Головачев Василий. Беспощадный (Экстазис)

   И тем не менее Лев Людвигович не отчаивался, будучи оптимистом по натуре, и продолжал заниматься разработкой новых устройств на базе УКС и хождением по кабинетам в надежде на то, что когда-нибудь ему встретится влиятельный и умный чиновник или олигарх, который проникнется идеей создания мощных источников энергии с почти стопроцентным КПД, не зависящих от нефти и газа, и летательных аппаратов, способных в считаные часы доставить экспедицию землян на Марс или на любую другую планету Солнечной системы.
   В Костроме тех, кто бы мог помочь Федорову создать научно-экспериментальный центр, не оказалось. Не нашлось энтузиастов, готовых рискнуть состоянием, и в Брянске, на родине Лены. Белорусы могли принять инженера, но в Минске уже работал Леонов, а расширять базу и увеличивать расходы на содержание ученых они не могли. Сам же Лев Людвигович не хотел стеснять учителя, справедливо полагая, что должен выйти из положения самостоятельно.
   В принципе, он мог бы уехать за границу. Американцы предлагали ему место в Йеллоустоунском научном центре, работающем на Пентагон. Но, во-первых, по условиям предлагаемого контракта Федоров не должен был покидать территорию научного городка ни под каким предлогом. Мало того, он не имел права не только посещать родину, но и писать научные статьи и публиковать их в журналах. Во-вторых, Лев Людвигович не мыслил себя без России, так как был ее патриотом не на словах, а на деле.
   Встреча с Андреем Данилиным, к которому он питал искренние дружеские чувства, взбодрила Льва Людвиговича, заставила его посмотреть на мир другими глазами и преодолеть апатию, владевшую душой последние несколько дней. Снова появилось чувство уверенности в своих силах и убеждение, что он добьется-таки своего вопреки всем проискам недоброжелателей.
   Вообще уже не впервые Федоров уверялся, что после встреч с бывшим инструктором по рукопашному бою у него всегда повышается настроение, уходит усталость и тоска, "растут крылья", образно говоря. И он пришел к выводу, что Данилин не просто мастер воинских искусств, но мастер жизни, прекрасный психолог, способный работать целителем, восстанавливать у людей тонус и утраченное душевное равновесие. Лев Людвигович наутро после встречи даже хотел позвонить Андрею и поблагодарить его за "лечение", но передумал. Приеду с результатами и позвоню, решил он. Надеюсь, мне удастся в конце концов свернуть горы.
   В тот же день он уехал в Москву, где ему пообещали устроить встречу с одним из бизнесменов, интересующихся, по слухам, наукой, чье имя уже вошло в первую двадцатку олигархов России. Звали этого бизнесмена Иван Кежеватович Шарипов, он был одним из директоров концерна "Ямалгаз".
   Приятели из числа приближенных к властным структурам не подвели.
   Утром первого декабря за Федоровым к гостинице "Академическая" подъехал сверкающий лаком джип "Лексус", и Лев Людвигович впервые почувствовал себя важной персоной. Правда, ненадолго, буквально до ворот подмосковной виллы, принадлежащей Ивану Шарипову.
   Он даже улыбнулся, вдруг припомнив свой визит к одному из королей российского бизнеса Олегу Дерифаксу. Ситуация повторилась даже в мелочах: у Дерифакса была точно такая же вилла - с виду, и за Федоровым он тоже прислал джип, только не "Лексус", а "Лендкрузер".
   Льва Людвиговича провели через металлоискатель на входе в один из корпусов виллы, двухэтажный, из белого и бордового кирпича, с коричневой металлокерамической крышей в форме скопления конусов разных размеров, и когда он "зазвенел", велели открыть портфель. Пришлось показать охране "демонстрационный набор" и заверить, что к бомбе предметы в портфеле не имеют никакого отношения, и что он не камикадзе. Однако пропустили его: здание только после того, как портфель обнюхала собака - на предмет наличия взрывчатых веществ.
   Владелец виллы Иван Кежеватович Шарипов ждал гостя в огромном холле, в котором он устроил самый настоящий японский сад камней.
   - Точная копия сада Рёандзи, - сказал Шарипов, оценив взгляд гостя; подошел, пожал руку. - На меня он производит изумительный успокаивающий эффект. Не удержался, сделал себе такой же.
