Страница:
Вся четверка тут же подняла головы. Я попытался сделать вид, что не замечаю устремленных на меня вопросительных взглядов.
«Ты уже все прочитал?» — спросила мама. Она была похожа на большой вопросительный знак: что, интересно, он там вычитал?
«Немного грустное чтение, а?» — сказал Йорген. Как будто ему было жалко, что я остался без отца, хотя он делал все, что в его силах, чтобы быть ему хорошей заменой. Иначе и быть не могло, и, наверное, это стало для него культом. Но не мог же он жалеть, что мама потеряла мужа, заняв в то же время его место, чтобы не сказать, его постель. Думаю, в глубине души Йорген рад, что мой отец умер. Иначе он не мог бы жениться на маме. И у него не было бы Мириам. И главное: у него не было бы меня. Как говорится, нет худа без добра.
Я заметил, что он налил себе большой бокал виски. Йорген иногда выпивал виски, но только по пятницам и субботам. Сегодня был понедельник.
И уж конечно не из-за этого виски он со смущенным видом стоял посреди гостиной, во всяком случае, я пишу об этом не из-за виски. По-моему, он был немного смущен тем, что я заперся у себя в комнате, чтобы прочитать то, что написал мне перед смертью мой родной отец задолго до того, как Йорген появился у нас в доме. В ту пору я был еще глуп и, случалось, называл Йоргена «квартирантом». Это было по-детски. Но мне иногда хотелось подразнить его.
«Тебе еще много читать?» — спросил дедушка. Он курил сигару. Дедушка всегда смотрел в корень.
«Еще половина, — ответил я. — Мне понадобилось в уборную».
«Но тебе нравится?» — вмешалась бабушка.
«Без комментариев!» — ответил я. Так политики говорят журналистам, когда у них нет ответа на трудный вопрос.
Сходство между журналистами и родителями заключается в том, что и те и другие одинаково любопытны. А сходство между политиками и детьми — в том, что им часто задают щекотливые вопросы, на которые не так-то легко ответить.
Наверное, пришло время познакомить вас поближе с действующими лицами этого рассказа, и я начну с мамы, потому что ее я, несмотря ни на что, знаю лучше всех.
Маме уже стукнуло сорок, и я могу назвать ее зрелой, самостоятельной женщиной, во всяком случае, она не боится говорить то, что думает. Иногда она начинает сюсюкать, я имею в виду, когда она забавляется с Мириам. Со мной она тоже иногда не прочь посюсюкать, словно я еще маленький. Как правило, я не обращаю на это внимания, но порой это меня злит, особенно если это случается в присутствии моих одноклассников. Маме как будто нравится демонстрировать моим друзьям, что я ее маленький сыночек, хотя на самом деле я уже на несколько сантиметров выше ее. Как-то раз мы с моим другом Мартином играли у нас в гостиной в шахматы, неожиданно мама подошла к нам со щеткой для волос и начала меня причесывать. Мне пришлось откровенно сказать, что я по этому поводу думаю. Вообще я не люблю сердиться на маму, но в тот раз мало сказать, что я рассердился, я просто впал в бешенство — присутствие Мартина обязывало меня показать, что я могу положить конец таким штучкам. Мама убежала на кухню, однако через двадцать минут вернулась с горячим какао и рождественским пирогом. Мартин даже присвистнул от восторга, но после того, что случилось раньше, мне была неприятна ее заботливость. Я чуть было не побежал на кухню, чтобы посмотреть, нет ли у нас в холодильнике пива. И даже подумал, что если не найду пива, то по крайней мере знаю, где Йорген прячет свое виски. К счастью, у Мартина хватило чувства юмора, потом-то мы с ним, конечно, обсудили все, что случилось. По-моему, Мартин особенно зауважал маму, узнав, что она преподает в Академии художеств. «Если со временем у нас появится новый Пикассо, ты будешь знать, откуда он взялся», — сказал я. После случившегося в моих интересах было немного реабилитировать маму.
Трудно описывать собственную маму, рассуждать о ее вкусах, недостатках и всяком таком, но есть вещи, которые особенно для нее характерны. Мама обожает лакрицу во всех видах. Я повсюду нахожу лакричные леденцы. И вообще любые конфеты, в которых есть лакрица. В последнее время она ест их потихоньку от нас, потому что мы с Йоргеном проявили интерес к ее страсти и объяснили ей, что это дурная привычка. Йорген считает, что от лакрицы у людей повышается артериальное давление; конечно, он немного преувеличивает, но мама отнеслась к этому серьезно и убедила меня не говорить Йоргену, что она купила большой пакет с лакричными леденцами и еще какие-то конфеты с лакрицей, когда мы с ней ездили в город.
Если в двух словах охарактеризовать мамину сильную сторону, то я сказал бы, что это «хорошее настроение». Но тогда придется признать, что ее слабая сторона — «плохое настроение». Правда, не так уж часто я был свидетелем чего-то среднего между этими двумя точками. Мама, как правило, всегда бывает в хорошем настроении, но, случается, она скисает. То есть она всегда бывает то в хорошем настроении, то в плохом, и почти никогда не бывает «между ними». Мамина любимая фраза: «Давайте перед сном поиграем в карты».
