Страница:
Анн Голон, Серж Голон
Анжелика и заговор теней
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОКУШЕНИЕ
Глава 1
Анжелика проснулась. Была глубокая ночь. Легкое покачивание корабля на якоре показалось ей единственный признаком жизни вокруг. Сквозь окна кормы бледный свет луны подчеркивал контуры красивой мебели в салона «Голдсборо» и заставлял сиять золото и мрамор изящные вещиц.
Луч остановился у края алькова, у подножия широкого восточного дивана, на котором прикорнула Анжелика.
Ее пробудило от сна желанное, пронзительное до боли чувство любви, смешанное с тревогой, даже со страхом перед чем-то ужасным, что приближается и угрожает ей. Она попыталась вспомнить сон, возбудивший в ней эти ощущения — страх и желание, — которые вывели ее из сна. Снилось ли ей, что Жоффрей де Пейрак брал ее на руки? Или ей привиделось, что его пытаются убить? Она ничего не могла, вспомнить.
Осталось только сладострастное желание, разливающееся по всему телу, от впадины живота до кончиков сосков, до корней волос. И еще страх. Она была одна, но это стало уже привычным. Ложе рядом с ней еще хранило отпечаток тела того, кто отдыхал здесь несколько часов. Жоффрей де Пейрак часто оставлял ее спящей, а сам отправлялся в караульный обход.
Анжелика вскочила. Впервые с тех пор, как они поднялись вверх против течения реки Сен-Лорап, дремавшая в ней мысль вдруг оформилась и вылилась в слова: они находились на территории короля Франции.
Он, ее супруг, давно приговоренный к смерти, она, проклятая, за чью голову назначена награда, только что проникли в пределы, из которых когда-то были изгнаны. Конечно, они сильны. У них флот из пяти кораблей. Но могущество Людовика XIV, хотя он и находился далеко, разве не было значительным? Его власть распростерлась и до этих отдаленных областей.
Здесь у них много врагов, которыми управляет король. Авторитет суверена решал вопросы и жизни, и смерти.
С тех пор, как она испытывала свою судьбу, восстав против короля Франции в лесах Пуату, никогда Анжелика не чувствовала так ясно, как теперь, что она в тупике, загнана в ловушку. Ценою нечеловеческих усилий им удалось бежать из Франции, обрести свободу в Америке и вот теперь приходится слепо подставлять под удар голову за это одно желание; вернуться в Квебек, возобновить связи со Старым Светом, с их родиной.
Какое безумие! Как она позволила Жоффрею исполнить его? Почему она не заметила этой опасности сразу же, как только он решил: «Едем в Квебек»? Не заметила, что отступление будет невозможно, что там, где царит всемогущий король, их всегда будет подстерегать опасность. Какой иллюзии они поддались? Может, их на это подтолкнула ностальгия? Почему вдруг они вообразили, что братство рождения может сгладить препятствия и что время ослабит вердикт короля? Теперь они снова очутились в его власти.
Ночная тьма в соединении с этими яростными чувствами вызвала в ней ощущение, что это дурной сон. Ей казалось, что она действительно вернулась во Францию, что она находится в своем замке в Пуату, где всего шесть лет назад она была совсем одна, оставленная всеми, где она пробуждалась ночью, томимая желанием мужской любви, сожалением об утраченном счастье и навязчивой мыслью о подстерегающей ее опасности. Все ее члены охватила дрожь. Анжелика не могла контролировать это ранее пережитое впечатление приближающейся неминуемой катастрофы.
Она поднялась. Руками ощупывала мебель, стараясь определить реальность окружающего. Глобус и астролябия были здесь. Но это ее не успокоило. Она чувствовала себя пленницей этого салона, этой неподвижной мебели, стеклянного экрана кормовых окон, разделенных неумолимым лунным светом на серебряные квадраты, казавшиеся Анжелике непреодолимой тюремной решеткой. Жизнь была позади.
Она мертва.
Ее и здесь подстерегал король. Ее больше не защищала завеса из деревьев ее неприступной провинции, где она когда-то безумно подняла мятеж. Не было ничего падежного, что могло бы противостоять власти суверена. Как бы далеко она ни убежала, король может ее настигнуть и придавить всей тяжестью своей злопамятности. Она попала в западню. Теперь наступил конец. Она умерла.
Он, Жоффрей де Пейрак, исчез. Где он? Он на другом конце земли, там, где светит солнце, а не луна, где сияет жизнь и нет места смерти. Никогда уже она не соединится с его обнаженным телом, сгорая от желания Она обречена жить пленницей этого корабля-фантома, этих сумрачных мест, до самой казни сохраняя воспоминания о земных радостях, об объятиях и безумных поцелуях, ставших теперь недоступными.
Это вероломство судьбы почти убило ее, исторгнув из нее сгон. Только не дважды, не дважды! умоляла она.
Сраженная беспощадным отчаянием, она вслушалась. В глухую ночь и услышала вдалеке вроде бы звук шагов. С этим неясным шумом к ней вернулось ощущение реальности. Это были живые звуки, и она сказала себе «Мы ведь в Канаде!» и она вновь прикоснулась к глобусу, но не в полусне, а чтобы убедиться в реальности настоящего. «Мы на „Голдсборо“ — повторяла она. Она говорила „мы“, чтобы воссоздать реальность, воспоминание о которой внезапно возникло в памяти, причиняя боль.
Он Жоффрей де Пейрак, должен быть наверху, на полуюте, оберегая ее ночной покой в этой суровой и далекой части Нового Света. А потом, вокруг него его люди, его корабли — этот флот, на якоре у подножия утесов Сент-Круа-де-Мерси. Вот какое название дали этому месту Сент-Круа-де-Мерси.
Какой-то фиорд глухая излучина реки, куда непрерывно накатывали волны бурного неспокойного океана. Лоцман сказал им: «Это Сент-Круа-де-Мерси. Здесь можно бросить якорь на ночь» Это было название довольно определенного участка берега, но для Анжелики оно оставалось чем-то таинственным, мифическим, как будто лоцман вдруг оказался перевозчиком через Стикс. В этих местах царила Смерть. Ворота в ад.
Она машинально оделась Из осторожности она не зажгла свечу в серебряном подсвечнике, который белел у изголовья ее кровати. Ее охватил страх, что если свеч вдруг подтвердит ее ужасное предположение: «Я мертва. А он исчез».
Она набросила на плечи манто и открыла дверь. Ее охватило глубокое дыхание ночи, сжало горло, и Анжелика вновь почувствовала запах корабля запах соли, хорошо вымытой палубы, снастей, парусов, дыма, жареного мяса, что исходи! обычно от матросов, которые готовят пищу всяк на свой манер. Бог знает сколько рецептов смешалось в этой разноплеменной команде, набранной со всех уголков света.