   Федоров бывал в Японии и видел сад камней храма Рёандзи в Киото. Зрелище действительно впечатляло. Одни созерцатели видели в скоплении камней образы тигрицы с маленькими тигрятами, другие - горы, окутанные облаками, третьи китайский иероглиф сердца на фоне моря, сам же Лев Людвигович представлял сад в виде полевых взаимодействий квантонов - мельчайших "кирпичиков" пространства, заполняющих, точнее, образующих вакуум. Некоторые группы камней почти идеально соответствовали наглядным изображениям поляризации и деформации вакуума, ответственным за электромагнитные и гравитационные свойства Вселенной.
   - Я гляжу, вас заинтересовало мое невинное увлечение? - улыбнулся Шарипов.
   - Как иллюстрация моих идей, - очнулся Лев Людвигович.
   - На композицию лучше всего смотреть именно с той точки, где вы сейчас стоите. А вообще по словам ученых, анализирующих влияние таких садов на психику человека, пространство между камнями образует как бы ствол дерева с ветвями, что подсознательно улавливает человек. При созерцании этого "дерева" человек расслабляется, отдыхает.
   Шарипов бросил задумчивый взгляд на свой сад, повел рукой.
   - Пойдемте наверх, в гостиную. Не хотите оставить портфель здесь?
   - Нет, он мне понадобится для беседы, - сказал Федоров.
   - Как пожелаете.
   Хозяин повел гостя на второй этаж виллы.
   Был он молод, высок, строен, черноволос, хотя в резковатых чертах лица проглядывали славянские "мотивы": нос луковкой, широкие скулы, серые глаза.
   Гостиная Льва Людвиговича привела в состояние ступора. Ее интерьер был выполнен в стиле "нью-мобайл", и разобраться в переплетениях и пересечениях труб, крученых решеток, лент, стоек и плоскостей было трудно. Казалось, вся комната представляет собой гротескно увеличенную кристаллическую решетку какого-то минерала, едва оставляющую место для небольшого стеклянного столика, дивана и пары кресел.
   - Присаживайтесь, - кивнул Шарипов на одно из бесформенных с виду зеленоватых кресел. - Шампанское, вино, ром, коньяк?
   - Сок, - ответил Федоров, осторожно устраиваясь в кресле. - Вишневый, если можно.
   Тотчас же одна из "молекулярных панелей" интерьера отошла в сторону, и молодой человек в белом костюме вкатил в гостиную столик с напитками. Налил гостю в широкий фужер вишневого сока, бесшумно исчез.
   - Слушаю вас, - проговорил Шарипов, изучая лицо инженера. - Я навел о вас справки, Лев Людвигович, на всякий случай, вы уж не обижайтесь. Все говорят о вас как о человеке дела.
   - Понимаю, - кивнул Федоров. - Шарлатанов вокруг масса, и у всех "гениальные" идеи, требующие вложения больших сумм денег.
   По губам директора "Ямалгаза" скользнула улыбка.
   - Рад, что вы понимаете ситуацию. Говорят, вы недавно посещали Америку.
   - Да, в составе научной делегации, на симпозиуме по проблемам высшего образования.
   - Какое отношение вы имеете к образованию?
   - Я читаю лекции в МИФИ по основам торсионной механики.
   - И что же вы привезли из Америки?
   Лев Людвигович скривил губы.
   - Убеждение, что уровень русской школы преподавания, особенно в области математики и физики, намного выше американского и западноевропейского.
   - Никто в этом не сомневается, - улыбнулся в ответ Шарипов. - Я иногда заседаю в ученом совете при президенте и знаю проблему. Кстати, как вы относитесь к очередной попытке реформаторов от науки ввести некий "стандарт знаний"?
   - Отрицательно! - качнул головой Федоров. - Обсуждаемый проект предусматривает беспрецедентное снижение уровня образования в стране! Я абсолютно согласен с академиком Арнольдом: вслед за неизбежным снижением интеллектуального уровня населения реализация этого плана повлечет за собой и снижение индустриального и оборонного уровней. "Реформаторов" надо не просто остановить и лишить всех постов, их надо посадить за решетку!
   Шарипов засмеялся.
   - Не слишком ли вы драматизируете ситуацию?
