Он еще немного побурлил, но потом как будто споткнулся и замолчал. И уткнулся взглядом в кончик своей незажженной сигареты. Алекс удивленно посмотрел на него:
– О чем вы думаете? Пит поднял на него глаза:
– На самом деле, Алекс, все это чепуха – обучение, вживание… Здесь важно другое. Я думаю, насколько сильно воздействие вашего открытия на человека и не помешает ли это реализации наших планов…
– Не думаю, Пит. Ту же самую сцену я мог бы создавать без эмоционального включения. Я уже проверял. Я могу это контролировать. А значит, при плановом создании картины резонанса не будет, и зрители при просмотре воздействию не подвергнутся. Мы вполне спокойно можем продолжать наши прежние работы.
– Все это хорошо, – задумчиво протянул Пит, как бы не слушая. – Все это прекрасно, друг мой… Феномен генератора не помешает нам получить наши деньги, если мы захотим. Но он неразрывно связан с продаваемой нами аппаратурой, верно? Люди феномен получат как бы в нагрузку… И здесь надо думать… Алекс вопросительно поднял брови:
– Но разве мы не сможем найти ему достойное коммерческое применение?
Пит ответил ему невнятной усмешкой:
– Коммерческое применение? Конечно! – В голосе его засквозила ирония. – Конечно, Алекс, мы сейчас посидим и придумаем очень достойные вещи! Несомненно! Мы ведь с вами добрые, порядочные люди, у нас дети… Вы возьмете на себя ответственность показать миру "феномен Алекса"? Да еще и получить деньги за продажу патента?
– Но почему бы и нет?! – воскликнул Алекс.
– А вы еще не задумывались об этом? Это же, по существу, гипноз, Алекс! Сильнейшее гипнотическое воздействие со стопроцентным охватом аудитории! Такого не знал никто – ни один психотерапевт, ни один профессиональный гипнотизер! Граф Калиостро, если бы видел нас сейчас, умер бы от зависти! А гипноз всегда имел разное прикладное значение… Он лечил людей, мог привить несвойственные им полезные навыки, помогал пройти очищающий катарсис… – Пит вскинул на Алекса глаза. – А еще он всегда был мощным средством контроля над сознанием другого человека…
Алекса как будто кто-то толкнул в грудь. Он поднял руку и жестом остановил Пита.
– Не говорите больше ничего. Я понял, – сказал он тихим, надтреснутым голосом.
– Что вы поняли?
– Нам нельзя демонстрировать генератор.
– Почему?
Алекс посмотрел в умные и серьезные глаза компаньона и, хотя ответ был вовсе не нужен, сказал:
– Потому что вы создали не то, что хотели. Генератор – не кино. И не игра. Это – оружие.
ГЛАВА 2
– О чем вы думаете? Пит поднял на него глаза:
– На самом деле, Алекс, все это чепуха – обучение, вживание… Здесь важно другое. Я думаю, насколько сильно воздействие вашего открытия на человека и не помешает ли это реализации наших планов…
– Не думаю, Пит. Ту же самую сцену я мог бы создавать без эмоционального включения. Я уже проверял. Я могу это контролировать. А значит, при плановом создании картины резонанса не будет, и зрители при просмотре воздействию не подвергнутся. Мы вполне спокойно можем продолжать наши прежние работы.
– Все это хорошо, – задумчиво протянул Пит, как бы не слушая. – Все это прекрасно, друг мой… Феномен генератора не помешает нам получить наши деньги, если мы захотим. Но он неразрывно связан с продаваемой нами аппаратурой, верно? Люди феномен получат как бы в нагрузку… И здесь надо думать… Алекс вопросительно поднял брови:
– Но разве мы не сможем найти ему достойное коммерческое применение?
Пит ответил ему невнятной усмешкой:
– Коммерческое применение? Конечно! – В голосе его засквозила ирония. – Конечно, Алекс, мы сейчас посидим и придумаем очень достойные вещи! Несомненно! Мы ведь с вами добрые, порядочные люди, у нас дети… Вы возьмете на себя ответственность показать миру "феномен Алекса"? Да еще и получить деньги за продажу патента?
– Но почему бы и нет?! – воскликнул Алекс.
– А вы еще не задумывались об этом? Это же, по существу, гипноз, Алекс! Сильнейшее гипнотическое воздействие со стопроцентным охватом аудитории! Такого не знал никто – ни один психотерапевт, ни один профессиональный гипнотизер! Граф Калиостро, если бы видел нас сейчас, умер бы от зависти! А гипноз всегда имел разное прикладное значение… Он лечил людей, мог привить несвойственные им полезные навыки, помогал пройти очищающий катарсис… – Пит вскинул на Алекса глаза. – А еще он всегда был мощным средством контроля над сознанием другого человека…
Алекса как будто кто-то толкнул в грудь. Он поднял руку и жестом остановил Пита.
– Не говорите больше ничего. Я понял, – сказал он тихим, надтреснутым голосом.
– Что вы поняли?
– Нам нельзя демонстрировать генератор.
– Почему?
Алекс посмотрел в умные и серьезные глаза компаньона и, хотя ответ был вовсе не нужен, сказал:
– Потому что вы создали не то, что хотели. Генератор – не кино. И не игра. Это – оружие.
ГЛАВА 2
Десантно-транспортный звездолет космического флота планеты К-3 вынырнул из гиперпространства в районе Сатурна и мгновенно перешел в режим под кодовым названием "Летучий голландец". Все силовые установки корабля автоматически заблокировались, радиосвязь с планетой и внутри корабля временно отключилась, а спецблоки маскировки сделали его абсолютно черным телом для любого вида излучений. Молчаливая темная громада боевого корабля, сохраняя инерцию выхода из подпространства, бесшумно и стремительно неслась по направлению к Солнцу.
Генерал Пирс сильно растер ладонями длинное костистое лицо и оторвал взгляд от завораживающей звездной картины на экране монитора.
– Глен! – окликнул он капитана корабля. Тот поднялся со своего места за пультом управления, подошел к генералу и встал по стойке "смирно".
– Командор? – Молодое волевое лицо было бесстрастно, твердый взгляд голубых глаз по-уставному бессмысленно упирался Пирсу в лобную кость.
