Головачев Василий. Век воли не видать

   – Только ты не вмешивайся, – с тревогой проговорила Варвара. – А то знаю я тебя, начнёшь справедливость восстанавливать. Для этого органы соответствующие есть. Мы уже сообщили в полицию.
   – Договорились, – улыбнулся Саблин, решив найти владельцев «Жигулей» и разобраться, если полиция не станет их искать. Но жене говорить об этом не стал.
   Поужинав, они занялись «спящими».
   Саблин, фигурально выражаясь, «надел на себя» тело Прохора, размялся, сходил в туалет, постоял под душем и поужинал, не ощущая аппетита. Сам он только что поел, и ощущение сытости передалось через психосоматику телу Прохора, которое в результате питалось как бы нехотя.
   Затем наступила очередь Вари.
   Наблюдать за ней было интересно, поскольку она волновалась перед «переодеванием» и сильно смущалась под взглядами мужа, контролирующего процесс вселения-выселения. Иногда она даже сердилась:
   – Не смотри на неё! Я знаю, что Юстина красивее, а ты пялишься на неё… как бабник!
   Саблин смеялся.
   – Во-первых, я не пялюсь как бабник, а подстраховываю твои действия. Во-вторых, ты самая красивая женщина на свете, и я счастлив, что ты моя жена.
   Конечно, чувствовала Варя себя в теле Юстины стеснённо, так как жена Прохора была выше на полголовы, стройнее, легче, но в конце концов справилась с собой и уже не звала на помощь Данимира, когда залезала под душ или сходила по ступенькам лестницы вниз.
   Уложили друзей на кровати.
   Варя начала хлопотать по дому, помогать Айлууш мыть посуду, не желая обременять старушку, Саблин же поднялся в кабинет. Информации в компьютере Прохора хранилось столько, что он и за полгода не успел разобраться во всех записях математика, а тем более – понять.
   Однако спокойно посидеть перед экраном не удалось.
   В половине десятого раздался сигнал домофона: кто-то с улицы просил разрешения войти.
   – Кто? – нажал кнопку ответа Саблин, хотя через секунду узнал гостя в экранчике: это был новосибирский брат Дмитрия Дмитриевича, уже навещавший Алтай по его просьбе год назад. Он нисколько не изменился: благообразный, величественный, седоватый, с хорошо ухоженным породистым – «бульдожьим» лицом. Правда, в отличие от первого посещения одет он был нынче в белый костюм, белые туфли, чёрным был только лёгкий шарф.
   – Разрешите войти?
   – Валентин Дмитриевич, – пробормотал озадаченный и удивлённый Данимир, открывая калитку нажатием кнопки. – Входите, конечно.
   Сбежал вниз, на ходу бросив Варе:
   – К нам гость.
   – Кто? – удивилась она не меньше его.
   – Валентин Дмитриевич… а может быть, и сам ДД пожаловал.
   Он встретил брата ДД на крыльце, пожал протянутую руку, пытаясь прочесть на лице гостя характерные признаки самого ДД.
   Однако братья были похожи, и разобраться с первого взгляда с мимикой Валентина Дмитриевича не удалось. Он сам развеял сомнения хозяина, словно чувствовал его мысли.
   – Мы вместе, – тонко улыбнулся он, входя в дом.
   Это означало, что ДД в данный момент действительно сидит в голове брата как «наездник» и управляет его поведением.
   – Проходите, – показал Саблин на лестницу, ведущую на второй этаж, после того как гость разделся в прихожей. – Может быть, поужинаете с дороги?
   – Есть не хочу, а кофейку глотнул бы с удовольствием, если вы похлопочете.
   – Варя, – позвал жену Данимир и, когда та выглянула из столовой, добавил: – Свари нам кофе.
   – Здрасьте, – сказала Варвара, с любопытством рассматривая гостя.
   – Валентин Дмитриевич, к вашим услугам, – склонил тот голову с гривой седых волос. – Он же ДД.
