Страница:
Глава XXIV. НЕБЕСНЫЙ ЛУЧ И ЕГО ПЛОСКОСТЬ ОТРАЖЕНИЯ
Итак, представим все состояния бытия в виде наложения горизонтальных плоскостей; тогда мы сможем сказать, что по отношению к первым, взятым вместе или порознь, вертикальная ось, связывающая их все между собой и с центром целокупного сущего, символизирует то, что различные традиции называют «Небесным Лучом» или «Божественным Лучом». Этот принцип, именуемый в индуистской доктрине Буддхи и Махат,
[242]«составляет высший, невоплощенный элемент в человеке и ведет его сквозь фазы вселенской эволюции».
[243]
У вселенского цикла, изображаемого нашей схемой, — «в котором человечество (в индивидуальном и «видовом» смысле) составляет лишь одну фазу, — имеется собственное движение, [244]независимое от нашего человечества, от всех человечеств, от всех плоскостей (обозначающих все уровни Экзистенции), которые он объединяет в бесконечную сумму (это и есть «Универсальный Человек»). [245]
Это собственное движение, сообщаемое ему «Небесным Лучом» вследствие его сущностной устремленности к истоку, неодолимо увлекает его к Концу (Совершенству), тождественному его Началу, с силой, направляющей к восхождению и божественно благодетельной (т. е. гармоничной)»; [246]и это не что иное, как «притягательная сила Божества», о которой шла речь в предшествующей главе.
Подчеркнем, что «движение» вселенского цикла совершенно независимо от чьей-либо индивидуальной воли — частной или коллективной, — которая может действовать лишь внутри своей особой области, никогда не порывая с определенными свойственными ей условиями существования. «Человек как таковой (индивидуальный) мог бы располагать лишь своей человеческой судьбой, индивидуальный ход которой он и в самом деле волен остановить. Но это случайное существо, одаренное случайными добродетелями и возможностями, не могло бы передвигаться, останавливаться или влиять на себя самого вне особого, случайного уровня, где оно в данный момент находится и раскрывает свои способности.
Неразумно предполагать, что оно может изменить, а тем более остановить вечное движение вселенского цикла». [247]
К тому же, неограниченное расширение возможностей индивида, рассмотренного в его целостности, ничего не меняет в этом, поскольку оно, естественно, не могло бы избавить его от всей совокупности ограничительных условий, характеризующих состояние бытия, которому он принадлежит. [248]
«Небесный Луч» пересекает все состояния бытия, обозначая таким образом, как мы сказали, центральную точку каждого из них, оставляя свой след на соответствующей горизонтальной плоскости: место всех этих центральных точек есть «Неизменное средоточие»; но это влияние «Небесного Луча» действенно лишь тогда, когда он создает — отражаясь на одной из этих плоскостей, — вибрацию, которая, распространяясь и расширяясь в целокупности бытия, просветляет его хаос, космический или человеческий. Последнее может относиться как к «макрокосму», так и к «микрокосму»; во всех случаях совокупность возможностей бытия образует, собственно, лишь «бесформенный и пустой» хаос, [249]в котором все есть тьма, вплоть до момента, когда происходит просветление, обусловливающее его гармоническую организацию при переходе от потенции к действию. [250]Само это просветление строго соответствует взаимному превращению трех гун, описанному нами выше по тексту Вед; первая фаза этого превращения, исходя из низших состояний существа, реализуется в самой плоскости отражения, тогда как вторая сообщает отраженной вибрации восходящее направление, которое передает ее через всю иерархию высших состояний существа. Плоскость отражения, чьим центром является точка падения «Небесного Луча» как исходная точка этой беспрерывной вибрации, будет тогда центральной плоскостью в совокупности состояний существа, т. е. горизонтальной плоскостью координат в нашем геометрическом изображении, и его центр действительно будет центром целокупного сущего. Эта центральная плоскость, в которой начерчены горизонтальные линии трехмерного креста, играет по отношению к «Небесному Лучу» — его вертикальной линии — роль, аналогичную роли «пассивного совершенства» по отношению к «активному совершенству»; это то же, что отношение «субстанции» к «сущности», Пракрити к Пуруше: символически это все та же «Земля» в отношении к «Небу», а также то, что все космогонические традиции согласно представляют как «поверхность Вод». [251]
Можно назвать эту плоскость местом отделения «низших Вод» от «высших Вод», [252]т. е. разделения двух хаосов — оформленного и бесформенного, индивидуального и вне-индивидуального, всех состояний, как непроявленных, так и проявленных, совокупность которых составляет всецелую Возможность «Универсального Человека».
