Головачев Василий. Мегаморф, или Возвращение Реликта

   Конь, хрипя, припадая к дороге и открывая пасть, попятился.
   Дивий задавил поднявшийся в душе страх.
   Мольба была одна: остановись!
   Тартарианин пёр вперёд, безглазый, многодетальный, ажурный, страшный. Отмахнулся от наскока очередного дружинника.
   Бойцы кремлёвской сотни отскочили, оторопело глядя на старейшину общины. Кто-то крикнул отчаянно:
   – Уйди с дороги, радетель!
   Дивий не остановился, только закусил губу.
   Сорок метров, двадцать, десять… раздавит или нет?
   Ну! Остановись!
   Тартарианин с лязгом затормозил.
   Из сотни грудей ратников вырвался общий выдох.
   Дивий замер, продолжая держать руки на весу. Из прокушенной губы вытекла на подбородок струйка крови.
   Услышал, слава богам!
   – Стой, чёрный! Зачем ты пришёл?
   Гигант опустил бугор головы, словно пытаясь понять слова человека. Или его мысли. Поднял громадную суставчатую лапу, дотронулся до головы чисто человеческим жестом.
   – Что тебе надо?! – добавил Дивий.
   Монстр вытащил из головы (во всяком случае, выглядело это так) угловатую «кость», бросил на дорогу перед старейшиной.
   «Кость» упала и расползлась струйкой дыма. Одновременно послышалась очень короткая фраза на тарабарском языке, почти свист. Тем не менее Дивию показались знакомыми звуки в этом свисте, и он после запоздалого анализа понял, что тартарианин только что передал ему звуковое письмо. Правда, прозвучавшее неожиданно и слишком быстро.
   Он развёл руки шире.
   – Повтори!
   Усилил речь мысленным вызовом: повтори! повтори!
   Тартарианин снова сунул суставчатую лапу в «растрескавшуюся башку, вынул чёрную «кость», швырнул на дорогу.
   Вспух и растаял чёрный дымок, сопровождаемый свистом-скороговоркой, по-прежнему почти не воспринимаемый слухом. И всё же Дивий, находившийся в состоянии сильнейшего нервного возбуждения, уловил отдельные слова, произнесённые на староанглийском языке:
   – We… need… son of… before the God…
   Само собой сложилась фраза: «Нам надобен сын Предтечи».
   Дивий мотнул головой, с трудом оценивая смысл сказанного.
   С одной стороны, тартариане никогда не интересовались земными делами, равно как и человеческими судьбами, и не могли знать о существовании какого-то там человека-Предтечи, а тем более его сына. С другой, Влад Велич был сыном Ставра Панкратова, ставшего эмиссаром одного из Игроков, и участвовал в драматических событиях прошлой Игры наравне с другими свидетелями драмы, с теми же чужанами, орилоунами и тартарианами. Тартар же, как мощная, колоссальная, разумная структура, мог получить информацию о своих соперниках по Игре, в том числе и о Ставре, а также о его потомках. Оставался непонятным интерес тартариан к сыну Влада. Чего они хотят? Боятся нового противника?
   – Зачем он вам?
   Голос волхва гулко поколебал воздух, метнулся отголосками эха по улицам города.
   Тартарианин сунулся вперёд, нависая над человеком готовой рухнуть скалой.
   – Радетель! – закричал Ратислав. – Уходи!
   – Оставайтесь на месте! – отозвался Дивий, чувствуя озноб; силы его таяли, экстрасенсорика организма ещё не входила в резонанс легко и свободно и требовала больших энергетических затрат.
   «Зачем он вам?!»
   Гигант вынул из головы очередную «кость», и она расплылась дымком в его лапе.
   – Он… оператор… необходимого, – свистнул в доли секунды голос «аудиоконтактёра».
   Если бы Дивий не находился в состоянии гипервозбуждения, он бы не смог разобрать сказанного.
   – Для кого необходимого?
   «Для кого необходимого?!»