   - Нисколько! Франция увеличила затраты на науку и образование с пяти процентов национального валового дохода до семи, а мы, наоборот, снизили в десять раз! Куда же дальше? "Реформаторы" как раз и хотят добиться очередного снижения расходов, хотя суть их "благих намерений" в другом: их планы сводятся к снижению нашего образовательного уровня до американских стандартов. Я был в Калифорнии и встречался с членами комитета по подготовке студентов и школьников, возглавляемого известным физиком Гленом Сиборгом, так вот этот комитет стал требовать от абитуриентов при поступлении в вузы следующего стандарта знаний: поступающие должны уметь делить число сто одиннадцать на три без помощи компьютера.
   Шарипов с недоверием посмотрел на гостя.
   - Вы серьезно?
   - Более чем, - кивнул Лев Людвигович. - Но и этот уровень для американских школьников оказался непосильным, поэтому вашингтонские федеральные власти потребовали отменить эти "антиконституционные и расистские" стандарты. Есть примеры и похлеще. По статистике Американского математического общества, в нынешних Штатах разделить число "одиннадцать вторых" на число "одна четвертая" могут от силы два процента школьных учителей математики. Представляете? И вот теперь нам предлагают стать такими же "образованными", как американцы! Впрочем, и европейцы недалеко ушли от этого уровня. Один студент-математик четвертого курса Второго парижского университета спросил меня на экзамене по теории динамических систем: "Скажите, пожалуйста, дробь четыре седьмых больше или меньше единицы"?
   Иван Кежеватович снова засмеялся.
   - Не может быть!
   - Может, к сожалению. Так что я готов подписаться под любым письмом президенту, чтобы образумить наших мракобесов из Минобразования. Это не что иное, как диверсия, попытка направить Россию по пути уничтожения образования, науки и культуры. Принятие идиотских "стандартов" нанесет огромный ущерб государству. Наверное, даже больший, чем "утечка мозгов" за границу.
   - Да, это в нынешние времена тоже большая проблема. Хотя мы пытаемся ее решить.
   - Каким образом?
   - Летом я у себя в Ямало-Ненецком округе выдал наиболее одаренным выпускникам школ вместе с аттестатами еще и специальные сертификаты. Те из них, кто останется в округе, а не уедет за рубеж, через пять лет получат по две тысячи долларов.
   - Я слышал о подобном эксперименте в Нижнем Новгороде. - Лев Людвигович с интересом посмотрел на собеседника. - Но не очень верю, что идея сработает.
   - Тем не менее что-то в этом направлении делать надо, раз государство ничего делать не желает.
   - Согласен.
   - А вы, оказывается, патриот России, - сказал Шарипов с некоторым удивлением.
   - Это плохо?
   - Почему же плохо, это хорошо. Слава богу, в этом плане в стране начали появляться носители национальной идеи. По крови я наполовину мордвин, наполовину украинец, но по духу - русский, так что хорошо понимаю ваши чувства. Но к делу. О чем вы хотели поговорить со мной?
   - О будущем.
   Шарипов с сомнением приподнял бровь.
   - О моем? Или о вашем?
   - О будущем всего человечества.
   - Тогда вы обратились не по адресу. Хотя если это шутка...
   - Я редко шучу на деловых встречах. Здесь - расчеты и описание проектов. Лев Людвигович достал из портфеля красную папку. - Не хотите взглянуть?
   - Расчеты чего?
   - Расчеты У-реактора с практическим выходом энергии до тысячи мегаватт и летательного аппарата на базе УКС.
   - Что такое УКС?
   - Теория упругой квантованной среды, разработанная моим учителем Владимиром Семеновичем Леоновым.
   Шарипов снова шевельнул бровью, но папку взял. Открыв, начал рассматривать схемы и рисунки, нашел текст.
   - Читайте только резюме, - посоветовал Федоров. - Этого пока достаточно. Я тоже наводил о вас справки, прежде чем идти к вам на прием, и мне понравился ваш деловой подход. Если вы рискнете вложить в эти проекты не такие уж и большие средства, отдача будет во сто крат больше. Это я вам гарантирую. У-реакторы могут быть какой угодно мощности и размеров. Их можно ставить хоть на автомобили, хоть на корабли, хоть на самолеты. А моя "летающая тарелка" способна долететь до Марса за сорок два часа.
