В течение месяца после отъезда Спеилбергена на базе замка Сан-Диего-де-Акапулько началось строительство укреплений и фортификационных сооружений. Вице-король планировал собрать деньги на этот проект путем ввода специального двухпроцентного налога на все виды товаров, ввозимых в этот порт в течение последующих шести лет. А для патрулирования побережья от Магелланова пролива до мыса Сан-Лукас и эскортирования галеонов, груженных сокровищами, он предложил оснастить и содержать постоянный военный флот из четырех боевых кораблей. Король согласился на строительство форта (к тому времени оно было почти уже завершено), но идея оснащения и содержания флота не нашла его поддержки из-за больших расходов. Он предпочел сократить объем морских перевозок между Перу и Мексикой. Указом от 1620 года король ограничил торговлю между этими вице-королевствами до одного судна в год, а также напомнил о своем запрете на продажу китайских товаров в Перу. Однако торговля контрабандным товаром продолжалась, причем в крупных масштабах.
В феврале 1616 года в Мехико состоялась встреча со всеми капитанами манильских галеонов, где обсуждалось изменение в маршруте движения судов, с тем чтобы обезопасить галеоны, сделав их захват как можно более трудным. Было решено, что на обратном пути своего торгового вояжа они будут держаться на расстоянии ста лиг от Калифорнии и берегов Новой Испании и входить в порт Акапулько со стороны открытого моря, а не со стороны побережья. Но приказ этот зачастую игнорировался, а мыс Сан-Лукас стал даже якорной стоянкой манильских гигантов на несколько последующих лет.
Несмотря на некоторое затишье в действиях пиратов, грозившую опасность нельзя было недооценивать. В 1616 году голландец Джекоб ле Мэр обнаружил новый проход в воды Тихого океана южнее Огненной Земли, по проливу, который и по сей день носит его имя. В 1620 году поступило сообщение о продвижении двенадцати вражеских судов вдоль берегов Перу, которые якобы направлялись в сторону Панамы. Об этой фантомной эскадре неизвестно ничего, кроме того, что она нигде более не была замечена. Затем в 1621 году настал конец так называемому перемирию между Голландией и Испанией, и голландцы снарядили самый мощный военный флот, который когда-либо появлялся на западном побережье Мексики.
На этот раз в намерения принца Голландии Мауритиуса Нассаусского, когда он посылал в воды Тихого океана мощный военный флот, известный как нассаусский флот, более, чем контрабандная торговля, входило разграбление испанских портов и захват судов. Впервые было принято решение бросить вызов испанскому господству на Южно-Американском материке. В инструкции, переданные флоту специальным параграфом, было включено положение, дающее ему право на учреждение голландской военной и торговой колонии в Перу или Чили. Этого предполагалось добиться путем консолидации сил с аборигенными индейскими племенами, которые, как считалось, легко было побудить к выступлению против их испанских хозяев. Сама идея не была лишена здравого смысла, поскольку жестокие арауканы не без успеха боролись с испанцами уже в течение многих лет.
Ответственным за столь амбициозное предприятие адмирал назначал Джекоба л'Еремита. Но к глубокому прискорбию голландцев, л'Еремит умер на побережье Перу, и командование перешло к молодому вице-адмиралу Хьюго Шапенаму. В целом флот состоял из десяти судов и одного пинаса, с общим количеством орудий в 292 ствола и личным составом в 1637 человек, 600 из которых были солдаты. В команде, почти полностью состоящей из голландцев, было всего несколько англичан и французов. Соответствующие данные и названия судов приведены в нижеследующей таблице.
Эта огромная эскадра покинула Голландию в конце апреля 1623 года. Она потратила много времени на западном побережье Африки, прежде чем пересекла Южную Атлантику, и в феврале 1624 года, пройдя проливом, недавно открытым Ле Мэром, обогнула мыс Горн и вошла в Тихий океан. Неизменно плохая погода поневоле разделила флот, но все 11 судов воссоединились в апреле у островов Хуан-Фернандес.
Враг подошел к берегам Кальяо 8 мая, спустя всего лишь пять дней после того, как предупрежденный вице-король отослал в Панаму флот, груженный сокровищами. Корабли уносили в своих трюмах запасы серебра, накопленные за два года. Вместо того чтобы преследовать богатую добычу, голландцы впали в состояние замешательства и нерешительности, которое, возможно, было обусловлено потерей их командующего. Плохо спланированное нападение на Кальяо испанцы легко отразили, но все же пиратам удалось разрушить большое количество торговых судов, стоящих в порту. В это время совет флота формально назначил Хьюго Шапенама адмиралом. Команда в отношении оценки характера Шапенама, по всей видимости, была далека от единодушия. По описанию капитана морских пехотинцев, он был «человеком весьма любезным и приятным в обхождении», в то время как голландский командор, плененный испанцами, охарактеризовал его как «надменного и очень жестокого молодого человека». Последующие события дают нам возможность прийти к выводу, что Шапенама мучила нерешительность, обусловленная неспособностью управлять своими подчиненными. Юность и недостаток опыта сделали его весьма неудачной кандидатурой для командования столь амбициозным предприятием.
Нассаусский флот у берегов Перу провел более четырех месяцев, в течение которых он добился лишь бессмысленного разрушения Гуаякиля и из-за неоправданной жестокости обращения с заключенными снискал себе дурную славу. 21 испанский пленник был повешен в Кальяо, так как вице-король отказался обменять их на голландских дезертиров и выплатить выкуп, а 17 испанцев, захваченных в Гуаякиле, были брошены за борт далеко от берега. Шапенам покинул залив Гуаякиль в середине сентября 1624 года и 20 октября подошел к побережью Новой Испании. В это время его флот был все еще в сохранности, а команда насчитывала более 1300 человек.
