Глазов Григорий. Правый поворот запрещён

   32
   Как каждый нормальный человек, Юрий Лагойда не любил очередей, но как каждый нормальный "совок", увидев хвост к лотку, где продавали свежую горбушу, Лагойда пристроился за какой-то взмыленной дамой, от которой резко разило смесью пота и дезодоранта. Прикинув, понял, стоять придется минут сорок-пятьдесят, значит опоздает, а Вячин будет ждать, как уговорились. Не годится. Лагойда не любил опаздывать. Горбушу продавали по 45 за килограмм. Он знал, что к концу дня, на рынке тетки-спекулянтки будут гнать по сотне за рыбину. Ему, одинокому (в прошлом году разошелся с женой), денег хватало через голову, поэтому, поразмыслив, решил не стоять. И едва хотел отойти, как услышал:
   - Юра! Лагойда! - кто-то позвал из очереди.
   Оглядевшись, увидел знакомого фармацевта-технолога с химфармзавода. Они познакомились лет пять назад в круизной поездке по Дунаю, с тех пор иногда перезванивались, встречались за кружкой пива, а еще их связывал Назаркевич, знавший обоих.
   Поздоровались.
   - Рыбки захотел, - спросил фармацевт.
   - Стоять не буду, времени нет.
   - Я слышал, ты ушел в кооператив к Коле Вячину?
   - По совместительству.
   - Что у Сереги Назаркевича? Все еще под следствием?
   - Да.
   - Жалко парня.
   - Да.
   - Дело у нас с ним хорошее сорвалось.
   - Какое?
   - С поликаувилем.
   - С поликаувилем?
   - Ты только не очень распространяйся. Кубракова была против, мол, кустарщина, отказалась экспериментировать. Правда, Кубраковой уже нет, но все равно афишировать не стоит. Мы с Сергеем испытали лак, как упаковочный материал: таблеток, всяких драже. Это была идея Назаркевича. Эффект потрясающий, срок хранения лекарств увеличивается в три-четыре раза... Экономия денег, а, главное, - сырья: фольги, сам понимаешь... Теперь все накрылось.
   - А откуда у вас поликаувиль? - насторожился Лагойда.
   - Сергей дважды приносил граммов по пятьдесят, сливал из отстойника. Этого хватало с лихвой.
   - Запатентовали?
   - На каком основании? Во-первых, до конца эксперимент не довели, во-вторых, лак-то, в сущности, Сергей брал нелегально.
   - Оба вы вроде тихие, а вон как шустрили!.. А если бы опять достали лак, продолжал бы работы?
   - Где ты теперь возьмешь лак? Серега - ту-ту.
   - Это я гипотетически.
   - Нет, все равно в итоге надо выходить на ваш институт. Возможно сейчас, когда Кубракова не помеха, Яловский согласился бы взять под опеку эту тему. Но без Назаркевича не потяну.
   - Да... зигзаги... - Лагойда посмотрел на часы. - Будешь стоять? кивнул на очередь.
   - Постою.
   - Я пошел, опаздываю.
   - Привет Коле Вячину...
   Всю дорогу до кооператива Лагойда думал об услышанном от фармацевта, пытаясь оценить по-всякому, прикидывал, сообщить ли об этом Вячину, но так ничего и не решил...
   В узенькой приемной Вячина секретарша мягко, как на беззвучном пианино, касалась клавиатуры компьютера, иногда поглядывая на дисплей.
   - Николай Николаевич у себя? - поздоровавшись, спросил Лагойда.
   - Нет, срочно ушел в прокуратуру, звонили оттуда.
   - Давно? - насупился Лагойда.
   - Минут сорок назад.
   - Он направился было к выходу, но секретарша остановила его:
   - Юрий Игнатьевич, вам звонили.
   - Кто?
   - Какой-то Женя, сказал, что разыскивал вас в институте.
   - И больше ничего?
   - Больше ничего.
   - Спасибо, - он быстро вышел.
   Вечером Лагойда позвонил Вячину домой:
   - Я приходил, но ты побежал в прокуратуру. С повинной, что ли? спросил он шутливо. - Чего они хотели?