Теперь Йорген. Его рост всего 170 сантиметров, он одного роста с мамой, что, прямо скажем, маловато для мужчины. Многие сочли бы это недостатком, в таком случае это не единственный недостаток Йоргена, потому что он к тому же еще и рыжий. Йорген светлокожий и никогда не загорает, летом кожа у него становится розовой, как будто обожженной. Словом, он рыжий, у него даже волосы на руках и то рыжие. Я уже говорил, что Йорген помешан на моде и не лишен некоторого жеманства. Не все мужчины держат у себя в ванной три разных дезодоранта и четыре сорта лосьона после бритья. И не каждый осмелится выйти на улицу в черном шелковом шарфе и в светло-желтой куртке из верблюжьей шерсти. А вот Йоргену это нипочем. И главное, это ему идет.
Ко всему прочему Йорген работает следователем в КРИПОС (Криминальной полиции). Он постоянно напоминает нам с мамой, что должен хранить «обет молчания», однако не всегда может сдержаться. Несколько раз я узнавал важные детали больших уголовных дел прежде, чем они попадали в газеты. Йорген оказывает мне доверие. Это прекрасное качество. Он понимает, что я не стану бегать и выдавать полицейские тайны.
Йорген из тех людей, которые, как говорится, точно знают, где должен стоять шкаф, но это не означает, что он всегда прав. Не так давно мы были в ИКЕА и купили новый шкаф для одежды, который собирались поставить в моей комнате. (Они с мамой долго донимали меня тем, что мои вещи вечно валяются по всему дому. Это, конечно, преувеличение, потому что у них на втором этаже я никогда не бросил даже одного носка. Дело в том, что я там почти не бываю.) У нас ушло полдня на то, чтобы собрать этот шкаф, и целый вечер, чтобы водворить его на место. Йорген считал, что шкаф должен стоять у стены за дверью, но я был с ним не согласен. Я хотел поставить шкаф рядом с окном, несмотря на то что он будет чуть-чуть выступать и загораживать окно. Я сказал, что это моя комната и меня не тревожит, если вид из моего окна уменьшится на полсантиметра. И напомнил ему, что я живу в этом доме намного дольше, чем он, и что нет смысла иметь шкаф, дверца которого не будет открываться, если дверь в комнату открыта. Естественно, я настоял на своем, и мы с Йоргеном не разговаривали целые сутки, а когда наконец заговорили, я видел, что это стоило ему больших усилий.
Сильная сторона Йоргена, по-моему, в том, что он готов потратить все свое свободное время на то, чтобы сделать из меня спортсмена. У всех людей есть мускулы, говорит он, и ими надо пользоваться. А его слабая сторона в том, что он не может смириться с тем, что у меня другие виды на будущее и я не собираюсь становиться спортсменом. Не думаю, что он придает большое значение тому, что я без конца играю «Лунную сонату». Его любимые слова: «Все зависит от точки зрения».
Прежде чем я начну рассказывать о дедушке с бабушкой, надо сказать, что я очень хорошо их знаю, во всяком случае не хуже, чем Йоргена, потому что часто подолгу жил у них в Тёнсберге. Особенно в то время, когда Йорген ухаживал за мамой. Мне тогда было десять лет. Не думаю, что у мамы с Йоргеном все сладилось бы, не будь у них возможности отсылать меня к бабушке с дедушкой на неделю или на две. Вы только не подумайте, что я жалуюсь, напротив. Я всегда любил ездить в Тёнсберг. К тому же я благодарен маме и Йоргену, избавивших меня от созерцания начальной фазы их отношений, то есть от фазы флирта. Мне и без того было к чему привыкать. Однажды я поднялся на второй этаж;, чтобы пожелать им покойной ночи, и увидел, как они лежат под периной, переплетясь друг с другом. Мне это не понравилось, поэтому я повернулся и тихонько спустился вниз. Не исключено, что моя реакция была бы совершенно иной, будь Йорген моим родным отцом. А может, и нет. Мне не было противно. Но все-таки им стоило бы затворять двери спальни. Могли бы предупредить меня, что ложатся спать. Тогда бы я не попал в глупое положение. И не почувствовал бы себя таким одиноким.
Бабушке скоро исполнится семьдесят лет, и почти всю свою жизнь она преподавала пение. Она любит любую музыку, и больше всего — Пуччини. Главная цель ее жизни — заставить меня полюбить «Богему», но, честно говоря, итальянские оперы кажутся мне приторными, и «Богема» не исключение из их числа, этакая сладкая смесь из любви и туберкулеза. Еще бабушка очень любит природу, особенно птиц. Она обожает все морепродукты и даже изобрела особый салат из ракообразных, который называет «тёнсбергским салатом» (раки, мясо крабов и рыбные тефтели; в этих тефтелях и заключается оригинальность бабушкиного салата). А еще она каждую осень возит меня в Тьюме собирать грибы. (Я еще ни разу не отравился.) Бабушкина сильная сторона: она знает всех птиц и как они вьют гнезда. Слабая: к сожалению, она не может готовить, не распевая какую-нибудь из арий Пуччини. Я даже не пытался отучить ее от этого, это бесполезно, но готовит бабушка очень вкусно. Ее любимые слова: «Да сядь же, наконец, Георг, давай с тобой поболтаем».
