Страница:
никак не мог отправиться на тот свет. Ха-ха-ха!
Голос говорящего был каким-то ерническим, отвратно-насмешливым, а его
болтовня такой гнусной, что каждое слово разило Эразмуса словно кинжал.
- Кем бы вы ни были, - сказал Эразмус, - не говорите о моем ужасном
поступке, в котором я раскаиваюсь, прошу вас...
- Раскаиваюсь, раскаиваюсь, - передразнил его незнакомец. - А
раскаиваетесь ли вы в том, что познакомились с Джульеттой и завоевали ее
сладчайшую любовь?
- О, Джульетта, Джульетта, - вздохнул Эразмус.
- Ну да, - продолжал незнакомец, - вы просто ребячливы, вам все
надобно, вы все желаете и при этом хотите, чтобы все шло без сучка, без
задоринки. То, что вам пришлось расстаться с Джульеттой, это, конечно,
фатально. Но останься вы здесь, я бы, пожалуй, мог бы вам помочь уклониться
от всех мстительных клинков и судебных преследований.
Мысль о том, что появилась надежда остаться с Джульеттой, всецело
овладела Эразмусом.
- Как же это возможно? - спросил он.
- Я знаю одно средство, симпатическое средство, которое отведет глаза
вашим преследователям, короче говоря, оно так действует, что позволит вам
всякий раз менять свое лицо и никто не сможет вас признать. Днем, когда
будет светло, вы долго и внимательно поглядите на себя в зеркало, а я затем
выну ваше зеркальное отражение, ничуть его не повредив, проделаю с ним
кое-какие манипуляции, и вы будете навсегда защищены от всяческих
посягательств. Вы сможете жить с Джульеттой в любви и благоденствии, не
подвергаясь никакой опасности.
- Ужасно!.. Ужасно!.. - вырвалось у Эразмуса.
- Чему это вы так ужасаетесь, любезнейший? - полюбопытствовал с
издевкой его странный собеседник.
- Ведь я отдал... отдал... - начал было Эразмус.
- Отдал свое отражение Джульетте?.. Ха-ха-ха!.. Браво, мой
достопочтеннейший! Что ж, тогда вам придется бегать ножками по лесам и
лугам, городам и весям, пока вы не доберетесь до своей супружницы и малютки
Расмуса и снова станете отцом семейства, хотя и без зеркального отражения, с
чем она, несомненно, примирится, поскольку очень вас любит. А Джульетта
останется вашей мерцающей мечтой.
- Замолчи, ты, чудовище!.. - завопил Эразмус.
В этот момент к ним приблизился веселый галдящий кортеж экипажей, и
пламя факелов на мгновение осветило внутренность их кареты. Эразмус поглядел
в лицо своему спутнику и узнал уродливого доктора Дапертутто. Он тут же
выпрыгнул из кареты и побежал вдогонку кортежу, потому что издали различил
приятный бас Фридриха. Эразмус поведал другу обо всем, что с ним произошло,
умолчав только о потере своего отражения. Фридрих вернулся вместе с ним в
город, и они так быстро справились со всем необходимым, что, когда рассвело,
Эразмус уже скакал на своем быстроногом коне далеко от Флоренции.
Шпикер описал также некоторые приключения, которые случились с ним во
время этого путешествия. Самым значительным из них было то, когда он впервые
почувствовал, что значит не иметь зеркального отражения. Он как раз
остановился в некоем городе, чтобы дать передохнуть своему утомленному коню,
и сел, ничего не опасаясь, за большой общий стол в каком-то постоялом дворе,
не обратив внимания на то, что как раз против него на стене висит большое
ясное зеркало. Какой-то чертов кельнер, который, как на грех, стоял за его
стулом, вдруг обратил внимание, что стул в зеркале оставался свободным - оно
не отражало сидящего на нем человека. Кельнер сообщил о своем наблюдении
соседу Эразмуса, а тот шепнул об этом своему соседу, и скоро все сидящие за
столом стали перешептываться и поглядывать то на Эразмуса, то на зеркало.
Эразмус еще не успел сообразить, что именно он причина всей этой кутерьмы,
как из-за стола встал некий солидный мужчина с серьезным лицом и заставил
Эразмуса подойти вплотную к зеркалу, потом оглядел его с ног до головы и,
обернувшись к обществу, громогласно объявил:
- В самом деле, отражения у него нет.
- Нет отражения!.. Глядите, он не отражается в зеркале! - загудели все
разом. - Гоните его в шею! Прочь!.. Прочь!..
В бешенстве, сгорая от стыда, Эразмус вбежал в свою комнату, но едва он
запер дверь, как к нему явились из полиции и объявили, что ежели он через
час не представит своего абсолютно точного зеркального отражения начальству,
ему предписывается немедленно покинуть город. Во избежание худших
неприятностей он бежал из города под улюлюканье праздных зевак и свист
уличных мальчишек.
- Вот он, удирает отсюда! Этот тип продал свое отражение дьяволу!.. -
неслось ему вслед.
Наконец город остался позади, и с тех пор, где бы он ни появлялся, под
предлогом врожденного отвращения ко всякого рода отражениям, он первым делом
приказывал завешивать все зеркала. Вот его и прозвали "генералом Суваровым",
который, по преданию, поступал с зеркалами точно так же.
Когда же он добрался до своей родины, до своего родного дома, то его
милая женушка и малютка Расмус встретили его весьма приветливо, и вскоре ему
стало казаться, что в обстановке мирной семейной жизни можно перенести
утрату своего зеркального отражения. Но вот однажды, когда Шпикер, уже
совершенно выкинувший Джульетту из своих мыслей, играл с маленьким Расмусом,
тот, балуясь, вымазал отцу щеки сажей.
- Ой, папа, гляди-ка, как я тебя разукрасил. У тебя совсем черное лицо!
- крикнул малыш и, прежде чем Шпикер успел его остановить, притащил зеркало
и, держа его перед отцом, сам поглядел в него. И в тот же миг он выронил его
из рук и, расплакавшись, выбежал из комнаты. Вскоре появилась жена, лицо ее
выражало страх и изумление.