   – Очень приятно. – Варя убежала.
   – Жена, – сказал ей вслед Саблин, чувствуя неловкость; аббревиатурой имени и отчества Дмитрия Дмитриевича – ДД – они пользовались только между собой, но академик откуда-то знал об этом.
   – Милая, – веско сказал Валентин Дмитриевич. – Она в курсе ваших дел?
   – В курсе.
   – Что ж, может быть, это правильно.
   Поднялись на второй этаж, заглянули в спальню, где спали почти мёртвым сном Прохор и Юстина.
   – Задержались ребята, – сказал гость задумчиво.
   Саблин промолчал. Сказать ему было нечего.
   Сели в кабинете, Данимир на стул, Валентин Дмитриевич в кресло.
   – Рассказывайте.
   В принципе он уже докладывал ДД о переезде через Таглиба, поддерживающего связь с академиком, о положении вещей, но кое-что изменилось, и об этом стоило вспомнить.
   – Всё тихо, – закончил он через пять минут.
   – Всё, да не всё, – тем же задумчивым голосом проговорил Валентин Дмитриевич; в речи его иногда проскальзывали интонации брата.
   Варя принесла кофе. Взялись за чашки.
   – Что вы имеете в виду? – спросил Данимир осторожно.
   – Тишина вещь относительная, на самом деле мир после проявления Владык изменился.
   – Ну, за год действительно…
   – Почему за год? Уже распад СССР был следствием проникновения эмиссаров Владык в наши числомиры вообще и во властные структуры Союза в частности. Полезла вверх преступность, коррупция повязала властные структуры снизу доверху, сформировался общецивилизационный терроризм. Вы слышали что-нибудь о теории управляемого хаоса?
   Саблин помолчал.
   – Очень мало. Эту теорию придумали в США…
   – Властные структуры США находятся полностью под влиянием эмиссаров Владык, все американские олигархи – суть их агенты. Так что теория управляемого хаоса – великолепный инструмент, с помощью которого Владыки пытаются управлять мировыми правительствами всех превалитетов всех цивилизаций Числовселенной. Недоступен им лишь Первомир, мир Монады, да и то временно, судя по их недавним акциям с Узилищем и меркабой. В Первомире стоит задатчик Законов Творца Числовселенной, матрица Прави, и они стремятся заменить её своей программой.
   Валентин Дмитриевич посмотрел на посмурневшее лицо Саблина, пожевал губами.
   – Впрочем, вы это знаете. Если бы не мембрана между Первомиром и остальными числомирами, которая, как проговорился мэр Вологды, он же – эмиссар Владык, есть Этический Закон Творца, нас с вами уже не было бы в этой одиннадцатой реальности. Мембрана же скорее всего мешает и нашим посланникам вернуться домой. Я даже подозреваю, что они… – Брат ДД помолчал, допивая кофе. – Я даже подозреваю, что они пошли через Нуль.
   Саблин вздёрнул брови.
   – Куда?!
   – Куда – ясно, домой, конечно, но не прямым путём – во второй превалитет, а через Бездны.
   – Но ведь Бездны… насколько я понимаю… числа идут последовательно, одно за другим, от единицы до бесконечности… Так? Числовселенная развивалась так же… прямо…
   – Кто знает? – пожал плечами Валентин Дмитриевич. – Не всё так просто. Во-первых, Числовселенная чем-то похожа на русскую матрёшку: внутри – самая маленькая, так сказать, матричная куколка, на которую надевается кукла побольше, и так далее, до бесконечности. Вполне вероятно, что наши предки знали истинное устройство Вселенной. Во-вторых, то, что мы называем бесконечностью, мало чем отличается от беспредельного хаоса. А хаос – в понимании отсутствия каких-либо качеств – по сути, есть Нуль-форма, опять же – русская Навь. Потенция проявленности. Поэтому я начинаю подозревать, что Нуль-мир и Бездны где-то перетекают друг в друга. Помните легенду о Великом Змее Уроборосе, кусающем себя за хвост?
