Голдинг Уильям. Повелитель мух

   – Ну, прямо как дети малые, – сказал он уничижительно, – как грудные!
   Ральф оглядел его с сомненьем и положил рог на поваленный ствол.
   – Небось уже время чай пить, – сказал Хрюша. – И чего им делать-то на этой горе?
   Он почтительно погладил раковину, но тотчас рука его замерла, и он поднял глаза.
   – Ральф! Эй! Куда же ты?
   Ральф перелезал через первые поваленные стволы. Хохот и треск были уже далеко.
   Хрюша проводил Ральфа негодующим взглядом.
   – Как дети малые!
   Он вздохнул, нагнулся зашнуровать ботинки. Шум заблудшего собрания замирал на горе. Тогда с мученическим видом родителя, вынужденного потакать нелепой выходке отпрысков, он подобрал рог, направился к лесу и стал пробираться по просеке.

* * *

   По другую сторону от вершины был лесистый уступ. Ральф снова сделал тот же жест, словно зачерпывал что-то.
   – Вон там дров для костра сколько угодно.
   Джек кивнул и ущипнул себя за нижнюю губу. Всего футах в ста пониже, после крутого склона, лежал будто бы специально под топливо отведенный участок. Мокрой жарой деревья толкало в рост, но на хилом слое почвы они не заживались, рано валились и гнили. Их обнимали лианы, сквозь них пробивались новые ростки.
   Джек обернулся к ждущим приказаний хористам. Черные квадратные шапочки, как береты, съехали у них набекрень.
   – Костер складывать. Быстро.
   Они легко добрались до валежника по удобной тропке, стали дергать его и растаскивать. Самые маленькие, достигнув вершины, скатывались сюда же, так что скоро все, кроме Хрюши, были заняты делом. Валежник попадался такой гнилой, что, стоило его тронуть, обдавал душем трухи, осыпью мокриц, но встречались и целые стволы. Близнецы Эрик и Сэм первые выискали подходящее дерево, но беспомощно топтались около, пока Ральф, Джек, Саймон, Роджер и Морис не сумели за него ухватиться. Все вместе они взволокли нелепую мертвую орясину наверх и там сбросили. Каждая группка вносила свою лепту, и понемногу костер вырастал. В очередной раз наведавшись вниз, Ральф увидел, что вокруг никого, что они держатся за деревцо вдвоем с Джеком, и они улыбнулись друг другу, и опять поверх ветра, и крика, и поверх ослабевших лучей гору опутали чары, и тот же опять ее поволакивал странный, неприметный глазу свет дружбы, совместности и приключений.
   – Да, тяжеловато.
   Джек просиял в ответ.
   – Ну нам-то с тобой это пара пустяков.
   Вместе, в согласном усилии, качаясь, они одолели кручу. Вместе протянули – раз – два – три! – швырнули свою ношу на уже высокий костер.
   Отступили, хохоча оттого, что так ловко справились со сложной задачей, и Ральфу тут же пришлось встать на голову. Кое-кто еще копошился возле костра, кое-кому из малышей уже наскучил труд, и они рыскали по этому новому лесу в поисках фруктов. Близнецы с неожиданной распорядительностью принесли охапки сухой листвы и ссыпали в костер. Один за другим мальчики обнаруживали, что все готово, что дров больше не требуется, и оставались наверху, среди раскиданных розовых глыб. Все уже отдышались, и на лицах высыхал пот.
   Но вот наступила напряженная тишина, и Ральф с Джеком переглянулись.
   Оба пришли к постыдному открытию и не знали, как в этом признаться.
   Ральф багрово покраснел и выдавил первый:
   – Ну…
   Он откашлялся и снова решился.
   – Ну, теперь его надо зажечь, а?
   Больше нельзя было таить нелепость положения, и Джек тоже покраснел.
   Забормотал что-то невнятное:
   – Можно деревяшки тереть одну об другую. Одну об другую…
   Он глянул на Ральфа, и у того вырвалось окончательным и жалким признаньем:
   – Спички у кого-нибудь есть?
   – Надо лук, и стрелу на нем крутить, – сказал Роджер. Он потер руку об руку, изображая, как это делается – джж! джж!
   Над горой пронесся легкий ветерок. И вместе с ним явился Хрюша, в рубашке и шортах, он с трудом пробирался по зарослям, и вечернее солнце полыхало в его очках. Он нес под мышкой рог.