- Знаешь, что мне Расмус рассказал? - спросила она.
- Что я будто бы не отражаюсь в зеркале? Так, что ли, моя милая? -
произнес Шпикер с натянутой улыбочкой, как бы говорящей, что хотя сама мысль
о том, что можно потерять свое отражение, в сущности, безумна, все же
случись это - потеря была бы невелика, поскольку всякое зеркальное отражение
содержит в себе чисто иллюзорный эффект, не являясь по сути дела ничем
вещественным. Самосозерцание, рассуждал он, лишь будоражит тщеславие, да к
тому же и безусловно содействует разрыву своего "я" на реальное и
воображаемое. Пока он все это излагал, его супруга поспешно сорвала
занавеску с висящего в комнате зеркала. Она взглянула на него и рухнула на
пол, словно пораженная молнией. Шпикер поднял ее, но едва сознание вернулось
к ней, как она с отвращением оттолкнула его от себя.
- Оставь меня! - визжала она. - Оставь меня, чудовище! Ты не мой муж,
ты не мой муж, ты дух ада, который хочет погубить мою душу и лишить меня
вечного блаженства. Убирайся!.. Чур меня, чур меня, у тебя нет власти надо
мной!
Ее голос разносился по всем комнатам, на крик в ужасе сбежались слуги,
и тогда Эразмус в бешенстве и отчаянии ринулся прочь из своего дома. Будто
гонимый безумием, метался он по пустынным аллеям парка на окраине города, и
вдруг перед ним мелькнул образ Джульетты во всей ее ангельской красоте.
- Ты что, мстишь мне, Джульетта? - крикнул он во весь голос. - Мстишь
за то, что я бросил тебя и вместо себя оставил свое зеркальное отражение?
Послушай, Джульетта, я готов стать всецело твоим и душой и телом, она
отвергла меня, она, ради которой я пожертвовал тобой. Джульетта, Джульетта,
я хочу посвятить тебе свою жизнь, повторяю: быть твоим душой и телом.
- Это совсем нетрудно сделать, любезнейший, - проскрипел синьор
Дапертутто, который почему-то оказался рядом со Шпикером на аллее; на нем
был все тот же кроваво-красный сюртук с блестящими стальными пуговицами. И
представьте, его слова прозвучали для несчастного Эразмуса утешением,
поэтому он, невзирая на коварное, отвратительное лицо доктора, спросил его
жалобным голосом:
- Как же мне ее найти? Ведь она для меня навеки потеряна.
- Ничего нет проще, - ответил Дапертутто, - она недалеко отсюда и
тоскует по вашей драгоценной персоне, почтеннейший, поскольку, надеюсь, вы
не можете не согласиться, зеркальное отражение - одна пустейшая иллюзия. К
тому же, как только вы явитесь к ней собственной драгоценной персоной и она
будет знать, что вы отдались ей на всю жизнь, и душой и телом, она вернет
вам ваше привлекательное отражение, причем в полной сохранности.
- Веди меня к ней! Скорее к ней! - крикнул Эразмус. - Где она?
- Нужно разрешить еще один пустячный вопрос, - сказал Дапертутто, -
прежде чем вы увидите Джульетту и замените собой свое зеркальное отражение.
Пока что она не может всецело располагать вами, ибо вы еще связаны
известными узами, которые необходимо разорвать... Я имею в виду вашу милую
женушку и подающего надежды сыночка.
- Что вы хотите сказать? - дико взревел Эразмус.
- Бесповоротный разрыв ваших связей, - продолжил Дапертутто, - может
быть осуществлен вполне человеческим способом. Еще по Флоренции вам должно
быть известно, что я умею весьма ловко готовить удивительные снадобья. Вот и
сейчас у меня в руке есть пузырек с таким домашним средством. Достаточно
нескольких капель, и люди, стоящие на пути вашей с Джульеттой любви,
мгновенно и тихо уйдут в мир иной, причем безо всяких мучений. Правда, иные
называют это смертью, а смерть будто бы горька. Но разве вкус горького
миндаля не прекрасен, именно такой горечью и обладает смерть, которая
заключена в моем пузырьке*. Когда члены вашей дражайшей семьи навеки
радостно закроют глаза, они будут благоухать нежнейшим запахом горького
миндаля. Вот этот пузырек, почтеннейший, возьмите его.
______________
* Пузырек, который дал Дапертутто, содержал, без сомнения, настой
лавровишни, так называемую синильную кислоту. Даже ничтожная порция этой
жидкости (менее одной унции) вызывает описанное действие. "Архив медиц.
случаев" Хорна. 1813. Май - дек. Стр. 510. (Примеч. автора.)
И доктор Дапертутто протянул Эразмусу маленький пузырек.
- Мразь! - завопил Эразмус. - Вы хотите, чтобы я отравил собственную
жену и ребенка?
- Кто говорит о яде? - спросил красносюртучный. - В пузырьке домашняя
настойка и, к слову сказать, весьма приятная на вкус. Мне были бы с руки
иные средства добиться вашей свободы, но поручить это вам так естественно,
так человечно, не правда ли? Пусть это будет моим маленьким капризом...
Берите, берите, любезнейший.
Эразмус и сам не заметил, как пузырек оказался в его руке. Безо всяких
умыслов он побежал домой и скрылся в своей комнате. Его жену всю ночь
одолевал безотчетный страх, она ужасно мучилась и все время твердила, что
вернувшийся к ним в дом человек не ее муж, а адский житель, принявший личину
ее мужа. Не успел Эразмус переступить порог, как все его домочадцы в
суеверном страхе разбежались кто куда, только маленький Расмус решился к
нему подойти и с детской наивностью спросить, не принес ли он своего
зеркального отображения, не то мама умрет от горя. Эразмус дико поглядел на
ребенка, у него в пальцах все еще была зажата склянка, которую дал ему
Дапертутто. У малыша на руках сидел его любимый голубь, который вдруг ни с
того ни с сего взмахнул крыльями и клюнул пробку пузырька. Он тотчас же
уронил набок свою головку и упал замертво.