   - Да ну их к черту! Одно и то же: где был тогда-то, зачем приходил к Кубраковой, на чем ездил в Польшу, зачем, почему интересовался поликаувилем...
   - Подлавливали, может на этот раз соврешь... Мною не интересовались?
   - Спросили только, есть ли у тебя автомобиль, какая модель, какого цвета... так что жди, наверное, пригласят.
   - На хрена им моя машина и я вместе с нею?
   - У них спроси. А на хрена им Яловский? Я встретил его там, когда он вышел из этого же кабинета... Приходи завтра часов в десять. Сможешь?
   - Завтра нет, много работы в институте.
   - Что с металлом?
   - Договорился, в пятницу завезут...
   33
   Накануне я созвонился со Скориком, на мою просьбу встретиться, он и в этот раз дал любезное согласие, хотя я понимал, чего оно ему стоило. Не успел я усесться перед ним, как вошел Миня Щерба, вроде случайно, но я понимал, что это отрепетировано.
   - О! Артем! Привет, - заулыбался он, протягивая мне руку. - Ты, говорят, у нас теперь частый гость.
   - Что поделать, Миня. Как отдохнул? - спросил я.
   - Уже начинаю забывать. С вами не соскучишься, - сказал неопределенно "с вами", но я-то понял, что он имел в виду. - Я не помешаю, если посижу? - сощурил Миня добрые хитрые глазки. - Я молча.
   - Мне нет, - ответил я.
   - Мне тем более, - сказал Скорик.
   - Тогда приступим, - повернулся я к Скорику. - Виктор Борисович, директор Богдановского завода резиновых изделий Омелян показал, что в среду около десяти утра у шлагбаума во встречной машине он увидел Кубракову.
   - Совершенно верно.
   - И что на водителе была знакомая нам каскетка, надвинутая низко на лоб. На вопрос криминалиста Войцеховского: "Солнце било в глаза?" Омелян ответил: "Нет, в эту пору оно еще на востоке, значит в глаза мне, а встречным в затылок". Назаркевич не отрицает, что был в каскетке, поскольку мешало солнце, но оно могло мешать ему лишь во второй половине дня, где-то часов в 17-18.
   Омелян видел Кубракову и водителя у шлагбаума в среду, а Назаркевич утверждает, что в Богдановске он был во вторник.
   - Какая разница? Сейчас нам важны не день, а время дня.
   - А если Назаркевич врет, что солнце било в глаза, врет, чтобы сместить время, внушить вам, мол, час заката, а Кубракову видели, дескать утром.
   - Позвольте, но откуда ему известно, что ее видели утром? Он же не знаком с показаниями Омеляна.
   - Ну хорошо, - вроде согласился Скорик и тут же довольно удачно нашелся, - пусть будет по-вашему: каскетку он надвинул на глаза во время заката, когда действительно возвращался из Богдановска, отмахав к этой поре процентов восемьдесят, а может и все девяносто дороги. Но! Происходило это не во вторник, как он утверждает, а в среду, в среду, после всего содеянного, отсидевшись где-то до предвечерья.
   Боковым зрением я увидел, как довольно ухмыльнулся Миня. Он встал и вроде безразлично произнес:
   - Ладно, сражайтесь, я пошел, своих дел полно, - по-приятельски попрощавшись со мной, удалился.
   - Допустим, Назаркевич все это рассчитал. Но зачем ему такие сложности городить? Ведь он мог просто заявить: "Каскетку, которую нашли у меня в машине, я не надевал уже месяц. Валяется она на всякий случай". Согласитесь, таких каскеток, наверное, тысячи: одинаковой расцветки и одного покроя.
   - Вы хотите сказать, что Омелян видел не Назаркевича, а другого человека? - Скорик выпрямился.
   - Не утверждаю, но допускаю, - кивнул я. Скорик, как мне показалось, был раздражен, возможно тем, что Миня отмолчался и как привередливый зритель покинул наскучивший спектакль. Не дожидаясь ответа Скорика, я продолжал: - Виктор Борисович, с вашего разрешения я хотел бы задать несколько вопросов тому, кто осматривал одежду Кубраковой и Назаркевича.
