Головачев Василий. Реквием машине времени

   — Этот материал пока не для газеты, — остудил ее восторги Костров. — Слишком много необъяснимого и даже опасного. Вам здесь, наверное, и оставаться-то нельзя.
   — Вот еще! — Тая упрямо сжала губы. — Я уже не ребенок, сама могу решать, где мне можно быть.
   — Да я не против, — миролюбиво согласился Иван. — Только ведь и мы не решаем, кто имеет право присутствовать возле запретной зоны с пауками.
   — Кто у вас начальник? Этот… Сурен? — В характере Таисии, по всей видимости, одной из главных черт была решительность.
   — Сурен — руководитель группы, но скоро должен прилететь Игорь Ивашура, начальник отдела.
   — Вот с ним и решим, пусть приезжает.
   Таисия наскоро привела себя в порядок, чувствуя взгляды Ивана, и вдруг посмотрела на него с мольбой:
   — Я буду тише воды ниже травы! Ну, пожалуйста!
   Костров невольно засмеялся и махнул рукой:
   — Договорились.
   Из леса вышел мрачный Гаспарян, за ним бесстрастный Рузаев.
   — Ну, ты даешь! — сказал начальник группы, подходя и бросая на землю щуп.
   — Да, природа тебя силушкой не обидела. — Рузаев подкинул в руке плоский предмет. — Узнаешь?
   — Что это? — удивилась Тая. Рузаев остановился, потом подал черную мятую пластину.
   — Несколько минут назад э т о было фотоаппаратом. Ваш спаситель метнул его в паука так, что сплющил в лепешку.
   — Ерунда, — сказал Костров. — Не мог я метнуть фотоаппарат с такой силой. Там даже дерева поблизости не было — трава и паутина с пауком, так что разбивать аппарат было не обо что. А сделать из него пластину и вообще невозможно без пресса.
   — Выходит, это сделал паук.
   Костров посмотрел на Таю и пожал плечами.
   Гаспарян заметил его взгляд и мягко отнял у девушки искалеченный фотоаппарат.
   — А вам, Таисия, придется нас покинуть. Мы не имеем права рисковать чужой жизнью. Еще хорошо, что так закончилась ваша грибная охота, могло быть хуже.
   — Почему это вы будете рисковать моей жизнью? Разве я сама не отвечаю за себя? Решайте свои вопросы, я вам не помешаю. К тому же я журналист…
   — Ваши… м-м… полномочия не вызывают у нас сомнения, — начал Гаспарян. — Но поймите, зона леса в этом районе действительно стала опасной. Скоро здесь, я думаю, появятся воинские части и тогда…
   — Вот и прекрасно. Когда дело дойдет до официального запрещения — я возражать не стану. А пока… давайте я вам лучше помогу.
   Гаспарян почесал горбинку носа, хмыкнул и сдался:
   — Ну хорошо, оставайтесь, только одеты вы… м-м… не по сезону.
   — Ничего, сбегаю домой, переоденусь.
   Через полтора часа они перенесли лагерь на триста метров от прежней стоянки, установив палатки в нескольких шагах от заброшенной дороги. А еще через полчаса приехал Ивашура.
 

Глава 5

 
   Игорь Ивашура на всех производил одинаковое впечатление. Высокий, гибкий и бесшумный, он не ходил, а подкрадывался, был постоянно настороже, словно ожидал нападения со стороны своих самых близких друзей. Лицо у него было резкое, хищное, и на нем выделялись яркие, прозрачно-желтые, «тигриные» глаза…
   Ивашура не удивился, встретив их в другом месте. Выгрузив с помощью своих подчиненных какие-то громоздкие ящики, выслушал доклад Гаспаряна, сходил с ним к просеке, посмотрел на «отводной канал» и, задумавшись, присел на ящик, вертя в руках остатки фотоаппарата.
   — Держитесь, — шепнул Костров на ухо Тае. — Как Игорь решит, так и будет.
   — Я не боюсь, — шепотом же ответила Таисия. Костров покачал головой.
