Гончаров Владислав. Свита Мертвого бога

   С губ ее сорвался новый странный крик. Джарвис с изумлением осознал, что фраза вроде бы меналийская, но произнесена так, словно говорящий совсем не знает языка и выговаривает слова как бессмысленный набор слогов. Что-то вроде «возьми нас в свой оплот», а дальше – совсем невнятица…
   А затем принц почувствовал, что призрачное сияние вновь сгущается – но на этот раз вокруг них обоих. Панорама Железной теснины едва проступала сквозь уплотняющуюся сиреневую дымку. Потом раздался тонкий мелодичный звон, словно оборвалась серебряная струна, и все вокруг погрузилось в ослепительно сверкающую тьму.

ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой Джарвис знакомится с Замком Тысячи Лиц и страдает от не вовремя проснувшейся гордости

   Приключилась со мной мистерия:
   Мне приснился товарищ Берия,
   Подмигнул мне стеклянным глазом
   И спросил: «Что дрожишь, зараза?»

(Тимур Шаов)

   Сколько времени прошло с момента битвы у Пьющей Лошади? Несколько мгновений, день, месяц, год? И где он находился все это время?
   Джарвис не знал этого. Пелена, которой Ломенархик окутала его сознание, была сродни сну или даже смерти, а миг, когда она рассеялась, стал его пробуждением или воскрешением.
   Сначала был только полумрак. Кое-как окинув пространство все еще мутным взором, Джарвис осознал, что стоит в темном и широком коридоре с полом, выложенным цветной мозаикой. Неподалеку от него в кольцо на стене был вставлен факел, горящий странным сиреневым пламенем, и пламя это рвалось клочьями, словно под ветром – вот только Джарвис не ощущал ни малейшего шевеления воздуха. Принц подошел ближе и протянул руку к пламени – невсерьез, сам не зная, зачем, но неожиданно лепесток холодного сиреневого огня сам лег в его ладонь.
   Только теперь до него дошло, что он совсем один в этом таинственном коридоре – Ломенархик исчезла, как будто ее не было вовсе.
   Покачивая лепесток огня на ладони, Джарвис двинулся по коридору – не на розыски ведьмы, а просто потому, что не век же стоять под факелом. Да и любопытно было, куда зашвырнуло его колдовство Ломенархик.
   Коридор, освещаемый лишь огоньком в ладони Джарвиса да редкими сиреневыми факелами, прихотливо изгибался. В неровном мерцающем свете сложно было разглядеть, что именно изображает мозаика на полу – переплетенные стебли растений, водоросли, а может, змей, сплетенных в брачной игре. Или, возможно, все это сразу, ало-зелено-золотое на бело-желтом фоне. Стены, в отличие от мозаики, были темных тонов – то отполированные до зеркального блеска, то усыпанные блестками, похожими на слюду, а то и покрытые, как сырые своды глубокого подземелья, чем-то вроде сбегающих капель воды, сверкающих, подобно алмазам.
   Нигде не было видно ни души, даже присутствия чего-то живого не ощущалось в загадочном лабиринте. И никакого намека на иное освещение, кроме странных факелов – ни пустых канделябров, ни подвесок для ламп. Но тогда к чему такое великолепие, если его почти невозможно разглядеть во тьме? Была в этом месте какая-то подчеркнутая алогичность, придуманность, и мало-помалу она начала раздражать Джарвиса.
   То и дело от коридора отходили какие-то боковые проходы. Джарвис пробовал сворачивать в некоторые из них, отличавшиеся от основного лишь шириной, но после нескольких поворотов непонятно как снова попадал в главный коридор. Нигде не было заметно ни единой двери, но Джарвис откуда-то знал, что на самом деле они есть, только прячутся от глаз незваного гостя. Подсознательно принц угадывал во всей обстановке странную готовность вылепить из себя что угодно, повинуясь своей или чужой минутной прихоти.
