Головачев Василий. Контрразведка Future (сборник)

   Сначала Маккена надеялся договориться с хозяевами «черепахи», для чего слал в космос призывы на всех языках остановиться и «поговорить по-человечески».
   Не подействовало.
   Тогда «Ра» огрызнулся лазерными трассами.
   «Черепаха» отразила удары и обиделась. Молнии засверкали чаще, постепенно приближаясь к маневрирующему спейсеру.
   «Ра» накрыл противника разрядом плазмера.
   «Черепаха» – теперь стало окончательно ясно, что она представляет собой некий автомат либо организм, предназначенный для охраны Оси Зла, – не обратила внимания на плазменный сгусток и ответила десятком молний, чудом не задевших земной космолёт.
   И тогда Маккена навёл на преследователя «суслик».
   Слим-модулятор не просто создавал гравитационный «шторм», он деформировал вакуум, то есть саму основу континуума, и от этого полевого воздействия уберечься было невозможно. По крайней мере земные учёные не знали способов защиты от излучения, «скручивающего» даже космическую пустоту.
   Впрочем, «черепаха» тоже этого не знала.
   Первый же выстрел «Ра» попал в цель и «свернул» бок «черепахи», как лист жести. Защитник Оси тут же перестал метать молнии и косо пошёл «вниз», к ферме Оси, потеряв способность маневрировать.
   Люди в рубке спейсера молча смотрели, как он шевельнулся два раза, словно «черепаха» пыталась выбраться из повреждённого панциря, а затем врезался в «можжевеловый куст» ближайшего «швеллера» фермы – на скорости в полсотни тысяч километров в секунду!
   Вспышка света была не слишком яркой.
   «Черепаха» отскочила от «куста», врезалась в соседний.
   Вытянулся и опал язычок пламени, вспухло и расплылось облачко дыма.
   – Гитлер капут! – прокомментировал драйвер-секунда спейсера Вячеслав Терёшин.
   Что это означало, не знал, наверное, и он сам. Выражение сохранилось ещё со времён Второй мировой войны, когда было актуальным. В настоящее время его юмор понимали не все. Хотя Маккена понял.
   Однако радость экипажа по поводу победы длилась недолго. Не успели космолётчики обменяться репликами и обсудить своё положение, как драйвер-прима обнаружил ещё одну «черепаху», полным ходом мчавшуюся к месту боя.
   Автоматика спейсера по-прежнему не работала, за исключением автономных систем, инк не предупреждал экипаж о подготовке к «непрогнозируемому контакту», и Маккена объявил отступление.
   – Уходим домой! – закончил он. – Здесь нам делать больше нечего.
   – Роза ещё не отошла от нагрузок, – тихо напомнил командиру бортинженер по личной линии.
   – Я знаю, – сухо ответил ему Маккена. – Но у нас нет выбора. Вацлав. Курс на Северный Крест^[23]. Глубина оверспейса – пять тысяч эсвэ. Экипажу – полная упаковка по ЧС-драйву!
   – Я готов, кэп, – ответил первый пилот.
   «Черепаха» приблизилась, вырастая в размерах. Стало понятно, что она гораздо крупнее своей напарницы. Длина её от «рогов» до «кончика хвоста» достигала пяти километров. У всех, наблюдавших за ней, снова родилось ощущение, что это не космический корабль, а некое живое существо, оберегавшее доверенную ему конструкцию.
   – Левиафан! – пробормотал Терёшин.
   – Старт! – обронил слово Маккена.
   «Ра», уходивший от врага в обычном режиме, перешёл на «струну».
   Последнее, что увидели члены экипажа, был пучок молний, протянувшихся от «черепахи» к спейсеру.
   Сознание людей погасло…

* * *

   Перед глазами перестали кружиться цветные спирали, и Маккена увидел перед собой звёздную россыпь. Тряхнул головой, зажмурился, открыл глаза, но звёздная панорама не исчезла. Обзорная система была включена, и виом в рубке показывал окружающий спейсер космос.
   – Вышли нормально, – раздался в наушниках шлема голос пилота.
   – Где? – поинтересовался Маккена.
   – А хрен его знает, – ответил бортинженер жизнерадостно.
   – Определяйтесь.
   – Командир, Роза без сознания, – доложил Успенский. – На вызовы не отвечает.
