Страница:
– Совершенно верно, – подтвердил Арнульф, а я ошарашенно попытался вспомнить, когда же я такое ей говорил, – а сейчас вот вы, сэр Ричард, ощутите на себе, что вы – часть общества. Более того – часть империи! Лучше быть малой частью империи, чем большой – разбойничьей шайки. Вы сможете понять величие имперской идеи, имперской власти, имперских целей!..
Он выпрямился на стуле, лицо грозно сияет, глаза сверкнули мрачно, как звезды на темном небе. Вся фигура задышала величием и страстью.
– Гм, – сказал я, – возможно, возможно. Но сейчас я пока не готов. В смысле, не готов проникнуться величием.
– Вы дорастете, сэр Ричард, – пообещал Арнульф, он смерил взглядом мою фигуру и поспешно уточнил: – Я говорю о духовном росте.
Я пробормотал в показном недоумении:
– Что, и здесь священники?
Арнульф покачал головой.
– У нас величие церкви умело заменили величием империи. Всякий житель должен стремиться быть достойным империи! У имперских собственная гордость и свой путь к духовному обновлению.
– Для меня это пока сложно, – ответил я смиренно. – Можно, я как-нибудь потом проникнусь величием? Сейчас я все еще чувствую на себе ваши щипцы.
Арнульф дернулся, по лицу пробежала тень, я отметил это со злорадством, еще не раз напомню это гаду, раз уж не могу удушить на месте.
– Все зажило, – возразил он тусклым голосом.
Холод возник в моих внутренностях и не пожелал растворяться, сколько я ни уверял мысленно, что все кончилось, подвала того нет, а я среди друзей за столом.
– Правда? – переспросил я. – Думаю, не все.
– А где раны? – спросил он, не глядя мне в глаза. – У нас есть лекари. Можно тайно…
– В памяти, – отрезал я. – Несмотря на мою тупую натуру, неспособную на тонкие порывы, я все-таки прочувствовал ваши методы.
Он морщился, кривился, но от правды уйти некуда, да и не один я бросаю ему такое в лицо, ответил ровно и буднично:
– Кто-то должен это делать. Признайтесь, такая работа при любом строе нужна и востребована. Но лишь тот, кто верит в святость имперской идеи, может делать ее и не пачкаться.
Я заметил язвительно:
– Не пачкаться?
Он ответил холодно:
– Делать, как работу по добыванию нужных сведений, а не потому, что нравится получать от этого удовольствие. Поверьте, иные срывались… и начинали пытать для собственного наслаждения, упиваясь правом причинять другому страдания. Уверяю вас, таких немедленно убирают.
– Понятно, – сказал я. – Ничего личного, как любят прибавлять. Всего лишь работа. Отвечает тот, кто велел ее делать. Но почему-то этот аргумент не спасает от веревки… Так что мой совет и предостережение, несмотря на этот наш мирный разговор, все-таки постарайтесь не попадаться мне на пути.
Бабетта переводила взгляд с одного на другого, на губах бледная улыбка, но в глазах понимание, что мужчинам нужно сказать друг другу все, пусть не останется непроясненных вопросов. Сэр Гримоальд тоже молчит, даже мясо режет совершенно бесшумно, ни разу не звякнув ножом по дну тарелки. Вернувшийся Витерлих вообще держится тихий, как мышь, окончательно протрезвел, даже не решается самостоятельно тянуться к кувшину с вином, а подсказывает умоляющим взглядом слугам: налейте же, свиньи, чего застыли?
– Что насчет налогов? – спросил я Бабетту, но больше обращался, как они оба поняли, к Арнульфу. – Какие, сколько, какой процент остается у местной власти, какой идет центру? Какой процент у нас целевых, а какой свободных?
Они переглянулись, Арнульф посмотрел на меня очень внимательно и сказал с уважением:
– Чувствуется, вы знаете в этом толк.
Я поморщился.
– Да кто этого не знает!
Он покачал головой, не сводя с меня угрюмого взгляда.
– Все знают только, что налоги существуют. Про распределение никто и не слышал. Налог собирается и отправляется суверену. А что за… целевые?
Я сказал раздраженно:
– В нашем королевстве каждый губер… лорд собирает налог, сумма записывается, две трети идет королю, треть остается у местного лорда. Причем, эта треть разделяется на неравные доли. Одна должна быть истрачена в обязательном порядке на восстановление дорог, мостов, строительство школ и монастырей, а остальное – на усмотрение местных властей, лорд сверху за всем не усмотрит.
Уже и сэр Гримоальд вытаращил глаза, Арнульф и Бабетта вообще затаили дыхание. Наконец Бабетта проворковала очарованно:
– То-то вы сразу показались мне человеком очень непростым, если вы из такого просвещенного королевства! Подумать только, на Севере… Император будет очень заинтересован.
Арнульф глубоко вздохнул, глаза мрачно блеснули.
– Увы, у нас не так. Все королевства империи просто выплачивают императору определенный налог. И все. Сколько собрали на местах и куда потратили… никто в столице не знает.
Я спросил ядовито:
– А шпионы?
Арнульф нахмурился.
– Шпионы могут только доложить, что такое-то королевство слабеет, а такое-то усиливается. Да и то эти сведения обычно запаздывают. Все стремятся к независимости, идиоты, а первый шаг к ней – обезопасить себя от ушей и глаз императора.
– А здесь?
Он раздраженно дернул щекой.
– Кейдан слаб, вы сразу поняли. Потому, играя на его слабостях и тщеславии, мы и заняли позиции при дворе.
– Ладно, – сказал я деловито, – насколько я понимаю, налог в пользу империи исчезающе мал. Иначе бы о нем мне сказали сразу еще в Геннегау. Так?
Они переглянулись, Бабетта задержала взгляд на Арнульфе. Похоже, она дает возможность говорить больше ему, чтобы тот наладил какие-то мосты со мной. Арнульф понимает, что прямая лесть не поможет с таким жуком, как я, потому говорит только по делу, коротко и ясно. Ничего, кроме прямых ответов на прямые вопросы, только так не вызовет волну раздражения, так как сейчас меня в нем должно раздражать все.
– Вы правы, сэр Ричард, – ответил он с солдатской прямотой. – И вы догадываетесь, почему.
Я скривил рот в усмешке.
– Когда какая-то местность подвергается стихийным бедствиям, ну, там, катастрофическому цунами, нашествию саранчи, пострадала в войне… словом, центр освобождает на какие-то годы от налогов, а то и сам снабжает деньгами, материалами и даже продуктами. Если учесть, что это королевство по эту сторону необъятного океана…
Бабетта снова перевела взгляд на Арнульфа, и тот, словно ощутив пинок под столом, сказал хмуро:
– И опасного, добавьте.
