Страница:
Но достаточно многочисленная часть интеллигенции, в основном технической, не ломалась, не продавалась, а оставалась сама собой. Каждый искал свое решение в жизни в зависимости от своей культуры, профессии, интеллекта, среды, в которую он был помещен. Но в подавляющем большинстве это относится к творческим личностям, которые способны существенную часть своих жизненных интересов связать с процессом и результатом творчества, так чтобы это наполняло жизнь. При чем это может относиться к любой области, технической, гуманитарной, литературе, искусству, науке и пр. Главное, что у этого контингента есть необходимая энергия. Это золотой фонд нации, если он жив, то нация сумеет возродиться после любых катаклизмов. Но сложиться и существовать он может, когда хотя бы на разумном уровне решены материальные вопросы. Советское общество с его уравнительной системой очень способствовало возникновению этого слоя, но последующее десятилетие после начала реформ, сильно его размыло, загнав в нищету эту категорию людей. Дикий, нерегулируемый рынок уничтожает в первую очередь немеркантилизованную часть общества: культуру, науку, литературу, серьезное искусство, непродажную публицистику и т. д. Незначительная часть представителей этого социального слоя сумела подстроиться и направить свою энергию на выживание в новых условиях, большая часть оказалась раздавленной хищным диким и незащищенным властью миром, созданным в эти годы. Еще около десяти лет (порядка времени смены поколения с начала реформ) и этот слой полностью растворится и уйдет в небытие. Россия перешагнет один из важных критических рубежей в общей деградации.
Таким образом можно подвести некоторые ментальные итоги существования Советского общества. Первый этап жесткого тоталитарного сталинского режима достаточно сильно ослабил в людях желание трудится, но умение и навыки при этом сохранялись. Второй этап, хрущевско-брежневский, устранил элемент тоталитарного насилия, заставляющий работать, не дав рыночных экономических стимулов. Уравниловка с множеством советских факторов, препятствующих нормальной работе, привела к тому, что все общество, начиная от системы управления до самых низко квалифицированных работников, начало люмпенизироваться, превращаться в паразитов. Россия, кормившая в прежние времена хлебом полмира, стала ввозить продовольствие, нефтяная и газовая труба, проложенная на Запад, со страшной скоростью начала обкрадывать будущие поколения россиян. В результате возникло одно из самых безнравственных обществ, крадущее у потомков (продаваемые природные ресурсы и растущий внешний долг).
Третий горбачевско-ельцинский этап, идущий последнее десятилетие, еще сильнее люмпенизировал чиновничество, превратив в откровенных воров и преступников, тесно сросшихся с криминалом и разворовывающих страну уже без оглядки, еще сильнее споил и развратил люмпенизированную часть трудящейся массы, и очень основательно подточил нищетой здоровую часть трудящихся, а приватизационной гонкой не совсем еще разложившуюся часть чиновников. Россия превратилась в люмпен-государство, взяла уверенный курс на превращение в страну третьего мира, и способов, как свернуть с этого пути, не высказывается. Любой политик, озабочен тем, как прийти к власти, и потому льстит или что-то обещает развращенному российскому обществу. Невежественному покупателю пытаются всучить любой ценой недоброкачественный товар, а обратно, когда выяснится, что товар гнилой, его, естественно, никто уже не возьмет, поскольку мы родом из тоталитарии. В отставку добровольно никто не уйдет, даже, если начнется массовый народный протест. Т. е. по причине отсутствия в обществе культуры народовластия в стране действует дикий политический рынок. И власть сколько угодно может декларировать свое стремление нормализовать рынок, очевидно, что по крайней мере, политический рынок она специально пытается по максимуму оставить диким нецивилизованным, потому и процветают подленькие ельцинские приемы в политике, типа подкупа пенсионеров и работников бюджетных сфер, перед выборами, путем выплаты им долгов. Потому и побеждает партия власти, и значительным успехом пользуются коммунисты. Сказать развращенному люмпенизированному электорату, что он есть в действительности, может только тот, кто не претендует на политический успех, а не сделав этого, нельзя рассчитывать на работоспособную программу и улучшение ситуации в стране.
Царская Россия жила в условиях рынка. Купцы, ремесленники, промышленные производства и помещики, т. е. все самостоятельные экономические субъекты торговали своей продукцией. Рабочая сила в сельском хозяйстве в основном была не наемной, однако система крепостничества в целом не противоречила рынку, а только деформировала его в части рынка рабочей силы. Постепенно с переходом с барщины на оброк и крепостные крестьяне все больше включались в рыночные отношения. Помещик собирал с крестьян налоги в пользу государства и по старой феодальной традиции удерживал кое-что себе со своего удела. Т. е. перевод крестьян на налог сделал помещика, который прежде, при господстве барщины, был организатором производства, в этом процессе дополнительным паразитическим звеном, что и привело к необходимости отмены крепостного права. Крестьяне начали платить налоги напрямую, минуя помещика. Потеряв свой основной доход, помещики, которые сумели организовать производство на своей земле с наемной рабочей силой, остались на плаву, другие разорились. Таким образом в старой России всегда были достаточно развитые рыночные отношения. Поэтому переход от средневекового феодализма к полноценному рынку проходил гораздо безболезненнее, чем сегодня, от современного феодализма, с почти исключенным рынком, через стадию люмпенизации и дикого рынка, к полноценному.
Классовое российское общество после перестройки
Как жить дальше?