Восемь дней спустя голландский флот вошел в гавань Акапулько и бросил якорь в пределах видимости нового форта. Подражая примеру своего прославленного предшественника Спеилбергена, Шапенам отправил кастеляну (смотрителю форта) сообщение с предложением перемирия. Он нуждался в пополнении запасов продовольствия, которые надеялся получить в обмен на нескольких выживших испанских пленников. К полному разочарованию голландцев, кастелян предложил только денежный выкуп, отказавшись снабжать врага продовольствием, и заявил, что не желает обменивать заложников. У Шапенама было достаточно орудий и людей, чтобы разрушить Акапулько, но он не решался идти на этот шаг. Бросив оценивающий взгляд на ощетинившиеся стволы орудий форта, адмирал весьма резонно предположил, что у местного населения, по всей видимости, будет мало чем поживиться и добыча до прибытия манильского галеона обещает быть весьма скудной. 1 ноября могучий нассаусский флот поднял паруса и, позорно крадучись, вышел из гавани под грохот нескольких орудийных выстрелов, выпущенных ему вслед из крепости Сан-Диего с чувством гордости и удовлетворения. Комментируя эту ситуацию, Джеймс Барни писал: «Таким образом, испанцы отделались легким испугом от самой грозной силы, когда-либо угрожавшей их могуществу в Южном море».
Впопыхах покидая гавань, голландцы даже не смогли пополнить истощающиеся запасы воды. После того как эскадра покинула Акапулько, она разделилась: некоторые суда взяли курс на северо-запад, чтобы ждать галеон в открытом море, а остальные встали неподалеку от гавани, которую недавно покинули. 3 ноября и в последующие дни несколько лодок с голландцами вошли в Пуэрто-Маркес, что недалеко от Акапулько, и сумели наполнить водой несколько бочек, прежде чем были атакованы испанцами, которые убили четырех людей из их команды. Позднее два судна обнаружили на побережье место, где команда смогла пополнить запасы питьевой воды. С большими трудностями, преодолевая прибой, они успели погрузить бочонки с водой, прежде чем большой отряд испанцев появился на горизонте.
Команда Шапенама, которая жестоко страдала от цинги и испытывала сильное недовольство нерешительными действиями своего адмирала, которые приписывали его трусости, теперь полностью была деморализована. Как минимум, 30 человек из команды предпочло испытать свою судьбу в стане врага, перейдя на его сторону. В середине ноября флот воссоединился у берегов Зихуатенейо, и 29-го числа того же месяца голландцы перестали ждать манильские суда и покинули побережье Мексики, с тем чтобы пересечь Тихий океан. Впоследствии эскадра расформировалась в акватории Молуккских островов. Шапенам умер у берегов острова Ява в конце 1625 года. Голландцы связывали большие надежды с нассаусским флотом и, соответственно, инвестировали большие суммы денег в этот поход. Но после полного краха надежд, возложенных на эту экспедицию, они изменили приоритеты, перенеся зону своих интересов в акваторию атлантической Америки, и в 1628 году смогли захватить там мексиканский флот, груженный серебром. Неуклюжие же манильские исполины, груженные сокровищами, некоторое время в полной безмятежности курсировали в водах Тихого океана. В 1631 году король своим указом запретил единственный ежегодный рейс торгового судна, легально курсировавшего между Новой Испанией и Перу. Это привело к тому, что значительное количество серебра и контрабандных товаров должно было перевозиться между этими двумя вице-королевствами без какой-либо поддержки со стороны испанской монархии. После визита Шапенама вице-король Перу укрепил обороноспособность Кальяо, переоснастил два галеона и небольшое судно, хорошо вооружив их, а также взял множество галер на вооружение для защиты порта и сопровождения серебряных морских «караванов», идущих в Панаму.
В Новой Испании вице-король усовершенствовал укрепления и отремонтировал замок Сан-Диего в Акапулько, который после 1616 года был единственным легально открытым для торговли морским портом на западном побережье Мексики.
Осенью 1632 года Новая Испания снова была приведена в состояние «боевой готовности» из-за опасности вторжения пиратов. Весть о том, что пять вражеских судов обогнули мыс Горн и вошли в Южное море, пришла из Перу. Позднее три судна, принятые за голландские, были замечены около одного из портов аудиенции Гвадалахары. Наибольшее из них описывалось как судно с приблизительной грузоподъемностью в 300 тонн, а два других – по 100 тонн. Вице-король направил к манильским галеонам несколько кораблей с требованием держаться подальше от берегов Нижней Калифорнии. Вновь были мобилизованы вооруженные отряды, но тревога оказалась ложной. Возможно, замеченные суда принадлежали одной из нелегальных «жемчужных» экспедиций.
Последней серьезной попыткой голландцев бросить вызов испанскому господству на тихоокеанском побережье Америки была экспедиция Хендрика Брауера. Голландская Западно-Индийская компания, директором которой и являлся Брауер, решила предпринять еще одну попытку основать торговую колонию в Чили. Эскадра из трех судов покинула Голландию в ноябре 1642 года. У берегов Бразилии к ней присоединились еще несколько судов, и объединенный флот, обогнув мыс Горн, подошел к острову Чилоэ в мае 1643 года. Брауер умер несколько месяцев спустя, но его люди, оставшись в Вальдивии, построили форт и воевали с испанцами.
Когда эти вести достигли Мексики в начале декабря 1643 года, в Акапулько не оказалось ни одного судна, которое смогло бы защитить побережье или эскортировать манильские галеоны. Поэтому эта обязанность была возложена на дона Педро Портера Казанэйта, имевшего небольшое, хорошо вооруженное судно, стоящее на приколе в устье Рио-Гранде-де-Сантьяго, которое он планировал использовать для исследования Нижней Калифорнии. Судно Портера пересекло Калифорнийский залив и прибыло в Сан-Лукас, где оставалось в течение месяца, ожидая галеон. Последний же уже проследовал мимо и достиг Акапулько без каких-либо происшествий.