– Насколько? – спросил я деловито.
– Настолько, – ответил он раздраженно, – что одинокий корабль наверняка перехватят пираты!
– Весь океан наводнен пиратами? – уточнил я.
Он снова дернул щекой, глаза зло сузились.
– Мы так называем все корабли, что не признают императорский флаг.
– Понятно, – сказал я. – На самом деле они принадлежат различным мелким образованиям, расположенным на островах. Так?
– Не все из них мелкие, – возразил он. – Так что приходится отправлять целую эскадру. Но даже могучий флот теряет половину кораблей за рейд туда и обратно.
– Пираты?
– На такой флот пираты нападать не рискуют, – ответил он с гордостью. – Но внезапные штормы, опасные чудовища, перемещающиеся грозы, Морские Всадники… да что говорить!.. Чаще всего потеря таких кораблей не окупает привезенное из-за океана, собранное в виде налога золото. Гибнут не только корабли, но и люди, а среди них не все простолюдины! Капитанами обычно служат отпрыски знатных семей. Им выплачивают компенсации, оправдываются перед обвинениями, что не все сделали для спасения.
– Понимаю, – прервал я. – Королевство временно освобождено от налогов. Так?
Они снова переглянулись, неприятно пораженные, чересчур быстро схватываю, Арнульф подтвердил, морщась:
– Да, временно. Именно, временно!
В его словах звучала неприкрытая угроза. Я не стал выказывать радость, напротив, сделал строгое лицо и ответил со всем почтением:
– Должен заверить без всякого притворства, что я за крепкую власть. Одна империя – одни законы, беспошлинная торговля по всей территории, свободное перемещение товаров и народа, безопасность на дорогах… это перевешивает все плюсы сепаратизма. Так что я «за».
Бабетта пояснила все тем же щебечущим голосом, но вполне серьезно:
– Сэр Ричард, придя ко власти в Армландии, сумел прекратить междоусобные войны. Сейчас там все, как он говорит. Включая безопасность на дорогах, а раньше там была такая жуть! Не только разбойники, но и каждый местный лорд был хуже разбойника.
Глава 5
Он выпрямился на стуле, лицо грозно сияет, глаза сверкнули мрачно, как звезды на темном небе. Вся фигура задышала величием и страстью.
– Гм, – сказал я, – возможно, возможно. Но сейчас я пока не готов. В смысле, не готов проникнуться величием.
– Вы дорастете, сэр Ричард, – пообещал Арнульф, он смерил взглядом мою фигуру и поспешно уточнил: – Я говорю о духовном росте.
Я пробормотал в показном недоумении:
– Что, и здесь священники?
Арнульф покачал головой.
– У нас величие церкви умело заменили величием империи. Всякий житель должен стремиться быть достойным империи! У имперских собственная гордость и свой путь к духовному обновлению.
– Для меня это пока сложно, – ответил я смиренно. – Можно, я как-нибудь потом проникнусь величием? Сейчас я все еще чувствую на себе ваши щипцы.
Арнульф дернулся, по лицу пробежала тень, я отметил это со злорадством, еще не раз напомню это гаду, раз уж не могу удушить на месте.
– Все зажило, – возразил он тусклым голосом.
Холод возник в моих внутренностях и не пожелал растворяться, сколько я ни уверял мысленно, что все кончилось, подвала того нет, а я среди друзей за столом.
– Правда? – переспросил я. – Думаю, не все.
– А где раны? – спросил он, не глядя мне в глаза. – У нас есть лекари. Можно тайно…
– В памяти, – отрезал я. – Несмотря на мою тупую натуру, неспособную на тонкие порывы, я все-таки прочувствовал ваши методы.
Он морщился, кривился, но от правды уйти некуда, да и не один я бросаю ему такое в лицо, ответил ровно и буднично:
– Кто-то должен это делать. Признайтесь, такая работа при любом строе нужна и востребована. Но лишь тот, кто верит в святость имперской идеи, может делать ее и не пачкаться.
Я заметил язвительно:
– Не пачкаться?
Он ответил холодно:
– Делать, как работу по добыванию нужных сведений, а не потому, что нравится получать от этого удовольствие. Поверьте, иные срывались… и начинали пытать для собственного наслаждения, упиваясь правом причинять другому страдания. Уверяю вас, таких немедленно убирают.
– Понятно, – сказал я. – Ничего личного, как любят прибавлять. Всего лишь работа. Отвечает тот, кто велел ее делать. Но почему-то этот аргумент не спасает от веревки… Так что мой совет и предостережение, несмотря на этот наш мирный разговор, все-таки постарайтесь не попадаться мне на пути.
Бабетта переводила взгляд с одного на другого, на губах бледная улыбка, но в глазах понимание, что мужчинам нужно сказать друг другу все, пусть не останется непроясненных вопросов. Сэр Гримоальд тоже молчит, даже мясо режет совершенно бесшумно, ни разу не звякнув ножом по дну тарелки. Вернувшийся Витерлих вообще держится тихий, как мышь, окончательно протрезвел, даже не решается самостоятельно тянуться к кувшину с вином, а подсказывает умоляющим взглядом слугам: налейте же, свиньи, чего застыли?
– Что насчет налогов? – спросил я Бабетту, но больше обращался, как они оба поняли, к Арнульфу. – Какие, сколько, какой процент остается у местной власти, какой идет центру? Какой процент у нас целевых, а какой свободных?
Они переглянулись, Арнульф посмотрел на меня очень внимательно и сказал с уважением:
– Чувствуется, вы знаете в этом толк.
Я поморщился.
– Да кто этого не знает!
Он покачал головой, не сводя с меня угрюмого взгляда.
– Все знают только, что налоги существуют. Про распределение никто и не слышал. Налог собирается и отправляется суверену. А что за… целевые?
Я сказал раздраженно:
– В нашем королевстве каждый губер… лорд собирает налог, сумма записывается, две трети идет королю, треть остается у местного лорда. Причем, эта треть разделяется на неравные доли. Одна должна быть истрачена в обязательном порядке на восстановление дорог, мостов, строительство школ и монастырей, а остальное – на усмотрение местных властей, лорд сверху за всем не усмотрит.
Уже и сэр Гримоальд вытаращил глаза, Арнульф и Бабетта вообще затаили дыхание. Наконец Бабетта проворковала очарованно:
– То-то вы сразу показались мне человеком очень непростым, если вы из такого просвещенного королевства! Подумать только, на Севере… Император будет очень заинтересован.
Арнульф глубоко вздохнул, глаза мрачно блеснули.
– Увы, у нас не так. Все королевства империи просто выплачивают императору определенный налог. И все. Сколько собрали на местах и куда потратили… никто в столице не знает.