Под воздействием «Вселенского Духа» (Атман), испускающего «Небесный Луч», отражающийся в зеркале «Вод», в их лоно попадает божественная искра, несотворенное духовное семя, которое в потенциальной Вселенной (Брахманда или «Мировое Яйцо») служит обозначением «He-Высшего» Брахмы (Anapa-Брахма); индуистская традиция называет его Хира-ньягарбха (т. е. «Золотой Зародыш»). [253]
В каждом отдельном существе эта искра интеллигибельного Света составляет, так сказать, фрагментарную единицу (выражение неточное, если брать его буквально, поскольку единица в действительности неделима и не имеет частей); раскрываясь, чтобы отождествиться в действии с Всецелым Единством, с которым она на самом деле потенциально тождественна (ибо она содержит в себе неделимую сущность света, как природа огня содержится целиком в каждой искре), [254]она будет излучаться во всех направлениях, начиная от центра, и осуществит в своем продвижении совершенное раскрытие всех возможностей существа. Этот принцип божественной сущности, сошедший в творение (только внешне, ибо реально он не может быть затронут случайностями и само состояние «оболочки» существует лишь с точки зрения проявления), в ведической символике выражается как Агни [255]в центре свастики; это крест, начерченный в горизонтальной плоскости и своим вращением вокруг центра порождающий эволюционный цикл, конституирующий каждый из элементов вселенского цикла. Центр — единственная неподвижная точка в этом круговращении — является, в силу самой своей неподвижности (образ изначальной неизменности), двигателем «колеса существования»; он заключает в себе самом «Закон» (в смысле санскритского термина Дхарма), [256]т. е. выражение или проявление «Воли Неба» для соответствующего цикла в горизонтальной плоскости, в которой происходит это вращение; как мы сказали, его влияние измеряется или по крайней мере измерялось бы, имей мы такую способность, шагом спирали, развертывающейся на вертикальной оси. [257]
Реализация возможностей существа происходит, таким образом, при помощи деятельности, которая всегда является внутренней, — ведь она осуществляется из центра каждой плоскости; и кроме того, в метафизическом плане, внешнее действие по отношению к целокупному сущему немыслимо, ибо подобное действие возможно лишь с точки зрения относительной и специализированной, каковой является индивидуальная точка зрения. [258]
Сама эта реализация изображается в различных символиках в виде расцветающего над поверхностью «вод» цветка, — обычно это лотос в восточной и роза или лилия в западной традициях; [259]впрочем, мы не намереваемся входить здесь в детальное рассмотрение этих различных изображений, которые могут варьироваться и видоизменяться в той или иной мере, подвергаясь многочисленным адаптациям; но по сути они исходят всюду и везде из одного и того же принципа, с некоторыми несущественными различиями, повсюду основанными на числах. [260]
Во всяком случае, раскрытие, о котором идет речь, может быть вначале рассмотрено в центральной плоскости — т. е. в горизонтальной плоскости отражения «Небесного Луча» — как интеграция соответствующего состояния существа; но оно распространится также вне этой плоскости, в целокупность состояний, следуя неограниченному развитию во всех направлениях, начиная от центральной точки вселенского сферического вихря, о котором мы говорили ранее. [261]
У вселенского цикла, изображаемого нашей схемой, — «в котором человечество (в индивидуальном и «видовом» смысле) составляет лишь одну фазу, — имеется собственное движение, [244]независимое от нашего человечества, от всех человечеств, от всех плоскостей (обозначающих все уровни Экзистенции), которые он объединяет в бесконечную сумму (это и есть «Универсальный Человек»). [245]
Это собственное движение, сообщаемое ему «Небесным Лучом» вследствие его сущностной устремленности к истоку, неодолимо увлекает его к Концу (Совершенству), тождественному его Началу, с силой, направляющей к восхождению и божественно благодетельной (т. е. гармоничной)»; [246]и это не что иное, как «притягательная сила Божества», о которой шла речь в предшествующей главе.
Подчеркнем, что «движение» вселенского цикла совершенно независимо от чьей-либо индивидуальной воли — частной или коллективной, — которая может действовать лишь внутри своей особой области, никогда не порывая с определенными свойственными ей условиями существования. «Человек как таковой (индивидуальный) мог бы располагать лишь своей человеческой судьбой, индивидуальный ход которой он и в самом деле волен остановить. Но это случайное существо, одаренное случайными добродетелями и возможностями, не могло бы передвигаться, останавливаться или влиять на себя самого вне особого, случайного уровня, где оно в данный момент находится и раскрывает свои способности.
