Страница:
Итак, имеется аналогия, но не сходство, между индивидуальным человеком — существом относительным и неполным, — взятым здесь как тип определенного способа существования, или даже всего обусловленного существования, и целокупным сущим, не обусловленным и трансцендентным по отношению ко всем частным и обусловленным способам существования и даже по отношению к самой Экзистенции; его мы символически обозначаем как «Универсального Человека». Исходя из этой аналогии и поясняя вышеизложенное на примере, можно сказать, что если «Универсальный Человек» есть начало всякого проявления, то индивидуальный человек становится — на своем уровне — его результатом и завершением; вот почему все традиции согласны в том, чтобы и в самом деле рассматривать его как некий синтез всех элементов и царств природы.
[17]
Это необходимо, чтобы аналогия была точной, и она действительно такова; но чтобы полностью обосновать ее, а вместе с ней и понятие «Универсальный Человек», следовало бы изложить соображения относительно космогонической роли человеческого существа. Однако последние — пожелай мы развить все, что в них содержится, — увели бы нас в сторону от предмета, который мы намерены исследовать с особым вниманием; поэтому мы отложим их до другого благоприятного случая. Пока же ограничимся указанием, что человеческое существо в области свойственного ему индивидуального существования играет роль, которую можно было бы с полным основанием определить как «центральную» по отношению ко всем другим сущим, также пребывающим в этой области. Благодаря этой роли человек становится самым полным выражением рассматриваемого индивидуального существования, все возможности которого, так сказать, сливаются в нем, — по крайней мере, в определенном отношении и при условии, что он берется не только в телесном выражении, но в совокупности всех его форм, в бесконечном развитии, на которое они способны. [18]
Именно в этом заключено самое глубокое основание рассматриваемой нами аналогии; и именно эта особая ситуация дает нам право трансформировать понятие человека — а не какого-либо иного сущего, проявленного в том же состоянии, — в традиционную концепцию «Универсального Человека». [19]
Мы добавим еще одно очень важное замечание: «Универсальный Человек» существует лишь виртуально и, скажем так, негативно, подобно идеальному архетипу, поскольку действительная реализация целокупного сущего не дала ему актуального и позитивного существования; и это справедливо для всякого сущего, если рассматривать его в процессе или в перспективе подобной реализации. [20]
Скажем, наконец, во избежание недоразумений, что подобный способ изложения, представляющий в последовательном порядке то, что само по себе существует одновременно, обоснован лишь в том случае, если рассматривать его с точки зрения состояния проявленности сущего, причем такое состояние принимается за исходный пункт реализации. С другой стороны, очевидно, что выражения типа «негативное существование» не следует понимать буквально там, где само понятие существования может быть применено лишь частично и до известного предела. Но несовершенства, свойственные языку в силу его связи с условиями человеческого состояния — и даже, в более частном плане, телесного и земного бытия человека, — нередко требуют известных предосторожностей при использовании «вербальных образов» подобного рода, без которых было бы совершенно невозможно понимание, в особенности в западных языках, столь мало приспособленных к выражению метафизических истин.
Глава III. МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ СИМВОЛИКА КРЕСТА
Глава IV. НАПРАВЛЕНИЯ ПРОСТРАНСТВА
Глава V. ИНДУИСТСКАЯ ТЕОРИЯ ТРЕХ ГУН
Это необходимо, чтобы аналогия была точной, и она действительно такова; но чтобы полностью обосновать ее, а вместе с ней и понятие «Универсальный Человек», следовало бы изложить соображения относительно космогонической роли человеческого существа. Однако последние — пожелай мы развить все, что в них содержится, — увели бы нас в сторону от предмета, который мы намерены исследовать с особым вниманием; поэтому мы отложим их до другого благоприятного случая. Пока же ограничимся указанием, что человеческое существо в области свойственного ему индивидуального существования играет роль, которую можно было бы с полным основанием определить как «центральную» по отношению ко всем другим сущим, также пребывающим в этой области. Благодаря этой роли человек становится самым полным выражением рассматриваемого индивидуального существования, все возможности которого, так сказать, сливаются в нем, — по крайней мере, в определенном отношении и при условии, что он берется не только в телесном выражении, но в совокупности всех его форм, в бесконечном развитии, на которое они способны. [18]
Именно в этом заключено самое глубокое основание рассматриваемой нами аналогии; и именно эта особая ситуация дает нам право трансформировать понятие человека — а не какого-либо иного сущего, проявленного в том же состоянии, — в традиционную концепцию «Универсального Человека». [19]
Мы добавим еще одно очень важное замечание: «Универсальный Человек» существует лишь виртуально и, скажем так, негативно, подобно идеальному архетипу, поскольку действительная реализация целокупного сущего не дала ему актуального и позитивного существования; и это справедливо для всякого сущего, если рассматривать его в процессе или в перспективе подобной реализации. [20]
Скажем, наконец, во избежание недоразумений, что подобный способ изложения, представляющий в последовательном порядке то, что само по себе существует одновременно, обоснован лишь в том случае, если рассматривать его с точки зрения состояния проявленности сущего, причем такое состояние принимается за исходный пункт реализации. С другой стороны, очевидно, что выражения типа «негативное существование» не следует понимать буквально там, где само понятие существования может быть применено лишь частично и до известного предела. Но несовершенства, свойственные языку в силу его связи с условиями человеческого состояния — и даже, в более частном плане, телесного и земного бытия человека, — нередко требуют известных предосторожностей при использовании «вербальных образов» подобного рода, без которых было бы совершенно невозможно понимание, в особенности в западных языках, столь мало приспособленных к выражению метафизических истин.