Я спросил ядовито:
– А шпионы?
Арнульф нахмурился.
– Шпионы могут только доложить, что такое-то королевство слабеет, а такое-то усиливается. Да и то эти сведения обычно запаздывают. Все стремятся к независимости, идиоты, а первый шаг к ней – обезопасить себя от ушей и глаз императора.
– А здесь?
Он раздраженно дернул щекой.
– Кейдан слаб, вы сразу поняли. Потому, играя на его слабостях и тщеславии, мы и заняли позиции при дворе.
– Ладно, – сказал я деловито, – насколько я понимаю, налог в пользу империи исчезающе мал. Иначе бы о нем мне сказали сразу еще в Геннегау. Так?
Они переглянулись, Бабетта задержала взгляд на Арнульфе. Похоже, она дает возможность говорить больше ему, чтобы тот наладил какие-то мосты со мной. Арнульф понимает, что прямая лесть не поможет с таким жуком, как я, потому говорит только по делу, коротко и ясно. Ничего, кроме прямых ответов на прямые вопросы, только так не вызовет волну раздражения, так как сейчас меня в нем должно раздражать все.
– Вы правы, сэр Ричард, – ответил он с солдатской прямотой. – И вы догадываетесь, почему.
Я скривил рот в усмешке.
– Когда какая-то местность подвергается стихийным бедствиям, ну, там, катастрофическому цунами, нашествию саранчи, пострадала в войне… словом, центр освобождает на какие-то годы от налогов, а то и сам снабжает деньгами, материалами и даже продуктами. Если учесть, что это королевство по эту сторону необъятного океана…
Бабетта снова перевела взгляд на Арнульфа, и тот, словно ощутив пинок под столом, сказал хмуро:
– И опасного, добавьте.
– Насколько? – спросил я деловито.
– Настолько, – ответил он раздраженно, – что одинокий корабль наверняка перехватят пираты!
– Весь океан наводнен пиратами? – уточнил я.
Он снова дернул щекой, глаза зло сузились.
– Мы так называем все корабли, что не признают императорский флаг.
– Понятно, – сказал я. – На самом деле они принадлежат различным мелким образованиям, расположенным на островах. Так?
– Не все из них мелкие, – возразил он. – Так что приходится отправлять целую эскадру. Но даже могучий флот теряет половину кораблей за рейд туда и обратно.
– Пираты?
– На такой флот пираты нападать не рискуют, – ответил он с гордостью. – Но внезапные штормы, опасные чудовища, перемещающиеся грозы, Морские Всадники… да что говорить!.. Чаще всего потеря таких кораблей не окупает привезенное из-за океана, собранное в виде налога золото. Гибнут не только корабли, но и люди, а среди них не все простолюдины! Капитанами обычно служат отпрыски знатных семей. Им выплачивают компенсации, оправдываются перед обвинениями, что не все сделали для спасения.
– Понимаю, – прервал я. – Королевство временно освобождено от налогов. Так?
Они снова переглянулись, неприятно пораженные, чересчур быстро схватываю, Арнульф подтвердил, морщась:
– Да, временно. Именно, временно!
В его словах звучала неприкрытая угроза. Я не стал выказывать радость, напротив, сделал строгое лицо и ответил со всем почтением:
– Должен заверить без всякого притворства, что я за крепкую власть. Одна империя – одни законы, беспошлинная торговля по всей территории, свободное перемещение товаров и народа, безопасность на дорогах… это перевешивает все плюсы сепаратизма. Так что я «за».
Бабетта пояснила все тем же щебечущим голосом, но вполне серьезно:
– Сэр Ричард, придя ко власти в Армландии, сумел прекратить междоусобные войны. Сейчас там все, как он говорит. Включая безопасность на дорогах, а раньше там была такая жуть! Не только разбойники, но и каждый местный лорд был хуже разбойника.
Глава 5
Четверо слуг внесли на носилках зажаренного целиком вепря. В боку торчит длинный нож с золотой ручкой, к ним подбежали еще четверо и бережно перегрузили изысканное блюдо на середину стола. Сэр Гримоальд сиял, Арнульф и Бабетта переглянулись и выдавили восхищенные улыбки.
– Да, – сказал я с восторгом, – великолепная дичь, достойная рыцарей-охотников! Это не жалкие гуси-лебеди, не способные дать сдачи или улететь… почему их и режут даже простолюдины…
Сэр Гримоальд расцвел, леди Бабетта с очаровательнейшей улыбкой наклонилась ко мне.
– Хватит, – шепнула она сердито, продолжая улыбаться, – сэр Ричард, не переигрывайте. Думаю, вы успели очаровать нашего хозяина в первые же пять минут.
– Да, вы правы, – ответил я громко, – обязательно попробуйте заднюю ногу! Охотничий талант сэра Гримоальда как хозяина сравним только с его умением содержать замок в идеальном порядке!
Слуги поспешно отрезали заднюю ногу и положили перед леди Бабеттой. Она с застывшей улыбкой поблагодарила кивком сэра Гримоальда, а меня пнула под столом.
Я деловито отрезал ломоть наиболее нежного мяса, хотел было положить леди Бабетте, потом решил, что она не женщина, а сотрудник секретной службы, опустил в свою тарелку.
– И что, – спросил я мрачно, – император ждет, что тут же ринусь отвоевывать Гандерсгейм?..
Сэр Гримоальд посмотрел на Арнульфа, тот ответил очень серьезно:
– Вы же приняли титул маркграфа?
– И что? – спросил я.
Он ответил с нажимом:
– Вы просто обязаны вернуть марку под свою власть. И, следовательно, под власть императора!
В его словах прозвучала не слишком уж и скрываемая угроза. Я вспомнил, что говорил герцог Ульрих насчет императорских солдат, против которых ничто не устоит, сказал примирительно:
– Хорошо, хорошо!.. Вы не так поняли. Я с благодарностью принял титул и постараюсь вернуть марку под власть императора. Однако я не могу броситься туда прямо сейчас. Мы только что завершили трудную операцию… вы знаете, о чем я. Войскам требуется длительный отдых. Кроме того, нужно собрать сеньоров, что разъехались по новым владениям. Потом необходимая перегруппировка, вырабатывание новой тактики…
Он спросил подозрительно:
– Это какой?
Я развел руками.
– Еще не знаю. А вы? Нам не приходилось сражаться в пустыне. Но явно удар тяжелой рыцарской конницы, которая здесь приносила победу, там будет не лучшим тактическим приемом. И, конечно, задолго до выступления войска в неведомую страну я предпочел бы получить подробнейшие карты… желательно с расположением воинских лагерей противника.
Гримоальд поморщился.
