осторожно взял кубок с вином.
Я улыбнулся, вскинул свой на уровень глаз, отпил до половины и поставил обратно.
– Сэр, – сказал он пораженно, – не зря я на вас обратил внимание.
Бобик под столом ухватил брошенный ему кусок мяса, довольно заурчал.
Вино в кубке барон осушил до дна, ни мало не беспокоясь, что оно волшебное или может быть вообще отравленным. Лицо чуть порозовело, а глубокие складки тревоги малость разгладились.
Я посматривал на него время от времени, стараясь вспомнить, кого же напоминает его лицо. Странное ощущение, где-то уже видел, но где, где…
Он ухмыльнулся.
– Вижу, вы тоже…
– Барон?
– Я присматриваюсь ко всем в пути, – объяснил он, – и научился непростых людей отличать от простых быстро.
– Все мы непростые, – пробормотал я, – хотя иногда становимся проще некуда.
Он тяжело вздохнул.
– Я так надеялся, что хоть на этот раз мне повезло.
– В чем, дорогой барон?
– Что вы узнаете меня, – ответил он. – Хотя на самом деле, конечно, не меня… Ваше здоровье!
– Барон?
– У меня есть брат, – объяснил он. – Брат-близнец. Я пытаюсь разыскать его вот уже пятьдесят четыре года.
Я тихонько охнул.
– Ничего себе? Сколько же вам, барон?
– Семьдесят четыре, – ответил он с мрачной гордыней. – Из них пятьдесят лет в седле.
– Это достойно, – ответил я. – Я еще не встречал такую любовь к брату!
Он недовольно дернул щекой.
– Здесь не любовь… Какая любовь, если я его вообще не видел? Нас разлучили во младенчестве. Говорят, еще когда лежали в колыбели, то могли, забавляясь, двигать мебель по комнате! Однажды я перенес корову на вершину колокольни всего лишь силой желания.
Я дернулся, представив себе такую мощь.
– Прирожденный маг?
Он отмахнулся.
– Нет, просто у нас есть сила. Одна на двоих.
– Господи, – сказал я искренне, – никогда о таком не слышал!
Он поморщился.
– Если бы мы тогда не были младенцами и умели скрывать свои умения!..
– И что случилось?
Он со злостью ударил кулаком по столу.
– Как только взрослые поняли, что наша сила возрастает стократ, когда мы рядом, нас тут же разъединили. Уже потом я узнал, что вот так прямо в колыбелях обоих развезли на противоположные края света!.. И теперь уже нет в живых тех, кто это сделал.
Я спросил с сочувствием:
– И вы начали искать брата?
Он ответил с яростью:
– Возможно, он тоже меня ищет!..
– Барон, – сказал я с сочувствием, – но вы все равно владеете огромной мощью! Вы сильны и абсолютно здоровы, а другие в вашем возрасте уже не покидают кресла с теплым пледом… А еще ваша способность творить посуду и пищу… Уверен, это не все…
Он отмахнулся.
– Конечно, не все! Но это жалкие крохи. Будь мы с братом, я смог бы двигать горы, поднимать дно морей, а любые армии превращать в пепел одним движением мизинца!.. Потому я так страстно добиваюсь… Но удалось так мало!
– Но все-таки добились?
Он отрезал хрипло со сдержанной яростью:
– За эти долгие годы надежд и страданий я выработал и развил в себе только повышенную сверхчувствительность. Теперь смутно ощущаю, в какой стороне находится мой брат!..
– Ого, – сказал я, но ощутил по спине холодок. – Поздравляю.
– В таких случаях поворачиваю коня в ту сторону, – сказал он со злым нетерпением, – и мчусь галопом.
– Вот и решение! – сказал я. – Поздравляю, барон! Вы своего добились.
Он прорычал утомленно:
– Только вот эта незримая связь иногда исчезает!
– Подумать только, – сказал я. – Брат от вас закрывается?