   - Это делал Войцеховский.
   - Если можно, пригласите его.
   Он снял трубку, позвонил:
   - Адам Генрихович? Может зайдешь, тут Артем Григорьевич Устименко хочет тебя видеть?.. Хорошо, ждем.
   Вскоре Войцеховский пришел, мы поздоровались. Вопросы, как и положено, я задавал ему через Скорика:
   - Адам Генрихович, экспертизу одежды Кубраковой и Назаркевича, как зафиксировано в деле, проводили у вас?
   - Да.
   - На пиджаке и брюках Назаркевича обнаружены микрочастицы кофты Кубраковой, в которой она была в день убийства. Из показаний Омеляна нам известно, что Кубракова сидела сзади водителя. Адам Генрихович, у вас автомобиль есть?
   - Есть.
   - Как часто вы оказываетесь на заднем сидении?
   - Практически никогда. В этом нет нужды, - он, видно, понял, куда я клоню, сказал: - Но мы же не можем исключить, что где-то по дороге, по какой-то неизвестной нам причине Назаркевич остановил машину и пересел к Кубраковой. Может быть ради какого-то разговора.
   - Разумеется. Адам Генрихович, вы лично делали экспертизу на наложение микрочастиц?
   - Нет, мой помощник, стажер. Я в тот день уезжал - изнасилование в Клинцах.
   - Вы не могли бы пригласить его сюда?
   - Конечно можно, - Войцеховский позвонил: - Роман, оставь все, зайди к Скорику.
   Романом оказался молодой человек лет двадцати шести, он смущенно стоял у двери.
   - Садись, - сказал ему Войцеховский. - Артем Григорьевич Устименко, адвокат Назаркевича. У него к тебе есть вопросы, - Войцеховский указал на меня.
   - Роман, ваше отчество? - спросил я.
   - Степанович.
   - Роман Степанович, вы готовили к экспертизе одежду Назаркевича и Кубраковой на наложение микроволн?
   - Да.
   - Как? Опишите пожалуйста.
   Он посмотрел недоуменно на Войцеховского, затем на Скорика, записывающего мои вопросы и его ответы.
   - Сперва выложил на стол мужской костюм из мешка N_1, потом упаковал его обратно и достал женскую кофту из мешка N_2.
   - И куда выложили?
   - Ну, на стол, на этот, он покрыт оргстеклом.
   - Значит содержимое обоих мешков вы осматривали на одном и том же столе? - уточнил я.
   - Да.
   - Я же тебе сказал делать это на разных столах! - багровея, Войцеховский уперся взглядом в лицо стажера - понял, что произошло.
   - Второй стол был занят, Адам Генрихович, - поникнув, тихо произнес стажер. - Там были разложены пять экземпляров какой-то рукописи, вы не велели их трогать. А стекло я маленько протер, - голос его совсем сел от волнения, горло пересохло.
   Войцеховский досадливо махнул рукой.
   - У меня больше вопросов нет, - сказал я.
   - И ко мне? - спросил Войцеховский.
   - И к вам тоже, Адам Генрихович.
   Резко поднявшись, Войцеховский вышел, за ним понуро последовал стажер.
   - Какова цена этой экспертизы для суда? - обратился я к Скорику.
   - Грош, - раздраженно он бросил на стол ручку. - Даже если перенос волокон с кофты Кубраковой на пиджак Назаркевича произошел не на столе, как полагаю я... Какие у вас еще ко мне просьбы или ходатайства? - уже откровенно недружелюбно спросил Скорик.
   - Я хотел бы еще раз выслушать пленку на автоответчике, если вы не возражаете.
   Ничего не ответив, Скорик вытащил из сейфа автоответчик Кубраковой:
   - Можете устроиться в соседнем кабинете, там никого, люди в отпуске, - он отодвинул маленький столик с графином, открыл дверь в смежную комнату...