Пирс одобрительно посмотрел на капитана. Звание командора он получил перед самым отлетом десанта и сам еще не совсем к нему привык. А этот юноша, по всему видно, далеко пойдет: хорошая память и уставная выучка в таких делах доброе подспорье.
– Сколько времени вы намерены выдерживать режим маскировки?
– Не менее часа, командор. За это время мы прозвоним всю Солнечную систему и составим карту координат и траекторий патрульных станций Земли. Только после этого можно будет подключать к работе штурмана, определять маршрут и приводить в действие силовые установки.
Пирс удовлетворенно кивнул. Так называемый «прозвон» являлся гордостью военной науки колонии. Метод был основан на том, что уже давно освоили на К-3, а на Земле даже и не нюхали, – явлении телепортации. Мини-радары телепортировались в заданные пространственные точки, обследовали огромные сектора Солнечной системы и через некоторое время возвращались на корабль с собранной информацией. Патрульные станции Земли могли зафиксировать источник радиоизлучения и даже уничтожить его. Но не имели никакой возможности найти пославший его корабль. – Хорошо, капитан. Вы свободны. Глен щелкнул каблуками, лихо развернулся и прошествовал к своему месту строевым шагом.
Пирс с плохо скрываемой завистью оглядел стройную фигуру капитана. Да, подумал он, второе поколение колонистов К-3 никому показать не стыдно, кровь с молоком. Как один – что девки, что парни. Да и умом бог никого не обидел. Иногда просто жалко становится, что своих детей так и не заимел – ни на Земле, ни на К-3… Пирс опомнился и сжал в кулаке хищно раздвоенный подбородок. Да что ты такое говоришь, старый болван? Ты забыл, почему ты здесь, зачем тайком прокрадываешься к Земле? На корабле, напичканном новейшим вооружением, и с тысячами отборных молодых головорезов на борту? Он досадливо крякнул: проклятый фактор-икс! Если бы не он… Земляне оказались правы. И, как это ни нелепо, они второй раз заплатят за эту свою правоту. Другого выхода у колонистов нет.
Его размышления прервал приход начальника службы радиоразведки лейтенанта Стива Гордона. Полупрозрачные двери блока управления кораблем бесшумно раздвинулись, и высокая фигура главного электронного спеца возникла на пороге. Он подобно Глену вперил взгляд в Пирса и чеканным шагом промаршировал к командору:
– Первая серия радаров готова к телепортации, командор! Разрешите начать операцию сбора разведданных.
Пирс знал, что тратить время на выяснение деталей и дополнительные вопросы не имеет смысла: К-3 выделила ему лучших специалистов.
– Приступайте.
– Есть! – Стив развернулся и отмаршировал к капитану. Тихими голосами молодые командиры стали о чем-то совещаться.
Пирс задумался.
Последние данные от эскадры космических разведчиков говорили о том, что земные патрульные станции-роботы разбросаны в Солнечной системе довольно беспорядочно. Причем настолько беспорядочно, что определить зону скрытного появления боевого корабля в пределах охраняемого пространства не представляется для них возможным. Сложность состояла в том, что каждая станция работала в режиме свободного полета, то есть не имела точно заданной траектории и руководствовалась неограниченным набором заложенных программ. Спутники хаотично мотались между планет и с редкой периодичностью подавали на Землю скупые сведения об увиденном и услышанном. Такая безалаберная бдительность на первый взгляд колонистов производила довольно приятное впечатление, но вот что удивительно – специалисты К-3 рассчитали вероятность обнаружения корабля Пирса патрулем землян, и она оказалась неожиданно высокой.
Как только эти сведения легли на стол командора космического флота планеты К-3 Фредерика Пирса, он бегло ознакомился с ними и сделал для себя два вывода. Первый – в находчивости бывшим землякам не откажешь. И второй – несмотря на довольно плотное патрулирование, к вопросу защиты от инопланетного вторжения на Земле давно уже относились скептически. Это следовало хотя бы из того, что охранную службу несли станции-роботы, а не люди.
Пирс прекрасно понимал землян, потому что сам был свидетелем восхода и расцвета эры проникновения людей в Глубокий космос. Тогда, пятьдесят лет назад, когда стало доступным посещение любой из планет галактики, казалось, что контакт с инопланетной цивилизацией вот-вот состоится. Но за целых два десятилетия активного освоения межзвездных пространств не удалось найти ни одной высокоразвитой цивилизации. И даже, на худой конец, просто развитой – хоть было бы с кем перекинуться при встрече парой знаков на руках… Но время шло, и теперь даже самые ярые энтузиасты перестали надеяться на скорый контакт, которого когда-то все так ждали.
И тем не менее на Земле успела развиться целая научная отрасль организации контакта и – как закономерная антитеза – спецслужбы защиты от возможного нападения инопланетян.
Первые патрульные космические флотилии были очень внушительны. В их распоряжении находились новейшие модели космолетов и бортового оружия, лучшие летные кадры и техсостав космодромов. Рейды совершались "вживую", специально подготовленными пилотами, вся Солнечная система была разбита на патрулируемые квадраты. Ежечасно на Землю поступали рапорты от космических "пограничников", данные скрупулезно обрабатывались компьютерами.
Работа эта оказалась совершенно бесполезной, если не считать пользой пару раздолбанных вдребезги шальных комет: они опрометчиво пересекли незримую границу и создали гипотетическую угрозу столкновения с планетой Земля.
Их траектории лежали слишком далеко от охраняемого "объекта", но руководители служб не удивлялись их уничтожению. Сами бывшие пилоты, они прекрасно понимали тот энтузиазм, с которым скучающие патрули выпускали весь свой ракетный боезапас в безобидные глыбы из камня и льда.
В конце концов охранная флотилия была расформирована, и вместо нее в космос запустили роботов. Теперь же они создавали небольшую проблему для корабля Пирса, и Стив должен был с ней успешно справиться. Пирс повернулся к Гордону:
– Лейтенант! Оснастите микрорадары дезинтеграторами и при невозможности найти маршрут скрытного подхода к Земле уничтожайте станции, которые нам будут мешать.