Тем временем в своем холодном, по-спартански обустроенном поселении далеко к югу от этих мест голландцы уже исчерпали все запасы продовольствия, а индейцы были непоколебимы в своем решении не оказывать им поддержку в их борьбе за Чили. В конце октября 1643 года они покинули Вальдивию, вернувшись в воды Атлантики.
В другой раз весть о пребывании вражеских судов в Тихом океане достигла Мехико в ноябре 1649 года. Кастелян Акапулько срочно воззвал о помощи в живой силе, которая была ему необходима для защиты порта от пяти больших неприятельских судов, замеченных на побережье. Они, как предполагалось, принадлежали некоему португальцу, который «совершил зверские поступки» в Буэнос-Айресе, украл корабли и вышел в открытое море с целью совершать набеги и грабить встречные суда. Уже в который раз вооруженные отряды поспешно были стянуты к побережью, разосланы предупреждения всем морским портам, а Портер Казанэйт был снова отправлен, с тем чтобы предупредить судно, идущее из Китая. И вновь фантомные суда пиратов растворились в воздухе.
После подписания Вестфальского мира эра печелингов в 1649 году формально закончилась. Голландские пираты, которых было достаточно много в Карибском бассейне, более не возвращались на тихоокеанское побережье испанской Америки, кроме как под видом невинных торговцев много лет спустя.
Буканьеры [5]
В феврале 1616 года в Мехико состоялась встреча со всеми капитанами манильских галеонов, где обсуждалось изменение в маршруте движения судов, с тем чтобы обезопасить галеоны, сделав их захват как можно более трудным. Было решено, что на обратном пути своего торгового вояжа они будут держаться на расстоянии ста лиг от Калифорнии и берегов Новой Испании и входить в порт Акапулько со стороны открытого моря, а не со стороны побережья. Но приказ этот зачастую игнорировался, а мыс Сан-Лукас стал даже якорной стоянкой манильских гигантов на несколько последующих лет.
Несмотря на некоторое затишье в действиях пиратов, грозившую опасность нельзя было недооценивать. В 1616 году голландец Джекоб ле Мэр обнаружил новый проход в воды Тихого океана южнее Огненной Земли, по проливу, который и по сей день носит его имя. В 1620 году поступило сообщение о продвижении двенадцати вражеских судов вдоль берегов Перу, которые якобы направлялись в сторону Панамы. Об этой фантомной эскадре неизвестно ничего, кроме того, что она нигде более не была замечена. Затем в 1621 году настал конец так называемому перемирию между Голландией и Испанией, и голландцы снарядили самый мощный военный флот, который когда-либо появлялся на западном побережье Мексики.
На этот раз в намерения принца Голландии Мауритиуса Нассаусского, когда он посылал в воды Тихого океана мощный военный флот, известный как нассаусский флот, более, чем контрабандная торговля, входило разграбление испанских портов и захват судов. Впервые было принято решение бросить вызов испанскому господству на Южно-Американском материке. В инструкции, переданные флоту специальным параграфом, было включено положение, дающее ему право на учреждение голландской военной и торговой колонии в Перу или Чили. Этого предполагалось добиться путем консолидации сил с аборигенными индейскими племенами, которые, как считалось, легко было побудить к выступлению против их испанских хозяев. Сама идея не была лишена здравого смысла, поскольку жестокие арауканы не без успеха боролись с испанцами уже в течение многих лет.
Ответственным за столь амбициозное предприятие адмирал назначал Джекоба л'Еремита. Но к глубокому прискорбию голландцев, л'Еремит умер на побережье Перу, и командование перешло к молодому вице-адмиралу Хьюго Шапенаму. В целом флот состоял из десяти судов и одного пинаса, с общим количеством орудий в 292 ствола и личным составом в 1637 человек, 600 из которых были солдаты. В команде, почти полностью состоящей из голландцев, было всего несколько англичан и французов. Соответствующие данные и названия судов приведены в нижеследующей таблице.
Эта огромная эскадра покинула Голландию в конце апреля 1623 года. Она потратила много времени на западном побережье Африки, прежде чем пересекла Южную Атлантику, и в феврале 1624 года, пройдя проливом, недавно открытым Ле Мэром, обогнула мыс Горн и вошла в Тихий океан. Неизменно плохая погода поневоле разделила флот, но все 11 судов воссоединились в апреле у островов Хуан-Фернандес.
Враг подошел к берегам Кальяо 8 мая, спустя всего лишь пять дней после того, как предупрежденный вице-король отослал в Панаму флот, груженный сокровищами. Корабли уносили в своих трюмах запасы серебра, накопленные за два года. Вместо того чтобы преследовать богатую добычу, голландцы впали в состояние замешательства и нерешительности, которое, возможно, было обусловлено потерей их командующего. Плохо спланированное нападение на Кальяо испанцы легко отразили, но все же пиратам удалось разрушить большое количество торговых судов, стоящих в порту. В это время совет флота формально назначил Хьюго Шапенама адмиралом. Команда в отношении оценки характера Шапенама, по всей видимости, была далека от единодушия. По описанию капитана морских пехотинцев, он был «человеком весьма любезным и приятным в обхождении», в то время как голландский командор, плененный испанцами, охарактеризовал его как «надменного и очень жестокого молодого человека». Последующие события дают нам возможность прийти к выводу, что Шапенама мучила нерешительность, обусловленная неспособностью управлять своими подчиненными. Юность и недостаток опыта сделали его весьма неудачной кандидатурой для командования столь амбициозным предприятием.
Нассаусский флот у берегов Перу провел более четырех месяцев, в течение которых он добился лишь бессмысленного разрушения Гуаякиля и из-за неоправданной жестокости обращения с заключенными снискал себе дурную славу. 21 испанский пленник был повешен в Кальяо, так как вице-король отказался обменять их на голландских дезертиров и выплатить выкуп, а 17 испанцев, захваченных в Гуаякиле, были брошены за борт далеко от берега. Шапенам покинул залив Гуаякиль в середине сентября 1624 года и 20 октября подошел к побережью Новой Испании. В это время его флот был все еще в сохранности, а команда насчитывала более 1300 человек.
