Страница:
На этом протяженном участке русла Каменная Тьма подступила почти к краям разлома, и местами ее можно было даже увидеть сквозь толщу воды. Как выяснилось, ничего особенного – обычные черные скалы, разве что пребывают в постоянном движении. Поэтому и общая картина реки видоизменялась буквально на глазах. Водопады то удлинялись, то укорачивались, то превращались в грозно ревущие потоки, то «усыхали» до жалких струй, развеиваемых ветром еще до того, как достигали нижней точки своего падения. Укрытое рваным речным пологом, под нами шевелилось чудовище невообразимых размеров. Казалось, оно могло в любой момент расправить плечи и стряхнуть с себя непрочные оковы в виде земной коры, а заодно и топчущую ее цивилизацию мира Пророчества.
Из-за висевших в воздухе мелких брызг впереди лежащий путь просматривался не слишком отчетливо. Но поскольку сейчас он неизменно шел под уклон, это навело меня на мысль о возможности сыграть с противником очередную шутку. Я все ожидал, когда же у него иссякнет боезапас, но расточительный мобильник продолжал испытывать мою реакцию, видимо, в надежде, что рано или поздно она меня подведет. Такое было вполне возможно: человек – не неутомимое существо типа келебра. Зато изобретательное, пусть это качество развито далеко не в каждом из нас. Впрочем, Торки Биксу грех было пенять на его отсутствие. По крайней мере, пока он находится за нейропультом мутазверя.
Оценив обстановку, я наконец решился и при пересечении очередного водопада резко уронил Злюку вниз, прямо в облако водяной пыли. После чего, во избежание эксцессов, замедлил ход и в итоге полностью остановил турбошмеля, приказав ему зависнуть в этой непроглядной влажной мути, что являла собой еще не брызги, но уже и не туман.
Дышать стало трудно, как сквозь мокрую тряпку, но мне, в отличие от компаньона и мутазверя, пребывание здесь доставляло наименьшие неудобства. Гробур зашелся в неудержимом кашле: ему, закоренелому кисломану, чьи огнерождающие железы нуждались в постоянной стимуляции, орошать их водой было и вовсе пыткой. Ящер испытывал сейчас примерно то же, что человек в задымленной комнате, где он может находиться лишь непродолжительное время. Судя по ощущаемым мной через нейропульт реакциям Злюки, ему тоже здесь дышалось не очень вольготно. К тому же махать отяжелевшими от воды крыльями стало гораздо труднее. Это заставляло моего подопечного нервничать и неадекватно воспринимать команды.
Я не собирался задерживаться под покровом водяной пелены долго. Гробур и Злюка были подвергнуты краткосрочным мучениям во имя общего дела: избавления нас от навязчивого преследователя, чье рвение начало меня сильно раздражать. А где раздражение – там и неизбежные ошибки. И потому, пока я не начал их допускать, следовало вернуть себе душевное равновесие, ликвидировав причину, его омрачавшую.
С расстояния, на котором следовал от нас преследователь, нельзя было определить, что конкретно я сделал: сиганул с водопада и продолжил бегство или сбавил ход и притаился в тумане. Мы с законником пролетели уже над десятком водопадов, и после каждого из них я, как обычно, улепетывал дальше, выписывая в воздухе петли и уклоняясь от энергоимпульсов. Поэтому мобильник, не сбрасывая скорости, миновал и эту преграду. После чего опешил, так как угонщика и след простыл… вернее, растворился в облаках водяной пыли.
Противник раскусил нашу уловку в два счета и начал спешно притормаживать, готовясь к развороту. Однако я определил момент, когда враг пронесся у нас над головами, и без промедления дал Злюке полный ход, выводя мутазверя из агрессивной для него среды. Чему он очень обрадовался, дав мне это понять посредством позитивных нейроимпульсов.
В то время как мобильник замедлил скорость, я вынырнул из тумана у него за спиной и, наоборот, взяв разгон, пошел с врагом на сближение. Злюка по моей команде выпустил лапы, приготовившись учинить еще одну выходку, запрещенную правилами мутазвериного движения. Можно было, конечно, снова призвать на помощь ящера, но, во-первых, он еще не прочистил горло от воды, а во-вторых, сейчас мы находились на слишком малой высоте, чтобы потерявший управление полицейский перехватчик мог без проблем дотянуть до берега.
Почуяв неладное, законник оглянулся, но уже не мог избежать надвигающейся угрозы. Он отдал подопечному команду «Полный вперед!» тогда, когда все три пары лап Злюки вцепились в погонщицкое седло и рванули его вместе с хозяином. Крепления на наших седлах способны выдержать хорошую встряску, но если их на разрыв пробуют два турбошмеля – а сейчас именно так и происходило, – закаленные стальные кронштейны выдираются из обшивки мутазверя без труда, словно иголки из игольницы. Рывок, треск раздираемого металла, и кресло с пристегнутым к нему ремнями полицейским взмывает вверх, вслед за нами. А осиротевший турбошмель, бросившийся было вперед, тут же останавливается и зависает на месте, как и положено поступать мутазверю при выпадении погонщика из седла.
За турбошмеля можно не переживать: когда перехватчик почувствует, что энергия на исходе, он, повинуясь заложенному в него биоинженерами инстинкту, вернется в автономном режиме назад, на базу. От нас же требовалось утащить погонщика-полицейского подальше, дабы его мутазверь не последовал другому инстинкту – тому, который предписывает транспортным животным подчиняться голосу своих хозяев. Так что просто взять и оттащить плененного законника на берег мы не могли. Требовалось немного прокатить его по воздуху и высадить где-нибудь за каскадом водопадов – оттуда мобильник уж точно не докричится до своего подопечного.
Так мы и поступили. После чего еще час с лишним гнали во весь опор над Рионаном, пока наконец не осмелились сделать остановку для отдыха и подзарядки аккумуляторов. За это время густые леса по обоим берегам реки сменились живописными травянистыми холмами, а местность стала выглядеть куда более цивилизованной. Вдалеке постоянно мелькали поселки и фермы, на лугах паслись тучные стада гитеонов, а на полях зрела пшеница. Над самой рекой стали все чаще попадаться монументальные мосты: или железные, или каменные, но непременно крытые. Иные коммуникационные сооружения не выдерживали дикий нрав Рионана – этого приспешника Каменной Тьмы, который мог в любой момент если не своротить мост, то смыть проходящих по нему людей и транспорт. По этой же причине местные жители предпочитали не селиться близко к берегу, а их дети явно никогда не сидели, свесив ноги, на этих обрывах и не швыряли беспечно камешки в смертоносные воды.