   Новая «кость» упала каплей дыма.
   – Он… владыка… реальности…
   – Он ещё совсем юн! Какое вам дело до него?
   Тартарианин почти накрыл Дивия своей тушей.
   Волхв общины почувствовал скрытый жар, исходивший от «костей» гиганта, какие-то неясные голоса заверещали в голове, начали стучаться в мозг, в уши, дробиться на взвизги и отголоски. Сознание начало плыть.
   Упала «косточка», расплылась дымком, свистнула фраза на русском языке:
   – Он… помочь…
   – Что?! – удивился Дивий; головокружение отпустило.
   «Кость», дымок:
   – Он… помочь… нам…
   Новые «тонкополевые» голоса вонзились в голову, путая сознание.
   Дивий напряг остаток сил. Эх, старость не в радость!
   – Его нет в городе! Он ушёл!
   Тартарианин всколыхнулся всем «раздробленным» телом, так что показалось, он сейчас рухнет грудой чёрных обломков. Однако не рухнул, замер над человеком, словно размышляя над его словами (или мыслями). Отступил назад.
   Кость упала перед почти ослепшим Дивием. В воздух поднялось облачко дыма.
   – Мы… ждать…
   Не разворачиваясь, монстр дал задний ход и покатился по своим следам назад, к границе города. Через несколько минут он скрылся за уцелевшими домами, оставив потрясённых людей вслушиваться в наступившую тишину и гадать, вернётся или не вернётся.
   Задрожали ноги. Дивий опустился на колено.
   Подскочили спешившиеся ратники, помогли встать.
   Один из них ткнул пальцем в небо; глаза у парня были шалые.
   Дивий поднял голову и увидел поднимавшуюся вверх гроздь прозрачных воздушных шариков с глазами внутри.
   – «Глазастый»!
   Вот почему тартарианин отступил, мелькнула мысль. Не захотел связываться с «глазастым».
   – Радетель, чёрный дьявол остановился за слободкой, – подскакал к волхву начальник стражи. – Что делать?
   – Ничего, помогите раненым, вызывайте спасателей.
   – А чёрный?
   – Следите за ним, но ничего не предпринимайте.
   – Слушаюсь! – Главный охраняющий умчался, нахлестывая коня.
   Ратислав взял Дивия под локоть.
   – Что ему было нужно? Почему он ушёл?
   – Ему нужен был сын старосты.
   – Ясь?! Зачем?
   – Помоги сесть в седло.
   Полководец поддержал старейшину и поскакал рядом с ним, заботливо поглядывая на радетеля общины, от которого, по сути, зависела судьба Рода.
   В Кремле Дивию стало легче. Он умылся, выпил вареного пчелиного мёда, приобретающего в нынешних условиях необычный вкус, написал письмо, вызвал ловчего.
   Вдвоём они привязали к лапе орлана письмо, скатанное в трубочку, и запустили птицу в небо.
   Орлан сделал круг над башенками Кремля и отправился в долгий путь, на поиски хозяина.

Небесная математика

   Попытки открыть капсулу древнего летательного аппарата – когга, способного передвигаться в открытом космосе с большими скоростями, ни к чему не привели. И Влад, и Ясен оказались бессильными достучаться до сторожевой системы аппарата, несмотря на то, что он казался целым и не был законсервирован. По ощущениям Ясена, внутри него «спали» энергетические центры.
   – Жаль, – со вздохом проговорил Велич-старший, когда они выдохлись. – Насколько всё было бы проще, имей мы эту посудину.
   – Попробуем ещё раз? – неуверенно предложил Ясен.
   Влад покачал головой.
   – Скорее всего ещё не время для полной разгерметизации старой физики. Поймать бы этот момент, когда артефакты начнут откликаться.
   – Я чую тепло внутри. – Ясен коснулся ладонью блестящего бока аппарата; с помощью мечей им удалось почти полностью очистить катер от «коралловой шубы», и теперь все могли оценить его форму и размеры.