Анжелика оперлась о дверь. К ней вернулось хладнокровие. Она вздохнула полной грудью, и сразу утихли беспорядочные удары сердца.
Жоффрей близко. Через несколько мгновений она его встретит. Стоит только сделать несколько шагов, пройти несколько ступенек винтовой лестницы, свернуть налево, и она его увидит. Увидит его широкие плечи под камзолом, тонкий стан, излучающий тепло, его промокшие ноги в дорогих башмаках. Он не заметит ее сразу. Он поглощен своими мыслями. Именно по ночам, в бессонном одиночестве он строил свои планы, связывал узлы тысяч проектов и мероприятии. Она приблизится к нему. А он скажет:
— Вы не спите, моя милая?
А она ответит:
— Я хотела вас видеть, быть рядом, чтобы успокоиться, любовь моя Я видела дурной сон Мне так боязно!
Он засмеется. А она согреется от огня его глаз, смотрящих на нее.
Анжелика уже знала, что только она может вызвать выражение радости во взгляде этою мужчины, высокомерною, порывистого, иногда неумолимого. Этот взгляд, устремленный на нее, становился таким нежным и мягким. Она одна, положив руки на его плечи, вставляла трепетать этого человека единственная, кого он понимал. Он, хозяин стольких судеб, только перед ней преклонял колени.
Одним взглядом она могла покорить этого высокого сеньора, этого воина, огрубевшего в битвах. Она знала, что одной только улыбкой врачует его скрытые раны, нанесенные ему оскорблениями и унижениями, когда он был вдали. И он не обманывал, говоря, что благодаря ей чувствует себя счастливейшим из людей. Уверенность во власти над этим грозным обольстителем женщин, который только ей дал привилегию ревновать, сознание уз между ними, настолько тесных, что они вдохновляли Анжелику свободно проявлять свою потребность любви. Еще несколько шагов, и она будет рядом с ним.
Робко она возьмет его за руку, теплую, сильную, красивую, с легким запахом табака. Она расцелует каждый его палец, как обычно мужчины целуют пальцы женщины, а он погладит ее щеку, прошептав «Дорогая глупышка!»
Луч остановился у края алькова, у подножия широкого восточного дивана, на котором прикорнула Анжелика.
Ее пробудило от сна желанное, пронзительное до боли чувство любви, смешанное с тревогой, даже со страхом перед чем-то ужасным, что приближается и угрожает ей. Она попыталась вспомнить сон, возбудивший в ней эти ощущения — страх и желание, — которые вывели ее из сна. Снилось ли ей, что Жоффрей де Пейрак брал ее на руки? Или ей привиделось, что его пытаются убить? Она ничего не могла, вспомнить.
Осталось только сладострастное желание, разливающееся по всему телу, от впадины живота до кончиков сосков, до корней волос. И еще страх. Она была одна, но это стало уже привычным. Ложе рядом с ней еще хранило отпечаток тела того, кто отдыхал здесь несколько часов. Жоффрей де Пейрак часто оставлял ее спящей, а сам отправлялся в караульный обход.
Анжелика вскочила. Впервые с тех пор, как они поднялись вверх против течения реки Сен-Лорап, дремавшая в ней мысль вдруг оформилась и вылилась в слова: они находились на территории короля Франции.
Он, ее супруг, давно приговоренный к смерти, она, проклятая, за чью голову назначена награда, только что проникли в пределы, из которых когда-то были изгнаны. Конечно, они сильны. У них флот из пяти кораблей. Но могущество Людовика XIV, хотя он и находился далеко, разве не было значительным? Его власть распростерлась и до этих отдаленных областей.
Здесь у них много врагов, которыми управляет король. Авторитет суверена решал вопросы и жизни, и смерти.
С тех пор, как она испытывала свою судьбу, восстав против короля Франции в лесах Пуату, никогда Анжелика не чувствовала так ясно, как теперь, что она в тупике, загнана в ловушку. Ценою нечеловеческих усилий им удалось бежать из Франции, обрести свободу в Америке и вот теперь приходится слепо подставлять под удар голову за это одно желание; вернуться в Квебек, возобновить связи со Старым Светом, с их родиной.
Какое безумие! Как она позволила Жоффрею исполнить его? Почему она не заметила этой опасности сразу же, как только он решил: «Едем в Квебек»? Не заметила, что отступление будет невозможно, что там, где царит всемогущий король, их всегда будет подстерегать опасность. Какой иллюзии они поддались? Может, их на это подтолкнула ностальгия? Почему вдруг они вообразили, что братство рождения может сгладить препятствия и что время ослабит вердикт короля? Теперь они снова очутились в его власти.
Ночная тьма в соединении с этими яростными чувствами вызвала в ней ощущение, что это дурной сон. Ей казалось, что она действительно вернулась во Францию, что она находится в своем замке в Пуату, где всего шесть лет назад она была совсем одна, оставленная всеми, где она пробуждалась ночью, томимая желанием мужской любви, сожалением об утраченном счастье и навязчивой мыслью о подстерегающей ее опасности. Все ее члены охватила дрожь. Анжелика не могла контролировать это ранее пережитое впечатление приближающейся неминуемой катастрофы.
Она поднялась. Руками ощупывала мебель, стараясь определить реальность окружающего. Глобус и астролябия были здесь. Но это ее не успокоило. Она чувствовала себя пленницей этого салона, этой неподвижной мебели, стеклянного экрана кормовых окон, разделенных неумолимым лунным светом на серебряные квадраты, казавшиеся Анжелике непреодолимой тюремной решеткой. Жизнь была позади.
Она мертва.
Ее и здесь подстерегал король. Ее больше не защищала завеса из деревьев ее неприступной провинции, где она когда-то безумно подняла мятеж. Не было ничего падежного, что могло бы противостоять власти суверена. Как бы далеко она ни убежала, король может ее настигнуть и придавить всей тяжестью своей злопамятности. Она попала в западню. Теперь наступил конец. Она умерла.
Он, Жоффрей де Пейрак, исчез. Где он? Он на другом конце земли, там, где светит солнце, а не луна, где сияет жизнь и нет места смерти. Никогда уже она не соединится с его обнаженным телом, сгорая от желания Она обречена жить пленницей этого корабля-фантома, этих сумрачных мест, до самой казни сохраняя воспоминания о земных радостях, об объятиях и безумных поцелуях, ставших теперь недоступными.
Это вероломство судьбы почти убило ее, исторгнув из нее сгон. Только не дважды, не дважды! умоляла она.