   Ральф крикнул:
   – Хрюша! У тебя спичек нет?
   Вопрос подхватили, и эхо зашлось от крика.
   Хрюша покачал головой и подошел к костру.
   – Ого! Постарались! Ничего себе кучка!
   И вдруг Джек догадался:
   – Хрюшины очки! Это же зажигательные стекла!
   Хрюша не успел отпрянуть. Его обступили.
   – Ой, пустите, – взвизгнул он в ужасе, когда Джек сдернул с него очки.
   – Слышь-ка! Отдай! Мне ж ничего не видать! Ой! Рог разобьете!
   Ральф оттеснил его локтем и встал на коленки возле костра.
   – Отойдите, свет заслоняете!
   Все стали толкаться и лезть к Ральфу с советами. Ральф двигал стекла и так и сяк, пока густой белый отпечаток закатного солнца не лег на рыхлое дерево. Почти тотчас вверх потянулась тонкая дымная струйка, и он закашлялся. Джек тоже встал на коленки, легонько подул на дымок, и он сломался, отклонился, утолщился, показал язычок пламени. Пламя, сперва едва видное на ярком свету, захватило первый сучок, налилось цветом, разбежалось, прыгнуло на ветку побольше, и та занялась с громким треском. Пламя взметнулось вверх, и мальчики восторженно ахнули.
   – Мои очки! – изнемогал Хрюша. – Отдайте мои очки!
   Ральф встал, отошел от костра и сунул очки в беспомощно шарившую Хрюшину руку. Тот уже едва слышно лепетал:
   – Все расплывается. Аж руку не видать…
   Кое-кто пустился в пляс. Валежник был такой сухой и трухлявый, что большие сучья сдавались неистово желтым космам огня, те взвивались вверх и там, в двадцатифутовой высоте, бились рыжей гривой. Жар обжигал, ветер потоком отвевал в сторону искры. И белой пылью осыпались стволы.
   Ральф крикнул:
   – Еще дров! Все за дровами!
   Взапуски с огнем, чтоб не успел, не погас, мальчики бросились за валежником. Пусть бы чистая пелена пламени плыла сейчас над горой – а дальше они не загадывали. Даже самые маленькие, если не отвлекались фруктами, несли щепочки и подбрасывали в огонь. Воздух дрожал, волновался, и теперь уже ясно различались наветренная и подветренная стороны. С одной стороны было прохладно, а в другую костер бешено махал жарким крылом, в секунду пружинкой завивая волосы у тех, кто зазевался. Попадая в прохладную струю, мальчики жадно подставляли ей потные лица, но, насладясь свежестью, тотчас чувствовали изнеможение и валились в тень, возле разбросанных скал. Пламя быстро убывало, потом, осыпая тихие вздохи, костер сел, и только огненный куст взметнулся вверх, изогнулся и заструился ветвями по ветру. Все дышали тяжко, как псы.
   Ральф приподнял голову, которую прятал под мышкой.
   – Нет, ничего не выходит.
   Роджер ловко, со знанием дела сплюнул на горячую золу.
   – Это почему?
   – Дыма-то не было. Один огонь.
   Хрюша приткнулся к ребристому стыку двух скал и держал на коленях рог.
   – Мы костер-то как следует не разожгли, – сказал он. – Это ж без толку.
   Такой костер не удержишь, как ни старайся.
   – Ты уж особенно старался, – сказал Джек презрительно. – Сложа руки сидел.
   – Мы взяли у него очки, – сказал Саймон. Он тер плечом черную щеку. – Значит, он тоже участвовал.
   – У меня рог! – возмутился Хрюша. – Дайте слово сказать!
   – На вершине горы рог не считается, – сказал Джек. – Так что заткнись.
   – У меня в руках рог!
   – Надо туда зеленых веток положить, – сказал Морис. – Их кладут для дыма!
   – Рог у меня!
   Джек в ярости обернулся:
   – А ну заткнись!
   Хрюша увял. Ральф взял у него рог и обвел всех взглядом.
   – Кто-то должен специально следить за костром. В любой день может прийти корабль, – он повел рукой вдоль тугой струны горизонта, – и, если у нас всегда будет сигнал, нас заметят и спасут. И потом. Нам нужно еще одно правило. Где рог, там и собрание. И все равно – внизу это или наверху.