   Шарипов дочитал пояснительную записку, вскинул на гостя глаза, в которых сквозь сомнения и колебания просверкивал огонек заинтересованности.
   - Вы серьезно предлагаете мне вложить капиталы в эти проекты?
   - Абсолютно, - кивнул Лев Людвигович. - Для начала хватит ста тысяч "зеленых" - для создания лаборатории и проведения полномасштабных экспериментов. Хотя я спокойно приму любое ваше решение. Отфутболивали меня много раз и на разных уровнях, так что я уже привык. Тем не менее хотел бы, чтобы ко мне не относились как к сумасшедшему.
   - Это будет нелегко, - улыбнулся Иван Кежеватович. - Особенно после заявления о полете на Марс за сорок часов.
   - Сорок два часа - не предел, этот срок просто отражает нынешнее состояние техники и материаловедения. В будущем длительность полета можно будет сократить вдвое.
   - Тем более.
   - Я понимаю, - усмехнулся Лев Людвигович. - Наверняка вам уже приходилось сталкиваться с разного рода фанатиками и псевдоучеными, обещающими грандиозную прибыль. Теоретическую. Я же - практик. У-реактор в действии я вам показать не могу, первая модель сейчас находится в Минске, а вторую я недоделал из-за отсутствия финансирования. Но модель "летающей тарелки" могу продемонстрировать.
   - Она у вас с собой?
   - Естественно. - Лев Людвигович вытащил из портфеля коробку из-под электроутюга. - Это уже второй образец. Первый я подарил генеральному директору концерна "Энергия". Все надеялся, что его заинтересует мой проект.
   - Не заинтересовал?
   - Увы. Ракетные технологии для наших космофирм гораздо привычнее и надежнее, да и поддерживаются на государственном уровне. Мои технологии для ракетчиков - темный лес, а конкурентов они не любят.
   - Конкурентов никто не любит.
   Лев Людвигович открыл коробку и достал оттуда обычную детскую юлу, только без центрального стержня.
   - Вот мое творение.
   - Юла?!
   - Энлоид - летательный аппарат на базе сферической деформации вакуумного поля. Внутри - гироскоп, батарейка "Крона", чип и устройство возбуждения поперечных квантовых осцилляции. То есть, по сути, генератор гравитации. Очень маломощный, конечно.
   - И это - летает?
   Вместо ответа Лев Людвигович установил юлу на специальной подставке с конической выемкой, вытащил из портфеля пульт дистанционного управления и нажал кнопку включения аппарата.
   Тонко свистнул гироскоп, разгоняясь до нужной скорости.
   Подождав минуту, Лев Людвигович нажал другую кнопку.
   Генератор изменил вакуумную плотность над юлой, и она вспорхнула в воздух как пушинка, словно внезапно потеряла вес. Поднялась к потолку гостиной, где сходились косые решетки и плоскости, образуя своеобразный шатер.
   Лев Людвигович слегка уменьшил скорость вращения гироскопа, и юла начала плавать в воздухе, стукаясь иногда о металлические детали интерьера.
   - Неплохой фокус, - хмыкнул Шарипов.
   - Это не фокус, - возразил Федоров. - Конечно, в модели нельзя реализовать полную антигравитацию, для этого нужны другие мощности и сдвоенные торсионы, однако принцип тот же. Генератор изменяет квантовую плотность вакуумного поля, возникает градиент силы, и объект начинает двигаться в сторону отрицательного градиента. В пояснительной записке есть схема...
   - Я видел. Значит, вы утверждаете, что открыли антигравитацию?
   - Антигравитация - иллюзия, я создал летательный аппарат, использующий базовые эффекты УКС -деформацию и поляризацию вакуума. Но выглядит энлоид как описанный сотни раз в фантастических романах антиграв.
   - Как долго он будет летать? - полюбопытствовал Шарипов, наблюдая за эволюциями юлы.
   - Пока не кончится заряд батарейки. В этой модели я не стал монтировать управляющий контур, для демонстрации эффекта достаточно и просто подъема, но в принципе нет никаких препятствий для создания управляемого аппарата. У себя в деревне я строю "тарелку", способную поднять человека. Скоро она полетит.
   - На какую высоту?
   - На любую. Хоть за пределы атмосферы.
   Иван Кежеватович покачал головой, налил себе соку.