Сраженная беспощадным отчаянием, она вслушалась. В глухую ночь и услышала вдалеке вроде бы звук шагов. С этим неясным шумом к ней вернулось ощущение реальности. Это были живые звуки, и она сказала себе «Мы ведь в Канаде!» и она вновь прикоснулась к глобусу, но не в полусне, а чтобы убедиться в реальности настоящего. «Мы на „Голдсборо“ — повторяла она. Она говорила „мы“, чтобы воссоздать реальность, воспоминание о которой внезапно возникло в памяти, причиняя боль.
Он Жоффрей де Пейрак, должен быть наверху, на полуюте, оберегая ее ночной покой в этой суровой и далекой части Нового Света. А потом, вокруг него его люди, его корабли — этот флот, на якоре у подножия утесов Сент-Круа-де-Мерси. Вот какое название дали этому месту Сент-Круа-де-Мерси.
Какой-то фиорд глухая излучина реки, куда непрерывно накатывали волны бурного неспокойного океана. Лоцман сказал им: «Это Сент-Круа-де-Мерси. Здесь можно бросить якорь на ночь» Это было название довольно определенного участка берега, но для Анжелики оно оставалось чем-то таинственным, мифическим, как будто лоцман вдруг оказался перевозчиком через Стикс. В этих местах царила Смерть. Ворота в ад.
Она машинально оделась Из осторожности она не зажгла свечу в серебряном подсвечнике, который белел у изголовья ее кровати. Ее охватил страх, что если свеч вдруг подтвердит ее ужасное предположение: «Я мертва. А он исчез».
Она набросила на плечи манто и открыла дверь. Ее охватило глубокое дыхание ночи, сжало горло, и Анжелика вновь почувствовала запах корабля запах соли, хорошо вымытой палубы, снастей, парусов, дыма, жареного мяса, что исходи! обычно от матросов, которые готовят пищу всяк на свой манер. Бог знает сколько рецептов смешалось в этой разноплеменной команде, набранной со всех уголков света.
Анжелика оперлась о дверь. К ней вернулось хладнокровие. Она вздохнула полной грудью, и сразу утихли беспорядочные удары сердца.
Жоффрей близко. Через несколько мгновений она его встретит. Стоит только сделать несколько шагов, пройти несколько ступенек винтовой лестницы, свернуть налево, и она его увидит. Увидит его широкие плечи под камзолом, тонкий стан, излучающий тепло, его промокшие ноги в дорогих башмаках. Он не заметит ее сразу. Он поглощен своими мыслями. Именно по ночам, в бессонном одиночестве он строил свои планы, связывал узлы тысяч проектов и мероприятии. Она приблизится к нему. А он скажет:
— Вы не спите, моя милая?
А она ответит:
— Я хотела вас видеть, быть рядом, чтобы успокоиться, любовь моя Я видела дурной сон Мне так боязно!
Он засмеется. А она согреется от огня его глаз, смотрящих на нее.
Анжелика уже знала, что только она может вызвать выражение радости во взгляде этою мужчины, высокомерною, порывистого, иногда неумолимого. Этот взгляд, устремленный на нее, становился таким нежным и мягким. Она одна, положив руки на его плечи, вставляла трепетать этого человека единственная, кого он понимал. Он, хозяин стольких судеб, только перед ней преклонял колени.
Одним взглядом она могла покорить этого высокого сеньора, этого воина, огрубевшего в битвах. Она знала, что одной только улыбкой врачует его скрытые раны, нанесенные ему оскорблениями и унижениями, когда он был вдали. И он не обманывал, говоря, что благодаря ей чувствует себя счастливейшим из людей. Уверенность во власти над этим грозным обольстителем женщин, который только ей дал привилегию ревновать, сознание уз между ними, настолько тесных, что они вдохновляли Анжелику свободно проявлять свою потребность любви. Еще несколько шагов, и она будет рядом с ним.
Робко она возьмет его за руку, теплую, сильную, красивую, с легким запахом табака. Она расцелует каждый его палец, как обычно мужчины целуют пальцы женщины, а он погладит ее щеку, прошептав «Дорогая глупышка!»
Глава 2
Его здесь не было.
Анжелика увидела только Эриксона, курящего свою длинную трубку. Это был верный исполнитель указаний, понимающий с полуслова, гений сурового и грозного моря, который управлял кораблем, почти не раскрывая рта, сторожевой пес с мертвой хваткой.
Анжелика долго вглядывалась в него, пока не убедилась в том, что это не Жоффрей. В одно мгновение полуют корабля превратился в зловещую площадку, где разыгрывается ее судьба. И снова лес надвигает свой Черный экран на заколдованную воду и кажется ей безымянным и безлюдным. Она шагнула вперед и сказала:
— Добрый вечер, мсье Эриксон. Где же мсье де Пейрак. По мере того, как она поднималась, поручни открыли перед ней близкий берег. Она не знала, что он так близко, что можно. различить огни, зажженные на земле.
— Он сошел на сушу? Эриксон поднялся на своих кривых ногах, приподняв фетровую шляпу с пером — атрибут шефа, которую он получил вместе со званием капитана «Голдсборо». То, что он принял на себя командование кораблем, удовлетворяло всех. Авторитет этого гнома среди экипажа был непререкаем.
— Действительно, мадам! Около часа назад мсье де Пейрак велел спустить его на землю.
— Его сопровождают? — спросила она, теряя голос.
— Он увел с собой только оруженосца Жана Ле Куеннека.
— Жана…
Снова взглянула она на темный берег. Там простирался бесконечный густой канадский лес, прибежище медведей и индейцев. Что сулит им этот причал? Она вернулась к Эриксону, изучая его непроницаемый взгляд.
— Он сказал вам, куда пошел?
Эриксон кивнул головой. Поколебавшись, он вынул изо рта трубку и прошептал:
— Ему принесли записку!
— Кто? Индеец?
— Не знаю. Но монсеньор, казалось, был в курсе дела. Я видел только, как он читал письмо, а потом услышал приказ спустить лодку с двумя гребцами. Он предупредил меня о карауле и сказал, что он сходит на сушу и вернется через час или два.
Анжелика вздрогнула. Ее оставили все чувства, кроме тревоги. Она побледнела и похолодела. Вот это как раз то, о чем предупреждал ее сон. Опасность. Они проникли на территорию короля Франции, пусть даже и необитаемую.
Сказала норвежцу «Ладно!» и медленно удалилась, дошла до своей каюты. Внезапно встрепенулась. Зажгла лампы, вынула из ящика пистолет, зарядила его и сунула за пояс.
Вновь поднялась наверх, огляделась, Что искала она в этой глухой ночи, в этом соленом запахе, в обожженном подлеске? Мимо нее прошел, зевая, кто-то из команды, улегся в свой гамак. Она узнала Жака Виньо, плотника из Вапассу, Вдруг ее осенило. Она поняла, что должна делать.