   – Он просто ждёт команды, которой мы не знаем. А на мысленное управление не рассчитан. Нужна рация.
   – У нас же есть… эта раца, – заметил Пилип, жадно вслушиваясь в разговор Величей.
   – Без питания она просто красивая хитрая безделушка.
   – Так давайте её накормим, – с наивным простодушием предложил разведчик.
   – Она питается от электрических модулей, – улыбнулся Влад. – Таких у нас нет.
   – Что же делать? Как мы выберемся отсюда?
   Влад задумчиво обошёл восьмиметровую сигару когга с наплывами и намёками на крылья, превращавшими её в хищную уснувшую птицу. Надежда на активацию аппарата не угасла, но и ждать впустую чуда не стоило. Катер не входил в число «закладок» Ставра, которые ещё надо было отыскать, а так хотелось сделать что-нибудь самостоятельно. Или с помощью Ясена. Парень растёт на глазах, однако не всегда способен разбудить нужный резерв. Из-за чего переживает больше, чем нужно.
   – Отдыхаем два часа. Коней расседлать, накормить, каждому по два глотка воды.
   Дружинники начали возиться со скакунами, не сильно переживая о своём положении, веря в чудесные умения старосты находить правильные решения в любой ситуации.
   Ясен тоже занялся гепардоконем по имени Ашва, протёр ему нос, глаза, дал глотнуть воды, потом расположился рядом с отцом, севшим на белую губчатую выпуклость и опёршимся спиной о твёрдый холодный бок когга.
   – Ты знал, что здесь прячется эта машина?
   – Нет, – ответил Влад, размышляя о чём-то своём. – На Орилоух падали сотни машин разного класса. Я вообще-то надеялся найти что-либо помощней.
   – Спейсер?
   Влад сощурился.
   – Было бы славно. Хотя и катер решает много проблем.
   – Но ведь мы находили машины на Зем-Горе, они не летают.
   – Просто мы не умеем их активировать. В этом мире кто-то запустил процесс упрощения континуума, если я не ошибаюсь. Непонятно, к чему это может привести. Но я уверен, мы на пороге революции. Недаром и Тартар пробудился, посылает своих гонцов во все стороны света.
   – Ты намекал на необходимость нашего похода.
   – Боюсь, мы опаздываем. Надо срочно встретиться с Гораном и обсудить начавшиеся перемены. Если Базил прав, нашу реальность…
   Ясен подождал продолжения.
   – Что?
   – Ждёт перезагрузка.
   – Какая загрузка? – не понял Пилип, почти постоянно присутствующий при разговорах командиров. Он слышал о существовании в прошлом компьютеров, но не знал, что их можно перезагружать.
   Влад вспомнил слова Горана, пересказавшего суть беседы с Габриэлем Греховым, когда тот появился на борту спейсера «Маг».
   «Ты сильный интраморф, комиссар, – сказал Грехов мысленно. – С тобой приятно иметь дело. Требуется расстроить планы Игрока, подготовившего удар по Тартару».
   «Игрок – Гея?»
   «Разумеется, Гея. Ей невыгодна разгерметизация артефакта. А поскольку интраморфы пока не в состоянии создать контрвариативное векторное пси-поле, вам придётся сражаться с Геей на более низких уровнях».
   «Вы предлагаете людям воевать с людьми?»
   «Вопрос некорректен, комиссар. К сожалению, психоэнергия не является изначально структурирующим, созидающим фактором, её направленность зависит от воли системы. Примеры положительного использования этой энергии – подвижничество интраморфов, геян и землян, твоё в том числе, отрицательного – деятельность файвера Кроули, адепта «чистого интеллекта», не отягощённого морально-этическими принципами, и деятельность Геи, главный этический принцип которой – она сама».
   «Почему Гея всё-таки стремится уничтожить Тартар? И ребёнка Конструктора? Ведь они ей не угрожают. К тому же, если процесс сближения Стенок Космориума не остановится, все объекты в домене будут уничтожены».