Далеко не все мосты стойко выдерживали удары стихии. На одном таком, с отсутствующим пролетом в середине, мы и совершили первую остановку. Мост этот, как и его уцелевшие соседи, имел вместо перил прочные стены, перекрытые двускатной кровлей, но все подъезды к нему давно заросли кустарником. Мы приземлились на той половине обрушенной конструкции, крыша над которой еще не провалилась, загнали Злюку под защиту стен, укрыв его от посторонних глаз, и спешились.
С непривычки – как-никак год без практики – меня слегка пошатывало, но в целом самочувствие было вполне сносное. А вот Гробур ощущал себя скверно. Мало того, что он сразу же рухнул на колени и его стошнило похожей на кипящую смолу огненной блевотиной, так еще и чешуя брайхорнца выглядела не рыжей, как обычно, а мутно-бронзовой. С ним творилось что-то неладное, и виной тому был явно не пережитый им головокружительный полет. Впрочем, вряд ли я мог чем-то помочь брайхорнцу, да у меня и своих забот хватало.
При виде разгоревшегося неподалеку огня Злюка тут же инстинктивно выпустил зарядный энергокабель, идущий параллельно хоботу. Но я скомандовал мутазверю «Фу!» и погрозил пальцем: нечего, мол, жрать чужую блевотину, пусть и подходящую по магическим свойствам для зарядки стихийного аккумулятора. После чего сходил на берег, принес из ближайшей рощицы охапку дров, подпалил ее от турбошмелиного пирогенератора и только потом позволил Злюке приступить к пополнению запаса энергии, опустив датчик энергокабеля прямо в костер.
Довольное животное мелко задрожало всем телом – данная процедура мутазверям всегда нравилась. Жаль, при мне не было питательных энергетических гранул, чтобы для полного счастья турбошмелю было что бросить и себе в желудок. Однако, собирая дрова, я видел на поляне много цветущего клеверотника – второго после энергогранул любимого лакомства крылатых мутазверей. Поэтому следующая моя вылазка из укрытия была посвящена травосбору – пара охапок, не больше; пусть Злюка порадуется, а то дорога предстоит долгая, а мы с ним еще толком и не подружились.
Вернувшись на мост со второй охапкой клеверотника, я обнаружил, что более-менее оклемавшийся Гробур с неподдельным интересом изучает что-то на обшивке турбошмеля. Что именно могло заинтересовать там герцога, я поначалу не сообразил. Но компаньон не стал держать меня в неведении и открыл причину своего интереса к нашему Злюке.
– Это ведь «кислый», да? – осведомился брайхорнец, щелкнув пальцем по головкам ампул, заряженных в полуавтоматический инжектор, срабатывающий на ходу от специального нейросигнала погонщика.
– «Кислый», – подтвердил я, уже зная, какая просьба последует дальше. – Как я тебе говорил, аккумуляторы нашего Злюки питаются энергией огня. Поэтому я могу при надобности обогащать кровь мутазверя кислородом для плавного форсирования мощности турбопродува. – И с издевкой добавил: – И не подозревал, что ты интересуешься техникой.
– Мне срочно нужна эта ампула, – без обиняков заявил Гробур, пропустив мимо ушей мою едкую подковырку. – А лучше все. Раз уж ты все равно снимешь турбошмелю ограничитель, значит, эти слабенькие примочки тебе больше не понадобятся, я прав?
– Постой-ка, герцог, – опешил я. Но не от прогнозируемой просьбы кисломана выдать ему турбошмелиный стимулятор, а по иному поводу. – Кажется, первоначально мы договорились, что твоя гильдия предоставляет мне перехватчик со снятым ограничителем. Но на свободе вдруг выясняется, что я сам должен угонять транспорт, да еще с полицейской базы! Ладно, проехали: мутазверь у нас, поэтому будем считать, данную часть уговора вы выполнили. Но как понимать твое заявление о том, что Торки Бикс должен еще и ограничитель вместо вас демонтировать?
– Так и понимай, тонкокожий! – огрызнулся ящер, не сводя взгляда с вожделенных ампул. – Ты – крутой погонщик и, стало быть, обязан разбираться в подобных вещах. Поэтому не трепи языком и, пока эта тварь жрет огонь, снимай с нее все, что может помешать тебе выполнить условия нашей сделки!.. Давай сюда «кислый», болван, или я сейчас сам выковыряю эти проклятые ампулы!
– Ладно, не ори, – проворчал я и аккуратно извлек из инжектора четыре стальных баллончика, наподобие того, из которого я дышал под водой на озере, только эти были маленькие и без дыхательного мундштука. – Держи, а то опять в драку полезешь! Но этого «кислого» тебе и одной ноздрей швыркнуть не хватит, лишь хороший стимулятор зазря переведешь… А вот насчет ограничителя, извини, ничем помочь не могу.
– Не понял?! – Гробур бесцеремонно выхватил у меня ампулы и угрожающе навис надо мной.
– Как верно подметило ваше герцогство, Торки Бикс – погонщик, – поспешил я объясниться, пока опять не получил по шее. – А чтобы снять с турбошмеля «узду», необходим биомеханик, причем не первый попавшийся, а специалист своего дела. Я, конечно, могу при надобности устранить кой-какие мелкие неполадки, но для демонтажа турбошмелиного ограничителя у меня кишка тонка… Прости, желтобрюхий. Видишь, как бывает, если заранее не посвящать напарника в свои планы.
Брайхорнец гневно засопел и затрясся. Но насколько бы его ни огорошило мое заявление, он не мог не признать обоснованность этих упреков. Действительно, разве Торки Бикс виноват в возникшей загвоздке? Неизвестно, с кем консультировался Карадор насчет технических деталей нашего побега, но консультант тот был малокомпетентен даже в азах погонщицкого ремесла. Погонщики – не всемогущие Боги. Все, что мы умеем, это повелевать мутазверьми и проводить для них лишь необходимое биотехническое обслуживание. Копание во внутренностях транспортных животных и перестройка их анатомии – прерогатива биомехаников и инженеров. Раз эти башковитые парни устанавливают на турбошмели ограничители, значит, и снимать их могут только такие же специалисты.