   Я запустил кассету. Запись пошла с монолога-угрозы Назаркевича, поскольку, видимо, Скорик был сосредоточен именно на этой улике. Мне тоже хотелось вновь услышать и слова Назаркевича, и их интонацию. Когда голос его умолк, после краткой паузы заговорил Яловский: "...куда это вы запропастились? Уже половина первого ночи..." Затем несколько секунд пленка до самого конца была "немой", никакой записи. Щелчок - и аппарат автоматически выключился. Посидев какое-то время в раздумьях, снова оценивая грозные слова Назаркевича, финальную фразу "Вы еще об этом пожалеете", я стал "перегонять" пленку к началу, к тому месту, с которого начал слушать, но, похоже, не рассчитал, отмотал слишком много, и когда нажал клавишу пуска, ничего не услышал, пленка была чистая, без записи, а потом возник голос Кубраковой: "Меня нет дома. Говорите", а за ним мужской голос: "Елена Павловна, это Ставицкий с авиаремонтного. Я смогу, как и обещал, дать вам немного бериллиевой бронзы. Надеюсь и вы мне поможете. Жду вашего звонка". Стоп! Бериллиевая бронза! Кольца... из бериллиевой бронзы!.. Покрыты каким-то сверхпрочным лаком... Так сообщил офицер польской полиции... Бутылка с поликаувилем в гараже... как его... Бронича... Бериллиевая бронза... Зачем она Кубраковой?.. Но ведь обращалась же к какому-то Ставицкому на авиаремонтный за бронзой!.. Бериллиевой... Ни я, ни Скорик еще при первом прослушивании кассеты, естественно не обратили внимания, ибо история с кольцами всплыла через два с лишним месяца. Оба мы были загипнотизированы одним: монологом-угрозой Назаркевича, тут мудрено было вспомнить записанный на автоответчике звонок какого-то Ставицкого с авиаремонтного завода - обычный деловой, как и звонок Яловского. Наружу выпирали только слова Назаркевича - они для Скорика слишком плотно вписывались в его версию! Все же остальное выпало, как пустяки чисто служебного свойства!..
   Вернув запись к звонку Ставицкого, я выключил прибор и вошел к Скорику. Тот читал какие-то бумаги.
   - Закончили? - отвлекшись, равнодушно спросил он.
   - Виктор Борисович, хочу познакомить вас с одним сюжетом, - я опустил на стол перед ним автоответчик.
   - Что еще, - сдерживая недовольство, спросил он.
   - Послушайте вот это, - стоя перед ним, я включил прибор.
   Все заняло секунд десять. Скорик был не дурак, дослушав, сразу усек ход моих мыслей.
   - Любопытно, - слабо улыбнулся он. - Как вам пришло в голову? искренне вырвалось у него.
   - На то же самое натолкнулись бы и вы, отмотав пленку к началу. Чисто механически, случайно, как и я.
   - Надо будет попросить Агрбу... заняться.
   - Конечно. - И чтобы укрепить его в этом желании, когда наши интересы впервые совпали, я добавил: - С самого начала до места, где начинаются записи, пленка чистая. Либо ничего не записывалось...
   - Либо стерто Кубраковой, - перебил он. - Скорее последнее, включился он в ход моих рассуждений. - Иначе какой смысл отматывать чистую пленку почти до конца и оставить кусочек для трех последних разговоров? Но почему Кубракова не стерла ее всю?
   - Есть два объяснения: или три последние записи: звонки Ставицкого, Назаркевича и Яловского она хотела сохранить, как важные для нее, или не успела стереть перед отъездом в Германию.
   - Едва ли. Почему-то хотела сохранить. Ну, звонок Назаркевича понятно... А вот предыдущий - Ставицкого и последующий Яловского, - он пожал плечами. - Тут, возможно, был какой-то интерес у нее.
   Мы так оживленно и согласно обсуждали мое открытие, что со стороны казалось, будто беседуют, подбадривая друг друга, единомышленники. В действительности же каждый из нас преследовал свою цель: Скорик надеялся усилить свою обвинительную позицию, где Назаркевич уже виделся ему связанным не только с поликаувилем, найденным в гараже Тадеуша Бронича, но и с бериллием для фальшивых колец; я же рассчитывал на противное - вдруг все откроется таким образом, что получу еще один козырь против обвинения. Правда, интуитивно побаивался, что Скорик тут имеет предпочтение, но пренебречь открывшимся обстоятельством я не мог. Несколько смущало меня (а, возможно, и Скорика, но он умолчал об этом), каким образом тут замешана Кубракова: Ставицкий с авиаремонтного обещал бериллий именно ей?!..