— Жак, найдите для меня Куасси-Ба и Энрико. Скажите, чтобы они с оружием пришли в мой отсек.
С полуюта она увидела матроса, который заступил на вахту.
— Эриксон вас ждет внизу, мадам, — сказал он ей. Эриксон приказал уже спустить шлюпку в море.
— Я подумал, мадам, что вы тоже пожелаете сойти на землю. Позвольте мне сопровождать вас. Мсье до Пейрак рассердился бы на меня, если бы я не сделал этого.
Она поняла, что Эриксон тоже обеспокоен и воспользовался этим предлогом, как бы уступая инициативу Анжелике. Ему тоже хозяин не раз причинял хлопоты. Любая независимость и риск, Жоффрей де Пейрак не думал о волнениях и тревоге, которые испытывали его близкие.
— Мсье Эриксон, я думаю, мы с вами договорились, — сказала она, награждая его признательной улыбкой.
По просьбе Анжелики Эриксон вызвал лоцман, который предложил бросить якорь именно здесь, в этом пустынном закоулке.
— Что за местность Сент-Круа-де-Мерси?
— Это… Ей богу.., ничего!
— Но что же здесь есть: индейский лагерь, торговый пост, поселок?
— Ничего, — повторил лоцман.
«Тогда что же делает Жоффрей де Пейрак в местности, где нет ничего?» — задала себе вопрос Анжелика.
— ..Только наверху…
— Что?
— Старинный приют капуцинов в руинах, когда-то индейцы складывали там меха во время торговли.
«Кто мог назначить свидание Жоффрею в этом затерянном уголке?»
Собрались те, кого она позвала: негр Куасси-Ба, малаец Энрико, Виньо-плотник. Группа спустилась в шлюпку, и вскоре они причалили к берегу. Эприко оставил двухвесельную шлюпку под охраной часовых, которые берегли огонь. Он спросил их, в каком направлении пошел граф Жоффрей де Пейрак. Часовые показали начало тропинки.
Анжелика увидела только Эриксона, курящего свою длинную трубку. Это был верный исполнитель указаний, понимающий с полуслова, гений сурового и грозного моря, который управлял кораблем, почти не раскрывая рта, сторожевой пес с мертвой хваткой.
Анжелика долго вглядывалась в него, пока не убедилась в том, что это не Жоффрей. В одно мгновение полуют корабля превратился в зловещую площадку, где разыгрывается ее судьба. И снова лес надвигает свой Черный экран на заколдованную воду и кажется ей безымянным и безлюдным. Она шагнула вперед и сказала:
— Добрый вечер, мсье Эриксон. Где же мсье де Пейрак. По мере того, как она поднималась, поручни открыли перед ней близкий берег. Она не знала, что он так близко, что можно. различить огни, зажженные на земле.
— Он сошел на сушу? Эриксон поднялся на своих кривых ногах, приподняв фетровую шляпу с пером — атрибут шефа, которую он получил вместе со званием капитана «Голдсборо». То, что он принял на себя командование кораблем, удовлетворяло всех. Авторитет этого гнома среди экипажа был непререкаем.
— Действительно, мадам! Около часа назад мсье де Пейрак велел спустить его на землю.
— Его сопровождают? — спросила она, теряя голос.
— Он увел с собой только оруженосца Жана Ле Куеннека.
— Жана…
Снова взглянула она на темный берег. Там простирался бесконечный густой канадский лес, прибежище медведей и индейцев. Что сулит им этот причал? Она вернулась к Эриксону, изучая его непроницаемый взгляд.
— Он сказал вам, куда пошел?
Эриксон кивнул головой. Поколебавшись, он вынул изо рта трубку и прошептал:
— Ему принесли записку!
— Кто? Индеец?
— Не знаю. Но монсеньор, казалось, был в курсе дела. Я видел только, как он читал письмо, а потом услышал приказ спустить лодку с двумя гребцами. Он предупредил меня о карауле и сказал, что он сходит на сушу и вернется через час или два.
Анжелика вздрогнула. Ее оставили все чувства, кроме тревоги. Она побледнела и похолодела. Вот это как раз то, о чем предупреждал ее сон. Опасность. Они проникли на территорию короля Франции, пусть даже и необитаемую.
Сказала норвежцу «Ладно!» и медленно удалилась, дошла до своей каюты. Внезапно встрепенулась. Зажгла лампы, вынула из ящика пистолет, зарядила его и сунула за пояс.
Вновь поднялась наверх, огляделась, Что искала она в этой глухой ночи, в этом соленом запахе, в обожженном подлеске? Мимо нее прошел, зевая, кто-то из команды, улегся в свой гамак. Она узнала Жака Виньо, плотника из Вапассу, Вдруг ее осенило. Она поняла, что должна делать.
— Жак, найдите для меня Куасси-Ба и Энрико. Скажите, чтобы они с оружием пришли в мой отсек.
С полуюта она увидела матроса, который заступил на вахту.
— Эриксон вас ждет внизу, мадам, — сказал он ей. Эриксон приказал уже спустить шлюпку в море.
— Я подумал, мадам, что вы тоже пожелаете сойти на землю. Позвольте мне сопровождать вас. Мсье до Пейрак рассердился бы на меня, если бы я не сделал этого.
Она поняла, что Эриксон тоже обеспокоен и воспользовался этим предлогом, как бы уступая инициативу Анжелике. Ему тоже хозяин не раз причинял хлопоты. Любая независимость и риск, Жоффрей де Пейрак не думал о волнениях и тревоге, которые испытывали его близкие.
— Мсье Эриксон, я думаю, мы с вами договорились, — сказала она, награждая его признательной улыбкой.
По просьбе Анжелики Эриксон вызвал лоцман, который предложил бросить якорь именно здесь, в этом пустынном закоулке.
— Что за местность Сент-Круа-де-Мерси?
— Это… Ей богу.., ничего!
— Но что же здесь есть: индейский лагерь, торговый пост, поселок?
— Ничего, — повторил лоцман.
«Тогда что же делает Жоффрей де Пейрак в местности, где нет ничего?» — задала себе вопрос Анжелика.
— ..Только наверху…
— Что?
— Старинный приют капуцинов в руинах, когда-то индейцы складывали там меха во время торговли.
«Кто мог назначить свидание Жоффрею в этом затерянном уголке?»
Собрались те, кого она позвала: негр Куасси-Ба, малаец Энрико, Виньо-плотник. Группа спустилась в шлюпку, и вскоре они причалили к берегу. Эприко оставил двухвесельную шлюпку под охраной часовых, которые берегли огонь. Он спросил их, в каком направлении пошел граф Жоффрей де Пейрак. Часовые показали начало тропинки.