– Это кочевники! У них сегодня в одном месте лагери, завтра в другом.
– Хорошо-хорошо, – сказал я уступчиво, – но хотя бы карту дорог, мостов через реки, удобные броды в мелких реках, есть ли горы, пропасти… а также, раз уж пустыня, где колодцы, оазисы и прочие запасы воды, достаточные для большого войска.
Гримоальд задумался, Арнульф сказал неохотно:
– Да, вторгаться без карт – риск. Его Императорское Величество не желает, чтобы вы потерпели поражение в стране варваров.
Бабетта добавила с очаровательной улыбкой:
– Император заботится о вас, сэр Ричард. Отныне.
– Следовательно, – сказал я, закрепляя победу, – сперва я должен побывать не только в Геннегау, где сообщу… такие новости, но и в Брабанте. Для подготовки к приходу наших войск. Нам нужна хорошо защищенная база. Или тащиться через все королевство и сразу вступать в бой?
Бабетта посмотрела на красное небо за окном. Лицо ее омрачилось, она сказала со вздохом:
– Мне пора.
Сэр Гримоальд приподнял одну бровь.
– Не безопаснее ли с сэром Арнульфом?
Она с улыбкой сожаления покачала головой.
– Пусть лучше нас не видят вместе.
Сер Гримоальд поднялся, отвесил учтивый поклон.
– Я проведу вас.
– Только до выхода из здания, – сказала Бабетта. – Пусть никто не увидит и нас с вами.
– Да кто увидит?
– Пусть даже возможности такой не будет, – ответила Бабетта неожиданно твердо и решительно. – Когда в игре большие ставки, рамки рыцарства раздвигаются…
– …а то и вовсе размываются, – бросил Арнульф с мрачной усмешкой. – От рыцаря до императора далеко, сэр Ричард. Как и от императора до рыцаря.
Мне показалось, что в последней фразе кроется ясный намек. Он не сказал в лоб, что для политика никакие средства не бывают грязными или запретными, но я умею читать между строк и слышать то, что хотят сказать, но не говорят.
Бабетта вышла, сопровождаемая сэром Гримоальдом, а я повернулся к Арнульфу. Несмотря на все его объяснения, я все равно чувствовал к нему лютую вражду, а он это читал на моем неподвижном лице.
– Кстати, – произнес я ровно, – сэр Арнульф… ваши люди забрали мое оружие. Меч и лук. Я просил бы вернуть их.
Он посмотрел с удивлением.
– Они так важны для вас? Вы же маркграф!.. У вас и так целое войско с мечами.
– Фамильные ценности, – объяснил я. – Я не хочу оправдываться перед отцом, что взял без спросу и потерял.
Он пожал плечами.
– Хорошо, узнаю, в каком они состоянии. Мне кажется, наши маги ими заинтересовались. По крайней мере, луком. А что… он так хорош?
Он словно выстрелил в меня вопросом, я смотрел все так же прямо и предельно бесхитростно.
– Семейная реликвия, как я уже сказал. Ценная только для нас, Валленштейнов.
– Хорошо, – ответил он. – Хорошо, постараюсь отыскать сегодня же. Вы – маркграф, ваши права и привилегии должны быть учтены.
– Проследите за этим, сэр Арнульф, – сказал я надменно. – Мы, настоящие рыцари, очень чувствительны к вопросам чести. А если повредят мой лук, я сочту это оскорблением. Вы же не хотите, чтобы из-за лука…
Он прервал, выставив перед собой ладони:
– Не хочу. У вас великие задачи, никто не желает, чтобы мелочи помешали.
Дверь распахнулась, стражи в коридоре деревянно отступили к противоположной стене. Сэр Гримоальд вошел ровный, как циркуль, с вздернутым лицом и оловянными глазами.
– Сожалею, – произнес он без всякого оттенка, – но я провел очаровательную гостью только до двери. Она не желает, чтобы нас видели даже воробьи во дворе.
– Воробьи тоже могут быть всякими, – пробормотал сэр Арнульф. – Наверное. Во всяком случае, маги орлов иногда используют.
– Или хробойлов, – сказал я.
Арнульф вздрогнул, посмотрел остро.
– Вы что-то о них знаете?
Я отмахнулся.
– Если это у вас тайна, то я знаю земли, где этих хробойлов, как ворон на дохлой корове. Вас удивит, если скажу, что это на севере?
Не отвечая мне, он поднялся, отвесил сэру Гримоальду короткий поклон.
– Сэр Гримоальд… сэр Ричард… Мне тоже пора.
Сэр Гримоальд коротко взглянул на меня.
– Вас проводят, сэр Арнульф, – сказал он.
Арнульф, не изменившись в лице, коротко поклонился.
– Благодарю вас, сэр Гримоальд.
Мы проводили его взглядами, не двигаясь с места. Какими бы высокими титулами Арнульф ни владел и какие бы должности при короле ни занимал, роль палача позорит всякого. И сэр Гримоальд не пойдет провожать такого, будь он даже королевской крови.
– Сэр Гримоальд, – сказал я, – я тоже… скоро отбуду. Мне задерживаться очень даже не стоит. Несмотря на указание императора, Его Величество может не устоять перед соблазном. Здесь у меня нет дружины, нет даже сопровождения.
Он нахмурился.
– Да, это было очень неразумно с вашей стороны. Лорд вашего уровня должен появляться с надлежащим сопровождением. Дабы не было урона чести…
– Мое войско устало, – объяснил я. – Мы проделали такой путь! Полководец должен беречь воинов. А у меня сил обычно больше, чем у рядовых бойцов.
Он кивнул, взгляд потеплел на сотую долю градуса.
– Забота о войске возвышает полководца. За такого и сражаются лучше. Вы хотите отбыть сразу же после завтрака?
Я покачал головой.
– Сэр Гримоальд, сожалею. Только у вас в Ундерлендах я увидел настоящую еду для мужчин, когда то, что на столе, добыто на охоте! Потому большой соблазн остаться до завтрака, но, увы, не хочу подвергать и вас опасности. Я покину замок ночью. Тайно.
– Сэр Ричард, – произнес он с достоинством, – вам здесь ничего не грозит.
Я сказал с великим почтением:
– Сэр Гримоальд, ваш замок не сможет взять даже императорская армия. Я вижу гармонию изящества и мощи! Но дело даже не в том, что я не хочу, чтоб у вас были неприятности. Такой истинный лорд, как вы, пренебрежет личной опасностью ради защиты гостя. Но мне самому пора к своему войску и, как вы уже знаете, обязанностям маркграфа. А если учесть, что я все равно еще и майордом…
Он развел руками, лицо помрачнело.