Восемь дней спустя голландский флот вошел в гавань Акапулько и бросил якорь в пределах видимости нового форта. Подражая примеру своего прославленного предшественника Спеилбергена, Шапенам отправил кастеляну (смотрителю форта) сообщение с предложением перемирия. Он нуждался в пополнении запасов продовольствия, которые надеялся получить в обмен на нескольких выживших испанских пленников. К полному разочарованию голландцев, кастелян предложил только денежный выкуп, отказавшись снабжать врага продовольствием, и заявил, что не желает обменивать заложников. У Шапенама было достаточно орудий и людей, чтобы разрушить Акапулько, но он не решался идти на этот шаг. Бросив оценивающий взгляд на ощетинившиеся стволы орудий форта, адмирал весьма резонно предположил, что у местного населения, по всей видимости, будет мало чем поживиться и добыча до прибытия манильского галеона обещает быть весьма скудной. 1 ноября могучий нассаусский флот поднял паруса и, позорно крадучись, вышел из гавани под грохот нескольких орудийных выстрелов, выпущенных ему вслед из крепости Сан-Диего с чувством гордости и удовлетворения. Комментируя эту ситуацию, Джеймс Барни писал: «Таким образом, испанцы отделались легким испугом от самой грозной силы, когда-либо угрожавшей их могуществу в Южном море».
Впопыхах покидая гавань, голландцы даже не смогли пополнить истощающиеся запасы воды. После того как эскадра покинула Акапулько, она разделилась: некоторые суда взяли курс на северо-запад, чтобы ждать галеон в открытом море, а остальные встали неподалеку от гавани, которую недавно покинули. 3 ноября и в последующие дни несколько лодок с голландцами вошли в Пуэрто-Маркес, что недалеко от Акапулько, и сумели наполнить водой несколько бочек, прежде чем были атакованы испанцами, которые убили четырех людей из их команды. Позднее два судна обнаружили на побережье место, где команда смогла пополнить запасы питьевой воды. С большими трудностями, преодолевая прибой, они успели погрузить бочонки с водой, прежде чем большой отряд испанцев появился на горизонте.
Команда Шапенама, которая жестоко страдала от цинги и испытывала сильное недовольство нерешительными действиями своего адмирала, которые приписывали его трусости, теперь полностью была деморализована. Как минимум, 30 человек из команды предпочло испытать свою судьбу в стане врага, перейдя на его сторону. В середине ноября флот воссоединился у берегов Зихуатенейо, и 29-го числа того же месяца голландцы перестали ждать манильские суда и покинули побережье Мексики, с тем чтобы пересечь Тихий океан. Впоследствии эскадра расформировалась в акватории Молуккских островов. Шапенам умер у берегов острова Ява в конце 1625 года. Голландцы связывали большие надежды с нассаусским флотом и, соответственно, инвестировали большие суммы денег в этот поход. Но после полного краха надежд, возложенных на эту экспедицию, они изменили приоритеты, перенеся зону своих интересов в акваторию атлантической Америки, и в 1628 году смогли захватить там мексиканский флот, груженный серебром. Неуклюжие же манильские исполины, груженные сокровищами, некоторое время в полной безмятежности курсировали в водах Тихого океана. В 1631 году король своим указом запретил единственный ежегодный рейс торгового судна, легально курсировавшего между Новой Испанией и Перу. Это привело к тому, что значительное количество серебра и контрабандных товаров должно было перевозиться между этими двумя вице-королевствами без какой-либо поддержки со стороны испанской монархии. После визита Шапенама вице-король Перу укрепил обороноспособность Кальяо, переоснастил два галеона и небольшое судно, хорошо вооружив их, а также взял множество галер на вооружение для защиты порта и сопровождения серебряных морских «караванов», идущих в Панаму.
В Новой Испании вице-король усовершенствовал укрепления и отремонтировал замок Сан-Диего в Акапулько, который после 1616 года был единственным легально открытым для торговли морским портом на западном побережье Мексики.
Осенью 1632 года Новая Испания снова была приведена в состояние «боевой готовности» из-за опасности вторжения пиратов. Весть о том, что пять вражеских судов обогнули мыс Горн и вошли в Южное море, пришла из Перу. Позднее три судна, принятые за голландские, были замечены около одного из портов аудиенции Гвадалахары. Наибольшее из них описывалось как судно с приблизительной грузоподъемностью в 300 тонн, а два других – по 100 тонн. Вице-король направил к манильским галеонам несколько кораблей с требованием держаться подальше от берегов Нижней Калифорнии. Вновь были мобилизованы вооруженные отряды, но тревога оказалась ложной. Возможно, замеченные суда принадлежали одной из нелегальных «жемчужных» экспедиций.
Последней серьезной попыткой голландцев бросить вызов испанскому господству на тихоокеанском побережье Америки была экспедиция Хендрика Брауера. Голландская Западно-Индийская компания, директором которой и являлся Брауер, решила предпринять еще одну попытку основать торговую колонию в Чили. Эскадра из трех судов покинула Голландию в ноябре 1642 года. У берегов Бразилии к ней присоединились еще несколько судов, и объединенный флот, обогнув мыс Горн, подошел к острову Чилоэ в мае 1643 года. Брауер умер несколько месяцев спустя, но его люди, оставшись в Вальдивии, построили форт и воевали с испанцами.
Когда эти вести достигли Мексики в начале декабря 1643 года, в Акапулько не оказалось ни одного судна, которое смогло бы защитить побережье или эскортировать манильские галеоны. Поэтому эта обязанность была возложена на дона Педро Портера Казанэйта, имевшего небольшое, хорошо вооруженное судно, стоящее на приколе в устье Рио-Гранде-де-Сантьяго, которое он планировал использовать для исследования Нижней Калифорнии. Судно Портера пересекло Калифорнийский залив и прибыло в Сан-Лукас, где оставалось в течение месяца, ожидая галеон. Последний же уже проследовал мимо и достиг Акапулько без каких-либо происшествий.