   Из одного прохода тонко и приторно повеяло чем-то, похожим на духи Ломенархик. Подойдя ближе, Джарвис увидел, что стены и потолок этого коридора сплошь оплетены вьющимися растениями с темными глянцевыми листьями. Цветы – фарфоровые колокольчики, тонкие чашечки с бледными зубчатыми краями. Ближе к донышку внутренние стенки чашечек становились розовыми, а на самом донышке каждого цветка словно посверкивала капля крови. Джарвис наклонился ниже, желая вдохнуть аромат растения. В следующую секунду лепестки нежно скользнули по его губам, и принц ощутил, что его целуют. Что-то ткнулось в губы, пытаясь раздвинуть их, как это делает ласкающий язык… Джарвис отпрянул с легкой гадливостью, быстро облизнул губы и ощутил на них соленый привкус крови. Алый, кровавого цвета, пестик быстро уползал назад в чашечку цветка, а розоватый оттенок на стенках вроде бы стал чуть ярче. Отойдя на несколько шагов от этой мерзости, Джарвис не выдержал, невольно обернулся – и увидел, как гибкая плеть с цветами и глянцевыми листьями пытается ползти за ним следом, словно змея. Принц выругался и ускорил шаги.
   Неожиданно откуда-то донесся отдаленный гул голосов и отзвуки музыки. Завернув за очередной угол, Джарвис увидел отблеск обычного, золотого пламени, падающий на темно-багровые в блестках стены. Там, впереди, явно кто-то был… Еще немного – и нескончаемый коридор, как река в море, влился в огромный зал. Лепесток сиреневого огня в ладони принца несколько раз дрогнул и погас. Джарвис остановился у самого входа, вжимаясь боком в стену, и удивленно огляделся, пытаясь понять, куда же его наконец вынесло.
   Зал был озарен множеством свечей, пламя которых отражалось в черном полированном мраморе стен, но все равно казался погруженным в полумрак. Высокий потолок, каскадами уходя вверх, терялся в темно-туманной полумгле. Стены и галереи были увешаны серебряными драпировками, в нишах стояли причудливые статуи или огромные, в человеческий рост, вазы с редкими цветами. В воздухе витал сладковатый, слегка дурманящий аромат, словно здесь жгли благовония… или что-нибудь покрепче. А по залу в звуках тягучей чарующей мелодии кружились… люди, сородичи Джарвиса, демоны? Кем были эти существа?
   Происходящее походило на какой-то странный карнавал. Все, и женщины, и мужчины, были одеты в вычурные наряды самого немыслимого цвета и покроя, но одинаково яркие и усыпанные блестками – на грани безвкусия, а временами и перебираясь за нее. И ни одного открытого лица – каждое закрыто если не маской, то вуалью или хотя бы плотным слоем грима. Джарвис попытался разглядывать детали и подробности, но сразу понял, что танцующие фигуры в поле его зрения меняются слишком быстро. Желающий как следует рассмотреть это действо должен был сам войти в зал и смешаться с толпой. Но Джарвиса удерживало чувство неловкости, смешанной с брезгливостью – неожиданно сходное с отвращением, вызванным целующими цветами-кровососами.
   Некоторое время неловкость боролась в нем с любопытством, но в конце концов любопытство победило – Джарвис, зачем-то нервно тронув эфес Зеркала, шагнул из темноты в пестроту, блеск и кружение.
   Принц обошел зал по периметру, не решаясь ступить в самую гущу народа. Избегая встречаться глазами с кем бы то ни было, он рассматривал существа в масках. И вдруг, скользнув по себе мимолетным взглядом, Джарвис осознал, что его одежда тоже изменилась. В замешательстве он остановился у массивной черной колонны и бросил взгляд в полированный мрамор, отражавший все не хуже зеркала.
   Вместо привычного черного, на котором не видна дорожная грязь – белое, каноничное меналийское белое с головы до ног… Рубашка навыпуск, со сложно присобранными на вайлэзский лад рукавами, и узкие штаны – льдисто-блестящий атлас; камзол без рукавов и застежки, распахнутый и прихваченный поясом, и высокие сапоги – тонкая белая кожа; сверху – невесомый белый плащ. Меч покоился в белых эмалевых ножнах, серебряный пояс капельками крови усыпали мелкие рубины. Такой же рубин, только гораздо крупнее, пылал в охватившем голову тонком серебряном венце, отсвет его придавал глазам пурпурный оттенок герийского аметиста. При этом зажим, стягивавший волосы на затылке, исчез без следа – отросшие пряди рассыпались по плечам и спине, облаком легли вокруг лица, оставшегося открытым. Джарвис невольно подумал, что в этом снежном обрамлении его внешность не может не казаться простым смертным еще более странной и пугающей… Так он не одевался даже дома, где изощренность считалась условием хорошего тона!
   Снова, еще острее, принца обожгло ощущением, что это место дразнит его, играет, как кот с мышью, неслышно смеясь в черную мохнатую лапу (интересно, какой длины могут быть когти на этой лапе?) Не зная, как отнестись к неожиданной перемене, Джарвис прислонился спиной к колонне и продолжил наблюдение за странным залом с этой позиции.