– Я сочту за честь принимать вас всегда и столько, сколько вам будет угодно, маркграф Ричард. Но если ваши обязанности требуют вашего присутствия в другом месте…
– Вы меня понимаете, – сказал я с благодарностью.
Он выпрямился.
– Сэр Ричард, я велел подобрать вам лучшие доспехи, что отыщутся в замке. А также лучший меч из нашей оружейной. Рыцарь вашего ранга не может появляться на людях в… несоответствующем виде.
– Благодарю вас, сэр Гримоальд!
– Это мой долг, – возразил он надменно. – Долг рыцаря по отношению к рыцарю. Ваши доспехи, одежда и оружие ждут вас в ваших покоях.
Стражи в коридоре смотрели на меня с великим интересом. Один даже сделал шаг вперед и распахнул передо мной дверь в отведенные для меня покои.
Я перешагнул порог и сразу бросил взгляд на окно. Узковато, к тому же еще и зарешечено очень надежно. Сэр Гримоальд ревностно следит, чтобы его замок соответствовал всем канонам настоящего рыцарского замка. Никто не влезет, но и мне не выбраться.
На большом длинном столе картинно разложены доспехи, подобранные по моей фигуре, а также кинжал и меч в украшенных золотом ножнах, крестообразная рукоять инкрустирована рубинами, придающими ей зловещий вид.
Даже сапоги, достойные лорда, скромно ждут меня в сторонке. Рыцарские шпоры сияют, как осколки солнца. Я сбросил рубашку и брюки, подвигал плечами, разминая мышцы. После бесчисленных ран и заживлений все еще иногда чувствую, как будто что-то срослось не совсем верно.
За спиной раздался игривый смешок.
– Ну, наконец-то…
Я резко обернулся, хотя и узнал этот чарующий голос. Из-за портьеры вышла леди Бабетта и, покачивая бедрами, приблизилась ко мне, неотрывно глядя в глаза.
– Что, – пробормотал я, – на дворе дождь?
– Уехала я, – заверила она, – уехала! Для всех, сэр Ричард, но не для вас.
– Польщен, – сказал я осторожно и потянулся за разложенной одеждой.
Она перехватила меня за руку.
– Сэр Ричард, – сказала она с милой улыбкой, – мне показалось, между нами какое-то напряжение, что ли… Мне бы хотелось его снять. Возможно, этому поможет, если я… нет-нет, не пугайтесь, я не тащу вас в постель! Я имею в виду, что я отвечу на вопросы, если они у вас еще есть…
Я смерил ее взглядом. Она улыбается и привычно покачивает плечами, отчего вся фигура переливается волнующе и возбуждающе, но сейчас это, скорее, по привычке, а лицо серьезное, глаза внимательные, даже голос прозвучал по-деловому.
– Хорошо, – сказал я. – Только не лапайте меня, леди Бабетта. Я весь из себя рыцарь и не хочу выходить из образа. Ведь человек является тем, кем прикидывается, не так ли?
Она хитренько улыбалась.
– А вы всегда прикидываетесь одним и тем же?.. Ладно, можете не отвечать. Если так уж стесняетесь, оденьтесь.
Это был недвусмысленный вызов, она нахально улыбалась, я опустился в кресло и предложил ровным голосом:
– Присядьте, пожалуйста. Поговорим.
Она села по ту сторону стола, хотя могла бы рядом, стул свободен, касалась бы меня коленом, а то и нашла бы повод прикоснуться грудью.
– Итак, сэр Ричард?
Думаю, ее губы сами складываются вот так, неважно, что она чувствует. И движения плечиками уже инстинктивные, так кошка при виде толстой мыши довольно мурлычет.
– И что, – сказал я, – по-прежнему будете утверждать, что выполняете приказы Кейдана?
Она лукаво прищурилась.
– Ну, конечно же! Я в самом деле так и делаю. Конечно, если не противоречат указаниям императора.
– Ага! – сказал я торжествующе.
– Что «ага»? – осведомилась она. – А как же иначе?.. Я была прислана в помощь Кейдану. И я ему помогаю. Но приоритет императора выше.
Я поинтересовался:
– Но как вам удалось повлиять на императора?
– Если сказать правду, – ответила она все еще щебечуще, но в глаза мне посмотрела открыто и прямо, – что так непривычно для красивой женщины… я ведь красивая?.. вы сами убедили императора выдернуть вас из рук рассвирепевшего Кейдана.
Я изумился:
– Это когда же?
– Когда сказали Кейдану, – напомнила она, – что все королевство уже в ваших руках. Император, он… политик. У него много земель, много королевств, больших и маленьких. Ему безразлично, кто кого здесь обидел. Он мог и дальше поддерживать Кейдана во всем, но тот потерял почти все королевство!.. А тут вы, сильный, энергичный, волевой, предприимчивый… расклад сложный, но император, как мне кажется, принял неплохое решение…
Я буркнул:
– Даже очень.
Она промурлыкала, подлащиваясь, играя глазками, оголенными плечиками и грудью:
– Разве я не самое верное решение приняла?
– Даже очень, – проворчал я.
Она старалась смотреть мне в глаза, хотя сижу голый, могла бы попытаться смутить, но я крепкий орешек, уже поняла, хотя явно недоумевает, почему тогда не набрасываюсь, если не скован всякими догмами, а я насмешливо улыбался, а сам прикидывал, что император Герман Третий, который так умело воспользовался моим отчаянным положением, вроде бы тот, который прислал на Каталаунский турнир золотой шлем для лучшего из лучших. Странный император, предпочитает в свою личную охрану брать надежных людей Севера. Впрочем, чего это я вижу странное как раз в обыденном, так всегда поступали владыки. Швейцарская охрана несла службу даже у спальни восточных султанов, и сейчас швейцарцы охраняют папский дворец. Вообще можно полагаться только на иностранцев, у них нет на месте службы родни, даже языка не знают.
Но меня подловили хитрее…
Ее узкие и красиво очерченные брови приподнялись, когда я поднялся, глаза расширились в изумлении, а пухлый чувственный рот приоткрылся. Я взял ее за руку и потащил, полуупирающуюся, к постели. Известно, что сопротивление, которое оказывает женщина, доказывает не столько ее добродетельность, сколько ее опытность, но леди Бабетта в самом деле явно сбита с толку.
Впрочем, в постели показала себя весьма искушенной, намного искушеннее всех по ту сторону Хребта и даже по эту, но я еще искушеннее уже по дефолту, и хотя не стал демонстрировать всей привычной даже для школьника техники, обойдемся, леди Бабетта была потрясена и наверняка сочла меня развращенным до мозга костей сластолюбцем… в прошлом, который отыскал себе развлечение еще интереснее, понять бы только какое.