Неразумно предполагать, что оно может изменить, а тем более остановить вечное движение вселенского цикла». [247]
К тому же, неограниченное расширение возможностей индивида, рассмотренного в его целостности, ничего не меняет в этом, поскольку оно, естественно, не могло бы избавить его от всей совокупности ограничительных условий, характеризующих состояние бытия, которому он принадлежит. [248]
«Небесный Луч» пересекает все состояния бытия, обозначая таким образом, как мы сказали, центральную точку каждого из них, оставляя свой след на соответствующей горизонтальной плоскости: место всех этих центральных точек есть «Неизменное средоточие»; но это влияние «Небесного Луча» действенно лишь тогда, когда он создает — отражаясь на одной из этих плоскостей, — вибрацию, которая, распространяясь и расширяясь в целокупности бытия, просветляет его хаос, космический или человеческий. Последнее может относиться как к «макрокосму», так и к «микрокосму»; во всех случаях совокупность возможностей бытия образует, собственно, лишь «бесформенный и пустой» хаос, [249]в котором все есть тьма, вплоть до момента, когда происходит просветление, обусловливающее его гармоническую организацию при переходе от потенции к действию. [250]Само это просветление строго соответствует взаимному превращению трех гун, описанному нами выше по тексту Вед; первая фаза этого превращения, исходя из низших состояний существа, реализуется в самой плоскости отражения, тогда как вторая сообщает отраженной вибрации восходящее направление, которое передает ее через всю иерархию высших состояний существа. Плоскость отражения, чьим центром является точка падения «Небесного Луча» как исходная точка этой беспрерывной вибрации, будет тогда центральной плоскостью в совокупности состояний существа, т. е. горизонтальной плоскостью координат в нашем геометрическом изображении, и его центр действительно будет центром целокупного сущего. Эта центральная плоскость, в которой начерчены горизонтальные линии трехмерного креста, играет по отношению к «Небесному Лучу» — его вертикальной линии — роль, аналогичную роли «пассивного совершенства» по отношению к «активному совершенству»; это то же, что отношение «субстанции» к «сущности», Пракрити к Пуруше: символически это все та же «Земля» в отношении к «Небу», а также то, что все космогонические традиции согласно представляют как «поверхность Вод». [251]
Можно назвать эту плоскость местом отделения «низших Вод» от «высших Вод», [252]т. е. разделения двух хаосов — оформленного и бесформенного, индивидуального и вне-индивидуального, всех состояний, как непроявленных, так и проявленных, совокупность которых составляет всецелую Возможность «Универсального Человека».
Под воздействием «Вселенского Духа» (Атман), испускающего «Небесный Луч», отражающийся в зеркале «Вод», в их лоно попадает божественная искра, несотворенное духовное семя, которое в потенциальной Вселенной (Брахманда или «Мировое Яйцо») служит обозначением «He-Высшего» Брахмы (Anapa-Брахма); индуистская традиция называет его Хира-ньягарбха (т. е. «Золотой Зародыш»). [253]
В каждом отдельном существе эта искра интеллигибельного Света составляет, так сказать, фрагментарную единицу (выражение неточное, если брать его буквально, поскольку единица в действительности неделима и не имеет частей); раскрываясь, чтобы отождествиться в действии с Всецелым Единством, с которым она на самом деле потенциально тождественна (ибо она содержит в себе неделимую сущность света, как природа огня содержится целиком в каждой искре), [254]она будет излучаться во всех направлениях, начиная от центра, и осуществит в своем продвижении совершенное раскрытие всех возможностей существа. Этот принцип божественной сущности, сошедший в творение (только внешне, ибо реально он не может быть затронут случайностями и само состояние «оболочки» существует лишь с точки зрения проявления), в ведической символике выражается как Агни [255]в центре свастики; это крест, начерченный в горизонтальной плоскости и своим вращением вокруг центра порождающий эволюционный цикл, конституирующий каждый из элементов вселенского цикла. Центр — единственная неподвижная точка в этом круговращении — является, в силу самой своей неподвижности (образ изначальной неизменности), двигателем «колеса существования»; он заключает в себе самом «Закон» (в смысле санскритского термина Дхарма), [256]т. е. выражение или проявление «Воли Неба» для соответствующего цикла в горизонтальной плоскости, в которой происходит это вращение; как мы сказали, его влияние измеряется или по крайней мере измерялось бы, имей мы такую способность, шагом спирали, развертывающейся на вертикальной оси. [257]
Реализация возможностей существа происходит, таким образом, при помощи деятельности, которая всегда является внутренней, — ведь она осуществляется из центра каждой плоскости; и кроме того, в метафизическом плане, внешнее действие по отношению к целокупному сущему немыслимо, ибо подобное действие возможно лишь с точки зрения относительной и специализированной, каковой является индивидуальная точка зрения. [258]
Сама эта реализация изображается в различных символиках в виде расцветающего над поверхностью «вод» цветка, — обычно это лотос в восточной и роза или лилия в западной традициях; [259]впрочем, мы не намереваемся входить здесь в детальное рассмотрение этих различных изображений, которые могут варьироваться и видоизменяться в той или иной мере, подвергаясь многочисленным адаптациям; но по сути они исходят всюду и везде из одного и того же принципа, с некоторыми несущественными различиями, повсюду основанными на числах. [260]
Во всяком случае, раскрытие, о котором идет речь, может быть вначале рассмотрено в центральной плоскости — т. е. в горизонтальной плоскости отражения «Небесного Луча» — как интеграция соответствующего состояния существа; но оно распространится также вне этой плоскости, в целокупность состояний, следуя неограниченному развитию во всех направлениях, начиная от центральной точки вселенского сферического вихря, о котором мы говорили ранее. [261]
Глава XXV. ДРЕВО И ЗМЕЙ
Обратимся теперь к символу змеи, обвившейся вокруг древа, о чем мы кратко сказали выше; мы утверждаем, что этот образ в точности воспроизводит спираль, очерченную вокруг вертикального цилиндра в том геометрическом изображении, которое мы изучили. Древо символизирует «Мировую ось», а змея — совокупность циклов универсального проявления;
[262]и в самом деле, прохождение различных состояний передается в некоторых традициях как блуждания существа в теле символической змеи.