– Это как? – спросил он, потом покачал головой. – Нет, от такого не закрыться. Он – это часть меня. Просто… как бы исчезает! Вообще. Был – и нет. Я бешусь, бросаюсь на стены, деревья и скалы, крушу все вокруг в ярости… но через несколько дней, недель или месяцев незримая ниточка возникает снова.
– Может быть, – предположил я, – он исчезает только из этого мира?
Он посмотрел злыми глазами.
– А что, есть… Э-э, мне такое в голову не приходило… Значит, мы можем завоевать еще и тот мир?.. Я бы продал душу дьяволу, только бы тот помог мне отыскать брата!
– Не делайте такого, – предостерег я. – Плата всегда оказывается выше оказанной услуги.
– Я бы это сделал, – прорычал он.
Ел он быстро, лесной пожар не так споро уничтожает сухие кусты, как он очистил блюда, а когда хозяин принес наконец заказанное мясо, взялся и за него, но уже без такого азарта.
– У вас прекрасный конь, – сказал он с одобрением. – Как и этот пес, что чавкает под столом. Я что-то слышал о таких… Если он из тех, конечно.
– У меня хороший конь, – согласился я.
– Я возьму его, – сказал он просто, как о решенном деле, – а вам оставлю своего. Он тоже хорош, а еще в седельной суме найдете немало золота. Как видите, я беспримерно добр и щедр.
– Но конь мой, – возразил я. – И отдавать не хочу!
Он сжал в кулаке кубок, смяв, как листок бумаги, затем небрежно загладил выступы, словно это мягкий воск, и движением ногтя отправил шарик по всей столешнице на мою сторону.
Холодея, я взял шарик в ладонь. Еще горячий, так металл сопротивлялся насилию, тяжелый.
– Впечатляет, – признался я.
Он неприятно искривил губы.
– Как видите, мне лучше не перечить.
– Уже готовитесь в короли мира? – спросил я.
Он взглянул на меня с надменностью верблюда на ползущего у переднего копыта навозного жука.
– Я уже давно готов.
– Вас остановят, – сказал я.
– Такого еще не родилось, – произнес он надменно. – И не родится.
– Ох, барон, – ответил я с сильно бьющимся сердцем, – не рискуйте…
Он поднялся, по виду – злой, давно ему не перечили, я тоже встал и посмотрел ему в глаза.
Он не ударил, а отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. Удар пришелся кистью в мою грудь, для видимости укрытую поверх доспеха Нимврода еще и кольчугой.
Острая боль пронзила мне внутренности, кровь брызнула из рта и ушей. Меня пронесло, как брошенное полено, через все помещение, шарахнуло в стену.
Бревна рассыпались, мое тело выпало наружу. Я хрипел и выл, такое ощущение, что кости переломанной грудной клетки срастаются с жуткой болью, темнеет в глазах, хотя, умом понимаю, незримый доспех не уступил внезапному удару, это внезапное ускорение швырнуло меня, а кровь осталась было на месте…
Я поднялся на четвереньки, руки подломились в локтях. Только и увидел, как барон Родут легко вышел из таверны, на ходу доедая гусиную лапу.
За ним выбежал с криком трактирщик, Родут щелчком отправил наполовину обглоданную кость ему прямо в лицо. Трактирщик отшатнулся, колени подогнулись, он начал валиться лицом вниз. Я с омерзением увидел торчащую из его глаза кость, что наполовину погрузилась в мозг.
Родут, не обращая внимания на испуганные крики, подошел к коновязи. Зайчик всхрапнул, вскинул голову и посмотрел на него дикими глазами.
– Теперь ты мой, – сказал ему Родут.
Я собрался силами и прохрипел:
– Зайчик… ко мне.
Он повернул голову, снова всхрапнул и… там исчез, а передо мной появился с такой скоростью, что меня качнула тугая стена воздуха.