   Похоже, бал то ли начинался, то ли уже шел к концу – не было того блеска и шума, что сопровождает любое веселье в самом разгаре. Все словно ждали чего-то, причем сами толком не зная, чего ждут. Многие не танцевали, а прогуливались меж колонн и по галереям – по двое, реже по трое, редко-редко группками по четыре человека – но ни один не пребывал в одиночестве. Несколько раз пары проскальзывали мимо Джарвиса в коридор, из которого он пришел. При этом никто не обращал на принца ни малейшего внимания – взгляды скользили по нему, не задерживаясь, словно он был пустым местом. Хотя не исключено, что этот эффект создавала неподвижность масок…
   Разные маски вызывали у принца разные ощущения. Звериные головы на плечах людей пугали тем, что будили полузабытые неприятные воспоминания – то ли о росписях на стенах древних гробниц Анатаормины, то ли о видениях священного сна, в котором он провел два года… В масках из перьев, оставлявших открытыми нижнюю часть лица, наоборот, было что-то притягательное – может быть, оттого, что носили их в основном женщины. А вот от тонких прекрасных неподвижных лиц из золота и серебра веяло необъяснимой, завораживающей жутью, сходной с той, какую рождает свет ущербной луны в огромной пустой комнате…
   Постепенно по трудноуловимым признакам, в основном по манере двигаться, Джарвис начал понимать, что большинство в этом зале – простые смертные. Большинство – но не все! Здесь явно были и такие же долгоживущие, как он сам, и совсем странные создания.
   А музыка все плыла, кружила над залом, и ее сочетание с дразнящим ароматом не то цветов, не то незримых курильниц затягивало в состояние меж сном и явью, когда глаза души повернуты внутрь, в глубины сознания. Джарвису чудилось, что его потаенные, плохо осознаваемые желания потихоньку вплетаются в узор чужих прихотей, помогая лепить здешние образы. И все это по-прежнему было приправлено жгучей смесью страха, отвращения и любопытства.
   Для гостей на балу он уже не был пустым местом – все чаще Джарвис ловил на себе заинтересованные взгляды, причем не только женские. Потом ему показалось, что его ушей достиг обрывок разговора о нем самом. Его заметили и восприняли – и вроде бы благожелательно, невзирая даже на то, что он не прятал лица. Но эта благожелательность отчего-то усилила неловкость Джарвиса до немыслимых пределов. Как ни старался он постигнуть здешние законы и правила поведения – понимание пока не приходило.
   Повернув голову, принц неожиданно увидел, что у соседней колонны, где еще пару секунд назад никого не было, стоит стройная женщина. Сначала он по привычке вновь начал отмечать детали – платье без рукавов, из оливково-зеленой парчи с тисненым золотым узором, золотые браслеты поверх длинных черных перчаток, рассыпанные по плечам волосы удивительного изумрудно-пепельного цвета… А потом осознал, что взгляд ее обращен прямо на него, хотя под неподвижной черно-золотой маской понять это было непросто. Нет, она ничего не говорила, просто разглядывала его в упор, надежно укрытая своей маской – и Джарвису, непонятно отчего, стало страшно.
   Она шагнула к нему. Он сделал попытку отойти в сторону – но тонкая рука в черном бархате легла ему на рукав, уверенно сжав на запястье сильные пальцы. На миг Джарвису показалось, что глаза в прорезях маски вспыхнули зеленым огнем. Неожиданно тонкие металлические губы чуть дрогнули, словно произнося беззвучно какое-то слово… может быть, имя? Джарвис понял, что черной маской прикрыта лишь верхняя часть лица женщины, нижняя же просто накрашена золотом. Казалось, что незнакомка хочет что-то сказать ему, но никак не может решиться – или надеется, что тот поймет и без слов?
   Тут зазвучала новая мелодия, и Джарвис поспешно склонился перед дамой с изумрудными волосами, приглашая ее на танец. Не то чтобы он так хотел танцевать, но это был единственный способ удержать слова, рвущиеся с золотых губ. Отчего-то Джарвис понял, что очень не хочет их услышать.