[263]Поскольку такое прохождение можно рассматривать в двух противоположных направлениях — либо восходящем к высшим состояниям, либо нисходящем к низшим, этим и объясняются оба противоположных аспекта символики змеи — благотворный и пагубный.
[264]
Встречается и змея, обвившаяся не только вокруг древа, но также и вокруг различных других предметов — символов «Мировой оси», [265]и в частности горы, как это можно видеть в индуистской традиции, в символике «пахтания моря». [266]Здесь змей Шеша или Ананта, выражающий бесконечность универсального существования, обвился вокруг Меру — «полярной горы; [267]его тянут в противоположные стороны Дэвы и Асуры, соответствующие состояниям высшим и низшим по отношению к человеческому состоянию; тогда здесь имеются два аспекта — благотворный и зловредный — в зависимости от того, смотреть ли на змея со стороны Дэв или Асуров.
В то же время, если интерпретировать значение последних в понятиях «добра» и «зла», то возникнет очевидное соответствие с двумя противоположными сторонами «Древа познания» и другими подобными символами, о которых мы говорили ранее. [268]
Уместно рассмотреть и другой аспект, когда общий символ змея обозначает если не совсем зловредность (что обязательно предполагает наличие коррелята благотворности, ибо «добро» и «зло», как два понятия всякой дуальности, не могут существовать друг без друга), то по меньшей мере опасность, поскольку он изображает вовлеченность существа в бесконечную серию циклов проявления. [269]
Этот аспект соответствует, в частности, роли змея (или дракона, который служит тогда его аналогом) как хранителя неких символов бессмертия, доступ к которым он преграждает; так, он обвился вокруг древа с золотыми яблоками в саду Гесперид, или в Колхидской роще вокруг бука, на который повешено «золотое руно»; ясно, что эти деревья — не что иное, как формы «Древа жизни» и, следовательно, обозначают также «Мировую ось». [270]
Для полной реализации существа необходимо, чтобы оно выскользнуло из этой цепи циклов и перешло с окружности в центр, т. е. в точку, где ось пересекает плоскость, изображающую состояние, в котором это существо находится в настоящее время; поскольку тем самым произошла интеграция этого состояния, то начиная от этой плоскости и следуя направлению вертикальной оси, оно достигнет состояния целокупности. Отметим, что если существует преемственность между всеми состояниями, рассмотренными в их циклическом прохождении, то переход в центр по преимуществу означает прерывность в развитии существа; в этом плане его можно сравнить с тем, чем является с математической точки зрения «переход к пределу» бесконечного ряда, который изменяется в соответствии с постоянной величиной. Действительно, предел, будучи по определению постоянной величиной, не может, как таковой, быть достигнут в ходе изменения, даже если оно продолжается бесконечно; не подчиняясь этому изменению, он не принадлежит ряду, концом которого является; чтобы достичь его, надо выйти из этого ряда. Точно так же надо выйти из бесконечного ряда проявленных состояний и их изменений, чтобы достичь «Неизменного средоточия» — постоянной и неподвижной точки, которая управляет движением, не участвуя в нем, — подобно тому как весь математический ряд в его изменении упорядочивается своим отношением к пределу, который сообщает ему свой закон, пребывая сам вне этого закона. Аналогично и метафизическая реализация, как и ее частный случай — интеграция существа, — не может осуществляться «постепенно»; она подобна синтезу, которому не может предшествовать какой-либо анализ и перед которым всякий анализ бессилен и лишен значения.
В исламской доктрине существует интересный и важный момент, связанный с вышесказанным: «прямая дорога» (Эс-шира-тул-мустаким), о которой говорится в фатихе (буквально «начало») или в первой суре Корана, есть не что иное, как вертикальная ось, взятая в ее восходящем значении, так как «прямизна» (идентичная Дэ Лао-цзы), согласно корню обозначающего ее слова (qam, подниматься), должна рассматриваться как вертикальное направление. Поэтому легко понять значение последнего стиха, в котором эта «прямая дорога» определяется как «дорога тех, на кого Ты изливаешь Свою милость, а не тех, на ком Твой гнев, и не тех, кто пребывает в заблуждении» (ши-рата эяладхина анамта алайхим, гхаури ал-магдуби алайхим ва ла эд-даллин). Божественная милость [271]нисходит на тех, кто находится под непосредственным влиянием «Действия Неба», ведущего их к высшим состояниям и полной реализации, поскольку их сущность обретает согласие с универсальной Волей. С другой стороны — поскольку «гнев» прямо противостоит «милости», — его действие также должно осуществляться по вертикальной оси, но с обратным эффектом, следуя нисходящему направлению, к низшим состояниям: [272]это «адский» путь, противоположный пути «небесному». Оба эти пути представляют собой две половины — низшую и высшую — вертикальной оси, начиная с уровня, соответствующего человеческому состоянию. Наконец, в «заблуждении», в собственном и этимологическом смысле этого слова, пребывают те — и это огромное большинство людей, — кто, будучи привлечен множественностью, бесконечно блуждает в циклах проявления, отображенных кольцами змея, обвившегося вокруг «Древа средоточия». [273]
Напомним также, что слово «ислам» буквально означает «подчинение божественной Воле»; [274]вот почему в некоторых эзотерических учениях говорится, что всякое существо есть «муслим» в том смысле, что никто не может уклониться от подчинения этой Воле и что каждый, следовательно, неизбежно занимает место, предписанное ему во Вселенной. Разделение существ на «верных» (мумгтин) и «неверных» (куффар) [275]состоит, следовательно, в том, что первые повинуются сознательно и добровольно вселенскому порядку, тогда как среди вторых есть такие, кто повинуется закону против воли, и такие, кто пребывает в невежестве. Здесь перед нами три категории существ; «верные» следуют «прямой дорогой», ведущей в обитель «мира», и их повиновение универсальной воле делает из них истинных соработников «божественного плана».