   За что он уважал Ивашуру больше всего, сказать было трудно. Наверное, за умение ладить с людьми самых разнокалиберных характеров. У начальника экспертного отдела был какой-то особенный сплав такта, доброго юмора, мягкости и желания понять собеседника, и вместе с тем он был решителен, тверд в убеждениях и обладал железной волей — качеством, столь необходимым для начальника любого ранга. По-видимому, Тая тоже почувствовала в Ивашуре человека незаурядного, что Костров отметил не без укола ревности. Она рассматривала начальника отдела с любопытством и опаской, потом тихонько отошла за палатки.
   — Тут грибов в лесу тьма, — подошел к ним водитель «рафика», усатый, небритый и веселый — рубашка нараспашку. — Вы долго стоять будете? А то я полазаю полчасика с ведерком…
   — Ни в коем разе, — буркнул Гаспарян. — В лес ходить опасно. Можете посмотреть издали, что там творится, и назад. Миша, покажи ему.
   Рузаев увел недоверчиво улыбающегося водителя и через четверть часа привел обратно, бледного и растерянного.
   — Так! — сказал Ивашура. — Ждите меня к вечеру. Ничего без меня не предпринимайте.
   И через минуту юркий «рафик» скрылся за поворотом.
   Ивашура быстро принимал решения и быстро выполнял их. Таю он, вероятно, не заметил, хотя, по мнению Кострова, она была этому только рада.
   — Какой-то он у вас… жесткий, — сказала она со смешком.
   — Да нет, — вздохнул Костров. — Он просто встревожен.
   Вспомнился разговор с Суреном еще в самом начале его научной карьеры в отделе.
   — Красивый мужик, — со вздохом признался тогда Гаспарян после знакомства с новым начальником отдела, хотя ему-то как раз грех было жаловаться: почти все девушки отдела были в него тайно влюблены. Но Костров с ним согласился. Ивашура был красив по-мужски, целеустремленной красотой, он был гармоничен всегда и во всем, а это, по мнению Кострова, было главным в человеке. Нет, не зря Тая обратила внимание на Игоря Ивашуру, власть его над людьми была удивительна и неповторима.
   — Вот так, — сказал Рузаев и повалился столбом в траву. — Приказано ничего не предпринимать, а я человек дисциплинированный. Люблю бабье лето! Воздух в лесу: дыши — не хочу! Насовсем в деревню уехать, что ли?
   — От твоих сигарет деревня за неделю покроется смогом! — проворчал Гаспарян. — Вон как смолишь — пачку в час! Первый раз вижу эвенка, курящего сигареты, а не трубку.
   — Брошу курить. Не веришь? Вот докурю… пачку… и брошу. Буду жить один, распашу поле, сохой, на оленях… посажу картошку, капусту…
   — Ягель, — подсказал Костров. Рузаев и ухом не повел.
   — Заведу корову, пару баранов, олешков и буду покорять природу голыми руками, без техники.
   — Покоритель! Владыка, так сказать, лесов, морей и рек. Города мы уже превратили в сточные ямы цивилизации, моря, кажется, тоже прибрали к рукам, очередь за последней деревней, за полями и лесами…
   — Ты что, Сурен? — удивился Костров. — Лекцию читаешь? Или вспомнил обязанности члена общества охраны природы?
   — От окружающей среды, — хихикнул Рузаев.
   — Двое на одного? — Гаспарян расстегнул свою куртку и покосился на привезенный Ивашурой ящик. — Между прочим, Игорь был-таки в больнице и расспросил пилотов упавшего вертолета. Симптомы те же: они вдруг почувствовали себя плохо, а вертолет потерял управление и врезался в дерево. Чудо еще, что остались живы.
   — Инфразвук, — подал голос из травы Рузаев.
   — Очевидно. Какие еще причины могут заставить двух здоровенных мужиков потерять сознание? Так что будем делать до вечера, эксперты?
   — Лично я буду загорать, — сонным голосом отозвался Рузаев.