Тем временем в своем холодном, по-спартански обустроенном поселении далеко к югу от этих мест голландцы уже исчерпали все запасы продовольствия, а индейцы были непоколебимы в своем решении не оказывать им поддержку в их борьбе за Чили. В конце октября 1643 года они покинули Вальдивию, вернувшись в воды Атлантики.
В другой раз весть о пребывании вражеских судов в Тихом океане достигла Мехико в ноябре 1649 года. Кастелян Акапулько срочно воззвал о помощи в живой силе, которая была ему необходима для защиты порта от пяти больших неприятельских судов, замеченных на побережье. Они, как предполагалось, принадлежали некоему португальцу, который «совершил зверские поступки» в Буэнос-Айресе, украл корабли и вышел в открытое море с целью совершать набеги и грабить встречные суда. Уже в который раз вооруженные отряды поспешно были стянуты к побережью, разосланы предупреждения всем морским портам, а Портер Казанэйт был снова отправлен, с тем чтобы предупредить судно, идущее из Китая. И вновь фантомные суда пиратов растворились в воздухе.
После подписания Вестфальского мира эра печелингов в 1649 году формально закончилась. Голландские пираты, которых было достаточно много в Карибском бассейне, более не возвращались на тихоокеанское побережье испанской Америки, кроме как под видом невинных торговцев много лет спустя.
Буканьеры [5]
Практически все вторжения в испанские воды Тихого океана до 1643 года осуществлялись в период войн и были инициированы правительствами Англии и Голландии или, по крайней мере, косвенно спонсировались ими, исходя из национальных интересов этих стран для расширения подконтрольных рынков и укрепления престижа. В этой части нашего повествования мы столкнемся с врагом, к которому термин «пират» может быть приписан без всяких колебаний или сомнений. К джентльменам удачи, бороздившим воды Карибского моря, правительства Англии, Франции и Голландии сначала относились достаточно терпимо и даже в какой-то степени поощряли их действия, так как они наносили значительный ущерб их общему врагу – Испании. Иногда власти наделяли их определенными полномочиями, но это носило лишь формальный характер. Они были очень жестокими и независимыми представителями морской братии, заинтересованными лишь в наживе и удовлетворении своих собственных сиюминутных прихотей. Ради достижения своих целей они мучили, насиловали и совершали всевозможные злодеяния. Летописец экспедиции Сокинса-Шарпа цинично признает, что «золото послужило приманкой, соблазнив нашу свору веселых ребят… являющихся солдатами фортуны, они перевербовались и поступили на службу к одному западному могущественному монарху индейцев, императору Дарьену». На самом деле он не был столь могуществен и не обладал никакой властью, тем более властью над буканьерами – он просто всячески оправдывал их разбойные деяния и набеги.
В основном пиратские команды формировались по этническому и языковому признакам, но встречались и смешанные отряды, в число которых наряду с французами, англичанами и голландцами входили и представители других национальностей, а также довольно часто пиратские банды одной этнической группировки объединялись с представителями другой для совершения определенных набегов. На их судах практически не было никакой дисциплины. Дезертирство и мятежи были обычным делом, а когда капитан терял «расположение» своей команды, его просто «лишали полномочий», большинством голосов избирая нового лидера. Серебро и золото, награбленное во время буканьерских набегов, обычно делилось между членами команды согласно установленной системе раздела добычи. (Для того чтобы узнать подробности о жизни буканьеров и их организации, читайте «Буканьеры Америки» Джона Эскмелинга.)
В 1640-е годы пираты в союзе с москитами и другими индейскими племенами взяли под свой контроль обширную часть восточного побережья Центральной Америки, которая все еще оставалась не завоеванной испанцами. Затем они обратили свои жадные взоры на процветающие испанские поселения на западе. Первые сообщения о пиратских набегах внутрь материка на город Матагальпа, в западной части Центрального Никарагуа, датированы 1643 годом.
В 1654 году большое количество пиратов по реке Сеговия (Кокосовой реке), буксируя свои каноэ вдоль стремнин, поднялось от мыса Грасьяс-Дьос и разграбило шахтерский городок в Нуэва-Сеговии. Согласно источникам, дошедшим до наших дней, капитан пиратов по имени Мансвельт, вместе с небольшой бандой перейдя через перешеек, захватил судно и приблизительно в 1660 году некоторое время совершал грабительские набеги на западном побережье Никарагуа. Вскоре он был вынужден вернуться в воды Карибского моря, так как из-за малочисленности своей команды считал дальнейшее пребывание в этих местах бесперспективным.
Путь по реке Сан-Хуан и озеру Никарагуа (маршрут Десагвадеро) был относительно легким маршрутом, соединяющим Карибское и Южное моря, и использовался испанцами на протяжении многих лет. Когда пираты, оккупировав этот естественный канал, закрыли его для торговли и стали использовать в своих собственных целях, власти Никарагуа построили крепость в городе Сан-Карлос, ставшую «восточными воротами» для сообщения между Карибским и Южным морями. Согласно сохранившимся источникам, некая пиратская экспедиция в 1665 году, поднявшись по течению реки, захватила форт и пересекла озеро Никарагуа. Далее их путь пролегал через города Гранада, Леон, Реалейя. На пути следования к Тихому океану они совершали грабежи и разбои. Согласно же другой версии, пираты, преследуемые испанской армией, вернулись в Карибское море с трофеем в 50 тысяч песо. Один из источников приписывает этот набег команде во главе с Хуаном Дэвисом, который «пытался взять Гранаду» в июне 1665 года; он же говорит о втором вторжении во главе с Голлардилло, который захватил форт в 1670 году. Эскмелинг, не упоминая даты, говорит о набеге Джона Дэвиса с командой в 80 человек на трех каноэ, когда «город Никарагуа» (современный Ривас) был разграблен. Банкрофт же утверждает, что набег в 1665 году совершила команда во главе с Голлардилло, которая захватила и сожгла Гранаду, а также разграбила Реалейю.