Таким образом можно подвести некоторые ментальные итоги существования Советского общества. Первый этап жесткого тоталитарного сталинского режима достаточно сильно ослабил в людях желание трудится, но умение и навыки при этом сохранялись. Второй этап, хрущевско-брежневский, устранил элемент тоталитарного насилия, заставляющий работать, не дав рыночных экономических стимулов. Уравниловка с множеством советских факторов, препятствующих нормальной работе, привела к тому, что все общество, начиная от системы управления до самых низко квалифицированных работников, начало люмпенизироваться, превращаться в паразитов. Россия, кормившая в прежние времена хлебом полмира, стала ввозить продовольствие, нефтяная и газовая труба, проложенная на Запад, со страшной скоростью начала обкрадывать будущие поколения россиян. В результате возникло одно из самых безнравственных обществ, крадущее у потомков (продаваемые природные ресурсы и растущий внешний долг).
Третий горбачевско-ельцинский этап, идущий последнее десятилетие, еще сильнее люмпенизировал чиновничество, превратив в откровенных воров и преступников, тесно сросшихся с криминалом и разворовывающих страну уже без оглядки, еще сильнее споил и развратил люмпенизированную часть трудящейся массы, и очень основательно подточил нищетой здоровую часть трудящихся, а приватизационной гонкой не совсем еще разложившуюся часть чиновников. Россия превратилась в люмпен-государство, взяла уверенный курс на превращение в страну третьего мира, и способов, как свернуть с этого пути, не высказывается. Любой политик, озабочен тем, как прийти к власти, и потому льстит или что-то обещает развращенному российскому обществу. Невежественному покупателю пытаются всучить любой ценой недоброкачественный товар, а обратно, когда выяснится, что товар гнилой, его, естественно, никто уже не возьмет, поскольку мы родом из тоталитарии. В отставку добровольно никто не уйдет, даже, если начнется массовый народный протест. Т. е. по причине отсутствия в обществе культуры народовластия в стране действует дикий политический рынок. И власть сколько угодно может декларировать свое стремление нормализовать рынок, очевидно, что по крайней мере, политический рынок она специально пытается по максимуму оставить диким нецивилизованным, потому и процветают подленькие ельцинские приемы в политике, типа подкупа пенсионеров и работников бюджетных сфер, перед выборами, путем выплаты им долгов. Потому и побеждает партия власти, и значительным успехом пользуются коммунисты. Сказать развращенному люмпенизированному электорату, что он есть в действительности, может только тот, кто не претендует на политический успех, а не сделав этого, нельзя рассчитывать на работоспособную программу и улучшение ситуации в стране.
Царская Россия жила в условиях рынка. Купцы, ремесленники, промышленные производства и помещики, т. е. все самостоятельные экономические субъекты торговали своей продукцией. Рабочая сила в сельском хозяйстве в основном была не наемной, однако система крепостничества в целом не противоречила рынку, а только деформировала его в части рынка рабочей силы. Постепенно с переходом с барщины на оброк и крепостные крестьяне все больше включались в рыночные отношения. Помещик собирал с крестьян налоги в пользу государства и по старой феодальной традиции удерживал кое-что себе со своего удела. Т. е. перевод крестьян на налог сделал помещика, который прежде, при господстве барщины, был организатором производства, в этом процессе дополнительным паразитическим звеном, что и привело к необходимости отмены крепостного права. Крестьяне начали платить налоги напрямую, минуя помещика. Потеряв свой основной доход, помещики, которые сумели организовать производство на своей земле с наемной рабочей силой, остались на плаву, другие разорились. Таким образом в старой России всегда были достаточно развитые рыночные отношения. Поэтому переход от средневекового феодализма к полноценному рынку проходил гораздо безболезненнее, чем сегодня, от современного феодализма, с почти исключенным рынком, через стадию люмпенизации и дикого рынка, к полноценному.
Классовое российское общество после перестройки
Российская феодальная общественно-экономическая формация за последние годы сделала серию важных шагов навстречу рыночному общественному укладу. Во-первых, официально стала узаконенной частная собственность, во-вторых, создались и даже начали как-то действовать, хотя и с определенными издержками, демократические общественные институты. Характер общественных отношений в обществе начал меняться, соответственно, произошли и изменения в составе. В дополнение к двум основным классам Советского общества появился третий, предпринимателей, со своими характерными особенностями, интересами и соответственно, местом в социальном устройстве. Для начала вернемся к вопросу, а насколько вообще правомочно говорить о классах в обществе?
Разбиение на классы это модель. Как и всякая модель она обладает погрешностью. Но для общества, в котором произошло сильное расслоение по уровню доходов, и поляризовались интересы населения, такая модель наиболее точно будет описывать реальность. И в ней очень легко будет выделить характерные группы (классы), у которых в значительной степени совпадают имущественное положение, интересы, способы решения своих проблем.
Характерные особенности двух классов, доставшихся нам в наследство от Советского общества, уже достаточно подробно рассмотрены, поэтому проанализируем класс предпринимателей. Источников его возникновения, грубо говоря, два. Первый источник, это чиновничий капитал, созданный на разворовывании Советской собственности разными механизмами. Часть механизмов была связана с созданием юридических лиц в горбачевский и переходный от горбачевского к ельцинскому период, когда экономика еще не была рыночной и образовавшиеся рыночные субъекты грабили ее. В тот период проблемой было создать юридическое лицо и главное получить доступ к кормушке: банковским кредитам, разрешению на внешнеторговую деятельность, продукции советских предприятий, вооружению и т. д. Вторая часть возникла на этапе чиновничьей приватизации, когда различными финансово-административными манипуляциями чиновники присвоили себе практически все богатства России. К этой чиновничьей группе тесно примыкает криминальный капитал.
