- Ваша способность к самобичеванию воистину не знает себе равных, произнес я, набирая личный номер Винсона. Главный редактор ответил с первого же звонка.
   - Говорит Арчи Гудвин. Мистер Вулф хотел бы получить копию последнего романа Чайлдресса, если, конечно, вы уже его распечатали.
   - Да, он распечатан. А что, мистер Вулф нашел какую-то зацепку?
   - Трудно сказать. Скажите, мистер Винсон, а вы могли бы прямо сейчас отправить к нам рукопись с посыльным?
   - Сейчас? Господи, я даже не уверен... Секундочку. Да, вот нашел ещё один экземпляр - второй я отправил на редактуру. Кстати, я сам только что закончил читать этот роман, и полагаю, что среди всего написанного Чарльзом он лучший. И сюжет на удивление прекрасный. Чертовски жаль, что он последний... Хорошо, мистер Гудвин, я отправлю его вам, как только найду с кем.
   - Спасибо.
   - Вообще-то говоря, перед уходом я и сам собирался вам позвонить, добавил Винсон. - Вы слышали о том, какая неприятная история вышла вчера между Фрэнком Оттом и Кейтом Биллингсом?
   - Нет, но готов выслушать, - сказал я, навострив уши.
   - Я сам узнал об этом только час назад. Похоже, они случайно встретились в одном ресторане, что на Пятьдесят четвертой улице, неподалеку от Пятой авеню. Это любимое место литературной братии. Отт сидел с супругой у стойки, выпивая и дожидаясь, пока освободится столик, а тут как раз нелегкая принесла Кейта, который до этого выпивал где-то еще. Во всяком случае, по словам очевидцев, он заметно пошатывался. Заметив его, Отт съязвил что-то по поводу того, что, дескать, у Кейта совесть нечиста, раз он так нализался; явно намекая на Чайлдресса.
   - Любопытно, - заметил я. - А случалось Отту раньше ссориться с Биллингсом?
   - При мне - нет. Так вот, Биллингс рассвирепел и обозвал Отта лизоблюдом и задрипанным агентишкой. Отт в долгу не остался - и началось. Биллингс ведь лет на двадцать моложе Отта, да и фунтов на двадцать потяжелее. Словом, когда он отвесил Фрэнку оплеуху, тому пришлось оказывать помощь.
   - Здорово ему досталось?
   - В основном, пострадала его гордость. Мне рассказал об этом редактор из другого издательства, с которым мы давно знакомы. По его словам, Фрэнк отделался здоровенным синяком, а его жена поливала Биллингса выражениями, которые не под всяким забором услышишь. Бармен и ещё несколько посетителей их разняли, а потом развели по углам.
   - Да, у вас, литераторов, жизнь опасная, - вздохнул я. - Даже странно, что у кого-то ещё хватает времени творить и редактировать.
   - Давайте, подсыпайте соли на мои раны, - беззлобно проворчал Винсон. - Впрочем, ничего другого я и не ожидал.
   - А вы придаете случившемуся какое-то особое значение? - осведомился я.
   - Да, с тех пор как мне позвонили, я все не могу в себя прийти. Честно говоря, я до сих пор не верю, чтобы один из них мог оказаться убийцей. Ни с одним из них я не общался, да и не намерен, однако убежден, что вчерашний инцидент был вызван неумеренными возлияниями в сочетании с напряженным состоянием после гибели Чарльза, с которым оба они были близки. Ведь в нашем мире до сих пор только и разговоров, что о его смерти.
   Я поблагодарил Винсона за уделенное мне время и распрощался. Затем повернулся к Вулфу и сказал:
   - Вчера вечером Кейт Биллингс и Франклин Отт закатили кулачную потасовку в ресторане. Биллингс выиграл чистым нокаутом.
   Вулф оторвался от книги и нахмурился.
   - Арчи, - вздохнул он, - закатить можно пощечину. Или истерику. А потасовку затевают.
   Глава 19
   Уличенный Вулфом в неверном употреблении словосочетаний, я спорить не стал, а изложил ему подробности вчерашней схватки Отта с Биллингсом в пересказе Винсона. Вулф недовольно покривился, после чего велел встретиться с обоими дуэлянтами, пояснив, что именно ждет от этих встреч.