До того как дедушка вышел на пенсию, он работал в Государственной Метеорологической службе и до сих пор еще не потерял интереса к метеорологии — он каждый день покупает газету «Верденс Ганг», чтобы обсудить прогноз погоды, который дает Сири Калвиг. Дедушка курит сигары, но, как он утверждает, только по праздникам. Очевидно, каждый мой приезд в Тёнсберг он считает праздником и каждую нашу поездку на лодке тоже. Дедушка — человек жизнерадостный и любит шутки, веселость бьет из него ключом, и он никогда не боится говорить все, что думает. Если ему не нравится бабушкина прическа, он не задумываясь объявляет об этом. И так же не задумываясь объявляет, если ее прическа ему нравится. Летнюю часть года дедушка отдает своему джипу, объезжая на нем острова и побережье, зимнюю он отдает газетам. Иногда он пишет заметки в местную газету, и его, наверное, следует считать одной из достопримечательностей Тёнсберга. Сильная сторона дедушки: он помешан на море. Слабая: иногда может показаться, будто он считает себя повелителем Тёнсберга. Любимые слова: «Нам, богатым, хорошо».
Несколько раз я упоминал и дядю Эйнара. Мне смешно читать, что в ту осень, когда отец встретил Апельсиновую Девушку, дяде Эйнару было столько же лет, сколько сейчас мне. А теперь он первый штурман на большом торговом судне, он не женат, но ходят слухи, что у него в каждом порту есть по любимой женщине. (Какое-то время я подозревал, что у него есть возлюбленная и на судне. Во всяком случае, была какая-то Ингрид, которая полгода плавала вместе с ним, пока не списалась на берег.) Он много раз обещал взять меня на своем судне за границу, но все это оказались пустые слова, ничего из этого не получилось. Сильная сторона, дяди Эйнара: думаю, он самый клёвый дядя во всей Норвегии. Слабая сторона: никогда не выполняет своих обещаний. Любимые слова: «Ты, парень, еще не был в море».
И наконец, последняя личность, описать которую труднее всего, это я сам, Георг Рёед. Во мне 174 сантиметра росту, а значит, я на четыре сантиметра выше Йоргена. Не думаю, чтобы ему это нравилось, но не исключено, что он выше этого. (!) Находясь внутри описываемого Георга, я не вижу его со стороны. Иногда, правда, я вижу его лицом к лицу, но редко, только когда смотрюсь в зеркало. Может, это извращенность, но, должен признаться, я отношусь к людям, которые относительно довольны своей внешностью. Не скажу чтобы я был красив, но и не безобразен. В этом вопросе следует быть очень осторожным. Я где-то читал, что больше двадцати процентов женщин причисляют себя к трем процентам самых красивых женщин в стране, сами видите, что в этой задачке не все сходится. Не знаю, сколько людей причисляют себя к трем процентам самых безобразных, но, думаю, малоприятно быть всю жизнь недовольным своей внешностью. Хочется думать, что Йорген не страдает от того, что он рыжий и что в нем всего 170 сантиметров. Но прямо спросить у него, что он чувствует, я не решаюсь.
Огорчения, связанные с внешностью, начались у меня недавно в связи с появлением прыщей на лбу, и меня мало утешает, что года через четыре или лет через восемь они исчезнут. Йорген утверждает, что они исчезнут, если я начну бегать вместе с ним, но я не бегаю. Зря он это вообще сказал, потому что теперь я уж точно не начну бегать, чтобы он не подумал, будто я бегаю, чтобы избавиться от прыщей.
Глаза у меня голубые, это я унаследовал от отца, волосы белокурые, кожа очень светлая, но загораю я хорошо. Сильная сторона: Георг Рёед относится к той части населения земного шара, которая понимает, что мы живем на планете, входящей в состав Млечного Пути. Слабая сторона: никаких особых примет. Я был бы не прочь иметь хоть какие-то отличительные черты. Любимое высказывание: «Спасибо, хочу и того, и другого, и третьего».
После уборной мне пришлось снова пройти через гостиную, но на этот раз никто из взрослых не сказал мне ни слова. Очевидно, они так решили. Я повернул ключ в замке той комнаты, в которой когда-то жил мой отец, запер ее у себя за спиной и бросился на кровать. Теперь я уже скоро узнаю, кто же была эта Апельсиновая Девушка. Если, конечно, отец снова встретился с нею. Может, она была колдунья? Как, в противном случае, ей удалось околдовать отца? Может, они вместе пережили что-то ужасное? Должна быть какая-то причина объясняющая, отчего ему было так важно рассказать мне эту историю. Что-то мне еще предстоит узнать, чтобы понять, что именно заставило отца перед смертью рассказать мне про Апельсиновую Девушку.
Я никак не мог избавиться от мысли, что Апельсиновая Девушка каким-то образом связана с телескопом Хаббл или, во всяком случае, со Вселенной и космосом. Странные слова отца засели у меня в голове. Я пролистнул немного назад и прочел еще раз: …она только крепко и нежно сжимает мою руку, словно мы, освободившись от земного притяжения, парим в безвоздушном пространстве, словно мы с ней напились межгалактического молока и перед нами распахнулась вся Вселенная.
Может, Апельсиновая Девушка прилетела к нам с другой планеты? Намекнул же отец, что она явилась из другого мира. Может, на каком-нибудь НЛО? Нет, конечно, я в такое не верю, да и отец тоже не мог верить. Но, может, она верила? Час от часу не легче!
Телескопу Хаббл требуется 97 минут, чтобы один раз обернуться вокруг Земли со скоростью 28 тысяч километров в час. Для сравнения, первому поезду, ходившему между Христианией и Эйдсволлом, требовалось два с половиной часа, чтобы преодолеть расстояние в 68 километров. Таким образом, телескоп Хаббл двигается в тысячу раз быстрее, чем первый поезд, пущенный в Норвегии. (Учитель назвал это сравнение весьма изобретательным!)