   – Читал… давно.
   – Не есть ли эта легенда отражение реальной Числовселенной?
   Саблин молчал. Вопросы Валентина Дмитриевича, а точнее – ДД, сидящего в его сознании, были настолько необычными, что ответить на них не мог и Прохор.
   Гость снова пожевал губами, разглядывая хозяина блестящими карими глазами, в которых изредка вспыхивали золотые искры, кивнул сам себе.
   – Простите старика за теоретические отступления. Как говорится: многия мудрости – многия печали… м-да. Вернёмся к реалиям нашей жизни.
   – Подождите, я тут подумал… – Саблин потёр лоб ладонью. – Если говорить о Нуль-мире…
   – О Нуль-форме, друг мой, Нуль-мир – фикция, это не какое-то там пространство-время, это нечто, не имеющее никаких свойств и протяжённостей и в то же время обладающее бесконечным количеством разных свойств. Если говорить образно – это мир смерти, какое бы понятие кто в него ни вкладывал.
   – Как же тогда наши ребята… пройдут через него?
   – Это вопрос, – мотнул гость гривой волос. – Переход через Нуль, через Навь, через Бездны доступен, наверно, только мёртвому. Живое и организованное он в себе растворяет. Вашим друзьям придётся перейти через себя, через жизнь и даже через смерть, чтобы Числовселенная открылась им с другой стороны.
   – Это… невозможно…
   – Не знаю, – развёл руками Валентин Дмитриевич, – но надеюсь, что возможно.
   – Чего вы хотите?
   По губам гостя промелькнула усмешка.
   – Да ничего особенного. Признаюсь вам как на духу: по жизни я жуткий эгоист! Всегда мечтал, чтобы у моих друзей, родственников и детей всё было хорошо… чтобы они не мешали мне жить так, как я хочу, и не просили помощи. Однако такого кайфа судьба мне не предоставила.
   Саблин усмехнулся ответно.
   – Мне тоже. В нашем одиннадцатом числомире жить спокойно невозможно.
   – Жить спокойно невозможно во всех числомирах Вселенной. И это скорее всего правильно, потому что спокойная жизнь ведёт к застою, к вырождению Вселенной.
   – Вы хотели перейти от философских к проблемам реальности.
   Валентин Дмитриевич бросил взгляд на книжные полки кабинета.
   – Удачно переехали?
   – Нормально.
   – Никаких шевелений вокруг вас не происходит?
   Саблин вспомнил о нападении кавказцев на байкера.
   – Бандитов стало больше… диктуют свои пещерные правила.
   – Так везде. Я был у вашего «родственника»…
   – У Данияра? – понял Саблин. – Каким образом?
   – С ним контактирует Талгат, «родич» нашего Таглиба. У них то же самое – бандитизм вырос стопроцентно, полиция не справляется, а власть подчиняется «засланным казачкам». Но и у них пока тихо в известном смысле, что меня начинает беспокоить. Уж не строят ли Владыки ещё одну меркабу? Они не сидят на месте, наверняка разрабытвают новые планы сменить Богозаконы. Хорошо бы успеть приготовиться к их очередной атаке.
   – Мы готовы.
   Валентин Дмитриевич нахмурился.
   – Не стоит быть таким самонадеянным.
   – Я действительно готов, – спокойно сказал Саблин, не обижаясь на упрек гостя. – Мы тоже не сидим на месте. Даже моя жена овладела формотрансом. Застать нас врасплох невозможно. Кое-кто из спецназа местной полиции нам сочувствует. Надеюсь, и у моего «родича» Данияра тоже есть соратники. Появятся Охотники или агенты Владык, мы их встретим.
   Валентин Дмитриевич качнул головой.
   – Ждать атаки – не панацея, мы по-прежнему отстаём от Владык на шаг. Надо не ждать появления их операторов, надо действовать самим. Во втором числомире собирают меркабу, и это хорошо, она нам пригодится. Но и вам тоже надо действовать.
