Головачев Василий. Мегаморф, или Возвращение Реликта

   Влад выслушал мужчину, обернулся к дружинникам.
   – Нам предлагают приют и ужин.
   – А если те бандиты вернутся? – вырвалось у кого-то из бойцов отряда. – Да не одни?
   – Неудобно отказывать.
   – Отобьёмся, – пожал плечами Ясен. – К тому же у нас есть карабины.
   Влад повернулся к седоголовому, бросил ему короткую фразу. Тот воздел руки к небу, толпа ликующе загудела, окружила дружинников, и тем пришлось спешиться и следовать за провожатыми.
   Им выделили несколько домов в центре деревни, хозяева бросились ухаживать за гостями.
   – Двое слева, двое справа, – приказал Влад, имея в виду боевое охранение. – Меняемся через три часа. Уходим на рассвете.
   Ясен с Пилипом и десятником определили первых дружинников для дежурства, остальные разбрелись по домам.
   Величи устроились в доме старосты, который от радости не знал, что сказать и что сделать, дабы гости остались довольны.
   Пока пышнотелая хозяйка и три её дочери накрывали на стол, Ясен с любопытством осмотрел жилище старосты.
   Дом оказался двухэтажным: внизу располагались общие комнаты, трапезная и молельня, на втором этаже – спальни.
   Мебель и утварь индариев мало отличались от хозяйственных принадлежностей дебрян, разве что украшений было побольше да фигурок разных божков и зверей по всем углам комнат. Главные фигурки, изображавшие бога Индраводана и богиню Фриюмурти (их имена староста произнёс нараспев, с благоговением), стояли в специальной нише, подсвеченные светильниками в форме свастик.
   Владу и Ясену позволили умыться в специальной туалетной комнате, где стоял специфичный смоляной запах, потом усадили за стол.
   Женщины в трапезе не участвовали, они ухаживали за гостями. Зато пришли трое мужчин, которые оказались братьями старосты. Познакомились. Мужчины, смуглолицые, безусые, черноволосые, с прямыми носами и голубыми глазами, назвали свои имена, но Ясен запомнил лишь имя хозяина – Ганс Криш Чандар.
   Отец завёл с ним неторопливый разговор, подбирая слова. Он знал язык, но практики бесед с индариями не имел и говорил медленно.
   Ясен снова пожалел, что не уделял лингвистической подготовке должного внимания. Из речи отца и старосты деревни он улавливал только отдельные слова.
   Сосредоточился на еде, выглядевшей довольно экзотично. Понять, что из чего сделано, не было никакой возможности, хотя одно блюдо Ясен угадал – оно было из риса.
   Беседа длилась недолго. Чандар понимал, что гостям надо отдохнуть, и быстро откланялся.
   Величей отвели в спальни на втором этаже круглого незатейливого строения, и они начали устраиваться спать. Однако случился казус.
   Не успел Ясен раздеться, как в его комнату с низкой кроватью, представляющей по сути широкий мягкий матрас, проскользнула девушка в шароварах и полупрозрачной накидке, не скрывающей фигуру. У неё была тонкая талия, широкие бёдра, большая грудь, синие глаза, не красавица, но очень мила.
   Ясен задержал пальцы на «молнии» комбинезона.
   – Добрый вечер. Вы что-то хотите сказать?
   Девушка быстрым движением сбросила верхний полупрозрачный халатик, оставаясь в одних шароварах. Взялась за резиночку шаровар.
   Кровь бросилась Ясену в лицо. Он слышал о традициях и обычаях бывших южных народов Земли, предлагавших гостям всё самое лучшее и даже своих женщин, однако никогда прежде не сталкивался с этим явлением в реальности.
   – Не надо, – пробормотал он, зажав руку девушки своей рукой. – Благодарю, но мы… у нас…
   Девушка поняла, улыбнулась, быстро поцеловала Ясена в губы, прижалась к нему так, что мягкая грудь легла на тыльную сторону ладони. Что-то певуче проговорила.