Глава III. МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ СИМВОЛИКА КРЕСТА
Большинство традиционных учений используют в качестве символа реализации «Универсального Человека» один и тот же знак, поскольку, как мы сказали ранее, он принадлежит к символике, которая непосредственно восходит к изначальной Традиции. Это знак креста, очень четко выражающий способ, посредством которого достигается эта реализация, — через соединение в совершенную целокупность состояний сущего, гармонически иерархизированных, во всеобъемлющем развертывании в обоих направлениях — расширения и возвышения.
[21]
В самом деле, это двойное развертывание сущего может рассматриваться как происходящее, с одной стороны, горизонтально, т. е. на определенном уровне или ступени существования, а с другой стороны, вертикально, т. е. в иерархической выстроенности всех уровней. Таким образом, горизонтальное направление выражает собой «широту» или полное расширение индивида, взятое как основа реализации, — расширение, состоящее в безграничном развитии совокупности возможностей, подчиненных особым условиям проявления. Следует уяснить, что в случае человеческого существа это расширение никоим образом не ограничено телесной частью индивидуальности; оно включает все модальности последней, ибо телесное состояние, в собственном смысле слова, есть лишь одна из этих модальностей. Вертикальное направление выражает иерархию — столь же и тем более незавершенную — многочисленных состояний; каждое из них, рассматриваемое в своей целостности, есть одна из совокупности возможностей, относящихся к стольким же «мирам» или уровням, которые включены в целокупный синтез «Универсального Человека». [22]
Таким образом, в этом изображении креста горизонтальное расширение соответствует безграничности возможных модальностей одного и того же состояния сущего, рассмотренного в его единстве, а вертикальное возвышение — безграничному ряду состояний целокупного сущего.
Разумеется, состояние, развитие которого изображено горизонтальной линией, может быть любым. Фактически это будет состояние, в котором в данный момент проявилось сущее, реализующее «Универсального Человека», — состояние, представляющее собой точку отсчета и опору или основу этой реализации. Любое состояние, как выяснится впоследствии, может стать для сущего такой опорой; тщательнее всего мы рассмотрим с этой точки зрения человеческое состояние; ведь оно, будучи нашим собственным, имеет самое непосредственное отношение к нам, представляя случай, когда вышеупомянутая реализация происходит на основе именно этого состояния; но следует уяснить себе, что с чисто метафизической точки зрения данный случай отнюдь не относится к числу исключительных.
Необходимо понять теперь, что настоящая полнота бытия, пребывая за пределами всякой обусловленности, соответствует тому, что индийское учение называет «Освобождением» (Мокша), а исламский эзотеризм — «Высшим Отождествлением». [23]
Кроме того, в этой последней традиционной форме содержится учение, согласно которому «Универсальному Человеку», поскольку он представлен совокупностью «Адам — Ева», соответствует число Аллаха, являющееся выражением «Высшего Отождествления». [24]
Можно было бы возразить, что обозначение «Адам — Ева», хотя и подходящее для употребления в переносном смысле, в своем собственном значении применимо лишь к изначальному человеческому состоянию. Но если «Высшее Отождествление» реально осуществляется лишь в целокупности многочисленных состояний, то отчасти оно уже виртуально осуществилось в «райской» стадии, в том первоначальном центре, откуда человек произошел и куда он возвращается, достигнув полноты бытия; кроме того, этот центр, как мы увидим, есть точка прямого сообщения с другими состояниями. [25]
Впрочем, можно было бы также сказать, что полнота человеческого или любого другого состояния выражает, на своем уровне, саму целокупность сущего; и это весьма четко отображается в геометрической символике, о которой дальше пойдет речь. Так происходит потому, что во всем сущем, в особенности в индивидуальном человеке, и даже, в частности, в человеке телесном, можно обнаружить архетип «Универсального Человека»; любая из частей Вселенной, будь то мир или отдельное существо, окажется всюду и всегда аналогией целого. Поэтому Лейбниц, например, с полным основанием утверждает, что любая «индивидуальная субстанция» (с оговорками, сделанными нами выше относительно значения этого выражения) должна содержать в себе целостное представление о Вселенной. Подобная аналогия между «макрокосмом» и «микрокосмом» [26]вполне корректна; но, ограничиваясь рассмотрением «индивидуальной субстанции» и желая сделать ее равнозначной самому сущему, полному и даже замкнутому, но лишенному реальной связи с тем, что его превосходит, Лейбниц сам закрыл себе путь от горизонтального уровня «расширения» к вертикальному направлению «возвышения» и таким образом лишил свою теорию всякого истинного метафизического значения. [27]
Мы не намерены углубляться здесь в изучение каких-либо философских концепций, а тем более — всего остального, также относящегося к «светской» области; но это замечание показалось нам вполне естественным, как непосредственное применение того, что мы только что изложили относительно двух направлений, по которым происходит развертывание целокупного сущего.
Возвращаясь к символике креста, мы должны еще отметить, что крест, помимо метафизического и первичного значения — бывшего до сих пор предметом нашего исключительного внимания, — наделен другими различными значениями, более или менее вторичными и случайными; и это вполне нормально, в соответствии с высказанными нами общими соображениями о многозначности, присущей любому символу. Прежде чем обратиться к геометрическому изображению сущего и его многочисленных состояний, в обобщенной форме выраженного в знаке креста, и вникнуть в детали этой довольно сложной символики, мы поговорим немного об остальных значениях. Хотя они не являются собственно предметом настоящего изложения, однако определенным образом связаны с ним, и порой даже более тесно, чем можно предположить, — как правило, в силу того же закона соответствия, который, как мы отметили с самого начала, представляет собой основу любой символики.