   – Что вы предлагаете?
   – Надо помочь вашим заблудившимся друзьям вернуться.
   – Как?! – изумился Саблин. – Умереть, что ли?
   – Умереть мы всегда успеем. Попробуйте найти «родича» Прохора, который рискнул бы нырнуть в Бездны и поискать своего трансперсонального «брата».
   – Зачем искать Прохора? А мы на что?
   – Вы не сможете искать ушедших, так же как и я, нужен именно Прохор, носитель родовой линии всех Прохоров. Только он может нащупать в «ничто и нигде» душу «родича». Ни вы, ни я сделать этого просто не в состоянии.
   – Дьявольщина!
   – Вы поняли?
   – Но… мы же не знаем точно… пошли наши ребята в Нуль-мир или нет… и даже если пошли, вы же сами сказали – хаос их растворит…
   – Кто знает? – сделался задумчивым Валентин Дмитриевич. – Шанс у них есть.
   – Почему вы так решили?
   – Потому что я послал в Первомир зонд, и мне удалось поймать эхо-сигнал оттуда.
   – Зонд? – недоверчиво осведомился Саблин. – Разве мы можем посылать какие-то зонды в другие числомиры?
   – Физически плотные – не можем, – согласился Валентин Дмитриевич. – Так называемые информационно-семантические – можем. По сути, это не зонд, конечно, а… душа умершего человека. Это получилось случайно, долго рассказывать, этот человек – формонавт, я с ним летел вместе в самолёте, погиб на моих глазах, его душа ушла в Навь… и на короткое время вернулась обратно… я успел её просканировать… – Валентин Дмитриевич поморщился. – Незабываемые ощущения… В общем, ПСС этого человека вернулась в тело, где в этот момент был я, и я успел кое-что уловить.
   Саблин раздул ноздри.
   – Вы говорите… чудовищные вещи!
   Гость не обратил внимания на его реплику.
   – Поэтому кое-какая информация о пропавших у меня есть. Похоже, они действительно рискнули уйти в Навь, чтобы пройти Бездны и вернуться к нам «через хвост Уробороса к его голове».
   – С ума сойти!.. Извините… Но они всё равно растворятся… в нигде…
   – В этом «нигде» спонтанно возникают комбинации плотных псевдомиров, так называемые квазиустойчивые энергоинформационные резонансы, «острова псевдостабильности», так сказать. Если нашей четвёрке «умерших» удастся наткнуться на такой «остров», они сохранят свои личности. И вот тут бы протянуть им руку помощи…
   – Я понял! Это может сделать Прохор… то есть кто-нибудь из его трансперсональников.
   – Совершенно верно. Сможете найти кандидатуру?
   – Во всяком случае, попытаюсь. Но допустим, мы найдём такого идио… человека… как-то уговорим… вытащим наших… а дальше? Владыки всё равно будут стремиться подчинить себе все миры.
   – А дальше надо будет закрыть им и их агентам доступ из Бездн в миры первой сотни чисел. Для чего и сгодится меркаба. Но сначала давайте вернём наших друзей, а заодно и проверим свои силы. Я занимаюсь этим всё время, подсоединяйтесь, пора наступать. После того как вернутся ушедшие, займёмся Администраторами Владык, исполняющими все их приказы и внедряющими на Земле теорию управляемого хаоса.
   Валентин Дмитриевич встал.
   Саблин с запозданием вскочил вслед за ним.
   – Останетесь?
   – Нет, благодарю, я у вас проездом, меня ждёт машина.
   – И вы специально ехали из Новосибирска, чтобы поговорить со мной?
   – Не из Новосибирска, из Москвы летел, и не я, а он, – с улыбкой указал на себя пальцем гость. – Хорошо, что он мой родной брат, проникся важностью контакта. Сейчас он едет в «Марьин остров», ему там понравилось в прошлом году. Ваша сестра по-прежнему заведует пансионатом?