   — Надо бы разобрать новый груз, — заметил Костров. — Интересно, что привез Игорь?
   — Эврика! Вставай, Михаил, отдыхать будешь в институте.
   — Не хочу, — сказал Рузаев, однако спустя минуту встал.
   — А я пока схожу переоденусь, — сказала Тая. — И вернусь.
   — Лучше бы вы, Таисия… — начал недовольно Гаспарян, но посмотрел на Кострова и замолчал.
   — Я ее провожу, — буркнул тот. — Вы тут без меня справитесь.
   — Хорош! — развеселился Рузаев. — Идеи подавать мастер, а осуществлять их должна Маргарита. Я шучу. — Он похлопал Кострова по плечу, повернулся к начальнику группы. — Справимся, Сурен?
   — Иди, — нехотя проговорил Гаспарян. — Только побыстрей возвращайся. И уговори ее остаться дома.
   — Не прощаюсь, — звонко засмеялась Тая и взяла Кострова под руку. — Пойдемте, рыцарь.
   Они ушли.
   — Красивая девочка, — вздохнул Рузаев — И, видать, еще не испорчена мужским вниманием.
   — Да, — согласился Гаспарян и подумал об Ивашуре. — Они с Иваном чем-то похожи, да? Волосами особенно.
   — Миша, — через некоторое время позвал он, — у тебя дети есть?
   — Дочка, Галина. — Рузаев, прищурясь, посмотрел на товарища. — А что?
   — Да это я так, к слову… Сколько ей?
   — Двадцать четвертый пошел.
   — Да ну? — поразился Гаспарян. — Это сколько же тогда тебе?
   — Сорок семь. Что, хорошо выгляжу?
   Гаспарян покачал головой.
   — Я думал, ты мой ровесник, мне тридцать четыре…
   Костров вернулся к обеду без Таисии. Она пообещала прийти к вечеру и побежала на вокзал сдавать билет.
   Подходя к биваку, Иван заметил за редким сосняком у дороги двухвинтовой вертолет и поспешил к палаткам. За время его отсутствия возле лагеря побывала какая-то автомашина, это он определил по отпечаткам шин, а вертолет был двухместный, легкий — «Ка-18».
   Возле их оранжево-синей палатки стоял Гаспарян и разговаривал с двумя незнакомцами в серых брезентовых спецовках.
   — Понятно, — сказал один из них, плотный, с ежиком седых волос. — Доложу начальству, пусть решает. Поехали, Витя.
   Очкастый долговязый Витя мотнул головой, отвечая на приветствие Кострова, и зарысил к вертолету.
   — Это наш сотрудник, Иван Костров, — представил Ивана Гаспарян.
   — Матвеев, — протянул руку седой. — Странные тут у вас дела творятся, товарищи ученые. Ну да ладно, еще не раз сюда приеду, чует мое сердце. Пока…
   Вертолет улетел.
   — Электрики? — спросил Костров.
   — Начальник дежурной смены Жуковской подстанции, — буркнул Гаспарян. У него отчего-то испортилось настроение.
   — А еще кто приезжал? Я видел на дороге следы машины…
   — Случайные гости. Проехали мимо, в лес. — А где Михаил?
   — Тут я, — ответил из палатки Рузаев. — Пришли?
   — Я один.
   Рузаев выглянул.
   — Уговорил-таки остаться? Молодец! Я был о тебе лучшего мнения.
   — Не уговорил, обещала прийти вечером.
   — Тогда другое дело, — хмыкнул Рузаев и снова скрылся.
   — Зачем хоть электрики прилетали?
   — Утечка возросла, — очнулся от раздумий Гаспарян. — Напряжение в сети «село» почти на десять процентов. Если так пойдет и дальше, придется воевать с пауками всерьез, иначе район останется без электричества.