В самом деле, это двойное развертывание сущего может рассматриваться как происходящее, с одной стороны, горизонтально, т. е. на определенном уровне или ступени существования, а с другой стороны, вертикально, т. е. в иерархической выстроенности всех уровней. Таким образом, горизонтальное направление выражает собой «широту» или полное расширение индивида, взятое как основа реализации, — расширение, состоящее в безграничном развитии совокупности возможностей, подчиненных особым условиям проявления. Следует уяснить, что в случае человеческого существа это расширение никоим образом не ограничено телесной частью индивидуальности; оно включает все модальности последней, ибо телесное состояние, в собственном смысле слова, есть лишь одна из этих модальностей. Вертикальное направление выражает иерархию — столь же и тем более незавершенную — многочисленных состояний; каждое из них, рассматриваемое в своей целостности, есть одна из совокупности возможностей, относящихся к стольким же «мирам» или уровням, которые включены в целокупный синтез «Универсального Человека». [22]
Таким образом, в этом изображении креста горизонтальное расширение соответствует безграничности возможных модальностей одного и того же состояния сущего, рассмотренного в его единстве, а вертикальное возвышение — безграничному ряду состояний целокупного сущего.
Разумеется, состояние, развитие которого изображено горизонтальной линией, может быть любым. Фактически это будет состояние, в котором в данный момент проявилось сущее, реализующее «Универсального Человека», — состояние, представляющее собой точку отсчета и опору или основу этой реализации. Любое состояние, как выяснится впоследствии, может стать для сущего такой опорой; тщательнее всего мы рассмотрим с этой точки зрения человеческое состояние; ведь оно, будучи нашим собственным, имеет самое непосредственное отношение к нам, представляя случай, когда вышеупомянутая реализация происходит на основе именно этого состояния; но следует уяснить себе, что с чисто метафизической точки зрения данный случай отнюдь не относится к числу исключительных.
Необходимо понять теперь, что настоящая полнота бытия, пребывая за пределами всякой обусловленности, соответствует тому, что индийское учение называет «Освобождением» (Мокша), а исламский эзотеризм — «Высшим Отождествлением». [23]
Кроме того, в этой последней традиционной форме содержится учение, согласно которому «Универсальному Человеку», поскольку он представлен совокупностью «Адам — Ева», соответствует число Аллаха, являющееся выражением «Высшего Отождествления». [24]
Можно было бы возразить, что обозначение «Адам — Ева», хотя и подходящее для употребления в переносном смысле, в своем собственном значении применимо лишь к изначальному человеческому состоянию. Но если «Высшее Отождествление» реально осуществляется лишь в целокупности многочисленных состояний, то отчасти оно уже виртуально осуществилось в «райской» стадии, в том первоначальном центре, откуда человек произошел и куда он возвращается, достигнув полноты бытия; кроме того, этот центр, как мы увидим, есть точка прямого сообщения с другими состояниями. [25]
Впрочем, можно было бы также сказать, что полнота человеческого или любого другого состояния выражает, на своем уровне, саму целокупность сущего; и это весьма четко отображается в геометрической символике, о которой дальше пойдет речь. Так происходит потому, что во всем сущем, в особенности в индивидуальном человеке, и даже, в частности, в человеке телесном, можно обнаружить архетип «Универсального Человека»; любая из частей Вселенной, будь то мир или отдельное существо, окажется всюду и всегда аналогией целого. Поэтому Лейбниц, например, с полным основанием утверждает, что любая «индивидуальная субстанция» (с оговорками, сделанными нами выше относительно значения этого выражения) должна содержать в себе целостное представление о Вселенной. Подобная аналогия между «макрокосмом» и «микрокосмом» [26]вполне корректна; но, ограничиваясь рассмотрением «индивидуальной субстанции» и желая сделать ее равнозначной самому сущему, полному и даже замкнутому, но лишенному реальной связи с тем, что его превосходит, Лейбниц сам закрыл себе путь от горизонтального уровня «расширения» к вертикальному направлению «возвышения» и таким образом лишил свою теорию всякого истинного метафизического значения. [27]
Мы не намерены углубляться здесь в изучение каких-либо философских концепций, а тем более — всего остального, также относящегося к «светской» области; но это замечание показалось нам вполне естественным, как непосредственное применение того, что мы только что изложили относительно двух направлений, по которым происходит развертывание целокупного сущего.
Возвращаясь к символике креста, мы должны еще отметить, что крест, помимо метафизического и первичного значения — бывшего до сих пор предметом нашего исключительного внимания, — наделен другими различными значениями, более или менее вторичными и случайными; и это вполне нормально, в соответствии с высказанными нами общими соображениями о многозначности, присущей любому символу. Прежде чем обратиться к геометрическому изображению сущего и его многочисленных состояний, в обобщенной форме выраженного в знаке креста, и вникнуть в детали этой довольно сложной символики, мы поговорим немного об остальных значениях. Хотя они не являются собственно предметом настоящего изложения, однако определенным образом связаны с ним, и порой даже более тесно, чем можно предположить, — как правило, в силу того же закона соответствия, который, как мы отметили с самого начала, представляет собой основу любой символики.
Глава IV. НАПРАВЛЕНИЯ ПРОСТРАНСТВА
Некоторые западные писатели, с большими или меньшими претензиями на посвященность, желая придать кресту исключительно астрономическое значение, говорили, что это «символ перекрестного сочленения эклиптики с экватором», а также «образ равноденствий, когда солнце на своем ежегодном пути последовательно закрывает одну за другой обе эти точки».
[28]
Положим, это и так, но лишь потому, что — как мы указали выше — астрономические явления сами по себе могут рассматриваться в качестве символов вещей более высокого порядка; и в данном плане в них можно обнаружить, как и повсюду, представление об «Универсальном Человеке», о котором мы упомянули в предыдущей главе. Но если эти явления — символы, то они, очевидно, не равнозначны символизируемой вещи; и тот факт, что их принимают за таковую, свидетельствует о перевертывании нормальных отношений между различными порядками реальности. [29]
Когда мы находим знак креста в астрономических или иных явлениях, он имеет точно такое же символическое значение, как тот знак, который мы могли бы начертить сами; [30]это только доказывает, что истинная символика, отнюдь не будучи искусственным изобретением человека, коренится в самой природе, или, лучше сказать, вся природа в целом есть лишь символ трансцендентных реальностей.