Родут повернул голову в нашу сторону. Лицо начало разгораться даже не гневом, а удивлением и бешенством.
Я ухватился обеими руками за стремя.
– Вперед!
Я успел увидеть, как из глаз Родута плеснуло безумие, он ринулся ко мне, даже не вскочив в седло своего коня. Зайчик послушно пошел скачками.
Меня потащило по траве, доспех Нимврода послушно спасает от ударов и царапин, за нами задрожала земля. Я вскрикнул в ужасе, Родут, увеличиваясь в размерах, гонится за нами, делая шаги все шире и двигаясь все быстрее.
– Прибавь! – закричал я.
Воздух засвистел в ушах, я подтянулся по путлищу и взобрался в седло. Родут, уже огромный, как дерево, мчится за нами, пригибаясь от ветра, но и Зайчик прибавил еще и еще, я трусливо оглядывался, наконец чудовищный великан начал отставать и вроде бы уменьшаться в размерах.
Мы мчались до тех пор, пока он не исчез на горизонте. Рядом с Зайчиком несется Адский Пес, в глазах мука и немой вопрос: ну почему нельзя было перегрызть ему горло?
– А вдруг он тебе сам перегрызет? – ответил я. – Знаешь ли, я все-таки тебя люблю и дорожу тобой, щеник мой толстолапый.
Он посмотрел на меня внимательно, чего это я назвал толстолапым, а не привычно толстозадым. Зайчик тем временем спустился к ближайшей реке, где мы долго двигались вниз по течению, а когда выбрались на берег, я заставил еще и перескочить глубокое и настолько широкое ущелье, что у самого сердце екнуло, когда задние копыта Зайчика едва не сорвались с края.
– Ну все, – прошептал я, – успокойся, прынц… Ты ему не нужен, это он так… со злости. Зайчик, все в порядке, отсюда поворачиваем уже к нам… Что, страшно было?.. Мне тоже…
Бобик помахал хвостом, уверяя, что а вот он абсолютно бесстрашен, с ним можно не бояться и двум таким отчаянным трусам, как мы с арбогастром.
Глава 10
Через несколько минут арбогастр взбежал на вершину знакомого холма. Я заранее настроился на благостный лад, сейчас откроется головной лагерь герцога Меганвэйла…
…и охнул, увидев только серые пятна выгоревшей земли на месте костров, дыры в земле от шестов для шатров и палаток, протоптанные дорожки, что ровной сетью остались там, где совсем недавно был лагерь.
Бобик весело гавкнул, я повернулся, в той стороне, куда он указывает мордой, тянется пыльное облачко за удаляющимся отрядом.
– Туда! – велел я Зайчику. – Посмотрим…
Он не успел разогнаться, как я начал притормаживать, всадники уже увидели меня и развернулись в мою сторону.
Один тут же ринулся навстречу.
– Ваше высочество!
Я узнал одного из сотников Норберта, которого тот оставил с отрядом для связи с основным войском.
– Что случилось?
– Все хорошо, – заверил он, – но часть войск слегка сдвинулась вперед, там позиции для боя как раз! Мы сами подбирали.
– Но за рекой уже Бриттия?
Он кивнул.
– Да. Но герцог сказал, что теперь и Бриттия под вашей рукой, а оборону удобнее занять между Нердером и Акхартом, туда сходятся все дороги. Здесь нас обошла одна армия Мунтвига с фланга, но, к счастью, наткнулась на армию стальграфа Мансфельда…
Я перевел дыхание.
– Прекрасно! Стальграф Мансфельд – опытный военачальник. Значит, теперь герцог Клемент перехватывает всех со стороны Севера?..
– Да, ваше высочество!
Я сказал с облегчением:
– Отлично. Новости настолько хорошие, что уже начинаю оглядываться, откуда-то да шарахнет по голове.
Разведчик заулыбался, счастливый, что всемогущий лорд откровенничает с ним.
– Ваше высочество, вы всегда все рассчитываете правильно!