Встречается и змея, обвившаяся не только вокруг древа, но также и вокруг различных других предметов — символов «Мировой оси», [265]и в частности горы, как это можно видеть в индуистской традиции, в символике «пахтания моря». [266]Здесь змей Шеша или Ананта, выражающий бесконечность универсального существования, обвился вокруг Меру — «полярной горы; [267]его тянут в противоположные стороны Дэвы и Асуры, соответствующие состояниям высшим и низшим по отношению к человеческому состоянию; тогда здесь имеются два аспекта — благотворный и зловредный — в зависимости от того, смотреть ли на змея со стороны Дэв или Асуров.
В то же время, если интерпретировать значение последних в понятиях «добра» и «зла», то возникнет очевидное соответствие с двумя противоположными сторонами «Древа познания» и другими подобными символами, о которых мы говорили ранее. [268]
Уместно рассмотреть и другой аспект, когда общий символ змея обозначает если не совсем зловредность (что обязательно предполагает наличие коррелята благотворности, ибо «добро» и «зло», как два понятия всякой дуальности, не могут существовать друг без друга), то по меньшей мере опасность, поскольку он изображает вовлеченность существа в бесконечную серию циклов проявления. [269]
Этот аспект соответствует, в частности, роли змея (или дракона, который служит тогда его аналогом) как хранителя неких символов бессмертия, доступ к которым он преграждает; так, он обвился вокруг древа с золотыми яблоками в саду Гесперид, или в Колхидской роще вокруг бука, на который повешено «золотое руно»; ясно, что эти деревья — не что иное, как формы «Древа жизни» и, следовательно, обозначают также «Мировую ось». [270]
Для полной реализации существа необходимо, чтобы оно выскользнуло из этой цепи циклов и перешло с окружности в центр, т. е. в точку, где ось пересекает плоскость, изображающую состояние, в котором это существо находится в настоящее время; поскольку тем самым произошла интеграция этого состояния, то начиная от этой плоскости и следуя направлению вертикальной оси, оно достигнет состояния целокупности. Отметим, что если существует преемственность между всеми состояниями, рассмотренными в их циклическом прохождении, то переход в центр по преимуществу означает прерывность в развитии существа; в этом плане его можно сравнить с тем, чем является с математической точки зрения «переход к пределу» бесконечного ряда, который изменяется в соответствии с постоянной величиной. Действительно, предел, будучи по определению постоянной величиной, не может, как таковой, быть достигнут в ходе изменения, даже если оно продолжается бесконечно; не подчиняясь этому изменению, он не принадлежит ряду, концом которого является; чтобы достичь его, надо выйти из этого ряда. Точно так же надо выйти из бесконечного ряда проявленных состояний и их изменений, чтобы достичь «Неизменного средоточия» — постоянной и неподвижной точки, которая управляет движением, не участвуя в нем, — подобно тому как весь математический ряд в его изменении упорядочивается своим отношением к пределу, который сообщает ему свой закон, пребывая сам вне этого закона. Аналогично и метафизическая реализация, как и ее частный случай — интеграция существа, — не может осуществляться «постепенно»; она подобна синтезу, которому не может предшествовать какой-либо анализ и перед которым всякий анализ бессилен и лишен значения.