   - Неужели наши вояки отказались от этой штуки? Ведь антигравитационные двигатели - мечта всех транспортников, это переворот в технике, тем более военной. Если только и в самом деле - не фокус.
   - Можете не сомневаться. Хотя военных можно понять: с фантазией у них всегда были проблемы, а рисковать креслом не хочет ни один генерал.
   - Идиотизм!
   - Полностью с вами согласен. - Лев Людвигович выключил игрушку, юла тихо спланировала на пол. Он упаковал ее в коробку, выжидательно посмотрел на директора "Ямалгаза". -- Вас это не заинтересовало?
   - Как раз наоборот, - не согласился Шарипов. - Это революция в технике, колоссальный прорыв...
   - И вы будете первым, кто оседлает этого коня.
   - Допустим, я рискну...- Иван Кежеватович почесал горбинку носа, оттянул губу. - С чего начать? Меня же могут запросто придавить коллеги по бизнесу, получающие прибыль с продажи традиционных энергоносителей...
   - Это уже детали.
   - Для вас, может быть, и детали, для меня - вопрос безопасности, - слабо улыбнулся Иван Кежеватович. - Пожалуй, начну я с поддержки на правительственном уровне, позвоню Лойману...
   - Кто это?
   - Замминистра энергетики. Потом встречусь с... ладно, не буду вас больше задерживать. - Шарипов встал. - Это мои проблемы. - Он достал мобильный телефон, набрал номер, подождал ответа. - Куда он подевался, хотел бы я знать?
   - Кто?
   - Борис Абрамович...- Шарипов поймал взгляд гостя, добавил: - Я имею в виду Лоймана. - Позвал: - Саша, зайди.
   В гостиной объявился давешний молодой человек в белом.
   - Найди мне Бориса Абрамовича.
   - Слушаюсь, Иван Кежеватович.
   Шарипов кивнул на портфель Федорова:
   - Вы оставите ваши доказательства?
   - Конечно, у меня есть несколько копий на дискетах и комплект записки.
   - А юлу... э-э, то есть энлоид?
   Лев Людвигович посмотрел на коробку с моделью "летающей тарелки", поколебался немного, потом махнул рукой.
   - Пусть остается. Но через пару дней я ее заберу.
   - Двух дней мне будет достаточно для консультаций. Просто мне хочется произвести впечатление на господ чиновников. Как она управляется?
   Федоров показал собеседнику нужные кнопки на пульте управления, и Шарипов проводил гостя к выходу.
   - Куда вас отвезти, Лев Людвигович?
   - Обратно к гостинице, если вас не затруднит.
   - Ответ я вам дам завтра после обеда.
   - Спасибо, буду ждать.
   Охранники усадили инженера в джип, и он уехал.
   Шарипов проводил машину задумчивым взглядом, передернул плечами - на улице было довольно холодно-и вернулся в здание. Несколько минут забавлялся новой игрушкой, запуская юлу. Пробормотал:
   - Чем черт не шутит? Вдруг это и в самом деле великое открытие? Почему бы не стать первым, кто начнет его эксплуатировать?..
   Зазвонил мобильный телефон.
   - Слушаю, - поднес трубку к уху Шарипов.
   - Ты меня искал, Иван?
   Это был Лойман.
   - Появилась интересная идея, Борис Абрамович. У меня только что побывал один творческий чудак, оставил проект и действующую модель летательного аппарата. Не хочешь взглянуть?
   - Кто был?
   - Лев Людвигович Федоров, инженер, кандидат технических наук, слышал о таком?
   - Еще бы, он нам все пороги пооббивал, пытаясь доказать, что он гений, и требуя открыть финансирование для создания холодно-ядерного реактора нового поколения.
   - А мне он показался вполне адекватным человеком.
   - Наплюй и забудь! Это псих.
   - Значит, не приедешь?
   - У меня нет времени заниматься псевдонаучной галиматьей. И тебе не советую. Не суй нос в это дело, прищемят. Все, пока, я на совещании в главке, времени нет. Забегай как-нибудь, побеседуем.
   В трубке засвиристели сигналы отбоя. Шарипов выключил телефон, полюбовался плавающей по комнате юлой, покачал головой.