Двадцать восемь тысяч километров в час! Вот когда действительно можно говорить о парении в безвоздушном пространстве! А может., и о «межгалактическом молоке»; во всяком случае, о фотографиях галактик, отстоящих от нашей на много миллионов световых лет.
У телескопа Хаббл имеются два крыла с солнечными панелями. Длина каждой двенадцать метров, ширина — два с половиной, и они дают ему 3000 ватт. Но наши два голубка из собора вряд ли сидели каждый на своем крыле телескопа Хаббл и смотрели на открывшуюся их глазам Вселенную, прежде чем они прошли мимо Исторического музея и подошли к Дворцовому парку. Хотя кто знает.
Я взял рукопись и стал читать дальше.
Между Рождеством и Новым годом я даже не пытался искать Апельсиновую Девушку. Рождество требовало покоя. Но уже в январе я снова развил бурную деятельность. Я был в отличной форме.
Однако мои многочисленные попытки ни к чему не привели, поэтому мне нечего рассказать о том времени. Думаю, ты уже привык к ритму и логике моего рассказа.
Но одно отступление я все-таки сделаю, оно касается важного момента, его я не учел в моем списке загадок, которые ты должен отгадать. Старый анорак! Какое значение он имел для этой истории? Ведь именно он подал мне мысль об опасном лыжном походе по гренландскому льду. Именно он заставил меня предположить, что Апельсиновая Девушка, возможно, очень бедна. Но главное, он, безусловно, служил знаком того, что она любит бывать на природе.
Сколько лыжных походов я совершил в ту зиму! И может быть, эти походы на лыжах по горным окрестностям Осло помогли моему окрепшему организму держать на расстоянии будущую злую болезнь. Я не стану рассказывать тебе ни о лыжных походах, во время которых я так и не встретил Апельсиновую Девушку, ни о лыжнях в Кикуте, Стрюкене или Харестюа. В начале марта все ждали знаменитых воскресных соревнований в Холменколлене. Мысль о предстоящих прыжках с трамплина наполняла меня бурной радостью. Словно все камешки мозаики заняли свое место, все сошлось. Как будто я угадал одиннадцать позиций в спортлото по футболу, осталась последняя, двенадцатая игра, в исходе которой почти не было сомнений.
В то воскресенье выдалась замечательная погода, на соревнования пришло более пятидесяти тысяч человек. Изрядный процент всех жителей Осло поднялся сюда в тот день. Но, как думаешь, какой процент от этого процента ходит в старых анораках в любое время года? Почти сто процентов!
В то воскресенье я поехал на Холменколлен, погода благоприятствовала соревнованиям, и в этом была уже половина успеха. У меня было пятьдесят тысяч шансов встретить Апельсиновую Девушку, и одно я могу сказать точно: там, на этой крыше Осло, не было недостатка в старых анораках. Это было настоящее Эльдорадо старых, выцветших анораков всех мыслимых цветов. Поэтому мне было не до трамплина, я почти не смотрел на него, с меня хватило созерцания анораков. Несколько раз мне казалось, что я вижу Апельсиновую Девушку, и у меня в груди уже рождался восторженный вопль, но это была не она. Раза два я видел и сказочную серебряную пряжку для волос, но это была не ее пряжка.
Апельсиновой Девушки не было на соревнованиях! Вот и весь сказ, Георг. Весь результат моих усилий. Я даже не помню, кто тогда выиграл. Не помню ничего, кроме того, что Апельсиновую Девушку я там так и не нашел. Я искал то, чего не было.
С тех пор я был на Холменколлене только один раз. Не знаю, забрезжило ли что-нибудь у тебя в памяти при этих словах? Может, ты запомнил что-нибудь из того, что мы с тобой видели вместе, когда тебе было три с половиной года?
Мы с тобой стояли внизу на поле и следили за прыжками. Погода постаралась, редкий южный ветер вылизал землю, как летом. Поэтому снег для трассы пришлось собирать со всей Норвегии или, чтобы быть точным, с вершин в Финсе. Золото тогда получил Енс Вайссфлог. Норвежцы были, конечно, разочарованы, однако сенсации это не вызвало, потому что за год до того победу то-, же одержал Вайссфлог.
Доверю тебе одну тайну. И в тот раз, когда мы были на Холменколлене полгода назад, я ловил себя на том, что высматриваю в толпе Апельсиновую Девушку. Прошло более десяти лет, но пережитое разочарование еще гложет меня.
У меня мало времени, мой мальчик. Но я пропускаю несколько недель не только по этой причине. Мне просто нечего о них сказать.
В конце апреля я однажды достал из почтового ящика открытку. Была суббота, я приехал к родителям на Хюмлевейен. Открытка была адресована мне, но не на Адамстюен, где я жил уже несколько месяцев вместе с Гюннаром.
А теперь внимание: на открытке была изображена сказочная апельсиновая роща и большими буквами было написано PATIOО DE LOS NARANJOS, насколько я понимал испанский, это означало что-то вроде Апельсиновая роща. Я уже говорил тебе, что люблю толковать знаки.