В исламской доктрине существует интересный и важный момент, связанный с вышесказанным: «прямая дорога» (Эс-шира-тул-мустаким), о которой говорится в фатихе (буквально «начало») или в первой суре Корана, есть не что иное, как вертикальная ось, взятая в ее восходящем значении, так как «прямизна» (идентичная Дэ Лао-цзы), согласно корню обозначающего ее слова (qam, подниматься), должна рассматриваться как вертикальное направление. Поэтому легко понять значение последнего стиха, в котором эта «прямая дорога» определяется как «дорога тех, на кого Ты изливаешь Свою милость, а не тех, на ком Твой гнев, и не тех, кто пребывает в заблуждении» (ши-рата эяладхина анамта алайхим, гхаури ал-магдуби алайхим ва ла эд-даллин). Божественная милость [271]нисходит на тех, кто находится под непосредственным влиянием «Действия Неба», ведущего их к высшим состояниям и полной реализации, поскольку их сущность обретает согласие с универсальной Волей. С другой стороны — поскольку «гнев» прямо противостоит «милости», — его действие также должно осуществляться по вертикальной оси, но с обратным эффектом, следуя нисходящему направлению, к низшим состояниям: [272]это «адский» путь, противоположный пути «небесному». Оба эти пути представляют собой две половины — низшую и высшую — вертикальной оси, начиная с уровня, соответствующего человеческому состоянию. Наконец, в «заблуждении», в собственном и этимологическом смысле этого слова, пребывают те — и это огромное большинство людей, — кто, будучи привлечен множественностью, бесконечно блуждает в циклах проявления, отображенных кольцами змея, обвившегося вокруг «Древа средоточия». [273]
Напомним также, что слово «ислам» буквально означает «подчинение божественной Воле»; [274]вот почему в некоторых эзотерических учениях говорится, что всякое существо есть «муслим» в том смысле, что никто не может уклониться от подчинения этой Воле и что каждый, следовательно, неизбежно занимает место, предписанное ему во Вселенной. Разделение существ на «верных» (мумгтин) и «неверных» (куффар) [275]состоит, следовательно, в том, что первые повинуются сознательно и добровольно вселенскому порядку, тогда как среди вторых есть такие, кто повинуется закону против воли, и такие, кто пребывает в невежестве. Здесь перед нами три категории существ; «верные» следуют «прямой дорогой», ведущей в обитель «мира», и их повиновение универсальной воле делает из них истинных соработников «божественного плана».
Глава XXVI. НЕСОИЗМЕРИМОСТЬ ЦЕЛОКУПНОГО СУЩЕГО И ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ
Теперь мы остановимся на вопросе, имеющем для нас особое значение: традиционная концепция человека, как мы ее здесь излагаем, существенно отличается — в самом принципе и в силу этого принципа — от всех антропоморфических и геоцентрических концепций, от которых западная ментальность освобождается с таким трудом. Мы даже сказали бы, что она отличается от них безгранично, и это отнюдь не словесное преувеличение, как в большинстве случаев, когда употребляется это слово; напротив, это выражение более верно, нежели другие, и более адекватно нашей концепции, ибо последняя, собственно, не имеет границ. Чистая метафизика не могла бы никоим образом допустить антропоморфизм;
[276]если последний порой вводится в речь, то это чисто внешняя видимость, в известной мере неизбежная, — ведь чтобы выразить нечто, приходится пользоваться человеческим языком. Итак, это лишь следствие несовершенства, неизбежно свойственного всякому языку в силу самой его ограниченности; оно допускается лишь в виде снисхождения, временной и частной уступки слабости индивидуального человеческого понимания, неспособности выразить то, что превосходит область индивидуальности. Из-за этой неспособности нечто подобное происходит еще до всякого внешнего выражения, в сфере формальной мысли (которая, впрочем, также предстает как выражение, если рассматривать ее в отношении к бесформенному): всякая идея, над которой интенсивно размышляешь, в конце концов «обретает выражение», принимая некую человеческую форму, — подчас даже форму самого мыслителя; по весьма выразительному сравнению Шанкарачарьи, «мысль втекает в человека, как расплавленный металл в плавильную форму». Сама интенсивность размышления
[277]приводит к тому, что мысль занимает человека целиком, аналогично тому как вода наполняет сосуд до краев; следовательно, она принимает форму того, что ее вмещает и ограничивает, — другими словами, она становится антропоморфной. Вот еще один пример несовершенства, которого индивидуальное существо в ограниченных и частных условиях своего существования никак не может избежать; положим, оно и могло бы это сделать, но не как индивид (хотя к этому нужно стремиться), поскольку полное освобождение от такого ограничения обретается лишь во вне- и надиндивидуальных, т. е. неоформленных состояниях, достигнутых в ходе действенной реализации целокупного сущего.