В следующем, 1666 году капитан Мансвельт с только что прибывшим Генри Морганом и с 700 или 800 пиратами предприняли попытку захватить Коста-Рику. Они были встречены испанскими войсками у города Турриальба и вынуждены были отступить назад, к Карибскому морю. Но Морган взял реванш, захватив город Порто-Бело, который летом 1668 года он удерживал некоторое время.
Вскоре присутствие пиратов в тихоокеанских водах крайне болезненно отразилось на испанских колониях. Но для того чтобы проследить развитие событий в хронологическом порядке, мы должны немного отступить от темы, чтобы сообщить о другой, еще одной ложной тревоге, которая в очередной раз взбудоражила западное побережье. Дело в том, что в 1669 году капитан Джон Нарбро на двух судах с экипажем в 100 человек был направлен британским адмиралтейством с торговой и научной миссией для тщательного исследования западного побережья Америки; при этом ему было предписано избегать возможных столкновений с испанцами. Он прошел через Магелланов пролив и подошел к берегам Вальдивии на юге Чили в декабре 1670 года. Весть о прибытии «нового врага» тут же распространилась вдоль побережья и достигла Мексики в мае следующего года, что вызвало волнение и некоторую панику среди населения. Невинные же планы капитана Нарбро были разрушены после того, как испанцы захватили нескольких из его людей, и, проведя всего одну неделю в Чили, он вернулся в Атлантику.
Генри Морган, родившийся приблизительно в 1635 году в добропорядочной уэльсской семье, возможно, был самой неприятной личностью из всех пиратов, когда-либо промышлявших в водах и у берегов Тихого океана. В юности он попал в руки испанцев, и в будущем их плохое отношение к нему послужило поводом для жестокой мести с его стороны. В 1670 году у него зародилась идея пересечь перешеек и разграбить город Панаму. Для осуществления этого амбициозного плана, замаскированного под патриотическое предприятие (якобы для предотвращения предположительного нападения Испании на Ямайку), Морган бросил клич о наборе добровольцев, на который, со слов Мансфельда, откликнулись «все головорезы и негодяи Индии».
Сначала для обеспечения своей безопасности и прикрытия «тылов» пираты напали на крепость Сан-Лоренсо в устье реки Чагрес, и после жестокой и кровавой битвы команда приблизительной численностью в 1400 пиратов в середине января 1671 года начала свой трудный переход вдоль перешейка. Будучи вполне осведомленными о планах врага, испанцы устроили многочисленные засады и уничтожили все съедобные припасы по пути его следования, поэтому буканьеры подошли к городу Панаме в особенно дурном расположении духа.
Панама в то время была одним из самых богатых торговых центров Америки и насчитывала 15–20 тысяч жителей, включая рабов и мулатов. Как мы уже упоминали, старая Панама имела небольшое фортификационное сооружение, охранявшее город со стороны моря, но со стороны суши она все еще оставалась практически беззащитна. В ожидании врага население поспешно возводило брустверы, а для защиты главного входа в город туда было перемещено несколько орудий. Но Морган, войдя в город с другой его стороны, свел все старания горожан на нет. 29 января пираты были встречены большими силами испанцев под командованием дона Хуана Переса де Гузмана, президента аудиенции Панамы, за чертой города. Весь личный состав испанских сил насчитывал около 2 тысяч, включая конницу из 200 человек, и состоял в основном из негритянской милиции. В жестоком двухчасовом сражении люди Моргана разбили противника, убив приблизительно 400 человек. Потери же пиратов составили около 200 человек убитыми. И несколько часов спустя, после ожесточенных уличных боев, пираты взяли город.
Морган и его банда оставались в городе более месяца, грабя и применяя самые жестокие пытки к пленникам ради того, чтобы захватить как можно больше золота. Большинство деревянных зданий было сожжено. Капитан Серльз на судне, захваченном пиратами, был послан в воды залива к острову Табога и вскоре вернулся с еще четырьмя трофейными судами. Другие пиратские команды уже на захваченных судах взяли курс на Жемчужные острова и, тщательно исследовав их, разграбили все прибрежные поселения. Кое-кто из буканьеров изъявил желание остаться и пуститься в пиратский рейд по Тихому океану, но, когда Морган услышал об этом, он сжег некоторые из трофейных судов, а на остальных демонтировал и привел в негодность все их орудия.
6 марта 1671 года пираты, взяв с собой 600 невыкупленных пленников и награбленное имущество, приблизительная стоимость которого составляла по, разным оценкам, от 150 тысяч до 750 тысяч песо, оставили Панаму. Морган добрался до Карибского моря 19 марта, а затем, к ярости и бешенству своих товарищей, оставив их на берегу в одном из портов, тайно уплыл с добычей на корабле. Последний подсчет стоимости награбленного добра, который, по всей
135 вероятности, был сделан и оставлен Морганом, гласит, что общая стоимость трофеев составила всего лишь 30 тысяч песо и была справедливо поделена между всеми пиратами. Позже он стал лейтенант-губернатором Ямайки, был возведен в рыцари и внес большой вклад в дело подавления пиратского движения. В 1688 году Морган умер.
В конце 1671-го – начале 1672 года неизвестная флотилия появилась у западного побережья Южной Америки. По всей видимости, это была торговая экспедиция из Амстердама, снаряженная компанией голландских и английских предпринимателей, которым каким-то образом удалось получить у испанских властей специальное разрешение на ведение торговли в американских колониях. На сегодняшний день мало что известно об этой довольно необычной экспедиции, данные же относительно численности и состава флота крайне противоречивы. Барни утверждает, что был один 400-тонный корабль и маленькое 80-тонное одномачтовое судно. В то время как испанские источники говорят о количестве от 5 до 14 судов, но нет никакой уверенности, что речь идет об одной и той же экспедиции. Она не была пиратской, но появление судов у кромки берега сеяло панику и приводило в смятение прибрежное население Новой Испании.
