Гайдар Аркадий. В дни поражений и побед

   - Хорош наивный? Мерзавец! Разговаривать - краснел, а плетью шкуру со спины спускать - хоть бы что! - проговорил, останавливаясь, Сергей. Знаешь! Я не любитель всяких там жестокостей, но, честное слово, если бы этот "наивный" мне попался, то я сказал бы, что расстрелять его - мало!
   - Читай дальше.
   "...Севка из училища ушел, да я его вполне понимаю. Он уже подпоручик и где-то сейчас на фронте.
   Напишите скорее, как живете вы. На-днях приезжал Реммер и говорил, что твой муж получил повышение, а Глеб будто бы уехал с карательным отрядом под Мариуполь. - Правда ли это?
   Письмо это посылаю с нашим хорошим знакомым, поручиком Юрием Борисовичем Волчиным.
   Он едет в командировку. Я думаю, что ему можно будет у вас на несколько дней остановиться. С ним же пришли мне ответ".
   Сергей прочитал, вложил письмо обратно в конверт и аккуратно спрятал в сумку.
   - Зачем это тебе?
   - Пригодится. Когда-нибудь, возьмем-таки мы и Новороссийск. Пусть тогда Чека разберет, кто у кого был карателем, кто истребителем.
   II.
   Сегодня неспокойный день в полку. Сегодня волнуется комиссар, командиры, а больше всего красноармейцы. Не потому, что наступают, например, белые, или предстоит какая-нибудь тяжелая боевая операция.
   Нет! Белые очищают одну за другой станции Донецкого бассейна, боя сегодня тоже не предвидится.
   Дело много сложнее: впервые из штаба бригады прислали обмундирование, а главное обувь.
   Вернулся из штаба к себе на квартиру Сергей, с досадою хлопнул дверьми и выругался даже.
   - Ну, что? - живо спросил его Николай. - Как там?
   - Что! Хорошего мало, конечно. Девяносто пар ботинок на весь полк, в то время, когда восемьдесят процентов разутых.
   - Фюиить! - даже присвистнул Николай. - Какого же это чорта! Курам разве на смех. Сколько же на нас-то пришлось?
   - Восемь пар! Вот тут и обходись, как знаешь. Одному дашь, другой к горлу пристанет. "Почему ему, а не мне? Я тоже, да у меня тоже!.." Не люблю я этих подачек по чайной ложке, только людей растравишь.
   Весть о получении обмундирования уже давно облетела красноармейцев, но сведения от одного к другому передавались преувеличенные. Говорили, что наконец-то обуют почти весь полк, а уж если не весь, то во всяком случае больше половины. И толпились сейчас все около квартиры, нетерпеливо ожидая раздачи.
   - Сколько? - обступили вышедшего Николая.
   - Английские или русские?
   - Восемь пар всего! - сконфуженно закричал Николай.
   - Восемь па-ар?!
   - Чтоб им подавиться! Так это што ж, кому же достанется? Почитай никому.
   - Ладно! Там видно будет. В две шеренги становитесь. Командир осматривать сейчас будет, - старался перекричать Николай красноармейцев.
   - Чего осматривать? - со злобной ноткой выкрикнул кто-то. - Али и так не известно?
   Волна глухого раздражения, вызванного острым разочарованием, прокатилась по рядам. И недоверчиво, даже озлобленно посматривали красноармейцы то на командира, то на коптера, усевшегося с грудкой новеньких желтых ботинок на крыльце, то на свои собственные, закорузлые, с поднятыми кверху носами, с разъязвленными ртами, через которые виднелись мокрые серые портянки.
   - Вот что, товарищи! - закричал Сергей. - Почти что всем вам одинаково нужна обувка, а ее вы сами видите сколько. А потому я отберу из вас тех, у которых ботинки самые плохие, а они метнут жребий промеж себя.
   Заговорили все разом, торопливо, каждый предлагая тот способ дележа, который давал ему больше шансов получить одну из этих восьми злополучных пар.
   - Зачем отбирать? Пускай все тянут. Все в одно время получали!
