Страница:
Василий Головачев
Век воли не видать
В уме своём я создал мир иной
И образов иных существованье,
Я цепью их связал между собой…
М.Ю. Лермонтов
Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет?
М. Булгаков. «Мастер и Маргарита»
Рана другому есть боль для вас.
Будда, V век до н.э.
Мы, следовательно, должны быть готовыми и к тому, что наше настоящее понимание Вселенной может оказаться неправильным…
Рудольф Альбрехт, учёный-физик
© Головачев В. В., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
Глава 1
По оси «Ч»
Всё начинается с нуля
С метафизической точки зрения нуль не является числом и не относится к миру чисел. Он – источник всех чисел, содержащий в себе числа как потенциальную возможность части отделиться от целого.
Метафизический нуль символизирует Абсолют, соединяющий в себе Дух и Материю. Такой нуль представляет всеобъемлющий круг с бесконечным радиусом, круг, «центр которого везде, а окружность нигде». Во взаимодействии с другими числами он либо увеличивает число на порядок, либо растворяет число до полного растворения в себе.
Нуль есть Тайна из Тайн, символ непроявленного мира, источник всех числовых ассоциаций, всех последующих проявлений форм и движений, синтез бесконечного пространства и вечного времени.
Нуль, в конце концов, символизирует смерть как состояние, в котором жизненные силы претерпевают трансформацию.
Следствием этих трансцендентных символютов является непроявленность нуль-формы, потенция, Великий Хаос и он же Великая Гармония, то, что древние философы понимали под словом «Навь». Как утверждал великий русский философ Николай Бердяев – это ungrund – безосновность, к которой не применимы категории Добра и Зла, бытия и небытия.
И, наконец, нуль олицетворяет собой Мир Начал без Форм, хаос – как океан творческих потенций и строительный материал Творений. При этом нуль-форма – это не пустота, не вакуум, не отсутствие «всякого присутствия», это равновесие, врата перехода меж проявленным и непроявленным, хотя и в нём, как оказалось, спонтанно возникают и сохраняются какое-то исчезающе малое время некие структуры, виртуальные острова, воспринимаемые попадающими туда душами как «миры ада» или «миры рая» со своими специфическими псевдозаконами и движением.
Прохор-11 безмерно удивился, когда он с «прицепом» душ Прохора-2, Усти и Юстины вывалился на твёрдую – по ощущениям – поверхность такого острова.
Но прежде он пережил настоящую бурю эмоций, когда Прохор-первый запустил их «пси-ладью» с помощью Оси Прави в «числомир нуля», добавив на прощание:
«Делайте то, что делали всегда, переходя из мира в мир, но сначала найдите в себе веру в достижимость цели».
Сияние снизошло на них с Оси Прави, сияние тысяч людей, собравшихся проводить формонавтов через смерть к жизни, обняло четвёрку душ, и перед ними распахнулась небывалая ночь…
Раньше Прохор опасался, что информпакет под названием ПСС или «психосоматическая система», которую люди именовали индивидуальным сознанием-переживанием, а также личностью и душой, без плоти ничего чувствовать не сможет, а тем более не сможет видеть окружающее, разговаривать и вообще мыслить. Но он ошибался. Память хранила всю информацию об организме, и поэтому поступающие извне сигналы, полевые всплески, электромагнитные импульсы и «шевеления» пространства попадали внутрь пси-сферы и пропускались через «виртуальные структуры» ощущений так, будто он при переходе между числомирами имел тело.
Первое время, переходя из головы одного «родича» по трансперсональной линии в голову другого, Прохор судорожно искал замену рукам и ногам, глазам и рту, пока не научился пересекать мембраны перехода, как человек пересекает границу между полем и лесом.
Однако, нырнув в Нуль-мир, он оказался в пространстве, которое не смог бы описать словами. Оно представляло собой сочетание несочетаемого, композицию противоположных качеств, кипящее нечто, невообразимо сложное и потому почти не улавливаемое сознанием.
Прыжок в Нуль-мир (о русской Нави мысли пришли позже) окунул «кластер душ» формонавтов в «сияющую тьму», сменившуюся через мгновение полным мраком. Затем ощущения стали меняться с калейдоскопической быстротой.
Послышался свист ветра…
Мимо понеслись слои искрящегося тумана…
Повеяло странным холодом, от которого начали замерзать виртуальные руки-ноги, нос-уши, затрещали волосы…
Холод сменился усиливающейся жарой, «кожа на теле» стала трескаться, дымиться, гореть…
Вскрикнула Устя… или Юстина… не разберёшь…
Прохор-второй начал «ворочаться», и одиннадцатому, взявшему на себя обязанности «водителя», пришлось прикрикнуть:
«Держитесь за меня крепче! Сосредоточьтесь на поисках выхода!»
«Назад?» – понял его по-своему Прохор-второй.
«Назад дороги нет! Только вперёд! Вспомните, о чём предупреждал Прохор-первый: мы живы, пока мы вместе и нацелены выжить! Отколовшийся растворится в Нуле!»
«Мы помним», – донеслись ответы подруг.
«Кластер душ» сжался теснее, продолжая лететь с бешеной скоростью сквозь небывалое, непостижимое пространство хаоса, воспринимаемое как невероятной глубины бездна, заполненное тем, что невозможно ни представить, ни выразить словесно, нестись, как снаряд сквозь дождливую ненастную ночь…
Время «полёта» не ощущалось вовсе, ощущалось только странное движение – без каких-либо ориентиров, хотя воображение иногда пыталось пристегнуть к этому состоянию свои оценки и человеческие переживания.
Пронеслись над слоистыми облаками неизвестно чего… Пронзили гору света и долго скользили сквозь сетчатый тоннель с убегающими в бесконечность стенами…
Потом мимо помчались вереницы чёрных крестов на призрачно светящемся холмистом поле – ни дать ни взять старинное кладбище…
Кресты сменились шипастыми обелисками, те в свою очередь – зарослями гигантского репейника, образовавшего некую колючую структуру, сквозь которую с неслышимым треском и гулом летела «ладья танатонавтов»…
Все эти видения являлись результатом включившегося воображения, возбуждённой психики, усиленно работающей фантазии, и Прохор это понимал, но всё равно с любопытством осматривался и ждал появления новых псевдоструктур, называемых академиком Бурлюком квазиустойчивыми нематериальными резонансами.
«Ладья душ» формонавтов с ходу влетела в мятущиеся языки пламени, способные сжечь целую планету!