Стив Гордон недоуменно нахмурился:
– Но, командор! При уничтожении станции в момент разрушения она посылает мощный сигнал на Землю. Это демаскирует наши действия.
Пирс поморщился: уж он-то должен был подумать об этом сам.
– Так… А если мы будем использовать депортаторы?
Озабоченное лицо Гордона просветлело:
– Это возможно. Ведь при воздействии депортатором происходит всего лишь перемещение объекта в другую точку: факт разрушения не имеет места. Вопрос только в том, куда телепортировать аппараты?
Пирс криво улыбнулся, и его раздвоенный подбородок выдвинулся вперед.
– Не имеет значения, лейтенант. Отправляйте их туда, откуда они уже никогда не смогут вернуться!
Генерал Пирс закрыл за собой дверь личной каюты и тяжело опустился в кресло напротив заваленного бумагами стола. Мягкий свет настольной лампы проявлял в темноте спартанскую обстановку его корабельного жилища и ложился на усталое, изборожденное морщинами лицо командора. Пирс протянул руку, взял со стола пластиковую папку с документами и увидел на гладкой поверхности собственное мутное отражение. Он внимательно всмотрелся в него, вяло выругался, отбросил папку и ослабил узел форменного галстука.
Старость – не радость, подумал он. Здесь, наедине с собой, он мог не демонстрировать энергичность и стальную волю. Он мог просто признаться себе в том, что его игры в этой жизни подходят к концу. И быть тем, кем ему и надлежало быть все последние годы, – стариком, который слишком устал для любых жизненных предприятий.
Он снова приблизил пластиковую папку к лицу. Когда-то он не шарахался от своего отражения. И вообще не шарахался ни от чего, ничего не боялся. И мало с кем считался в своей полной событиями жизни. Можно сказать, шагал по трупам… Потому и стал генералом на Земле. И главой экстремистского Общества эмигрантов. И командором космофлота на К-3. Пирс никогда не давал себе передышки, всегда рвался вперед. Наверно, не его вина – скорее судьба! – что все его предприятия были связаны с уничтожением себе подобных. В молодости это были тайные операции по ликвидации групп населения, охваченных массовыми психозами: иногда на перенаселенной Земле считали более рентабельным убивать, нежели лечить сошедших с ума соотечественников. В зрелые годы – создание мощной боевой машины под названием ОКЭ и реализация жестокого плана захвата космодрома. И вот на склоне лет, когда пора успокоиться и подумать о душе, – подготовка и реализация террористического налета на земной мегаполис Дельта…
Пирс обнажил крепкие желтые зубы в саркастической усмешке. Что ж, раз так написано ему на роду, он сыграет свою игру до конца. В конце концов, создание и обеспечение нормальной жизни в колонии К-3 еще тридцать лет назад стало делом его жизни. И это ему почти удалось. Почти. Если бы не фактор-икс… Но он разрешит и эту проблему. Получается, он не только разрушал и убивал – кое-что удалось и создать. Правда, как-то так всегда получается, что для этого необходимо идти на крайние меры…
Крайние меры. Он знал цену этим словам. Крайними мерами можно решить почти любую проблему. Только вот людской любви и благодарности ими не добьешься. Да и то – спорный вопрос, человеческая психика – сложная штука… Не дури, старик, оборвал он себя. Теперь поздно рассуждать о любви, а ответ на твой спорный вопрос – вот он, в твоей судьбе: тебя-то, волчару с железными зубами, никто никогда не любил, это точно…
Он раздраженно выхватил из коробки сигару, отхватил кончик гильотиной и, громко сопя, затянулся едким дымом. Ладно, подумал он, при чем здесь любовь? Он знает, давно знает закон своей судьбы и только поэтому выбирает успешные маршруты к цели. Возможно, это последняя его задача – уничтожить проклятый фактор, и он ее выполнит.
Как всегда.
Используя крайние меры.
И пусть вся Земля сгорит в аду, но его планета, его К-3, будет жить…
Генерал Пирс раздавил окурок в пепельнице и прикрыл глаза. Ему надо отдохнуть: скоро корабль включит двигатели и понесется к Земле. А это значит, что через несколько часов после старта начнется операция. Он попытался унять непрерывный поток мыслей и расслабиться, но не смог. Память перенесла его на четыре недели назад. В зал заседаний Координационного совета планеты К-3…
Небольшой мраморный Зал собраний был заполнен ровно наполовину. Высший совещательный орган колонии К-3 с особыми полномочиями в деле принятия ответственных решений – Координационный совет – был сравнительно немногочислен и собирался редко, исключительно по экстраординарным причинам.
– Слово предоставляется профессору Дэвиду Коэну! – Голос Председателя Совета генерала Пирса был напряжен. Пирс не любил быть неподготовленным к развитию событий. А на этот раз не знал, какие сведения представит Совету Коэн. От его выводов напрямую зависела судьба планеты, а профессор категорически отказывался оглашать результаты своих исследований. Снять бы его за неповиновение администрации, подумал Пирс, да заменить Коэна в этом деле некем. Специалистов такого уровня в деле исследования биопатогенных формаций на К-3 больше не было.
Пирс смерил сухую фигурку профессора строгим взглядом и указал ему на кафедру. Коэн кивнул и, тряхнув седой шевелюрой, величественно прошагал по проходу между рядами. Определенно, ему есть что сказать, подумал Пирс. Только вот что?
– Господа! – Козлиное блеяние Коэна всегда выворачивало Пирса наизнанку. А сейчас этот голос показался ему особенно противным. Пирс давно изучил свои ощущения. Если ему особенно противно, значит, дело плохо. Хорошего ожидать не приходится. Он опустил голову, уперся взглядом в сцепленные на столе руки и стал слушать. – Господа, всем вам известна предыстория появления первого поколения колонистов на нашей планете. Доблестный генерал Пирс, – вежливый кивок в сторону Председателя. Вежливый, но не более, отметил про себя Пирс, – обеспечил эвакуацию миллиона человек, изъявивших волю найти свою новую родину. Несмотря на запрет землян, колонизация состоялась, и спустя тридцать лет мы можем положительно итожить ее результаты. Положительно. Но с одной существенной оговоркой. И она всем вам известна.
Профессор Коэн сделал паузу и оглядел молчаливо внемлющую аудиторию.