Природа криминала проста. Во всем рыночном мире, он существует как результат некоего баланса между доходностью преступного бизнеса и риском с учетом строгости наказания. Вообще большая часть рыночных балансов, в том числе и этот, достаточно легко, хотя и с некоторым элементом субъективизма, просчитывается с помощью раздела математики, называемого теорией игр (теория принятия решения при неполной информации). Поскольку на рынке любое равновесие есть результат баланса между спросом и предложением, то, к примеру, торговля наркотиками в чисто рыночных государствах не может быть полностью уничтожена. Представим, что мы ужесточили наказание и усилили полицию в несколько раз. Это приведет к тому, что большая часть торговцев будет поймана, какая-то часть испугается и свернет свою деятельность. В результате предложение на наркорынке сильно упадет, что при неизменном спросе приведет к повышению цены. Теперь наиболее рисковые наркоторговцы все равно будут этим заниматься, поскольку прибыль сильно возрастет из-за выросшей цены. Теперь они будут работать более мелкими партиями, из-за повышения цены это становится рентабельно, большие средства можно будет тратить на подкуп служащих правоохранительных систем и т. д. Т. е. равновесие установится на другом уровне, но полностью уничтожить преступный бизнес рыночными методами невозможно. Уровень криминала определяется общественным балансом между работоспособностью правоохранительных органов, уголовными и уголовно-процессуальными нормами в обществе, с одной стороны, и уровнем доходов того или иного преступного бизнеса, с другой. Поэтому при общем ослаблении правоохранительных органов и изменении правовых норм в сторону демократизации, в России по рыночным нормам последовал неизбежный всплеск криминала. А основные методы криминальной работы сами являются результатом баланса между доходностью, в каждом виде преступной деятельности, риском попасться, строгостью наказания и уровнем доходов в законопослушном пространстве.
Поскольку дележ богатств страны был для тех, кто имел к этому доступ, сверх доходным делом, то в силу того же рыночного баланса и методы решения проблем в этом бизнесе возникали соответствующие. Поэтому класс чиновников очень тесно переплелся с криминалом. Начался этот процесс еще в брежневский период, опять же как результат стандартного рыночного баланса, рассмотренного выше. При чем этот баланс был сильно смещен в сторону высокопоставленных чиновников, которые во многих случаях оказывались не по зубам правоохранительным органам. При Ельцине эти механизмы, наработанные связи и методы заработали на полную мощь. По результатам выборов декабря 1999 года известны случаи, когда суммы в три миллиона долларов, брошенных на избирательную кампанию, оказывалось недостаточно, чтобы пройти в Думу. Из такой рыночной цены депутатского места можно понять реальный уровень доходов, которые может при желании получать депутат или те, кто за ним стоят, и это при условии, что основной тур дележа богатств страны уже завершен, и продолжает делиться только хилый бюджет и «мелочевка» из общенародной собственности, да и возможности депутатов существенно скромнее чем у исполнительной властью. Ну а также это может служить некоторым дополнительным критерием, позволяющим оценить характерный тип народного избранника, сидящего сегодня в Думе. У других типов просто неоткуда взяться соизмеримым деньгам, чтобы выиграть предвыборную гонку.
Эта часть класса предпринимателей характеризуется несколькими особенностями. Она вышла из чиновничества и теснейшим образом связана с ним сегодня. В ней проявляется большинство негативных черт советского чиновничества, т. е. паразитизм, невежество, полное нравственное вырождение, отсутствие даже минимального патриотизма, как правило, неплохое заграничное образование, некоторый внешний представительский лоск. Эти черты очень хорошо ложатся на тесное слияние с криминалом. Работать этот слой не умеет, создавать что-то или организовывать – тем более. Он нацелен на сверх доходные виды бизнеса вроде ограбить, украсть, приватизировать, получить сверхприбыль за счет таможенных льгот, дележа бюджета и прочих административных махинаций. Работать, созидать, тем более за нормальный по обще рыночным нормам доход, этот слой никогда не будет, разве, что в следующих поколениях. Поскольку эти доходы во многих случаях незаконны или законно весьма условно, то они вывозятся за границу и там оседают, из-за невозможности легализации внутри страны, из опасения нестабильной ситуации в России, и про черный день на случай возможной эмиграции. Этот слой сильно заинтересован в продолжении российской неустроенности, как можно дольше. Во-первых, потому, что это позволяет продолжать получать сверх доходы, во-вторых, из опасения привлечения к ответственности, в-третьих, из опасения пересмотров итогов приватизации, а так, по крайней мере, время течет, приближая окончание общепринятого в мире срока исковой давности, что снимет возможные претензии и оставит приватизированное в их собственности навечно.
Часть этого слоя предпринимателей-эксчиновников, как правило, это касается бывших руководителей производств, сегодня приватизировавших их, в принципе, в какой-то мере, заинтересованы в стабилизации и улучшении ситуации в стране. Но их позиция двояка. Им хочется, чтобы были нормальные условия для работы, нормальный рынок, не мешающая власть, подавленный криминал, но чтобы итоги приватизации в отношении их сохранились, чтобы других незаконных приватизаторов и воров экспроприировали, а они остались полноценными владельцами своих производств. Этот слой относительно работоспособен и в меру патриотичен, хотя об отступных вариантах за границей не забывает.