   - Валяй, валяй, отбирай! У кого может хоть какие подходящие есть. Что ж ему вторую пару, а кому ничего?
   - Для чего по жребию? Ты так давай! Рази не видишь, у меня вон одного ботинка вовсе нет.
   - Заткни глотку, чорт! Ты куда ж его дел? У тебя еще вчера был.
   - Вчера был, а сегодня совсем разорвался.
   - Совсем! У всех совсем!
   - Давай чтобы на всех обувка была! - крикнул кто-то из задних рядов громче остальных.
   - Ладно там! - оборвал Сергей, - как я сказал, так и будет. Не галдеть! Выходи вот ты... ты...
   Но первые же пропущенные тотчас подняли крик, обступили Сергея, и каждый, захлебываясь, доказывал ему свое безусловное право на участие в дележе.
   - Меня пошто пропустил!
   - Ты вот посмотри, посмотри!
   - Ты куда, сволочь, тоже лезешь?
   - Дать ему в рыло раза! Сукину сыну!
   - Я при Колчаке получал!
   - Я вовсе не получал. Свои из дома дотрепываю.
   - Пропади я пропадом, если я не токмо в наряд, а хоть куда пойду, пока не получу! В Сибири пальцы обморозил, тут всю дорогу почитай босый прошел. Довольно!
   - И я!.. И я!..
   - И мы все!..
   - Чтобы их чорт с войной такой побрал, когда не дают, что солдату положено!
   - В штабах все поодетые. По три комплекта имеют.
   - Не пойдем без ботинок! На всех пускай присылают!
   - Давай комиссара!
   - Провались он, комиссар, что от него толку! Довольно ноги пообивали!
   Увидал Сергей, что расходились кругом страсти. Кричат, горячатся, брызжут слюною яростно. Пробовал остановить и так, и этак. Ничего не выходит. Обозлился, вскочил на ступеньку крыльца и крикнул, гневным и звонким голосом покрывая всех.
   - Замолчать! На свои места живо! Взводные командиры привести людей в порядок. Смирно! Слушай, что я скажу!
   Галдеж стих.
   - В то время, когда повсюду наши части наступают вперед и вперед, кричал Сергей, - вы заявляете, что дальше без новых ботинок не пойдете. Другие полки одеты не лучше, а многие и хуже вас, а они идут без всяких разговоров. Кто из вас хочет, пусть остается. Чорт с ними со всеми вместе взятыми, если правда, что они из-за башмаков готовы предавать Революцию! Если бы все так рассуждали, то давно получили бы вместо ботинок деникинские плети да шомпола по спинам...
   Красноармейцы молчали.
   - ...Но не все еще шкурники в Красной армии, которые наступают на горло своим командирам, требуя с них то, чего они им не могут дать! Где я вам возьму на всех ботинки? Где их возьмет комиссар или хоть командарм, когда их нету? Или тоже грабить мужика, как грабят белые? Вы кричите, что где-то лежат полные цейхгаузы. Враки все! Это полные цейхгаузы у белых английского обмундирования. Вот куда надо итти получать его! Стыдно так поступать, недостойно звания красноармейца! Кто не желает, тот может убираться! Палкой его все равно не удержишь. Но я знаю, что все-таки есть среди моей команды настоящие и сознательные ребята, которые всегда пойдут. Мы обойдемся и с ними. Пусть кричит теперь кто хочет!
   Сергей кончил и нервно правой рукой отер лоб. Так со своими людьми он говорил в первый раз.
   Все продолжали молчать.
   - Ну, что же?
   - Нету тут шкурников, командир. Зря говоришь, - хмуро, но уже без злобы сказал кто-то.
   - Нету! Нету!
   Подтверждали голоса.
   - Посуди, товарищ командир, легко ли нам, все ноги поссадили без обувки-то.
   - А пойти,-то, конешно пойдем. Это так с досады уж. Обидно ведь, право!
   И улыбнулся Сергей, сразу почувствовав что-то другое. Улыбнулся и Владимир, и окрикнул попросту.
   - Я ведь так и знал, что с досады языками заболтали. Разведчики у нас в полку самый надежный народ. Не то, что какая-нибудь третья рота.