   – В медотсек её! – приказал Маккена. – Я сейчас спущусь. Всем стандарт по форме ЧС! Вацлав – контроль функционирования.
   – Работаем уже.
   Маккена с минуту рассматривал незнакомые созвездия, вылез из командирского кокона, добрался до лифта, «мускул» которого доставил его в медотсек.
   Успенский и Терёшин уже были здесь. Сняли с эксперта защитный костюм, уложили безвольное тело в саркофаг реаниматора.
   Над прозрачной крышкой саркофага высветился столбец разноцветных цифр, указывающих параметры физиологического и психического состояния Розы.
   – Очень высокое черепное давление, – буркнул инконик. – Сердце работает как насос в режиме форсажа, причём неровно. Мне это не нравится.
   – Ничего, с кардиокризисом наш эскулап справится, – сказал Терёшин.
   – Возможно, однако нам ещё прыгать и прыгать. Что же, каждый раз после этого помещать её в реанимацию?
   – Предложи что-нибудь другое.
   Оба посмотрели на Маккену.
   – Вацлав, определился? – вызвал он Хржичку.
   – Не понимаю, – отозвался драйвер-прима. – Нас вынесло к краю второго Рукава!^[24]
   Мужчины переглянулись.
   – Слава, побудь здесь, посмотри за ней, – сказал Маккена. – Придёт в себя, поговори, успокой.
   – Хорошо.
   Маккена и Успенский вернулись в рубку.
   Аппаратура кресел по-прежнему не работала, поэтому приходилось ориентироваться с помощью личных инков, чем Хржичка и занимался.
   На панорамном виоме светилось зелёное перекрестие визира, быстро вспыхивали и гасли цифры и символы, загоралось, перемещалось и делилось на сектора световое кольцо целеуказателя.
   – Вот, полюбуйтесь.
   Перед узкой полосой ограничителя рубки выросло объёмное изображение Галактики. Крошечный огонёк на краю Рукава Ориона сделался ярким, стал мигать. Это было Солнце. Вспыхнула и замигала синяя искорка под шаровым звёздным скоплением, обозначавшая положение спейсера.
   – Ни хрена себе! – поскрёб в затылке Успенский. – Мы же шли прямо к Солнцу!
   – Девиация, – сказал Хржичка. – Целились мы хорошо, но почему-то не попали в вектор. Может, «червь» сожрал и путевые программы?
   – Инк ручного режима не повреждён, – сказал Успенский уверенно. – Я проверил. Иначе мы вообще не смогли бы стартовать.
   – Покопайся в сервере посерьёзней. Отдыхаем сутки, потом отправляемся дальше. С этой точки до Солнца…
   – Четырнадцать тысяч эсвэ, – сказал пилот.
   – Как минимум два оверспейса. А вообще хорошо бы уложиться в один.
   – Вряд ли это достижимо без инк-сопровождения. Мы сейчас в положении команды парусника в море, не имеющего никаких навигационных приборов, кроме глаз.
   Маккена хмыкнул, оценив сравнение.
   – Навигационные приборы у нас кое-какие имеются. Но мне не нравится, что «струна» оказалась такой неточной. Что-то здесь не так. Мы не могли отклониться почти на тридцать градусов. На два-три допускаю, но не на тридцать.
   – Я проверю, – мрачно пообещал Успенский.
   – Слава, помоги ему.
   Бортинженер молча активировал ремонтный киб.
 
   Роза пришла в себя через час.
   Диагност определил её состояние как «стабильно тяжёлое», однако медицинская техника спейсера не могла кардинально лечить подобные кардиосиндромы, могла только поддерживать человека в определённом состоянии, и Розу решили оставить в медотсеке под опекой второго пилота.
   Маккена снова спустился к ней, присел на ложемент реанимационной камеры. Пилот потоптался рядом, вышел.
   Эксперт была в сознании. Под глазами у неё обозначились тёмные круги, лицо заострилось, в глазах пряталась печаль.
   – Я вас подвожу, – с тихим сожалением сказала она.
   – Чепуха, – отмахнулся Маккена, испытав неожиданный приступ жалости к женщине. – С каждым может случиться.
   – Не с каждым… но со мной никогда такого не случалось.
   – Это называется «глубокой пространственной несовместимостью». К сожалению, выявляется такая несовместимость только при достаточно частом использовании «струнных» переходов. Вашему организму они противопоказаны.