- Предатель! - вскричал Эразмус. - Ты не заставишь меня свершить адское
деяние!
И он вышвырнул в открытое окно дьявольский пузырек, который разбился о
камни мощеного двора на тысячу кусков. Приятный запах миндаля заполнил и
комнату. Маленький Расмус в испуге убежал.
Шпикер, терзаемый тысячью страданий, весь день не находил себе места.
Наконец часы пробили полночь. И образ Джульетты все больше и больше оживал в
его душе. Как-то раз во Флоренции в его присутствии у Джульетты разорвалась
нитка ожерелья из высушенных красных ягод. Подбирая их с пола, он припрятал
одну, ведь она касалась лилейной шейки его возлюбленной, и он все время
ревностно хранил эту сухую ягодку. А теперь он вытащил ее на свет божий и,
уперев в нее взор, сосредоточил все свои мысли и душевные силы на потерянной
возлюбленной. И ему почудилось, что из бусинки стал исходить волшебный
аромат, который обычно витал вокруг Джульетты.
- О Джульетта! Хоть бы один-единственный раз увидеть тебя, а потом
можно и сгинуть в позоре и бесчестии!
Едва он произнес эти слова, как в коридоре перед дверью что-то
зашуршало, затем послышались чьи-то легкие шаги и в дверь постучали. Эразмус
даже задохнулся от страха, что предчувствие его обманет, и все же он был
полон надежды. Он отворил дверь, и в комнату вошла Джульетта, сияя своей
неземной красотой и очарованием. Обезумев от любви и счастья, заключил он ее
в свои объятья.
- Вот я и пришла, мой возлюбленный, - сказала она тихо и нежно. - Но ты
только погляди, как верно я храню твое зеркальное отражение.
Она сняла с зеркала занавеску, и Эразмус с восторгом увидел в нем себя,
однако ни одного из его движений отражение не повторяло. И снова ужас
охватил Эразмуса.
- Джульетта, неужели я сойду с ума от любви к тебе?.. Верни мне мое
отражение, а взамен возьми мою жизнь, я твой душой и телом.
- Нас разделяет еще одно обстоятельство, ты же знаешь... Неужели
Дапертутто тебе не сказал?..
- Господи, - перебил ее Эразмус, - если это цена нашей любви, то я
предпочитаю умереть.
- Конечно, Дапертутто не должен тебя принуждать к такому поступку...
Что и говорить, это ужасно... Обет и благословение священника не должны бы
так много значить, но все же тебе придется разорвать узы, которые связывают
тебя, и для этого есть другое, лучшее средство, чем то, которое предложил
тебе Дапертутто.
- Какое? - быстро спросил Эразмус. - В чем оно состоит?
Джульетта обвила его голову руками, склонила ее себе на грудь и тихо
прошептала:
- Ты поставь свое имя Эразмус Шпикер под таким обязательством: "Я
передаю моему доброму другу доктору Дапертутто власть над моими женой и
ребенком, и он может распоряжаться ими по своему произволу, и тем самым
расторгаю узы, которые нас связывают, ибо отныне я своим смертным телом и
бессмертной душой хочу принадлежать Джульетте, которую избираю себе в жены и
навеки связываю себя с нею особым обетом".
Нервы Эразмуса были напряжены до предела, он дергался, как марионетка
на нити. Огненные поцелуи жгли ему губы, он уже держал в руке листочек, что
протянула ему Джульетта. Но за спиной Джульетты вдруг появился, увеличившись
до огромных размеров, сам доктор Дапертутто. Он протянул Эразмусу
металлическое перо, и в этот момент на левой руке несчастного лопнула жилка
и брызнула кровь.
- Обмакни перо... обмакни перо... пиши... пиши... - настойчиво шипел
красносюртучный.
- Пиши, пиши, мой навеки единственный возлюбленный, - шептала
Джульетта.
Он уже обмакнул перо в кровь и готов был начать писать расписку, как
распахнулась дверь и в комнату вошла фигура в белой одежде, она уперла в
Эразмуса свои неподвижные глаза привидения и глухим голосом, исполненным
тоски и страданья, прогудела:
- Эразмус, Эразмус, что ты затеял... Опомнись... Во имя Спасителя...
Эразмус узнал в этой фигуре свою жену, отшвырнул перо и листочек
бумаги.
Сверкающие искры посыпались из глаз Джульетты, лицо ее уродливо
исказилось, а тело запылало.
- Отыди от меня, исчадье ада! Не получить тебе моей души! Во имя
Спасителя нашего, отыди от меня, диявольское отродье! Адское пламя исходит
от тебя!..
Так кричал Эразмус и ударом кулака отбросил от себя Джульетту, которая
все еще стискивала его в своих объятиях. Комната наполнилась странным визгом
и воем, запахло гарью, и что-то закружилось в воздухе, похожее на вороновы
крылья. Джульетта и доктор Дапертутто исчезли в густом зловонном дыме,
который, казалось, исходил от стен и гасил огонь свечей. Наконец, в окошке
забрезжил рассвет. Эразмус тут же отправился к своей жене. Он застал ее в
добром настроении, она была мягка и кротка. Маленький Расмус тоже проснулся
и сидел у нее на постели. Она протянула своему измученному мужу руку и
сказала:
- Теперь я знаю, какая ужасная история произошла с тобой в Италии, и от
всего сердца жалею тебя. Власть искусителя велика, и так как он подвержен
всем порокам, в том числе и воровству, то он не смог устоять от соблазна
похитить у тебя самым коварным образом твое прекрасное, непревзойденное,
такое похожее на тебя зеркальное отражение... Погляди-ка на себя вон в то
зеркало, мой дорогой, милый муженек.
Эразмус подошел к зеркалу, дрожа всем телом, вид у него был весьма
жалкий. Зеркало оставалось ясным и незамутненным, никакого Эразмуса в нем не
отражалось.