   Музыка словно сама несла их по залу. Да и женщина оказалась прекрасной партнершей – вести ее в танце не составляло никакого труда. Она покоилась в объятиях принца, все так же глядя в упор и что-то пытаясь сказать этим взглядом. Джарвис же предпочитал смотреть за ее плечо, в пространство, но в круговерти танца невозможно было разглядеть хоть что-то. Все слилось в один калейдоскоп радужных бликов, размазанного блеска…
   И вдруг, властно раздвигая танцующих, совсем рядом с ними оказалась еще одна женщина. Платье на ней было совершенно фантастическим: зеленая искрящаяся ткань юбки и пышных рукавов, такая же, но серебряная – корсажа и поверх всего – черный газ, приглушающий блеск. Шаг – и юбка из зеленой делалась алой, шаг – теперь алыми были и рукава, еще один – и снова возвращалась травяная зелень… Волосы ее, убранные в сложную высокую прическу, были украшены теми самыми цветами из бокового коридора. Черная тонкая вуаль придавала лицу серебристый оттенок, но позволяла различить черты – и Джарвис вздрогнул, как от удара, узнав Ломенну.
   Словно заметив это, ведьма улыбнулась ему и приветственно махнула рукой в перчатке – снова мерцание серебра под черной прозрачной тканью. Джарвис попытался улыбнуться в ответ, но Ломенархик уже не смотрела в его сторону, удаляясь в направлении, известном ей одной. Принц заметил, что многие из танцующих провожают ее восхищенными взглядами.
   – Надо же, а сама-то еще здесь… – Джарвис не сразу понял, что этот ядовитый шепот слетел с золотых губ его партнерши.
   – Что ты говоришь? – переспросил он, почему-то понимая, что к ней правильнее обращаться на «ты». – Кто это – «сама»?
   – Очередная госпожа, – из прорезей снова блеснуло зеленым. – А это значит, что наш повелитель либо сидит неподалеку, либо нашел себе еще кого-то. Оч-чень интересно…
   – Какой еще повелитель? – ни с того ни с сего Джарвис ощутил, что меч Индессы дрогнул у его бедра. Или он просто неудачно задел кого-то длинными торчащими ножнами?
   – Как какой? – со странной дрожью в голосе ответила женщина. – Элори Вил’айэн, Повелитель Снов. Хозяин замка… – неожиданно лицо ее исказило странное чувство, которое показалось Джарвису испугом. Даже маска не сумела полностью скрыть этой вспышки. – Но раз ты спрашиваешь об этом, значит, ты… ты даже не из Высоких?
   Джарвис замялся, не зная, что ответить – и после некоторого колебания решил сказать правду, чем бы это ему ни грозило:
   – Не знаю, из тех ли я, кого вы зовете Высокими, но здесь я впервые. Здешние порядки неведомы мне.
   Лицо женщины вдруг снова стало непроницаемой маской.
   – Потрясающе! С самого первого раза так выглядеть… ты далеко пойдешь! Между прочим, я… – она нервно сглотнула, – я сначала даже решила, что ты – это он сам. Он любит иногда вот так стоять и смотреть, не привлекая внимания, да и весь твой облик выдержан в лучшем его стиле. Потом поняла – не он, он с оружием на бал никогда не придет. Значит, кто-то из Высоких, то есть из его приближенных, которым он дарует силу. Это немногим хуже, чем он сам… А ты, оказывается, вообще в первый раз, – она тонко улыбнулась. – Ничего, если повелитель наш Элори не уничтожит тебя сразу, то вероятнее всего, очень быстро приблизит. Ему по вкусу такая дерзость. Может быть, вспомнишь тогда, что меня зовут Тайах?
   Джарвис на всякий случай кивнул, хотя слова зеленоволосой Тайах чем-то очень ему не понравились, а еще больше не понравилась ее попытка спрятать свои эмоции. Чувствовался за всем этим некий неприятный подтекст. Приблизит, значит. За дерзость. Хотелось бы еще знать, в чем она заключается. Да еще Ломенархик здесь, оказывается, «госпожа» и «сама», и при этом «очередная». Совсем весело.
   – А ты тоже Высокая? – на всякий случай спросил он, откуда-то зная, что ответ будет отрицательным, невзирая на всю самоуверенность Тайах.
   Она снова усмехнулась.
   – Я из тех, кого здесь называют Ювелирами. Нас очень, очень мало, и наш удел – умения, а не власть. Мы можем не так уж много, зато неподсудны даже Повелителю. Потому-то и подошла к тебе именно я, а другие смели лишь шептаться… – неожиданно голос самой Тайах тоже снизился до завораживающего шепота: – Кровь на снегу, кровь запеклась на твоих губах… Не знаю, каков ты на самом деле, но ТАКИМ ты очень красив!