   - Что верно, то верно! - раздались голоса.
   - Мы от своих-то хоть не бегали.
   - Пулемета за все время ни разу не бросили.
   - Вот и обидно, товарищ командир, а ботинок поди больше им дали?
   - Нет! Столько же.
   - Совсем бы стервецам давать не надо, а то при казаках они чуть што разведка. А к коптеру за обмундировкой так небось первые...
   Когда были, уже без шума, розданы ботинки, говорил кто-то, завидуя вслух.
   - Эх, хороши! Подошва спиртовая и каблук с подковой. Крепкие!
   - Теперь этих при всяком случае, в очередь или не в очередь, в караул и на посты. Пусть знают, что не задаром получили, ешь их волки! А мы уж в своих замечательных до Кавказа как-нибудь дотопаем. Авось там и на нашу долю найдется!
   - Найдется! Как не найтись!
   - У них-то цейхгауз во... Англия!
   III.
   Невысокая серая лошаденка, худая и некрасивая, стояла возле крыльца и, поворотив голову, смотрела на Сергея, хлопая ушами.
   Весело смеялся чему-то Николай. Улыбался Владимир, похлестывая плетью по голенищам своих сапог.
   На душе у всех было хорошо и спокойно.
   Почему? Потому ли, что вновь наступила весна? Потому ли, что близок уже был некогда далекий Кавказ? А может быть и так, просто, непочему.
   Сергей вдел ногу в стремя и вскочил в седло, продолжая смеяться звонко. Тощая лошаденка зафыркала чего-то и подалась назад, - точно настоящий конь.
   - Ну, ты скоро?
   - Осмотрю посты. Вернусь через час. Гайда.
   Он уехал, а они остались еще немного подышать свежим воздухом.
   - Чудно, брат, право! - проговорил Николай. - Ведь скоро будет только год с тех пор, когда мы сошлись втроем. А как кажется, что это было уже давно, давно. Нет, ведь ты подумай! Только год!
   Усмехнулся Владимир и потянул товарища за рукав:
   - Пойдем! А говоришь ты правду, времени-то прошло немного, но всевозможных перемен, событий и совместно перенесенных опасностей больше чем много. Оттого и кажется, что давно. Знаешь, когда я вспоминаю о чем-нибудь, то как-то не возникает в голове - это было в феврале... это в марте... а - когда мы были на бандах... когда тебя ранили... и много таких других "когда".
   Они постояли на улице еще несколько минут. С крыши соседнего домика капало, и слышно было, как, падая, капли негромко и мерно булькали.
   На уличках, высыпавши, задорно гоготали около девок красноармейцы.
   - Хорошо, Владимир, опять скоро весна, - говорил, оживившись, Николай. - Я бы хотел, чтобы работалось бы так же дружно, интересно, помнишь как тогда...
   - ...Когда мы были в Киеве? Разве это забудешь? Пойдем!
   Долго в этот вечер ждали Сергея товарищи. Прошел час, другой после обещанного времени, а он все не возвращался. Наступила ночь.
   - Неужели у комиссара он засиделся, - начиная уже беспокоиться, высказал предположение Владимир.
   - Возможно.
   Прошло еще несколько часов, а Сергей все не возвращался.
   Совсем встревоженный, Владимир послал одного из красноармейцев в штаб полка, к комиссару, узнать, не там ли Сергей.
   - Да скажи, Петров, комиссару - пускай позвонит... Или постой, я лучше напишу записку.
   И он набросал карандашом на полевом бланке:
   "Тов. Григорьев! Не был ли у вас Горинов? Если нет, то позвоните в первый батальон и спросите, нет ли его там. Вот уже пять часов прошло, как он уехал по линии охранения и до сих пор еще не возвращался".
   Некоторые из спящих красноармейцев, уловив краем уха, о чем идет речь, - попривстали.
   - Неужто еще не ворочался? - раздались сонные голоса.
   - Нет еще.
   - Нуу! Это не ладно что-то!
   Многие проснулись. Столь долгое и загадочное отсутствие встревожило всех.
   - Может, его убили где?