После сказанного становится очевидной несоизмеримость между, с одной стороны, «Самостью», понимаемой как достижение существом целокупности в соответствии с тремя измерениями креста и его конечная реинтеграция в первоначальное Единство, реализованное в самой полноте развития, которую символизирует пространство, — и, с другой стороны, какой-либо индивидуальной модификацией, представленной бесконечно малым элементом того же пространства или даже одного состояния в целом. Плоское изображение последнего (или по меньшей мере рассматриваемое как плоское со сделанными нами оговорками, т. е. если взять это состояние изолированно) содержит бесконечно малый элемент по отношению к трехмерному пространству, ибо при расположении этого изображения в пространстве (т. е. в совокупности всех состояний существа) его горизонтальную плоскость следует рассматривать как действительно перемещающуюся на бесконечно малую величину вдоль направления вертикальной оси. [278]
Поскольку речь идет о бесконечно малых элементах, то даже в геометрической символике, неизбежно ограниченной, тем более становится очевидной абсолютная несоизмеримость двух сопоставляемых понятий, не зависящая ни от какого более или менее произвольного соглашения, с которым, как правило, связан выбор определенных единиц в обычных количественных измерениях. С другой стороны, когда речь идет о целокупном сущем, неограниченное берется здесь как символ Бесконечного — насколько вообще Бесконечное может быть выражено символически; но разумеется, их никоим образом нельзя смешивать, как это обычно делают западные математики и философы. «Мы можем принять неограниченное за образ Бесконечного, но не можем отнести к Бесконечному рассуждения относительно неограниченного; можно символизировать высшее низшим, но нельзя символизировать низшее высшим». [279]
Эта интеграция добавляет одно измерение к соответствующему пространственному изображению; в самом деле, известно, что исходя из линии, которая представляет собой первую степень неограниченности в пространстве, простой интеграл соответствует исчислению поверхности, а двойной интеграл — исчислению объема. Следовательно, если необходима была первая интеграция — для перехода от линии к поверхности, измеряемой двухмерным крестом, описывающим неограниченный незамкнутый круг (или плоскую спираль, взятую одновременно во всех ее возможных позициях), то нужна и вторая интеграция — для перехода от поверхности к объему, в котором трехмерный крест создает, посредством излучения из своего центра во все направления пространства, где он расположен, неограниченный сфероид, чей образ дается нам вибрационным движением, — объем, открытый во всех направлениях, который символизирует вселенский вихрь «Пути».
После сказанного становится очевидной несоизмеримость между, с одной стороны, «Самостью», понимаемой как достижение существом целокупности в соответствии с тремя измерениями креста и его конечная реинтеграция в первоначальное Единство, реализованное в самой полноте развития, которую символизирует пространство, — и, с другой стороны, какой-либо индивидуальной модификацией, представленной бесконечно малым элементом того же пространства или даже одного состояния в целом. Плоское изображение последнего (или по меньшей мере рассматриваемое как плоское со сделанными нами оговорками, т. е. если взять это состояние изолированно) содержит бесконечно малый элемент по отношению к трехмерному пространству, ибо при расположении этого изображения в пространстве (т. е. в совокупности всех состояний существа) его горизонтальную плоскость следует рассматривать как действительно перемещающуюся на бесконечно малую величину вдоль направления вертикальной оси. [278]
Поскольку речь идет о бесконечно малых элементах, то даже в геометрической символике, неизбежно ограниченной, тем более становится очевидной абсолютная несоизмеримость двух сопоставляемых понятий, не зависящая ни от какого более или менее произвольного соглашения, с которым, как правило, связан выбор определенных единиц в обычных количественных измерениях. С другой стороны, когда речь идет о целокупном сущем, неограниченное берется здесь как символ Бесконечного — насколько вообще Бесконечное может быть выражено символически; но разумеется, их никоим образом нельзя смешивать, как это обычно делают западные математики и философы. «Мы можем принять неограниченное за образ Бесконечного, но не можем отнести к Бесконечному рассуждения относительно неограниченного; можно символизировать высшее низшим, но нельзя символизировать низшее высшим». [279]
Эта интеграция добавляет одно измерение к соответствующему пространственному изображению; в самом деле, известно, что исходя из линии, которая представляет собой первую степень неограниченности в пространстве, простой интеграл соответствует исчислению поверхности, а двойной интеграл — исчислению объема. Следовательно, если необходима была первая интеграция — для перехода от линии к поверхности, измеряемой двухмерным крестом, описывающим неограниченный незамкнутый круг (или плоскую спираль, взятую одновременно во всех ее возможных позициях), то нужна и вторая интеграция — для перехода от поверхности к объему, в котором трехмерный крест создает, посредством излучения из своего центра во все направления пространства, где он расположен, неограниченный сфероид, чей образ дается нам вибрационным движением, — объем, открытый во всех направлениях, который символизирует вселенский вихрь «Пути».
Глава XXVII. МЕСТО ИНДИВИДУАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ В ЦЕЛОКУПНОСТИ СУЩЕГО
Из сказанного в предшествующей главе относительно антропоморфизма становится ясно, что человеческая индивидуальность — даже рассмотренная в ее полноте (а не ограниченная единственно телесной модальностью) — не могла бы занимать привилегированного «внесерийного» места в бесконечной иерархии состояний целокупного сущего; она находится здесь — на своем уровне, как любое другое состояние, и на тех же основаниях, не больших и не меньших, — в согласии с законом гармонии, управляющим отношениями всех циклов универсальной Экзистенции. Этот уровень определяется частными условиями, характеризующими данное состояние и ограничивающими его область; и если мы не можем в реальности знать его, то потому, что для нас, как для человеческих индивидов, невозможно выйти за рамки этих условий, чтобы сравнить их с условиями других состояний, области которых нам недоступны; но нам как индивидам достаточно понять, что этот уровень является тем, чем он должен быть, и ничем иным быть не может, поскольку каждая вещь занимает в точности то место, которое она должна занимать как элемент всеобщего порядка. Кроме того, в силу того же закона гармонии, «поскольку спираль эволюции повсюду и во всех своих точках правильна, переход из одного состояния в другое совершается столь же логично и просто, как переход от одной ситуации (или модификации) к другой внутри одного и того же состояния»;
[280]и — во всяком случае с этой точки зрения, — ни в какой части Вселенной не происходит ни малейшего нарушения преемственности.