Глава 3
Погасив фонарь, они двинулись вперед. Неверный свет луны освещал крутую тропинку, что вела к вершине утеса. Нагибаясь под ветвями, Анжелика потеряла ощущение места и времени. В мозгу одно на другое наслаивались воспоминания, и Анжелике показалось, что какое-то древнее чувство овладевает ее телом.
Анжелика осматривала местность, не различая ничего, кроме беловатой площадки, поросшей травой. Заканчивалась она обрывом в пропасть. Вдруг кто-то тронул ее за руку, привлекая внимание. Виньо делал ей знак, показывая что-то наверху, справа. Она различила слабый свет и очертания хижины. Тень леса, на опушке которого была построена хижина, скрывала ее контуры. Их можно было только угадать по этому свету, мигающему и слабому. Возможно, он исходил от свечи или огня, зажженного внутри хижины.
Группа остановилась на опушке леса. Анжелика обернулась к Куасси-Ба и подала знак. Он набросил на свои белые волосы капюшон и благодаря своему чернокожему лицу, стало совершенно невидим в темноте. Он поднялся до самой хижины.
Они догадались, что он уже у цели и заглядывает в окно. Через миг он оказался рядом с ними и прошептал, что в хижине действительно горит огонь, но что он ничего не смог различить, так как окно затянуто непрозрачным рыбьим пузырем. Однако он слышал голоса двух тихо разговаривающих людей и может поклясться, что один из них — голос графа де Пейрака.
Он был здесь! Но с кем?
Напряжение Анжелики спало. Ее утешала мысль о том, что он жив и находится близко. Кто-то пригласил графа де Пейрака, и тот отправился на рандеву, не позаботившись о солидном эскорте на случай нападения. При нем был только Жан Ле Куеннек. То, что он оставил на корабле свою испанскую стражу, свидетельствовало о том, что он знал, с кем должен встретиться. Возможно, он сам ждал и искал этой встречи. Но он ей об этом не говорил. Анжелика научилась узнавать сама и не раз видела, как долго и заблаговременно готовил он свои экспедиции.
Немного успокоившись, Анжелика все же не решалась сдвинуться с места. По необъяснимым причинам место казалось ей зловещим, и ее страх, который она не проявляла внешне, сообщался ее спутникам и угнетал их; Они тоже оставались неподвижными и испытывали чувство недоверия. Видя их при слабом свете, проникающем сквозь листву, она заметила, как напряглись и посуровели их лица. Снова один из них, коснувшись ее руки, указал на что-то пальцем. На другом конце прогалины что-то шевелилось. Они затаили дыхание. Увидели, что появился Жан Ле Куеннек, небрежным шагом совершающий разведку. Молодой оруженосец спустился к краю пропасти, заглянул во мрак бездны. Казалось, что он прислушивается к шуму волн под утесом, затем он стал подниматься к хижине. На полпути он остановился и зажег трубку, зевнул. Ночь казалась ему слишком долгой. Ситуация не требовала внимания.
Анжелика колебалась, не выдать ли бретонцу свое присутствие, но решила, что ни он, ни тем более Жоффрей не поймут ее беспокойства. Но это не важно. И тут Анжелика увидела другую сторону этой экспедиции к Квебеку. Ведь и граф де Пейрак и большая часть его команды были французы.
Они шли навстречу Франции, пренебрегая всеми препятствиями, что попадались на их пути. Они как бы забыли о жестокой судьбе, что обрекла их быть изгнанниками матери-родины. Как и этот Жан, который когда-то убил лесника сеньора д'Элыао, отомстив за то, что лесник повесил его отца за браконьерство (отец ловил зайцев в лесу сеньора). Этот Жан, такой простодушный и веселый товарищ, забыл, что на территории Франции его еще ждет конопляная веревка.
Только их сила и мужество позволят им восторжествовать, остаться целыми и невредимыми, выйти победителями из этой безумной, но неизбежной операции, как саламандра проходит сквозь костер.
Важно не самообольщаться.
Даже на этих необитаемых берегах огромной северной реки нужно помнить, что контакт с любым жителем этой страны, будь то индеец, крестьянин, рыбак, священник или чиновник короля, может принести смерть.
Поглощенная своими размышлениями, Анжелика подняла глаза, и ей показалось, что она находится во власти сна.
Похожие, на двух хищных птиц, молчаливых и стремительных, два человека выскочили из леса и, в несколько прыжков оказавшись около Жана, набросились на него. После, короткой схватки бретонец был повержен на землю ударом в затылок.
В тишине раздался грубый голос:
— Но зачем его связывать. Привяжем камень на шею — и в воду. Один будет ликвидирован!
Это говорил один из нападавших. Но в этих черно-белых бликах лунного света, ослабленного туманом, убийца свалился вниз так стремительно, что невидимые свидетели едва успели попять, что произошло. Это Анжелика бросилась к убийцам, мужчины последовали за ней. Они действовали молча, как и те двое раньше.. Действуя сообща, они сумели избежать шума, чтобы не, насторожить сообщников, которые, несомненно, находились в хижине с графом де Пейраком.
Зажав в руке, старую рапиру Эриксон рассек почти. надвое, череп первого убийцы, который рухнул всей cвоей массой, как дерево под ударом топора.
Другой увернулся. Но ужасный удар в лицо остановил в его горле, крик, готовый вылететь наружу Узловатая черная рука Куасси-Ба с огромной силой сдавила ему шею, как это делает удав со своей добычей. Жизнь, наполненная бесконечной борьбой и опасностями, была уготована большинству людей де-Пейрака, особенно самым старым его спутникам, грозным стрелкам, многому научившимся. Два трупа валялись на жесткой траве возле оглушенного Жана.
Анжелика знаком указала, чтобы их оттащили в сторону. Она хотела получше рассмотреть незнакомцев, чтобы определить, кто их подослал: кто это, матросы-каторжники, лесные бродяги, прислужники никчемных сеньоров… Она не сомневалась, что они явились сюда не ради Жана, а для того, чтобы напасть на Пейрака и убить его, когда он выйдет из хижины, в которую ею заманили. Все казалось нереальным в этом почти нетронутом лесу, наполненном живыми звуками воды и криками диких зверей. Но предчувствие не обмануло Анжелику. Это было началом войны против них.
Вспугнутые пробравшимися сюда украдкой людьми, птицы гнездившиеся в бесконечных извилинах утеса, подняли яростный гвалт. На фоне ночного неба захлопали белые крылья, птицы взлетели, а затем опустились.