Вторая часть класса предпринимателей возникла почти с нуля, не имея огромной стартовой форы чиновничества. Сюда попал какой-то процент предпринимателей-спекулянтов, выходцев из торговли прежних времен, которые имели доступ к дефициту, либо ходили по грани законности, частенько переступая ее в Советские времена. Они играли в рыночные отношения, когда за это привлекали к ответственности, поэтому легализация их бизнеса была для них благом, особенно на первых порах, пока они еще пользовались своими возможностями доступа к дефициту и уже имели неплохой начальный капитал. Сначала они очень бурно расцвели, но по мере распространения рыночных отношений, исчезновения монополизма и, как следствие, дефицита, расширения конкуренции, выяснилось, что в тяжелых условиях конкурентного рынка многие из них работать не тянут. Хотя определенная часть перестроилась и научилась работать. Но большую часть этого слоя предпринимателей составили выходцы из других категорий, которых жизнь заставила входить в рыночные отношения, чтобы выжить. Эти люди научились работать в тяжелейших условиях несбалансированного сжатого рынка, сверхвысоких налогов, душащих любую инициативу, произвола чиновников и развившегося криминала.
Этот слой предпринимателей, возникший из класса трудящихся, гораздо патриотичнее, поскольку у него, как правило, нет отступных вариантов за границей. Он умеет в меру своего положения созидать и руководить, но главное, умеет жить по средствам, экономить на всем, выживать, и помогать выживать еще огромному количеству людей, работающих с ним. Но этот слой пока беззащитен от произвола властей, полностью находится во власти рынка, а рыночные условия в подавляющем большинстве задаются властью, стоящей над обществом, состоящей из другого враждебному обществу сословия. Поэтому любые общественные рыночные катаклизмы, вроде обвалов рубля, ударяют по этой части класса предпринимателей. В частности кризис в августе 1998 года разорил значительную часть мелкого российского бизнеса.
Наша сегодняшняя экономика вышла из Советского времени, когда вся она была подвластна чиновнику, и потому была чрезвычайно неэффективна. Сегодня ситуация изменилась, в экономике появился хозяин. Однако в постсоветской экономике не все так просто. В крупном, приватизированном чиновниками бизнесе, практически все в организации осталось по-старому, по-советски, за исключением того, что основная часть дохода предприятий идет не в бюджет государства, а в карман к новым хозяевам. В мелком и среднем предпринимательстве роль хозяина существенно иная, здесь возможно гораздо более эффективное управление, но постсоветское наследство в виде традиций взаимодействия чиновничьей машины с обществом, набор прежних законных и подзаконных актов висит на этой части экономики непомерным грузом, особенно на производстве, душа его на корню.
Из трех компонентов собственности, наименее существенная «владение», как правило, оставлена предпринимателю полностью, да и то с некоторыми оговорками, что помещение во многих случаях не его, а арендуемое у чиновника, и право частной собственности на землю законодательно не решено, подвешивая право «владения» в воздухе. Второй компонент «пользование» включает в себя существенную часть – извлечение прибыли, и здесь действующая система, ставки налогов и обязательных для платежа внебюджетных фондов таковы, что это основное право гораздо больше оказывается у чиновника, чем у хозяина предприятия. Независимо от полученной прибыли, которой сегодня во многих случаях нет, предприниматель должен платить, оставаясь даже в убытке. Наконец существеннейшее право собственности, «распоряжение», тоже реально поделено между предпринимателем и чиновником в интересной пропорции. Множество чиновников в состоянии принять решение о закрытии предприятия или приостановлении его деятельности. Во-первых, это проверяющие и контролирующие ведомства, во-вторых, чиновники, представляющие монопольные службы, распоряжающиеся всеми коммуникациями: электроэнергия, вода, газ, тепло, канализация, в-третьих, местная администрация, комитеты по имуществу, распоряжающиеся помещениями, налоговые органы и т. д. А если к этому добавить, что предприниматель ограничен в своей деятельности множеством иных факторов рыночного свойства, проистекающими из его работы, а чиновник полностью свободен от них, то эта доля в чиновничьем праве «распоряжения» становится необычайно сильным элементом давления на независимого предпринимателя через разрушение налаженного бизнеса (рабочие связи нарабатываются долго, а разрушаются мгновенно), вынуждая значительную его часть выносить в теневую экономику, ставя этот новый политический класс вне закона и тем еще повышая его зависимость от чиновника.
У предпринимателя в части распоряжения остается конечно существеннейший компонент – возможность продать предприятие или его долю, но кто будучи в здравом уме захочет платить нормальную цену или вкладывать инвестиции в предприятие, поставленное в такие условия. Т. е. политико-экономическая ситуация в стране явным образом влияет на рынок, рыночные цены, возможность инвестиций. Естественным явлением для Российской экономики становится вывоз капитала за границу и сокращение капиталовложений. При чем эта тенденция все больше начинает охватывать и средний бизнес. А следовательно нет оснований ожидать подъема производства.