   Костров изучающе посмотрел на озабоченное лицо Сурена. Таким он его еще не видел. Сдержанная насмешливость Гаспаряна куда-то исчезла, уступив место угрюмой нерешительности и тревоге. В подобной ситуации никто из них не был, но Гаспарян интуитивно чувствовал серьезную опасность паучьего нашествия и мучился сомнениями относительно правильности своих действий, хотя уже понимал, что инициатива перешла в руки Ивашуры, а сам он, по сути дела, ничего толкового не придумал и не сделал.
   Костров сунул голову под полог палатки и шепотом спросил Рузаева, перезаряжающего фотоаппарат:
   — Что это Сур ходит, как под наркозом? Что тут у вас произошло?
   — Ничего, — сказал из-под одеяла Рузаев и добавил, понизив голос: — Просто в нем сейчас умирает лирик.
   Костров почувствовал в словах Михаила дружеский совет не мешать и буркнул:
   — Понял.
   Взяв из ящика складывающийся электрозонд и электрометр, он сказал в спину Гаспаряну, что идет в лес.
   В паучьем «логове» ничего не изменилось, если не считать того, что площадь, занимаемая паутинами, увеличилась. Пауки принялись застраивать Скрабовку и кое-где пересекали дорогу недалеко от старого места расположения лагеря.
   Костров наблюдал за «каналом», снабжающим паучий «город» водой, пробрался к просеке со стороны болота, стараясь думать о пауках «приятно», и долго всматривался в белое мерцание паутинных башен, взобравшихся по опорам линии электропередачи до гроздей керамических изоляторов. «Вот откуда утечка на линии, — подумал он. — Паутина проводит ток в землю…»
   Ни одно движение не нарушало мертвой неподвижности леса и паутинного царства, и это было странно, потому что Кострова не покидало ощущение, что за ним наблюдают чьи-то внимательные глаза. Сторожат, подумал он, преодолевая искушение швырнуть в кусты зонд. Пусть сторожат, я мирный прохожий… Повернувшись к просеке спиной, он не спеша двинулся обратно, ожидая «оклика» или «выстрела в спину». Напряжение постепенно ушло, неслышимое ворчание сторожа втянулось в лес, ощущение взгляда со стороны прошло.
   Костров вытер холодный пот со лба и ускорил шаг.
   Вечерело, когда он, закончив разведку, подходил к палаткам. Откуда-то из-за кустов доносилось бормотание мотора, и Костров понял, что вернулся начальник отдела.
   Ивашура приехал не один. Вместе с ним на зеленом с синей полосой «уазике» прибыл невысокий худой майор милиции с двумя молодыми людьми в штатском. Они действовали расторопно, записали рассказ Гаспаряна на диктофон, и Рузаев, свыкшийся с ролью проводника, увел их в лес.
   — Только недолго, — крикнул им вслед Ивашура. — Скоро стемнеет.
   — А что делать нам? — спросил Гаспарян, несколько повеселевший после прибытия гостей.
   — Сегодня — только регистрация фона вокруг зоны с паутинами, а завтра — посмотрим. Хорошо бы, конечно, отловить пару экземпляров, специалисты быстро разобрались бы, откуда эти пришельцы. Не пытались ловить?
   — Пробовали, однако, — вмешался вынырнувший из леса Рузаев. — Но встречаются они довольно редко, и реакция у них поистине космическая, да и ловить их небезопасно.
   — Куда ты дел районное начальство УВД? — вполголоса спросил Гаспарян.
   — Они пожелали остаться одни, дальше обещали не заходить.
   — А почему пауков ловить небезопасно? — поинтересовался Ивашура. — Из-за инфразвука?
   Рузаев напомнил ему случай с фотоаппаратом Кострова.
   — Ну, это не аргумент, — махнул рукой начальник отдела. — Иван, как это было?
   Костров рассказал, не зная, как относиться к случившемуся: с иронией или серьезно.
   — Когда я его бросил, — вспомнил он вдруг, — в лицо мне пахнуло горячим воздухом. Как из… духовки.
   — Любопытно. Что скажет по этому поводу металловед?