Апельсиновая роща! У меня бешено заколотилось сердце. Ты, наверное, уже знаешь о кровяном давлении, Георг? В некоторых случаях оно может вдруг сильно подскочить. Но это еще не причина, чтобы мы отказались от сильных чувств и переживаний. В общем, такое состояние не опасно. (Но я бы все-таки хотел, чтобы ты не увлекся полетами на дельтапланах или прыжками с парашютом. По крайней мере, хотя бы не прыгай на батуте!)
Я перевернул открытку. Штамп Севильи и несколько слов: Я думаю о тебе. Можешь подождать еще немного?
И все — ни имени, ни обратного адреса, ничего. Зато было нарисовано лицо, Георг, ее лицо, лицо белочки. И его как будто нарисовал настоящий художник, может быть даже великий.
Я почти не удивился. Конечно Апельсиновая Девушка должна была находиться в Апельсиновой роще, иначе и быть не могло. Она просто уехала домой в свое королевство, в свою Апельсиновую страну. Это совпадало с моими представлениями о ней. Разве младенец Иисус вернулся в храм не затем, чтобы войти в дом Своего Отца?
Теперь все стало на свои места. Все загадки были разгаданы. Все пасьянсы сошлись. Апельсиновая Девушка сделала передышку на полгода и там, в Севилье, удовлетворяет свой прихотливый, почти художественный интерес к обилию апельсинов, перед тем как оторваться от них и сдержать данное мне слово видеться со мной каждый день всю вторую половину года. Может, потом ей опять понадобится передышка, но это уже другое дело.
Я пришел в сильное возбуждение, мой мозг начал в избытке вырабатывать вещество, которое мы, медики, называем эндорфины. Есть особый термин для этого почти болезненного возбуждения. Мы говорим, что больной находится в эйфории. Я впал в эйфорию. В результате я вбежал к родителям, которые сидели в зимнем саду — мать в зеленом кресле-качалке, а отец с газетой в старом шезлонге. Я влетел к ним и сказал, что намерен жениться. Этого мне делать не следовало, потому что через пятнадцать минут моя эйфория прошла. Мозг перестал выделять эндорфины. Я ничего не понимал. Вернее, понимал еще меньше, чем раньше.
Апельсиновая Девушка уже проговорилась, что знает мое имя. Теперь оказалось, что она знает и мою фамилию. И даже больше, Георг, гораздо больше: ко всему прочему она знала и адрес нашего старого дома на Хюмлевейен. Что скажешь? Это было прекрасно, мне было приятно думать об этом, независимо от того, что эта загадка означала. И в то же время меня задевало, что она уехала в Испанию, не потрудившись даже предупредить меня об этом в те волшебные минуты, когда мы рука об руку шли к Дворцовому парку, перед тем как зазвонили рождественские колокола и Золушка должна была броситься в карету и уехать, пока ее карета не превратилась в тыкву.
С тех пор прошло три с половиной месяца и двадцать пять лыжных походов, не считая других попыток найти ее след.
Или Апельсиновая Девушка уже успела побывать в Марокко, Калифорнии и Бразилии? Апельсины теперь считаются полезным фруктом на всей планете и, по моему мнению, давно должны были быть канонизированы как важнейший фрукт природы. Может, Апельсиновая Девушка работает тайным агентом для Апельсинового отдела Организации Объединенных Наций? Не хватало только, чтобы объявилась какая-нибудь новая, тяжелая апельсиновая болезнь! Не потому ли она постоянно ходила на Юнгсторгет и осматривала там все апельсины? И еженедельно брала пробы?
Может, она побывала даже в Китае? Я уже давно узнал, что слово апельсин означает «китайское яблоко». Ведь к нам апельсины пришли из Китая. Но если даже Апельсиновая Девушка и совершала сейчас паломничество в Китай, где в свое время распустился первый апельсиновый цветок, я не мог послать ей открытку по адресу: Апельсиновой Девушке, Китай. Китайской почте было бы трудно найти ее среди всех жителей Китая, число которых перевалило уже за миллиард. Сам-то я, безусловно, справился бы с этой задачей, но кто может гарантировать, что китайские почтовые служащие станут искать ее с таким же рвением, как я.
Ладно, Георг, идем дальше.
Я на несколько дней освободился от занятий, занял у родителей тысячу крон и купил самый дешевый билет на самолет до Мадрида. Там я переночевал у дяди одного моего школьного товарища. На другое же утро я вылетел в Севилью.
Я не был уверен, что найду ее там, но шансы у меня были примерно такие же, как и на Холменколлене. Было у меня и еще одно соображение: если я не встречу ее в Севилье, то есть лицом к лицу, я все равно знаю, что она недавно была там и уехала, к примеру, в Марокко. Независимо ни от чего я попаду в Апельсиновую рощу и вдохну тот же неповторимый апельсиновый запах, который вдыхала она, пройдусь по тем же улицам, по каким ходила она, и, может быть, посижу на той же скамейке, на которой сидела она. Одного этого было достаточно, чтобы поехать в Севилью. К тому же я надеялся, что найду ее следы в самой Апельсиновой роще, если мне удастся туда попасть. Я не исключал, что столь священное место окружают глубокие рвы и стерегут строгие сторожа со злыми собаками.
«Ты уже все прочитал?» — спросила мама. Она была похожа на большой вопросительный знак: что, интересно, он там вычитал?