   - Приступить немедленно? - спросил я.
   - Нет. Я знаю, что на сегодняшний вечер ты строил планы. Можно и завтра.
   - Но ведь завтра суббота - значит, мне придется ловить их дома?
   - Да, - кивнул Вулф, возвращаясь к чайлдрессовскому роману. Мои планы, которые упомянул Вулф, сводились к тому, чтобы сводить Лили Роуэн поужинать в "Рустерман", шеф-повар которого уступает разве что Фрицу. В свое время открыл этот ресторан Марко Вукчич, ближайший друг Вулфа, а вот после того, как Марко убили*, Вулф в течение довольно долгого времени присматривал за делами ресторана, иногда ужиная в нем, а порой устравиая внезапные проверки. Видели бы вы, какой разнос он учинял, обнаружив хоть мельчайший недочет на кухне. И сейчас, в тех редчайших случаях, когда Вулф ужинает вне дома, он предпочитает "Рустерман" - и только "Рустерман".
   Лили заказала говяжье филе по-беарнски, а я - голубиные грудки по-московски. Мы воздали должное мастерству Феликса, шеф-повара и нынешнего владельца "Рустермана", дочиста опустошив свои тарелки, прежде чем перейти к восхитительному суфле "Арменонвиль".
   - Что-то ты сегодня излишне задумчив, Эскамильо,** - заметила Лили, глядя на меня поверх чашечки дымящегося кофе-эспрессо. Этой кличкой она наградила меня при нашей первой встрече, когда я сиганул через стену, спасаясь от разьяренного быка.
   - Извини, я отвлекся, - сокрушенно покачал головой я. - Про завтрашнее поручение вдруг вспомнил. Я должен повидать пару ребят, которые вчера вечером затеяли драку в ресторане.
   Лили изумленно приподняла брови.
   _________
   *Рекс Стаут "Черная гора".
   ** Рекс Стаут "Где Цезарь кровью истекал".
   - Тебе, я вижу, скучать не дают.
   - Очень забавно, но примерно то же самое я и сам себе сегодня высказал, - хмыкнул я и рассказал ей, в чем дело.
   - А я вот как думаю, - промурлыкала Лили. - Все они сговорились, что убьют его, а потом кинули жребий, кому спускать курок. Судя по описанию этого Чайлдресса, друзей у него было раз, два и обчелся. Даже Винсон, похоже, его не слишком жаловал.
   - Не думаешь ли ты, что его мог ухлопать сам Винсон?
   - А почему бы и нет? По-моему, Ниро Вулфу случалось брать себе клиентов, у которых рыльце в пушку.
   - Лишь изредка. Нет, Винсон не настолько глуп. К тому же, от смерти Чайлдресса он ничего не выигрывал.
   Лили сверкнула белоснежными зубами - они и вправду у неё белоснежные.
   - Хорошо, его вычеркиваем. Но остальные все равно были в сговоре.
   - Я понял и обязуюсь передать твою гипотезу своему работодателю, пообещал я.
   Так я и поступил, на следующий день. Вулфа это почему-то не убедило.
   Когда, проводив Лили, я вернулся, света в кабинете уже не было; Вулф, как и следовало ожидать, отошел ко сну. Не увидев на столе каких-либо письменных указаний, я уже тоже решил было, что пора на боковую, когда взгляд мой упал на край вулфовского стола, на котором покоился томик "Смерти на пойменном лугу". Что ж, решил я, почему бы мне самому не ознакомиться с произведением покойного Чайлдресса? Я уже слышал оценку, высказанную в его отношении Вулфом, но привык за долгие годы вырабатывать и собственное мнение. Беда лишь в том, что чтение книг не доставляет мне ни малейшего удовольствия; для меня все эти персонажи какие-то неживые. Вот газеты - другое дело!