Внутри хижины угадывалась суматоха, кто-то двигал мебель. Анжелика и ее спутники быстро укрылись в тени деревьев. Готовые ко всему, они устремили взгляд на дверь, которая вдруг заскрипела.
— Что значат эти крики? — спросил мужской голос.
— Ничего, это птицы, — ответил Пейрак, чей высокий силуэт обозначился на пороге.
Он сделал несколько шагов. Его хорошо было видно в лунном свете. Они догадались, что он ищет кого-то, озираясь. Должно быть, он что-то заподозрил.
— Жан! — позвал он.
Верный оруженосец не появился и почему-то даже не откликнулся.
В этот момент обитатель хижины возник позади графа. Насколько позволяла судить дистанция, это был мужчина средних лет, сутуловатый, нескладный, с небрежной походкой. Он не казался опасным. Так же, как и Пейрак, он стал всматриваться в прогалину с потревоженными птицами.
— Их спугнули люди, — сказал голос Пейрака. — Может, это Жан. Но тогда где же он?
Глухой тембр такого милого, дорогого для нее голоса заставил вздрогнуть сердце Анжелики. На Жоффрее не было маски. Она снова узнавала в неверном лунном свете черты любимого лица: шрамы — знаки суровых испытаний лица смущающего, но такого успокаивающего для тех, кто знал его глубоко скрытую доброту, ум, его обширные познания и многочисленные способности.
Сердце Анжелики вздрогнуло от любви. Он был жив. Она пришла вовремя. Безразличный вид двух мужчин не мог ее обмануть. Опасность бродила рядом, это ясно. Возможно и Пейрак начал что-то подозревать. Это заметила и ее стража Рука Анжелика сжала пистолет, взвела курок. Анжелика не спускала глаз с человека, маячившего несколько позади, у порога, который тоже озабоченно озирался вокруг.
«Он, наверное, спрашивает себя, куда же подевались его холуи, — подумала она. — Ему кажется, что они слишком медлят. Давно пора броситься на Жоффрея и поразить его в спину, как было условленно раньше. Этот человек не намеревался действовать сам».
В тот же миг Анжелика увидела, что он заносит шпагу над Жоффреем.
Она вскрикнула и выстрелила. Граф де Пейрак отскочил в сторону. Он тоже выхватил из ножен шпагу, но выстрел остановил негодяя, он пошатнулся, мгновение потоптался на МЕСТЕ и рухнул на землю, растянувшись во весь рост. Он казался огромным и гибким, как змея, в белом свете луны. Пейрак поднял глаза. Он увидел Анжелику на опушке леса. Рука ее, державшая еще дымящийся пистолет, не дрожала. Она была величественна, как грозное провидение.
— Отличный выстрел, мадам!
Это были первые слова, произнесенные им. Она приближалась к нему, и казалось, что женщина скользит по поверхности земли, как некое фантастическое существо. Лунный свет подчеркивал бледность ее лица. Она как бы излучала свет ореолом блестящих волос, серебристым мат о из меха котика, наброшенным на плечи. Четким, реальным в ней был только пистолет, который она но выпустила из рук. Эта блестящая сталь казалась шокирующей в тонкой и хрупкой руке феи. Хрупкое запястье показало свою силу. Как бы ни трудно и неудобно было держать оружие, она была готова стрелять вновь. Анжелика бросала быстрые взгляды украдкой, зорко осматривалась вокруг. Такого Пейрак раньше не замечал. Казалось, она привыкла проникать сквозь ночную тьму и тени дремучего леса.
Анжелика, все еще настороженная, подошла к нему, прижалась, и у него появилось ощущение, что он видит воплощение образа ангела-хранителя, которого Бог дает в стражи смертным.
— Они хотели вас убить, — прошептала она.
— Вне всякого сомнения. И без вас я был бы уже мертв. Анжелика вздрогнула. Без ее вмешательства он был бы мертв.
Она снова почувствовала близость этого неописуемого кошмара разлуки с ним, сознания, что он потерян навсегда.
— Нужно бежать, — предложила она. — К чему было совершать это безумие? Нельзя быть таким неосторожным.
Он презирал себя за то, что подверг Анжелику такой опасности.
— Я признаю себя виновным. Этот человек представился посланцем от мсье де Фронтенака. От него я не мог ожидать подобного предательства. Это хороший урок. Отныне я буду бдительным вдвойне. Без вас, моя дорогая… Но где же Жан?
Жан пришел в себя. Мужчины окружили де Пейрака. Ему рассказали о нападении, жертвой которого стал его оруженосец, и сообщили, что люди подосланы умышленно для убийства.
Пейрак опустился на колени перед телом убитого, перегнул его. Он увидел, что первая пуля попала прямо в сердце, а вторая прошла через спину, когда человек уже падал. Он был мертв окончательно, а осунувшееся лицо, с зияющим ртом, носило следы удивления.
— Маркиз де Варанж, — сказал Пейрак. — Губернатор Новой Франции передавал через него мне приглашение пожаловать к нему Зная, что его политика малопопулярна, но желая проводить ее и дальше, он рекомендовал мне большую сдержанность. Он хотел поставить Квебек перед свершившимся фактом. Я заверил, что последую его директивам и никому не сказал об этой первой встрече. Я начал жалеть об этом, как только увидел Варанжа. Он сразу же вызвал у меня подозрение, хотя я не мог понять почему.
На тропинке послышался треск ветвей, кто-то поднимался с берега. Чей-то голос спросил:
— Что здесь происходит?
Потревоженные звуком выстрелов часовых которых оставили около лодки, бросились искать СВОИ людей.
Капитан «Голдсборо» поспешил им навстречу. Нужно было, чтобы происшествие не вызвало толков.
— Все в порядке, ребята. Возвращайтесь на свои пост Затем он вернулся к группе. Посоветовались, что делать с трупами. Один из них — известный колониальный чиновник правая рука губернатора Новой Франции. Пустынный уголок выбранный для расправы с де Пейраком, обличал намеренье скрыть следы драмы.
— Лес просторный, а река глубокая, — сказал де Пейрак — Все присутствующие здесь умеют хранить тайны. Ведь это не впервой, друзья мои.
Он быстро оглядел тех, кто пришел с Анжеликой. Каждый из них — это могила. Память их менее болтлив чем «каменный мешок». Если что-либо вычеркивалось из памяти, то это уже навсегда Даже на дыбе они ничего не скажут.
Жоффрей де Пейрак обнял Анжелику за талию и нашел ее руку на рукоятке пистолета — А вы, мадам, кто вас предупредил, что вы смогли явиться сюда так вовремя?