Снова тихо вскрикнула (мысленно, конечно) Устя, тут же прошептав:
«Простите… это не от страха…»
Прохор мысленно погладил её пальцами по щеке: это означало, что он всецело разделяет чувства девушки. Он сам был на грани вербального выражения чувств, и ближе всего к его внутренней оценке «полёта-падения» были слова: охренеть можно!..
Промелькнули некие гигантские водопады, на миг родилось ощущение синевы небес, и снова мимо понеслись слоистые дымы, хвосты жемчужно сверкающей пыли и неясные «облачные» громады.
Пришло ощущение усталости.
Казалось бы, они только что «нырнули в Нуль», да и уставать было нечему: никто из них не выполнял никакой физической работы, – однако тот колоссальный запас энергии, переполнявший их до прыжка, куда-то улетучился, и двигались они, сохраняя траекторию погружения (или думали, что сохраняют), только благодаря инерции да напряжению воль.
Вокруг ничего не менялось, «ладья» продолжала лететь сквозь невообразимое не-пространство-не-время, всё так же неслись навстречу струи виртуального тумана и огня, неясные образы прожитого и вспыхивающие на миг чудовищные видения, сквозь полнейший не-мрак и ослепительный не-свет, но мчаться куда-то вслепую хотелось всё меньше, а жить в родном теле – всё больше.
Впрочем, те же чувства владели и остальными «пассажирами ладьи», никогда ранее не переживавшими ничего подобного.
«Мы поднимаемся или падаем?» – неожиданно заговорила молчавшая до этого Юстина.
«Ни то, ни другое, – отозвался Прохор-2. – Мы умираем».
«Я серьёзно».
«И я серьёзно».
«Мы можем вернуться?»
«Нет! – теперь уже ответил Прохор-11. – Братец, конечно, пошутил, но в его шутке очень большая доля правды. Наше погружение и в самом деле представляет собой процесс умирания. Ну или, если хотите, процесс растворения психосоматических структур в Нуль-мире… в Нави».
«Чем это может закончиться?»
«Ясно чем, – угрюмо бросил Прохор-2, – похоронами».
«Прекрати! – оборвал его Прохор-11. – Нам необходимо думать о выходе, а не о похоронах».
«Ты веришь, что это поможет?»
«Верю! Не мути воду! Не хватало только твоих пессимистических речей и сомнений».
«Мальчики, не ссорьтесь», – мягко попросила Устя.
«Мы не ссоримся, – миролюбиво ответил Прохор-2. – Просто не вижу, куда мы падаем. К тому же девчонки устали, предлагаю отдохнуть».
«Говорите за себя», – сухо посоветовала Юстина.
«Я о вас подумал…»
«Интересно, где вы собрались отдохнуть?» – в мыслеголосе Юстины прозвучала ирония.
«Может, что-нибудь подвернётся».
«Это мир хаоса, здесь не может быть никаких реальных объектов».
«Откуда ты знаешь?»
«Прохор же сказал… первый…»
«Он был здесь?»
Юстина замолчала.
«Я думаю, мы можем поискать…» – начал Прохор-11, ещё не до конца уверенный в ценности пришедшей на ум идеи.
«Что?» – хором спросили «пассажиры».
«В крайнем случае создать… платформу… квазиустойчивого резонанса… ДД говорил об этом».
«Он тоже путешествовал через смерть?» – съехидничал Прохор-второй.
«Ты хотел отдохнуть?»
«Ну, я думал… найдём…»
«Не найдём, здесь ничего материального нет, нужно создавать, вот и давайте создавать совместными усилиями».
«Это как?»
«Надо представить некий объём… камеру, к примеру, бункер, комнату…»
«Лучше ресторан».
«Это хорошо, что ты шутишь, но ресторан нам ни к чему».
«А мы… не умрём?!» – почти неслышно спросила Устя.
«Пока мы едины, мы живы».
«Что нужно делать?» – требовательно заговорила Юстина.
«Вот это правильный подход, майор, – серьёзно ответил Прохор-11, знающий характер своей подруги. – Во-первых, продолжаем искать путь в Бездны, как советовал первый. Во-вторых, представляем, что хотим сделать остановку…»
Внезапно он почувствовал, что сознание ускользает, начинает плыть и двоиться. Это напоминало состояние человека, у которого закружилась голова.
«Оп!» – вырвалось у Прохора-2.
Спутницы «поёжились».
«Холодно…» – прошептала Устя.
«Концентрируйтесь на поисках убежища! – отреагировал на шевеление «пассажиров» Прохор-11, понимая, что им страшно. – Действительно, нужен какой-то надёжный фундамент… крепость… остров, в конце концов! Неважно что! Напрягитесь!»
Тьма вокруг сгустилась, перестали появляться белёсые саваны чудовищных привидений, вереницы несущихся на бесплотных конях призраков.
Прохор с трудом удержался на грани беспамятства, лёгкие потребовали воздуха, будто он и в самом деле задыхался, силы убывали с катастрофической быстротой.
«Сжались теснее!»
Впереди или внизу, не разберёшь, протаяло светлое синеватое колечко, кинулось навстречу, расползлось во все стороны, и пикирующую в Бездну «ладью душ» формонавтов пронзила невероятная небесная синева…
Метафизический нуль символизирует Абсолют, соединяющий в себе Дух и Материю. Такой нуль представляет всеобъемлющий круг с бесконечным радиусом, круг, «центр которого везде, а окружность нигде». Во взаимодействии с другими числами он либо увеличивает число на порядок, либо растворяет число до полного растворения в себе.
Нуль есть Тайна из Тайн, символ непроявленного мира, источник всех числовых ассоциаций, всех последующих проявлений форм и движений, синтез бесконечного пространства и вечного времени.
Нуль, в конце концов, символизирует смерть как состояние, в котором жизненные силы претерпевают трансформацию.
Следствием этих трансцендентных символютов является непроявленность нуль-формы, потенция, Великий Хаос и он же Великая Гармония, то, что древние философы понимали под словом «Навь». Как утверждал великий русский философ Николай Бердяев – это ungrund – безосновность, к которой не применимы категории Добра и Зла, бытия и небытия.
И, наконец, нуль олицетворяет собой Мир Начал без Форм, хаос – как океан творческих потенций и строительный материал Творений. При этом нуль-форма – это не пустота, не вакуум, не отсутствие «всякого присутствия», это равновесие, врата перехода меж проявленным и непроявленным, хотя и в нём, как оказалось, спонтанно возникают и сохраняются какое-то исчезающе малое время некие структуры, виртуальные острова, воспринимаемые попадающими туда душами как «миры ада» или «миры рая» со своими специфическими псевдозаконами и движением.