"Издалека начал, старый хрен, – неприязненно подумал Пирс, – любит старик поболтать".
– Первое поколение колонистов прекрасно знало, что эвакуация на К-3 была запрещена землянами по причине косвенно выявленного фактора, который якобы подавлял развитие на планете разумной жизни. Этот факт был проигнорирован повстанцами, и на то, надо сказать, были существенные причины. Фактор-икс, господа – так назвали земляне неведомое влияние, – не был обнаружен ни одним тестирующим исследованием. Единственным свидетельством его существования являлось полное отсутствие на планете существ, освоивших ментальные энергии. Но для нас этот факт свидетельством не являлся. Ведь остановка развития разума могла быть и просто капризом природы: не все ее игры известны человеку! Так мы рассуждали. Я говорю "мы", потому что здесь находятся только колонисты первого поколения…
Он снова обвел глазами зал, в котором сидели несколько сотен пожилых людей.
– Да, господа, тогда новый мир всем нам казался совершенно безвредным. И первые годы пребывания на планете полностью оправдали наши надежды. Никаким патогенным влиянием даже и не пахло. И не только! Я сейчас выскажу предположение, которое многим из вас не понравится: оно умаляет человеческое участие в расцвете цивилизации на К-3. И тем не менее…
Коэн осторожно кашлянул в кулак. Интересно, подумал Пирс.
– Вам всем известно, что контингент колонистов изначально не блистал научными кадрами. Среди миллиона эвакуантов было всего два академика, пара десятков докторов наук и сотня-другая кандидатов, и каждый второй из них являлся чистой воды гуманитарием! Вся остальная масса людей представляла собой сообщество специалистов разного уровня в самых различных прикладных областях деятельности. Первичное тестирование выявило у большинства из них средние творческие задатки или полное отсутствие таковых, что в обоих случаях означало неспособность к масштабной научной работе. Сразу по прибытии на К-3 мы столкнулись с проблемой, о которой даже и не думали: научно-технический прогресс нашей цивилизации, по существу, двигать было некому! Вы все помните, какой шок испытал Координационный совет тридцать лет назад при ознакомлении с такой статистикой. И что же мы имеем на сегодня?
Профессор поднял руку с растопыренными пальцами и загнул мизинец:
– Открыто, изучено и практически освоено явление телепортации. Правда, осуществим пока перенос сравнительно небольших объектов, но это дело времени, господа! О том, как теле-портаторы изменили жизнь на планете, я говорить не буду: это всем известно. Отмечу только, что мы теперь обладаем невиданным по эффективности оружием – депортаторами. Это колоссально – цель не уничтожается, а мгновенно переносится в тартарары, в какой-нибудь заданный квадрат другой галактики, на галактическую свалку!
Коэн сделал паузу и показал аудитории уже только четыре пальца:
– Космический флот, каждый корабль которого превосходит земной по всем основным характеристикам, – это мы тоже имеем, господа. Программа колонизации других планет обеспечена нами технически полностью. Созданы настоящие межзвездные транспортные гиганты. В один день мы все можем эвакуироваться, если захотим, все разом, да еще взять с собой технику, стройматериалы, оборудование – все необходимое! О таких масштабах на Земле и не слыхивали! Кстати, сравнение с земной техникой нам обеспечили телепортационные радары, вот вам еще одно применение нашего открытия – дистанционная разведка!
Коэну надоело держать руку на весу, и он опустил ее.
– Третье. Ряд феноменальных открытий в области органической химии позволил нам синтезировать искусственную пищу, так называемую "пиццу". Ее стереохимическое соответствие ферментным системам человеческого организма стопроцентно, не говоря уже об уникальной питательной ценности! Это пока еще единственное синтетическое блюдо, но не последнее! И благодаря ему голод нам не страшен.
Коэн посмотрел на свои странно раскоряченные пальцы и сжал их в кулак.
– Ну, и так далее… Я привел лишь три примера из бесчисленного количества свидетельств расцвета научной и конструкторской мысли на К-3. И получили мы это на основе того человеческого материала, который имелся в самом начале! Что тому причиной? Ответ известен: наши люди стремительно обучались и так же стремительно включались в исследовательские работы. С новыми идеями. Идеями, которые мгновенно находили свое теоретическое обоснование и практическое воплощение. Удивительно! За последнее десятилетие было сделано столько значительных открытий, сколько на Земле не сделают и за сто лет! Вам это ни о чем не говорит?
Недоуменное молчание членов Совета было ему ответом. Профессор Дэвид Коэн неожиданно насупился:
– Я сам отвечу на свой вопрос. Невообразимый скачок ментальной активности колонистов, а также беспрецедентное и качественное ее преображение можно объяснить только чудом. Но чудо, господа, понятие неопределимое, а нам нужен точный ответ. И он есть. Это – влияние планеты. Как мы и надеялись, она радушно приняла нас. И даже сделала больше – активизировала и значительно улучшила наши ментальные способности! Может быть, вы этого и не замечаете, но соображаем мы теперь намного лучше, чем тридцать лет тому назад…
Нестройные аплодисменты и крики из зала приветствовали его последние слова. Но профессор не принял их. Он сморщился и взмахом обеих рук сделал знак прекратить овации.
– Вы не поняли! – закричал он, перекрывая шум в зале. – Вы ничего не поняли, господа, и забыли, по какой причине мы собрались! И почему-то вы не спрашиваете, что это за штука такая – влияние планеты! – Люди в зале притихли. Он опустил голову и помолчал. – Ваше легкомыслие объяснимо. Ведь неведомое влияние позитивно. Но вот сейчас я произнес эти слова "неведомое влияние", и перед моими глазами встали строчки доклада экспертной комиссии на Земле… Доклада о К-3. Там тоже были эти слова… – Он поднял голову и близоруко сощурился. – Это фактор-икс, друзья мои. Он существует…
Настороженный гул голосов членов Совета заставил Коэна остановиться. Он строго смотрел на людей в зале.