Исходя из изложенного выше, можно утверждать, что рыночные реформы не носили революционного характера для Российской экономики. Начиная с первых шагов демократизации коммунистической системы 1953 года и до сего дня происходит один монотонный процесс, сохраняется одно классовое общество. Постепенно все больше собственность страны переходит к классу чиновников. Сегодня происходит завершающий этап этого процесса. Верхние слои чиновничества присвоили практически все дающие доход куски Российской собственности. Средних чиновников допустили к дележу менее лакомых кусков. Чиновникам более низкого ранга тоже была брошена подачка. Огромный штат различных контролирующих и надзирающих чиновничьих ведомств получил новые возможности по вымогательству с частных предприятий. Ранее, в Советские времена, этот контингент мелких государственных чиновников: эколог, пожарник, санитарный врач и т. д. надзирал за директорами государственных предприятий, т. е. чиновниками, реально стоящими в табеле о рангах на несколько ступеней выше их. Естественно, этот процесс был полностью бесперспективен из-за этого фактического различия в положении. Чтобы как то выправить ситуацию и сделать процесс контроля хоть мало-мальски действенным, советское законотворчество наплодило огромную кучу необычайно жестких, превышающих все мировые нормы, инструкций, правил и прочих подзаконных актов, которые в нерыночной экономике особенно ничего не портили. Поскольку их никто не отменял, то сегодня, в условиях рынка, они превратились в средство вымогательства с работающих предприятий. Вместе с этим еще появилось множество всяческих чиновничьих ведомств, что-то распределяющих, за чем-то следящих, собирающих налоги и отчисления и т. д. Т. е. класс чиновников существенно расширился и получил более обширные права для вымогательства и постепенного отбирания у трудящейся массы того немногого, что она успела создать за переходный период. Попытки же собрать хотя бы налоги с крупных приватизаторов для этих служб полностью бесперспективны из-за фактического различия положений в иерархии власти. Эти попытки временами делаются на государственном уровне, и некоторые такие кампании изредка заканчиваются частичным успехом, показывая реальную расстановку сил и власти сегодня в стране.
Разбиение на классы это модель. Как и всякая модель она обладает погрешностью. Но для общества, в котором произошло сильное расслоение по уровню доходов, и поляризовались интересы населения, такая модель наиболее точно будет описывать реальность. И в ней очень легко будет выделить характерные группы (классы), у которых в значительной степени совпадают имущественное положение, интересы, способы решения своих проблем.
Характерные особенности двух классов, доставшихся нам в наследство от Советского общества, уже достаточно подробно рассмотрены, поэтому проанализируем класс предпринимателей. Источников его возникновения, грубо говоря, два. Первый источник, это чиновничий капитал, созданный на разворовывании Советской собственности разными механизмами. Часть механизмов была связана с созданием юридических лиц в горбачевский и переходный от горбачевского к ельцинскому период, когда экономика еще не была рыночной и образовавшиеся рыночные субъекты грабили ее. В тот период проблемой было создать юридическое лицо и главное получить доступ к кормушке: банковским кредитам, разрешению на внешнеторговую деятельность, продукции советских предприятий, вооружению и т. д. Вторая часть возникла на этапе чиновничьей приватизации, когда различными финансово-административными манипуляциями чиновники присвоили себе практически все богатства России. К этой чиновничьей группе тесно примыкает криминальный капитал.
Природа криминала проста. Во всем рыночном мире, он существует как результат некоего баланса между доходностью преступного бизнеса и риском с учетом строгости наказания. Вообще большая часть рыночных балансов, в том числе и этот, достаточно легко, хотя и с некоторым элементом субъективизма, просчитывается с помощью раздела математики, называемого теорией игр (теория принятия решения при неполной информации). Поскольку на рынке любое равновесие есть результат баланса между спросом и предложением, то, к примеру, торговля наркотиками в чисто рыночных государствах не может быть полностью уничтожена. Представим, что мы ужесточили наказание и усилили полицию в несколько раз. Это приведет к тому, что большая часть торговцев будет поймана, какая-то часть испугается и свернет свою деятельность. В результате предложение на наркорынке сильно упадет, что при неизменном спросе приведет к повышению цены. Теперь наиболее рисковые наркоторговцы все равно будут этим заниматься, поскольку прибыль сильно возрастет из-за выросшей цены. Теперь они будут работать более мелкими партиями, из-за повышения цены это становится рентабельно, большие средства можно будет тратить на подкуп служащих правоохранительных систем и т. д. Т. е. равновесие установится на другом уровне, но полностью уничтожить преступный бизнес рыночными методами невозможно. Уровень криминала определяется общественным балансом между работоспособностью правоохранительных органов, уголовными и уголовно-процессуальными нормами в обществе, с одной стороны, и уровнем доходов того или иного преступного бизнеса, с другой. Поэтому при общем ослаблении правоохранительных органов и изменении правовых норм в сторону демократизации, в России по рыночным нормам последовал неизбежный всплеск криминала. А основные методы криминальной работы сами являются результатом баланса между доходностью, в каждом виде преступной деятельности, риском попасться, строгостью наказания и уровнем доходов в законопослушном пространстве.