«Немного грустное чтение, а?» — сказал Йорген. Как будто ему было жалко, что я остался без отца, хотя он делал все, что в его силах, чтобы быть ему хорошей заменой. Иначе и быть не могло, и, наверное, это стало для него культом. Но не мог же он жалеть, что мама потеряла мужа, заняв в то же время его место, чтобы не сказать, его постель. Думаю, в глубине души Йорген рад, что мой отец умер. Иначе он не мог бы жениться на маме. И у него не было бы Мириам. И главное: у него не было бы меня. Как говорится, нет худа без добра.
Я заметил, что он налил себе большой бокал виски. Йорген иногда выпивал виски, но только по пятницам и субботам. Сегодня был понедельник.
И уж конечно не из-за этого виски он со смущенным видом стоял посреди гостиной, во всяком случае, я пишу об этом не из-за виски. По-моему, он был немного смущен тем, что я заперся у себя в комнате, чтобы прочитать то, что написал мне перед смертью мой родной отец задолго до того, как Йорген появился у нас в доме. В ту пору я был еще глуп и, случалось, называл Йоргена «квартирантом». Это было по-детски. Но мне иногда хотелось подразнить его.
«Тебе еще много читать?» — спросил дедушка. Он курил сигару. Дедушка всегда смотрел в корень.
«Еще половина, — ответил я. — Мне понадобилось в уборную».
«Но тебе нравится?» — вмешалась бабушка.
«Без комментариев!» — ответил я. Так политики говорят журналистам, когда у них нет ответа на трудный вопрос.
Сходство между журналистами и родителями заключается в том, что и те и другие одинаково любопытны. А сходство между политиками и детьми — в том, что им часто задают щекотливые вопросы, на которые не так-то легко ответить.
Наверное, пришло время познакомить вас поближе с действующими лицами этого рассказа, и я начну с мамы, потому что ее я, несмотря ни на что, знаю лучше всех.
Маме уже стукнуло сорок, и я могу назвать ее зрелой, самостоятельной женщиной, во всяком случае, она не боится говорить то, что думает. Иногда она начинает сюсюкать, я имею в виду, когда она забавляется с Мириам. Со мной она тоже иногда не прочь посюсюкать, словно я еще маленький. Как правило, я не обращаю на это внимания, но порой это меня злит, особенно если это случается в присутствии моих одноклассников. Маме как будто нравится демонстрировать моим друзьям, что я ее маленький сыночек, хотя на самом деле я уже на несколько сантиметров выше ее. Как-то раз мы с моим другом Мартином играли у нас в гостиной в шахматы, неожиданно мама подошла к нам со щеткой для волос и начала меня причесывать. Мне пришлось откровенно сказать, что я по этому поводу думаю. Вообще я не люблю сердиться на маму, но в тот раз мало сказать, что я рассердился, я просто впал в бешенство — присутствие Мартина обязывало меня показать, что я могу положить конец таким штучкам. Мама убежала на кухню, однако через двадцать минут вернулась с горячим какао и рождественским пирогом. Мартин даже присвистнул от восторга, но после того, что случилось раньше, мне была неприятна ее заботливость. Я чуть было не побежал на кухню, чтобы посмотреть, нет ли у нас в холодильнике пива. И даже подумал, что если не найду пива, то по крайней мере знаю, где Йорген прячет свое виски. К счастью, у Мартина хватило чувства юмора, потом-то мы с ним, конечно, обсудили все, что случилось. По-моему, Мартин особенно зауважал маму, узнав, что она преподает в Академии художеств. «Если со временем у нас появится новый Пикассо, ты будешь знать, откуда он взялся», — сказал я. После случившегося в моих интересах было немного реабилитировать маму.
Трудно описывать собственную маму, рассуждать о ее вкусах, недостатках и всяком таком, но есть вещи, которые особенно для нее характерны. Мама обожает лакрицу во всех видах. Я повсюду нахожу лакричные леденцы. И вообще любые конфеты, в которых есть лакрица. В последнее время она ест их потихоньку от нас, потому что мы с Йоргеном проявили интерес к ее страсти и объяснили ей, что это дурная привычка. Йорген считает, что от лакрицы у людей повышается артериальное давление; конечно, он немного преувеличивает, но мама отнеслась к этому серьезно и убедила меня не говорить Йоргену, что она купила большой пакет с лакричными леденцами и еще какие-то конфеты с лакрицей, когда мы с ней ездили в город.
Если в двух словах охарактеризовать мамину сильную сторону, то я сказал бы, что это «хорошее настроение». Но тогда придется признать, что ее слабая сторона — «плохое настроение». Правда, не так уж часто я был свидетелем чего-то среднего между этими двумя точками. Мама, как правило, всегда бывает в хорошем настроении, но, случается, она скисает. То есть она всегда бывает то в хорошем настроении, то в плохом, и почти никогда не бывает «между ними». Мамина любимая фраза: «Давайте перед сном поиграем в карты».
Теперь Йорген. Его рост всего 170 сантиметров, он одного роста с мамой, что, прямо скажем, маловато для мужчины. Многие сочли бы это недостатком, в таком случае это не единственный недостаток Йоргена, потому что он к тому же еще и рыжий. Йорген светлокожий и никогда не загорает, летом кожа у него становится розовой, как будто обожженной. Словом, он рыжий, у него даже волосы на руках и то рыжие. Я уже говорил, что Йорген помешан на моде и не лишен некоторого жеманства. Не все мужчины держат у себя в ванной три разных дезодоранта и четыре сорта лосьона после бритья. И не каждый осмелится выйти на улицу в черном шелковом шарфе и в светло-желтой куртке из верблюжьей шерсти. А вот Йоргену это нипочем. И главное, это ему идет.