– Фактор-икс существует, и он именно таков, как описали его наши коллеги с Земли… А мы были так безалаберны… – Коэн болезненно сморщился. – Мы слишком долго почивали на лаврах, уважаемые. Мы бездумно и радостно эксплуатировали дарованные способности, но не кажется ли вам, что мы давно начали платить за неожиданный подарок? И платим мы за него непомерную цену. Уже около пяти лет! Именно поэтому мы сегодня здесь. Все вместе. – Коэн сделал паузу и трагически возвысил голос: – Господа! Наши дети – общим числом около полумиллиона половозрелых человеческих особей – совершенно бесплодны!
В зале зашумели. Коэн закричал громче: – Вы это прекрасно знаете, господа! Они бесплодны! И мужчины, и женщины. Все до одного! Счастье тех молодых пар, которые успели завести ребенка более пяти лет назад, – теперь они такой возможности уже не имеют. Не имеем, естественно, ее и мы, и дело здесь не в старости, не в геронтологии. Это та цена, которую с нас потребовала К-3 за свой необычный дар. Фактор-икс существует, господа, теперь уже это несомненно. А наша ментальная активность и бесплодность – две его стороны, лицевая и об ратная стороны одной медали…
Коэн ухватился за горлышко графина с водой, налил себе полный стакан и гулко выхлебал его в один прием. Расстроенный услышанным, Пирс раздраженно поморщился. Только сейчас он понял, что надеялся услышать нечто обнадеживающее. Может быть, про новый вирус, про инфекцию или что-нибудь в этом роде – знакомое, преодолимое лекарствами, изучением, действием… Но влияние планеты, страшный фактор-икс – это слишком! Он бросил на профессора недоброжелательный взгляд, как будто тот был источником беды. А Коэн заговорил ровно
и быстро:
– Ровно пять лет назад мы столкнулись с этим феноменом – на планете перестали появляться дети. Но этого мало – обнаружено, что с тех самых пор подавляется развитие детей, которые родились до рокового срока. То есть те, кому сейчас более пяти лет, и те, кто не достиг пять лет назад возраста нормально мыслящего человека, который определяется приблизительно двадцатью годами, уже отстают в умственном развитии. Строго говоря, мы сегодня можем доверять только той молодежи, которая перешагнула двадцатипятилетний возрастной порог. Все остальные жители К-3 – в возрасте от нуля до двадцати пяти – в той или иной степени неполноценны. Может быть, это не так заметно, слишком мал срок воздействия, но – уверяю вас! – пройдет несколько лет, и из наших ныне здравствующих малолетних детей мы получим армию молодых имбецилов! Что может быть страшнее для нас – любящих отцов и дедов!
Колонии К-3 грозит полное вымирание, что означает гибель нашего общего дела. Допустить этого нельзя. Именно поэтому Координационный совет попросил меня провести тщательные, непредвзятые исследования на предмет поиска патогенного влияния. Я взял на себя эту тяжкую работу. Научный коллектив моего института
включил в себя все лучшие умы в самых разных областях человеческого знания. – Коэн сделал паузу. – Многомесячный труд не принес никаких результатов…
Генерал Пирс сильно растер ладонями длинное костистое лицо и оторвал взгляд от завораживающей звездной картины на экране монитора.
– Глен! – окликнул он капитана корабля. Тот поднялся со своего места за пультом управления, подошел к генералу и встал по стойке "смирно".
– Командор? – Молодое волевое лицо было бесстрастно, твердый взгляд голубых глаз по-уставному бессмысленно упирался Пирсу в лобную кость.
Пирс одобрительно посмотрел на капитана. Звание командора он получил перед самым отлетом десанта и сам еще не совсем к нему привык. А этот юноша, по всему видно, далеко пойдет: хорошая память и уставная выучка в таких делах доброе подспорье.
– Сколько времени вы намерены выдерживать режим маскировки?
– Не менее часа, командор. За это время мы прозвоним всю Солнечную систему и составим карту координат и траекторий патрульных станций Земли. Только после этого можно будет подключать к работе штурмана, определять маршрут и приводить в действие силовые установки.
Пирс удовлетворенно кивнул. Так называемый «прозвон» являлся гордостью военной науки колонии. Метод был основан на том, что уже давно освоили на К-3, а на Земле даже и не нюхали, – явлении телепортации. Мини-радары телепортировались в заданные пространственные точки, обследовали огромные сектора Солнечной системы и через некоторое время возвращались на корабль с собранной информацией. Патрульные станции Земли могли зафиксировать источник радиоизлучения и даже уничтожить его. Но не имели никакой возможности найти пославший его корабль. – Хорошо, капитан. Вы свободны. Глен щелкнул каблуками, лихо развернулся и прошествовал к своему месту строевым шагом.
Пирс с плохо скрываемой завистью оглядел стройную фигуру капитана. Да, подумал он, второе поколение колонистов К-3 никому показать не стыдно, кровь с молоком. Как один – что девки, что парни. Да и умом бог никого не обидел. Иногда просто жалко становится, что своих детей так и не заимел – ни на Земле, ни на К-3… Пирс опомнился и сжал в кулаке хищно раздвоенный подбородок. Да что ты такое говоришь, старый болван? Ты забыл, почему ты здесь, зачем тайком прокрадываешься к Земле? На корабле, напичканном новейшим вооружением, и с тысячами отборных молодых головорезов на борту? Он досадливо крякнул: проклятый фактор-икс! Если бы не он… Земляне оказались правы. И, как это ни нелепо, они второй раз заплатят за эту свою правоту. Другого выхода у колонистов нет.
Его размышления прервал приход начальника службы радиоразведки лейтенанта Стива Гордона. Полупрозрачные двери блока управления кораблем бесшумно раздвинулись, и высокая фигура главного электронного спеца возникла на пороге. Он подобно Глену вперил взгляд в Пирса и чеканным шагом промаршировал к командору:
– Первая серия радаров готова к телепортации, командор! Разрешите начать операцию сбора разведданных.
Пирс знал, что тратить время на выяснение деталей и дополнительные вопросы не имеет смысла: К-3 выделила ему лучших специалистов.
– Приступайте.
– Есть! – Стив развернулся и отмаршировал к капитану. Тихими голосами молодые командиры стали о чем-то совещаться.
Пирс задумался.