Поскольку дележ богатств страны был для тех, кто имел к этому доступ, сверх доходным делом, то в силу того же рыночного баланса и методы решения проблем в этом бизнесе возникали соответствующие. Поэтому класс чиновников очень тесно переплелся с криминалом. Начался этот процесс еще в брежневский период, опять же как результат стандартного рыночного баланса, рассмотренного выше. При чем этот баланс был сильно смещен в сторону высокопоставленных чиновников, которые во многих случаях оказывались не по зубам правоохранительным органам. При Ельцине эти механизмы, наработанные связи и методы заработали на полную мощь. По результатам выборов декабря 1999 года известны случаи, когда суммы в три миллиона долларов, брошенных на избирательную кампанию, оказывалось недостаточно, чтобы пройти в Думу. Из такой рыночной цены депутатского места можно понять реальный уровень доходов, которые может при желании получать депутат или те, кто за ним стоят, и это при условии, что основной тур дележа богатств страны уже завершен, и продолжает делиться только хилый бюджет и «мелочевка» из общенародной собственности, да и возможности депутатов существенно скромнее чем у исполнительной властью. Ну а также это может служить некоторым дополнительным критерием, позволяющим оценить характерный тип народного избранника, сидящего сегодня в Думе. У других типов просто неоткуда взяться соизмеримым деньгам, чтобы выиграть предвыборную гонку.
Эта часть класса предпринимателей характеризуется несколькими особенностями. Она вышла из чиновничества и теснейшим образом связана с ним сегодня. В ней проявляется большинство негативных черт советского чиновничества, т. е. паразитизм, невежество, полное нравственное вырождение, отсутствие даже минимального патриотизма, как правило, неплохое заграничное образование, некоторый внешний представительский лоск. Эти черты очень хорошо ложатся на тесное слияние с криминалом. Работать этот слой не умеет, создавать что-то или организовывать – тем более. Он нацелен на сверх доходные виды бизнеса вроде ограбить, украсть, приватизировать, получить сверхприбыль за счет таможенных льгот, дележа бюджета и прочих административных махинаций. Работать, созидать, тем более за нормальный по обще рыночным нормам доход, этот слой никогда не будет, разве, что в следующих поколениях. Поскольку эти доходы во многих случаях незаконны или законно весьма условно, то они вывозятся за границу и там оседают, из-за невозможности легализации внутри страны, из опасения нестабильной ситуации в России, и про черный день на случай возможной эмиграции. Этот слой сильно заинтересован в продолжении российской неустроенности, как можно дольше. Во-первых, потому, что это позволяет продолжать получать сверх доходы, во-вторых, из опасения привлечения к ответственности, в-третьих, из опасения пересмотров итогов приватизации, а так, по крайней мере, время течет, приближая окончание общепринятого в мире срока исковой давности, что снимет возможные претензии и оставит приватизированное в их собственности навечно.
Часть этого слоя предпринимателей-эксчиновников, как правило, это касается бывших руководителей производств, сегодня приватизировавших их, в принципе, в какой-то мере, заинтересованы в стабилизации и улучшении ситуации в стране. Но их позиция двояка. Им хочется, чтобы были нормальные условия для работы, нормальный рынок, не мешающая власть, подавленный криминал, но чтобы итоги приватизации в отношении их сохранились, чтобы других незаконных приватизаторов и воров экспроприировали, а они остались полноценными владельцами своих производств. Этот слой относительно работоспособен и в меру патриотичен, хотя об отступных вариантах за границей не забывает.
Вторая часть класса предпринимателей возникла почти с нуля, не имея огромной стартовой форы чиновничества. Сюда попал какой-то процент предпринимателей-спекулянтов, выходцев из торговли прежних времен, которые имели доступ к дефициту, либо ходили по грани законности, частенько переступая ее в Советские времена. Они играли в рыночные отношения, когда за это привлекали к ответственности, поэтому легализация их бизнеса была для них благом, особенно на первых порах, пока они еще пользовались своими возможностями доступа к дефициту и уже имели неплохой начальный капитал. Сначала они очень бурно расцвели, но по мере распространения рыночных отношений, исчезновения монополизма и, как следствие, дефицита, расширения конкуренции, выяснилось, что в тяжелых условиях конкурентного рынка многие из них работать не тянут. Хотя определенная часть перестроилась и научилась работать. Но большую часть этого слоя предпринимателей составили выходцы из других категорий, которых жизнь заставила входить в рыночные отношения, чтобы выжить. Эти люди научились работать в тяжелейших условиях несбалансированного сжатого рынка, сверхвысоких налогов, душащих любую инициативу, произвола чиновников и развившегося криминала.
Этот слой предпринимателей, возникший из класса трудящихся, гораздо патриотичнее, поскольку у него, как правило, нет отступных вариантов за границей. Он умеет в меру своего положения созидать и руководить, но главное, умеет жить по средствам, экономить на всем, выживать, и помогать выживать еще огромному количеству людей, работающих с ним. Но этот слой пока беззащитен от произвола властей, полностью находится во власти рынка, а рыночные условия в подавляющем большинстве задаются властью, стоящей над обществом, состоящей из другого враждебному обществу сословия. Поэтому любые общественные рыночные катаклизмы, вроде обвалов рубля, ударяют по этой части класса предпринимателей. В частности кризис в августе 1998 года разорил значительную часть мелкого российского бизнеса.
Наша сегодняшняя экономика вышла из Советского времени, когда вся она была подвластна чиновнику, и потому была чрезвычайно неэффективна. Сегодня ситуация изменилась, в экономике появился хозяин. Однако в постсоветской экономике не все так просто. В крупном, приватизированном чиновниками бизнесе, практически все в организации осталось по-старому, по-советски, за исключением того, что основная часть дохода предприятий идет не в бюджет государства, а в карман к новым хозяевам. В мелком и среднем предпринимательстве роль хозяина существенно иная, здесь возможно гораздо более эффективное управление, но постсоветское наследство в виде традиций взаимодействия чиновничьей машины с обществом, набор прежних законных и подзаконных актов висит на этой части экономики непомерным грузом, особенно на производстве, душа его на корню.