   – Да, она сейчас там, могу позвонить.
   – Не стоит беспокоить, потребуется, я сам с ней встречусь, она должна была меня запомнить. Жене спасибо за кофе.
   Саблин проводил гостя до калитки.
   – Подождите секунду… вспомнил… я копался недавно в компьютере Прохора, надеялся найти хоть какую-нибудь подсказку, где его искать… так вот, он оставил записи о посещении некоторых «родичей».
   – Это он погорячился. Компьютер подключён к Сети?
   – Нет, для работы в Сети я пользуюсь своим.
   – Правильно, подключённый комп можно просканировать с удалённого доступа и скачать всю инфу.
   – Я знаю. Так вот он упоминал несколько «родичей», у которых задерживался на какое-то время либо из-за экзотики миров, либо из-за самих «родственничков». Двух я запомнил – Прохора-44 и Прохора-222. Очень интересные фигуры.
   – Сможете их навестить?
   – Попробую… если найду там своих собственных «братьев».
   – Удачи.
   Саблин пожал руку гостю, проводил взглядом до машины напротив дома: брата ДД ждал внедорожник «Тойота Клаб» с включёнными подфарниками, – и вернулся в дом.
   – Чего он хотел? – встретила мужа Варя.
   Саблин взял её за плечи, заглянул в глаза.
   – Нас ждут непростые времена, выдержишь?
   – С тобой – выдержу! – ответила она.

И снова «старые клячи»

   Волков приехал не один. С ним было двое пожилых мужчин, которых он ласково называл «клячами». Оба работали когда-то в спецслужбах разного назначения, имели большой опыт в делах контрразведки и разведки и могли вычислить любого непрошеного гостя, появись такой в Ергаках. Одного звали Анатолий Иосифович (Волков звал его Ёсипычем), другого – Робертом Салтановичем (Боб или Царь Салтан). Обоих прозвища устраивали, судя по их реакции.
   Ёсипыч был коротышом-шатеном: нос картошкой, рыжая борода, руки до колен – чистый гном в описании Толкина.
   Царь Салтан выглядел добродушным увальнем, у него были литовско-белорусские корни, и в молодости он должен был весьма нравиться женщинам. Впрочем, он и сейчас, в свои шестьдесят с хвостиком, выглядел хорошо. При этом Роберт Салтанович великолепно владел рукопашкой, как убедился Саблин впоследствии, исповедуя так называемое литовское карате – ягайлики, смесь бокса и джиу-джитсу.
   Где они работали в прошлом, кому служили, Волков не сказал, а Данияр не поинтересовался. Главное, что «клячи» согласились участвовать в авантюре под названием «война с Владыками» и лишних вопросов не задавали. Расположились они как туристы в одном из освободившихся домиков посёлка и сразу исчезли.
   – Они будут рядом, – сказал Волков, – поставят палатку на берегу озера и в любой момент появятся здесь. Я тоже не буду сидеть на одном месте. Под Абаканом формируется центр боевого применения гражданской авиации, а при нём – база подготовки инструкторов по армейской рукопашке на основе БГ «Спираль». Наверно, слышали, что это такое.
   Саблин кивнул. Гимнастика «Спираль» была разработана ветеранами боевых действий в Чечне на основе «барса» – боевой армейской системы рукопашного боя, дополненной принципами биомеханики, учитывающими скручивание тела бойца, которое превращается таким образом в оружие. Он и сам практиковал «Спираль» и даже давал некоторые элементы гимнастики, когда тренировал молодых парней в Суздале, а потом в Вологде. По сути, «Спираль» была не просто методикой обучения элементарному мордобою, а системой комплексного развития человека.
   – В общем, мы все будем в шаговой доступности, – закончил бывший полковник ГРУ. – Ещё Саша Торопов может присоединиться и Веня Бузько, люди проверенные. Охотники не появлялись?
   – Пока нет, – расправил плечи Саблин, заряженный энергией ветерана спецслужб.