– Хотелось, – сказал я с надеждой. – Хорошо, лагерь Меганвэйла, значит, между Нердером и Акхартом?
– Возле Нердера, – ответил обстоятельно разведчик. – Возле Акхарта войско Шварцкопфа, а также все остальные, начиная с вендоверцев и шателленцев.
– Хродульф и прочие лорды?
– С Меганвэйлом, естественно, ваше высочество!
– Естественно, – повторил я задумчиво. – Хорошо, спасибо. Бобик, не приставай!..
Я тронул Зайчика коленями и едва успел услышать завистливый вздох, как мы уже были за четверть мили и уходили все дальше и быстрее.
По дороге встретил еще два разъезда, один из разведчиков, Херн Ринне, оказался не только словоохотливым, но немало знающим о самом войске, лагерной жизни и взаимоотношениях между военачальниками.
Я слушал внимательно и думал с изумлением, что Норберт собирает, как муравей, сведения отовсюду, даже из такой дали, вдруг да пригодятся. Как сообщил Ринне, все полководцы, следуя примеру Меганвэйла, верховного командующего Южного фронта, днем и ночью находятся среди воинов.
Если Шварцкопф, Геллермин или Зигмунд Лихтенштейн с братьями и так обычно спали на голой земле у костров, не говоря уже о ко всему привычном сэре Растере, то теперь и высшим лордам Варт Генца: Хродульфу, Хенгесту, Леофригу и даже Меревальду пришлось, чтобы заслужить репутацию, вместе со всеми переносить дождь, ветер, холод по утрам и пыльные бури в полдень.
Единственное, что все лорды делают без зубовного скрежета, – это отважно водят свои дружины на врага. Хродульф, надеясь на своих телохранителей, с полдюжины раз бросался в бой без доспехов, что льстило видевшим это воинам, но был трижды ранен стрелами и один раз мечом, но, к счастью, все легко.
Хорошо показал себя даже Меревальд, а уж про Хенгеста и Хродульфа говорить нечего: эти живут и дышат сражениями.
Зигмунда с братьями и его небольшим войском я не обнаружил, что удивило, но оказалось, что он, заскучав в однообразных боях, заявил, что признает командование над собой только сэра Ричарда или герцога Клемента, и углубился далеко вперед, а потом от него пришло известие, что попытается догнать армию принца Ричарда.
Прогремел стук копыт, в мою сторону мчится с развевающимися знаменами отряд блестящих рыцарей в дорогих одеждах. Впереди Меганвэйл, за ним, почтительно отстав на корпус коня, графы Арнубернуз, Фродвин и Буркхарт, с ними же и барон Хельмут, все такой же гигант и на своем странном коне, что с виду битюг, рожденный таскать тяжелую телегу, но я сам видел с какой балетной легкостью идет галопом.
Меганвэйл быстро соскочил с коня, выказывая, что еще не стар, красиво и с достоинством преклонил колени.
Я торопливо ухватил его за плечи и поднял с чувством неловкости, все не привыкну, что передо мной преклоняют колени люди намного старшие по возрасту.
– Герцог, прекратите! Прежде всего, мы друзья!
Он с улыбкой на суровом лице всматривался в меня, высокий и весь блестящий в доспехах из вестготской стали, глаза все такие же беспощадно ярко-синие, а голос прозвучал отечески сурово:
– Ваше высочество, я безмерно польщен дружбой с вами, но дисциплина дисциплиной. Все должны видеть, что я преклоняю колени. Это обязывает и приучает!
– Да у нас, – возразил я, – и так вроде бы дисциплина…
– Ее надо поддерживать, – сказал он наставительно, как старший младшему.
– Да-да, – согласился я со смущением, – вы правы, герцог.