   Он покачал головой.
   Гостья прижалась к нему крепче. Чувствуя себя идиотом, ощущая головокружение и желание, Ясен попытался освободиться, и в этот момент в спальню зашёл Влад.
   Несколько мгновений длилась немая сцена.
   Затем девушка схватила свою накидку и выпорхнула из спальни.
   – Отец, я… – начал смущённый и раздосадованный Ясен.
   – У них такой обычай, – сказал Влад. – Или я зря зашёл?
   – Отец…
   Влад улыбнулся, похлопал сына по плечу и вышел. Из-за двери донёсся его голос:
   – Отдыхай, встаём рано.
   Ясен чертыхнулся, расслабляясь, начал раздеваться, вспоминая прелести гостьи, потом приказал себе не думать о телесных удовольствиях (второй слой мыслей сопротивлялся воле) и отдался медитации. Через минуту он уже спал.
   Сны были цветными, причём – не поддающимися контролю, так на него подействовал визит прекрасной индарийки.
   Он целовался с девушкой, но не с той, что приходила, а совершенно с другой, с роскошными белыми волосами и сиреневыми глазами, срывал с неё платье, отбивался от смуглолицых бородачей, бросающих огненные клубки, стрелял в тартарианина, скакал на гепардоконе и летел на каком-то огромном, несуразных форм, аппарате. Проснулся от внутреннего толчка – сработал «заведенный» на ночь психомоторный «будильник».
   И тотчас же послышался голос отца:
   – Ясь!
   – Встаю! – отозвался он, вскакивая и хватая одежду.
   На сборы и лёгкий завтрак – жена хозяина успела приготовить горячее блюдо со странным вкусом (позже выяснилось, что это каша из риса и саранчи) и чай – потребовалась треть часа.
   Дружинники, седлая коней, переглядывались с довольными ухмылками, шутили, посмеивались, и Ясен понял, что к ним тоже приходили гостьи.
   Влад вышел из дома старосты в сопровождении четырёх мужчин, последним вспрыгнул на коня, глянул на небо.
   Расий показался над горизонтом тусклый, искривленный, необычно красного цвета. По небу разбегались серые струи облаков. Ветер дул порывами.
   Влад покачал головой.
   – Не к добру…
   – Погода меняется? – спросил Пилип. – Вроде рано ещё, до осезимья два месяца.
   Внезапно Ясен почувствовал озноб, передёрнул плечами. Отец посмотрел на него с прищуром.
   И тотчас же из-под земли раздался низкий протяжный стон, удалился в степь. Кони под всадниками вздыбились, захрапели, прядая ушами.
   Дружинники притихли, прислушиваясь к наступившей тишине. Замерли и провожавшие отряд жители деревни во главе со старостой.
   – Что это было? – прошептал Пилип.
   Влад обратился к старосте с каким-то вопросом.
   Ганс Криш Чандар отрицательно помотал головой, развёл руками. На лице его было написано удивление.
   – Они слышат этот гул впервые.
   Староста что-то добавил.
   – Земля устала, – перевёл Влад, уходя мыслями в себя, очнулся. – Возможно, он прав, этот мир действительно устал. Поехали.
   – Давай отдадим им карабин, – предложил Ясен.
   – Что? Зачем?
   – Вдруг та банда вернётся?
   – Вряд ли. Впрочем, оставить можно, да только не возьмут они, не воины. Их должна защищать погранкоманда метрополии. Ганс послал гонца, скоро примчится застава.
   Влад заговорил со старостой, показал ему карабин. Однако Чандар отступил назад, сделав отталкивающий жест, что-то быстро залопотал.
   – Я же говорил, они не возьмут, – проворчал Влад, – деревня из другого сословия, их защищает каста кшатриев.
   Он ударил коня пятками в бока, тронулся с места. Отряд двинулся за ним.