Продолжая кипеть от гнева, Гробур швырнул ампулы в пасть, разгрыз их и неторопливо втянул сквозь зубы воздух, прогоняя в легкие сжиженный кислород. Вернее, его жалкие капли – по сравнению с дыхательным баллончиком ампулы составляли одноразовые медикаментозные дозы. А они разительно отличались от тех, что требовались законченным кисломанам, пусть даже объем легких и кровеносной системы турбошмелей на порядок превосходил аналогичные органы ящеров.
В сравнении с предыдущим разом нынешняя реакция заглотившего «кислый» Гробура выглядела жалко и практически не огнеопасно. Ящер фыркнул не громче теленка, которому в нос попала мошка. Само собой, что настроение кисломана после столь мизерной дозы отнюдь не улучшилось.
– Нам точно не добраться за три дня до Рубина с ограничителем? – спросил он, выплюнув на мост осколки ампул.
– Так же точно, как и то, что ты выжрал у нашего Злюки все кислородные стимуляторы, – огрызнулся я. – Четыре с половиной дня, желтобрюхий, – это я тебе могу пообещать, и то без твердой гарантии. Но не меньше. Да, Торки Бикс – Молниеносный, однако не настолько.
– Твои предложения?
– Ух ты, мне дали право голоса! Вот это прогресс! – с наигранным восторгом воскликнул я, но мигом перешел на серьезный тон – слишком свирепо выглядел сейчас герцог, чтобы ехидничать над ним: – Уж коли тебе приспичило добраться до Рубина в трехдневный срок, предложение у меня только одно: разыскать толкового биомеханика и заставить его решить нашу проблему. Разумеется, нам придется пожертвовать некоторым временем, но я попробую его наверстать, когда мы окажемся над пустыней Хайран.
– В Хайране месяц назад начался сезон ураганов, – заметил ящер. – Каким образом ты собираешься срезать путь по пустыне?
– Это мои проблемы, – заверил я. – Как и поиск биомеханика. Но ему придется заплатить. И довольно много.
– Сколько?
– Год с лишним назад удаление ограничителя стоило три сотни даймов. Сегодня за эту операцию могут просить дороже. Но не дешевле, ручаюсь.
Гробур расстегнул поясной подсумок и извлек оттуда вместительный кошель. Положив его на седло и развернув, брайхорнец в задумчивости уставился на целую россыпь камней-даймов и квадратиков-юн, аккуратно рассортированных по цвету и рассованных по отдельным кармашкам.
Я присвистнул: гильдия определенно не поскупилась, снабдив беглого герцога неплохими средствами к существованию. Не то чтобы крупными, но прежде я зарабатывал такие даймы лишь за два, а в голодные годы и за три нелегальных рейса с материка на материк. Камней в кошеле у ящера для сделки с биомехаником должно было хватить с лихвой, даже по приблизительным подсчетам. Плюс еще на энергогранулы для Злюки останется. А мы могли на три дня и затянуть пояса. Но прежде, чем на это пойти, будет все же неплохо разок набить до отвала наши желудки, истосковавшиеся по нормальной пище и выпивке.
– Этого хватит? – полюбопытствовал ящер, перехватив мой алчный взгляд, направленный на его богатство.
– Не хватит – попробуем поторговаться, – уклончиво ответил я, не желая знакомить чешуйчатого жмота со своими выкладками. – Раньше мутазвериные «потрошители» всегда делали Молниеносному Биксу скидки. Надеюсь, эта замечательная традиция еще в силе.
– Как далеко отсюда расположена твоя биомастерская и насколько ты доверяешь тому «потрошителю»?
– По курсу к югу я знаю лишь одно пригодное для нас местечко неподалеку от Истадала, – ответил я, указав в сторону столицы Истинной Империи. – Если отправимся сейчас, к вечеру будем на разделочной точке. А насчет доверия… Я доверяю тем ребятам ровно столько, сколько и тебе. С той лишь разницей, что они никогда не отрывали мне голову, если я немного запаздывал с доставкой груза. Заглянув к ним, мы рискуем не больше, чем сидя на этом мосту. Когда о нашем бегстве прознают в столице, законники в любом случае навестят то место. Однако, полагаю, это случится не раньше сегодняшней ночи. Днем столичной полиции будет не до этого – она разгребает бардак после Злого Знамения… Так что скажешь, желтобрюхий?
– Не верю я тебе, Бикс, – покачал головой брайхорнец, вперив в меня желтые глазищи, словно пытался своим гипнотическим взором вывести пройдоху Молниеносного на чистую воду. – Никому из тонкокожих не верю. Пусть ты работал с нашими гильдиями и знаком с теневым кодексом, все равно у Гробура нет к тебе ни грамма доверия. Я добыл для тебя турбошмеля, и теперь ты можешь смыться от меня в любой момент. Готов поспорить, что так оно вскоре и случится…
– В том месте, куда мы летим, можно купить «кислый». – Уж кто-кто, а я знал аргумент, который избавит компаньона от сомнений.
Ящер осекся на полуслове, помолчал немного, отвернувшись к реке, после чего молвил:
– Ладно, уговорил. Но учти: обманешь Гробура…
– Да слышали мы это уже, и не однажды, – притворно закатив глаза, скривился я. – «Обманешь Карадора!.. Обманешь Гробура!..» Скажи, на кой Шинтай Торки Биксу ссориться с вашей гильдией? Поимел бы хоть немного уважения к товарищу по несчастью! Эх, чем бы мне пригрозить тебе таким страшным, чтобы ты свое слово сдержал, а, желтобрюхий?..
6
Из-за висевших в воздухе мелких брызг впереди лежащий путь просматривался не слишком отчетливо. Но поскольку сейчас он неизменно шел под уклон, это навело меня на мысль о возможности сыграть с противником очередную шутку. Я все ожидал, когда же у него иссякнет боезапас, но расточительный мобильник продолжал испытывать мою реакцию, видимо, в надежде, что рано или поздно она меня подведет. Такое было вполне возможно: человек – не неутомимое существо типа келебра. Зато изобретательное, пусть это качество развито далеко не в каждом из нас. Впрочем, Торки Биксу грех было пенять на его отсутствие. По крайней мере, пока он находится за нейропультом мутазверя.
Оценив обстановку, я наконец решился и при пересечении очередного водопада резко уронил Злюку вниз, прямо в облако водяной пыли. После чего, во избежание эксцессов, замедлил ход и в итоге полностью остановил турбошмеля, приказав ему зависнуть в этой непроглядной влажной мути, что являла собой еще не брызги, но уже и не туман.