   – Чем занимаетесь?
   – Обживаемся. Учимся. Тренируемся.
   Данияр вспомнил, как в мае, когда на склонах гор и в долинах Ергаков ещё лежал снег, он, обучая Валерию формотрансу, превратил метровый слой снега на крутом склоне ручья, впадающего в озеро Горных Духов, сначала в слиток льда длиной в два десятка метров, а потом в жидкую воду, которая ринулась со склона вниз и едва не утопила учителя и ученицу.
   – Захотите – и вас научу некоторым формоприёмчикам.
   – Мы люди простые, – почти улыбнулся Сергей Николаевич, – в такие игры не играем.
   – Это не игры, почти мгновенное изменение формы объектов – оружие. Пусть экзотическое, согласен, но очень эффективное.
   – Может быть, покажете позже. Для нас работа найдётся? Без этих ваших… формоприёмчиков? – Волков снова наметил улыбку. Смеяться он, видимо, не умел вовсе.
   – Да, есть одна проблема. Надо собрать меркабу.
   – Что? Ах да… вы её забрали. Но я не математик и не инженер, я разведчик. И мои «клячи» тоже не имеют отношения к математике.
   – К сожалению, я в таком же положении, а эту штуковину собрать надо и оживить во что бы то ни стало. Может, поищете специалистов среди своих?
   Волков задумался.
   Беседовали в крохотной гостиной Саблина, и гость то и дело бросал взгляды на дверь спальни, где лежали Прохор и Устя. Однако просить разрешения посмотреть на них полковник не стал.
   – Сразу не отвечу. Кто нужен конкретно?
   – Классный геометр, математик, может быть, художник или архитектор, да и механик-инженер не помешал бы. Но искать надо тихо и полагаться только на проверенных людей, которые умеют держать язык за зубами.
   – Чего ж не понять, и к бабке ходить не надо, – проворчал Сергей Николаевич, невысокого роста, плотный, с жёстким каменным лицом, обожжённым загаром аравийских и египетских пустынь. – Придётся смотаться в Новосибирск.
   – А что там?
   – Там университет, научный городок… плюс база ГРУ.
   – Понял, поезжайте, хотя приказывать вам я не имею ни прав, ни полномочий. Зато о средствах можете не беспокоиться, я дам вам «визу» с хорошей суммой на предъявителя и немного наличных.
   – Благодарю, с деньгами у нас хреновато, несмотря на мою полковничью пенсию.
   На том и расстались.
   Волков на следующий день уехал, его соратники устроились на берегу озера в палатке, как и планировали, а Саблин, помня свои обязательства, продолжил ухаживать за телами формонавтов и тренировать Валерию, вошедшую во вкус. Случай с пещерой, где их едва не засыпало, и благополучное освобождение подействовали на неё позитивно. Она поверила наконец в свои «колдовские» силы и всегда теперь носила с собой эргион, способствующий синхронизации всех биополей человека с природными полями.
   Занимались формотрансом, пользуясь каждой свободной минутой. Переформатировали все мелкие предметы в доме, от расчёсок и зубных щёток до чашек, ложек и ножей. В среду, после отъезда Волкова, прогулялись по долине вокруг озера и наткнулись на муравейник в лесу.
   День выдался хмурым, солнце не показывалось из-за туч с утра, но дождя не было, и муравьи хлопотали вовсю, осваивая территорию.
   – О, идея! – оживился Саблин. – Что если отформатировать эту кучу?
   Муравейник имел внушительные размеры – больше метра в высоту и около двух в диаметре основания, муравьи кишели вокруг в огромном количестве. Стоять спокойно рядом с ним было невозможно, муравьи то и дело норовили взобраться на ботинки людей и выше.
   – Как ты его хочешь отформатировать? – не поняла Валерия.
   – Прохор в Вологде с помощью меркабы превратил мэра в кучу тараканов. Потом он и ДД в образе Фуркада вернули мэру прежний облик. – Саблин улыбнулся, вспоминая этот случай. – Было круто! Вот и я хочу проверить, есть ли у муравьёв формоспектр.