Последние данные от эскадры космических разведчиков говорили о том, что земные патрульные станции-роботы разбросаны в Солнечной системе довольно беспорядочно. Причем настолько беспорядочно, что определить зону скрытного появления боевого корабля в пределах охраняемого пространства не представляется для них возможным. Сложность состояла в том, что каждая станция работала в режиме свободного полета, то есть не имела точно заданной траектории и руководствовалась неограниченным набором заложенных программ. Спутники хаотично мотались между планет и с редкой периодичностью подавали на Землю скупые сведения об увиденном и услышанном. Такая безалаберная бдительность на первый взгляд колонистов производила довольно приятное впечатление, но вот что удивительно – специалисты К-3 рассчитали вероятность обнаружения корабля Пирса патрулем землян, и она оказалась неожиданно высокой.
Как только эти сведения легли на стол командора космического флота планеты К-3 Фредерика Пирса, он бегло ознакомился с ними и сделал для себя два вывода. Первый – в находчивости бывшим землякам не откажешь. И второй – несмотря на довольно плотное патрулирование, к вопросу защиты от инопланетного вторжения на Земле давно уже относились скептически. Это следовало хотя бы из того, что охранную службу несли станции-роботы, а не люди.
Пирс прекрасно понимал землян, потому что сам был свидетелем восхода и расцвета эры проникновения людей в Глубокий космос. Тогда, пятьдесят лет назад, когда стало доступным посещение любой из планет галактики, казалось, что контакт с инопланетной цивилизацией вот-вот состоится. Но за целых два десятилетия активного освоения межзвездных пространств не удалось найти ни одной высокоразвитой цивилизации. И даже, на худой конец, просто развитой – хоть было бы с кем перекинуться при встрече парой знаков на руках… Но время шло, и теперь даже самые ярые энтузиасты перестали надеяться на скорый контакт, которого когда-то все так ждали.
И тем не менее на Земле успела развиться целая научная отрасль организации контакта и – как закономерная антитеза – спецслужбы защиты от возможного нападения инопланетян.
Первые патрульные космические флотилии были очень внушительны. В их распоряжении находились новейшие модели космолетов и бортового оружия, лучшие летные кадры и техсостав космодромов. Рейды совершались "вживую", специально подготовленными пилотами, вся Солнечная система была разбита на патрулируемые квадраты. Ежечасно на Землю поступали рапорты от космических "пограничников", данные скрупулезно обрабатывались компьютерами.
Работа эта оказалась совершенно бесполезной, если не считать пользой пару раздолбанных вдребезги шальных комет: они опрометчиво пересекли незримую границу и создали гипотетическую угрозу столкновения с планетой Земля.
Их траектории лежали слишком далеко от охраняемого "объекта", но руководители служб не удивлялись их уничтожению. Сами бывшие пилоты, они прекрасно понимали тот энтузиазм, с которым скучающие патрули выпускали весь свой ракетный боезапас в безобидные глыбы из камня и льда.
В конце концов охранная флотилия была расформирована, и вместо нее в космос запустили роботов. Теперь же они создавали небольшую проблему для корабля Пирса, и Стив должен был с ней успешно справиться. Пирс повернулся к Гордону:
– Лейтенант! Оснастите микрорадары дезинтеграторами и при невозможности найти маршрут скрытного подхода к Земле уничтожайте станции, которые нам будут мешать.
Стив Гордон недоуменно нахмурился:
– Но, командор! При уничтожении станции в момент разрушения она посылает мощный сигнал на Землю. Это демаскирует наши действия.
Пирс поморщился: уж он-то должен был подумать об этом сам.
– Так… А если мы будем использовать депортаторы?
Озабоченное лицо Гордона просветлело:
– Это возможно. Ведь при воздействии депортатором происходит всего лишь перемещение объекта в другую точку: факт разрушения не имеет места. Вопрос только в том, куда телепортировать аппараты?
Пирс криво улыбнулся, и его раздвоенный подбородок выдвинулся вперед.
– Не имеет значения, лейтенант. Отправляйте их туда, откуда они уже никогда не смогут вернуться!
Генерал Пирс закрыл за собой дверь личной каюты и тяжело опустился в кресло напротив заваленного бумагами стола. Мягкий свет настольной лампы проявлял в темноте спартанскую обстановку его корабельного жилища и ложился на усталое, изборожденное морщинами лицо командора. Пирс протянул руку, взял со стола пластиковую папку с документами и увидел на гладкой поверхности собственное мутное отражение. Он внимательно всмотрелся в него, вяло выругался, отбросил папку и ослабил узел форменного галстука.
Старость – не радость, подумал он. Здесь, наедине с собой, он мог не демонстрировать энергичность и стальную волю. Он мог просто признаться себе в том, что его игры в этой жизни подходят к концу. И быть тем, кем ему и надлежало быть все последние годы, – стариком, который слишком устал для любых жизненных предприятий.
Он снова приблизил пластиковую папку к лицу. Когда-то он не шарахался от своего отражения. И вообще не шарахался ни от чего, ничего не боялся. И мало с кем считался в своей полной событиями жизни. Можно сказать, шагал по трупам… Потому и стал генералом на Земле. И главой экстремистского Общества эмигрантов. И командором космофлота на К-3. Пирс никогда не давал себе передышки, всегда рвался вперед. Наверно, не его вина – скорее судьба! – что все его предприятия были связаны с уничтожением себе подобных. В молодости это были тайные операции по ликвидации групп населения, охваченных массовыми психозами: иногда на перенаселенной Земле считали более рентабельным убивать, нежели лечить сошедших с ума соотечественников. В зрелые годы – создание мощной боевой машины под названием ОКЭ и реализация жестокого плана захвата космодрома. И вот на склоне лет, когда пора успокоиться и подумать о душе, – подготовка и реализация террористического налета на земной мегаполис Дельта…
Пирс обнажил крепкие желтые зубы в саркастической усмешке. Что ж, раз так написано ему на роду, он сыграет свою игру до конца. В конце концов, создание и обеспечение нормальной жизни в колонии К-3 еще тридцать лет назад стало делом его жизни. И это ему почти удалось. Почти. Если бы не фактор-икс… Но он разрешит и эту проблему. Получается, он не только разрушал и убивал – кое-что удалось и создать. Правда, как-то так всегда получается, что для этого необходимо идти на крайние меры…
Крайние меры. Он знал цену этим словам. Крайними мерами можно решить почти любую проблему. Только вот людской любви и благодарности ими не добьешься. Да и то – спорный вопрос, человеческая психика – сложная штука… Не дури, старик, оборвал он себя. Теперь поздно рассуждать о любви, а ответ на твой спорный вопрос – вот он, в твоей судьбе: тебя-то, волчару с железными зубами, никто никогда не любил, это точно…
Он раздраженно выхватил из коробки сигару, отхватил кончик гильотиной и, громко сопя, затянулся едким дымом. Ладно, подумал он, при чем здесь любовь? Он знает, давно знает закон своей судьбы и только поэтому выбирает успешные маршруты к цели. Возможно, это последняя его задача – уничтожить проклятый фактор, и он ее выполнит.