   — Насчет горячего воздуха ничего, а вообще — хорошо бы этот фотоаппарат отдать в нашу лабораторию, — проговорил Гаспарян, раздувая костер и умудряясь при этом оставаться чистым и франтоватым. — Нужен всесторонний анализ. Но все же считаю, что Иван не мог с такой силой метнуть аппарат, чтобы сплющить его в лепешку. Для этого нужен удар силой в пару сотен килограммов, если не больше.
   — И я сомневаюсь, — пробормотал Костров. — Разве можно сплющить фотоаппарат о траву или кусты?
   — Маловато, — вздохнул Ивашура. — Маловато мы еще узнали, больше сомнений, чем знаний.
   — Знания — это сомнения, оставшиеся неопровергнутыми, — изрек Рузаев известный афоризм, но вопреки его надеждам никто не откликнулся на шутку.
   Ивашура легко вскочил с места, спрятал записную книжку в карман.
   — Что ж, займемся ужином, надо накормить гостей. Я, пожалуй, пойду им навстречу, а вы тут похозяйничайте.
   Рузаев с Костровым быстро приготовили немудреный ужин: консервы, малосольные огурцы, привезенные Ивашурой, сгущенное молоко. Гаспарян вскипятил чай.
   Солнце зашло за щетинистый гребень леса, поляну у дороги пересекли длинные тени от высоких сосен. С запада на небосклон набегала гряда не слишком симпатичных облаков, и Рузаев со знанием дела предсказал скорое изменение погоды.
   — Если пойдут дожди, завязнем в грязи, — поморщился Гаспарян, посматривая на часы. — Где же они там?
   — Кто, дожди?
   — Не издевайся, я о гостях. Зря ты отпустил их одних, Михаил, еще случится что-нибудь…
   Костров тоже посмотрел на часы, но по другой причине. Таи все еще не было, и он уже начал беспокоиться, не случилось ли с ней чего-нибудь по дороге к лагерю.
   Рузаев встал, собираясь пойти на розыски ушедших, но в это время из леса донесся знакомый жуткий вопль, всколыхнувший торжественную тишину вечера.
   — Эт-то еще зачем?! — изменился в лице Гаспарян. — Засекли, в какой стороне?
   Однако в их помощи никто не нуждался. Через несколько минут со стороны реки послышались голоса, и к палаткам вышли все четверо: слегка улыбающийся Ивашура, растерянный майор милиции и оживленно разговаривающие парни.
   — Мы уже хотели бежать на помощь, — сказал Костров.
   — Дьявольщина! — хрипловато произнес майор, снимая фуражку и обнажая под ней лысину. — Вы были правы, Игорь Васильевич. Поехали, ребята.
   — А ужин? — спросил разочарованный Рузаев.
   — Какой там ужин! — махнул рукой майор. — Некогда ужинать. Да, братцы, задали вы нам задачку!
   — Разве мы? — весело удивился Ивашура. — Скорее уж с вас все началось, после аварии вертолета. Так я надеюсь, вы примете меры?
   — Как и договаривались.
   Майор еще раз махнул рукой, попрощался и полез в «уазик». Машина уехала, эксперты снова остались вчетвером.
   Поужинав, Костров отмерил по дороге несколько километров в сторону райцентра, но Таи так и не встретил.
   Укладываясь спать, Рузаев посмотрел на мрачную физиономию товарища и подмигнул остальным.
   — Будь оптимистом, Иван. Не пришла сегодня, придет завтра. Однако будь осторожен, история учит, что красивая женщина — это в основном голод любви, жажда самовыражения и неоправданные надежды.
   — О ком вы? — сверкнул в полутьме рысьим глазом Ивашура.
   — Да о той девушке, которую Иван спас от пауков, — пояснил Гаспарян. — Фотоаппарат не пожалел и нести никому не позволил. А фотоаппарат, между прочим, вещь подотчетная.
   В палатке установилась тишина, нарушаемая только дыханием людей. Снаружи палатки тоже царила тишина: ветер стих, и лес перестал шуметь, замер в мертвом оцепенении.