   - Негде! Сегодня на всей линии хоть бы один выстрел хлопнул. Когда вчера, - ну тогда бы еще так.
   Через полчаса послышался топот, к крыльцу кто-то подъехал.
   Многие было бросились к дверям, рассчитывая увидать Сергея. Но это был не он, а ординарец-кавалерист, из штаба полка. Ординарец быстро соскочил с лошади и передал Владимиру записку. На ней значилось:
   "В штабе полка Горинова нет и не было, в штабе батальона тоже, я только что сейчас звонил. Срочно узнайте, кто и где видел его в последний раз! Все, что узнаете, сейчас же сообщайте мне".
   Всю ночь, по заставам и полевым караулам, спотыкаясь в темноте, носились гонцы, расспрашивая - не видал ли кто-нибудь начальника команды пеших разведчиков.
   Домой вернулся Владимир хмурый, усталый и сел молча на лавку.
   - Ну, что же? - живо спросил его Николай и обступившие красноармейцы.
   - Ничего пока!.. - глухо ответил он. - Ничего... Последней его видела застава четвертой роты. Но что толку-то, что видела! Приехал, - говорят, - посмотрел, посмеялся и свернул влево.
   - И давно?
   - Давно, еще с сумерками.
   И повторил, чуть-чуть подумав:
   ... - С сумерками!
   И с тех пор исчез бесследно и загадочно, для товарищей, для команды и для всего полка, краском Горинов.
   IV.
   Уже начало темнеть, когда Сергей, осмотрев линию сторожевого охранения, мелкой рысцой отправился обратно. Он поехал прямо, вдоль фронта:
   - Ближе будет, как раз, пожалуй; на участок второго батальона попаду.
   Раззадорившийся Васька, незаметно затрусил побыстрее и, пользуясь тем, что, задумавшись, Сергей перестал обращать на него внимание, потянул немного вправо, к чернеющим впереди кустам.
   - Э-э! брат, - поговорил заметивший его маневр Горинов. - Куда тебя чорт несет?
   Он остановился, приподнялся на стременах и, оглядевшись, вздохнул глубоко, полной грудью.
   Был безмолвен фронт. Впереди, в нескольких верстах, горели огни Батайска, и чуть слышно было, как гудел какой-то паровоз.
   "Крепко засели! - подумал Сергей, - а выбить оттуда надо бы, узел важный".
   - Однако! - вслух подумал он. - Я кажется сдурил порядочно. За каким чортом попал сюда? Надо к своим поближе поскорей.
   Он дернул за левый повод Ваську, круто повернул его и только что хотел стегнуть покрепче плетью, когда из-за кустов выехало человек десять-двенадцать конных.
   "Кто это, - вздрогнул Сергей, - наши или казаки?"
   И он остановил коня.
   Скрыться было абсолютно некуда. Если Сергей сдвинется с места, то его увидят сейчас же. Если не сдвинется, то увидят минутой позже, - только и всего. Ускакать же на Ваське - и думать было нечего. - "Эх! была не была, - решил Сергей. - Все равно сейчас заметят".
   И он встал как-раз посредине дороги так, чтобы он всем был виден.
   Кавалеристы сразу заметили его, передние даже сначала шарахнулись в сторону, но, не увидав на дороге никого другого, направились рысью к нему, взяв винтовки наперевес.
   Сергей стоял спокойно.
   "Сейчас!.. - соображал он. - Сейчас узнаю - кто... Казаки!"
   И почти что до крови закусив губу, он сразу же взял себя в руки.
   "Застрелиться еще успею! - Попробую все-таки последнее!"
   - Эй... кто такой? - крикнул ему первый, подъезжая потихоньку и зорко всматриваясь, готовый и выстрелить, и рубануть.
   - Подъезжай ближе! - ответил Сергей. - Чего горланишь? Хочешь чтоб с поста сняли?
   И подъехал к ним сам шагом.
   - Офицер есть?
   - Нету! - ответил казак, весьма озадаченный спокойствием попавшегося на пути и, повидимому, красного. - Вахмистр есть.
   - Давай его сюда!
   И Сергей очутился возле самой кучки.