Таким образом, мы восстановили правильную интерпретацию того, о чем идет речь; но обе только что процитированные нами фразы к тому же содержат ошибку. В самом деле, эклиптика и экватор, во-первых, не образуют креста, так как две эти плоскости не пересекаются под прямым углом; во-вторых, точки двух равноденствий явно соединены прямой линией таким образом, что крест здесь еще менее виден. В действительности же следует рассматривать, с одной стороны, плоскость экватора и ось, которая, соединяя полюсы, перпендикулярна этой плоскости; а с другой — две линии, соединяющие соответственно две точки солнцестояний и две точки равноденствий; таким образом, мы получаем то, что можно назвать в первом случае вертикальным крестом, а во втором — крестом горизонтальным. Оба эти креста, взятые как целое, имеющее один центр, образуют трехмерный крест, ветви которого ориентированы по шести направлениям пространства; [31]последние соответствуют шести кардинальным точкам, которые вместе с точкой самого центра образуют септенер.
Ранее мы уже указывали на значение, придаваемое восточными учениями этим семи областям пространства, равно как и на их соответствие некоторым циклическим периодам. [32]Пожалуй, полезно воспроизвести здесь процитированный тогда текст, из которого явствует, что то же самое обнаруживается и в западных традициях: «Климент Александрийский говорил, что от Бога, «Сердца Вселенной», исходят бесконечные пространства, которые направлены одно вверх, другое вниз, это вправо, то влево, одно вперед, другое назад; вперяя свой взор в эти шесть пространств, как число всегда равное, Он завершает мир; Он есть начало и конец (альфа и омега); в Нем завершаются шесть периодов времени, и от Него получают они свою бесконечную долготу; в этом тайна числа 7». [33]
Та же символика заключена и в еврейской Каббале, где говорится о «Святом Дворце» или «внутреннем Дворце», расположенном в центре шести направлений пространства. Три буквы божественного имени Иегова [34]своей шестиричной пермутацией согласно этим шести направлениям указывают на имманентность Бога миру, т. е. на манифестацию Логоса в центре всех вещей — в изначальной точке, расширением и раскрытием которой и являются неограниченные протяженности: «Он образовал из Тоху (пустоты) нечто и сделал из того, чего не было, то, что есть. Он вытесал большие колонны из неосязаемого эфира. [35]Он размышлял, и Слово (мемра) произвело все предметы и все вещи своим единым Именем». [36]
Эта изначальная точка, откуда произошло божественное Слово, получает развитие не только в пространстве, как мы только что показали, но и во времени; это во всех отношениях «Центр Мира», ибо данная точка находится одновременно в центре пространств и в центре времен. Разумеется, если понимать сказанное в буквальном смысле, это относится лишь к нашему миру — единственному, где условия существования можно выразить на человеческом языке; ведь он есть только чувственный мир, подчиненный условиям пространства и времени. В действительности же речь идет о Центре всех миров, и от нашего мира можно перейти к сверхчувственному уровню, осуществив транспозицию по аналогии, при которой пространство и время сохраняют лишь чисто символическое значение.
Мы видели, что у Климента Александрийского речь идет о шести периодах времени, соответствующих шести направлениям пространства. Эти шесть циклических периодов — подразделений другого, более общего периода — иногда представляют и как шесть тысячелетий. Зогар, как и Талмуд, действительно разделяет длительность мира на тысячелетние периоды. «Мир будет существовать в течение шести тысяч лет, намек на которые содержится в первых шести словах книги Бытия», [37]и эти шесть тысячелетий аналогичны шести «дням» творения. [38]
Седьмое тысячелетие, как и седьмой «день», есть Саббат, суббота, т. е. фаза возвращения к Первопринципу, который естественно соответствует центру, рассматриваемому как седьмая область пространства. Здесь перед нами разновидность символической хронологии, которую, разумеется, не следует воспринимать буквально, — как и иные подобные ей хронологии, встречающиеся в других традициях. Иосиф Флавий [39]отмечает, что шесть тысяч лет образуют десять «больших годов», а «большой год» длится шесть столетий (это Нарос халдеев); кстати, то, что обозначают этим выражением, представляет собой у греков и персов период гораздо более длительный — десять или двенадцать тысяч лет. Впрочем, здесь это неважно, поскольку мы вовсе не собираемся рассчитывать реальную длительность нашего мира, что потребовало бы углубленного исследования индийской теории Манвантар. Поэтому достаточно будет принять эти разделения в их символическом значении. Скажем только, что речь может идти о шести неограниченных периодах, стало быть, периодах, обладающих неопределенной длительностью, плюс седьмой, который соответствует завершению всех вещей и их возвращению в первоначальное состояние. [40]
Вернемся к космогоническому учению Каббалы, как оно изложено в Сефер Йецире: «Речь идет, — пишет Вюйо, — о развертывании, исходя из мысли до ее модификации в звук (голос), от непостижимого к доступному пониманию. Отметим, что здесь перед нами — символическое изложение тайны происхождения Вселенной, связанной с тайной ее единства. В других местах текста речь идет о тайне «точки», которая развертывается, излучаясь во всех направлениях, [41]и становится доступной пониманию лишь благодаря «внутреннему Дворцу». Здесь говорится о неосязаемом эфире (Авир), где происходит концентрация и откуда эманирует свет (Аор)». [42]Точка действительно есть символ единства, она есть начало протяженности, которая существует лишь благодаря ее излучению (предшествующая пустота представляет собой лишь чистую виртуальность); но она делается доступной пониманию, только когда сама располагается в этой протяженности, становясь ее центром, как мы более подробно объясним впоследствии. Эманация света, который сообщает свою реальность протяженности, «делая из пустоты нечто и из того, чего не было, то, что есть», представляет собой расширение, приходящее на смену концентрации; это две фазы вдоха и выдоха, о которых часто идет речь в индуистской доктрине, — вторая фаза соответствует сотворению проявленного мира; уместно отметить в связи с этим аналогию между биением сердца и циркуляцией крови в живом существе. Но продолжим: «Свет (Аор) вспыхнул в тайне эфира (Авир). Проявилась скрытая точка, т. е. буква iod». [43]Эта буква иероглифически представляет Первопринцип, и считается, что из нее были образованы все другие буквы еврейского алфавита, причем данный процесс, согласно Сефер Йецире, символизирует само создание проявленного мира. [44]Говорят также, что первичная, недоступная пониманию точка — или Единое непроявленное — образует из себя три точки, которые представляют Начало, Средину и Конец; [45]эти три точки, соединяясь, составляют букву iod, которая есть, таким образом, Единое проявленное (точнее, утвержденное в качестве первоначала универсального проявления); или, говоря теологическим языком, Бог через посредство своего Слова делает себя «Центром Мира». «Когда был создан этот iod, — говорится в Сефер Йецире, — от тайны или от скрытого Авира (эфира) остался только Аор (свет); и в самом деле, если отнять iod от слова Авир, то останется Аор».