   Словом, я захватил книжку наверх и преодолел на сон грядущий несколько глав. Отношение к художественной литературе и, в частности, к детективным романам, у меня после прочтения не изменилось ни на йоту. Уж слишком ушлым показался мне сержант Орвилл Барнстейбл, а уж кому об этом судить, как не мне, прожившему столько лет под одной крышей с величайшим в мире эксцентриком - вне зависимости от того, как он расценивает это слово.
   Убийцу я вычислил уже на сорок шестой странице - причем совершенно правильно, как показала надуманная и совершенно невероятная развязка. Признаться честно, догадался я вовсе не потому, что такой умный и проницательный, а потому что чайлдрессовский сюжет был прост, как веник. Когда на следующий день я поведал Вулфу, что тоже попробовал чайлдрессовское чтиво, он только поморщился и принялся разгадывать кроссворд. Совершенно не понимает толстокожий - на какие жертвы ради него идут.
   Однако ещё до разговора с Вулфом в эту субботу я успел посетить Отта и Биллингса. Адреса обоих я отыскал в справочнике Манхэттена, причем жили они в каких-то шести кварталах друг от друга, в верхней части Ист-Сайда; тут уж мне повезло, согласен.
   Начал я с Франклина Отта. Красный кирпичный дом четы Оттов послевоенной постройки находился неподалеку от Первой авеню. Среди окружающих зданий дом выделялся новизной и свежестью краски, а, судя по сверкающему, отделанному черным мрамором вестибюлю, дела у литературного агента шли неплохо. В вестибюле сидел заспанный консьерж, которому я и представился.
   - Мистер Отт ждет вас? - осведомился он, неохотно отрываясь от гороскопа в "Дейли Ньюс".
   - Нет, но мы знакомы, и он должен меня припомнить, - не слишком уверенно произнес я. - В противном случае, скажите, что я из конторы Ниро Вулфа.
   Небритая физиономия консьержа прояснилась.
   - А, вы на этого толстого увальня работаете. Сдыхал, слыхал... Расследуете что-то?
   - Как вам, должно быть, известно, мистер Отт - литературный агент, уклончиво ответил я.
   - Понял, понял, - поспешно закивал консьерж, заговорщически ухмыляясь. - Хотите, значит, чтобы про вас книжку написали? Ну-ну, занятная, небось, выйдет книженция. Хорошо, сэр, я позвоню мистеру Отту. - Он набрал номер и несколько секунд спустя проквакал в трубку: - Мистер Отт? К вам мистер Гудвин из конторы Ниро Вулфа. Что? Да... Гудвин. Да... Хорошо. Спасибо, сэр. - Он положил трубку и посмотрел на меня. - Поднимайтесь. Одиннадцатый этаж, квартира С, направо от лифта. А книжку я куплю.
   Я поблагодарил его за доверие и поднялся в чистеньком сверкающем лифте на одиннадцатый этаж. Дверь квартиры С открыла седенькая, похожая на мышку женщину.
   - Здравствуйте, мистер Гудвин, - пропищала она, чуть кланяясь. - Меня зовут Элинор Отт. Фрэнк рассказывал мне про вашу встречу. Проходите, он у себя в кабинете. - Она чуть приблизилась ко мне, словно поверяя сокровенную тайну. - Не удивляйтесь, когда увидите, что у него лицо забинтовано - он на днях слегка пострадал. Впрочем, вы, наверное, слышали об этом?
   - Да, мне сказали, что Кейт Биллингс его ударил, - осторожно высказался я.
   - Да, вот змееныш! - прошипела Элинор, гневно кривясь. - В тюрьме ему место, мерзавцу такому! Я сказала Фрэнку, что ему следует подать в суд, и... Впрочем, не булу вас утомлять, вам это неинтересно.
   Она вымученно улыбнулась и пригласила меня следовать за ней.
   Проходя мимо гостиной, я почувствовал, как растет во мне уважение к обитателям этой квартиры. Просторная, футов тридцати в длину, гостиная так и напрашивалась на глянцевую обложку журнала "Образцовый дом". Не стану останавливаться на подробном описании, но скажу лишь, что обстановка напомнила мне роскошные парижские хоромы одного из давних приятелей Лили Роуэн, в которых мы с ней побывали несколько лет назад.