С коней слезли и стоят в почтительном молчании барон Эванс, правая рука Меганвэйла и его лучший стратег, Арнубернуз, Фродвин, Буркхарт и Хельмут, подскакали приотставшие Габрилас, Елиастер, Фитцуильям, я узнал еще Айвариказа и Дитвольфа, Николаса Бэрбоуна, Харли Квинна и Джизеса Крайста, Дарси Блэйка…
Все они поспешно покидали седла и преклоняли колени. Я оглядел их с отеческой улыбкой и величественным жестом велел подняться.
– Рад вас видеть, друзья, – сказал я тепло, хотя подумал, что слишком много у Меганвэйла его верных военачальников в одном месте, жизненно важно под разными предлогами разбросать их по разным армиям. – О, здесь даже сэр Герард, сын доблестного барона Валдуина!.. Помню-помню сражение при захвате пограничной крепости, где я впервые увидел этого отважного героя…
Юный Герард покраснел густо, как молодая стыдливая девушка, я улыбнулся ему и всем тепло и ласково.
– Встаньте и возрадуйтесь хорошим новостям!.. Наша ударная армия уже прошла королевства Бриттию, Ирам и победно вторглась в Пекланд!
Они поднялись, радостно зашумели. Меганвэйл спросил на правах старшего:
– До Сакранта рукой подать?
– Неделя пути, – заверил я. – А теперь, друзья, небольшой пир, где расскажете новости, а я расскажу свои, и решим, какие у нас будут следующие шаги.
Меганвэйл подошел, повинуясь моему жесту, я взял его под руку и повел впереди, остальные, тихо переговариваясь, двинулись на дистанции следом.
Я поинтересовался:
– Как на новом месте?
Он сказал с неловкостью:
– Ваше высочество, ослушавшись вашего приказа, мы слегка углубились в земли Бриттии, зато какое стратегическое преимущество!
– А результат? – спросил я.
– Удалось остановить три армии Мунтвига, – доложил он гордо. – Сражения были, честно скажу, жестокие. Вооружение у них намного хуже, доспехи никакие, но отваги не занимать. Пока половину армии не вырубишь, как кустарник, остальные и не думают отступать!
Я вздохнул.
– Что делать, религиозные фанатики… Каков финал?
– Остатки их армий, – сказал он, – рассеяны, но часть, видимо, попытается пробраться дальними тропами в Варт Генц. Хотя что это им даст?.. В Варт Генце осталось достаточно войск. И будут ли еще армии?
– Будут, – заверил я. – Но не больше двух. Вышла и еще одна, но, думаю, вскоре повернет взад.
– За вашей ударной?
– Да.
– Значит, – произнес он с восторгом, – вы их там потрепали здорово!
– Да уж старались, – ответил я уклончиво. – Я смотрю, теперь у вас в самом деле армия, а не собрание войск?
– Армия, – заверил он. – В боях все перековываются заново. Тем более успешных!
– Где сэр Растер?
– Он со своими троллями, – объяснил Меганвэйл с кривой усмешкой, – предпочитает… иную тактику.
– Партизанскую?
Он кивнул.
– Да. Троллей не обучить сражаться в строю, зато эти зеленомордые бесподобны в ночных атаках.
– Они ночью видят, – напомнил я, – как мы днем.
– Это я не сразу понял, – признался он. – Не поверите, от какого-нибудь отряда в сто человек… гм, ста этих морд, бегут и тысячные войска!
Я зябко повел плечами.
– Еще бы! Когда среди ночи просыпаешься и видишь рядом огромную зеленую харю с вот такими клыками…
Он странно посмотрел на меня.
– Отважный вы человек, ваше высочество. А меня бог миловал…
– Да ладно вам, – сказал я скромно, – вы же в походе.
Он перекрестился.
– Нет-нет, ваше высочество, здесь нам с вами не тягаться. Я уж лучше, как святой Антоний… Кстати, тролли за Растером в огонь и воду! С ним такая добыча достается… Особенно когда нападают на обозы. Все-таки тролли – народ очень бедный… Кстати, ваше высочество, хочу предупредить…
Голос его стал очень серьезным, я насторожился.