   - Что-то ты больно категоричен, Абрамыч. Да и проговорился, напомнив о чьих-то интересах. Как еще понимать твое: "не суй нос в это дело, прищемят"? Выходит, дело-то существует? Иначе за что будут мне нос прищемлять? Нет, тут разобраться надо. Уж не хочешь ли ты сам снять сливки, начав раскрутку проекта? Или наоборот - закрыть его наглухо...
   Иван Кежеватович походил по гостиной, поглядывая на шелестящую гироскопом юлу, и снова взялся за телефон.
   МОН-СЕН-МИШЕЛЬ 2 декабря
   Маленький островок Мон-Сен-Мишель у юго-западного побережья Нормандии известен паломникам и путешественникам более тысячи лет. Много столетий назад он был частью материка и во времена древних римлян назывался Могильной горой кельты использовали его как место захоронения предков. Друиды поклонялись здесь солнцу.
   В пятом веке земля осела, а еще через сто лет гора стала островом. Во время прилива море полностью отрезало его от материка. Затем остров привлек внимание монахов, которые построили там маленькую часовню. Острову дали новое имя - Мон-Сен-Мишель, что означает - гора Св. Михаила. По преданию, явившийся во сне основателю часовни епископу Обберу Авраншскому архангел Михаил указал источник пресной воды и велел воздвигнуть часовню. В девятьсот шестьдесят шестом году на этом месте был построен бенедиктинский монастырь. Возведение монастырской церкви, и поныне венчающей вершину скалы, было начато в тысяча двадцатом году, а достроено в пятнадцатом веке. Еще одно чудо архитектуры готический монастырь Ла-Мервей был построен на северной стороне острова к тысяча двести двадцать восьмому году. В нынешние времена, после всех достроек и реставраций, Мон-Сен-Мишель является одной из основных туристических достопримечательностей Франции, наравне с Парижем и Версалем.
   В тысяча четыреста шестьдесят девятом году король Людовик XI основал орден рыцарей Св. Михаила, и один из залов Ла-Мервея, разделенный на четыре части рядами каменных колонн, стал залом заседаний ордена.
   Над островом и монастырем пронеслись пять столетий, изменился мир, изменились мораль и власть, наука и техника достигли небывалых высот, а в зале по-прежнему продолжались - сначала явно, потом тайно - заседания ордена Св. Михаила.
   В двадцатом веке мистерии заседаний претерпели трансформацию, да и сам он изменился, подчиненный СТО - Союзу тайных орденов мира. К началу двадцать первого столетия его деятельность была уже так засекречена, что ни рядовые монахи, ни духовенство Ла-Мервея не знали ничего об истинном положении вещей. О том, что на территории Мон-Сен-Мишеля существует прекрасно оснащенный всеми чудесами техники эзотерический центр СТО - Синедрион, управляемый жрецами, так называемыми бессмертными, не догадывался даже управделами монастыря, отвечающий за его охрану.
   Сначала Синедрион располагался в Египте, затем в Византии, перебазировался в Швейцарский Базель, но в конце девяностых годов двадцатого века был перенесен в Ла-Мервей. К этому времени на территории монастыря, точнее - в его недрах, был оборудован суперсовременный компьютерный центр, куда начали стекаться потоки информации о деятельности всех тайных орденов Земли.
   Первым Великим Отцом СТО стал испанский архиепископ Маруцци, однако не преуспел на этом поприще, открыто выступив против "засилья" в Совете СТО американских пастырей. Его место занял датский епископ Акум III, молодой, жестокий, амбициозный, дерзнувший заявить о своих претензиях на власть. В две тысячи втором году он был посвящен в главные тайны СТО и стал бессмертным. Спустя еще два года его допустили до личного контакта с руководителем Криптосистемы, осуществляющей надгосударст-венную концептуальную власть на Земле. Система эта именовалась Геократором. Направлял деятельность Геократора жрец Тивел, носящий сан Кондуктора Социума. Сколько ему исполнилось лет, не знал никто. Акум подозревал, что не менее двухсот.
   Обитал Кондуктор Социума в Мировом центре Геократора, располагающемся в американском штате Аризона, в Долине памятников. Хотя никто из коренных жителей штата об этом не знал и не догадывался. Те, кто случайно становился свидетелями появления "неопознанных летающих объектов" - Геократор пользовался принципиально другой техникой - или удивительных "явлений природы", как правило, теряли память или вообще исчезали.