Большая часть товара была продана в Гуаякиле и Реалейе. Затем, по всей вероятности, флотилия направилась в сторону Акапулько. Впервые вице-король услышал о «пяти пиратских судах», когда они встали на якорь у берегов Туланчинго, что около Джамилтепека, 13 июля 1672 года. Кастелян Акапулько, который в то время из-за изнурительной жары покинул город и находился в Куэрнаваке, внезапно сильно захворал и был не в состоянии возвратиться в порт. Власти для защиты города незамедлительно направили вооруженные отряды под командованием Диего Сентено, «генерал-лейтенанта всех южных морских побережий». Несколько дней спустя, 23-го числа, вблизи Акапулько было замечено еще 6 судов, идущих на север. В августе же они появились у берегов провинции Мотинес, а в сентябре 14 английских судов вошли в залив Салагуа.
Поскольку флотилия, по всей видимости, не собиралась встать под юрисдикцию властей, аудиенция Гвадалахары назначила одного из своих оидорес, дона Херонимо де Луну, возглавить вторую армию, продвигавшуюся к побережью, для отражения возможного вторжения врага. Также был издан приказ, согласно которому весь рогатый скот следовало вывести с побережья в глубь страны на расстояние 20 лиг от берега.
В основном пиратские команды формировались по этническому и языковому признакам, но встречались и смешанные отряды, в число которых наряду с французами, англичанами и голландцами входили и представители других национальностей, а также довольно часто пиратские банды одной этнической группировки объединялись с представителями другой для совершения определенных набегов. На их судах практически не было никакой дисциплины. Дезертирство и мятежи были обычным делом, а когда капитан терял «расположение» своей команды, его просто «лишали полномочий», большинством голосов избирая нового лидера. Серебро и золото, награбленное во время буканьерских набегов, обычно делилось между членами команды согласно установленной системе раздела добычи. (Для того чтобы узнать подробности о жизни буканьеров и их организации, читайте «Буканьеры Америки» Джона Эскмелинга.)
В 1640-е годы пираты в союзе с москитами и другими индейскими племенами взяли под свой контроль обширную часть восточного побережья Центральной Америки, которая все еще оставалась не завоеванной испанцами. Затем они обратили свои жадные взоры на процветающие испанские поселения на западе. Первые сообщения о пиратских набегах внутрь материка на город Матагальпа, в западной части Центрального Никарагуа, датированы 1643 годом.
В 1654 году большое количество пиратов по реке Сеговия (Кокосовой реке), буксируя свои каноэ вдоль стремнин, поднялось от мыса Грасьяс-Дьос и разграбило шахтерский городок в Нуэва-Сеговии. Согласно источникам, дошедшим до наших дней, капитан пиратов по имени Мансвельт, вместе с небольшой бандой перейдя через перешеек, захватил судно и приблизительно в 1660 году некоторое время совершал грабительские набеги на западном побережье Никарагуа. Вскоре он был вынужден вернуться в воды Карибского моря, так как из-за малочисленности своей команды считал дальнейшее пребывание в этих местах бесперспективным.
Путь по реке Сан-Хуан и озеру Никарагуа (маршрут Десагвадеро) был относительно легким маршрутом, соединяющим Карибское и Южное моря, и использовался испанцами на протяжении многих лет. Когда пираты, оккупировав этот естественный канал, закрыли его для торговли и стали использовать в своих собственных целях, власти Никарагуа построили крепость в городе Сан-Карлос, ставшую «восточными воротами» для сообщения между Карибским и Южным морями. Согласно сохранившимся источникам, некая пиратская экспедиция в 1665 году, поднявшись по течению реки, захватила форт и пересекла озеро Никарагуа. Далее их путь пролегал через города Гранада, Леон, Реалейя. На пути следования к Тихому океану они совершали грабежи и разбои. Согласно же другой версии, пираты, преследуемые испанской армией, вернулись в Карибское море с трофеем в 50 тысяч песо. Один из источников приписывает этот набег команде во главе с Хуаном Дэвисом, который «пытался взять Гранаду» в июне 1665 года; он же говорит о втором вторжении во главе с Голлардилло, который захватил форт в 1670 году. Эскмелинг, не упоминая даты, говорит о набеге Джона Дэвиса с командой в 80 человек на трех каноэ, когда «город Никарагуа» (современный Ривас) был разграблен. Банкрофт же утверждает, что набег в 1665 году совершила команда во главе с Голлардилло, которая захватила и сожгла Гранаду, а также разграбила Реалейю.
В следующем, 1666 году капитан Мансвельт с только что прибывшим Генри Морганом и с 700 или 800 пиратами предприняли попытку захватить Коста-Рику. Они были встречены испанскими войсками у города Турриальба и вынуждены были отступить назад, к Карибскому морю. Но Морган взял реванш, захватив город Порто-Бело, который летом 1668 года он удерживал некоторое время.
Вскоре присутствие пиратов в тихоокеанских водах крайне болезненно отразилось на испанских колониях. Но для того чтобы проследить развитие событий в хронологическом порядке, мы должны немного отступить от темы, чтобы сообщить о другой, еще одной ложной тревоге, которая в очередной раз взбудоражила западное побережье. Дело в том, что в 1669 году капитан Джон Нарбро на двух судах с экипажем в 100 человек был направлен британским адмиралтейством с торговой и научной миссией для тщательного исследования западного побережья Америки; при этом ему было предписано избегать возможных столкновений с испанцами. Он прошел через Магелланов пролив и подошел к берегам Вальдивии на юге Чили в декабре 1670 года. Весть о прибытии «нового врага» тут же распространилась вдоль побережья и достигла Мексики в мае следующего года, что вызвало волнение и некоторую панику среди населения. Невинные же планы капитана Нарбро были разрушены после того, как испанцы захватили нескольких из его людей, и, проведя всего одну неделю в Чили, он вернулся в Атлантику.