- Как удачно, что на этот раз ты в нем не отразился, - сказала жена, -
потому что вид у тебя, мой дорогой Эразмус, сейчас на редкость дурацкий. Ты
сам, наверно, понимаешь, однако, что без отражения в зеркале ты - посмешище
для людей и, естественно, не можешь стать настоящим, подлинным отцом
семейства, вызывающим уважение у жены и детей. Даже Расмусхен начинает над
тобой смеяться и собирается нарисовать тебе углем усы, поскольку ты этого
все равно не заметишь, поэтому тебе сейчас в самый раз еще немного побродить
по свету и найти случай вернуть себе свое зеркальное отражение, так подло
похищенное извергом рода человеческого. Как только ты его получишь - добро
пожаловать домой, мы будем тебе сердечно рады. Поцелуй меня, мой милый
(Шпикер так и сделал)... а теперь - счастливого пути! Посылай Расмусу время
от времени новые брючки, потому что он все время ползает на коленках и
быстро их протирает. А если попадешь в Нюрнберг, то добавь к подарку еще
раскрашенного гусара и перечный пряник, как любящий отец. Всего тебе самого
доброго, мой дорогой Эразмус!
Сказав все это, жена повернулась на бок и заснула. Шпикер схватил
маленького Расмуса и прижал к своей груди, но тот заорал благим матом, и
тогда Шпикер спустил его на пол и пошел бродить по белу свету. Однажды во
время своих странствий он повстречал некоего Петера Шлемиля, который продал
черту свою тень. Они решили было побродить вместе, чтобы Эразмус Шпикер
отбрасывал на дорогу тень за обоих путников, а Петер Шлемиль обеспечивал бы
отражение в зеркалах тоже за двоих, но из этого ничего не вышло.
Вот и конец истории о потерянном зеркальном отражении.
Постскриптум путешествующего энтузиаста
- Что это за отражение вон в том зеркале? Я ли это?.. О, Юлия,
Джульетта! Ангел небесный... Исчадие ада... Восторг и мука... Томление и
отчаяние... Ты видишь, мой дорогой Теодор Амадеус Гофман, что в мою жизнь
часто врывается чужая темная сила, отнимая у меня добрые сны и все время
сталкивая с какими-то странными персонажами. Весь во власти той истории, что
приключилась со мной в Сочельник, я готов поверить и что тот советник
юстиции сделан из марципана, и что чаепитие было не более чем кукольное
украшение рождественской витрины, а прелестная Юлия была влекущим к себе
живописным образом, сошедшим с полотна Рембрандта или Калло, и она обвела
вокруг пальца несчастного Эразмуса Шпикера, похитив похожее на него как две
капли воды его зеркальное отражение. Прости меня!
Написано между 1 и 6 января 1815 г. в Берлине (под впечатлением
"Удивительной истории Петера Шлемиля" Адальберта Шамиссо, 1813). Впервые
напечатано в 4-м т. "Фантазий..." (1813).
Стр. 266. Бергер Людвиг (1777-1839) - композитор и пианист-виртуоз из
круга берлинских друзей Гофмана.
...словно дева с полотна Мириса... - Имеется в виду голландский
художник Франс ван Мирис Старший (1635-1681).
Стр. 267. ...как Клеменс в "Октавиане"... - Имеется в виду сцена из
комедии Людвига Тика "Император Октавиан" (1804).
Стр. 269. Эйльфер - сорт старого изысканного вина.
...тех негодяев, которые не спешили поделиться эйльфером тысяча семьсот
девяносто четвертого года. - Намек на безуспешную осаду французами Майнца в
1794 г.
...шекспировский Генрих... - См.: Шекспир, "Генрих IV" (II, 2).
...очень высокий худой человек. - Гофман подробно описывает титульную
иллюстрацию первого издания "Удивительной истории Петера Шлемиля" А.Шамиссо,
сделанную им самим.
...вид... несговорчивый и чванный. - В первом издании Фантазий..." эти
слова стоят в кавычках, а значит, это прямая цитата из "Фауста" (ч. 1) -
слова Фроша, которые он произносит в компании веселящихся гуляк в погребке
Ауэрбаха в Лейпциге при виде входящих Фауста и Мефистофеля:
Я поднесу им по стакану
И, только угощать их стану,
Узнаю все про их приезд
Мне думается, из господ,
Вид несговорчивый и чванный.
(Перевод Б.Пастернака.)
Стр. 270. ...на его сапоги были надеты изящные туфли. - Дело в том, что
Шлемиль - герой Шамиссо - носит волшебные семимильные сапоги, а туфли
использует как "тормозящую" обувь.
Чимборасо - горная вершина в Кордильерах высотой 6310 м.
...генерал Суворов! - Существует исторический анекдот, согласно
которому А.В.Суворов (речь идет о том времени, когда он был
главнокомандующим русских и австрийских войск в Италии в 1799 г.) питал
непреодолимое отвращение ко всяким зеркалам. Отсюда - прозвище вошедшего
незнакомца.
Энсленовские фантасмагории. - Речь идет о Й.-К.Энслене (ок. 1782-1866),
профессоре Академии изящных искусств в Берлине, и о его опытах с "волшебным
фонарем" (laterna magica - лат.).
Стр. 272. ...по имени Филипп... - Имеется в виду художник Филипп Фейт
(1793-1877), которому в 1814 г. довелось, благодаря посредничеству Фуке,
написать портрет прусской принцессы Марии Анны (урожденной принцессы
Гессенской и Гомбургской).
Стр. 273. "Золотой Орел" - отель, где Гофман жил в Берлине с 26
сентября 1814 г.
Стр. 276. ...в витрине магазина Фукса, Вайде или Шоха... - Фукс, Вайде,
Шох - крупнейшие берлинские кондитеры, устраивали ежегодно в декабре
рождественские витрины - выставки своих самых замысловатых и изысканных
изделий, исполненных в виде фигурных композиций (например, тех или иных
сказочных персонажей и т.п.).
Стр. 277. ...та самая Минна, что вышла замуж за Раскала... - Минна и
Раскал - персонажи из "Удивительной истории Петера Шлемиля", бывшая невеста
и бывший камердинер героя, утратившего свою тень.
Стр. 281. Дапертуто. - Это имя означает "везде" (ит.).