   - А кто вы такой? - спросил вахмистр, подозрительно оглядев Сергея.
   - Поедем вместе! - проговорил вместо ответа Сергей и накинулся на одного из казаков.
   - Ты что, дурья башка, винтовку сюда наставил! Смотри-ка, да еще без предохранителя! Надень за спину!
   - Постойте ж, - проговорил растерянно вахмистр. - Так вы ж разве не красный?
   - Дурак! сам ты красный! А еще вахмистр! Трогай, давай, поскорей!
   - Нет уж, господин, поедем лучше с нами, к командиру, - недоверчиво и настойчиво проговорил вахмистр.
   - А я куда тебя зову? К чорту на кулички, что ли?
   - А! - облегченно вздохнув, ответил тот. - Тогда поедем, конешно!
   И вахмистр спросил уже осторожно.
   - А позвольте узнать! Вы не из офицеров ли будете?
   - Офицер! - коротко ответил Сергей и отъехал несколько в сторону, давая почувствовать, что вступать в дальнейшие разговоры он не намерен.
   Так ехали они некоторое время молча.
   "Что я делаю? - думал про себя с отчаянием Сергей. - Что я делаю?"
   Партбилет, украшенное пятиконечной звездой выпускное свидетельство краскома и другие не менее обличающие документы лежали у него в кармане.
   "Пес его знает! - думал вахмистр. - Откуда он взялся? Офицер, а без погонов. Не иначе, как это из тех, что по ту сторону в разведку ходят. А может, запоздалый какой из Ростова, только вряд ли должно быть из этих... как их, - агентурщиков".
   Остальные казаки ехали молча или разговаривали вполголоса. Повидимому, присутствие Сергея их несколько смущало.
   - А знаешь, Фомичев! - говорил один, обращаясь к соседу. - У него на шапке-то звезда. Вот-те крест! Мы еще как подъезжали, я приметил. Сказать, что ли, Жеребцову?
   - Сиди! - недовольно ответил тот. - Али он сам не видит!
   - А как же это тогда так? Он ведь при полном оборужении едет, хоть бы что!
   - Звезда!.. Что звезда нонче значит? По-твоему, как погон - так и белый, а как звезда - так и красный. Али позабыл, как буденовцы погоны надевали, ежель насчет разведки по тылу нужда какая. Это, брат, тоже понимать нужно!
   И он многозначительно кашлянул, давая почувствовать, что он-то понимает в данном случае всю сущность дела до самого основания.
   V.
   - Господин ротмистр дома? - спросил вахмистр, остановив коня.
   "Уже приехали!" - сообразил Сергей.
   Он думал почему-то, что это должно случиться несколько позже. И решил твердо и без колебаний, сейчас же, когда все будут слезать, броситься в сторону. Но вышло все не так.
   - Его нет! - послышался чей-то ответ. - Он скоро будет.
   - Мы подождем! - сказал Сергей. - Зайдем к нему!
   И он соскочил с лошади. Соскочил и вахмистр.
   - А мы-то чего? - раздались недовольные голоса казаков. - Нам чего дожидаться? и так не жрамши!
   - Поезжайте домой! - решил, после некоторого колебания, вахмистр. Скворцов, скажешь хозяйке, чтобы самовар поставила. Я скоро!
   Казаки уехали. Сергей и вахмистр взошли на крыльцо. Впереди перед ними были темные сенца. Сергей был с карабином, сбоку в кобуре у него висел наган. Но вахмистр в темные сенца пропустил его вперед. Стрелять было нельзя. Казаки только что отъехали, а кругом бродили солдаты. Сергей вошел в сени и, как бы отыскивая дверь, незаметно повернулся.
   - Что там, али не найдете? - спросил тревожно конвоир, если не заметив, то почувствовав его маневр. И Сергей ясно услыхал тихий металлический щелк от повернувшегося барабана и взводимого курка.
   - Не... не найду! - ответил он и ударил прикладом перед собой. Но удар пришелся плохо, плашмя, однако вахмистр покачнулся все же, ухватился за стену и выронил револьвер, который, падая, гулко выстрелил.
   - Постой!..