Дышать стало трудно, как сквозь мокрую тряпку, но мне, в отличие от компаньона и мутазверя, пребывание здесь доставляло наименьшие неудобства. Гробур зашелся в неудержимом кашле: ему, закоренелому кисломану, чьи огнерождающие железы нуждались в постоянной стимуляции, орошать их водой было и вовсе пыткой. Ящер испытывал сейчас примерно то же, что человек в задымленной комнате, где он может находиться лишь непродолжительное время. Судя по ощущаемым мной через нейропульт реакциям Злюки, ему тоже здесь дышалось не очень вольготно. К тому же махать отяжелевшими от воды крыльями стало гораздо труднее. Это заставляло моего подопечного нервничать и неадекватно воспринимать команды.
Я не собирался задерживаться под покровом водяной пелены долго. Гробур и Злюка были подвергнуты краткосрочным мучениям во имя общего дела: избавления нас от навязчивого преследователя, чье рвение начало меня сильно раздражать. А где раздражение – там и неизбежные ошибки. И потому, пока я не начал их допускать, следовало вернуть себе душевное равновесие, ликвидировав причину, его омрачавшую.
С расстояния, на котором следовал от нас преследователь, нельзя было определить, что конкретно я сделал: сиганул с водопада и продолжил бегство или сбавил ход и притаился в тумане. Мы с законником пролетели уже над десятком водопадов, и после каждого из них я, как обычно, улепетывал дальше, выписывая в воздухе петли и уклоняясь от энергоимпульсов. Поэтому мобильник, не сбрасывая скорости, миновал и эту преграду. После чего опешил, так как угонщика и след простыл… вернее, растворился в облаках водяной пыли.
Противник раскусил нашу уловку в два счета и начал спешно притормаживать, готовясь к развороту. Однако я определил момент, когда враг пронесся у нас над головами, и без промедления дал Злюке полный ход, выводя мутазверя из агрессивной для него среды. Чему он очень обрадовался, дав мне это понять посредством позитивных нейроимпульсов.
В то время как мобильник замедлил скорость, я вынырнул из тумана у него за спиной и, наоборот, взяв разгон, пошел с врагом на сближение. Злюка по моей команде выпустил лапы, приготовившись учинить еще одну выходку, запрещенную правилами мутазвериного движения. Можно было, конечно, снова призвать на помощь ящера, но, во-первых, он еще не прочистил горло от воды, а во-вторых, сейчас мы находились на слишком малой высоте, чтобы потерявший управление полицейский перехватчик мог без проблем дотянуть до берега.
Почуяв неладное, законник оглянулся, но уже не мог избежать надвигающейся угрозы. Он отдал подопечному команду «Полный вперед!» тогда, когда все три пары лап Злюки вцепились в погонщицкое седло и рванули его вместе с хозяином. Крепления на наших седлах способны выдержать хорошую встряску, но если их на разрыв пробуют два турбошмеля – а сейчас именно так и происходило, – закаленные стальные кронштейны выдираются из обшивки мутазверя без труда, словно иголки из игольницы. Рывок, треск раздираемого металла, и кресло с пристегнутым к нему ремнями полицейским взмывает вверх, вслед за нами. А осиротевший турбошмель, бросившийся было вперед, тут же останавливается и зависает на месте, как и положено поступать мутазверю при выпадении погонщика из седла.
За турбошмеля можно не переживать: когда перехватчик почувствует, что энергия на исходе, он, повинуясь заложенному в него биоинженерами инстинкту, вернется в автономном режиме назад, на базу. От нас же требовалось утащить погонщика-полицейского подальше, дабы его мутазверь не последовал другому инстинкту – тому, который предписывает транспортным животным подчиняться голосу своих хозяев. Так что просто взять и оттащить плененного законника на берег мы не могли. Требовалось немного прокатить его по воздуху и высадить где-нибудь за каскадом водопадов – оттуда мобильник уж точно не докричится до своего подопечного.
Так мы и поступили. После чего еще час с лишним гнали во весь опор над Рионаном, пока наконец не осмелились сделать остановку для отдыха и подзарядки аккумуляторов. За это время густые леса по обоим берегам реки сменились живописными травянистыми холмами, а местность стала выглядеть куда более цивилизованной. Вдалеке постоянно мелькали поселки и фермы, на лугах паслись тучные стада гитеонов, а на полях зрела пшеница. Над самой рекой стали все чаще попадаться монументальные мосты: или железные, или каменные, но непременно крытые. Иные коммуникационные сооружения не выдерживали дикий нрав Рионана – этого приспешника Каменной Тьмы, который мог в любой момент если не своротить мост, то смыть проходящих по нему людей и транспорт. По этой же причине местные жители предпочитали не селиться близко к берегу, а их дети явно никогда не сидели, свесив ноги, на этих обрывах и не швыряли беспечно камешки в смертоносные воды.
Далеко не все мосты стойко выдерживали удары стихии. На одном таком, с отсутствующим пролетом в середине, мы и совершили первую остановку. Мост этот, как и его уцелевшие соседи, имел вместо перил прочные стены, перекрытые двускатной кровлей, но все подъезды к нему давно заросли кустарником. Мы приземлились на той половине обрушенной конструкции, крыша над которой еще не провалилась, загнали Злюку под защиту стен, укрыв его от посторонних глаз, и спешились.
С непривычки – как-никак год без практики – меня слегка пошатывало, но в целом самочувствие было вполне сносное. А вот Гробур ощущал себя скверно. Мало того, что он сразу же рухнул на колени и его стошнило похожей на кипящую смолу огненной блевотиной, так еще и чешуя брайхорнца выглядела не рыжей, как обычно, а мутно-бронзовой. С ним творилось что-то неладное, и виной тому был явно не пережитый им головокружительный полет. Впрочем, вряд ли я мог чем-то помочь брайхорнцу, да у меня и своих забот хватало.
При виде разгоревшегося неподалеку огня Злюка тут же инстинктивно выпустил зарядный энергокабель, идущий параллельно хоботу. Но я скомандовал мутазверю «Фу!» и погрозил пальцем: нечего, мол, жрать чужую блевотину, пусть и подходящую по магическим свойствам для зарядки стихийного аккумулятора. После чего сходил на берег, принес из ближайшей рощицы охапку дров, подпалил ее от турбошмелиного пирогенератора и только потом позволил Злюке приступить к пополнению запаса энергии, опустив датчик энергокабеля прямо в костер.