   Проведя меня по коридору, увешанному фотографиями писателей, Элинор Отт жестом указала на распахнутую дверь обшитого деревом кабинета. Войдя, я тут же увидел Франклина Отта; облаченный в рубашку с расстегнутым воротничком и желтый кардиган, он сидел за изящным ореховым столом, просматривая какую-то рукопись. Как и в его офисе, стол был завален бумагами.
   - О... Гудвин, входите, входите. Извините за мою наружность, пробормотал он, легонько прикасаясь к повязке, закрывавшей левую часть лица. - Позавчера вот слегка пострадал. Вы, видимо, уже знаете про эту историю?
   Да, потому я и здесь, - сказал я, усаживаясь напротив. - Я хотел бы услышать от вас, как это все приключилось.
   Отт пригнулся вперед, воинственно выставив подбородок.
   - Только не делайте из мухи слона, - предупредил он, погрозив мне пальцем. - То, что произошло между мной и Кейтом Биллингсом, к смерти Чарльза Чайлдресса не имеет ни малейшего отношения. Понятно?
   Голос его угрожающе зазвенел.
   - Хорошо, но я буду признателен, если вы удовлетворите мое любопытство.
   - Понимаю, вы от своего не отступитесь, - вздохнул Отт. - Что ж, будь по-вашему. Не могу сказать, что мне приятно об этом вспоминать, но, раз вы настаиваете, расскажу обо всем без утайки. - Отодвинув рукопись, он оперся обоими локтями на стол.
   - Мы с женой сидели в баре ресторана "Каули" на Пятьдесят четвертой улице - возможно, вы его знаете. Изумительные свиные ребрышки, рыба, но особенно - "кокиль Сен-Жак". Гребешки, иначе говоря. Это чуть ли не единственный ресторан, куда мы ходим с моей супругой. Так вот, сидим мы в баре, ждем, пока освободится столик, как вдруг в бар, пошатываясь, вваливается Кейт Биллингс. Едва на ногах держится. Должен сразу сказать особой любви мы с ним друг к другу не питаем. Не скажу, что именно я приложил руку к тому, чтобы Винсон уволил Биллингса, но и возражать, узнав об этом, я не стал. Биллингс же до сих пор убежден, что его увольнение результат моих интриг. Он упрям, заносчив, а как редактор себя сильно переоценивает. Вдобавок он жуткий наглец. Всякий раз, когда бы мы с ним не встретились, - а это. по счастью, бывает не слишком часто, - он пытается меня поддеть. Ну вот, а на это раз я решил его опередить.
   - И у вас это вышло?
   Отт болезненно поморщился, словно отгоняя от себя неприятные воспоминания.
   - Да. Понимаете, я уже довольно прилично выпил. Хотя и не нализался, как этот чертов Биллингс. Словом, я боронил какую-то фразочку насчет того, что, мол, у него совесть нечиста, раз он так надрался. Ну и проехался еще, что он переживает по поводу своего позорного изгнания из "Монарха". Глупо, конечно, я понимаю. Ну вот, Биллингс тут же подлетел к нам и принялся поливать меня бранью. Обозвал меня в частности лизоблюдом и "задрипанным агентишкой задрипанных авторов" - это в промежутке между непечатными выражениями, разумеется.
   Я сказал, что подобные выражения свидетельствуют о его скудоумии, и лишний раз доказывают его полную профессиональную непригодность. Тогда он выкрикнул: "Вставай, вонючка!".
   - И вы встали?
   - Да. Нельзя же было допустить, чтобы меня так унижали перед моей женой! - гневно добавил Отт. - Однако, не успел я встать, как он меня ударил, и я очутился на полу. Помню только, как Элинор кричала. Не самый приятный эпизод в моей биографии.
   - Согласен, - кивнул я. - Хотя мне показалось, что вы здорово рисковали, провоцируя Биллингса.
   - Mea culрa*, - вздохнул Отт. - Что было, то было. Говорю же вам перебрал я в тот вечер. И все равно - до сих пор не перестаю удивляться, что так вышло.
   - А как вы можете истолковать его действия?
   Отт легонько прикоснулся к забинтованной щеке и неожиданно хихикнул.