– Граф?
Он сказал шепотом:
– Прибыл отец Дитрих, архиепископ Сен-Мари и верховный инквизитор!
Я ощутил предостерегающий холодок на спине.
– Ого!
– Появился внезапно, – сказал он удрученно и все еще шепотом, даже огляделся по сторонам, – с ним двое священников, тоже на мулах… Никогда не думал, что мулы могут бегать так быстро!.. Или они у него с крыльями, как жуки? Он же из Сен-Мари?
– Да, – пробормотал я, – но, наверное, святая молитва хорошо надувает паруса.
– Церковь, – сказал он, – светлая сила, но темная штука.
– История мидян, – согласился я, – темна и непонятна. Где он сейчас?
– Поехал объезжать лагерь, хочет убедиться в нашей стойкости против влияния церкви противника.
Я поморщился.
– Как будто простые воины, даже лорды, отличают одно религиозное течение от другого. Хорошо, дорогой друг, я сейчас переговорю с ним, а потом прибуду к вам. Нам есть что обсудить.
…и охнул, увидев только серые пятна выгоревшей земли на месте костров, дыры в земле от шестов для шатров и палаток, протоптанные дорожки, что ровной сетью остались там, где совсем недавно был лагерь.
Бобик весело гавкнул, я повернулся, в той стороне, куда он указывает мордой, тянется пыльное облачко за удаляющимся отрядом.
– Туда! – велел я Зайчику. – Посмотрим…
Он не успел разогнаться, как я начал притормаживать, всадники уже увидели меня и развернулись в мою сторону.
Один тут же ринулся навстречу.
– Ваше высочество!
Я узнал одного из сотников Норберта, которого тот оставил с отрядом для связи с основным войском.
– Что случилось?
– Все хорошо, – заверил он, – но часть войск слегка сдвинулась вперед, там позиции для боя как раз! Мы сами подбирали.
– Но за рекой уже Бриттия?
Он кивнул.
– Да. Но герцог сказал, что теперь и Бриттия под вашей рукой, а оборону удобнее занять между Нердером и Акхартом, туда сходятся все дороги. Здесь нас обошла одна армия Мунтвига с фланга, но, к счастью, наткнулась на армию стальграфа Мансфельда…
Я перевел дыхание.
– Прекрасно! Стальграф Мансфельд – опытный военачальник. Значит, теперь герцог Клемент перехватывает всех со стороны Севера?..
– Да, ваше высочество!
Я сказал с облегчением:
– Отлично. Новости настолько хорошие, что уже начинаю оглядываться, откуда-то да шарахнет по голове.
Разведчик заулыбался, счастливый, что всемогущий лорд откровенничает с ним.
– Ваше высочество, вы всегда все рассчитываете правильно!
– Хотелось, – сказал я с надеждой. – Хорошо, лагерь Меганвэйла, значит, между Нердером и Акхартом?
– Возле Нердера, – ответил обстоятельно разведчик. – Возле Акхарта войско Шварцкопфа, а также все остальные, начиная с вендоверцев и шателленцев.
– Хродульф и прочие лорды?
– С Меганвэйлом, естественно, ваше высочество!
– Естественно, – повторил я задумчиво. – Хорошо, спасибо. Бобик, не приставай!..
Я тронул Зайчика коленями и едва успел услышать завистливый вздох, как мы уже были за четверть мили и уходили все дальше и быстрее.
По дороге встретил еще два разъезда, один из разведчиков, Херн Ринне, оказался не только словоохотливым, но немало знающим о самом войске, лагерной жизни и взаимоотношениях между военачальниками.
Я слушал внимательно и думал с изумлением, что Норберт собирает, как муравей, сведения отовсюду, даже из такой дали, вдруг да пригодятся. Как сообщил Ринне, все полководцы, следуя примеру Меганвэйла, верховного командующего Южного фронта, днем и ночью находятся среди воинов.