— Предчувствие! Ничего другого. Меня предупреди сильное предчувствие, импульс Я боялась, что вы плохо защищены. Ведь любая встреча в этой стране, в этих дебрях может закончиться трагически. Я не могла дольше пребывать в тревожном состоянии. И я попросила этих людей сопровождать меня. Но могу вас заверить, что остальные ничего не знают.
Анжелика осматривала местность, не различая ничего, кроме беловатой площадки, поросшей травой. Заканчивалась она обрывом в пропасть. Вдруг кто-то тронул ее за руку, привлекая внимание. Виньо делал ей знак, показывая что-то наверху, справа. Она различила слабый свет и очертания хижины. Тень леса, на опушке которого была построена хижина, скрывала ее контуры. Их можно было только угадать по этому свету, мигающему и слабому. Возможно, он исходил от свечи или огня, зажженного внутри хижины.
Группа остановилась на опушке леса. Анжелика обернулась к Куасси-Ба и подала знак. Он набросил на свои белые волосы капюшон и благодаря своему чернокожему лицу, стало совершенно невидим в темноте. Он поднялся до самой хижины.
Они догадались, что он уже у цели и заглядывает в окно. Через миг он оказался рядом с ними и прошептал, что в хижине действительно горит огонь, но что он ничего не смог различить, так как окно затянуто непрозрачным рыбьим пузырем. Однако он слышал голоса двух тихо разговаривающих людей и может поклясться, что один из них — голос графа де Пейрака.
Он был здесь! Но с кем?
Напряжение Анжелики спало. Ее утешала мысль о том, что он жив и находится близко. Кто-то пригласил графа де Пейрака, и тот отправился на рандеву, не позаботившись о солидном эскорте на случай нападения. При нем был только Жан Ле Куеннек. То, что он оставил на корабле свою испанскую стражу, свидетельствовало о том, что он знал, с кем должен встретиться. Возможно, он сам ждал и искал этой встречи. Но он ей об этом не говорил. Анжелика научилась узнавать сама и не раз видела, как долго и заблаговременно готовил он свои экспедиции.
Немного успокоившись, Анжелика все же не решалась сдвинуться с места. По необъяснимым причинам место казалось ей зловещим, и ее страх, который она не проявляла внешне, сообщался ее спутникам и угнетал их; Они тоже оставались неподвижными и испытывали чувство недоверия. Видя их при слабом свете, проникающем сквозь листву, она заметила, как напряглись и посуровели их лица. Снова один из них, коснувшись ее руки, указал на что-то пальцем. На другом конце прогалины что-то шевелилось. Они затаили дыхание. Увидели, что появился Жан Ле Куеннек, небрежным шагом совершающий разведку. Молодой оруженосец спустился к краю пропасти, заглянул во мрак бездны. Казалось, что он прислушивается к шуму волн под утесом, затем он стал подниматься к хижине. На полпути он остановился и зажег трубку, зевнул. Ночь казалась ему слишком долгой. Ситуация не требовала внимания.
Анжелика колебалась, не выдать ли бретонцу свое присутствие, но решила, что ни он, ни тем более Жоффрей не поймут ее беспокойства. Но это не важно. И тут Анжелика увидела другую сторону этой экспедиции к Квебеку. Ведь и граф де Пейрак и большая часть его команды были французы.
Они шли навстречу Франции, пренебрегая всеми препятствиями, что попадались на их пути. Они как бы забыли о жестокой судьбе, что обрекла их быть изгнанниками матери-родины. Как и этот Жан, который когда-то убил лесника сеньора д'Элыао, отомстив за то, что лесник повесил его отца за браконьерство (отец ловил зайцев в лесу сеньора). Этот Жан, такой простодушный и веселый товарищ, забыл, что на территории Франции его еще ждет конопляная веревка.
Только их сила и мужество позволят им восторжествовать, остаться целыми и невредимыми, выйти победителями из этой безумной, но неизбежной операции, как саламандра проходит сквозь костер.
Важно не самообольщаться.
Даже на этих необитаемых берегах огромной северной реки нужно помнить, что контакт с любым жителем этой страны, будь то индеец, крестьянин, рыбак, священник или чиновник короля, может принести смерть.
Поглощенная своими размышлениями, Анжелика подняла глаза, и ей показалось, что она находится во власти сна.
Похожие, на двух хищных птиц, молчаливых и стремительных, два человека выскочили из леса и, в несколько прыжков оказавшись около Жана, набросились на него. После, короткой схватки бретонец был повержен на землю ударом в затылок.
В тишине раздался грубый голос:
— Но зачем его связывать. Привяжем камень на шею — и в воду. Один будет ликвидирован!
Это говорил один из нападавших. Но в этих черно-белых бликах лунного света, ослабленного туманом, убийца свалился вниз так стремительно, что невидимые свидетели едва успели попять, что произошло. Это Анжелика бросилась к убийцам, мужчины последовали за ней. Они действовали молча, как и те двое раньше.. Действуя сообща, они сумели избежать шума, чтобы не, насторожить сообщников, которые, несомненно, находились в хижине с графом де Пейраком.
Зажав в руке, старую рапиру Эриксон рассек почти. надвое, череп первого убийцы, который рухнул всей cвоей массой, как дерево под ударом топора.
Другой увернулся. Но ужасный удар в лицо остановил в его горле, крик, готовый вылететь наружу Узловатая черная рука Куасси-Ба с огромной силой сдавила ему шею, как это делает удав со своей добычей. Жизнь, наполненная бесконечной борьбой и опасностями, была уготована большинству людей де-Пейрака, особенно самым старым его спутникам, грозным стрелкам, многому научившимся. Два трупа валялись на жесткой траве возле оглушенного Жана.
Анжелика знаком указала, чтобы их оттащили в сторону. Она хотела получше рассмотреть незнакомцев, чтобы определить, кто их подослал: кто это, матросы-каторжники, лесные бродяги, прислужники никчемных сеньоров… Она не сомневалась, что они явились сюда не ради Жана, а для того, чтобы напасть на Пейрака и убить его, когда он выйдет из хижины, в которую ею заманили. Все казалось нереальным в этом почти нетронутом лесу, наполненном живыми звуками воды и криками диких зверей. Но предчувствие не обмануло Анжелику. Это было началом войны против них.
Вспугнутые пробравшимися сюда украдкой людьми, птицы гнездившиеся в бесконечных извилинах утеса, подняли яростный гвалт. На фоне ночного неба захлопали белые крылья, птицы взлетели, а затем опустились.
Внутри хижины угадывалась суматоха, кто-то двигал мебель. Анжелика и ее спутники быстро укрылись в тени деревьев. Готовые ко всему, они устремили взгляд на дверь, которая вдруг заскрипела.
— Что значат эти крики? — спросил мужской голос.