Г.Шевченко
Голос говорящего был каким-то ерническим, отвратно-насмешливым, а его
болтовня такой гнусной, что каждое слово разило Эразмуса словно кинжал.
- Кем бы вы ни были, - сказал Эразмус, - не говорите о моем ужасном
поступке, в котором я раскаиваюсь, прошу вас...
- Раскаиваюсь, раскаиваюсь, - передразнил его незнакомец. - А
раскаиваетесь ли вы в том, что познакомились с Джульеттой и завоевали ее
сладчайшую любовь?
- О, Джульетта, Джульетта, - вздохнул Эразмус.
- Ну да, - продолжал незнакомец, - вы просто ребячливы, вам все
надобно, вы все желаете и при этом хотите, чтобы все шло без сучка, без
задоринки. То, что вам пришлось расстаться с Джульеттой, это, конечно,
фатально. Но останься вы здесь, я бы, пожалуй, мог бы вам помочь уклониться
от всех мстительных клинков и судебных преследований.
Мысль о том, что появилась надежда остаться с Джульеттой, всецело
овладела Эразмусом.
- Как же это возможно? - спросил он.
- Я знаю одно средство, симпатическое средство, которое отведет глаза
вашим преследователям, короче говоря, оно так действует, что позволит вам
всякий раз менять свое лицо и никто не сможет вас признать. Днем, когда
будет светло, вы долго и внимательно поглядите на себя в зеркало, а я затем
выну ваше зеркальное отражение, ничуть его не повредив, проделаю с ним
кое-какие манипуляции, и вы будете навсегда защищены от всяческих
посягательств. Вы сможете жить с Джульеттой в любви и благоденствии, не
подвергаясь никакой опасности.
- Ужасно!.. Ужасно!.. - вырвалось у Эразмуса.
- Чему это вы так ужасаетесь, любезнейший? - полюбопытствовал с
издевкой его странный собеседник.
- Ведь я отдал... отдал... - начал было Эразмус.
- Отдал свое отражение Джульетте?.. Ха-ха-ха!.. Браво, мой
достопочтеннейший! Что ж, тогда вам придется бегать ножками по лесам и
лугам, городам и весям, пока вы не доберетесь до своей супружницы и малютки
Расмуса и снова станете отцом семейства, хотя и без зеркального отражения, с
чем она, несомненно, примирится, поскольку очень вас любит. А Джульетта
останется вашей мерцающей мечтой.
- Замолчи, ты, чудовище!.. - завопил Эразмус.
В этот момент к ним приблизился веселый галдящий кортеж экипажей, и
пламя факелов на мгновение осветило внутренность их кареты. Эразмус поглядел
в лицо своему спутнику и узнал уродливого доктора Дапертутто. Он тут же
выпрыгнул из кареты и побежал вдогонку кортежу, потому что издали различил
приятный бас Фридриха. Эразмус поведал другу обо всем, что с ним произошло,
умолчав только о потере своего отражения. Фридрих вернулся вместе с ним в
город, и они так быстро справились со всем необходимым, что, когда рассвело,
Эразмус уже скакал на своем быстроногом коне далеко от Флоренции.
Шпикер описал также некоторые приключения, которые случились с ним во
время этого путешествия. Самым значительным из них было то, когда он впервые
почувствовал, что значит не иметь зеркального отражения. Он как раз
остановился в некоем городе, чтобы дать передохнуть своему утомленному коню,
и сел, ничего не опасаясь, за большой общий стол в каком-то постоялом дворе,
не обратив внимания на то, что как раз против него на стене висит большое
ясное зеркало. Какой-то чертов кельнер, который, как на грех, стоял за его
стулом, вдруг обратил внимание, что стул в зеркале оставался свободным - оно
не отражало сидящего на нем человека. Кельнер сообщил о своем наблюдении
соседу Эразмуса, а тот шепнул об этом своему соседу, и скоро все сидящие за
столом стали перешептываться и поглядывать то на Эразмуса, то на зеркало.
Эразмус еще не успел сообразить, что именно он причина всей этой кутерьмы,
как из-за стола встал некий солидный мужчина с серьезным лицом и заставил
Эразмуса подойти вплотную к зеркалу, потом оглядел его с ног до головы и,
обернувшись к обществу, громогласно объявил:
- В самом деле, отражения у него нет.
- Нет отражения!.. Глядите, он не отражается в зеркале! - загудели все
разом. - Гоните его в шею! Прочь!.. Прочь!..
В бешенстве, сгорая от стыда, Эразмус вбежал в свою комнату, но едва он
запер дверь, как к нему явились из полиции и объявили, что ежели он через
час не представит своего абсолютно точного зеркального отражения начальству,
ему предписывается немедленно покинуть город. Во избежание худших
неприятностей он бежал из города под улюлюканье праздных зевак и свист
уличных мальчишек.
- Вот он, удирает отсюда! Этот тип продал свое отражение дьяволу!.. -
неслось ему вслед.
Наконец город остался позади, и с тех пор, где бы он ни появлялся, под
предлогом врожденного отвращения ко всякого рода отражениям, он первым делом
приказывал завешивать все зеркала. Вот его и прозвали "генералом Суваровым",
который, по преданию, поступал с зеркалами точно так же.
Когда же он добрался до своей родины, до своего родного дома, то его
милая женушка и малютка Расмус встретили его весьма приветливо, и вскоре ему
стало казаться, что в обстановке мирной семейной жизни можно перенести
утрату своего зеркального отражения. Но вот однажды, когда Шпикер, уже
совершенно выкинувший Джульетту из своих мыслей, играл с маленьким Расмусом,
тот, балуясь, вымазал отцу щеки сажей.
- Ой, папа, гляди-ка, как я тебя разукрасил. У тебя совсем черное лицо!
- крикнул малыш и, прежде чем Шпикер успел его остановить, притащил зеркало
и, держа его перед отцом, сам поглядел в него. И в тот же миг он выронил его
из рук и, расплакавшись, выбежал из комнаты. Вскоре появилась жена, лицо ее
выражало страх и изумление.