Прохор-11 безмерно удивился, когда он с «прицепом» душ Прохора-2, Усти и Юстины вывалился на твёрдую – по ощущениям – поверхность такого острова.
Но прежде он пережил настоящую бурю эмоций, когда Прохор-первый запустил их «пси-ладью» с помощью Оси Прави в «числомир нуля», добавив на прощание:
«Делайте то, что делали всегда, переходя из мира в мир, но сначала найдите в себе веру в достижимость цели».
Сияние снизошло на них с Оси Прави, сияние тысяч людей, собравшихся проводить формонавтов через смерть к жизни, обняло четвёрку душ, и перед ними распахнулась небывалая ночь…
Раньше Прохор опасался, что информпакет под названием ПСС или «психосоматическая система», которую люди именовали индивидуальным сознанием-переживанием, а также личностью и душой, без плоти ничего чувствовать не сможет, а тем более не сможет видеть окружающее, разговаривать и вообще мыслить. Но он ошибался. Память хранила всю информацию об организме, и поэтому поступающие извне сигналы, полевые всплески, электромагнитные импульсы и «шевеления» пространства попадали внутрь пси-сферы и пропускались через «виртуальные структуры» ощущений так, будто он при переходе между числомирами имел тело.
Первое время, переходя из головы одного «родича» по трансперсональной линии в голову другого, Прохор судорожно искал замену рукам и ногам, глазам и рту, пока не научился пересекать мембраны перехода, как человек пересекает границу между полем и лесом.
Однако, нырнув в Нуль-мир, он оказался в пространстве, которое не смог бы описать словами. Оно представляло собой сочетание несочетаемого, композицию противоположных качеств, кипящее нечто, невообразимо сложное и потому почти не улавливаемое сознанием.
Прыжок в Нуль-мир (о русской Нави мысли пришли позже) окунул «кластер душ» формонавтов в «сияющую тьму», сменившуюся через мгновение полным мраком. Затем ощущения стали меняться с калейдоскопической быстротой.
Послышался свист ветра…
Мимо понеслись слои искрящегося тумана…
Повеяло странным холодом, от которого начали замерзать виртуальные руки-ноги, нос-уши, затрещали волосы…
Холод сменился усиливающейся жарой, «кожа на теле» стала трескаться, дымиться, гореть…
Вскрикнула Устя… или Юстина… не разберёшь…
Прохор-второй начал «ворочаться», и одиннадцатому, взявшему на себя обязанности «водителя», пришлось прикрикнуть:
«Держитесь за меня крепче! Сосредоточьтесь на поисках выхода!»
«Назад?» – понял его по-своему Прохор-второй.
«Назад дороги нет! Только вперёд! Вспомните, о чём предупреждал Прохор-первый: мы живы, пока мы вместе и нацелены выжить! Отколовшийся растворится в Нуле!»
«Мы помним», – донеслись ответы подруг.
«Кластер душ» сжался теснее, продолжая лететь с бешеной скоростью сквозь небывалое, непостижимое пространство хаоса, воспринимаемое как невероятной глубины бездна, заполненное тем, что невозможно ни представить, ни выразить словесно, нестись, как снаряд сквозь дождливую ненастную ночь…
Время «полёта» не ощущалось вовсе, ощущалось только странное движение – без каких-либо ориентиров, хотя воображение иногда пыталось пристегнуть к этому состоянию свои оценки и человеческие переживания.
Пронеслись над слоистыми облаками неизвестно чего… Пронзили гору света и долго скользили сквозь сетчатый тоннель с убегающими в бесконечность стенами…
Потом мимо помчались вереницы чёрных крестов на призрачно светящемся холмистом поле – ни дать ни взять старинное кладбище…
Кресты сменились шипастыми обелисками, те в свою очередь – зарослями гигантского репейника, образовавшего некую колючую структуру, сквозь которую с неслышимым треском и гулом летела «ладья танатонавтов»…
Все эти видения являлись результатом включившегося воображения, возбуждённой психики, усиленно работающей фантазии, и Прохор это понимал, но всё равно с любопытством осматривался и ждал появления новых псевдоструктур, называемых академиком Бурлюком квазиустойчивыми нематериальными резонансами.
«Ладья душ» формонавтов с ходу влетела в мятущиеся языки пламени, способные сжечь целую планету!
Снова тихо вскрикнула (мысленно, конечно) Устя, тут же прошептав:
«Простите… это не от страха…»
Прохор мысленно погладил её пальцами по щеке: это означало, что он всецело разделяет чувства девушки. Он сам был на грани вербального выражения чувств, и ближе всего к его внутренней оценке «полёта-падения» были слова: охренеть можно!..
Промелькнули некие гигантские водопады, на миг родилось ощущение синевы небес, и снова мимо понеслись слоистые дымы, хвосты жемчужно сверкающей пыли и неясные «облачные» громады.
Пришло ощущение усталости.
Казалось бы, они только что «нырнули в Нуль», да и уставать было нечему: никто из них не выполнял никакой физической работы, – однако тот колоссальный запас энергии, переполнявший их до прыжка, куда-то улетучился, и двигались они, сохраняя траекторию погружения (или думали, что сохраняют), только благодаря инерции да напряжению воль.
Вокруг ничего не менялось, «ладья» продолжала лететь сквозь невообразимое не-пространство-не-время, всё так же неслись навстречу струи виртуального тумана и огня, неясные образы прожитого и вспыхивающие на миг чудовищные видения, сквозь полнейший не-мрак и ослепительный не-свет, но мчаться куда-то вслепую хотелось всё меньше, а жить в родном теле – всё больше.
Впрочем, те же чувства владели и остальными «пассажирами ладьи», никогда ранее не переживавшими ничего подобного.
«Мы поднимаемся или падаем?» – неожиданно заговорила молчавшая до этого Юстина.
«Ни то, ни другое, – отозвался Прохор-2. – Мы умираем».
«Я серьёзно».
«И я серьёзно».
«Мы можем вернуться?»
«Нет! – теперь уже ответил Прохор-11. – Братец, конечно, пошутил, но в его шутке очень большая доля правды. Наше погружение и в самом деле представляет собой процесс умирания. Ну или, если хотите, процесс растворения психосоматических структур в Нуль-мире… в Нави».
«Чем это может закончиться?»