Вюйо цитирует по этому поводу комментарий Моисея из Леона: «Напомнив, что Святой, да будет Он благословен, может быть постигнут лишь по своим качествам (миддот), посредством которых Он создал миры, [46]начнем с истолкования первого слова Торы: Брейшит. [47]От древних авторов мы узнали, что эта тайна сокрыта на высочайшем уровне, в чистом и неосязаемом эфире. Данный уровень являет собой целокупную сумму всех последующих зеркальных отражений (т. е. внешних по отношению к самому этому уровню). [48]Они проистекают из него благодаря тайне точки, которая сама представляет собой скрытый уровень, эманирующий из тайны чистого и таинственного эфира. [49]Первый уровень, абсолютно оккультный (т. е. скрытый, непроявленный), непостижим. [50]Тайна высшей точки, хотя она глубоко скрыта, [51]может быть постигнута в тайне внутреннего Дворца. Тайна высшей короны (Кетер, первая из десяти Сефирот) соответствует тайне чистого и неуловимого эфира (Авир), который есть причина всех причин и начало всех начал. В этой тайне — незримом начале всех вещей — рождается скрытая «точка», от которой все происходит. Вот почему в Сефер Йецире говорится: «До Единицы что можешь ты сосчитать?» Иначе говоря: что ты можешь сосчитать или понять до этой точки? [52]До этой точки не было ничего, за исключением Айн, т. е. тайны чистого и неосязаемого эфира, названного так (посредством чистого отрицания) из-за его непостижимости. [53]Доступное пониманию начало существования кроется в тайне высшей «точки». [54]И поскольку эта точка есть «начало» всех вещей, она называется «Мысль» (Махашава). [55]Тайна творческой Мысли соответствует скрытой «точке». Только во «внутреннем Дворце» может быть понята тайна скрытой «точки», ибо чистый и неуловимый эфир по-прежнему остается таинственным. «Точка» — это эфир, ставший осязаемым (путем «уплотнения» — исходного момента всякой дифференциации) в тайне «внутреннего Дворца» или «Святая святых». [56]Все без исключения было вначале постигнуто в мысли. [57]И если кто-то скажет: «Смотрите! вот новое в мире», велите ему замолчать, ибо это уже было постигнуто в Мысли. [58]Из скрытой «точки» эманирует Святой внутренний Дворец (по линиям, которые исходят от этой точки, следуя шести направлениям пространства). Это Святая Святых, пятидесятая годовщина (намек на Юбилей, символизирующий возвращение к первозданному состоянию), [59]которую называют также Голосом, эманирующим из Мысли. [60]Все существа и все причины эманируют тогда благодаря силе высшей «точки». Вот то, что относится к тайне трех высших Сефирот». [61]Мы решили привести этот пассаж целиком, несмотря на его пространность, так как он не только представляет интерес, но и связан с предметом настоящего исследования гораздо более непосредственно, чем можно предположить на первый взгляд.
В последующем изложении мы будем использовать символику направлений пространства с точки зрения и «макрокосмической», как мы это делали до сих пор, и «микрокосмической». Трехмерный крест — это на геометрическом языке «система координат», с которой может быть соотнесено все пространство; последнее же будет символизировать здесь совокупность всех возможностей — либо отдельного существа, либо универсальной Экзистенции. Данная система образована тремя осями — одной вертикальной и двумя горизонтальными, — которые представляют собой три расположенных под прямым углом диаметра неограниченной сферы; даже независимо от всяких астрономических соображений их можно рассматривать как направления, ведущие к шести кардинальным точкам. В процитированном выше тексте Климента Александрийского верхняя и нижняя точки соответствуют зениту и надиру, правая и левая — югу и северу, передняя и задняя — востоку и западу; это можно обосновать соответствующими указаниями, которые обнаруживаются едва ли не во всех традициях. Вертикальную ось можно назвать также полярной осью — т. е. неподвижной линией, соединяющей оба полюса, вокруг которой совершает круговращение все сущее; следовательно, это главная ось, тогда как две горизонтальные оси вторичны и относительны. Из обеих этих горизонтальных осей одна — ось север-юг — может быть также названа осью солнцестояний, а другая — ось восток-запад — осью равноденствий. Это приводит нас к астрономической точке зрения, поскольку основные точки определенным образом соответствуют фазам ежегодного цикла; подробное изложение данного вопроса завело бы нас далеко и не представляло бы здесь особого интереса, но несомненно окажется уместным в другом исследовании. [62]
Положим, это и так, но лишь потому, что — как мы указали выше — астрономические явления сами по себе могут рассматриваться в качестве символов вещей более высокого порядка; и в данном плане в них можно обнаружить, как и повсюду, представление об «Универсальном Человеке», о котором мы упомянули в предыдущей главе. Но если эти явления — символы, то они, очевидно, не равнозначны символизируемой вещи; и тот факт, что их принимают за таковую, свидетельствует о перевертывании нормальных отношений между различными порядками реальности. [29]
Когда мы находим знак креста в астрономических или иных явлениях, он имеет точно такое же символическое значение, как тот знак, который мы могли бы начертить сами; [30]это только доказывает, что истинная символика, отнюдь не будучи искусственным изобретением человека, коренится в самой природе, или, лучше сказать, вся природа в целом есть лишь символ трансцендентных реальностей.