Довольное животное мелко задрожало всем телом – данная процедура мутазверям всегда нравилась. Жаль, при мне не было питательных энергетических гранул, чтобы для полного счастья турбошмелю было что бросить и себе в желудок. Однако, собирая дрова, я видел на поляне много цветущего клеверотника – второго после энергогранул любимого лакомства крылатых мутазверей. Поэтому следующая моя вылазка из укрытия была посвящена травосбору – пара охапок, не больше; пусть Злюка порадуется, а то дорога предстоит долгая, а мы с ним еще толком и не подружились.
Вернувшись на мост со второй охапкой клеверотника, я обнаружил, что более-менее оклемавшийся Гробур с неподдельным интересом изучает что-то на обшивке турбошмеля. Что именно могло заинтересовать там герцога, я поначалу не сообразил. Но компаньон не стал держать меня в неведении и открыл причину своего интереса к нашему Злюке.
– Это ведь «кислый», да? – осведомился брайхорнец, щелкнув пальцем по головкам ампул, заряженных в полуавтоматический инжектор, срабатывающий на ходу от специального нейросигнала погонщика.
– «Кислый», – подтвердил я, уже зная, какая просьба последует дальше. – Как я тебе говорил, аккумуляторы нашего Злюки питаются энергией огня. Поэтому я могу при надобности обогащать кровь мутазверя кислородом для плавного форсирования мощности турбопродува. – И с издевкой добавил: – И не подозревал, что ты интересуешься техникой.
– Мне срочно нужна эта ампула, – без обиняков заявил Гробур, пропустив мимо ушей мою едкую подковырку. – А лучше все. Раз уж ты все равно снимешь турбошмелю ограничитель, значит, эти слабенькие примочки тебе больше не понадобятся, я прав?
– Постой-ка, герцог, – опешил я. Но не от прогнозируемой просьбы кисломана выдать ему турбошмелиный стимулятор, а по иному поводу. – Кажется, первоначально мы договорились, что твоя гильдия предоставляет мне перехватчик со снятым ограничителем. Но на свободе вдруг выясняется, что я сам должен угонять транспорт, да еще с полицейской базы! Ладно, проехали: мутазверь у нас, поэтому будем считать, данную часть уговора вы выполнили. Но как понимать твое заявление о том, что Торки Бикс должен еще и ограничитель вместо вас демонтировать?
– Так и понимай, тонкокожий! – огрызнулся ящер, не сводя взгляда с вожделенных ампул. – Ты – крутой погонщик и, стало быть, обязан разбираться в подобных вещах. Поэтому не трепи языком и, пока эта тварь жрет огонь, снимай с нее все, что может помешать тебе выполнить условия нашей сделки!.. Давай сюда «кислый», болван, или я сейчас сам выковыряю эти проклятые ампулы!
– Ладно, не ори, – проворчал я и аккуратно извлек из инжектора четыре стальных баллончика, наподобие того, из которого я дышал под водой на озере, только эти были маленькие и без дыхательного мундштука. – Держи, а то опять в драку полезешь! Но этого «кислого» тебе и одной ноздрей швыркнуть не хватит, лишь хороший стимулятор зазря переведешь… А вот насчет ограничителя, извини, ничем помочь не могу.
– Не понял?! – Гробур бесцеремонно выхватил у меня ампулы и угрожающе навис надо мной.
– Как верно подметило ваше герцогство, Торки Бикс – погонщик, – поспешил я объясниться, пока опять не получил по шее. – А чтобы снять с турбошмеля «узду», необходим биомеханик, причем не первый попавшийся, а специалист своего дела. Я, конечно, могу при надобности устранить кой-какие мелкие неполадки, но для демонтажа турбошмелиного ограничителя у меня кишка тонка… Прости, желтобрюхий. Видишь, как бывает, если заранее не посвящать напарника в свои планы.
Брайхорнец гневно засопел и затрясся. Но насколько бы его ни огорошило мое заявление, он не мог не признать обоснованность этих упреков. Действительно, разве Торки Бикс виноват в возникшей загвоздке? Неизвестно, с кем консультировался Карадор насчет технических деталей нашего побега, но консультант тот был малокомпетентен даже в азах погонщицкого ремесла. Погонщики – не всемогущие Боги. Все, что мы умеем, это повелевать мутазверьми и проводить для них лишь необходимое биотехническое обслуживание. Копание во внутренностях транспортных животных и перестройка их анатомии – прерогатива биомехаников и инженеров. Раз эти башковитые парни устанавливают на турбошмели ограничители, значит, и снимать их могут только такие же специалисты.
Продолжая кипеть от гнева, Гробур швырнул ампулы в пасть, разгрыз их и неторопливо втянул сквозь зубы воздух, прогоняя в легкие сжиженный кислород. Вернее, его жалкие капли – по сравнению с дыхательным баллончиком ампулы составляли одноразовые медикаментозные дозы. А они разительно отличались от тех, что требовались законченным кисломанам, пусть даже объем легких и кровеносной системы турбошмелей на порядок превосходил аналогичные органы ящеров.
В сравнении с предыдущим разом нынешняя реакция заглотившего «кислый» Гробура выглядела жалко и практически не огнеопасно. Ящер фыркнул не громче теленка, которому в нос попала мошка. Само собой, что настроение кисломана после столь мизерной дозы отнюдь не улучшилось.
– Нам точно не добраться за три дня до Рубина с ограничителем? – спросил он, выплюнув на мост осколки ампул.
– Так же точно, как и то, что ты выжрал у нашего Злюки все кислородные стимуляторы, – огрызнулся я. – Четыре с половиной дня, желтобрюхий, – это я тебе могу пообещать, и то без твердой гарантии. Но не меньше. Да, Торки Бикс – Молниеносный, однако не настолько.
– Твои предложения?
– Ух ты, мне дали право голоса! Вот это прогресс! – с наигранным восторгом воскликнул я, но мигом перешел на серьезный тон – слишком свирепо выглядел сейчас герцог, чтобы ехидничать над ним: – Уж коли тебе приспичило добраться до Рубина в трехдневный срок, предложение у меня только одно: разыскать толкового биомеханика и заставить его решить нашу проблему. Разумеется, нам придется пожертвовать некоторым временем, но я попробую его наверстать, когда мы окажемся над пустыней Хайран.
– В Хайране месяц назад начался сезон ураганов, – заметил ящер. – Каким образом ты собираешься срезать путь по пустыне?
– Это мои проблемы, – заверил я. – Как и поиск биомеханика. Но ему придется заплатить. И довольно много.
– Сколько?
– Год с лишним назад удаление ограничителя стоило три сотни даймов. Сегодня за эту операцию могут просить дороже. Но не дешевле, ручаюсь.