«Ясно чем, – угрюмо бросил Прохор-2, – похоронами».
«Прекрати! – оборвал его Прохор-11. – Нам необходимо думать о выходе, а не о похоронах».
«Ты веришь, что это поможет?»
«Верю! Не мути воду! Не хватало только твоих пессимистических речей и сомнений».
«Мальчики, не ссорьтесь», – мягко попросила Устя.
«Мы не ссоримся, – миролюбиво ответил Прохор-2. – Просто не вижу, куда мы падаем. К тому же девчонки устали, предлагаю отдохнуть».
«Говорите за себя», – сухо посоветовала Юстина.
«Я о вас подумал…»
«Интересно, где вы собрались отдохнуть?» – в мыслеголосе Юстины прозвучала ирония.
«Может, что-нибудь подвернётся».
«Это мир хаоса, здесь не может быть никаких реальных объектов».
«Откуда ты знаешь?»
«Прохор же сказал… первый…»
«Он был здесь?»
Юстина замолчала.
«Я думаю, мы можем поискать…» – начал Прохор-11, ещё не до конца уверенный в ценности пришедшей на ум идеи.
«Что?» – хором спросили «пассажиры».
«В крайнем случае создать… платформу… квазиустойчивого резонанса… ДД говорил об этом».
«Он тоже путешествовал через смерть?» – съехидничал Прохор-второй.
«Ты хотел отдохнуть?»
«Ну, я думал… найдём…»
«Не найдём, здесь ничего материального нет, нужно создавать, вот и давайте создавать совместными усилиями».
«Это как?»
«Надо представить некий объём… камеру, к примеру, бункер, комнату…»
«Лучше ресторан».
«Это хорошо, что ты шутишь, но ресторан нам ни к чему».
«А мы… не умрём?!» – почти неслышно спросила Устя.
«Пока мы едины, мы живы».
«Что нужно делать?» – требовательно заговорила Юстина.
«Вот это правильный подход, майор, – серьёзно ответил Прохор-11, знающий характер своей подруги. – Во-первых, продолжаем искать путь в Бездны, как советовал первый. Во-вторых, представляем, что хотим сделать остановку…»
Внезапно он почувствовал, что сознание ускользает, начинает плыть и двоиться. Это напоминало состояние человека, у которого закружилась голова.
«Оп!» – вырвалось у Прохора-2.
Спутницы «поёжились».
«Холодно…» – прошептала Устя.
«Концентрируйтесь на поисках убежища! – отреагировал на шевеление «пассажиров» Прохор-11, понимая, что им страшно. – Действительно, нужен какой-то надёжный фундамент… крепость… остров, в конце концов! Неважно что! Напрягитесь!»
Тьма вокруг сгустилась, перестали появляться белёсые саваны чудовищных привидений, вереницы несущихся на бесплотных конях призраков.
Прохор с трудом удержался на грани беспамятства, лёгкие потребовали воздуха, будто он и в самом деле задыхался, силы убывали с катастрофической быстротой.
«Сжались теснее!»
Впереди или внизу, не разберёшь, протаяло светлое синеватое колечко, кинулось навстречу, расползлось во все стороны, и пикирующую в Бездну «ладью душ» формонавтов пронзила невероятная небесная синева…
Царство туманов
Какой-то необычный звук комариным зудением потревожил сознание… повторился, уже слышанный не однажды…
Саблин прислушался, находясь на зыбкой грани сна и яви, попытался отстроиться от царапающего слух звука, выплыл в реальность. Рука нащупала мобильный айком: это звонил его будильник. Семь часов утра, пора вставать.
Он оторвал голову от подушки, глянул на окно спальни.
Из окошка сочилась стылая мглистая серость. По утрам здесь чаще всего так, солнце появляется редко, что летом, что зимой.
Ергаки. Край густых туманов, низкой облачности и частых дождей. Срединная часть Западного Саяна, долина между хребтами альпийского типа с характерными для них зазубренными пиками и пилообразным горизонтом. Горы труднодоступны, скальные останцы на перевалах напоминают растопыренные пальцы, некоторые из них явно искусственного происхождения, Саблин уже познакомился с ними во время изучения местности.
С одной стороны, Ергаки – рай для путешественников, предлагающий им прекрасные озёра, чистые речки, богатую сибирскую тайгу, луга и гранитные пики. С другой – добираться в этот край тяжело, поэтому путешествие по Ергакам – удел молодых, сильных, выносливых и не боящихся экстремальных условий быта.
Если бы не бывший полковник ГРУ Волков, посоветовавший Саблину скрыться в Ергаках, где у него были друзья, сам Данияр вряд ли рискнул бы сюда отправиться, имея на руках «тела» Прохора и Усти. Но он согласился и не прогадал. Волков выполнил обещание помочь, дал машину – старенький, но качественный фургончик «Рено», и Саблин с Валерией и двумя сопровождавшими его парнями, принимавшими участие в операции по освобождению Прохора, за трое суток доехали из Вологды до Абакана, а затем и до посёлка Мечта-2, выросшего на берегу озера Горных Духов из каменной избы, построенной энтузиастами ещё в далёком тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году. С тех пор прошло полсотни лет, и рядом с каменным навесом выросли два десятка домиков, принадлежащих турагентству «Тайгиш». Один из домиков, вполне современный, тёплый, со всеми удобствами, и достался Саблину с его «полуживым грузом». Владелец посёлка Кучугуров оказался давним приятелем полковника Волкова, поэтому проблем с арендой домика не возникло.
Ни Прохор, ни Устя, а точнее – их «души», не возвращались из похода в Первомир, и за телами обоих приходилось ухаживать как за телами находящихся в коме людей.
Но прежде по совету Дмитрия Дмитриевича Бурлюка Саблин и его помощники «похоронили» Прохора – с музыкой и шествием по улицам Вологды, с торжественным погребением на северном кладбище города, с некрологом в областной газете. Хоронили, конечно, куклу, зато если в Вологде и остались эмиссары Владык, они должны были остаться уверенными в том, что главный формонавт второго числомира Прохор Шатаев умер.
Устю «хоронить» таким же манером не стали, её в Вологде почти никто не знал, и вторые ложные похороны были бы уже лишними.
По совету всё того же ДД перевезли в Ергаки и сломавшуюся меркабу – шедевр инженерно-математического творения эмиссаров Владык, привлёкших к этой работе видных учёных России, инженеров и компьютерщиков. Как сказал Бурлюк:
– Она может нам пригодиться в будущем, не зря её строили операторы Владык, создавали специальную программу. Кстати, эту программу надо хорошенько изучить. Найдите специалиста.