- Знаешь, что мне Расмус рассказал? - спросила она.
- Что я будто бы не отражаюсь в зеркале? Так, что ли, моя милая? -
произнес Шпикер с натянутой улыбочкой, как бы говорящей, что хотя сама мысль
о том, что можно потерять свое отражение, в сущности, безумна, все же
случись это - потеря была бы невелика, поскольку всякое зеркальное отражение
содержит в себе чисто иллюзорный эффект, не являясь по сути дела ничем
вещественным. Самосозерцание, рассуждал он, лишь будоражит тщеславие, да к
тому же и безусловно содействует разрыву своего "я" на реальное и
воображаемое. Пока он все это излагал, его супруга поспешно сорвала
занавеску с висящего в комнате зеркала. Она взглянула на него и рухнула на
пол, словно пораженная молнией. Шпикер поднял ее, но едва сознание вернулось
к ней, как она с отвращением оттолкнула его от себя.
- Оставь меня! - визжала она. - Оставь меня, чудовище! Ты не мой муж,
ты не мой муж, ты дух ада, который хочет погубить мою душу и лишить меня
вечного блаженства. Убирайся!.. Чур меня, чур меня, у тебя нет власти надо
мной!
Ее голос разносился по всем комнатам, на крик в ужасе сбежались слуги,
и тогда Эразмус в бешенстве и отчаянии ринулся прочь из своего дома. Будто
гонимый безумием, метался он по пустынным аллеям парка на окраине города, и
вдруг перед ним мелькнул образ Джульетты во всей ее ангельской красоте.
- Ты что, мстишь мне, Джульетта? - крикнул он во весь голос. - Мстишь
за то, что я бросил тебя и вместо себя оставил свое зеркальное отражение?
Послушай, Джульетта, я готов стать всецело твоим и душой и телом, она
отвергла меня, она, ради которой я пожертвовал тобой. Джульетта, Джульетта,
я хочу посвятить тебе свою жизнь, повторяю: быть твоим душой и телом.
- Это совсем нетрудно сделать, любезнейший, - проскрипел синьор
Дапертутто, который почему-то оказался рядом со Шпикером на аллее; на нем
был все тот же кроваво-красный сюртук с блестящими стальными пуговицами. И
представьте, его слова прозвучали для несчастного Эразмуса утешением,
поэтому он, невзирая на коварное, отвратительное лицо доктора, спросил его
жалобным голосом:
- Как же мне ее найти? Ведь она для меня навеки потеряна.
- Ничего нет проще, - ответил Дапертутто, - она недалеко отсюда и
тоскует по вашей драгоценной персоне, почтеннейший, поскольку, надеюсь, вы
не можете не согласиться, зеркальное отражение - одна пустейшая иллюзия. К
тому же, как только вы явитесь к ней собственной драгоценной персоной и она
будет знать, что вы отдались ей на всю жизнь, и душой и телом, она вернет
вам ваше привлекательное отражение, причем в полной сохранности.
- Веди меня к ней! Скорее к ней! - крикнул Эразмус. - Где она?
- Нужно разрешить еще один пустячный вопрос, - сказал Дапертутто, -
прежде чем вы увидите Джульетту и замените собой свое зеркальное отражение.
Пока что она не может всецело располагать вами, ибо вы еще связаны
известными узами, которые необходимо разорвать... Я имею в виду вашу милую
женушку и подающего надежды сыночка.
- Что вы хотите сказать? - дико взревел Эразмус.
- Бесповоротный разрыв ваших связей, - продолжил Дапертутто, - может
быть осуществлен вполне человеческим способом. Еще по Флоренции вам должно
быть известно, что я умею весьма ловко готовить удивительные снадобья. Вот и
сейчас у меня в руке есть пузырек с таким домашним средством. Достаточно
нескольких капель, и люди, стоящие на пути вашей с Джульеттой любви,
мгновенно и тихо уйдут в мир иной, причем безо всяких мучений. Правда, иные
называют это смертью, а смерть будто бы горька. Но разве вкус горького
миндаля не прекрасен, именно такой горечью и обладает смерть, которая
заключена в моем пузырьке*. Когда члены вашей дражайшей семьи навеки
радостно закроют глаза, они будут благоухать нежнейшим запахом горького
миндаля. Вот этот пузырек, почтеннейший, возьмите его.
______________
* Пузырек, который дал Дапертутто, содержал, без сомнения, настой
лавровишни, так называемую синильную кислоту. Даже ничтожная порция этой
жидкости (менее одной унции) вызывает описанное действие. "Архив медиц.
случаев" Хорна. 1813. Май - дек. Стр. 510. (Примеч. автора.)
И доктор Дапертутто протянул Эразмусу маленький пузырек.
- Мразь! - завопил Эразмус. - Вы хотите, чтобы я отравил собственную
жену и ребенка?
- Кто говорит о яде? - спросил красносюртучный. - В пузырьке домашняя
настойка и, к слову сказать, весьма приятная на вкус. Мне были бы с руки
иные средства добиться вашей свободы, но поручить это вам так естественно,
так человечно, не правда ли? Пусть это будет моим маленьким капризом...
Берите, берите, любезнейший.
Эразмус и сам не заметил, как пузырек оказался в его руке. Безо всяких
умыслов он побежал домой и скрылся в своей комнате. Его жену всю ночь
одолевал безотчетный страх, она ужасно мучилась и все время твердила, что
вернувшийся к ним в дом человек не ее муж, а адский житель, принявший личину
ее мужа. Не успел Эразмус переступить порог, как все его домочадцы в
суеверном страхе разбежались кто куда, только маленький Расмус решился к
нему подойти и с детской наивностью спросить, не принес ли он своего
зеркального отображения, не то мама умрет от горя. Эразмус дико поглядел на
ребенка, у него в пальцах все еще была зажата склянка, которую дал ему
Дапертутто. У малыша на руках сидел его любимый голубь, который вдруг ни с
того ни с сего взмахнул крыльями и клюнул пробку пузырька. Он тотчас же
уронил набок свою головку и упал замертво.