   34
   Телефонограмма пришла утром: Тадеуш Бронич на машине "Вольво" с польскими номерами миновал Ростов-на-Дону, движется в сторону Украины.
   Для Агрбы оставалось неясным, где Бронич решит пересекать границу: тут или через Волынь махнет на Брест, в Белоруссию. Проанализировав всю ситуацию, Проценко и Агрба пришли к выводу, что логичнее ждать тут польская граница и таможня рядом, отсюда до дома Броничу рукой подать. Такого же мнения придерживался и майор Чеслав Ендрых. Поэтому все было сориентированно на этот вариант...
   Выйдя от Проценко, Джума уехал на авиаремонтный завод к Ставицкому, предварительно выяснив, что таковой на заводе имеется, и что он замдиректора по режиму. Созвонившись, Джума договорился о времени встречи. "Приезжайте, пропуск будет на проходной", - заверил Ставицкий...
   В комнатке на проходной сидел солдатик с красной нарукавной повязкой. Агрба протянул в окошечко удостоверение. Солдатик с интересом глянул на фотографию Джумы в форме, а затем на Агрбу в неприметном штатском одеянии, выписал пропуск, оторвал от корешка, протянул Джуме, объяснил, как пройти в заводоуправление и открыл автоматический турникет.
   Замдиректора по режиму уже ждал Джуму. Агрба подал удостоверение с вложенным внутрь пропуском.
   - Садитесь, товарищ Агрба. Слушаю вас.
   - Георгий Семенович, вы Елену Павловну Кубракову знали?
   - Да. Иногда она к нам обращалась.
   - А вы знаете, что она погибла?
   - Я был на похоронах.
   - На кассете ее автоответчика есть запись вашего телефонного звонка по поводу бериллиевой бронзы.
   - Я звонил ей, сообщил, что она может получить, я ей обещал.
   - Как часто она обращалась к вам за бериллием?
   - Это впервые. А что вас смущает?
   - Институт, в частности лаборатория Кубраковой им никогда не пользовались. А что вы рассчитывали получить взамен?
   - Они испытывали новое антикоррозионное покрытие на нескольких автомобилях. Я тогда купил "Жигули-пятерку" и предложил ее в качестве подопытного кролика. И им хорошо, и мне полезно. Елена Павловна пообещала.
   - И попросила бериллий?
   - Нет. А вот недели через три от ее имени позвонил человек и попросил с килограмм бериллиевой бронзы.
   - Назвался?
   - Просто сказал, что от Елены Павловны. Мне этого было достаточно.
   - Он был у вас?
   - Нет.
   - Георгий Семенович, расскажите-ка все это подробно, с мелочами, попросил Агрба.
   - Значит, обратился он от ее имени. У меня как раз в наличии не было бронзы. Порекомендовал ему связаться со мной через две недели. Но металл поступил раньше. Вечером я позвонил Елене Павловне домой, попал на автоответчик, я передал все, что нужно. Дня через три этот человек позвонил, я велел ему приехать на следующий день. Так и было: назавтра он объявился на проходной - мне дежурный солдат дал знать. Заказал я пропуск.
   - На чью фамилию?
   - Вот этого не помню. Фамилия, как говорится, рядовая, незапоминающаяся да и минуло уже дольше двух месяцев, где тут удержать в голове, за это время такое количество людей пребывало, всех не упомнишь! У нас у бюро пропусков очереди случаются, к нам едут из разных регионов, мы на округ единственные. В тот раз, наверное, так и было: пока он достоялся, пока выписывали пропуск, пока шел ко мне через всю территорию, как и вы, мы-то, видите, аж где находимся, - меня срочно вызвало начальство: в одном цеху ЧП случилось, взорвался баллон с кислородом, рабочему кисть оторвало. Я бегал туда. Пробыл там часа полтора, а может и два. Этот, от Кубраковой, видимо, не дождался. Через день-два я позвонил ей на работу, сказали уехала в Германию. А потом вот - погибла. За бронзой больше никто не пришел...