Саблин искал такого специалиста недолго, хотя хороших математиков и программистов в Вологде было мало. Но помог тот же Волков, круг знакомых которого оказался весьма обширным. Программист нашёлся на заводе «Нанодеталь», изготовлявшем кристаллические матрицы для военной техники. И Саблин, заручившись поддержкой бывшего разведчика ГРУ, отдал все найденные на даче мэра диски с программами для меркабы.
Саму же меркабу или формотрон, легко преодолевавший мембраны между числомирами-превалитетами, доставили в посёлок Мечта-2 вслед за Саблиным бывшие охранники Прохора Валентин Чемерис и Костя Долгих, согласившиеся на переезд в Ергаки. Саблин предложил им крупную сумму, чтобы они остались в посёлке и дальше выполнять прежние функции, но ребята оказались понятливые, совестливые, не рвачи и после всех событий, после того, как узнали, в какую войну они ввязались, дали обещание дойти с Саблиным до конца и от дополнительных денег отказались.
– Мы своих не бросаем, – сказал Валя Чемерис, голубоглазый крепыш, бывший десантник. – А зарплату оставьте прежнюю, нам хватает.
Саблину осталось только с чувством пожать ему руку.
Жена Данияра Валерия согласилась на переезд безоговорочно, несмотря на все стрессы, полученные ею в период похищения и содержания в камере вместе с Устиньей, женой Прохора. Это был уже не первый форс-мажор в её жизни, первый случился, как она сама шутила, когда Саблин предложил ей руку и сердце после многолетних встреч и гражданского брака, а второй – когда из-за грянувшего кризиса пришлось бежать из Суздаля в Вологду. Но она не роптала, доверяя мужу всецело, и вошла в ситуацию с числопутешествиями спокойно, разделяя взгляды мужа, принимая его друзей как своих. Она даже начала учиться путешествовать «по мозгам» своих «родственниц», образующих трансперсональную линию, живших в других числомирах Вселенной. Она же взяла на себя и обязанность по уходу за телом Усти.
Процесс смены образа жизни прошёл буднично и просто.
Практически весь путь до Ергаков преодолели без каких-либо эксцессов, не считая происшествия в Абакане.
Заехали на заправку, чтобы пополнить запасы бензина, стали в очередь: было утро, народ спешил в город на работу и по разным делам, поэтому у лукойловской заправки всего на четыре колонки выстроилось полтора десятка автомобилей. Однако не всех устраивало ожидание, нашлись крутые парни на чёрном «БМВ Х-6», которые считали ниже собственного достоинства выстаивать очереди.
Взревев мотором, кроссовер попытался втиснуться между колонкой и старым «Хёндаем» с барнаульскими номерами. Водитель «Хёндая», пожилой, с залысинами, на этот маневр не поддался, подъехал к колонке и вышел из машины, чтобы воткнуть в горловину бака заправочный пистолет.
Это возмутило компанию в кроссовере настолько, что они выскочили из кабины с битами в руках и набросились на водителя «Хёндая» и на его авто, круша стёкла и капот.
Первый порыв у Саблина был – выскочить из фургона и набить морды трём отморозкам. Однако спустя мгновение на ум пришла хорошая идея, и он вылез из машины, сжимая в кармане куртки эргион.
Первый импульс формотранса превратил биту в руках толстопузого молодчика в кожаной куртке нараспашку в дубинку, напоминавшую ножку стула. Последующие – в длинный шест и в пучок прутьев, напоминавший веник.
Та же самая участь постигла и биты в руках спутников толстопузого. Они замерли, в тупом изумлении вытаращив глаза на свои «веники».
– Бляха-муха! – сипло провозгласил толстопузый. – Чой-то с ней?
Водители, выбравшиеся из кабин на помощь пострадавшему владельцу «Хёндая», подошли ближе, держа в руке кто монтировку, кто отвёртку.
Саблин порадовался такой поддержке старика, при отсутствии полиции люди часто начинали сами восстанавливать попранную справедливость.
Послышались смешки, угрожающие голоса:
– А ну пошли отсюда, уроды!
– Освободите дорогу!
– Сейчас полицию вызовем!
Мордовороты побросали «веники», отступили к джипу, опасливо оглядывая толпу, «БМВ» сдал назад, разворачиваясь.
Саблин не удержался и, когда кроссовер отъехал, изменил форму одного из задних колёс, сделал его квадратным.
Раздался скрежет, «БМВ» на снегу занесло, и он задом чуть не снёс стойку навеса над заправкой.
Толпа водителей встретила это событие одобрительным гулом, не зная причин случившегося. Но разбираться с компанией никто не рискнул, да и очередь на заправку требовала побыстрее заканчивать процесс. Когда водитель «Рено» заправился и фургон миновал суетящихся у «БМВ» пассажиров, Саблин переглянулся с Валерией, сидевшей на заднем сиденье, возле тел Прохора и Усти.
– Что ты с ними сделал? – нахмурилась она.
– Озадачил, – усмехнулся он. – Теперь им придётся менять колесо и долго разбираться, отчего оно стало квадратным.
– А если Охотники узнают об этом?
Саблин согнал с губ улыбку, поглядел в окошко заднего вида на удалявшуюся заправку.
– Это я не подумал. С другой стороны, откуда здесь возьмутся Охотники?
– После неудачи с меркабой они землю рыть будут… чтобы найти тех, кто им помешал.
– Согласен, не стоило светиться такими вещами. Но и драться с этими мерзавцами не хотелось, подумал, что формотранс – идеальный способ остановить кретинов. Не сердись, Лер.
– Я не сержусь, – вздохнула жена. – Вы, мужчины, такие все самоуверенные.
– Это правда, – согласился Саблин, подмигнув водителю.
Свернув после Абакана с федеральной трассы М-54, называемой Усинским трактом, на дорогу в глубь горного массива, переехали Термазаковский мост, перекусили в недавно восстановленном кафе «Буйба» (сам посёлок умер лет пятнадцать назад естественной смертью), и дальше «Рено» запрыгал по ухабам просёлочной дороги, отчего скорость движения пришлось убавить. Поэтому до места назначения ехали почти весь день. Но доехали без приключений.
Зарегистрировались бесплатно в визит-центре, как того требовали правила посещения природного парка «Ергаки», миновали турбазы «Тушканчик» и «Спящий Саян», оставили слева озеро Художников, справа – скалу Параболу, видимую с дороги, и остановились на берегу озера Горных Духов, где и был сооружён предпринимателем Кучугуровым посёлок Мечта-2.