Отдышавшись, она прошептала:
– Ах, сэр Ричард!.. Вы так искусно делаете вид, что это я вас совратила… что я просто польщена! Но вообще-то… зачем это вам понадобилось?
Я проговорил великодушно:
– Леди Бабетта, что за вопрос? У вас такие формы, такое все сочное, горячее и сладкое, что я просто сожрал бы вас всю.
Она хихикнула.
– Спасибо. Тем более приятно, что все правда, я такая. Но вы все-таки не ответили! Мы, женщины, чувствуем, когда напрыгивает самец, когда залезает мужчина, а когда взбирается политик.
– Ого, – сказал я с уважением. – И что, я политик?
– Вы все сразу, – ответила она с довольным смешком. – Впервые встречаю такое дивное сочетание! Как это пикантно…
– Так это же хорошо?
– Замечательно, – подтвердила она. – Только все равно интересно, что вам потребовалось, как политику?.. И еще любопытно, получили это нужное или нет? Впервые теряюсь в догадках.
Я пробормотал с показной неловкостью:
– Это и есть женская интуиция? Везде видеть подвох?
– Милый Ричард, ну, скажите! Зачем вам понадобилось меня вот так… я в восторге, правда! Но все-таки вы хотели чего-то еще помимо плотских утех. Вы такой, вам этой мелочи мало.
– Как и вам, леди Бабетта, – ответил я. – Как и вам. Мы стоим друг друга в неискренности. Хотите еще вина?
Она покачала головой.
– Мне кажется, вино не справляется с теми задачами, которые мы на него возлагаем.
– Верно, – согласился я.
– Вы даже не пьянеете, – сказала она обвиняюще.
– А вы ничего не выбалтываете, – ответил я с укором. – Зря на вас хорошее вино перевожу!
Она расхохоталась и бросилась мне на шею. Горячая мягкая грудь снова воспламенила меня, я зарычал и сладострастно распластал ее в постели.
Потом мы охлаждали себя вином, я еще и сожрал большой кусок мяса, Бабетта не ела, но смотрела с одобрением, женщинам всегда нравится, когда мужчины хорошо и быстро жрут.
– Да, – сказал я с восторгом, – великолепная дичь, достойная рыцарей-охотников! Это не жалкие гуси-лебеди, не способные дать сдачи или улететь… почему их и режут даже простолюдины…
Сэр Гримоальд расцвел, леди Бабетта с очаровательнейшей улыбкой наклонилась ко мне.
– Хватит, – шепнула она сердито, продолжая улыбаться, – сэр Ричард, не переигрывайте. Думаю, вы успели очаровать нашего хозяина в первые же пять минут.
– Да, вы правы, – ответил я громко, – обязательно попробуйте заднюю ногу! Охотничий талант сэра Гримоальда как хозяина сравним только с его умением содержать замок в идеальном порядке!
Слуги поспешно отрезали заднюю ногу и положили перед леди Бабеттой. Она с застывшей улыбкой поблагодарила кивком сэра Гримоальда, а меня пнула под столом.
Я деловито отрезал ломоть наиболее нежного мяса, хотел было положить леди Бабетте, потом решил, что она не женщина, а сотрудник секретной службы, опустил в свою тарелку.
– И что, – спросил я мрачно, – император ждет, что тут же ринусь отвоевывать Гандерсгейм?..
Сэр Гримоальд посмотрел на Арнульфа, тот ответил очень серьезно:
– Вы же приняли титул маркграфа?
– И что? – спросил я.
Он ответил с нажимом:
– Вы просто обязаны вернуть марку под свою власть. И, следовательно, под власть императора!
В его словах прозвучала не слишком уж и скрываемая угроза. Я вспомнил, что говорил герцог Ульрих насчет императорских солдат, против которых ничто не устоит, сказал примирительно:
– Хорошо, хорошо!.. Вы не так поняли. Я с благодарностью принял титул и постараюсь вернуть марку под власть императора. Однако я не могу броситься туда прямо сейчас. Мы только что завершили трудную операцию… вы знаете, о чем я. Войскам требуется длительный отдых. Кроме того, нужно собрать сеньоров, что разъехались по новым владениям. Потом необходимая перегруппировка, вырабатывание новой тактики…
Он спросил подозрительно:
– Это какой?
Я развел руками.
– Еще не знаю. А вы? Нам не приходилось сражаться в пустыне. Но явно удар тяжелой рыцарской конницы, которая здесь приносила победу, там будет не лучшим тактическим приемом. И, конечно, задолго до выступления войска в неведомую страну я предпочел бы получить подробнейшие карты… желательно с расположением воинских лагерей противника.
Гримоальд поморщился.
– Это кочевники! У них сегодня в одном месте лагери, завтра в другом.
– Хорошо-хорошо, – сказал я уступчиво, – но хотя бы карту дорог, мостов через реки, удобные броды в мелких реках, есть ли горы, пропасти… а также, раз уж пустыня, где колодцы, оазисы и прочие запасы воды, достаточные для большого войска.
Гримоальд задумался, Арнульф сказал неохотно:
– Да, вторгаться без карт – риск. Его Императорское Величество не желает, чтобы вы потерпели поражение в стране варваров.
Бабетта добавила с очаровательной улыбкой:
– Император заботится о вас, сэр Ричард. Отныне.
– Следовательно, – сказал я, закрепляя победу, – сперва я должен побывать не только в Геннегау, где сообщу… такие новости, но и в Брабанте. Для подготовки к приходу наших войск. Нам нужна хорошо защищенная база. Или тащиться через все королевство и сразу вступать в бой?
Бабетта посмотрела на красное небо за окном. Лицо ее омрачилось, она сказала со вздохом:
– Мне пора.
Сэр Гримоальд приподнял одну бровь.
– Не безопаснее ли с сэром Арнульфом?
Она с улыбкой сожаления покачала головой.
– Пусть лучше нас не видят вместе.
Сер Гримоальд поднялся, отвесил учтивый поклон.
– Я проведу вас.
– Только до выхода из здания, – сказала Бабетта. – Пусть никто не увидит и нас с вами.
– Да кто увидит?
– Пусть даже возможности такой не будет, – ответила Бабетта неожиданно твердо и решительно. – Когда в игре большие ставки, рамки рыцарства раздвигаются…
– …а то и вовсе размываются, – бросил Арнульф с мрачной усмешкой. – От рыцаря до императора далеко, сэр Ричард. Как и от императора до рыцаря.
Мне показалось, что в последней фразе кроется ясный намек. Он не сказал в лоб, что для политика никакие средства не бывают грязными или запретными, но я умею читать между строк и слышать то, что хотят сказать, но не говорят.