Как всегда.
Используя крайние меры.
И пусть вся Земля сгорит в аду, но его планета, его К-3, будет жить…
Генерал Пирс раздавил окурок в пепельнице и прикрыл глаза. Ему надо отдохнуть: скоро корабль включит двигатели и понесется к Земле. А это значит, что через несколько часов после старта начнется операция. Он попытался унять непрерывный поток мыслей и расслабиться, но не смог. Память перенесла его на четыре недели назад. В зал заседаний Координационного совета планеты К-3…
Небольшой мраморный Зал собраний был заполнен ровно наполовину. Высший совещательный орган колонии К-3 с особыми полномочиями в деле принятия ответственных решений – Координационный совет – был сравнительно немногочислен и собирался редко, исключительно по экстраординарным причинам.
– Слово предоставляется профессору Дэвиду Коэну! – Голос Председателя Совета генерала Пирса был напряжен. Пирс не любил быть неподготовленным к развитию событий. А на этот раз не знал, какие сведения представит Совету Коэн. От его выводов напрямую зависела судьба планеты, а профессор категорически отказывался оглашать результаты своих исследований. Снять бы его за неповиновение администрации, подумал Пирс, да заменить Коэна в этом деле некем. Специалистов такого уровня в деле исследования биопатогенных формаций на К-3 больше не было.
Пирс смерил сухую фигурку профессора строгим взглядом и указал ему на кафедру. Коэн кивнул и, тряхнув седой шевелюрой, величественно прошагал по проходу между рядами. Определенно, ему есть что сказать, подумал Пирс. Только вот что?
– Господа! – Козлиное блеяние Коэна всегда выворачивало Пирса наизнанку. А сейчас этот голос показался ему особенно противным. Пирс давно изучил свои ощущения. Если ему особенно противно, значит, дело плохо. Хорошего ожидать не приходится. Он опустил голову, уперся взглядом в сцепленные на столе руки и стал слушать. – Господа, всем вам известна предыстория появления первого поколения колонистов на нашей планете. Доблестный генерал Пирс, – вежливый кивок в сторону Председателя. Вежливый, но не более, отметил про себя Пирс, – обеспечил эвакуацию миллиона человек, изъявивших волю найти свою новую родину. Несмотря на запрет землян, колонизация состоялась, и спустя тридцать лет мы можем положительно итожить ее результаты. Положительно. Но с одной существенной оговоркой. И она всем вам известна.
Профессор Коэн сделал паузу и оглядел молчаливо внемлющую аудиторию.
"Издалека начал, старый хрен, – неприязненно подумал Пирс, – любит старик поболтать".
– Первое поколение колонистов прекрасно знало, что эвакуация на К-3 была запрещена землянами по причине косвенно выявленного фактора, который якобы подавлял развитие на планете разумной жизни. Этот факт был проигнорирован повстанцами, и на то, надо сказать, были существенные причины. Фактор-икс, господа – так назвали земляне неведомое влияние, – не был обнаружен ни одним тестирующим исследованием. Единственным свидетельством его существования являлось полное отсутствие на планете существ, освоивших ментальные энергии. Но для нас этот факт свидетельством не являлся. Ведь остановка развития разума могла быть и просто капризом природы: не все ее игры известны человеку! Так мы рассуждали. Я говорю "мы", потому что здесь находятся только колонисты первого поколения…
Он снова обвел глазами зал, в котором сидели несколько сотен пожилых людей.
– Да, господа, тогда новый мир всем нам казался совершенно безвредным. И первые годы пребывания на планете полностью оправдали наши надежды. Никаким патогенным влиянием даже и не пахло. И не только! Я сейчас выскажу предположение, которое многим из вас не понравится: оно умаляет человеческое участие в расцвете цивилизации на К-3. И тем не менее…
Коэн осторожно кашлянул в кулак. Интересно, подумал Пирс.
– Вам всем известно, что контингент колонистов изначально не блистал научными кадрами. Среди миллиона эвакуантов было всего два академика, пара десятков докторов наук и сотня-другая кандидатов, и каждый второй из них являлся чистой воды гуманитарием! Вся остальная масса людей представляла собой сообщество специалистов разного уровня в самых различных прикладных областях деятельности. Первичное тестирование выявило у большинства из них средние творческие задатки или полное отсутствие таковых, что в обоих случаях означало неспособность к масштабной научной работе. Сразу по прибытии на К-3 мы столкнулись с проблемой, о которой даже и не думали: научно-технический прогресс нашей цивилизации, по существу, двигать было некому! Вы все помните, какой шок испытал Координационный совет тридцать лет назад при ознакомлении с такой статистикой. И что же мы имеем на сегодня?
Профессор поднял руку с растопыренными пальцами и загнул мизинец:
– Открыто, изучено и практически освоено явление телепортации. Правда, осуществим пока перенос сравнительно небольших объектов, но это дело времени, господа! О том, как теле-портаторы изменили жизнь на планете, я говорить не буду: это всем известно. Отмечу только, что мы теперь обладаем невиданным по эффективности оружием – депортаторами. Это колоссально – цель не уничтожается, а мгновенно переносится в тартарары, в какой-нибудь заданный квадрат другой галактики, на галактическую свалку!