   «Не все. Тартар и Конструктор уцелеют, Гея тоже, чего нельзя сказать об остальных разумных существах. Недоступный наблюдениям керн Тартара влиял на параметры и структуру Метагалактики внутри её горизонта ещё в те времена, когда доменом занимались Архитекторы. Естественно, Гея-Игрок знает возможности своего противника. Тартар, по сути, нульмерный объект, имеющий темпоральный спектр, то есть он существует во всех измерениях и временах».
   «Спасибо за информацию».
   Горан Милич и Грехов ещё о чём-то говорили, но этого Влад уже не помнил. Подумал с мимолётным удивлением: и имея такое могущество, Гея проиграла! Следует ли после этого и дальше помогать Игроку-Тартару? Чего он хочет? Возродить былое? Восстановить поле для Игр, то есть прежнюю Метавселенную? Или на базе Великой Равнины, представляющей собой странный аттрактор, говоря языком физиков, или квазиустойчивый континуум, создать Новую Базу Игры?
   Но главное, – Влад кинул взгляд на сына, – сможет ли разобраться во всём этом бедламе внук Игрока?
   – Я не всё знаю о правилах Игры? – понимающе хмыкнул Ясен.
   – Даже я не знаю все нюансы Игры, – усмехнулся Влад. – Несмотря на участие в последних маневрах Игроков.
   – Почему Гея проиграла? Учитель говорил, что она обладала каким-то «божественным гласом».
   – Входом в поле Сил на базовом уровне, на уровне перестройки квадруполей, из которых состоял вакуум нашей Метавселенной.
   Подсевший к беседующим Пилип хотел задать вопрос, но Ясен остановил его жестом.
   – Гея могла управлять вакуумом?
   – На Гее жили десять миллиардов человек, которые составляли монаду Силы – эгрегор волевого управления исключительной мощи. Сами люди даже не догадывались, за исключением немногих, что они творцы вселенных. Но этот разговор преждевременный. Тебе нужен полный интенсионал по Игре и главным Игрокам.
   – Так дай его мне! – не сдержался Ясен, покраснел под взглядом отца, в котором сомнение боролось с надеждой.
   – У меня его нет. Всё, чем мы с учителем обладали, ты получил. Надеюсь, мы найдём нужную информацию на Гее. Говорить о прошлых событиях, растянувшихся на тысячелетия, можно долго.
   – Ты не всё мне рассказал, – упорно возразил Ясен. – Я читал «Свод истин» деда, учил в гимнасии историю Реликта…
   – Этого мало.
   – Вот расскажи коротко, в двух словах, о том, что произошло на самом деле.
   Влад рассеянно глянул на притихшего Пилипа, на дружинников, также подсевших поближе с флягами в руках. Вряд ли молодые парни понимали, о чём идёт речь, воспитанные иными обстоятельствами и постоянной борьбой за жизнь, и всё же их интерес к прошлому был неподдельным.
   – А о каких игроках вы говорили? – поинтересовался разведчик. – Во что они играли? В шахматы, в нарды? Или в карты?
   Влад и Ясен переглянулись. Велич-старший наметил скупую улыбку.
   – Те Игроки представляют собой целые разумные системы, Метавселенные, дружок. В карты они не играют, они играют в стратегические игры под названием «Творение собственных Вселенных».
   – А? – сказал Пилип.
   Ясен сдержал смешок. В своё время он тоже был ошеломлён масштабами действий, которые позволяли себе Создатели Игры. Но его специально учили непосредственные участники последней Игры, отец и учитель Дивий, поэтому он знал несравненно больше, чем воины дебрянской рати.
   – С чего всё началось?
   – Ладно, в двух словах, – согласился Влад. – Сначала наши предки запустили процесс рождения Конструктора.
   – Который съел половину Лохитанги и улетел из Солнечной системы.