Хотя универсальная причинность требует, чтобы одно было связано с другим без какого-либо перерыва, все же сюда приходится ввести ограничение, ибо, с другой точки зрения, наличествует момент прерывности в развитии существа; это абсолютно уникальный момент, когда под воздействием «Небесного Луча», падающего на плоскость отражения, происходит вибрация, соответствующая космогоническому Fiat Lux, «Да будет свет», которая просветляет своим излучением весь хаос возможностей. Начиная с этого момента порядок приходит на смену хаосу, свет — тьме, действие — потенции, реальность — виртуальности; и когда эта вибрация достигает своего полного эффекта, расширяясь и распространяясь до самых пределов существа, последнее, реализовав свою полноту, уже не обречено проходить тот или иной частный цикл; напротив, оно охватывает их все в совершенной одновременности синтетического и «неразличительного» понимания. Именно это и составляет, собственно говоря, «трансформацию», понимаемую как «возврат изменившихся существ в неизменное Бытие», вне и за пределами всех особых условий, определяющих степени проявленности Экзистенции. «Изменение, — говорил мудрец Ши-пинг-вен, — есть механизм, который производит все существа; трансформация есть механизм, в который погружаются все существа». [281]
Эта «трансформация» (в этимологическом смысле перехода за пределы формы), посредством которой осуществляется реализация «Универсального Человека», — не что иное, как «освобождение» (на санскрите Мокша или Мукти); [282]оно требует, прежде всего, предварительного определения плоскости отражения «Небесного Луча», так что соответствующее состояние становится центральным состоянием существа. Впрочем, это состояние в принципе может быть каким угодно, поскольку все они совершенно равнозначны с точки зрения Бесконечного; и то, что человеческое состояние ничем не отличается от остальных, очевидно дает ему, как и всякому другому, возможность стать этим центральным состоянием. «Трансформация», следовательно, может быть достигнута исходя из человеческого состояния, взятого за основу, и даже из любой модальности этого состояния; это означает, что она возможна именно для человека телесного и земного; другими словами — и как мы говорили ранее, [283]— «Освобождение» можно получить «при жизни» (дживан-мукти); это не препятствует тому, чтобы существо, достигшее его таким, а не иным образом, обрело абсолютное и полное освобождение от ограничительных условий всех модальностей и всех состояний.
Хотя универсальная причинность требует, чтобы одно было связано с другим без какого-либо перерыва, все же сюда приходится ввести ограничение, ибо, с другой точки зрения, наличествует момент прерывности в развитии существа; это абсолютно уникальный момент, когда под воздействием «Небесного Луча», падающего на плоскость отражения, происходит вибрация, соответствующая космогоническому Fiat Lux, «Да будет свет», которая просветляет своим излучением весь хаос возможностей. Начиная с этого момента порядок приходит на смену хаосу, свет — тьме, действие — потенции, реальность — виртуальности; и когда эта вибрация достигает своего полного эффекта, расширяясь и распространяясь до самых пределов существа, последнее, реализовав свою полноту, уже не обречено проходить тот или иной частный цикл; напротив, оно охватывает их все в совершенной одновременности синтетического и «неразличительного» понимания. Именно это и составляет, собственно говоря, «трансформацию», понимаемую как «возврат изменившихся существ в неизменное Бытие», вне и за пределами всех особых условий, определяющих степени проявленности Экзистенции. «Изменение, — говорил мудрец Ши-пинг-вен, — есть механизм, который производит все существа; трансформация есть механизм, в который погружаются все существа». [281]
Эта «трансформация» (в этимологическом смысле перехода за пределы формы), посредством которой осуществляется реализация «Универсального Человека», — не что иное, как «освобождение» (на санскрите Мокша или Мукти); [282]оно требует, прежде всего, предварительного определения плоскости отражения «Небесного Луча», так что соответствующее состояние становится центральным состоянием существа. Впрочем, это состояние в принципе может быть каким угодно, поскольку все они совершенно равнозначны с точки зрения Бесконечного; и то, что человеческое состояние ничем не отличается от остальных, очевидно дает ему, как и всякому другому, возможность стать этим центральным состоянием. «Трансформация», следовательно, может быть достигнута исходя из человеческого состояния, взятого за основу, и даже из любой модальности этого состояния; это означает, что она возможна именно для человека телесного и земного; другими словами — и как мы говорили ранее, [283]— «Освобождение» можно получить «при жизни» (дживан-мукти); это не препятствует тому, чтобы существо, достигшее его таким, а не иным образом, обрело абсолютное и полное освобождение от ограничительных условий всех модальностей и всех состояний.