Из трех компонентов собственности, наименее существенная «владение», как правило, оставлена предпринимателю полностью, да и то с некоторыми оговорками, что помещение во многих случаях не его, а арендуемое у чиновника, и право частной собственности на землю законодательно не решено, подвешивая право «владения» в воздухе. Второй компонент «пользование» включает в себя существенную часть – извлечение прибыли, и здесь действующая система, ставки налогов и обязательных для платежа внебюджетных фондов таковы, что это основное право гораздо больше оказывается у чиновника, чем у хозяина предприятия. Независимо от полученной прибыли, которой сегодня во многих случаях нет, предприниматель должен платить, оставаясь даже в убытке. Наконец существеннейшее право собственности, «распоряжение», тоже реально поделено между предпринимателем и чиновником в интересной пропорции. Множество чиновников в состоянии принять решение о закрытии предприятия или приостановлении его деятельности. Во-первых, это проверяющие и контролирующие ведомства, во-вторых, чиновники, представляющие монопольные службы, распоряжающиеся всеми коммуникациями: электроэнергия, вода, газ, тепло, канализация, в-третьих, местная администрация, комитеты по имуществу, распоряжающиеся помещениями, налоговые органы и т. д. А если к этому добавить, что предприниматель ограничен в своей деятельности множеством иных факторов рыночного свойства, проистекающими из его работы, а чиновник полностью свободен от них, то эта доля в чиновничьем праве «распоряжения» становится необычайно сильным элементом давления на независимого предпринимателя через разрушение налаженного бизнеса (рабочие связи нарабатываются долго, а разрушаются мгновенно), вынуждая значительную его часть выносить в теневую экономику, ставя этот новый политический класс вне закона и тем еще повышая его зависимость от чиновника.
У предпринимателя в части распоряжения остается конечно существеннейший компонент – возможность продать предприятие или его долю, но кто будучи в здравом уме захочет платить нормальную цену или вкладывать инвестиции в предприятие, поставленное в такие условия. Т. е. политико-экономическая ситуация в стране явным образом влияет на рынок, рыночные цены, возможность инвестиций. Естественным явлением для Российской экономики становится вывоз капитала за границу и сокращение капиталовложений. При чем эта тенденция все больше начинает охватывать и средний бизнес. А следовательно нет оснований ожидать подъема производства.
Исходя из изложенного выше, можно утверждать, что рыночные реформы не носили революционного характера для Российской экономики. Начиная с первых шагов демократизации коммунистической системы 1953 года и до сего дня происходит один монотонный процесс, сохраняется одно классовое общество. Постепенно все больше собственность страны переходит к классу чиновников. Сегодня происходит завершающий этап этого процесса. Верхние слои чиновничества присвоили практически все дающие доход куски Российской собственности. Средних чиновников допустили к дележу менее лакомых кусков. Чиновникам более низкого ранга тоже была брошена подачка. Огромный штат различных контролирующих и надзирающих чиновничьих ведомств получил новые возможности по вымогательству с частных предприятий. Ранее, в Советские времена, этот контингент мелких государственных чиновников: эколог, пожарник, санитарный врач и т. д. надзирал за директорами государственных предприятий, т. е. чиновниками, реально стоящими в табеле о рангах на несколько ступеней выше их. Естественно, этот процесс был полностью бесперспективен из-за этого фактического различия в положении. Чтобы как то выправить ситуацию и сделать процесс контроля хоть мало-мальски действенным, советское законотворчество наплодило огромную кучу необычайно жестких, превышающих все мировые нормы, инструкций, правил и прочих подзаконных актов, которые в нерыночной экономике особенно ничего не портили. Поскольку их никто не отменял, то сегодня, в условиях рынка, они превратились в средство вымогательства с работающих предприятий. Вместе с этим еще появилось множество всяческих чиновничьих ведомств, что-то распределяющих, за чем-то следящих, собирающих налоги и отчисления и т. д. Т. е. класс чиновников существенно расширился и получил более обширные права для вымогательства и постепенного отбирания у трудящейся массы того немногого, что она успела создать за переходный период. Попытки же собрать хотя бы налоги с крупных приватизаторов для этих служб полностью бесперспективны из-за фактического различия положений в иерархии власти. Эти попытки временами делаются на государственном уровне, и некоторые такие кампании изредка заканчиваются частичным успехом, показывая реальную расстановку сил и власти сегодня в стране.
Как жить дальше?
Уровень понимания нашим да и зарубежным обществом комплекса социально-экономических и технических процессов, идущих в мире и нашей стране, сегодня чрезвычайно низок. В средствах массовой информации, многими ведущими политиками, наряду с достаточно квалифицированными и разумными соображениями на полном серьезе обсуждаются и рассматриваются предельно невежественные. Это показывает, что образовательный уровень в этих вопросах в обществе весьма невысок. Все работают в этой области где-то на уровне здравого смысла. Тот у кого со здравым смыслом все в порядке, по большей части высказывает разумные, но как правило бессистемные, соображения, те же, у кого со здравым смыслом проблемы, выдают хорошо перемешанную смесь относительно разумных идей и абсолютного бреда. И из-за полной неподготовленности в этой области, общество в равной мере воспринимает и первое, и второе. Чтобы внести в общество хоть какой-то элемент системы и образования, я и написал данный ликбез, так чтобы совершенно неподготовленному, но чуть-чуть умеющему думать человеку стало понятно что из чего проистекает и для чего нужно. В частности, для этого пришлось построить правильную, поддающуюся анализу и логике, историю.