Гробур расстегнул поясной подсумок и извлек оттуда вместительный кошель. Положив его на седло и развернув, брайхорнец в задумчивости уставился на целую россыпь камней-даймов и квадратиков-юн, аккуратно рассортированных по цвету и рассованных по отдельным кармашкам.
Я присвистнул: гильдия определенно не поскупилась, снабдив беглого герцога неплохими средствами к существованию. Не то чтобы крупными, но прежде я зарабатывал такие даймы лишь за два, а в голодные годы и за три нелегальных рейса с материка на материк. Камней в кошеле у ящера для сделки с биомехаником должно было хватить с лихвой, даже по приблизительным подсчетам. Плюс еще на энергогранулы для Злюки останется. А мы могли на три дня и затянуть пояса. Но прежде, чем на это пойти, будет все же неплохо разок набить до отвала наши желудки, истосковавшиеся по нормальной пище и выпивке.
– Этого хватит? – полюбопытствовал ящер, перехватив мой алчный взгляд, направленный на его богатство.
– Не хватит – попробуем поторговаться, – уклончиво ответил я, не желая знакомить чешуйчатого жмота со своими выкладками. – Раньше мутазвериные «потрошители» всегда делали Молниеносному Биксу скидки. Надеюсь, эта замечательная традиция еще в силе.
– Как далеко отсюда расположена твоя биомастерская и насколько ты доверяешь тому «потрошителю»?
– По курсу к югу я знаю лишь одно пригодное для нас местечко неподалеку от Истадала, – ответил я, указав в сторону столицы Истинной Империи. – Если отправимся сейчас, к вечеру будем на разделочной точке. А насчет доверия… Я доверяю тем ребятам ровно столько, сколько и тебе. С той лишь разницей, что они никогда не отрывали мне голову, если я немного запаздывал с доставкой груза. Заглянув к ним, мы рискуем не больше, чем сидя на этом мосту. Когда о нашем бегстве прознают в столице, законники в любом случае навестят то место. Однако, полагаю, это случится не раньше сегодняшней ночи. Днем столичной полиции будет не до этого – она разгребает бардак после Злого Знамения… Так что скажешь, желтобрюхий?
– Не верю я тебе, Бикс, – покачал головой брайхорнец, вперив в меня желтые глазищи, словно пытался своим гипнотическим взором вывести пройдоху Молниеносного на чистую воду. – Никому из тонкокожих не верю. Пусть ты работал с нашими гильдиями и знаком с теневым кодексом, все равно у Гробура нет к тебе ни грамма доверия. Я добыл для тебя турбошмеля, и теперь ты можешь смыться от меня в любой момент. Готов поспорить, что так оно вскоре и случится…
– В том месте, куда мы летим, можно купить «кислый». – Уж кто-кто, а я знал аргумент, который избавит компаньона от сомнений.
Ящер осекся на полуслове, помолчал немного, отвернувшись к реке, после чего молвил:
– Ладно, уговорил. Но учти: обманешь Гробура…
– Да слышали мы это уже, и не однажды, – притворно закатив глаза, скривился я. – «Обманешь Карадора!.. Обманешь Гробура!..» Скажи, на кой Шинтай Торки Биксу ссориться с вашей гильдией? Поимел бы хоть немного уважения к товарищу по несчастью! Эх, чем бы мне пригрозить тебе таким страшным, чтобы ты свое слово сдержал, а, желтобрюхий?..
6
Отрадно, что некоторые вещи в нашем изменчивом мире все же остаются неизменными. Вот и трактир «Летающий тэнки», где я побывал в последний раз, дайте Боги памяти, года три назад, с тех пор ни капельки не изменился; разве что владелец малость подновил ему облупленный фасад. Это придорожное заведение стояло в отдалении от главных магистралей империи, но тем не менее было хорошо известно среди нелегальных погонщиков. Вопреки коммерчески невыгодному месторасположению трактира его владелец – старый мнительный тэнки Кэгун – не только сводил концы с концами, но даже умудрялся иметь хороший доход. Само собой, основной его поток бежал в карман трактирщика не от проезжих погонщиков, коих в этой глуши раскатывало куда меньше, чем на оживленных магистралях, а из иных источников.
В действительности «Летающий тэнки» являлся своего рода диспетчерской – этаким информационным центром чуть ли не половины всего имперского криминалитета. Сюда стекались новости теневого мира со всех материков. Здесь нелегалы всех мастей, в том числе и такие, как я, могли получить работу либо нанять себе подельников. Ассасин приходил в этот трактир купить оружие; вор – свой специфический инструмент, вплоть до его магических разновидностей; угонщик – спихнуть краденого мутазверя либо подвергнуть его переделке в местной биомастерской. У Кэгуна можно было по сходной цене приобрести любые наркотики и прочую контрабанду, в том числе экзотическую, наподобие маринованных драконьих языков и семенных желез калтакейского крэйга – редчайшие деликатесы, за которые богатые гурманы-сумасброды порой отваливали продавцу целое состояние. Вдобавок с каждой заключенной в этих стенах сделки Кэгун взимал обязательный процент, за счет чего позволял себе безбедную жизнь вдали от шумного Истадала.
Дорога, у которой стоял трактир, пролегала по безлюдной скалистой долине – идеальное перевалочное местечко для тех, кто не любит лишний раз сталкиваться с полицией. А поскольку здесь почти ежедневно проводились те или иные нелегальные сделки и сходки членов теневых гильдий, на подъездах к трактиру всегда выставлялись замаскированные дозорные. Они извещали о внезапном приближении полиции тех, кто находился в трактире, путем особых сигналов. Я не сомневался, что о нашем с Гробуром появлении тоже будет доложено, кому следует, и те посетители, кого встревожит известие о мчащемся в эту сторону полицейском турбошмеле, либо успеют смыться, либо надежно припрячут концы своих незаконных делишек.
Короче говоря, мы с компаньоном прибыли в правильное заведение, вполне достойное таких отщепенцев, как мы.
Облетев вокруг трактира и не обнаружив возле него припаркованного полицейского транспорта, мы загнали Злюку в свободный крытый вольер и заперли за собой ворота. После чего без колебаний направились прямиком в трактир, дабы наблюдающие за нами соглядатаи – кто бы в этом сомневался! – не заподозрили нас в подготовке какой-нибудь каверзы.
– Этот тэнки, он что, действительно умеет летать? – спросил Гробур, кивнув на вывеску, украшенную портретом Кэгуна – таким, каков старик был в свои лучшие годы, задолго до рождения моих родителей.