Если Шварцкопф, Геллермин или Зигмунд Лихтенштейн с братьями и так обычно спали на голой земле у костров, не говоря уже о ко всему привычном сэре Растере, то теперь и высшим лордам Варт Генца: Хродульфу, Хенгесту, Леофригу и даже Меревальду пришлось, чтобы заслужить репутацию, вместе со всеми переносить дождь, ветер, холод по утрам и пыльные бури в полдень.
Единственное, что все лорды делают без зубовного скрежета, – это отважно водят свои дружины на врага. Хродульф, надеясь на своих телохранителей, с полдюжины раз бросался в бой без доспехов, что льстило видевшим это воинам, но был трижды ранен стрелами и один раз мечом, но, к счастью, все легко.
Хорошо показал себя даже Меревальд, а уж про Хенгеста и Хродульфа говорить нечего: эти живут и дышат сражениями.
Зигмунда с братьями и его небольшим войском я не обнаружил, что удивило, но оказалось, что он, заскучав в однообразных боях, заявил, что признает командование над собой только сэра Ричарда или герцога Клемента, и углубился далеко вперед, а потом от него пришло известие, что попытается догнать армию принца Ричарда.
Прогремел стук копыт, в мою сторону мчится с развевающимися знаменами отряд блестящих рыцарей в дорогих одеждах. Впереди Меганвэйл, за ним, почтительно отстав на корпус коня, графы Арнубернуз, Фродвин и Буркхарт, с ними же и барон Хельмут, все такой же гигант и на своем странном коне, что с виду битюг, рожденный таскать тяжелую телегу, но я сам видел с какой балетной легкостью идет галопом.
Меганвэйл быстро соскочил с коня, выказывая, что еще не стар, красиво и с достоинством преклонил колени.
Я торопливо ухватил его за плечи и поднял с чувством неловкости, все не привыкну, что передо мной преклоняют колени люди намного старшие по возрасту.
– Герцог, прекратите! Прежде всего, мы друзья!
Он с улыбкой на суровом лице всматривался в меня, высокий и весь блестящий в доспехах из вестготской стали, глаза все такие же беспощадно ярко-синие, а голос прозвучал отечески сурово:
– Ваше высочество, я безмерно польщен дружбой с вами, но дисциплина дисциплиной. Все должны видеть, что я преклоняю колени. Это обязывает и приучает!
– Да у нас, – возразил я, – и так вроде бы дисциплина…
– Ее надо поддерживать, – сказал он наставительно, как старший младшему.
– Да-да, – согласился я со смущением, – вы правы, герцог.
С коней слезли и стоят в почтительном молчании барон Эванс, правая рука Меганвэйла и его лучший стратег, Арнубернуз, Фродвин, Буркхарт и Хельмут, подскакали приотставшие Габрилас, Елиастер, Фитцуильям, я узнал еще Айвариказа и Дитвольфа, Николаса Бэрбоуна, Харли Квинна и Джизеса Крайста, Дарси Блэйка…
Все они поспешно покидали седла и преклоняли колени. Я оглядел их с отеческой улыбкой и величественным жестом велел подняться.
– Рад вас видеть, друзья, – сказал я тепло, хотя подумал, что слишком много у Меганвэйла его верных военачальников в одном месте, жизненно важно под разными предлогами разбросать их по разным армиям. – О, здесь даже сэр Герард, сын доблестного барона Валдуина!.. Помню-помню сражение при захвате пограничной крепости, где я впервые увидел этого отважного героя…
Юный Герард покраснел густо, как молодая стыдливая девушка, я улыбнулся ему и всем тепло и ласково.
– Встаньте и возрадуйтесь хорошим новостям!.. Наша ударная армия уже прошла королевства Бриттию, Ирам и победно вторглась в Пекланд!
Они поднялись, радостно зашумели. Меганвэйл спросил на правах старшего:
– До Сакранта рукой подать?