   - Где в городе она еще может использоваться? На каких предприятиях?
   - В радиоэлектронике, в точной механике.
   - А поступает откуда?
   - С металлобазы.
   - Сколько бронзы просил человек от Кубраковой?
   - С килограмм.
   - Так мало?!.. "Килограмм с любого склада, с любой базы можно вынести, никто и не почухается", - подумал Агрба. - Жаль, что вы не запомнили его фамилию... Георгий Семенович, а корешки пропусков у вас сохраняются? Можно по ним установить фамилию этого посетителя?
   - Сможем. Порыться только надо. Месяц и день определим, ведь он приходил, когда у нас ЧП случилось с баллоном, день памятный.
   - Как быстро вы сможете это сделать?
   - К концу недели. Как вас найти?
   - Запишите мои телефоны, служебный и домашний, а еще следователя прокуратуры товарища Скорика, если не дозвонитесь ко мне, - Джума продиктовал...
   35
   - Ну что? - спросил меня Назаркевич, когда мы в очередной раз встретились в СИЗО.
   - По-моему все идет нормально, - и я пересказал ему, что уже мною сделано.
   - Ну-ну, - он ухмыльнулся.
   - Сейчас меня занимают две вещи: каким образом колпачок от газового баллончика очутился в кармане чехла вашей машины, и - самое главное майор Агеев, которому вы разбили "Москвич" в ту злополучную среду.
   - На первый вопрос у меня есть банальный ответ: колпачок подбросили. Неужели вы сами не могли прийти к элементарной мысли? - раздраженно спросил он. - Я говорил вам, что правая передняя дверца не запирается, замок испорчен.
   - Где это могли сделать?
   - Да где угодно! Во дворе у моего дома, на стоянке возле института.
   - Если во дворе, то только человек, который знает ваш адрес. Если на стоянке, значит тот, кто осведомлен о месте вашей работы, номере машины и, возможно, что в нее можно беспрепятственно проникнуть. В обоих случаях человек знающий вас неплохо.
   - Забавно, - он со странным интересом посмотрел на меня.
   - Теперь майор Агеев. Постарайтесь, Сергей Матвеевич, вспомнить абсолютно все, о чем вы тогда на шоссе с ним говорили.
   - Я уже рассказывал об этом и следователю, и вам! К чему эти повторы! Я не страдаю амнезией! - резко сказал Назаркевич.
   - Случается, что человеческая память отторгает какие-то мелочи. Они несущественны для обычной ситуации, - сдержался я. - Наша же с вами ситуация по понятным вам причинам необычна.
   - Ничего, кроме того, что я уже говорил, не было. Я его стукнул, он меня обматерил, я уплатил деньги, он отбуксировал меня домой.
   - Но у вас же был еще разговор с ним об этом... как его... декодере.
   - Какой там разговор! Просто он сказал, что может достать мне, их через его руки проходит сотни. Вот и все. Может он служит в радиотехнических войсках. Мало ли сейчас в армии радиоэлектроники! Если вам так нужен этот Агеев, почему не поищите его через ГАИ?
   - Сергей Матвеевич, я никакого не имею права искать, это прерогатива следствия. Но, насколько мне известно, они искали и через ГАИ. Обнаружили нескольких Агеевых, но, увы, во-первых, все они гражданские, а во-вторых, ездят не на "Москвичах": двое на "Жигулях", один на "Ниве", двое на "Волгах", еще один на иномарке и еще двое на "Волыни".
   - Получается, что нужный нам Агеев ездит без прав, без техпаспорта на незарегистрированной машине? Чушь какая-то!
   - Сергей Матвеевич, Агеев нужен не столько мне, сколько нам обоим, а ежели уж совсем точно, прежде всего вам. Далее: машина может быть его жены, брата, свата, а ездит он по доверенности.
   - А почему они не ищут его через адресное бюро? У нас же и мышь без прописки нигде проживать не может.