– Нет, конечно, – ответил я. – Просто у него слишком богатое воображение. Говорят, поначалу Кэгун назвал свой трактир «Мудрый тэнки». Но те, кто хорошо знал этого «мудреца», стали над ним насмехаться, и ему пришлось переписать первую половину вывески. А летает он не лучше любого из своих сородичей с атрофированными крыльями. То есть либо во сне, либо от хорошего пинка под зад.
Еще один непременный живой атрибут трактира, можно даже сказать, его талисман – спившийся неудачник-сид Эрумах, – с незапамятных времен служил при Кэгуне вышибалой. Выгнанный с позором из Истадальского университета лет триста назад, маг успел овладеть лишь парочкой нелетальных боевых заклинаний, за счет которых и получил эту работу. Всех без исключения дебоширов Эрумах сбивал с ног слабым телекинетическим ударом, а затем вышвыривал за дверь при помощи маленького смерча. За что и считался неоценимым специалистом – какой еще вышибала способен работать исключительно за выпивку, каждый день напиваться в стельку и при этом ни на йоту не терять профессиональную хватку?
Я кивком поприветствовал вышибалу, стоящего при входе, скрестив руки на груди. На этом же самом месте он встречал меня и три года назад, и в тот самый день, когда я впервые посетил «Летающего тэнки». И выпивкой от Эрумаха разило, как всегда, за метр. И на мое приветствие маг опять-таки не ответил. Все как в старые добрые времена… Вот только хорошо это или плохо, пока неизвестно.
Народу в трактире было немного – обычная, впрочем, для этого заведения посещаемость. Несколько случайных погонщиков-грузовозов, одетых в форму своих компаний-нанимателей, и десятка полтора неприветливых личностей, кучкующихся по углам либо пьющих в гордом одиночестве. Первых тут по традиции не обижали, а если и грабили, то вдали от здешних мест – лишнее внимание полиции Кэгуну и его постоянным клиентам было ни к чему. Вторая и третья категории посетителей явно очутились в «Летающем тэнки» не проездом, а прибыли сюда для ведения конкретных дел. Тех самых дел, за посредничество в разрешении коих трактирщик-тэнки и получал свою долю.
Кто здесь собрался и зачем, меня совершенно не интересовало. Главное, что при нашем появлении ни один из посетителей не вскочил с места и не побежал к нам с приветливыми или, наоборот, злобными (и такое не исключено) криками. Безусловно, я бы обрадовался встрече с кем-нибудь из старых знакомых. Но только не сегодня, когда у меня элементарно не было времени посидеть с ними за бутылочкой вина и поболтать о прошлом.
Кэгун, неизменно торчащий за трактирной стойкой, как и Эрумах – у двери, при виде нас с Гробуром нисколько не удивился. Что было довольно странно: ладно брайхорнец, чью морду в этом заведении могли и не знать, но о судьбе Торки Бикса Кэгун наверняка был осведомлен. И тем не менее не опешил, когда Молниеносный вот так, запросто, снова переступил порог «Летающего тэнки».
– А вот и ты, не раньше, не позже, – прокаркал птицеподобный трактирщик, когда мы с компаньоном подошли к стойке. – Быстро объявился. Полчаса назад одна залетная душа рассказала, что утром над Рионаном законники ловили какого-то угонщика турбошмеля. А спустя еще двадцать минут пришла весть, что с севера в нашу сторону двигается одинокий перехватчик. Вот стою, гадаю, кто бы это мог быть, а тут ко мне врывается – какое совпадение! – сам Молниеносный! Ящер – он с тобой или ты просто решил по пути бродягу-иноземца подбросить?
– Я – Гробур Двадцатый, герцог Баргдорских древоплантаций и острова Рамбар, – с достоинством представился компаньон, давая понять трактирщику, чтобы тот не переступал рамок приличия.
– А, ну да, Гробур Двадцатый, – равнодушно кивнул Кэгун. – Кое-что нам о тебе и впрямь известно – сюда доходят новости из-за моря. Поговаривают, тебя и твоего владыку арестовали на наших землях и что при вашем аресте полегло много законников. И с тех пор якобы вашей гильдии несладко живется. Сочувствую… Значит, вы слиняли с каторги? Лихо. Мне об этом пока никто не рассказывал. Честно признаться, обожаю получать сногсшибательные новости из первых рук. Итак, друзья мои, могу я вам чем-то помочь?
– Мне необходимо увидеть Алек-Пета, – выложил я цель нашего визита. – Срочное дело на пару-тройку часов. Ты еще арендуешь ему подвал под мастерскую или все-таки выгнал этого сумасшедшего «потрошителя»?
– Если я выгоню Алек-Пета, твои друзья, Бикс, меня попросту не поймут, – ответил Кэгун. – Они перестанут сюда наведываться и скажут другим своим друзьям, чтобы те объезжали это место стороной. А каждый из них передаст эту информацию дальше, и скоро свободные погонщики Атрейи вообще перестанут посещать наши края. Скажешь, это плохо? Неверно, мой друг – это будет настоящая катастрофа! Тэнки Кэгун умрет с голоду, потому что останется один посреди пустоши, без друзей и даймов. И что в этом хорошего? Абсолютно ничего. Так почему же, Бикс, я должен выгонять Алек-Пета из своего подвала?
В действительности «Летающий тэнки» являлся своего рода диспетчерской – этаким информационным центром чуть ли не половины всего имперского криминалитета. Сюда стекались новости теневого мира со всех материков. Здесь нелегалы всех мастей, в том числе и такие, как я, могли получить работу либо нанять себе подельников. Ассасин приходил в этот трактир купить оружие; вор – свой специфический инструмент, вплоть до его магических разновидностей; угонщик – спихнуть краденого мутазверя либо подвергнуть его переделке в местной биомастерской. У Кэгуна можно было по сходной цене приобрести любые наркотики и прочую контрабанду, в том числе экзотическую, наподобие маринованных драконьих языков и семенных желез калтакейского крэйга – редчайшие деликатесы, за которые богатые гурманы-сумасброды порой отваливали продавцу целое состояние. Вдобавок с каждой заключенной в этих стенах сделки Кэгун взимал обязательный процент, за счет чего позволял себе безбедную жизнь вдали от шумного Истадала.