– Неделя пути, – заверил я. – А теперь, друзья, небольшой пир, где расскажете новости, а я расскажу свои, и решим, какие у нас будут следующие шаги.
Меганвэйл подошел, повинуясь моему жесту, я взял его под руку и повел впереди, остальные, тихо переговариваясь, двинулись на дистанции следом.
Я поинтересовался:
– Как на новом месте?
Он сказал с неловкостью:
– Ваше высочество, ослушавшись вашего приказа, мы слегка углубились в земли Бриттии, зато какое стратегическое преимущество!
– А результат? – спросил я.
– Удалось остановить три армии Мунтвига, – доложил он гордо. – Сражения были, честно скажу, жестокие. Вооружение у них намного хуже, доспехи никакие, но отваги не занимать. Пока половину армии не вырубишь, как кустарник, остальные и не думают отступать!
Я вздохнул.
– Что делать, религиозные фанатики… Каков финал?
– Остатки их армий, – сказал он, – рассеяны, но часть, видимо, попытается пробраться дальними тропами в Варт Генц. Хотя что это им даст?.. В Варт Генце осталось достаточно войск. И будут ли еще армии?
– Будут, – заверил я. – Но не больше двух. Вышла и еще одна, но, думаю, вскоре повернет взад.
– За вашей ударной?
– Да.
– Значит, – произнес он с восторгом, – вы их там потрепали здорово!
– Да уж старались, – ответил я уклончиво. – Я смотрю, теперь у вас в самом деле армия, а не собрание войск?
– Армия, – заверил он. – В боях все перековываются заново. Тем более успешных!
– Где сэр Растер?
– Он со своими троллями, – объяснил Меганвэйл с кривой усмешкой, – предпочитает… иную тактику.
– Партизанскую?
Он кивнул.
– Да. Троллей не обучить сражаться в строю, зато эти зеленомордые бесподобны в ночных атаках.
– Они ночью видят, – напомнил я, – как мы днем.
– Это я не сразу понял, – признался он. – Не поверите, от какого-нибудь отряда в сто человек… гм, ста этих морд, бегут и тысячные войска!
Я зябко повел плечами.
– Еще бы! Когда среди ночи просыпаешься и видишь рядом огромную зеленую харю с вот такими клыками…
Он странно посмотрел на меня.
– Отважный вы человек, ваше высочество. А меня бог миловал…
– Да ладно вам, – сказал я скромно, – вы же в походе.
Он перекрестился.
– Нет-нет, ваше высочество, здесь нам с вами не тягаться. Я уж лучше, как святой Антоний… Кстати, тролли за Растером в огонь и воду! С ним такая добыча достается… Особенно когда нападают на обозы. Все-таки тролли – народ очень бедный… Кстати, ваше высочество, хочу предупредить…
Голос его стал очень серьезным, я насторожился.
– Граф?
Он сказал шепотом:
– Прибыл отец Дитрих, архиепископ Сен-Мари и верховный инквизитор!
Я ощутил предостерегающий холодок на спине.
– Ого!
– Появился внезапно, – сказал он удрученно и все еще шепотом, даже огляделся по сторонам, – с ним двое священников, тоже на мулах… Никогда не думал, что мулы могут бегать так быстро!.. Или они у него с крыльями, как жуки? Он же из Сен-Мари?
– Да, – пробормотал я, – но, наверное, святая молитва хорошо надувает паруса.
– Церковь, – сказал он, – светлая сила, но темная штука.
– История мидян, – согласился я, – темна и непонятна. Где он сейчас?
– Поехал объезжать лагерь, хочет убедиться в нашей стойкости против влияния церкви противника.
Я поморщился.
– Как будто простые воины, даже лорды, отличают одно религиозное течение от другого. Хорошо, дорогой друг, я сейчас переговорю с ним, а потом прибуду к вам. Нам есть что обсудить.