   - Вы хотите услышать от меня, что фингал под глазом доказывает виновность Биллингса в смерти Чарльза? Нет, это я не скажу, как бы не омерзителен мне был этот тип. Мерзавец - да, но он не убийца.
   - Это правда, что вы отказались выдвинуть против него обвинение?
   - Да, - кивнул Отт, небрежно отмахиваясь. - Элинор на этом настаивала, но я не считаю, что понес слишком уж существенный урон. К тому же моя вина в случившемся ничуть не меньше его.
   - Вы очень великодушны, - прокомментировал я.
   - Вот уж нет! - усмехнулся Отт. - Тем более, что для меня история закончилась вполне счастливо. Ведь Кейт Биллингс, как и я, был завсегдатаем "Каули", едва ли не каждый день туда захаживал. Ресторан был его вторым домом. Так вот, я ещё валялся на полу, когда Пьер - метрдотель - подскочил к нему и со своей французской обходительностью поставил в известность, что отныне двери ресторана будут для него закрыты. И поделом бузотеру.
   Отт продолжал хихикать и после того, как я, распрощавшись, покинул его кабинет.
   В половине двенадцатого я уже был на Восемьдесят второй улице возле дома Биллингса. Серое монолитное девятиэтажное здание разительно отличалось от изящного дома Отта. Консьержа, как и рассказывал Биллингс, не было. Найдя фамилию редактора на табличке в вестибюле, я нажал кнопку его звонка. Ничего не случилось. Я позвонил ещё раз, не отнимая пальца с кнопки почти полминуты.
   Я уже повернулся было, чтобы уйти, когда в переговорном ______
   *Моя вина (лат.). устройстве что-то затрещало и свирепый голос пролаял:
   - Да?
   - Это Арчи Гудвин, - весело прощебетал я.
   - Тшэваувуы? - прорычал динамик.
   Я истолковал это как "Чего вам" и вежливо произнес:
   - Я бы хотел потолковать с вами минутку-другую.
   В ответ послышался душераздирующий стон, затем - непечатная ругань, и наконец:
   - Ладно, хрен с вами, заваливайте.
   На площадке шестого этажа перегорели две лампочки, придавая и без того серому подъезду совсем мрачный вид. Дверь квартиры Биллингса была приоткрыта и я, осторожно постучав, вошел. Редактор сидел, скрестив на груди руки, на проваленной софе в крохотной гостиной; помятая физиономия выражала крайнее недовольство.
   - Почему бы вам не внять призыву телереклам и не научиться сперва звонить, а уж потом приходить? - проворчал он, не удосужившись даже встать.
   - Виноват, совсем этикет позабыл, - легко согласился я и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся в ближайшее кресло. - Вы уж извините.
   Не потеплевшим ни на градус голосом Биллингс проскрипел:
   - Хочу сэкономить ваше время и признаться сразу. Да, позавчера в баре "Каули" я навесил Фрэнку Отту пару тумаков. Нет, о содеянном я не жалею и ничуть не раскаиваюсь. Да, перед этим я выпил и был навеселе. Нет, наша ссора никак не связана со смертью Чайлдресса. Удовлетворены? Теперь можете спрашивать.
   - Спасибо за подмогу. Вам часто приходится дубасить кого-то в общественных местах?
   - О, я вижу, мы сегодня агрессивно настроены, да? Вообще-то, мистер Гудвин, чем я занимаюсь в общественных местах - это мое личное дело. Ясно? Но так и быть, отвечу. Нет, я редко даю волю кулакам. Однако для Фрэнка Отта я готов в любое время сделать исключение.
   - А чем заслужил мистер Отт такой почет?
   На губах редактора появилась мстительная улыбка.