   Через несколько минут индарийская деревня осталась далеко позади. Под копыта гепардоконей легла бескрайняя степь.

Догнать и следить!

   Когда он остановился и отдышался, не чувствуя за спиной погони, первая мысль была: взять сотню, вернуться и порубить обидчиков на куски вместе с жителями проклятой деревни!
   Вторая мысль была трезвее: что, если это был передовой отряд более мощного войска? Не получится ли обратное – из огня да в полымя?
   Один из уцелевших десятников подскакал ближе.
   – Звать сотню?
   Кроули достал флягу с закрским ромом, опорожнил её в три глотка.
   – Зови.
   Десятник с одним из боевиков ускакал к озеру, где должен был расположиться Файзулла с войском.
   Кроули огляделся.
   Вокруг была саванна, окаймлённая по горизонту пологими холмами и полосами убогой растительности. Деревни индариев видно не было, беглецы успели отмахать более двадцати километров, прежде чем остановились. Никто за ними не гнался. Победители остались в деревне.
   – Погодите, ублюдки! – оскалился Кроули. – Мы ещё с вами встретимся!
   Вспомнились слова отца: он мне нужен живым! Речь шла о младшем Величе.
   Али передёрнул плечами. Его соперник владел мечом лучше, чем он. Его следовало убить, закопать в землю живым! Но вряд ли это понравится отцу. И что теперь делать после случившегося? В Дебрянскую общину скакать нет смысла, коль на пути попался объект, к которому и направлялась сотня. Следовать за ним? Вернуться назад в Закр? Получить новые инструкции? Или всё-таки догнать и уничтожить этих засранцев-русских, а пацана взять в плен?
   Файзулла подскакал первым. За ним намётом шла вся сотня.
   – Что случилось, Великий?
   – Нарвались на засаду, – соврал Кроули. – Их было с полсотни.
   – Кого – их?
   – Русские, из дебрян.
   – Вы кого-нибудь допросили?
   – Не успели, они напали неожиданно, пришлось отбиваться и уходить.
   Файзулла оглядел притихших боевиков, сопровождавших командира. Они вели себя непривычно, отводили глаза.
   – Не вижу Кьяненка, Румова, Сильевца…
   – Мы потеряли пятерых.
   – В деревне?
   – Кончай допрашивать! – рассвирепел Кроули. – Что ты хочешь выяснить? На нас напали, мы отступили.
   – Можем вернуться, у нас сотня, а у них вдвое меньше.
   – Во-первых, вряд ли они станут нас ждать. Во-вторых, я узнал командира отряда – это Влад Велич. При нём был и его сынок-гадёныш. Поэтому скакать в Бряницу не надо. Пошли разведчиков, пусть найдут русских и установят слежку. Мы пойдём за ними.
   Файзулла с сомнением потеребил ус, глянул на виноватую физиономию уцелевшего десятника, хотел что-то спросить у него, но передумал.
   – Разумно.
   Кроули вспыхнул, выхватил меч, приблизил острие к горлу порученца отца.
   – Ещё раз услышу хоть одно слово – убью!
   Файзулла не двинулся с места, лишь глаза его налились чернотой.
   Али подержал клинок в таком положении несколько секунд, кинул в ножны.
   – Отправляй разведку. Начните с деревни. Если дебряне ещё там, не трогайте их. Если ушли, определите – куда. Обо всех передвижениях отряда докладывать немедленно.
   – Слушаюсь, Великий, – бесстрастно склонил голову афганоид.
   Кликнул командира разведки, поговорил с ним, и через минуту десяток разведчиков устремился в сгущавшуюся мглу, направляясь к поселению индариев. Файзулла подъехал к задумавшемуся Кроули.
   – Остаёмся здесь? Или все идём ближе к деревне?
   – Разворачивай лагерь, – буркнул остывший Али. – Утром решим, что делать дальше.