Таким образом, мы восстановили правильную интерпретацию того, о чем идет речь; но обе только что процитированные нами фразы к тому же содержат ошибку. В самом деле, эклиптика и экватор, во-первых, не образуют креста, так как две эти плоскости не пересекаются под прямым углом; во-вторых, точки двух равноденствий явно соединены прямой линией таким образом, что крест здесь еще менее виден. В действительности же следует рассматривать, с одной стороны, плоскость экватора и ось, которая, соединяя полюсы, перпендикулярна этой плоскости; а с другой — две линии, соединяющие соответственно две точки солнцестояний и две точки равноденствий; таким образом, мы получаем то, что можно назвать в первом случае вертикальным крестом, а во втором — крестом горизонтальным. Оба эти креста, взятые как целое, имеющее один центр, образуют трехмерный крест, ветви которого ориентированы по шести направлениям пространства; [31]последние соответствуют шести кардинальным точкам, которые вместе с точкой самого центра образуют септенер.
Ранее мы уже указывали на значение, придаваемое восточными учениями этим семи областям пространства, равно как и на их соответствие некоторым циклическим периодам. [32]Пожалуй, полезно воспроизвести здесь процитированный тогда текст, из которого явствует, что то же самое обнаруживается и в западных традициях: «Климент Александрийский говорил, что от Бога, «Сердца Вселенной», исходят бесконечные пространства, которые направлены одно вверх, другое вниз, это вправо, то влево, одно вперед, другое назад; вперяя свой взор в эти шесть пространств, как число всегда равное, Он завершает мир; Он есть начало и конец (альфа и омега); в Нем завершаются шесть периодов времени, и от Него получают они свою бесконечную долготу; в этом тайна числа 7». [33]
Та же символика заключена и в еврейской Каббале, где говорится о «Святом Дворце» или «внутреннем Дворце», расположенном в центре шести направлений пространства. Три буквы божественного имени Иегова [34]своей шестиричной пермутацией согласно этим шести направлениям указывают на имманентность Бога миру, т. е. на манифестацию Логоса в центре всех вещей — в изначальной точке, расширением и раскрытием которой и являются неограниченные протяженности: «Он образовал из Тоху (пустоты) нечто и сделал из того, чего не было, то, что есть. Он вытесал большие колонны из неосязаемого эфира. [35]Он размышлял, и Слово (мемра) произвело все предметы и все вещи своим единым Именем». [36]
Эта изначальная точка, откуда произошло божественное Слово, получает развитие не только в пространстве, как мы только что показали, но и во времени; это во всех отношениях «Центр Мира», ибо данная точка находится одновременно в центре пространств и в центре времен. Разумеется, если понимать сказанное в буквальном смысле, это относится лишь к нашему миру — единственному, где условия существования можно выразить на человеческом языке; ведь он есть только чувственный мир, подчиненный условиям пространства и времени. В действительности же речь идет о Центре всех миров, и от нашего мира можно перейти к сверхчувственному уровню, осуществив транспозицию по аналогии, при которой пространство и время сохраняют лишь чисто символическое значение.