Дорога, у которой стоял трактир, пролегала по безлюдной скалистой долине – идеальное перевалочное местечко для тех, кто не любит лишний раз сталкиваться с полицией. А поскольку здесь почти ежедневно проводились те или иные нелегальные сделки и сходки членов теневых гильдий, на подъездах к трактиру всегда выставлялись замаскированные дозорные. Они извещали о внезапном приближении полиции тех, кто находился в трактире, путем особых сигналов. Я не сомневался, что о нашем с Гробуром появлении тоже будет доложено, кому следует, и те посетители, кого встревожит известие о мчащемся в эту сторону полицейском турбошмеле, либо успеют смыться, либо надежно припрячут концы своих незаконных делишек.
Короче говоря, мы с компаньоном прибыли в правильное заведение, вполне достойное таких отщепенцев, как мы.
Облетев вокруг трактира и не обнаружив возле него припаркованного полицейского транспорта, мы загнали Злюку в свободный крытый вольер и заперли за собой ворота. После чего без колебаний направились прямиком в трактир, дабы наблюдающие за нами соглядатаи – кто бы в этом сомневался! – не заподозрили нас в подготовке какой-нибудь каверзы.
– Этот тэнки, он что, действительно умеет летать? – спросил Гробур, кивнув на вывеску, украшенную портретом Кэгуна – таким, каков старик был в свои лучшие годы, задолго до рождения моих родителей.
– Нет, конечно, – ответил я. – Просто у него слишком богатое воображение. Говорят, поначалу Кэгун назвал свой трактир «Мудрый тэнки». Но те, кто хорошо знал этого «мудреца», стали над ним насмехаться, и ему пришлось переписать первую половину вывески. А летает он не лучше любого из своих сородичей с атрофированными крыльями. То есть либо во сне, либо от хорошего пинка под зад.
Еще один непременный живой атрибут трактира, можно даже сказать, его талисман – спившийся неудачник-сид Эрумах, – с незапамятных времен служил при Кэгуне вышибалой. Выгнанный с позором из Истадальского университета лет триста назад, маг успел овладеть лишь парочкой нелетальных боевых заклинаний, за счет которых и получил эту работу. Всех без исключения дебоширов Эрумах сбивал с ног слабым телекинетическим ударом, а затем вышвыривал за дверь при помощи маленького смерча. За что и считался неоценимым специалистом – какой еще вышибала способен работать исключительно за выпивку, каждый день напиваться в стельку и при этом ни на йоту не терять профессиональную хватку?
Я кивком поприветствовал вышибалу, стоящего при входе, скрестив руки на груди. На этом же самом месте он встречал меня и три года назад, и в тот самый день, когда я впервые посетил «Летающего тэнки». И выпивкой от Эрумаха разило, как всегда, за метр. И на мое приветствие маг опять-таки не ответил. Все как в старые добрые времена… Вот только хорошо это или плохо, пока неизвестно.
Народу в трактире было немного – обычная, впрочем, для этого заведения посещаемость. Несколько случайных погонщиков-грузовозов, одетых в форму своих компаний-нанимателей, и десятка полтора неприветливых личностей, кучкующихся по углам либо пьющих в гордом одиночестве. Первых тут по традиции не обижали, а если и грабили, то вдали от здешних мест – лишнее внимание полиции Кэгуну и его постоянным клиентам было ни к чему. Вторая и третья категории посетителей явно очутились в «Летающем тэнки» не проездом, а прибыли сюда для ведения конкретных дел. Тех самых дел, за посредничество в разрешении коих трактирщик-тэнки и получал свою долю.
Кто здесь собрался и зачем, меня совершенно не интересовало. Главное, что при нашем появлении ни один из посетителей не вскочил с места и не побежал к нам с приветливыми или, наоборот, злобными (и такое не исключено) криками. Безусловно, я бы обрадовался встрече с кем-нибудь из старых знакомых. Но только не сегодня, когда у меня элементарно не было времени посидеть с ними за бутылочкой вина и поболтать о прошлом.
Кэгун, неизменно торчащий за трактирной стойкой, как и Эрумах – у двери, при виде нас с Гробуром нисколько не удивился. Что было довольно странно: ладно брайхорнец, чью морду в этом заведении могли и не знать, но о судьбе Торки Бикса Кэгун наверняка был осведомлен. И тем не менее не опешил, когда Молниеносный вот так, запросто, снова переступил порог «Летающего тэнки».
– А вот и ты, не раньше, не позже, – прокаркал птицеподобный трактирщик, когда мы с компаньоном подошли к стойке. – Быстро объявился. Полчаса назад одна залетная душа рассказала, что утром над Рионаном законники ловили какого-то угонщика турбошмеля. А спустя еще двадцать минут пришла весть, что с севера в нашу сторону двигается одинокий перехватчик. Вот стою, гадаю, кто бы это мог быть, а тут ко мне врывается – какое совпадение! – сам Молниеносный! Ящер – он с тобой или ты просто решил по пути бродягу-иноземца подбросить?
– Я – Гробур Двадцатый, герцог Баргдорских древоплантаций и острова Рамбар, – с достоинством представился компаньон, давая понять трактирщику, чтобы тот не переступал рамок приличия.
– А, ну да, Гробур Двадцатый, – равнодушно кивнул Кэгун. – Кое-что нам о тебе и впрямь известно – сюда доходят новости из-за моря. Поговаривают, тебя и твоего владыку арестовали на наших землях и что при вашем аресте полегло много законников. И с тех пор якобы вашей гильдии несладко живется. Сочувствую… Значит, вы слиняли с каторги? Лихо. Мне об этом пока никто не рассказывал. Честно признаться, обожаю получать сногсшибательные новости из первых рук. Итак, друзья мои, могу я вам чем-то помочь?
– Мне необходимо увидеть Алек-Пета, – выложил я цель нашего визита. – Срочное дело на пару-тройку часов. Ты еще арендуешь ему подвал под мастерскую или все-таки выгнал этого сумасшедшего «потрошителя»?
– Если я выгоню Алек-Пета, твои друзья, Бикс, меня попросту не поймут, – ответил Кэгун. – Они перестанут сюда наведываться и скажут другим своим друзьям, чтобы те объезжали это место стороной. А каждый из них передаст эту информацию дальше, и скоро свободные погонщики Атрейи вообще перестанут посещать наши края. Скажешь, это плохо? Неверно, мой друг – это будет настоящая катастрофа! Тэнки Кэгун умрет с голоду, потому что останется один посреди пустоши, без друзей и даймов. И что в этом хорошего? Абсолютно ничего. Так почему же, Бикс, я должен выгонять Алек-Пета из своего подвала?