Ко всему прочему Йорген работает следователем в КРИПОС (Криминальной полиции). Он постоянно напоминает нам с мамой, что должен хранить «обет молчания», однако не всегда может сдержаться. Несколько раз я узнавал важные детали больших уголовных дел прежде, чем они попадали в газеты. Йорген оказывает мне доверие. Это прекрасное качество. Он понимает, что я не стану бегать и выдавать полицейские тайны.
Йорген из тех людей, которые, как говорится, точно знают, где должен стоять шкаф, но это не означает, что он всегда прав. Не так давно мы были в ИКЕА и купили новый шкаф для одежды, который собирались поставить в моей комнате. (Они с мамой долго донимали меня тем, что мои вещи вечно валяются по всему дому. Это, конечно, преувеличение, потому что у них на втором этаже я никогда не бросил даже одного носка. Дело в том, что я там почти не бываю.) У нас ушло полдня на то, чтобы собрать этот шкаф, и целый вечер, чтобы водворить его на место. Йорген считал, что шкаф должен стоять у стены за дверью, но я был с ним не согласен. Я хотел поставить шкаф рядом с окном, несмотря на то что он будет чуть-чуть выступать и загораживать окно. Я сказал, что это моя комната и меня не тревожит, если вид из моего окна уменьшится на полсантиметра. И напомнил ему, что я живу в этом доме намного дольше, чем он, и что нет смысла иметь шкаф, дверца которого не будет открываться, если дверь в комнату открыта. Естественно, я настоял на своем, и мы с Йоргеном не разговаривали целые сутки, а когда наконец заговорили, я видел, что это стоило ему больших усилий.
Сильная сторона Йоргена, по-моему, в том, что он готов потратить все свое свободное время на то, чтобы сделать из меня спортсмена. У всех людей есть мускулы, говорит он, и ими надо пользоваться. А его слабая сторона в том, что он не может смириться с тем, что у меня другие виды на будущее и я не собираюсь становиться спортсменом. Не думаю, что он придает большое значение тому, что я без конца играю «Лунную сонату». Его любимые слова: «Все зависит от точки зрения».
Прежде чем я начну рассказывать о дедушке с бабушкой, надо сказать, что я очень хорошо их знаю, во всяком случае не хуже, чем Йоргена, потому что часто подолгу жил у них в Тёнсберге. Особенно в то время, когда Йорген ухаживал за мамой. Мне тогда было десять лет. Не думаю, что у мамы с Йоргеном все сладилось бы, не будь у них возможности отсылать меня к бабушке с дедушкой на неделю или на две. Вы только не подумайте, что я жалуюсь, напротив. Я всегда любил ездить в Тёнсберг. К тому же я благодарен маме и Йоргену, избавивших меня от созерцания начальной фазы их отношений, то есть от фазы флирта. Мне и без того было к чему привыкать. Однажды я поднялся на второй этаж;, чтобы пожелать им покойной ночи, и увидел, как они лежат под периной, переплетясь друг с другом. Мне это не понравилось, поэтому я повернулся и тихонько спустился вниз. Не исключено, что моя реакция была бы совершенно иной, будь Йорген моим родным отцом. А может, и нет. Мне не было противно. Но все-таки им стоило бы затворять двери спальни. Могли бы предупредить меня, что ложатся спать. Тогда бы я не попал в глупое положение. И не почувствовал бы себя таким одиноким.
Бабушке скоро исполнится семьдесят лет, и почти всю свою жизнь она преподавала пение. Она любит любую музыку, и больше всего — Пуччини. Главная цель ее жизни — заставить меня полюбить «Богему», но, честно говоря, итальянские оперы кажутся мне приторными, и «Богема» не исключение из их числа, этакая сладкая смесь из любви и туберкулеза. Еще бабушка очень любит природу, особенно птиц. Она обожает все морепродукты и даже изобрела особый салат из ракообразных, который называет «тёнсбергским салатом» (раки, мясо крабов и рыбные тефтели; в этих тефтелях и заключается оригинальность бабушкиного салата). А еще она каждую осень возит меня в Тьюме собирать грибы. (Я еще ни разу не отравился.) Бабушкина сильная сторона: она знает всех птиц и как они вьют гнезда. Слабая: к сожалению, она не может готовить, не распевая какую-нибудь из арий Пуччини. Я даже не пытался отучить ее от этого, это бесполезно, но готовит бабушка очень вкусно. Ее любимые слова: «Да сядь же, наконец, Георг, давай с тобой поболтаем».
До того как дедушка вышел на пенсию, он работал в Государственной Метеорологической службе и до сих пор еще не потерял интереса к метеорологии — он каждый день покупает газету «Верденс Ганг», чтобы обсудить прогноз погоды, который дает Сири Калвиг. Дедушка курит сигары, но, как он утверждает, только по праздникам. Очевидно, каждый мой приезд в Тёнсберг он считает праздником и каждую нашу поездку на лодке тоже. Дедушка — человек жизнерадостный и любит шутки, веселость бьет из него ключом, и он никогда не боится говорить все, что думает. Если ему не нравится бабушкина прическа, он не задумываясь объявляет об этом. И так же не задумываясь объявляет, если ее прическа ему нравится. Летнюю часть года дедушка отдает своему джипу, объезжая на нем острова и побережье, зимнюю он отдает газетам. Иногда он пишет заметки в местную газету, и его, наверное, следует считать одной из достопримечательностей Тёнсберга. Сильная сторона дедушки: он помешан на море. Слабая: иногда может показаться, будто он считает себя повелителем Тёнсберга. Любимые слова: «Нам, богатым, хорошо».