   Окончательно запутавшись, Джарвис решил ничего на это не отвечать. Тем более что вскоре музыка оборвалась. Тайах, привстав на цыпочки, коснулась губами его лба и почти мгновенно затерялась в пестрой толпе.
   Следующий танец Джарвис пропустил. Он уже понял, что мог бы пригласить почти любую женщину, и та не откажет ему – мог, да только не хотел. В Тайах странным образом чувствовалось что-то настоящее, может быть, просто хороший вкус, но остальные казались ему насквозь фальшивыми. Сама же подойти не решилась более ни одна.
   А потом раздался торжественный и непонятный звук – словно пение труб, но намного нежнее, с какими-то странно тревожащими душу переливами. Спускающаяся в зал лестница, которую Джарвис успел заметить немного раньше, осветилась холодным белым светом… «Последний танец, последний выход!» – пролетел по залу шепоток.
   На верхней площадке лестницы стояла Ломенархик все в том же меняющем цвет платье. Ее держало под руку изящное существо (у Джарвиса язык не повернулся назвать его «молодым человеком», ибо совершенно очевидно человеком оно не являлось) поразительной красоты. Лестница была слишком далеко от Джарвиса, и тот отчетливо видел лишь ореол пышных темных волос и длинный золотой плащ – но весь облик этого создания оставлял ощущение слепящей вспышки и необъяснимым образом притягивал взгляды.
   Неожиданно принц почувствовал, что меч Индессы тянется к деятелю в золотом плаще всей своей душой – если, конечно, у этой идиотской железки имелась хоть какая-то душа. Повелитель Снов (было очевидно, что это он и есть) и без того-то совсем не понравился Джарвису, но уловив порыв Зеркала, он невзлюбил здешнего господина еще сильнее.
   «А ну цыц! – мысленно прикрикнул он на свой меч. – Хочешь к нему в руки? Так это мы мигом! Вот подарю тебя ему в знак глубокого почтения, и дело с концом!» Угроза подействовала – меч мгновенно затих, притворившись самым обычным оружием безо всяких чудесных свойств.
   Все так же держа ведьму под руку, Элори Вил’айен направился вниз по лестнице. Как только они сошли с последней ступеньки, музыка грянула с новой силой. Повелитель Снов обнял талию Ломенны и закружил девушку в медленном и прекрасном танце. Сначала все лишь смотрели на них, затем наиболее отважные пары осмелились присоединиться. Вскоре уже кружился почти весь зал, а в зеркальных стенах кружились, кружились отражения танцующих…
   Джарвис не участвовал и в этом танце. В нем поднялось и окрепло предчувствие, что две схватки, в которые он ввязался по милости Ломенархик, не то что не цветочки, но даже не бутончики – так, едва пробившиеся побеги тех неприятностей, которые ждут его в самом ближайшем времени.
   Музыка смолкла, будто отсеченная ударом кинжала, и пары замерли в тех позах, в каких их застал обрыв мелодии. Несколько мгновений зал напоминал штормовое море, которое внезапно сковала льдом чья-то могучая магия. Затем толпа вновь ожила, и Джарвис заметил, что многие торопятся покинуть зал. Однако часть народу снова рассыпалась по галереям и периметру зала, болтая и отхлебывая из непонятно откуда взявшихся бокалов. Принц подумал, что и сам не отказался бы от чего-нибудь прохладительного, и направился к гостям, желая выяснить, где они раздобыли свои напитки.
   Но не успел он сделать и пяти шагов, как кто-то тронул его за плечо. Повернувшись, Джарвис снова увидел Ломенархик. В отличие от масок большинства участников бала, черная вуаль почти не скрывала ведьминого лица, и принц прекрасно видел его выражение. Точно таким же оно бывало у девиц, которых они с Сонкайлем поили пальмовой бражкой, после третьей или четвертой кружки сего веселящего зелья. Губы ее блестели от коралловой помады, а глаза были слишком сильно подкрашены черным, что еще больше огрубляло и без того крупные черты.
   – Как тебе наш замок, мой рыцарь? – спросила она с чувством превосходства и рассмеялась. Джарвис не ожидал от нее такого тона, но решил, что не совсем трезвой женщине можно его простить. Секунды три он придумывал нейтральный ответ, не желая ничем задеть Ломенархик, и наконец вежливо произнес:
   – Воистину тут есть на что посмотреть, моя прекрасная госпожа. Многое напоминает балы у меня на родине, но кое-каких чудес я более нигде не встречал… – «Особенно цветов-кровопийц», – едва не сорвалось с языка принца, но он вовремя бросил взгляд на прическу Ломенны и решил не договаривать.