   — Нет ли тут связи? — подал через некоторое время голос Гаспарян. — Между нашими мыслями и действиями пауков?
   — Поясни, — коротко отозвался Ивашура.
   — Возьми случай с Иваном: он подумал, что неплохо бы поджечь лес с пауками, и… потерял сознание от инфразвукового удара. Есть даже запись в ЗЗУ. Потом эта девушка, Таисия. По ее словам, она замахнулась на паука и тоже потеряла сознание. Симптомы те же. Затем — пилоты… Все совпадает до мелочей. Сегодня утром и я попробовал… — Он замолчал.
   — Что ж не предупредил? — укоризненно проговорил Рузаев.
   — Не хотел рисковать всеми. Сознания не терял, но почувствовал себя плохо именно в тот момент, когда подумал об уничтожении пауков. Интересно, что ЗЗУ записала вместе с инфразвуком и ультразвуковое эхо. Хочешь — не хочешь, а напрашивается вывод, что паукам не нравится наше вмешательство в их дела, даже мысленное. Каким-то образом они чуют угрозу с нашей стороны и отвечают тем же.
   — Пауки-телепаты, — фыркнул Костров, вылезая из палатки. — А красиво светится, — сказал он минуту спустя.
   — Что там у тебя светится? — спросил Ивашура.
   — Не у него — воздух над просекой, — пробормотал Гаспарян.
 

Глава 6

 
   Разбудил их дождь, хлеставший по палатке, как из двух пожарных шлангов. Костров посмотрел на часы — светящиеся цифры показывали семь утра — и выглянул из палатки. Небо было затянуто сплошной серой мутью, прочерченной кое-где космами ливня. Пелена дождя размыла лес в акварельный пейзаж, вылезать в такую мокрядь не хотелось.
   Однако пришлось. Предусмотрительный Ивашура достал всем армейские плащ-накидки из привезенного накануне запаса, и даже ворчливый Гаспарян примирился с непогодой.
   После девяти часов колесо событий, несмотря на продолжающийся дождь, закрутилось с ошеломляющей скоростью.
   Сначала из районного центра прибыли три грузовика со взводом солдат местного гарнизона. Солдаты в мгновение ока поставили рядом с палаткой экспертов две свои, громадные, тридцатиместные, раскочегарили кухню, поставили умывальники, навес для столовой и, выслушав инструктаж, исчезли в лесу, растягиваясь в оцепление. В лагере остались только дежурные кухонного наряда и один дневальный на обе палатки.
   Потом примчался вездеход на воздушной подушке и привез Матвеева, знакомого уже начальника смены с подстанции, и с ним — почти всю его смену электриков, четыре человека. Настроены они были решительно, но, выслушав советы Гаспаряна, ушли в лес уже менее бодро. Сопровождал их Рузаев. А еще через полчаса прибыл громадный бело-синий вертолет и привез научного директора Центра Богаева и группу ученых из областного отделения Академии наук. Поляна запестрела разномастными плащами и даже зонтиками.
   Во всех этих событиях чувствовалось влияние Ивашуры, его умение доказать необходимость этих мероприятий, и Костров в который раз признал в душе его превосходство над собой. Ивашура в свои неполные тридцать лет был личностью незаурядной. Все эти и другие мысли промелькнули в голове у Кострова в тот момент, когда он увидел в кабине вездехода Таю. Она издали помахала ему рукой и ушла вслед за основной группой «экскурсантов».
   За день еще дважды прибывали машины из города, привозили каких-то людей, видимо, представителей местных властей. Поляна, где эксперты разбили лагерь, преобразилась и стала походить на военно-полевой штаб. Движение заметно оживилось.
   Солдаты закончили растягивание трехкилометровой зоны проволочного заграждения с грозными табличками: «Стой! Запретная зона! Опасно для жизни!»