Для того, чтобы обществу решить как жить дальше, надо ответить на несколько вопросов, первый блок из которых я сформулирую ниже. Во-первых, надо выбрать устраивающий нас тип государства из четырех возможных, во-вторых, понять какая экономическая формация нас больше устраивает, и наконец, в-третьих, сформулировать наше отношение к рынку. Может показаться, что ответы здесь очевидны. На самом деле это далеко не так. Как только начинаешь аккуратно определяться, то с желанием иметь что-то автоматически возникает набор того, от чего придется отказываться, хотя не всем этого хочется. Но для начала определимся с тем, что сегодня нам позволяет экономическая и политическая ситуация. По нашей культуре, истории, традиции, наконец присущим нам амбициям, для России естественен четвертый тип государства, феодального, нацеленного на войну. Этот тип не проходит сегодня, грубо говоря, по трем причинам. Во-первых, чисто экономически Россия на него не потянет. В таком режиме не выжил СССР, победитель во Второй Мировой войне, контролировавший существенную часть всего мира. Сегодня, когда сама Россия гораздо меньше, беднее, без контролируемых зависимых союзников, с надорванной разваливающейся экономикой, такая программа нереальна. Во-вторых, народ устал и измотан, кроме этого в принципе отсутствует идея, под которую можно было мобилизоваться для этой программы. В-третьих, уровень развития техники и технологий в мире таков, что эта программа нереальна по двум причинам объективного свойства. Глобальная война при современном уровне техники и энерговооруженности это самоубийство для всей цивилизации, поэтому государство, желающее играть в эту игру или хотя бы шантажировать, окажется в полной изоляции. А кроме этого основу современных передовых технологий составляют интеллектуальные, так называемые мягкие, технологии. Мало того, что надо иметь развитую техническую базу, аграрные, индустриальные и постиндустриальные технологии, чтобы выдержать это соревнование с другими странами, необходимо, чтобы обстановка в стране позволяла этими мягкими технологиями заниматься, чтобы множество людей, работающих в этой области находились в достаточно комфортных психологических условиях, без которых процесс творчества или невозможен или гораздо менее эффективен. Пока уровень технологий иной, и таких людей в обществе мало, им можно создать комфортные условия за счет других, но когда эти технологии начинают господствовать, надо создавать соответствующий климат для всего общества. Т. е. высокий уровень жизни, реальная защита и соблюдение прав человека на данном этапе развития цивилизации становится совсем не популистским лозунгом или расхожим штампом, а частью наиболее передовых производительных сил общества.
Для того, чтобы обществу решить как жить дальше, надо ответить на несколько вопросов, первый блок из которых я сформулирую ниже. Во-первых, надо выбрать устраивающий нас тип государства из четырех возможных, во-вторых, понять какая экономическая формация нас больше устраивает, и наконец, в-третьих, сформулировать наше отношение к рынку. Может показаться, что ответы здесь очевидны. На самом деле это далеко не так. Как только начинаешь аккуратно определяться, то с желанием иметь что-то автоматически возникает набор того, от чего придется отказываться, хотя не всем этого хочется. Но для начала определимся с тем, что сегодня нам позволяет экономическая и политическая ситуация. По нашей культуре, истории, традиции, наконец присущим нам амбициям, для России естественен четвертый тип государства, феодального, нацеленного на войну. Этот тип не проходит сегодня, грубо говоря, по трем причинам. Во-первых, чисто экономически Россия на него не потянет. В таком режиме не выжил СССР, победитель во Второй Мировой войне, контролировавший существенную часть всего мира. Сегодня, когда сама Россия гораздо меньше, беднее, без контролируемых зависимых союзников, с надорванной разваливающейся экономикой, такая программа нереальна. Во-вторых, народ устал и измотан, кроме этого в принципе отсутствует идея, под которую можно было мобилизоваться для этой программы. В-третьих, уровень развития техники и технологий в мире таков, что эта программа нереальна по двум причинам объективного свойства. Глобальная война при современном уровне техники и энерговооруженности это самоубийство для всей цивилизации, поэтому государство, желающее играть в эту игру или хотя бы шантажировать, окажется в полной изоляции. А кроме этого основу современных передовых технологий составляют интеллектуальные, так называемые мягкие, технологии. Мало того, что надо иметь развитую техническую базу, аграрные, индустриальные и постиндустриальные технологии, чтобы выдержать это соревнование с другими странами, необходимо, чтобы обстановка в стране позволяла этими мягкими технологиями заниматься, чтобы множество людей, работающих в этой области находились в достаточно комфортных психологических условиях, без которых процесс творчества или невозможен или гораздо менее эффективен. Пока уровень технологий иной, и таких людей в обществе мало, им можно создать комфортные условия за счет других, но когда эти технологии начинают господствовать, надо создавать соответствующий климат для всего общества. Т. е. высокий уровень жизни, реальная защита и соблюдение прав человека на данном этапе развития цивилизации становится совсем не популистским лозунгом или расхожим штампом, а частью наиболее передовых производительных сил общества.