Коэн сделал паузу и показал аудитории уже только четыре пальца:
– Космический флот, каждый корабль которого превосходит земной по всем основным характеристикам, – это мы тоже имеем, господа. Программа колонизации других планет обеспечена нами технически полностью. Созданы настоящие межзвездные транспортные гиганты. В один день мы все можем эвакуироваться, если захотим, все разом, да еще взять с собой технику, стройматериалы, оборудование – все необходимое! О таких масштабах на Земле и не слыхивали! Кстати, сравнение с земной техникой нам обеспечили телепортационные радары, вот вам еще одно применение нашего открытия – дистанционная разведка!
Коэну надоело держать руку на весу, и он опустил ее.
– Третье. Ряд феноменальных открытий в области органической химии позволил нам синтезировать искусственную пищу, так называемую "пиццу". Ее стереохимическое соответствие ферментным системам человеческого организма стопроцентно, не говоря уже об уникальной питательной ценности! Это пока еще единственное синтетическое блюдо, но не последнее! И благодаря ему голод нам не страшен.
Коэн посмотрел на свои странно раскоряченные пальцы и сжал их в кулак.
– Ну, и так далее… Я привел лишь три примера из бесчисленного количества свидетельств расцвета научной и конструкторской мысли на К-3. И получили мы это на основе того человеческого материала, который имелся в самом начале! Что тому причиной? Ответ известен: наши люди стремительно обучались и так же стремительно включались в исследовательские работы. С новыми идеями. Идеями, которые мгновенно находили свое теоретическое обоснование и практическое воплощение. Удивительно! За последнее десятилетие было сделано столько значительных открытий, сколько на Земле не сделают и за сто лет! Вам это ни о чем не говорит?
Недоуменное молчание членов Совета было ему ответом. Профессор Дэвид Коэн неожиданно насупился:
– Я сам отвечу на свой вопрос. Невообразимый скачок ментальной активности колонистов, а также беспрецедентное и качественное ее преображение можно объяснить только чудом. Но чудо, господа, понятие неопределимое, а нам нужен точный ответ. И он есть. Это – влияние планеты. Как мы и надеялись, она радушно приняла нас. И даже сделала больше – активизировала и значительно улучшила наши ментальные способности! Может быть, вы этого и не замечаете, но соображаем мы теперь намного лучше, чем тридцать лет тому назад…
Нестройные аплодисменты и крики из зала приветствовали его последние слова. Но профессор не принял их. Он сморщился и взмахом обеих рук сделал знак прекратить овации.
– Вы не поняли! – закричал он, перекрывая шум в зале. – Вы ничего не поняли, господа, и забыли, по какой причине мы собрались! И почему-то вы не спрашиваете, что это за штука такая – влияние планеты! – Люди в зале притихли. Он опустил голову и помолчал. – Ваше легкомыслие объяснимо. Ведь неведомое влияние позитивно. Но вот сейчас я произнес эти слова "неведомое влияние", и перед моими глазами встали строчки доклада экспертной комиссии на Земле… Доклада о К-3. Там тоже были эти слова… – Он поднял голову и близоруко сощурился. – Это фактор-икс, друзья мои. Он существует…
Настороженный гул голосов членов Совета заставил Коэна остановиться. Он строго смотрел на людей в зале.
– Фактор-икс существует, и он именно таков, как описали его наши коллеги с Земли… А мы были так безалаберны… – Коэн болезненно сморщился. – Мы слишком долго почивали на лаврах, уважаемые. Мы бездумно и радостно эксплуатировали дарованные способности, но не кажется ли вам, что мы давно начали платить за неожиданный подарок? И платим мы за него непомерную цену. Уже около пяти лет! Именно поэтому мы сегодня здесь. Все вместе. – Коэн сделал паузу и трагически возвысил голос: – Господа! Наши дети – общим числом около полумиллиона половозрелых человеческих особей – совершенно бесплодны!
В зале зашумели. Коэн закричал громче: – Вы это прекрасно знаете, господа! Они бесплодны! И мужчины, и женщины. Все до одного! Счастье тех молодых пар, которые успели завести ребенка более пяти лет назад, – теперь они такой возможности уже не имеют. Не имеем, естественно, ее и мы, и дело здесь не в старости, не в геронтологии. Это та цена, которую с нас потребовала К-3 за свой необычный дар. Фактор-икс существует, господа, теперь уже это несомненно. А наша ментальная активность и бесплодность – две его стороны, лицевая и об ратная стороны одной медали…
Коэн ухватился за горлышко графина с водой, налил себе полный стакан и гулко выхлебал его в один прием. Расстроенный услышанным, Пирс раздраженно поморщился. Только сейчас он понял, что надеялся услышать нечто обнадеживающее. Может быть, про новый вирус, про инфекцию или что-нибудь в этом роде – знакомое, преодолимое лекарствами, изучением, действием… Но влияние планеты, страшный фактор-икс – это слишком! Он бросил на профессора недоброжелательный взгляд, как будто тот был источником беды. А Коэн заговорил ровно
и быстро:
– Ровно пять лет назад мы столкнулись с этим феноменом – на планете перестали появляться дети. Но этого мало – обнаружено, что с тех самых пор подавляется развитие детей, которые родились до рокового срока. То есть те, кому сейчас более пяти лет, и те, кто не достиг пять лет назад возраста нормально мыслящего человека, который определяется приблизительно двадцатью годами, уже отстают в умственном развитии. Строго говоря, мы сегодня можем доверять только той молодежи, которая перешагнула двадцатипятилетний возрастной порог. Все остальные жители К-3 – в возрасте от нуля до двадцати пяти – в той или иной степени неполноценны. Может быть, это не так заметно, слишком мал срок воздействия, но – уверяю вас! – пройдет несколько лет, и из наших ныне здравствующих малолетних детей мы получим армию молодых имбецилов! Что может быть страшнее для нас – любящих отцов и дедов!
Колонии К-3 грозит полное вымирание, что означает гибель нашего общего дела. Допустить этого нельзя. Именно поэтому Координационный совет попросил меня провести тщательные, непредвзятые исследования на предмет поиска патогенного влияния. Я взял на себя эту тяжкую работу. Научный коллектив моего института
включил в себя все лучшие умы в самых разных областях человеческого знания. – Коэн сделал паузу. – Многомесячный труд не принес никаких результатов…