   - Мы уже, кажется, обсуждали эту тему в моем кабинете. Помните? Так вот, повторю ещё разок: Отт убедил Винсона выставить меня из "Монарха" или, по меньшей мере, отстранить от работы над книгами Чайлдресса. Однако это я бы ещё стерпел, но когда, войдя в "Каули", я услышал его оскорбительный возглас, прозвучавший на весь бар, я уже не сдержался. Это паразит заявил, что я пытаюсь утопить в вине свою нечистую совесть. А потом недвусмысленно намекнул, что я убил Чайлдресса в отместку за свой... скажем, вынужденный уход из "Монарха". Я прошагал к нему, потребовал, чтобы он встал, и от души вмазал по его сальной роже, так что шлепнулся на пол как мешок дерьма. Тут его жена принялась вопить как недорезанная свинья, а меня попросили уйти и больше туда не возвращаться. Вот и все, на этом веселье закончилось.
   Биллингс для вящей убедительности хлопнул в ладоши и, откинувшись на подушки, зевнул во всю пасть.
   - Во время нашей прошлой встречи вы, по вашим словам, не верили, что Чайлдресса убили. Вы по-прежнему не изменили своего мнения? - спросил я.
   Его взгляд скользнул по книжным полкам, двухфутовой кипе сложенных в углу газет, телевизору с запыленным экраном и лишь потом остановился на мне.
   - Забавно все-таки, - произнес он, уставившись в потолок. - Не зайди я в четверг вечером в бар "Каули" и не пропусти перед этим несколько стаканчиков водки - я бы до сих пор был убежден, что Чарльз Несноснейший сам вышиб себе мозги.
   - А что заставило вас передумать? Биллингс закатил глаза.
   - Господи, можно подумать, что вы сами не понимаете! Мне всегда казалось, что частные сыщики должны быстрее соображать. Тем более, что вы у самого Ниро Холмса-Вулфа служите. Неужто вы до сих пор не набрели на мало-мальски приличную улику?
   - Возможно.
   - Ну вы даете, - ухмыльнулся Биллингс. - А теперь пораскиньте мозгами: я вхожу в "Каули", а тихоня Отт, который никогда прежде и не здоровался со мной, вдруг ни с того, ни с сего набрасывается на меня, едва ли не в открытую обвиняя в расправе над Чайлдрессом. Абсолютно не похоже на него. Это ни о чем вам не говорит?
   - Объясните, пожалуйста, - ухмыльнулся я в ответ.
   Биллингс расхохотался.
   - Гудвин, вы так же нуждаетесь в моих объяснениях, как саудовский шейх - в песке. Ладно, черт с вами. Чайлдресс в своей статье, которую напечатал "Книжный бизнес", заклеймил Фрэнка Отта позором, причем, на мой взгляд, возвел на него напраслину. Мне там тоже изрядно досталось, хотя я к тому времени уже ушел из "Монарха" и устроился на новую работу. Отту в этом смысле повезло меньше: ему из собственного агентства податься было некуда. Вы со мной согласны?
   - Вы хотите сказать, что он убил Чайлдресса, обставив дело так, будто тот покончил с собой? - спросил я.
   Биллингс поерзал на софе и ответил, назидательно ткнув в мою сторону указательным пальцем:
   - Это вы сказали, а не я. И не скажу. Однако со стороны кажется, что для спасения своего реноме и положения в литературном сообществе Отту ничего другого не оставалось, как попытаться дискредитировать своего обидчика. Самоубийство подходит для этого идеально - кто потом вспомнит и воспримет всерьез нападки психически неуравновешенного человека?
   - Допустим, что вы правы, - произнес я. - Но зачем тогда Отту понадобилось прилюдно нападать на вас и устраивать такую некрасивую сцену?
   - Ага! - торжествующе воскликнул Биллингс. - Вот в том-то и дело. Он, конечно, не был уверен наверняка, что встретит меня в "Каули", хотя я бываю там едва ли не каждый вечер. Так вот, избавившись от Чайлдресса, Фрэнк Отт решил не останавливаться на достигнутом. Для полной победы ему оставалось ещё расправиться со мной. Он ненавидел меня лютой ненавистью за то, что я первый указал на вопиющие недостатки в произведениях Чайлдресса.
   - И поэтому он встал и безропотно получил от вас зуботычину? - фыркнул я.
   Биллингс воздел обе руки с растопыренными в виде буквы "V" пальцами точь-в-точь, как Ричард М.Никсон.