   – Не перебивай. Лохитанга тогда была Марсом. Конструктор действительно ушёл и где-то там, в невообразимых далях Большой Вселенной, встретил одного из Игроков, который впоследствии направил его обратно, на территорию другого Игрока, ставшую полем Игры.
   – В наш Метагалактический домен. Это я помню. А чем он так заинтересовал Игроков, что они превратили его в игровое поле?
   – Этого я не знаю. Возможно, наша Метавселенная оказалась в их поле зрения случайно, возможно, их заинтересовал набор физических констант, позволяющий интенсифицировать процесс усложнения форм жизни. Это непринципиально. К тому времени Игра почти завершилась, а чтобы никто не смог воспользоваться «полем боя физик», испорченным торчащими из вакуума колючками нагуалей, победивший Игрок оградил его стенками.
   – Превратив в Космориум.
   – Именно. Конструктор прибыл к нам, чтобы оценить масштабы чистки игрового поля, и увидел, что в Космориуме благополучно живут и развиваются свои Игроки.
   – Гея!
   – Гея, Тартар, Чужая, Орилоух, подсистема галактик Вероники, населённая негуманами, о которой мы, к слову сказать, мало что знаем. Кроме того, он встретил второго Конструктора, наделённого специфически ориентированной психикой.
   – Ты имеешь в виду Конструкторшу? То есть Госпожу? Дед писал, что её активировал Кроули.
   – Да, Кроули. – Влад замолчал, заново переживая расставание с мамой и отцом. Ставр обещал помочь одному из Игроков в другом Метагалактическом домене и вернуться. Но даже не прислал ни одной весточки за двадцать лет. Ни разу. Где он, что с ним, с мамой? Живы ли? Может быть, его друг-Игрок тоже проиграл и всё закончилось печально?
   – Надоел? – смутился Ясен.
   – Нет, вспомнил кое-что.
   – На чьей стороне тогда играл дед?
   – На стороне интраморфов. Но их было слишком мало. Да и ушёл он до того, как началось Падение. А с ним ушли и другие патриархи-файверы, и это единственное, что меня утешает. Вместе они не пропадут. А нам следует поторопиться с твоей учёбой и тренировкой сенсинга. Надо поймать момент, когда к нам вернётся память и Сила, и опередить нашего злейшего друга.
   – Кроули.
   – Какая сила? – вставил слово Пилип.
   Влад не ответил.
   – А кто изменил Космориум, превратил его в Великую Равнину? – спросил Ясен, воображение которого рисовало ему красочные картины прошлых событий.
   – Я подозреваю, – нехотя ответил Влад, теряя охоту к разговору, – что инициатором превращения нашего домена, пробитого нагуалями, в Заповедник был тот самый Игрок, который запустил к нам ФАГа.
   – Фундаментального Агрессора? – пробормотал Ясен. – Но это было ещё до Катастрофы.
   – Время для Игроков не имеет значения. Они вневременные существа, в отличие от нас.
   – А что значит – в Заповедник? Мы же упали на Равнину, а не в…
   – Боюсь, мы неправильно оценили эту реальность. Возможно, Великая Равнина – всего лишь окраина Заповедника невероятно сложных форм жизни. Кое-кто называет её резервацией. Наш Метагалактический домен просто «прицепили» к Заповеднику, изменив многие физические параметры. А поскольку Игрок не учёл возможности уцелевших разумных систем, этот край возбудился и начинает переходить в иное состояние.
   Влад подумал, глотнул воды; дружинники слушали его, затаив дыхание.
   – Я даже думаю, что именно твой дед предвидел эти события и «встроил» в ткань пространства какие-то фундаментальные принципы нейтрализации негативных последствий Игры.
   – Закладки?
   – Закладки – это всего лишь физические объекты, спрятанные в иных измерениях, речь идёт о физических законах.
   – Заповедник! – медленно проговорил Ясен, смакуя это слово на языке и ощущая внутреннюю дрожь и восторг от распахнувшегося перед ним горизонта. – Я представить не мог!