   Но Сергей уже выбежал на улицу, вскочил на чужого коня и рванул поводья.
   Две, три минуты он мчался спокойно, но потом сзади послышался топот, выстрелы и крики. Очевидно, за ним гнались вернувшиеся на выстрел казаки.
   "Куда я лечу?... Совсем не в ту сторону!" - подумал Сергей, заметив прямо перед собой невдалеке огни Батайска.
   Он хотел было свернуть с дороги в сторону, но чуть не перелетел через голову, потому что бока у шоссе были круты, а внизу плескалась какая-то вода.
   Тогда он выбросился снова наверх и помчался, не рассуждая, дальше.
   Однако теперь он потерял несколько минут, и крики догоняющих стали на много ближе.
   Навстречу ему попадались телеги, солдаты, иногда даже конные, но, еще не понимая, в чем дело, сразу его не останавливали, а когда спохватывались, то было уже поздно. Как бешеный, ворвался Сергей на железнодорожные пути вокзала, но поворотить в сторону не успел, потому что срезанная шальной пулей его лошадь тяжело грохнулась. И он полетел вниз, ударился головой о рельс и выпустил из рук карабинку. Однако тотчас же вскочил, прыгнул налево и закружился посреди забитых составами бесчисленных путей станции.
   Выстрелы гремели сначала сзади, потом уже перекинулись куда-то вперед и затрещали беспорядочно со всех сторон.
   Где-то близко послышались голоса. Как загнанный зверь, отскочил Сергей и очутился посреди каких-то двух эшелонов. Впереди мелькнул убегающий огонек, должно быть испуганного железнодорожника.
   Теперь уже почти рядом, не дальше чем через два пути, кто-то кричал громко:
   - Давай сюда!.. Черти-ии!
   - Неужели же конец? - с тоской подумал Сергей. - Куда теперь бежать?
   Взгляд его упал на приоткрытую дверь товарного вагона. Не раздумывая, не соображая, Сергей проскочил туда, захлопнул за собою дверь и спрятался в угол, за какие-то ящики.
   Почти что в тот же момент, мимо с топотом пронеслось несколько человек, и кто-то выстрелил. В первую секунду Сергей подумал, что это в него. Но стреляли, должно быть, уже просто так, с досады.
   Через четверть часа все стихло.
   Потом опять послышались шаги.
   Сергей совсем съежился за ящиком. Дверь вагона вдруг приоткрылась, и луч желтоватого света скользнул по потолку.
   - Пропади они все пропадом! Как начали стрелять, так я думал, что зеленые на станцию наступают.
   - Убежал у них кто-то. Должно, так и не поймали.
   - И мы-то с вами хороши, - вагон отпертым бросили!
   - Провались он и вагон! Я даже щипцы с пломбами побросал. Один фонарь только захватил, чтобы видели в случае чего, что железнодорожник.
   Дверь захлопнули, послышался стук закидываемого запора, потом еще какой-то негромкий металлический звук.
   "Пломба!" - мелькнуло в голове у Сергея.
   Все стихло, прошло минут пятнадцать, двадцать. "Как странно! - подумал Сергей. - Я цел, - но где? Как же я отсюда теперь выйду? Ага, через окошко, они ведь отпираются изнутри. Только не сейчас, ночью, когда все успокоится".
   От удара у него сильно болела и кружилась голова. Он прилег на что-то мягкое в углу и впал в полусознательное состояние. Все качалось, качалось возле него, и, вздрагивая поминутно, незаметно для себя он как-то странно, тяжело заснул.
   Когда он открыл глаза, то никак не мог себе дать отчета, - в чем же дело? Потом понемногу начал восстанавливать в памяти все случившееся. Он бежал, спрятался в вагон, и теперь надо уходить через окно.
   "Но постой! - сообразил он вдруг. - Постой! почему же кругом так все шумит? Почему дрожат стенки вагона"?
   - Ааа!...
   Впереди могучей сиреной заревел паровоз, эшелон давно уже мчался куда-то, ускоряя и ускоряя ход, и колеса сердито перестукивались с рельсами.
   VI.