Тела Прохора и Усти перенесли в домик, состоящий из трёх комнат и крохотной кухни, уже поздно ночью. Умылись с дороги и рухнули спать, уставшие до изнеможения.
Отдыхали двое суток, устраиваясь и осматриваясь, познакомились с администратором посёлка Узуном Маадыровым, тувинцем по происхождению, дождались приезда Валентина и Кости, которые доставили меркабу. И начали обживаться, не ведая, сколько времени придётся провести в этом королевстве гор и озер, держа связь с «родичами» из одиннадцатого числомира, где складывалась похожая ситуация: Прохор-11 и его подруга Юстина отсутствовали – при наличии физических тел, лишённых сознания.
В соседней комнате что-то стукнуло.
Саблин очнулся от воспоминаний, встал, приоткрыл дверь.
Лера, поправлявшая оделяло на кровати «спящей» Усти, оглянулась.
– Разбудила?
– Нет, сам встал, хотел пораньше…
– Зарядку сделать?
– Да, – кивнул он, хотя думал о другом. – Те, кто делает по утрам зарядку, умирают гораздо реже.
Лера, полненькая блондинка с ямочками на щеках, фыркнула.
– Потому что их гораздо меньше.
Саблин засмеялся.
– Хорошо, что ты не говоришь: от зарядки кони дохнут.
– А кто так говорит?
– Угадай.
Она мило наморщила лоб.
– Проша?
– Точно! – Данияр снова засмеялся, подхватил на руки жену, одетую в домашний халатик, покружил по комнате, поставил на пол; он хорошо чувствовал, когда она расстроена или готова рассердиться. – А ты чего рано встала? Могла бы ещё понежиться в тёплой постели.
– Показалось…
– Что они вернулись?
Валерия смущённо кивнула.
– Неужели они не вернутся?
– Вернутся, – сказал он как можно уверенней, хотя на самом деле уверенности в скором возвращении друзей не ощущал. Если бы это было возможно, они бы уже дали о себе знать. – Ты первая или я?
Имелось в виду – кто первый начнёт ухаживать за «телами».
– Давай ты, Устя пусть поспит.
Саблин хмыкнул, взвешивая слово «поспит» в отношении состояния девушки, но спорить не стал. Не одеваясь, принёс эргион, к которому привык как к органу собственного тела, сел в кресло у кровати Прохора, расслабился и легко, почти без усилий перенёсся в тело математика, словно в своё собственное.
Ощущение было подобно прыжку в тёмную пещеру и выпрыгиванию из воды в воздух с толстым слоем воды на теле. Затем «вода» стекла куда-то к кончикам пальцев рук и ног, и он начал видеть глазами Прохора и слышать его ушами.
Поначалу этот процесс давался нелегко и был не слишком приятен, полон маленьких неловкостей, из которых состоял процесс примерки чужого тела как нового костюма: «жало» под мышками, шея «распухала», чесались руки и ноги, в животе что-то булькало, голова казалась тесной, как шапка на размер меньше. Однако после десятка вселений в тело Прохора (идея вхождения в тела формонавтов принадлежала другу ДД Таглибу, предвидевшему все неудобства ухаживания за телами формонавтов) он привык к смене ощущений и чувствовал себя в теле друга нормально.
Валерия училась вселяться в тело Усти дольше, у неё не было практики Данияра, но после того, как трудности формоперехода остались позади, отпала надобность в мучительном и сложном ухаживании за телами друзей. Они – тела – оживали и всё делали сами – под управлением «душ» Саблина и Леры: умывались, ели, пили и брились (что касалось Прохора). Просто надо было вовремя успевать справлять физиологические потребности и делать входы-выходы так, чтобы никто об этом не догадывался.
Туристы, да и администрация посёлка, даже представить не могли, что у них поселилась пара «лунатиков», оживающих только в определённые моменты.
Они и в Ергаки переезжали таким же образом.
Саблин переселился в тело Прохора, взял его под контроль, самостоятельно спустился в машину, затем вернулся в своё тело и тоже спустился во двор, к фургону.
Затем пришла очередь Валерии. Формонавтом она была ещё неопытным, часто пугалась неудач, однако после двух попыток вселиться в тело Усти справилась с волнением, и всё прошло гладко.
Точно так же они ухаживали за телами друзей и в Ергаках, стараясь вести себя тише воды ниже травы. Пока удавалось. Переехали в посёлок Мечта-2 они в конце декабря, когда в здешних местах стояли приличные холода и толщина снега достигала местами трёх метров, поэтому туристов было мало, практически – их компания: Данияр, Валерия, Костя и Валентин. Зима прошла без гостей, да и дождливая и холодная весна тоже. Потеплело только в середине июня, да и то всего до плюс десяти градусов днём, ночью подмораживало.
Саблин прислушался, находясь на зыбкой грани сна и яви, попытался отстроиться от царапающего слух звука, выплыл в реальность. Рука нащупала мобильный айком: это звонил его будильник. Семь часов утра, пора вставать.
Он оторвал голову от подушки, глянул на окно спальни.
Из окошка сочилась стылая мглистая серость. По утрам здесь чаще всего так, солнце появляется редко, что летом, что зимой.
Ергаки. Край густых туманов, низкой облачности и частых дождей. Срединная часть Западного Саяна, долина между хребтами альпийского типа с характерными для них зазубренными пиками и пилообразным горизонтом. Горы труднодоступны, скальные останцы на перевалах напоминают растопыренные пальцы, некоторые из них явно искусственного происхождения, Саблин уже познакомился с ними во время изучения местности.
С одной стороны, Ергаки – рай для путешественников, предлагающий им прекрасные озёра, чистые речки, богатую сибирскую тайгу, луга и гранитные пики. С другой – добираться в этот край тяжело, поэтому путешествие по Ергакам – удел молодых, сильных, выносливых и не боящихся экстремальных условий быта.