   – Я понимаю. Не обращайте на меня внимания, решайте проблему возвращения. Нам обязательно надо вернуться и сообщить о том, что мы узнали.
   – Вернёмся, обещаю. Я летаю уже двадцать два года, и ещё не было случая, чтобы не вернулся. – Маккена обозначил улыбку.
   Роза улыбнулась в ответ.
   – Это правда. Вы женаты, капитан?
   Маккена помолчал.
   – Был женат. Давно.
   – Вы хотите сказать, что сейчас вы вместе не живёте?
   – Моя бывшая жена счастлива с другим человеком.
   – Дети?
   – Двое, парни, живут отдельно, уже взрослые. Тим учится в полицейской академии, Вильям служит в десантных войсках быстрого реагирования. Собирается поступать в Морской юридический корпус. Любит море до самозабвения.
   – Похоже, вам удалось привить им стремление к самореализации.
   Взгляд Маккены потеплел.
   – Они правильные парни. А ваши девочки?
   Роза улыбнулась.
   – Они живут с бабушкой, то есть с моей мамой. Им всего одной двенадцать, другой тринадцать лет.
   – Командир, алярм! – раздался голос Хржички. – Эта гнусная тварь нас догнала!
   Маккена мгновение сидел неподвижно, ничем не выдавая своих чувств, потом погладил вздрогнувшую женщину по руке и выскочил из отсека, бросив на ходу:
   – Не волнуйтесь, всё будет хорошо.
   В рубке было темно.
   Обзорную систему спейсера удалось восстановить, поэтому звёзды в панорамном виоме можно было различать в объёме: какие-то из них находились ближе, какие-то дальше. Кроме того, визинг-автоматика позволяла наблюдать за любыми объектами в сфере видимости, выделяя их на фоне звёздных россыпей. Голубой огонёк обозначал приближавшийся к спейсеру объект, а чуть ниже вариатор «вырезал» в черноте космоса окно, в котором виднелась знакомая «медуза». Или, скорее, «черепаха».
   – Как она смогла нас обнаружить и догнать? – сквозь зубы проговорил Маккена.
   Вопрос повис в воздухе.
   – По следу, – после паузы пошутил Хржичка.
   – «Струна» следов не оставляет.
   – Может, они каким-то образом определяют вектор прыжка?
   – Зачем это им надо? – хмыкнул Успенский. – Выслеживание гостей не входит в функции охраны.
   – Значит, «черепахи» занимаются не только охраной Оси, но и разведкой.
   – Всё равно непонятно, зачем это им надо.
   – Вряд ли у них благородные цели, – сказал бортинженер. – Вспомните первый космолёт, который они уничтожили. А может быть, и не один.
   Маккена молчал, наблюдая за растущим голубым огоньком в панораме виома. «Черепаха» шла прямо к спейсеру, постепенно нагоняя земной корабль.
   – Попробуй оторваться на манёвре, – сказал наконец Маккена. – Огонь не открывать. Я сейчас.
   Он спустился в медотсек.
   Терёшин тактично удалился.
   – Нам придётся уходить по «струне», – сказал Маккена. – Чем быстрее мы доберёмся до Солнца, тем лучше.
   – Я понимаю, – тихо сказала Роза.
   – Придётся потерпеть.
   – Потерплю.
   Маккена взял руку женщины в свою. Она слабо улыбнулась.
   Несколько мгновений они смотрели друг на друга, ничего не говоря. Потом Маккена бережно опустил руку Розы на грудь и быстро вышел. Женщина ещё раз улыбнулась, закрыла глаза.
   – Отвечаешь за неё, – сказал Маккена Терёшину в коридоре.
   – Конечно, кэп, – бодро ответил второй пилот.
   В рубке Маккена движением руки разогнал экипаж по местам, занял своё кресло.
   «Черепаха» упорно висела на хвосте, повторяя все эволюции спейсера, и явно не собиралась отказываться от погони. Она тоже умела набирать скорость «шпугом».
   – Вацлав, оверспейс на Северный Крест, глубина семь тысяч эсвэ.
   – Принято, командир.
   – Обойдись без сбоев и глюков.
   – Постараюсь.
   – Экипажу готовность один!
   – Готовы! – дружно ответили все.
   – Медик? – на всякий случай спросил Маккена.
   – Всё в порядке, командир, – прилетел тихий голос Розы Линдсей.