   С этим все согласились. Хрюша открыл было рот, встретился взглядом с Джеком и осекся. Джек потянулся за рогом и встал, осторожно держа хрупкий предмет в закопченных ладонях.
   – Ральф совершенно верно говорит. Нам нужны правила, и мы должны им подчиняться. Мы не дикари какие-нибудь. Мы англичане. А англичане всегда и везде лучше всех. Значит, надо вести себя как следует.
   Он обернулся к Ральфу.
   – Ральф, я разделю хор – то есть моих охотников – на смены, и мы будем отвечать за то, чтоб костер всегда горел.
   Его великодушие стяжало редкие хлопки, Джек осклабился и, призывая к тишине, помахал рогом.
   – Сейчас-то зачем ему гореть? Ночью кто дым увидит? Снова зажжем, когда захотим. Альты – вы отвечаете за костер эту неделю. А вы, дисканты, – следующую.
   Все важно закивали.
   – И еще – мы будем наблюдать за морем. Как только увидим корабль, – все проводили глазами взмах тощей руки, – подбавим зеленых веток. И сразу станет больше дыма.
   Они пристально вглядывались в густую синь горизонта, будто вот-вот там появится крохотный силуэт.
   Солнце на западе горячей золотой каплей стекало все ниже и ниже, нацелясь за порог мира. И вдруг стало ясно, что уже вечер и конец теплу и свету.
   Роджер взял рог и обвел всех пасмурным взглядом.
   – Я на море и так все смотрю. Нет тут никаких кораблей. Может, нас и не спасут вовсе.
   Поднялся и затих ропот. Ральф отобрал у Роджера рог.
   – Я уже сказал – нас спасут. Просто надо подождать. Вот и все.
   Расхрабрившись, кипя, рог схватил оскорбленный Хрюша.
   – А я что говорил! Я же говорил насчет порядка, я говорил, а мне – «заткнись»!
   Голос взвился, надсаженный благородным негодованьем. На него уже шикали кругом.
   – Сказали, костер нужно маленький, а какую скирду навалили. Только я рот раскрою, – стонал верный горькой правде Хрюша, – мне сразу «заткнись», а когда Джек, или Морис, или Саймон…
   Он запнулся на пронзительной ноте и застыл, глядя поверх голов, вдоль чужого склона горы, туда, где собирали валежник. Потом расхохотался, до того странно, что все притихли, недоуменно разглядывая сверкающие окуляры. И проследив за его взглядом, нашли источник этой мрачной веселости.
   – Вот вам и маленький костер!
   Дым курился там и сям среди лиан, увивавших мертвые и гибнущие деревья.
   На глазах у детей дымную кудель в одном месте вдруг тронуло огнем и она уплотнилась. Тонкие ленты огня поползли по комлю, разбежались по листве и кустам, множились, разрастались. Пламя задело древесный ствол, вспорхнуло на него яркой белкой. Дым рос, слоился, клубился, раскатывался. Белка на крыльях ветра перенеслась на другое стоячее дерево, стала поедать его с верхушки. Под темным покровом дыма и листвы огонь подкрался, завладел лесом и теперь остервенело его грыз. Акры черного и рыжего дыма упрямо валили к морю. Глядя на неодолимо катящее пламя, мальчики пронзительно, радостно завизжали. Огонь, будто он живой и дикий, пополз, как ползет на брюхе ягуар, к молодой, похожей на березовую поросли, опушившей розоватую наготу скал. Он набросился на первое попавшееся дерево, мгновенно изукрасил его пылающей листвой. Потом проворно прыгнул на следующее и тотчас заполыхал, качая их уже строем. Под тем местом, где ликовали мальчики, лес на четверть мили кругом бесновался в дыму и пламени. Треск огня дружно ударял в уши барабанным боем, и гору от него будто бросало в дрожь.
   – Вот вам и маленький костер!
   Ральф с испугом замечал, как один за другим все стихают, охваченные жутью перед разбушевавшейся у них на глазах силой. Поняв, что жутко и ему, он вдруг вышел из себя:
   – Да заткнись ты!
   – У меня рог, – сказал Хрюша обиженно. – Я имею право говорить.
   На него смотрели пустыми взглядами, вслушиваясь в барабанный бой пламени. Хрюша тревожно заглянул в ад и покачал на руках рог.