   – Ещё представишь. Вопросам конец. Всем отдыхать два часа.
   Влад закрыл глаза.
   Ясен встал, удерживая в памяти видение: по звёздному небу летит ослепительно-белый космический корабль. Как же это красиво!
   Конь Ясена фыркнул, ударил копытом в «букет мха» под ногой. Он чувствовал дискомфорт.
   Ясен очнулся, погладил животное по мохнатой шкуре.
   – Спокойно, дружище, здесь мы в безопасности.
   Подкрался сгорающий от любопытства Пилип.
   – Твой отец был игроком в молодости, да?
   Ясен невольно улыбнулся.
   – Вряд ли он играл в те игры, которые ты имеешь в виду. Игроки, с которыми он встречался, занимались…
   – Строительством вселенных, – подхватил разведчик, – я понял, не понял только, о каких таких вселенных вы говорите.
   – Великая Равнина тебе хороша знакома?
   – А то! Я же здесь живу.
   – Вот она и создана кем-то из Игроков.
   – Да ладно тебе!
   – Я не шучу.
   – Как это можно создать Равнину?
   – Волшебство! – потряс пальцем Ясен, сам толком не понимая, что означает это слово.
   – А-а… – растерянно протянул Пилип.
   Чтобы не объяснять необъяснимое, Ясен сел спиной к «лепестку коралла», закрыл глаза. И уснул, несмотря на роившиеся в памяти видения космических пейзажей. Очнулся от голоса отца:
   – По коням!
   Дружинники прыгнули в сёдла, привычно образовали строй.
   Лишь Пилип бросил на старосту удивлённый взгляд, не понимая, зачем тот отдал приказ седлать коней: скакать было некуда.
   – Теперь внимание! – продолжал Влад, легко вскакивая на коня. – Вспомните, как мы пробрались сюда. По команде представьте, что перед нами открывается ход в глубины Горы.
   – И всё? – с недоверием спросил Димитр.
   – Этого пока достаточно. – Влад повернул голову к Ясену. – Понял свою задачу?
   – Ты думаешь, орилоун нас услышит?
   – Не орилоун, топос орилоуна.
   – Хорошо, попробуем.
   Ясен закрыл глаза, сосредоточился на внутреннем «разряде».
   – Начали! – бросил Влад.
   В сердце соткалась горячая световая вуаль, прянула по жилам невесомой субстанцией, заставляя кровь кипеть, дошла до пальцев рук и ног, до головы.
   Адреналин, подумал Ясен мимолётно, переключаясь на решаемую задачу.
   В голове набатом загудело: проход – откройся! проход – откройся! кто слышит – дайте нам выйти!
   На миг колючие стены вокруг исчезли, он оказался в стремительно расширявшемся кратере, заполненном шипучими струями алмазной пыли и перекликавшимися тоненькими голосочками. Кто-то посмотрел на него заинтересованно, хор голосочков притих. А затем нависшие со всех стороны «коралловые лианы» шевельнулись, заставив дружинников схватиться за оружие.
   Слева от носа когга протаяла в сплошных зарослях «мха» круглая ниша, начала быстро расширяться и углубляться, превращаясь в неровный колючий коридор.
   – Плотнее, не отставать! – подстегнул отряд голос старосты, направившего коня в созданный неизвестно кем проход.
   Ясен последовал за ним, ощущая удалявшуюся со скоростью хорошего скакуна стенку хода как струю живого движения. Бывшее жилище орилоунов отреагировало на мысли маленького человеческого эгрегора и ожило на короткое время, чтобы пропустить гостей.
   Возможно, орилоуны изначально относились к людям с симпатией, отчего даже их дом реагировал на них положительно. Но скорее всего кто-то из патриархов контактировал с ними в прошлом и оставил некое завещание, которое они и исполнили, заложив в фундамент пространственно-полевых конфигураций своего дома файл помощи вполне определённому лицу.