- Предатель! - вскричал Эразмус. - Ты не заставишь меня свершить адское
деяние!
И он вышвырнул в открытое окно дьявольский пузырек, который разбился о
камни мощеного двора на тысячу кусков. Приятный запах миндаля заполнил и
комнату. Маленький Расмус в испуге убежал.
Шпикер, терзаемый тысячью страданий, весь день не находил себе места.
Наконец часы пробили полночь. И образ Джульетты все больше и больше оживал в
его душе. Как-то раз во Флоренции в его присутствии у Джульетты разорвалась
нитка ожерелья из высушенных красных ягод. Подбирая их с пола, он припрятал
одну, ведь она касалась лилейной шейки его возлюбленной, и он все время
ревностно хранил эту сухую ягодку. А теперь он вытащил ее на свет божий и,
уперев в нее взор, сосредоточил все свои мысли и душевные силы на потерянной
возлюбленной. И ему почудилось, что из бусинки стал исходить волшебный
аромат, который обычно витал вокруг Джульетты.
- О Джульетта! Хоть бы один-единственный раз увидеть тебя, а потом
можно и сгинуть в позоре и бесчестии!
Едва он произнес эти слова, как в коридоре перед дверью что-то
зашуршало, затем послышались чьи-то легкие шаги и в дверь постучали. Эразмус
даже задохнулся от страха, что предчувствие его обманет, и все же он был
полон надежды. Он отворил дверь, и в комнату вошла Джульетта, сияя своей
неземной красотой и очарованием. Обезумев от любви и счастья, заключил он ее
в свои объятья.
- Вот я и пришла, мой возлюбленный, - сказала она тихо и нежно. - Но ты
только погляди, как верно я храню твое зеркальное отражение.
Она сняла с зеркала занавеску, и Эразмус с восторгом увидел в нем себя,
однако ни одного из его движений отражение не повторяло. И снова ужас
охватил Эразмуса.
- Джульетта, неужели я сойду с ума от любви к тебе?.. Верни мне мое
отражение, а взамен возьми мою жизнь, я твой душой и телом.
- Нас разделяет еще одно обстоятельство, ты же знаешь... Неужели
Дапертутто тебе не сказал?..
- Господи, - перебил ее Эразмус, - если это цена нашей любви, то я
предпочитаю умереть.
- Конечно, Дапертутто не должен тебя принуждать к такому поступку...
Что и говорить, это ужасно... Обет и благословение священника не должны бы
так много значить, но все же тебе придется разорвать узы, которые связывают
тебя, и для этого есть другое, лучшее средство, чем то, которое предложил
тебе Дапертутто.
- Какое? - быстро спросил Эразмус. - В чем оно состоит?
Джульетта обвила его голову руками, склонила ее себе на грудь и тихо
прошептала:
- Ты поставь свое имя Эразмус Шпикер под таким обязательством: "Я
передаю моему доброму другу доктору Дапертутто власть над моими женой и
ребенком, и он может распоряжаться ими по своему произволу, и тем самым
расторгаю узы, которые нас связывают, ибо отныне я своим смертным телом и
бессмертной душой хочу принадлежать Джульетте, которую избираю себе в жены и
навеки связываю себя с нею особым обетом".
Нервы Эразмуса были напряжены до предела, он дергался, как марионетка
на нити. Огненные поцелуи жгли ему губы, он уже держал в руке листочек, что
протянула ему Джульетта. Но за спиной Джульетты вдруг появился, увеличившись
до огромных размеров, сам доктор Дапертутто. Он протянул Эразмусу
металлическое перо, и в этот момент на левой руке несчастного лопнула жилка
и брызнула кровь.
- Обмакни перо... обмакни перо... пиши... пиши... - настойчиво шипел
красносюртучный.
- Пиши, пиши, мой навеки единственный возлюбленный, - шептала
Джульетта.
Он уже обмакнул перо в кровь и готов был начать писать расписку, как
распахнулась дверь и в комнату вошла фигура в белой одежде, она уперла в
Эразмуса свои неподвижные глаза привидения и глухим голосом, исполненным
тоски и страданья, прогудела:
- Эразмус, Эразмус, что ты затеял... Опомнись... Во имя Спасителя...
Эразмус узнал в этой фигуре свою жену, отшвырнул перо и листочек
бумаги.
Сверкающие искры посыпались из глаз Джульетты, лицо ее уродливо
исказилось, а тело запылало.
- Отыди от меня, исчадье ада! Не получить тебе моей души! Во имя
Спасителя нашего, отыди от меня, диявольское отродье! Адское пламя исходит
от тебя!..
Так кричал Эразмус и ударом кулака отбросил от себя Джульетту, которая
все еще стискивала его в своих объятиях. Комната наполнилась странным визгом
и воем, запахло гарью, и что-то закружилось в воздухе, похожее на вороновы
крылья. Джульетта и доктор Дапертутто исчезли в густом зловонном дыме,
который, казалось, исходил от стен и гасил огонь свечей. Наконец, в окошке
забрезжил рассвет. Эразмус тут же отправился к своей жене. Он застал ее в
добром настроении, она была мягка и кротка. Маленький Расмус тоже проснулся
и сидел у нее на постели. Она протянула своему измученному мужу руку и
сказала:
- Теперь я знаю, какая ужасная история произошла с тобой в Италии, и от
всего сердца жалею тебя. Власть искусителя велика, и так как он подвержен
всем порокам, в том числе и воровству, то он не смог устоять от соблазна
похитить у тебя самым коварным образом твое прекрасное, непревзойденное,
такое похожее на тебя зеркальное отражение... Погляди-ка на себя вон в то
зеркало, мой дорогой, милый муженек.
Эразмус подошел к зеркалу, дрожа всем телом, вид у него был весьма
жалкий. Зеркало оставалось ясным и незамутненным, никакого Эразмуса в нем не
отражалось.