   Последовала команда, и боевики бросились устанавливать палатку для командира, действуя заученно и быстро. Через несколько минут в низинке между двумя оврагами вырос походный шатёр из прочной ткани, непробиваемой холодным оружием. Когда-то шатёр представлял собой универсальный бытовой модуль, предназначенный для отдыха канадских солдат в условиях Крайнего Севера Земли. На Фоб-Горе сохранился склад с такими модулями. Но поскольку для их работы требовалась электроэнергия, а все генераторы после Падения работать отказались, модули применять было нельзя. Лишь по указанию старшего Кроули два из них были освобождены от внутренних силовых шпангоутов и неработающего оборудования и превратились в палатки, хорошо защищавшие их владельцев.
   Али пожевал пеммикана с лепёшками, запил горячим пейотлем и лёг спать, помечтав о близости с какой-нибудь юной индарийкой. Впрочем, сгодилась бы любая девица, лишь бы помогла забыть о кошмарном бое с дружиной Величей.
   Скрипнул зубами, посылая мысленное проклятие русским, проявившим неожиданное, с его точки зрения, воинское мастерство. Пообещал самому себе когда-нибудь подловить обоих Величей и примерно наказать. И уснул.
   Разбудили его поутру, в самое начало мутного багрового рассвета.
   – Прибыли разведчики, – доложил Файзулла, выглядевший так, будто он не ложился совсем и не нуждался в отдыхе.
   – Что там? – продрал глаза Кроули.
   – Дебряне ночевали в деревне, собираются уходить.
   – Куда?
   – Не знаю.
   Али помял лицо ладонями, рывком поднялся.
   – Подъём!
   – Сотня готова к походу. Догоняем?
   – Сначала проверим деревню, допросим старосту… впрочем, нет смысла. Разведчики пусть следят за дебрянами, а мы пойдём за ними.
   – У русских гепарды, а у нас верблюды, – бесстрастно заметил Файзулла. – Они заметят разведчиков и легко уйдут в отрыв.
   – Сделай так, чтобы не заметили! – разозлился Али. – Надеюсь, вас не надо учить, как это делается?
   – Гепардокони скачут быстрее.
   – Что ты предлагаешь?
   – Неизвестно, авангард это или специальная миссия, но она не может не иметь цель.
   – И что?
   – Русские идут либо к Орилоух-Горе, либо дальше, к Гее-Горе. Просто так гулять в степи никто не будет.
   Кроули почесал темя, размышляя.
   – Резонно. Был бы у нас летак… Делим сотню и идём к Горам.
   – Делить не надо, предлагаю опередить их и перехватить у Орилоух-Горы.
   – Как?
   – Я знаю тропу через Божью Рану, мы сократим дорогу километров на сто. Пока русские будут обходить кратер справа, мы будем уже ждать их за ним. Если никто к ним не присоединится, мы их…
   – Вырежем всех до единого! – закончил Кроули с кривой ухмылкой.
   – Не всех.
   – Я же предупреждал… – Али не закончил.
   Внезапно из-под земли донёсся низкий гул.
   Верблюды прянули под всадниками, дружно заревели.
   Сотня замерла. Боевики схватились за сабли и мечи, начали переглядываться.
   – Что это?! – осипшим голосом спросил Али.
   – Бог Убьютолла гневается, – равнодушно ответил Файзулла.
   – К-какой бог?!
   Афганоид не ответил.
   – Ладно, поехали, – опомнился Кроули, ударил плетью верблюда.
   Через несколько минут сотня скакала на левек, возвращаясь к Орилоух-Горе чуть ли не по своим следам.

Последний орилоун

   Первым слежку почувствовал Ясен: пришло зябкое ощущение беспокойства, не связанное с дорогой. Кони шли намётом, степь ложилась под копыта скакунов ровной однотонной скатертью, температура воздуха достигла восемнадцати градусов – благодать для всадников, и небо не обещало ни бурь, ни дождей.