Бабетта вышла, сопровождаемая сэром Гримоальдом, а я повернулся к Арнульфу. Несмотря на все его объяснения, я все равно чувствовал к нему лютую вражду, а он это читал на моем неподвижном лице.
– Кстати, – произнес я ровно, – сэр Арнульф… ваши люди забрали мое оружие. Меч и лук. Я просил бы вернуть их.
Он посмотрел с удивлением.
– Они так важны для вас? Вы же маркграф!.. У вас и так целое войско с мечами.
– Фамильные ценности, – объяснил я. – Я не хочу оправдываться перед отцом, что взял без спросу и потерял.
Он пожал плечами.
– Хорошо, узнаю, в каком они состоянии. Мне кажется, наши маги ими заинтересовались. По крайней мере, луком. А что… он так хорош?
Он словно выстрелил в меня вопросом, я смотрел все так же прямо и предельно бесхитростно.
– Семейная реликвия, как я уже сказал. Ценная только для нас, Валленштейнов.
– Хорошо, – ответил он. – Хорошо, постараюсь отыскать сегодня же. Вы – маркграф, ваши права и привилегии должны быть учтены.
– Проследите за этим, сэр Арнульф, – сказал я надменно. – Мы, настоящие рыцари, очень чувствительны к вопросам чести. А если повредят мой лук, я сочту это оскорблением. Вы же не хотите, чтобы из-за лука…
Он прервал, выставив перед собой ладони:
– Не хочу. У вас великие задачи, никто не желает, чтобы мелочи помешали.
Дверь распахнулась, стражи в коридоре деревянно отступили к противоположной стене. Сэр Гримоальд вошел ровный, как циркуль, с вздернутым лицом и оловянными глазами.
– Сожалею, – произнес он без всякого оттенка, – но я провел очаровательную гостью только до двери. Она не желает, чтобы нас видели даже воробьи во дворе.
– Воробьи тоже могут быть всякими, – пробормотал сэр Арнульф. – Наверное. Во всяком случае, маги орлов иногда используют.
– Или хробойлов, – сказал я.
Арнульф вздрогнул, посмотрел остро.
– Вы что-то о них знаете?
Я отмахнулся.
– Если это у вас тайна, то я знаю земли, где этих хробойлов, как ворон на дохлой корове. Вас удивит, если скажу, что это на севере?
Не отвечая мне, он поднялся, отвесил сэру Гримоальду короткий поклон.
– Сэр Гримоальд… сэр Ричард… Мне тоже пора.
Сэр Гримоальд коротко взглянул на меня.
– Вас проводят, сэр Арнульф, – сказал он.
Арнульф, не изменившись в лице, коротко поклонился.
– Благодарю вас, сэр Гримоальд.
Мы проводили его взглядами, не двигаясь с места. Какими бы высокими титулами Арнульф ни владел и какие бы должности при короле ни занимал, роль палача позорит всякого. И сэр Гримоальд не пойдет провожать такого, будь он даже королевской крови.
– Сэр Гримоальд, – сказал я, – я тоже… скоро отбуду. Мне задерживаться очень даже не стоит. Несмотря на указание императора, Его Величество может не устоять перед соблазном. Здесь у меня нет дружины, нет даже сопровождения.
Он нахмурился.
– Да, это было очень неразумно с вашей стороны. Лорд вашего уровня должен появляться с надлежащим сопровождением. Дабы не было урона чести…
– Мое войско устало, – объяснил я. – Мы проделали такой путь! Полководец должен беречь воинов. А у меня сил обычно больше, чем у рядовых бойцов.
Он кивнул, взгляд потеплел на сотую долю градуса.
– Забота о войске возвышает полководца. За такого и сражаются лучше. Вы хотите отбыть сразу же после завтрака?
Я покачал головой.
– Сэр Гримоальд, сожалею. Только у вас в Ундерлендах я увидел настоящую еду для мужчин, когда то, что на столе, добыто на охоте! Потому большой соблазн остаться до завтрака, но, увы, не хочу подвергать и вас опасности. Я покину замок ночью. Тайно.
– Сэр Ричард, – произнес он с достоинством, – вам здесь ничего не грозит.
Я сказал с великим почтением:
– Сэр Гримоальд, ваш замок не сможет взять даже императорская армия. Я вижу гармонию изящества и мощи! Но дело даже не в том, что я не хочу, чтоб у вас были неприятности. Такой истинный лорд, как вы, пренебрежет личной опасностью ради защиты гостя. Но мне самому пора к своему войску и, как вы уже знаете, обязанностям маркграфа. А если учесть, что я все равно еще и майордом…
Он развел руками, лицо помрачнело.
– Я сочту за честь принимать вас всегда и столько, сколько вам будет угодно, маркграф Ричард. Но если ваши обязанности требуют вашего присутствия в другом месте…
– Вы меня понимаете, – сказал я с благодарностью.
Он выпрямился.
– Сэр Ричард, я велел подобрать вам лучшие доспехи, что отыщутся в замке. А также лучший меч из нашей оружейной. Рыцарь вашего ранга не может появляться на людях в… несоответствующем виде.
– Благодарю вас, сэр Гримоальд!
– Это мой долг, – возразил он надменно. – Долг рыцаря по отношению к рыцарю. Ваши доспехи, одежда и оружие ждут вас в ваших покоях.
Стражи в коридоре смотрели на меня с великим интересом. Один даже сделал шаг вперед и распахнул передо мной дверь в отведенные для меня покои.
Я перешагнул порог и сразу бросил взгляд на окно. Узковато, к тому же еще и зарешечено очень надежно. Сэр Гримоальд ревностно следит, чтобы его замок соответствовал всем канонам настоящего рыцарского замка. Никто не влезет, но и мне не выбраться.
На большом длинном столе картинно разложены доспехи, подобранные по моей фигуре, а также кинжал и меч в украшенных золотом ножнах, крестообразная рукоять инкрустирована рубинами, придающими ей зловещий вид.
Даже сапоги, достойные лорда, скромно ждут меня в сторонке. Рыцарские шпоры сияют, как осколки солнца. Я сбросил рубашку и брюки, подвигал плечами, разминая мышцы. После бесчисленных ран и заживлений все еще иногда чувствую, как будто что-то срослось не совсем верно.
За спиной раздался игривый смешок.
– Ну, наконец-то…
Я резко обернулся, хотя и узнал этот чарующий голос. Из-за портьеры вышла леди Бабетта и, покачивая бедрами, приблизилась ко мне, неотрывно глядя в глаза.
– Что, – пробормотал я, – на дворе дождь?
– Уехала я, – заверила она, – уехала! Для всех, сэр Ричард, но не для вас.
– Польщен, – сказал я осторожно и потянулся за разложенной одеждой.
Она перехватила меня за руку.