   - Совершенно верно! Он забросил наживку, а я заглотал её вместе с крючком и удочкой. Он меня нарочно спровоцировал, отлично зная, чем это кончится! А я попался как последний дурачок. Потом, правда, я поступил по-умному. Отправился на следующее утро в "Вестман и Лейн" к своим боссам и честно повинился. Они все поняли и простили... А теперь, мистер Гудвин, закончил Биллингс, вставая, - мы должны с вами распрощаться.
   Я с радостью продефилировал к дверям.
   Глава 20
   Когда я вышел из подъезда Кейта Биллингса, в нашем особняке уже вовсю обедали. Не желая портить Вулфу аппетит, ввалившись посреди трапезы, я завернул в забегаловку на Первой авеню, где посетителей потчуют лучшими во всем Нью-Йорке горячими сандвичами с индюшатиной; так, по крайней мере, утверждала алая надпись с восклицательным знаком на огромном белом плакате, красовавшимся над стойкой. Угнездившись на высоком табурете перед стойкой, я заказал себе это фирменное блюдо - не обижать же хозяев! - в сочетании со стаканом молока, и принялся размышлять над происходящими событиями.
   Дебра Митчелл клялась и божилась, что кровь Чарльз Чайлдресса пролила коварная ревнивица Патрисия Ройс; Белинда Микер была в не меньшей степени убеждена, что Чарльза прикончила её кузина, Кларисса Уингфилд; и вот теперь Кейт Биллингс уверенно указал негодующим перстом на Франклина Отта. Вне подозрений пока оставались Кейт Биллингс, мисс Митчелл и Уилбур Хоббс, но я не сомневался, что со временем ни одного из них не минует чаша сия.
   Каждая из перечисленных выше личностей имела вполне вескую причину, чтобы отправить Чарльза Чайлдресса к праотцам, однако, если Дебру Митчелл, Патрисию Ройс и Клариссу Уингфилд объединяли мотивы сугубо личного характера, то Кейт Биллингс, Франклин Отт и Уилбур Хоббс имели на Чайлдресса зуб, так сказать, сугубо профессионального свойства - всем им здорово досталось от покойного в разносных статьях, которые появились в "Манхэттен Литерари Таймс" и в "Книжном бизнесе".
   Хорошо, признал я, пусть этот малый и не был столпом морали, но у кого из этой шестерки могло хватить духу расправиться с ним с помощью его же собственного пистолета?
   Поначалу я решил, что ни у кого. Затем, запустив зубы в сочную мякоть вкуснейшего пирога с черникой, я подумал так: отвергнутая женщина по ту сторону Гудзона, она же мать-одиночка, ещё одна отвергнутая женщина, не желавшая, правда, этого признавать, третья, безнадежно и безответно влюбленная женщина и наконец - злобные обличительные статьи, способные если не уничтожить человека, то погубить его карьеру. Такова была часть наследства, оставленного Чарльзом Чайлдрессом. А ведь в Нью-Йорке, напомнил я себе, людей ежедневно убивают по куда менее серьезным причинам.
   Убедив себя таким образом, что каждый из шестерки имел достаточные основания оборвать земное пребывание Чайлдресса, я принялся играть в "Угадай убийцу". В первый раз воображаемый шарик остановился в ячейке напротив имени Патрисии Ройс. Почему, я сказать не мог, просто что-то в ней меня настораживало. Характеризуя её Вулфу, я назвал её "вывихнутой", но куда больше, чем её чудаческие манеры, меня беспокоило совсем другое - эта женщина определенно что-то скрывала. Может, она и вправду была влюблена в Чайлдресса, как пыталась убедить нас Дебра Митчелл? Поначалу мне так не показалось, но за темно-синими глазами писательницы явно таилось нечто загадочное.
   Я мысленно перебрал в голове остальных; на сей раз мой выбор пал на Уилбура Хоббса. Такой ни перед чем не остановится, чтобы отомстить за свою поруганную честь, решил я. Тем более, что Чайлдресс вполне мог продолжить свои гибельные для него разоблачения. Словом, чем дальше, тем яснее я представлял, как Уилбур нажимает на спусковой крючок своим холеным указательным пальцем. Да ещё и злорадно усмехается при этом.