   - Искали. Нет такого. Вернее Агеевы есть, но не те, кто нам необходим... Я виделся с вашей женой. Она просила передать, чтоб вы не волновались, у нее все в порядке. Ее брат договорился с какими-то хорошими мастерами отремонтировать вашу машину. Что ей передать?
   - Придумайте сами. Что я могу отсюда передать?..
   Я старался разговаривать с Назаркевичем сдержанно, не реагировать на его колкости, вспышки. Мерзкий характер! Я догадывался, как сложно с ним сослуживцам, друзьям, если таковые имеются, наконец, в быту - домашним, близким. Моя же временная роль в его судьбе предписывала терпение...
   Глянув на часы, я понял, что в прокуратуру уже не успевал, хотя очень хотелось узнать, что выяснил Скорик о бериллиевой бронзе с авиаремонтного завода; но было уже около четырех, а в пять обещал прийти мастер из телеателье, которого я ждал всю минувшую неделю...
   Дома никого не было: жена повела внука на корт на очередную тренировку. Наскоро пообедав, я уселся за письменный стол, раскрыл блокнот с записями по делу Назаркевича. Хотелось подвести предварительный итог и подумать, как быть дальше. Ничего не переоценивая, я все же пришел к убеждению, что пробил в доказательствах Скорика ощутимые дыры: эпизод с каскеткой, в которой водителя "Жигулей" видел в Богдановске Омелян, обрел уже два толкования, как и отпечатки пальцев Кубраковой, обнаруженные на докладной Назаркевича, изъятой из "бардачка" его машины; что же касается результатов криминалистической экспертизы одежды Назаркевича и Кубраковой, то теперь эта улика выпадала. Скорик не посмеет отправлять дело в суд: с такими прорехами его завернут на доследование еще в распорядительном заседании. Как я догадывался, всю надежду Скорик отныне возлагал на выплывшего поляка Тадеуша Бронича, на Ставицкого с авиаремонтного. Поликаувиль и Назаркевича Скорик встроил в центр этой связки. И я пожалел, что не выспросил у Назаркевича, знает ли он что-нибудь о бериллиевой бронзе, о Ставицком. Мой разговор с ним два часа назад вроде ничего не дал. Но все же... привел меня к несложному умозаключению, что колпачок от газового баллончика подкинуть в машину Назаркевича мог только свой, знавший точно, где это можно сделать и - не менее важно, - когда это нужно сделать...
   От размышлений меня оторвал звонок в дверь, я пошел открывать. Это явился мастер из телеателье.
   - Что у вас? - спросил он, поставив свой чемоданчик.
   - Это уж вы определите - что. Рвется изображение, дергается.
   - Идемте, посмотрим...
   Смотрел он недолго, вертел какие-то ручки позади телевизора, потом изрек:
   - Строчник полетел, надо менять.
   - Меняйте.
   - У меня с собой нет. Завтра принесу, а этот сниму, раз уж я тут, он стал что-то откручивать, выпаивать.
   - Скажите, - обратился я, - где можно купить декодер?
   - Где вы его купите? В магазинах их не продают. Зачем он вам?
   - Есть желание видеомагнитофоном обзавестись.
   - Тут адрес один: наш радиотехнический имени Щорса. Там два цеха на оборонку ишачат, декодеры и кое-что еще для каких-то систем. Если найдете блат - будете с декодером, правда с некондиционным. Их военка обрабатывает и на ширпотреб гонит. А если хотите кондиционный, ищите дырку к оборонщикам.
   - А кроме радиотехнического, где еще? - спросил я.
   - Больше нигде, - он закончил работу, сложил инструменты. - Значит завтра ждите меня около четырех...
   Какое-то время после его ухода я стоял в оцепенении: внезапно возникшая мысль, путаясь, сбиваясь, продиралась к своему логическому исходу. Наконец, додумав все до конца, я взял телефонный справочник, нашел нужный телефон. Сейчас я должен буду нарушить закон: говоря служебным языком, заняться следственными действиями, что мне, адвокату, запрещено. Но соблазн был очень велик, свидетелей не было. И я позвонил.