- Как удачно, что на этот раз ты в нем не отразился, - сказала жена, -
потому что вид у тебя, мой дорогой Эразмус, сейчас на редкость дурацкий. Ты
сам, наверно, понимаешь, однако, что без отражения в зеркале ты - посмешище
для людей и, естественно, не можешь стать настоящим, подлинным отцом
семейства, вызывающим уважение у жены и детей. Даже Расмусхен начинает над
тобой смеяться и собирается нарисовать тебе углем усы, поскольку ты этого
все равно не заметишь, поэтому тебе сейчас в самый раз еще немного побродить
по свету и найти случай вернуть себе свое зеркальное отражение, так подло
похищенное извергом рода человеческого. Как только ты его получишь - добро
пожаловать домой, мы будем тебе сердечно рады. Поцелуй меня, мой милый
(Шпикер так и сделал)... а теперь - счастливого пути! Посылай Расмусу время
от времени новые брючки, потому что он все время ползает на коленках и
быстро их протирает. А если попадешь в Нюрнберг, то добавь к подарку еще
раскрашенного гусара и перечный пряник, как любящий отец. Всего тебе самого
доброго, мой дорогой Эразмус!
Сказав все это, жена повернулась на бок и заснула. Шпикер схватил
маленького Расмуса и прижал к своей груди, но тот заорал благим матом, и
тогда Шпикер спустил его на пол и пошел бродить по белу свету. Однажды во
время своих странствий он повстречал некоего Петера Шлемиля, который продал
черту свою тень. Они решили было побродить вместе, чтобы Эразмус Шпикер
отбрасывал на дорогу тень за обоих путников, а Петер Шлемиль обеспечивал бы
отражение в зеркалах тоже за двоих, но из этого ничего не вышло.
Вот и конец истории о потерянном зеркальном отражении.
Постскриптум путешествующего энтузиаста
- Что это за отражение вон в том зеркале? Я ли это?.. О, Юлия,
Джульетта! Ангел небесный... Исчадие ада... Восторг и мука... Томление и
отчаяние... Ты видишь, мой дорогой Теодор Амадеус Гофман, что в мою жизнь
часто врывается чужая темная сила, отнимая у меня добрые сны и все время
сталкивая с какими-то странными персонажами. Весь во власти той истории, что
приключилась со мной в Сочельник, я готов поверить и что тот советник
юстиции сделан из марципана, и что чаепитие было не более чем кукольное
украшение рождественской витрины, а прелестная Юлия была влекущим к себе
живописным образом, сошедшим с полотна Рембрандта или Калло, и она обвела
вокруг пальца несчастного Эразмуса Шпикера, похитив похожее на него как две
капли воды его зеркальное отражение. Прости меня!
Написано между 1 и 6 января 1815 г. в Берлине (под впечатлением
"Удивительной истории Петера Шлемиля" Адальберта Шамиссо, 1813). Впервые
напечатано в 4-м т. "Фантазий..." (1813).
Стр. 266. Бергер Людвиг (1777-1839) - композитор и пианист-виртуоз из
круга берлинских друзей Гофмана.
...словно дева с полотна Мириса... - Имеется в виду голландский
художник Франс ван Мирис Старший (1635-1681).
Стр. 267. ...как Клеменс в "Октавиане"... - Имеется в виду сцена из
комедии Людвига Тика "Император Октавиан" (1804).
Стр. 269. Эйльфер - сорт старого изысканного вина.
...тех негодяев, которые не спешили поделиться эйльфером тысяча семьсот
девяносто четвертого года. - Намек на безуспешную осаду французами Майнца в
1794 г.
...шекспировский Генрих... - См.: Шекспир, "Генрих IV" (II, 2).
...очень высокий худой человек. - Гофман подробно описывает титульную
иллюстрацию первого издания "Удивительной истории Петера Шлемиля" А.Шамиссо,
сделанную им самим.
...вид... несговорчивый и чванный. - В первом издании Фантазий..." эти
слова стоят в кавычках, а значит, это прямая цитата из "Фауста" (ч. 1) -
слова Фроша, которые он произносит в компании веселящихся гуляк в погребке
Ауэрбаха в Лейпциге при виде входящих Фауста и Мефистофеля:
Я поднесу им по стакану
И, только угощать их стану,
Узнаю все про их приезд
Мне думается, из господ,
Вид несговорчивый и чванный.
(Перевод Б.Пастернака.)
Стр. 270. ...на его сапоги были надеты изящные туфли. - Дело в том, что
Шлемиль - герой Шамиссо - носит волшебные семимильные сапоги, а туфли
использует как "тормозящую" обувь.
Чимборасо - горная вершина в Кордильерах высотой 6310 м.
...генерал Суворов! - Существует исторический анекдот, согласно
которому А.В.Суворов (речь идет о том времени, когда он был
главнокомандующим русских и австрийских войск в Италии в 1799 г.) питал
непреодолимое отвращение ко всяким зеркалам. Отсюда - прозвище вошедшего
незнакомца.
Энсленовские фантасмагории. - Речь идет о Й.-К.Энслене (ок. 1782-1866),
профессоре Академии изящных искусств в Берлине, и о его опытах с "волшебным
фонарем" (laterna magica - лат.).
Стр. 272. ...по имени Филипп... - Имеется в виду художник Филипп Фейт
(1793-1877), которому в 1814 г. довелось, благодаря посредничеству Фуке,
написать портрет прусской принцессы Марии Анны (урожденной принцессы
Гессенской и Гомбургской).
Стр. 273. "Золотой Орел" - отель, где Гофман жил в Берлине с 26
сентября 1814 г.
Стр. 276. ...в витрине магазина Фукса, Вайде или Шоха... - Фукс, Вайде,
Шох - крупнейшие берлинские кондитеры, устраивали ежегодно в декабре
рождественские витрины - выставки своих самых замысловатых и изысканных
изделий, исполненных в виде фигурных композиций (например, тех или иных
сказочных персонажей и т.п.).
Стр. 277. ...та самая Минна, что вышла замуж за Раскала... - Минна и
Раскал - персонажи из "Удивительной истории Петера Шлемиля", бывшая невеста
и бывший камердинер героя, утратившего свою тень.
Стр. 281. Дапертуто. - Это имя означает "везде" (ит.).
Г.Шевченко