– Сэр Ричард, – сказала она с милой улыбкой, – мне показалось, между нами какое-то напряжение, что ли… Мне бы хотелось его снять. Возможно, этому поможет, если я… нет-нет, не пугайтесь, я не тащу вас в постель! Я имею в виду, что я отвечу на вопросы, если они у вас еще есть…
Я смерил ее взглядом. Она улыбается и привычно покачивает плечами, отчего вся фигура переливается волнующе и возбуждающе, но сейчас это, скорее, по привычке, а лицо серьезное, глаза внимательные, даже голос прозвучал по-деловому.
– Хорошо, – сказал я. – Только не лапайте меня, леди Бабетта. Я весь из себя рыцарь и не хочу выходить из образа. Ведь человек является тем, кем прикидывается, не так ли?
Она хитренько улыбалась.
– А вы всегда прикидываетесь одним и тем же?.. Ладно, можете не отвечать. Если так уж стесняетесь, оденьтесь.
Это был недвусмысленный вызов, она нахально улыбалась, я опустился в кресло и предложил ровным голосом:
– Присядьте, пожалуйста. Поговорим.
Она села по ту сторону стола, хотя могла бы рядом, стул свободен, касалась бы меня коленом, а то и нашла бы повод прикоснуться грудью.
– Итак, сэр Ричард?
Думаю, ее губы сами складываются вот так, неважно, что она чувствует. И движения плечиками уже инстинктивные, так кошка при виде толстой мыши довольно мурлычет.
– И что, – сказал я, – по-прежнему будете утверждать, что выполняете приказы Кейдана?
Она лукаво прищурилась.
– Ну, конечно же! Я в самом деле так и делаю. Конечно, если не противоречат указаниям императора.
– Ага! – сказал я торжествующе.
– Что «ага»? – осведомилась она. – А как же иначе?.. Я была прислана в помощь Кейдану. И я ему помогаю. Но приоритет императора выше.
Я поинтересовался:
– Но как вам удалось повлиять на императора?
– Если сказать правду, – ответила она все еще щебечуще, но в глаза мне посмотрела открыто и прямо, – что так непривычно для красивой женщины… я ведь красивая?.. вы сами убедили императора выдернуть вас из рук рассвирепевшего Кейдана.
Я изумился:
– Это когда же?
– Когда сказали Кейдану, – напомнила она, – что все королевство уже в ваших руках. Император, он… политик. У него много земель, много королевств, больших и маленьких. Ему безразлично, кто кого здесь обидел. Он мог и дальше поддерживать Кейдана во всем, но тот потерял почти все королевство!.. А тут вы, сильный, энергичный, волевой, предприимчивый… расклад сложный, но император, как мне кажется, принял неплохое решение…
Я буркнул:
– Даже очень.
Она промурлыкала, подлащиваясь, играя глазками, оголенными плечиками и грудью:
– Разве я не самое верное решение приняла?
– Даже очень, – проворчал я.
Она старалась смотреть мне в глаза, хотя сижу голый, могла бы попытаться смутить, но я крепкий орешек, уже поняла, хотя явно недоумевает, почему тогда не набрасываюсь, если не скован всякими догмами, а я насмешливо улыбался, а сам прикидывал, что император Герман Третий, который так умело воспользовался моим отчаянным положением, вроде бы тот, который прислал на Каталаунский турнир золотой шлем для лучшего из лучших. Странный император, предпочитает в свою личную охрану брать надежных людей Севера. Впрочем, чего это я вижу странное как раз в обыденном, так всегда поступали владыки. Швейцарская охрана несла службу даже у спальни восточных султанов, и сейчас швейцарцы охраняют папский дворец. Вообще можно полагаться только на иностранцев, у них нет на месте службы родни, даже языка не знают.
Но меня подловили хитрее…
Ее узкие и красиво очерченные брови приподнялись, когда я поднялся, глаза расширились в изумлении, а пухлый чувственный рот приоткрылся. Я взял ее за руку и потащил, полуупирающуюся, к постели. Известно, что сопротивление, которое оказывает женщина, доказывает не столько ее добродетельность, сколько ее опытность, но леди Бабетта в самом деле явно сбита с толку.
Впрочем, в постели показала себя весьма искушенной, намного искушеннее всех по ту сторону Хребта и даже по эту, но я еще искушеннее уже по дефолту, и хотя не стал демонстрировать всей привычной даже для школьника техники, обойдемся, леди Бабетта была потрясена и наверняка сочла меня развращенным до мозга костей сластолюбцем… в прошлом, который отыскал себе развлечение еще интереснее, понять бы только какое.
Отдышавшись, она прошептала:
– Ах, сэр Ричард!.. Вы так искусно делаете вид, что это я вас совратила… что я просто польщена! Но вообще-то… зачем это вам понадобилось?
Я проговорил великодушно:
– Леди Бабетта, что за вопрос? У вас такие формы, такое все сочное, горячее и сладкое, что я просто сожрал бы вас всю.
Она хихикнула.
– Спасибо. Тем более приятно, что все правда, я такая. Но вы все-таки не ответили! Мы, женщины, чувствуем, когда напрыгивает самец, когда залезает мужчина, а когда взбирается политик.
– Ого, – сказал я с уважением. – И что, я политик?
– Вы все сразу, – ответила она с довольным смешком. – Впервые встречаю такое дивное сочетание! Как это пикантно…
– Так это же хорошо?
– Замечательно, – подтвердила она. – Только все равно интересно, что вам потребовалось, как политику?.. И еще любопытно, получили это нужное или нет? Впервые теряюсь в догадках.
Я пробормотал с показной неловкостью:
– Это и есть женская интуиция? Везде видеть подвох?
– Милый Ричард, ну, скажите! Зачем вам понадобилось меня вот так… я в восторге, правда! Но все-таки вы хотели чего-то еще помимо плотских утех. Вы такой, вам этой мелочи мало.
– Как и вам, леди Бабетта, – ответил я. – Как и вам. Мы стоим друг друга в неискренности. Хотите еще вина?
Она покачала головой.
– Мне кажется, вино не справляется с теми задачами, которые мы на него возлагаем.
– Верно, – согласился я.
– Вы даже не пьянеете, – сказала она обвиняюще.
– А вы ничего не выбалтываете, – ответил я с укором. – Зря на вас хорошее вино перевожу!
Она расхохоталась и бросилась мне на шею. Горячая мягкая грудь снова воспламенила меня, я зарычал и сладострастно распластал ее в постели.
Потом мы охлаждали себя вином, я еще и сожрал большой кусок мяса, Бабетта не ела, но смотрела с одобрением, женщинам всегда нравится, когда мужчины хорошо и быстро жрут.