   – Очень хорошо, что тебе здесь понравилось, – Ломенархик улыбнулась с претензией на величие, и Джарвис как-то сразу вспомнил, что в Лаумаре никогда не было своей аристократии – только вайлэзская. – Тогда идем. Ты ведь так хотел быть представленным Повелителю Хаоса!
   Не утруждая себя более никакими церемониями, она схватила Джарвиса за руку и потащила, как такса дохлую крысу, к странно мерцающему просвету меж колоннами, откуда доносился тихий плеск воды.
   Там была площадка, на четыре ступени выше остального зала, залитая все тем же холодным белым светом. В центре ее имелся небольшой бассейн, окруженный малахитовым бордюром, а в бассейне – фонтан: золотая змея с агатовыми глазами и изумрудным гребнем плясала на хвосте, запрокинув голову и извергая струю в зеленую, сверкающую бликами воду. Колонны были оплетены цветущими лианами, а в больших вазонах благоухали голубые тропические сейи.
   Красивый нелюдь по имени Элори Вил’айэн сидел на краю малахитовой чаши с водой, и блеск его золотого плаща соперничал с блеском змеиной чешуи. Теперь Джарвис разглядел, что остальная одежда Повелителя Снов была из черного шелка с лиловым блеском, а на ногах – высокие сапоги из черной замши. Изящные пальцы, обтянутые тускло-золотой перчаткой – принц уже обратил внимание, что руки здесь у всех скрыты едва ли не тщательнее, чем лица – рассеянно теребили жемчужную нить, лежащую на груди поверх наглухо застегнутого камзола. Темные волосы, тоже с лиловым отливом, были подрезаны рваными прядями, обрамляя маску из тех, что в бальном зале навевали на Джарвиса завораживающий страх. Здесь этот эффект был выражен еще сильнее, ибо маска Элори была белой, как снег, и казалась такой же холодной.
   Почувствовав их приближение, демон оторвал задумчивый взор от золотистых бликов на изумрудном шелке воды и поднял его на меналийского принца.
   Джарвис невольно вздрогнул – в прорезях маски совсем не было видно глаз. Черные провалы завораживали своей глубиной, будто увлекая в бездну, и в то же время были странно зрячими. Даже более чем зрячими – Джарвис понял, что хозяину здешних мест не надо представляться. Он и без того знает, кто пришел к нему, причем, что самое мерзкое, знает не только имя, но и титул!
   Принц с трудом смог удержать на лице спокойное выражение и почтительно склониться перед тем, кого Тайах назвала Повелителем Снов, а Ломенархик – Повелителем Хаоса. Что делать дальше, он понятия не имел. Элори тоже молчал, пристально разглядывая своего гостя. В конце концов Ломенна, видимо, смущенная затянувшейся паузой, вмешалась:
   – Мой лорд, это и есть рыцарь, о котором я упомянула в свой первый сегодняшний приход сюда. Тот самый, что вырвал меня из грязных лап Дознания.
   – О да, – голос Элори Вил’айэна был мелодичен, но так же бесстрастен, как и его маска. – Приятно видеть человека… точнее, не-человека, который наступил на хвост самому архиепископу Кильседа. Представляю, как перекосило старого ханжу…
   В этот миг Джарвис, не в силах долее смотреть в неподвижный снежный лик, перевел взгляд на Ломенархик. На лице той, прямо как в открытой книге, было написано: «Ну что же ты медлишь, идиот? Опустись на одно колено и проси у господина то, за чем пришел!»
   Джарвис знал, что так и будет – он вообще умел понимать многое, не спрашивая, и это не имело никакого касательства к способностям его расы. Стоит ему попросить – и он получит, получит больше, чем Ломенна с ее нехитрыми запросами простой смертной, и вполне достаточно для того, чтобы стать наследником Меналии не только на словах, но и на деле. Для этого достаточно лишь поклониться Элори, как своему господину…
   Поклониться?! Этой твари?!!!
   Миллион морских чертей! Менаэ и ее Руки, если вдуматься, тоже были теми еще тварями, но, по крайней мере, они никого не вынуждали падать перед ними на колени! А ведь этот Элори даже не был одним из Непостижимых, ибо настоящие Непостижимые плевать хотели на такие категории, как Порядок и Хаос!