Генри Морган, родившийся приблизительно в 1635 году в добропорядочной уэльсской семье, возможно, был самой неприятной личностью из всех пиратов, когда-либо промышлявших в водах и у берегов Тихого океана. В юности он попал в руки испанцев, и в будущем их плохое отношение к нему послужило поводом для жестокой мести с его стороны. В 1670 году у него зародилась идея пересечь перешеек и разграбить город Панаму. Для осуществления этого амбициозного плана, замаскированного под патриотическое предприятие (якобы для предотвращения предположительного нападения Испании на Ямайку), Морган бросил клич о наборе добровольцев, на который, со слов Мансфельда, откликнулись «все головорезы и негодяи Индии».
Сначала для обеспечения своей безопасности и прикрытия «тылов» пираты напали на крепость Сан-Лоренсо в устье реки Чагрес, и после жестокой и кровавой битвы команда приблизительной численностью в 1400 пиратов в середине января 1671 года начала свой трудный переход вдоль перешейка. Будучи вполне осведомленными о планах врага, испанцы устроили многочисленные засады и уничтожили все съедобные припасы по пути его следования, поэтому буканьеры подошли к городу Панаме в особенно дурном расположении духа.
Панама в то время была одним из самых богатых торговых центров Америки и насчитывала 15–20 тысяч жителей, включая рабов и мулатов. Как мы уже упоминали, старая Панама имела небольшое фортификационное сооружение, охранявшее город со стороны моря, но со стороны суши она все еще оставалась практически беззащитна. В ожидании врага население поспешно возводило брустверы, а для защиты главного входа в город туда было перемещено несколько орудий. Но Морган, войдя в город с другой его стороны, свел все старания горожан на нет. 29 января пираты были встречены большими силами испанцев под командованием дона Хуана Переса де Гузмана, президента аудиенции Панамы, за чертой города. Весь личный состав испанских сил насчитывал около 2 тысяч, включая конницу из 200 человек, и состоял в основном из негритянской милиции. В жестоком двухчасовом сражении люди Моргана разбили противника, убив приблизительно 400 человек. Потери же пиратов составили около 200 человек убитыми. И несколько часов спустя, после ожесточенных уличных боев, пираты взяли город.
Морган и его банда оставались в городе более месяца, грабя и применяя самые жестокие пытки к пленникам ради того, чтобы захватить как можно больше золота. Большинство деревянных зданий было сожжено. Капитан Серльз на судне, захваченном пиратами, был послан в воды залива к острову Табога и вскоре вернулся с еще четырьмя трофейными судами. Другие пиратские команды уже на захваченных судах взяли курс на Жемчужные острова и, тщательно исследовав их, разграбили все прибрежные поселения. Кое-кто из буканьеров изъявил желание остаться и пуститься в пиратский рейд по Тихому океану, но, когда Морган услышал об этом, он сжег некоторые из трофейных судов, а на остальных демонтировал и привел в негодность все их орудия.
6 марта 1671 года пираты, взяв с собой 600 невыкупленных пленников и награбленное имущество, приблизительная стоимость которого составляла по, разным оценкам, от 150 тысяч до 750 тысяч песо, оставили Панаму. Морган добрался до Карибского моря 19 марта, а затем, к ярости и бешенству своих товарищей, оставив их на берегу в одном из портов, тайно уплыл с добычей на корабле. Последний подсчет стоимости награбленного добра, который, по всей
135 вероятности, был сделан и оставлен Морганом, гласит, что общая стоимость трофеев составила всего лишь 30 тысяч песо и была справедливо поделена между всеми пиратами. Позже он стал лейтенант-губернатором Ямайки, был возведен в рыцари и внес большой вклад в дело подавления пиратского движения. В 1688 году Морган умер.
В конце 1671-го – начале 1672 года неизвестная флотилия появилась у западного побережья Южной Америки. По всей видимости, это была торговая экспедиция из Амстердама, снаряженная компанией голландских и английских предпринимателей, которым каким-то образом удалось получить у испанских властей специальное разрешение на ведение торговли в американских колониях. На сегодняшний день мало что известно об этой довольно необычной экспедиции, данные же относительно численности и состава флота крайне противоречивы. Барни утверждает, что был один 400-тонный корабль и маленькое 80-тонное одномачтовое судно. В то время как испанские источники говорят о количестве от 5 до 14 судов, но нет никакой уверенности, что речь идет об одной и той же экспедиции. Она не была пиратской, но появление судов у кромки берега сеяло панику и приводило в смятение прибрежное население Новой Испании.
Большая часть товара была продана в Гуаякиле и Реалейе. Затем, по всей вероятности, флотилия направилась в сторону Акапулько. Впервые вице-король услышал о «пяти пиратских судах», когда они встали на якорь у берегов Туланчинго, что около Джамилтепека, 13 июля 1672 года. Кастелян Акапулько, который в то время из-за изнурительной жары покинул город и находился в Куэрнаваке, внезапно сильно захворал и был не в состоянии возвратиться в порт. Власти для защиты города незамедлительно направили вооруженные отряды под командованием Диего Сентено, «генерал-лейтенанта всех южных морских побережий». Несколько дней спустя, 23-го числа, вблизи Акапулько было замечено еще 6 судов, идущих на север. В августе же они появились у берегов провинции Мотинес, а в сентябре 14 английских судов вошли в залив Салагуа.
Поскольку флотилия, по всей видимости, не собиралась встать под юрисдикцию властей, аудиенция Гвадалахары назначила одного из своих оидорес, дона Херонимо де Луну, возглавить вторую армию, продвигавшуюся к побережью, для отражения возможного вторжения врага. Также был издан приказ, согласно которому весь рогатый скот следовало вывести с побережья в глубь страны на расстояние 20 лиг от берега.