Если бы не бывший полковник ГРУ Волков, посоветовавший Саблину скрыться в Ергаках, где у него были друзья, сам Данияр вряд ли рискнул бы сюда отправиться, имея на руках «тела» Прохора и Усти. Но он согласился и не прогадал. Волков выполнил обещание помочь, дал машину – старенький, но качественный фургончик «Рено», и Саблин с Валерией и двумя сопровождавшими его парнями, принимавшими участие в операции по освобождению Прохора, за трое суток доехали из Вологды до Абакана, а затем и до посёлка Мечта-2, выросшего на берегу озера Горных Духов из каменной избы, построенной энтузиастами ещё в далёком тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году. С тех пор прошло полсотни лет, и рядом с каменным навесом выросли два десятка домиков, принадлежащих турагентству «Тайгиш». Один из домиков, вполне современный, тёплый, со всеми удобствами, и достался Саблину с его «полуживым грузом». Владелец посёлка Кучугуров оказался давним приятелем полковника Волкова, поэтому проблем с арендой домика не возникло.
Ни Прохор, ни Устя, а точнее – их «души», не возвращались из похода в Первомир, и за телами обоих приходилось ухаживать как за телами находящихся в коме людей.
Но прежде по совету Дмитрия Дмитриевича Бурлюка Саблин и его помощники «похоронили» Прохора – с музыкой и шествием по улицам Вологды, с торжественным погребением на северном кладбище города, с некрологом в областной газете. Хоронили, конечно, куклу, зато если в Вологде и остались эмиссары Владык, они должны были остаться уверенными в том, что главный формонавт второго числомира Прохор Шатаев умер.
Устю «хоронить» таким же манером не стали, её в Вологде почти никто не знал, и вторые ложные похороны были бы уже лишними.
По совету всё того же ДД перевезли в Ергаки и сломавшуюся меркабу – шедевр инженерно-математического творения эмиссаров Владык, привлёкших к этой работе видных учёных России, инженеров и компьютерщиков. Как сказал Бурлюк:
– Она может нам пригодиться в будущем, не зря её строили операторы Владык, создавали специальную программу. Кстати, эту программу надо хорошенько изучить. Найдите специалиста.
Саблин искал такого специалиста недолго, хотя хороших математиков и программистов в Вологде было мало. Но помог тот же Волков, круг знакомых которого оказался весьма обширным. Программист нашёлся на заводе «Нанодеталь», изготовлявшем кристаллические матрицы для военной техники. И Саблин, заручившись поддержкой бывшего разведчика ГРУ, отдал все найденные на даче мэра диски с программами для меркабы.
Саму же меркабу или формотрон, легко преодолевавший мембраны между числомирами-превалитетами, доставили в посёлок Мечта-2 вслед за Саблиным бывшие охранники Прохора Валентин Чемерис и Костя Долгих, согласившиеся на переезд в Ергаки. Саблин предложил им крупную сумму, чтобы они остались в посёлке и дальше выполнять прежние функции, но ребята оказались понятливые, совестливые, не рвачи и после всех событий, после того, как узнали, в какую войну они ввязались, дали обещание дойти с Саблиным до конца и от дополнительных денег отказались.
– Мы своих не бросаем, – сказал Валя Чемерис, голубоглазый крепыш, бывший десантник. – А зарплату оставьте прежнюю, нам хватает.
Саблину осталось только с чувством пожать ему руку.
Жена Данияра Валерия согласилась на переезд безоговорочно, несмотря на все стрессы, полученные ею в период похищения и содержания в камере вместе с Устиньей, женой Прохора. Это был уже не первый форс-мажор в её жизни, первый случился, как она сама шутила, когда Саблин предложил ей руку и сердце после многолетних встреч и гражданского брака, а второй – когда из-за грянувшего кризиса пришлось бежать из Суздаля в Вологду. Но она не роптала, доверяя мужу всецело, и вошла в ситуацию с числопутешествиями спокойно, разделяя взгляды мужа, принимая его друзей как своих. Она даже начала учиться путешествовать «по мозгам» своих «родственниц», образующих трансперсональную линию, живших в других числомирах Вселенной. Она же взяла на себя и обязанность по уходу за телом Усти.
Процесс смены образа жизни прошёл буднично и просто.
Практически весь путь до Ергаков преодолели без каких-либо эксцессов, не считая происшествия в Абакане.
Заехали на заправку, чтобы пополнить запасы бензина, стали в очередь: было утро, народ спешил в город на работу и по разным делам, поэтому у лукойловской заправки всего на четыре колонки выстроилось полтора десятка автомобилей. Однако не всех устраивало ожидание, нашлись крутые парни на чёрном «БМВ Х-6», которые считали ниже собственного достоинства выстаивать очереди.
Взревев мотором, кроссовер попытался втиснуться между колонкой и старым «Хёндаем» с барнаульскими номерами. Водитель «Хёндая», пожилой, с залысинами, на этот маневр не поддался, подъехал к колонке и вышел из машины, чтобы воткнуть в горловину бака заправочный пистолет.
Это возмутило компанию в кроссовере настолько, что они выскочили из кабины с битами в руках и набросились на водителя «Хёндая» и на его авто, круша стёкла и капот.
Первый порыв у Саблина был – выскочить из фургона и набить морды трём отморозкам. Однако спустя мгновение на ум пришла хорошая идея, и он вылез из машины, сжимая в кармане куртки эргион.
Первый импульс формотранса превратил биту в руках толстопузого молодчика в кожаной куртке нараспашку в дубинку, напоминавшую ножку стула. Последующие – в длинный шест и в пучок прутьев, напоминавший веник.
Та же самая участь постигла и биты в руках спутников толстопузого. Они замерли, в тупом изумлении вытаращив глаза на свои «веники».
– Бляха-муха! – сипло провозгласил толстопузый. – Чой-то с ней?
Водители, выбравшиеся из кабин на помощь пострадавшему владельцу «Хёндая», подошли ближе, держа в руке кто монтировку, кто отвёртку.
Саблин порадовался такой поддержке старика, при отсутствии полиции люди часто начинали сами восстанавливать попранную справедливость.
Послышались смешки, угрожающие голоса:
– А ну пошли отсюда, уроды!
– Освободите дорогу!
– Сейчас полицию вызовем!
Мордовороты побросали «веники», отступили к джипу, опасливо оглядывая толпу, «БМВ» сдал назад, разворачиваясь.
Саблин не удержался и, когда кроссовер отъехал, изменил форму одного из задних колёс, сделал его квадратным.
Раздался скрежет, «БМВ» на снегу занесло, и он задом чуть не снёс стойку навеса над заправкой.
Толпа водителей встретила это событие одобрительным гулом, не зная причин случившегося. Но разбираться с компанией никто не рискнул, да и очередь на заправку требовала побыстрее заканчивать процесс. Когда водитель «Рено» заправился и фургон миновал суетящихся у «БМВ» пассажиров, Саблин переглянулся с Валерией, сидевшей на заднем сиденье, возле тел Прохора и Усти.