   Ясен прислушался к себе, догнал отца.
   – Ветер дует в спину.
   Влад оглянулся.
   Отряд скакал «клювом»: пять всадников справа, пять слева, впереди десятник и разведчики. Ехали не то чтобы быстро, но крейсерским аллюром, километров сорок в час, и догнать отряд было непросто. Однако в округе не было воинских подразделений, способных скрытно следовать за дружиной, поэтому мысль была – либо кочевники, либо давешние боевики младшего Кроули.
   – Переходим на рысь!
   Отряд поскакал быстрее, увеличив скорость до восьмидесяти километров в час.
   Спина Ясена перестала холодеть «от ветра». Кто бы ни следовал за ними, угнаться за отрядом он не мог. Хотя вполне мог следовать за дружиной в отдалении.
   Дорога утомляла своим однообразием.
   Великая Равнина являлась одновременно и великой саванной, несмотря на отсутствие той жизни, которая была присуща земным степям. Птицы расселились от Зем-Горы на сотни километров, но мелкие зверюшки по-прежнему ютились у водоёмов и далеко от Талого Водяна не встречались.
   Горных стран и разломов коры наподобие тех, что существовали на Земле, Равнина не имела. Лишь изредка её монотонный пейзаж нарушали пологие холмы и неглубокие овраги. Разрушения почвы, которые можно было бы сравнить с горными отрогами и рваными ущельями, наблюдались и того реже и только в местах падения бывших планет. Чем дальше уезжали всадники от Зем-Горы, тем ровнее и проще становился ландшафт Великой Равнины. Позади остались и невысокие рощицы земных растений, медленно осваивавших просторы чужого мира.
   Вдали показалась зыбкая рыжая полоса, означающая поднятие рельефа. Это была Божья Рана – участок равнины, напоминающий гигантский кольцевой кратер, окружённый довольно высокими валами выброшенной наверх почвы. Что сюда свалилось во время Падения, трудно было представить. Дивий же считал, что в этом месте произошёл ядерный взрыв, породивший кратер и взбороздивший ударной волной сотни квадратных километров равнины.
   Угрюмые ржаво-коричневые бастионы Божьей Раны приблизились, навевая смуту и страх. От них исходило некое нездоровое тепло и зловоние, хотя о запахе речь не шла: это был «вкус» излучения, отмечаемый внутренними датчиками психики.
   Взяли вправо.
   Влад оглянулся.
   – Ничего не чуешь?
   Ясен прислушался к себе, отметил заметное ослабление «холодного ветра».
   – Отстали.
   – Подстегни парней, что-то они задумались.
   Поскакали ещё быстрей, преследуемые только настоящим ветерком да взглядами редких, кружащих на большой высоте орланов.
   Через два с лишним часа изломы Божьей Раны остались слева, начали отдаляться, размываться в дымке атмосферы, превращаться в эфемерные конструкции будорожащих воображение форм.
   Впрочем, едва ли рядовые дружинники воспринимали эти формы так же остро, как Ясен. Он был натурой романтической и видел в природных образованиях гораздо больше интересного и завораживающего, нежели привыкшие к «голой правде жизни» молодые люди.
   Сделали часовой привал, перекусили подсушенными мнишками и урдой,^[3] запили чаем.
   Влад о чём-то думал и бесед не затевал. Лишь спросил рассеянно:
   – Ветер ещё дует?
   – Нет, – ответил Ясен, с долей удивления обнаружив у себя способность чувствовать слабые токи внимания со стороны и изменение почти неощущаемых потенциалов опасности. – Прямой угрозы не чую, кочевники отстали, но где-то шевелятся.
   – Далеко?
   Ясен снова «включил» состояние экстрасенсорной реакции на внешние биополя и уловил еле фиксируемое дыхание опасности.
   – Километров сто двадцать от нас, аккурат в середине Божьей Раны.
   – Похоже, они нас хотят перехватить.
   – Почему ты так решил?