   – А вдруг они…
   – Что?
   – Бросятся на нас! Или умрут.
   – Мы же не сжечь их собираемся. Конечно, каждый живой объект должен иметь форму, при которой он не сможет сохранять жизнеспособность, но я не хочу никого убивать. Давай попробуем, на пару шагов вперёд и назад. Рискнёшь?
   – Нет! – почему-то испугалась Лера. – Я боюсь! Лучше ты.
   – Трусиха, – рассмеялся Данияр. – Смотри и учись.
   Эргион, согретый ладонью, «шевельнулся».
   Муравейник накрыла вуаль струящегося воздуха. Не очень правильный конус его заколебался и стал идеальным тетраэдром с точки зрения геометрии, но не гладким, а колюче-пушистым. Все сосновые иголки, щепочки, прутики, песчинки и былинки, из чего был сделан муравейник, изменили форму, стали правильными цилиндриками, кубиками и многогранниками, словно детальки какого-то миниатюрного конструктора, а наиболее тонкие палочки усеяли тетраэдр с внешней стороны направленными вовне колючками.
   Изменились и сами муравьи, но не фатально, остались насекомыми с длинными и тонкими гофрированными телами.
   Жизнь внутри муравейника и вокруг него замерла. «Отформатированные» насекомые застыли, переживая, наверно, самый настоящий стресс, и лишь муравьи, не попавшие под формоимпульс, продолжали суетиться на периферии своих владений.
   – Червяки? – удивилась Валерия. – Они превратились в червяков?
   – Это не совсем черви, видишь, какие у них головы? Интересно, что будет дальше?
   Второй формопреобразующий «выстрел» превратил колючий тетраэдр в куб, а муравьёв – в единую коричневую сеть, пронизывающую куб и оплетавшую все его грани. Со стороны эта сеточка напоминала разросшуюся ветвь лишайника, а также сеть кровеносных сосудов на теле человека. Да и цвет имела ярко-алый.
   – Ужас! – передёрнула плечами женщина. – Прекрати издеваться над мирными тружениками!
   – Я не издеваюсь, я экспериментирую. Надо же знать, чем закончится трансформация насекомых. Ещё шажочек…
   Муравейник превратился в многогранник… и тут же осел, рассыпался кучей праха.
   Но «муравьиный лишайник» постигла иная участь. Он остался сетчато-объёмной конструкцией, корявым подобием многогранника, объединившего муравьёв как тело клетки. При этом из всех выпуклых его элементов «сети» вылезли лапки-членики, превращая невообразимую живую конструкция в некий организм.
   Этот организм качнулся туда-сюда, словно пребывая в растерянности, и покатился-пополз к замершим экспериментаторам.
   Взвизгнула Валерия, хватаясь за локоть мужа.
   Саблин потянулся за ножом, но опомнился, мысленно сформулировал эргиону задачу вернуть объекту прежнюю форму.
   Куча пыли-трухи, в которую превратился муравейник, попытался восстановиться, но снова осела конусом иголок-прутиков. Его форма дошла до конца формоспектра и восстановить первоначальный конус не смогла.
   Живой многогранник, объединивший муравьёв в организм, распался на «червей», которые в свою очередь трансформировались в насекомых ползающих. Правда, муравьями назвать их было уже нельзя, и даже дипломированный инсектолог вряд ли смог бы определить, к какому виду они принадлежат.
   – Финита ля комедиа, – сказал Саблин, отступая, отнюдь не разочарованный экспериментом. – Уходим.
   – А… они? – с дрожью в голосе спросила Валерия.
   – Опомнятся, построят новый муравейник.
   – Но они… не похожи…
   – Да, они теперь больше похожи на термитов, но ведь и термиты строят свои дома так же, как муравьи. Всё, не заморачивайся, это послужит мне уроком. Не всё живое восстанавливается после формотрансформации.