   В вагоне было темно. Сергей попробовал было продвинуться к окну, но сразу же попал ногой в какую-то щель и едва-едва из нее высвободился.
   - Чорт его знает, что тут такое наворочено, - бормотал он. - Это ножка от стула. А это... это, кажется, перевернутый диван. Эвакуировались спехом, понабросали в беспорядке всякой дряни полный вагон.
   К окошку пробраться оказалось невозможным. Весь вагон был забит мягкой мебелью, коврами, картинами и еще чем-то. В то время, когда в Ростове белые оставили много всякого невывезенного снаряжения и военного имущества, кто-то по протекции вывозил всю эту громоздкую и ненужную дребедень.
   "Нет! - решил Сергей, тщетно попытавшись обойти какой-то большой полированный предмет (повидимому, рояль). - Придется ждать до утра".
   Он забрался в угол и довольно удобно расположился на перевернутом диване. Голова еще продолжала болеть, но уже меньше. К своему удивлению он заметил, что настроение у него сейчас не тревожное и гнетущее, а какое-то безразлично-равнодушное.
   "Ну и чорт с ним со всем! - думал он. - Выберусь как-нибудь".
   Вагоны стучали мерно и ритмично, диван пружинил, покачиваясь, и на Сергея напала дремота, перешедшая скоро в крепкий сон.
   Проснулся он, когда лучи яркого солнца, пробившись через мелкие щелки, заиграли зайчиками на темных стенках.
   Теперь он принялся за работу и, пробравшись (не без труда все же) вперед, стал раздвигать все в стороны, неторопливо разбирая дорогу к окну.
   Провозившись с полчаса, он разбил какую-то фарфоровую статуэтку и продавил ногой большую картину.
   "Вандализм! - подумал он, усмехнувшись. - Может, это какой-нибудь Рубенс или Микель-Анжело, а у меня все прахом идет. Ну и чорт с ним, не до того теперь".
   И, схвативши за ноги безголовую статуэтку, он принялся отколачивать ею приржавевшую задвижку окошка. Наконец-то она подалась.
   "Открыть или нет?"
   Эшелон, постояв только что на какой-то станции, быстро шел вперед.
   "Открою!" - решил Сергей и выпустил окошко из рук.
   Сноп теплых, пригревающих по-весеннему лучей, разом ворвался и осветил вагон.
   Широкий простор открывался перед его глазами. Дымилась слегка обесснеженная земля, синел убегающий горизонт, и далеко в стороне темнели какие-то не то деревни, не то станицы.
   "Весна!... хорошо-то как!" - вот первая мысль Сергея. И он улыбнулся, довольный.
   Высоко, высоко по небу плыла стая журавлей и таяла на его глазах в ласковой утренней синеве.
   По сыроватой, черной дороге продвигалась кучка всадников и остановилась у шлагбаума, пропуская поезд. Инстинктивно Сергей хотел было податься назад, но рассмеялся и, высунув голову, с любопытством окинул взглядом забрызганные грязью бурки всадников.
   Промелькнул вскоре семафор, и Сергей захлопнул окошко.
   Днем состав не трогали, и Сергей решил уже, что это его конечная станция, но к вечеру сильным толчком ударил по вагонам прицепившийся паровоз.
   Мучили Сергея голод и жажда, но до ночи приходилось терпеть. Да и что будет ночью?
   Карабинки у него теперь не было. Она отлетела далеко в сторону, когда он ударился об рельс. Но наган был при нем, и Сергей не без удовольствия попробовал правым локтем твердый кобур.
   "Это надежный товарищ, с ним-то мы ни за что не расстанемся".
   И добавил мысленно:
   "Он у меня без осечки, на все случаи!"
   Часов около одиннадцати колеса застучали по бессчисленным стрелкам, вагоны бросало из стороны в сторону. Замелькали огни, и зашипели паровозы.
   "Екатеринодар! - понял Сергей. - Наконец-то!"
   Вскоре эшелон остановился, но, судя по тишине, которая водворилась вокруг, где-то далеко от главных путей и позади других составов.
   Прошло около часа. - "Пора! - подумал он. - Медлить нечего".