   Рузаев с вертолетчиками подстанции опустился на их машине к центру просеки и сфотографировал лес сверху. Вернулся он с непривычным рассеянным видом, а на вопросы товарищей отвечал:
   — Пауки строят крытый стадион…
   Несколько раз в лесу слышались дикие, ни с чем не сравнимые крики, уже знакомые экспертам. Эти крики заставили гостей отнестись к странной паучьей деятельности со вниманием. К тому же двое солдат из оцепления почувствовали себя плохо, и оцепление отодвинули от проволочного забора еще на сто метров.
   Вечером в одной из больших палаток состоялась короткая «пресс-конференция», подготовленная Ивашурой. На ней присутствовали ученые мужи, представители райисполкома, командиры воинской части, корреспондент АПН и эксперты Центра.
   — Я думаю, настало время скоординировать наши действия, — картавя, начал Богаев, низкорослый, полный, круглолицый. — Мы полагаем с завтрашнего дня начать тщательное исследование феномена с привлечением всех лабораторий Центра, имеются в виду биологические лаборатории. Но нужны специалисты в области арахнологии, экологии, палеозоологии. Надеюсь, в этом нам поможет Академия наук.
   — Непременно, — быстро ответил багроволицый, тучный академик Зиновьев, то и дело вытиравший лицо платком. — Это же чудовищное, небывалое явление! Я такого не припомню за все полвека моей научной деятельности, да-с.
   — Сколько же времени вы думаете исследовать пауков? — задал вопрос заместитель председателя райисполкома.
   Богаев развел руками.
   — Этого я вам сказать не могу. Явление очень редкое, ранее не наблюдавшееся. Нужен осторожный, тщательно продуманный подход, всесторонний анализ.
   — Да какой еще анализ! — вскочил представитель райсовета. — Район получает крохи электроэнергии, в домах нет света! Скоро остановятся заводы, асфальтовый и велосипедный, лесозаготовительные комплексы! Фермы без света тоже не смогут работать! Вы представляете масштаб вашего «научного явления»? Не строить же другую ЛЭП, пока вы будете изучать пауков!
   — Что вы предлагаете конкретно? — спросил Ивашура.
   — Что тут предлагать? Очистить линию от паутины, отогнать пауков, коль уж они у вас воду пьют и электричеством пользуются.
   — Сделать это, к сожалению, непросто. К просеке сейчас не подойти, пауки отпугивают людей инфразвуком.
   — Ей-богу, верится с трудом, — проговорил Зиновьев, — хотя я и сам убедился. Как пауки генерируют инфразвук, каким образом отводят электроэнергию, зачем она им нужна — сплошные загадки.
   — Верно… странные паутины… прочные… вода куда-то девается… пауки величиной с собаку! — раздались голоса.
   — Вот-вот, а вы обратили внимание на конструкцию паутины? Ведь ни в какую теорию не лезет! Паучий «город», да и только! Так что, извините, исследовать сие явление нужно и должно, — повернулся академик к руководителю райцентра. — Как вы помните, электрики уже пытались сбить паутину с проводов ЛЭП, и вертолет с ними потерпел аварию. Где гарантии, что с другими не произойдет то же самое?
   — И все же надо что-то делать, — буркнул представитель райсовета. — Так это оставлять нельзя. Нешуточное же дело, — заволновался он снова. — Да с нас же народ, общественность голову снимет, если мы обесточим район!
   Богаев усмехнулся, обвел сидящих на солдатских койках прищуренными глазами.
   — Прошу высказываться, товарищи. Может быть, у кого-нибудь есть гипотезы, которые смогут пролить свет на вторжение пауков? Жаль, среди нас нет арахнологов…
   — Арахнологов действительно нет, — подтвердил Ивашура, — приедут завтра, но есть зоологи.
   — А что с них толку? — под общий смех сказал Зиновьев. — Я тоже зоолог, ну и что? Я даже пауков не видел, только паутины да ров с водой. Может, это сделали вовсе и не пауки?
   — Пауки, пауки, — успокоил его Ивашура. — Тут недалеко наши сотрудники в походных условиях делают фотографии, снимали они много, скоро принесут. — Он нашел глазами Кострова. — Сходи, узнай, как там дела у Михаила.