— Ничего, это птицы, — ответил Пейрак, чей высокий силуэт обозначился на пороге.
Он сделал несколько шагов. Его хорошо было видно в лунном свете. Они догадались, что он ищет кого-то, озираясь. Должно быть, он что-то заподозрил.
— Жан! — позвал он.
Верный оруженосец не появился и почему-то даже не откликнулся.
В этот момент обитатель хижины возник позади графа. Насколько позволяла судить дистанция, это был мужчина средних лет, сутуловатый, нескладный, с небрежной походкой. Он не казался опасным. Так же, как и Пейрак, он стал всматриваться в прогалину с потревоженными птицами.
— Их спугнули люди, — сказал голос Пейрака. — Может, это Жан. Но тогда где же он?
Глухой тембр такого милого, дорогого для нее голоса заставил вздрогнуть сердце Анжелики. На Жоффрее не было маски. Она снова узнавала в неверном лунном свете черты любимого лица: шрамы — знаки суровых испытаний лица смущающего, но такого успокаивающего для тех, кто знал его глубоко скрытую доброту, ум, его обширные познания и многочисленные способности.
Сердце Анжелики вздрогнуло от любви. Он был жив. Она пришла вовремя. Безразличный вид двух мужчин не мог ее обмануть. Опасность бродила рядом, это ясно. Возможно и Пейрак начал что-то подозревать. Это заметила и ее стража Рука Анжелика сжала пистолет, взвела курок. Анжелика не спускала глаз с человека, маячившего несколько позади, у порога, который тоже озабоченно озирался вокруг.
«Он, наверное, спрашивает себя, куда же подевались его холуи, — подумала она. — Ему кажется, что они слишком медлят. Давно пора броситься на Жоффрея и поразить его в спину, как было условленно раньше. Этот человек не намеревался действовать сам».
В тот же миг Анжелика увидела, что он заносит шпагу над Жоффреем.
Она вскрикнула и выстрелила. Граф де Пейрак отскочил в сторону. Он тоже выхватил из ножен шпагу, но выстрел остановил негодяя, он пошатнулся, мгновение потоптался на МЕСТЕ и рухнул на землю, растянувшись во весь рост. Он казался огромным и гибким, как змея, в белом свете луны. Пейрак поднял глаза. Он увидел Анжелику на опушке леса. Рука ее, державшая еще дымящийся пистолет, не дрожала. Она была величественна, как грозное провидение.
— Отличный выстрел, мадам!
Это были первые слова, произнесенные им. Она приближалась к нему, и казалось, что женщина скользит по поверхности земли, как некое фантастическое существо. Лунный свет подчеркивал бледность ее лица. Она как бы излучала свет ореолом блестящих волос, серебристым мат о из меха котика, наброшенным на плечи. Четким, реальным в ней был только пистолет, который она но выпустила из рук. Эта блестящая сталь казалась шокирующей в тонкой и хрупкой руке феи. Хрупкое запястье показало свою силу. Как бы ни трудно и неудобно было держать оружие, она была готова стрелять вновь. Анжелика бросала быстрые взгляды украдкой, зорко осматривалась вокруг. Такого Пейрак раньше не замечал. Казалось, она привыкла проникать сквозь ночную тьму и тени дремучего леса.
Анжелика, все еще настороженная, подошла к нему, прижалась, и у него появилось ощущение, что он видит воплощение образа ангела-хранителя, которого Бог дает в стражи смертным.
— Они хотели вас убить, — прошептала она.
— Вне всякого сомнения. И без вас я был бы уже мертв. Анжелика вздрогнула. Без ее вмешательства он был бы мертв.
Она снова почувствовала близость этого неописуемого кошмара разлуки с ним, сознания, что он потерян навсегда.
— Нужно бежать, — предложила она. — К чему было совершать это безумие? Нельзя быть таким неосторожным.
Он презирал себя за то, что подверг Анжелику такой опасности.
— Я признаю себя виновным. Этот человек представился посланцем от мсье де Фронтенака. От него я не мог ожидать подобного предательства. Это хороший урок. Отныне я буду бдительным вдвойне. Без вас, моя дорогая… Но где же Жан?
Жан пришел в себя. Мужчины окружили де Пейрака. Ему рассказали о нападении, жертвой которого стал его оруженосец, и сообщили, что люди подосланы умышленно для убийства.
Пейрак опустился на колени перед телом убитого, перегнул его. Он увидел, что первая пуля попала прямо в сердце, а вторая прошла через спину, когда человек уже падал. Он был мертв окончательно, а осунувшееся лицо, с зияющим ртом, носило следы удивления.
— Маркиз де Варанж, — сказал Пейрак. — Губернатор Новой Франции передавал через него мне приглашение пожаловать к нему Зная, что его политика малопопулярна, но желая проводить ее и дальше, он рекомендовал мне большую сдержанность. Он хотел поставить Квебек перед свершившимся фактом. Я заверил, что последую его директивам и никому не сказал об этой первой встрече. Я начал жалеть об этом, как только увидел Варанжа. Он сразу же вызвал у меня подозрение, хотя я не мог понять почему.
На тропинке послышался треск ветвей, кто-то поднимался с берега. Чей-то голос спросил:
— Что здесь происходит?
Потревоженные звуком выстрелов часовых которых оставили около лодки, бросились искать СВОИ людей.
Капитан «Голдсборо» поспешил им навстречу. Нужно было, чтобы происшествие не вызвало толков.
— Все в порядке, ребята. Возвращайтесь на свои пост Затем он вернулся к группе. Посоветовались, что делать с трупами. Один из них — известный колониальный чиновник правая рука губернатора Новой Франции. Пустынный уголок выбранный для расправы с де Пейраком, обличал намеренье скрыть следы драмы.
— Лес просторный, а река глубокая, — сказал де Пейрак — Все присутствующие здесь умеют хранить тайны. Ведь это не впервой, друзья мои.
Он быстро оглядел тех, кто пришел с Анжеликой. Каждый из них — это могила. Память их менее болтлив чем «каменный мешок». Если что-либо вычеркивалось из памяти, то это уже навсегда Даже на дыбе они ничего не скажут.
Жоффрей де Пейрак обнял Анжелику за талию и нашел ее руку на рукоятке пистолета — А вы, мадам, кто вас предупредил, что вы смогли явиться сюда так вовремя?
— Предчувствие! Ничего другого. Меня предупреди сильное предчувствие, импульс Я боялась, что вы плохо защищены. Ведь любая встреча в этой стране, в этих дебрях может закончиться трагически. Я не могла дольше пребывать в тревожном состоянии. И я попросила этих людей сопровождать меня. Но могу вас заверить, что остальные ничего не знают.