Мы видели, что у Климента Александрийского речь идет о шести периодах времени, соответствующих шести направлениям пространства. Эти шесть циклических периодов — подразделений другого, более общего периода — иногда представляют и как шесть тысячелетий. Зогар, как и Талмуд, действительно разделяет длительность мира на тысячелетние периоды. «Мир будет существовать в течение шести тысяч лет, намек на которые содержится в первых шести словах книги Бытия», [37]и эти шесть тысячелетий аналогичны шести «дням» творения. [38]
Седьмое тысячелетие, как и седьмой «день», есть Саббат, суббота, т. е. фаза возвращения к Первопринципу, который естественно соответствует центру, рассматриваемому как седьмая область пространства. Здесь перед нами разновидность символической хронологии, которую, разумеется, не следует воспринимать буквально, — как и иные подобные ей хронологии, встречающиеся в других традициях. Иосиф Флавий [39]отмечает, что шесть тысяч лет образуют десять «больших годов», а «большой год» длится шесть столетий (это Нарос халдеев); кстати, то, что обозначают этим выражением, представляет собой у греков и персов период гораздо более длительный — десять или двенадцать тысяч лет. Впрочем, здесь это неважно, поскольку мы вовсе не собираемся рассчитывать реальную длительность нашего мира, что потребовало бы углубленного исследования индийской теории Манвантар. Поэтому достаточно будет принять эти разделения в их символическом значении. Скажем только, что речь может идти о шести неограниченных периодах, стало быть, периодах, обладающих неопределенной длительностью, плюс седьмой, который соответствует завершению всех вещей и их возвращению в первоначальное состояние. [40]
Вернемся к космогоническому учению Каббалы, как оно изложено в Сефер Йецире: «Речь идет, — пишет Вюйо, — о развертывании, исходя из мысли до ее модификации в звук (голос), от непостижимого к доступному пониманию. Отметим, что здесь перед нами — символическое изложение тайны происхождения Вселенной, связанной с тайной ее единства. В других местах текста речь идет о тайне «точки», которая развертывается, излучаясь во всех направлениях, [41]и становится доступной пониманию лишь благодаря «внутреннему Дворцу». Здесь говорится о неосязаемом эфире (Авир), где происходит концентрация и откуда эманирует свет (Аор)». [42]Точка действительно есть символ единства, она есть начало протяженности, которая существует лишь благодаря ее излучению (предшествующая пустота представляет собой лишь чистую виртуальность); но она делается доступной пониманию, только когда сама располагается в этой протяженности, становясь ее центром, как мы более подробно объясним впоследствии. Эманация света, который сообщает свою реальность протяженности, «делая из пустоты нечто и из того, чего не было, то, что есть», представляет собой расширение, приходящее на смену концентрации; это две фазы вдоха и выдоха, о которых часто идет речь в индуистской доктрине, — вторая фаза соответствует сотворению проявленного мира; уместно отметить в связи с этим аналогию между биением сердца и циркуляцией крови в живом существе. Но продолжим: «Свет (Аор) вспыхнул в тайне эфира (Авир). Проявилась скрытая точка, т. е. буква iod». [43]Эта буква иероглифически представляет Первопринцип, и считается, что из нее были образованы все другие буквы еврейского алфавита, причем данный процесс, согласно Сефер Йецире, символизирует само создание проявленного мира. [44]Говорят также, что первичная, недоступная пониманию точка — или Единое непроявленное — образует из себя три точки, которые представляют Начало, Средину и Конец; [45]эти три точки, соединяясь, составляют букву iod, которая есть, таким образом, Единое проявленное (точнее, утвержденное в качестве первоначала универсального проявления); или, говоря теологическим языком, Бог через посредство своего Слова делает себя «Центром Мира». «Когда был создан этот iod, — говорится в Сефер Йецире, — от тайны или от скрытого Авира (эфира) остался только Аор (свет); и в самом деле, если отнять iod от слова Авир, то останется Аор».
Вюйо цитирует по этому поводу комментарий Моисея из Леона: «Напомнив, что Святой, да будет Он благословен, может быть постигнут лишь по своим качествам (миддот), посредством которых Он создал миры, [46]начнем с истолкования первого слова Торы: Брейшит. [47]От древних авторов мы узнали, что эта тайна сокрыта на высочайшем уровне, в чистом и неосязаемом эфире. Данный уровень являет собой целокупную сумму всех последующих зеркальных отражений (т. е. внешних по отношению к самому этому уровню). [48]Они проистекают из него благодаря тайне точки, которая сама представляет собой скрытый уровень, эманирующий из тайны чистого и таинственного эфира. [49]Первый уровень, абсолютно оккультный (т. е. скрытый, непроявленный), непостижим. [50]Тайна высшей точки, хотя она глубоко скрыта, [51]может быть постигнута в тайне внутреннего Дворца. Тайна высшей короны (Кетер, первая из десяти Сефирот) соответствует тайне чистого и неуловимого эфира (Авир), который есть причина всех причин и начало всех начал. В этой тайне — незримом начале всех вещей — рождается скрытая «точка», от которой все происходит. Вот почему в Сефер Йецире говорится: «До Единицы что можешь ты сосчитать?» Иначе говоря: что ты можешь сосчитать или понять до этой точки? [52]До этой точки не было ничего, за исключением Айн, т. е. тайны чистого и неосязаемого эфира, названного так (посредством чистого отрицания) из-за его непостижимости. [53]Доступное пониманию начало существования кроется в тайне высшей «точки». [54]И поскольку эта точка есть «начало» всех вещей, она называется «Мысль» (Махашава). [55]Тайна творческой Мысли соответствует скрытой «точке». Только во «внутреннем Дворце» может быть понята тайна скрытой «точки», ибо чистый и неуловимый эфир по-прежнему остается таинственным. «Точка» — это эфир, ставший осязаемым (путем «уплотнения» — исходного момента всякой дифференциации) в тайне «внутреннего Дворца» или «Святая святых». [56]Все без исключения было вначале постигнуто в мысли. [57]И если кто-то скажет: «Смотрите! вот новое в мире», велите ему замолчать, ибо это уже было постигнуто в Мысли. [58]Из скрытой «точки» эманирует Святой внутренний Дворец (по линиям, которые исходят от этой точки, следуя шести направлениям пространства). Это Святая Святых, пятидесятая годовщина (намек на Юбилей, символизирующий возвращение к первозданному состоянию), [59]которую называют также Голосом, эманирующим из Мысли. [60]Все существа и все причины эманируют тогда благодаря силе высшей «точки». Вот то, что относится к тайне трех высших Сефирот». [61]Мы решили привести этот пассаж целиком, несмотря на его пространность, так как он не только представляет интерес, но и связан с предметом настоящего исследования гораздо более непосредственно, чем можно предположить на первый взгляд.