   – Мы идём к Орилоух-Горе и дальше на левек, к Гее-Горе. Кроули не дурак, понимает, что у нас есть определённая цель, и постарается встретить нас там или там.
   – Можем свернуть на десять-двенадцать к правеку и миновать Орилоух.
   – Потеряем время. Странно, что банда Кроули опережает нас.
   – Они знают проход через Божью Рану.
   – Может быть. Подъём!
   Вскочили в сёдла.
   Ориентироваться на ровной как стол равнине было трудно, и только триометры, заменившие прежние земные компасы, спасали положение. Правда, Ясен, как и отец, обладал врождённым чувством направления, поэтому не представлял, как можно сбиться в пути.
   Впереди образовалось облачко, превратилось в стайку воздушных мачт с висящими между ними полупрозрачными, в три роста человека, мешками, внутри которых что-то копошилось и ворочалось. Впрочем, что именно копошилось, стало понятно ещё до того, как отряд достиг границ необычного поселения. Это был саранчаул – город саранчоидов, изменившейся почти до неузнаваемости, увеличившейся в размерах земной саранчи, не потерявшей при этом своей агрессивной прожорливости.
   Уже в десяти километрах от саранчаула трава на поверхности земли исчезала полностью, а степь приобретала вид каменистой безжизненной пустыни. Обычно саранчоиды кочевали от оазиса к оазису, то есть от озера к озеру, осваивали местность с богатой растительностью, а когда есть становилось больше нечего, переселялись на новое место.
   Судя по тому, как саранчоиды почти не обратили на проезжавших мимо людей внимания, а также по площади уничтоженной ими растительности можно было предположить, что встретившийся на пути дружины саранчаул готов к переселению.
   Миновали странный «город», готовые укрыть коней попонами из колючей дерюжины, которую не могли прокусить ни пчелоиды, ни осы, ни другие жалящие и кусачие твари.
   Два десятка саранчоидов сорвались с вершин мачт и какое-то время сопровождали отряд, выписывая над ним сердитые круги, потом вернулись на свои сторожевые шесты. Мачты эти не были ни деревянными, ни каменными, саранчоиды создавали их из собственных экскрементов, и в какой-то степени это были искусственные сооружения, как и дома-пузыри между ними.
   Несмотря на то что насекомые редко нападали на людей, дружинники повеселели, оставив за спинами гигантский саранчаул.
   Снова под копыта гепардоконей легла степь, то жёлто-коричневая, то синевато-зелёная, то абсолютно голая, песчано-каменистая, с редкими кустиками неизвестной травы.
   На горизонте возникла чёрно-зелёная полоса, приблизилась, развёртываясь в поле чёрных, с зелёным просверком, маков.
   Отряд замедлил движение.
   – Сколько дури! – восхитился Пилип. – Это афганоиды, их рук дело. Или амеро-южане. А ещё год назад здесь ничего не было.
   Ясен почувствовал будоражащий запах, отключил канал передачи ощущений в мозг, чтобы не поплыло сознание.
   – Платки! – приказал Влад.
   Дружинники сделали из платков повязки на рот и нос.
   Чёрные маки выращивали ещё на Земле любители наркоты, и после Падения казалось, что к этой форме ухода от действительности выжившее человечество уже не вернётся. Однако переселившиеся на равнину потомки афганоидов, персов, южан-исмаилитов и южан-американцев, умевшие только воевать и выращивать наркорастения, продолжили свой «бизнес» и здесь, снабжая близлежащие селения других общин марихуаной, кокаином и героином.
   – Сжечь бы это поле, – проворчал десятник Димитр.
   – Маки не горят, – с сожалением покачал головой Пилип.
   Ясен подъехал к отцу.
   – Есть идея.
   – Слушаю.
   – Можно натравить на это поле саранчоидов.
   – Они почти не едят наркомаки. – Влад усмехнулся. – Умные.