– Что ты с ними сделал? – нахмурилась она.
– Озадачил, – усмехнулся он. – Теперь им придётся менять колесо и долго разбираться, отчего оно стало квадратным.
– А если Охотники узнают об этом?
Саблин согнал с губ улыбку, поглядел в окошко заднего вида на удалявшуюся заправку.
– Это я не подумал. С другой стороны, откуда здесь возьмутся Охотники?
– После неудачи с меркабой они землю рыть будут… чтобы найти тех, кто им помешал.
– Согласен, не стоило светиться такими вещами. Но и драться с этими мерзавцами не хотелось, подумал, что формотранс – идеальный способ остановить кретинов. Не сердись, Лер.
– Я не сержусь, – вздохнула жена. – Вы, мужчины, такие все самоуверенные.
– Это правда, – согласился Саблин, подмигнув водителю.
Свернув после Абакана с федеральной трассы М-54, называемой Усинским трактом, на дорогу в глубь горного массива, переехали Термазаковский мост, перекусили в недавно восстановленном кафе «Буйба» (сам посёлок умер лет пятнадцать назад естественной смертью), и дальше «Рено» запрыгал по ухабам просёлочной дороги, отчего скорость движения пришлось убавить. Поэтому до места назначения ехали почти весь день. Но доехали без приключений.
Зарегистрировались бесплатно в визит-центре, как того требовали правила посещения природного парка «Ергаки», миновали турбазы «Тушканчик» и «Спящий Саян», оставили слева озеро Художников, справа – скалу Параболу, видимую с дороги, и остановились на берегу озера Горных Духов, где и был сооружён предпринимателем Кучугуровым посёлок Мечта-2.
Тела Прохора и Усти перенесли в домик, состоящий из трёх комнат и крохотной кухни, уже поздно ночью. Умылись с дороги и рухнули спать, уставшие до изнеможения.
Отдыхали двое суток, устраиваясь и осматриваясь, познакомились с администратором посёлка Узуном Маадыровым, тувинцем по происхождению, дождались приезда Валентина и Кости, которые доставили меркабу. И начали обживаться, не ведая, сколько времени придётся провести в этом королевстве гор и озер, держа связь с «родичами» из одиннадцатого числомира, где складывалась похожая ситуация: Прохор-11 и его подруга Юстина отсутствовали – при наличии физических тел, лишённых сознания.
В соседней комнате что-то стукнуло.
Саблин очнулся от воспоминаний, встал, приоткрыл дверь.
Лера, поправлявшая оделяло на кровати «спящей» Усти, оглянулась.
– Разбудила?
– Нет, сам встал, хотел пораньше…
– Зарядку сделать?
– Да, – кивнул он, хотя думал о другом. – Те, кто делает по утрам зарядку, умирают гораздо реже.
Лера, полненькая блондинка с ямочками на щеках, фыркнула.
– Потому что их гораздо меньше.
Саблин засмеялся.
– Хорошо, что ты не говоришь: от зарядки кони дохнут.
– А кто так говорит?
– Угадай.
Она мило наморщила лоб.
– Проша?
– Точно! – Данияр снова засмеялся, подхватил на руки жену, одетую в домашний халатик, покружил по комнате, поставил на пол; он хорошо чувствовал, когда она расстроена или готова рассердиться. – А ты чего рано встала? Могла бы ещё понежиться в тёплой постели.
– Показалось…
– Что они вернулись?
Валерия смущённо кивнула.
– Неужели они не вернутся?
– Вернутся, – сказал он как можно уверенней, хотя на самом деле уверенности в скором возвращении друзей не ощущал. Если бы это было возможно, они бы уже дали о себе знать. – Ты первая или я?
Имелось в виду – кто первый начнёт ухаживать за «телами».
– Давай ты, Устя пусть поспит.
Саблин хмыкнул, взвешивая слово «поспит» в отношении состояния девушки, но спорить не стал. Не одеваясь, принёс эргион, к которому привык как к органу собственного тела, сел в кресло у кровати Прохора, расслабился и легко, почти без усилий перенёсся в тело математика, словно в своё собственное.
Ощущение было подобно прыжку в тёмную пещеру и выпрыгиванию из воды в воздух с толстым слоем воды на теле. Затем «вода» стекла куда-то к кончикам пальцев рук и ног, и он начал видеть глазами Прохора и слышать его ушами.
Поначалу этот процесс давался нелегко и был не слишком приятен, полон маленьких неловкостей, из которых состоял процесс примерки чужого тела как нового костюма: «жало» под мышками, шея «распухала», чесались руки и ноги, в животе что-то булькало, голова казалась тесной, как шапка на размер меньше. Однако после десятка вселений в тело Прохора (идея вхождения в тела формонавтов принадлежала другу ДД Таглибу, предвидевшему все неудобства ухаживания за телами формонавтов) он привык к смене ощущений и чувствовал себя в теле друга нормально.
Валерия училась вселяться в тело Усти дольше, у неё не было практики Данияра, но после того, как трудности формоперехода остались позади, отпала надобность в мучительном и сложном ухаживании за телами друзей. Они – тела – оживали и всё делали сами – под управлением «душ» Саблина и Леры: умывались, ели, пили и брились (что касалось Прохора). Просто надо было вовремя успевать справлять физиологические потребности и делать входы-выходы так, чтобы никто об этом не догадывался.
Туристы, да и администрация посёлка, даже представить не могли, что у них поселилась пара «лунатиков», оживающих только в определённые моменты.
Они и в Ергаки переезжали таким же образом.
Саблин переселился в тело Прохора, взял его под контроль, самостоятельно спустился в машину, затем вернулся в своё тело и тоже спустился во двор, к фургону.
Затем пришла очередь Валерии. Формонавтом она была ещё неопытным, часто пугалась неудач, однако после двух попыток вселиться в тело Усти справилась с волнением, и всё прошло гладко.
Точно так же они ухаживали за телами друзей и в Ергаках, стараясь вести себя тише воды ниже травы. Пока удавалось. Переехали в посёлок Мечта-2 они в конце декабря, когда в здешних местах стояли приличные холода и толщина снега достигала местами трёх метров, поэтому туристов было мало, практически – их компания: Данияр, Валерия, Костя и Валентин. Зима прошла без гостей, да и дождливая и холодная весна тоже. Потеплело только в середине июня, да и то всего до плюс десяти градусов днём, ночью подмораживало.