В последующем изложении мы будем использовать символику направлений пространства с точки зрения и «макрокосмической», как мы это делали до сих пор, и «микрокосмической». Трехмерный крест — это на геометрическом языке «система координат», с которой может быть соотнесено все пространство; последнее же будет символизировать здесь совокупность всех возможностей — либо отдельного существа, либо универсальной Экзистенции. Данная система образована тремя осями — одной вертикальной и двумя горизонтальными, — которые представляют собой три расположенных под прямым углом диаметра неограниченной сферы; даже независимо от всяких астрономических соображений их можно рассматривать как направления, ведущие к шести кардинальным точкам. В процитированном выше тексте Климента Александрийского верхняя и нижняя точки соответствуют зениту и надиру, правая и левая — югу и северу, передняя и задняя — востоку и западу; это можно обосновать соответствующими указаниями, которые обнаруживаются едва ли не во всех традициях. Вертикальную ось можно назвать также полярной осью — т. е. неподвижной линией, соединяющей оба полюса, вокруг которой совершает круговращение все сущее; следовательно, это главная ось, тогда как две горизонтальные оси вторичны и относительны. Из обеих этих горизонтальных осей одна — ось север-юг — может быть также названа осью солнцестояний, а другая — ось восток-запад — осью равноденствий. Это приводит нас к астрономической точке зрения, поскольку основные точки определенным образом соответствуют фазам ежегодного цикла; подробное изложение данного вопроса завело бы нас далеко и не представляло бы здесь особого интереса, но несомненно окажется уместным в другом исследовании. [62]
Глава V. ИНДУИСТСКАЯ ТЕОРИЯ ТРЕХ ГУН
Прежде чем продолжить, напомним сказанное нами ранее относительно индуистской теории трех гун;
[63]в наши намерения здесь не входит трактовать эту теорию полностью, со всеми приложениями; мы лишь бегло очертим то, что относится к нашему предмету. Три гуны — это основные качества или конститутивные и первоначальные атрибуты существ, рассматриваемых в различных состояниях проявления;
[64]это не состояния, но общие условия, которым они подчинены.
[65]Посредством гун все сущее, в разнообразнейших пропорциях, иерархически распределяется в совокупности «трех миров» (Трибхувана), т. е. всех уровней универсальной Экзистенции.
Три гуны — это саттва, соответствие чистой сущности Бытия (Cam), идентичное свету знания (Джняна); его символизирует сияние небесных сфер, выражающих высшие состояния сущего; далее, раджас — импульс, способствующий раскрытию существа в обусловленном состоянии, т. е. развитию тех его возможностей, которые располагаются на определенном уровне Экзистенции; наконец, тамас — тьма, отождествляемая с невежеством (авидья), мрачный корень сущего, рассматриваемого в его низших состояниях. Это относится ко всем проявленным состояниям любых существ. Естественно, можно пристальнее рассмотреть эти качества или склонности применительно к человеческому состоянию: саттва — склонность восходящая — всегда принадлежит к состояниям, высшим по отношению к частному, принятому за основу или за точку отсчета в этом иерархическом распределении, а тамас — склонность нисходящая — направлена к состояниям, низшим в сравнении с этим последним; что касается раджаса, то он занимает промежуточное положение между высшим и низшим состояниями, а следовательно, определяется склонностью, которая не является ни восходящей, ни нисходящей, а горизонтальной. Это состояние в данном случае есть «мир человека» (манава-лока), т. е. область или план, занятый в универсальной Экзистенции индивидуальным человеческим состоянием. Теперь нетрудно увидеть соотношение всего этого с символикой креста — рассматривать ли его с точки зрения чисто метафизической или космологической и применять ли на уровне «макрокосмическом» или «микрокосмическом». В любом случае мы сможем сказать, что раджас соответствует всякой горизонтальной линии; точнее — если мы рассматриваем трехмерный крест, — двум линиям, определяющим горизонтальную плоскость; тамас соответствует нижней части вертикальной линии, т. е. той, что расположена над этой горизонтальной плоскостью; а саттва — верхней части этой же вертикальной линии, т. е. той, что расположена над упомянутой плоскостью, которая разделяет таким образом на две полусферы — верхнюю и нижнюю — неограниченную сферу, о которой мы говорили выше.
Три гуны — это саттва, соответствие чистой сущности Бытия (Cam), идентичное свету знания (Джняна); его символизирует сияние небесных сфер, выражающих высшие состояния сущего; далее, раджас — импульс, способствующий раскрытию существа в обусловленном состоянии, т. е. развитию тех его возможностей, которые располагаются на определенном уровне Экзистенции; наконец, тамас — тьма, отождествляемая с невежеством (авидья), мрачный корень сущего, рассматриваемого в его низших состояниях. Это относится ко всем проявленным состояниям любых существ. Естественно, можно пристальнее рассмотреть эти качества или склонности применительно к человеческому состоянию: саттва — склонность восходящая — всегда принадлежит к состояниям, высшим по отношению к частному, принятому за основу или за точку отсчета в этом иерархическом распределении, а тамас — склонность нисходящая — направлена к состояниям, низшим в сравнении с этим последним; что касается раджаса, то он занимает промежуточное положение между высшим и низшим состояниями, а следовательно, определяется склонностью, которая не является ни восходящей, ни нисходящей, а горизонтальной. Это состояние в данном случае есть «мир человека» (манава-лока), т. е. область или план, занятый в универсальной Экзистенции индивидуальным человеческим состоянием. Теперь нетрудно увидеть соотношение всего этого с символикой креста — рассматривать ли его с точки зрения чисто метафизической или космологической и применять ли на уровне «макрокосмическом» или «микрокосмическом». В любом случае мы сможем сказать, что раджас соответствует всякой горизонтальной линии; точнее — если мы рассматриваем трехмерный крест, — двум линиям, определяющим горизонтальную плоскость; тамас соответствует нижней части вертикальной линии, т. е. той, что расположена над этой горизонтальной плоскостью; а саттва — верхней части этой же вертикальной линии, т. е. той, что расположена над упомянутой плоскостью, которая разделяет таким образом на две полусферы — верхнюю и нижнюю — неограниченную сферу, о которой мы говорили выше.