   – Давай попробуем, саранча сейчас голодная.
   Влад в сомнении оглянулся.
   – Двадцать пять километров назад, да столько же обратно, это потеря времени.
   – Двадцать минут туда, двадцать обратно.
   – Как ты себе это представляешь?
   – Когда мы проезжали мимо саранчаула, его сторожа реагировали на мои мысли.
   – Да? Это интересно. Подробнее, пожалуйста.
   Ясен смутился.
   – Я подумал: вот я вас сейчас из карабина! Они тотчас же взлетели выше, начали кружить надо мной быстрее.
   – Так, понятно. И всё?
   – Я послал их домой: нечего носиться зря, мы вас не трогаем.
   – И они улетели.
   Ясен кивнул.
   – Может быть, я не так их понял?
   – Хорошо, вполне допускаю, они реагируют на мысленно-волевой посыл. Как ты заставишь саранчу сняться с места и лететь в нужном направлении?
   – Вернёмся и начнём мысленно жечь их огнём…
   – Та-ак!
   – А я поскачу вперёд, к этому полю, с мыслью – все за мной, спасайся, кто может!
   Влад засмеялся.
   Ясен покраснел.
   – Не получится? Я просто хотел…
   Влад остановил его жестом, посерьёзнел.
   – Идея хорошая, почему бы не поэкспериментировать. Вдруг пригодится в будущем? Даю на все маневры час. Если саранчоиды клюнут – хорошо, если нет – ждать не будем. Эй, парни.
   Староста в двух словах объяснил обступившим его дружинникам смысл затеи, и отряд поскакал назад к саранчаулу.
   Добрались быстро, за двадцать минут, ещё за пару километров увидев над селением саранчи серый туманный купол: насекомые вылетели из своих домов-пузырей и готовились к переселению. Дебряне поспели прямо к этому моменту.
   – В цепь! – скомандовал Влад. – Скачем на них и думаем об огне, мысленно тычем в эту тучу факелами!
   Отряд растянулся цепью, выбрав направление таким образом, чтобы вектор атаки пришёлся на траекторию полёта к маковому полю, медленно двинулся на саранчаул.
   Дружинники сначала посмеивались, не веря в удачу замысла, потом увлеклись, почуяли азарт и начали кричать:
   – А-о-о! Крес на вас! У-у-у, сожжём! Гори ясным пламенем!..
   Туча саранчоидов взметнулась вверх, затмевая блеск небес.
   В этот миг Ясен вырвался из общей цепи дружины, поскакал на правек, подняв над собой меч. Он не кричал, только истово молил саранчу услышать его мысленный зов и следовать за ним. Он предлагал спасение.
   И его услышали!
   Гигантская туча насекомых, достигшая в диаметре двух километров, а в высоту чуть ли не километр, имела свой «мозг» и свою «систему защиты», воспринимавшую намерения людей. В какой-то степени этот «мозг» умел думать и принимать решения. А поскольку угроза была нешуточной, опасность пожара хранилась в памяти саранчи на генетическом уровне, саранчаул среагировал на призыв Ясена должным образом, и туча последовала за ним с густым дребезжащим гудением. Впечатление было такое, будто стартовал гигантский змей, состоящий из миллионов живых механических модулей.
   Летел этот «змей» не быстро, не более двадцати километров в час, поэтому Ясен, взявший поначалу слишком резво, вынужден был умерить пыл фыркающего коня.
   Дружинники поняли свою задачу хорошо и вовсю носились за «хвостом змея», подстёгивая летящих саранчоидов криками. Кое-кто даже успел зажечь факелы и махал ими, усиливая эффект «огненной» атаки.
   Таким образом доскакали до макового поля, почему-то никем не охраняемого, а там уже никого не пришлось подгонять, потому что саранча почуяла запах свежей пищи, пусть и сдобренный сладким приторным ароматом созревающего наркотика, и набросилась на поле, как голодный зверь на добычу.