Несколько раз я упоминал и дядю Эйнара. Мне смешно читать, что в ту осень, когда отец встретил Апельсиновую Девушку, дяде Эйнару было столько же лет, сколько сейчас мне. А теперь он первый штурман на большом торговом судне, он не женат, но ходят слухи, что у него в каждом порту есть по любимой женщине. (Какое-то время я подозревал, что у него есть возлюбленная и на судне. Во всяком случае, была какая-то Ингрид, которая полгода плавала вместе с ним, пока не списалась на берег.) Он много раз обещал взять меня на своем судне за границу, но все это оказались пустые слова, ничего из этого не получилось. Сильная сторона, дяди Эйнара: думаю, он самый клёвый дядя во всей Норвегии. Слабая сторона: никогда не выполняет своих обещаний. Любимые слова: «Ты, парень, еще не был в море».
И наконец, последняя личность, описать которую труднее всего, это я сам, Георг Рёед. Во мне 174 сантиметра росту, а значит, я на четыре сантиметра выше Йоргена. Не думаю, чтобы ему это нравилось, но не исключено, что он выше этого. (!) Находясь внутри описываемого Георга, я не вижу его со стороны. Иногда, правда, я вижу его лицом к лицу, но редко, только когда смотрюсь в зеркало. Может, это извращенность, но, должен признаться, я отношусь к людям, которые относительно довольны своей внешностью. Не скажу чтобы я был красив, но и не безобразен. В этом вопросе следует быть очень осторожным. Я где-то читал, что больше двадцати процентов женщин причисляют себя к трем процентам самых красивых женщин в стране, сами видите, что в этой задачке не все сходится. Не знаю, сколько людей причисляют себя к трем процентам самых безобразных, но, думаю, малоприятно быть всю жизнь недовольным своей внешностью. Хочется думать, что Йорген не страдает от того, что он рыжий и что в нем всего 170 сантиметров. Но прямо спросить у него, что он чувствует, я не решаюсь.
Огорчения, связанные с внешностью, начались у меня недавно в связи с появлением прыщей на лбу, и меня мало утешает, что года через четыре или лет через восемь они исчезнут. Йорген утверждает, что они исчезнут, если я начну бегать вместе с ним, но я не бегаю. Зря он это вообще сказал, потому что теперь я уж точно не начну бегать, чтобы он не подумал, будто я бегаю, чтобы избавиться от прыщей.
Глаза у меня голубые, это я унаследовал от отца, волосы белокурые, кожа очень светлая, но загораю я хорошо. Сильная сторона: Георг Рёед относится к той части населения земного шара, которая понимает, что мы живем на планете, входящей в состав Млечного Пути. Слабая сторона: никаких особых примет. Я был бы не прочь иметь хоть какие-то отличительные черты. Любимое высказывание: «Спасибо, хочу и того, и другого, и третьего».
После уборной мне пришлось снова пройти через гостиную, но на этот раз никто из взрослых не сказал мне ни слова. Очевидно, они так решили. Я повернул ключ в замке той комнаты, в которой когда-то жил мой отец, запер ее у себя за спиной и бросился на кровать. Теперь я уже скоро узнаю, кто же была эта Апельсиновая Девушка. Если, конечно, отец снова встретился с нею. Может, она была колдунья? Как, в противном случае, ей удалось околдовать отца? Может, они вместе пережили что-то ужасное? Должна быть какая-то причина объясняющая, отчего ему было так важно рассказать мне эту историю. Что-то мне еще предстоит узнать, чтобы понять, что именно заставило отца перед смертью рассказать мне про Апельсиновую Девушку.
Я никак не мог избавиться от мысли, что Апельсиновая Девушка каким-то образом связана с телескопом Хаббл или, во всяком случае, со Вселенной и космосом. Странные слова отца засели у меня в голове. Я пролистнул немного назад и прочел еще раз: …она только крепко и нежно сжимает мою руку, словно мы, освободившись от земного притяжения, парим в безвоздушном пространстве, словно мы с ней напились межгалактического молока и перед нами распахнулась вся Вселенная.
Может, Апельсиновая Девушка прилетела к нам с другой планеты? Намекнул же отец, что она явилась из другого мира. Может, на каком-нибудь НЛО? Нет, конечно, я в такое не верю, да и отец тоже не мог верить. Но, может, она верила? Час от часу не легче!
Телескопу Хаббл требуется 97 минут, чтобы один раз обернуться вокруг Земли со скоростью 28 тысяч километров в час. Для сравнения, первому поезду, ходившему между Христианией и Эйдсволлом, требовалось два с половиной часа, чтобы преодолеть расстояние в 68 километров. Таким образом, телескоп Хаббл двигается в тысячу раз быстрее, чем первый поезд, пущенный в Норвегии. (Учитель назвал это сравнение весьма изобретательным!)
Двадцать восемь тысяч километров в час! Вот когда действительно можно говорить о парении в безвоздушном пространстве! А может., и о «межгалактическом молоке»; во всяком случае, о фотографиях галактик, отстоящих от нашей на много миллионов световых лет.
У телескопа Хаббл имеются два крыла с солнечными панелями. Длина каждой двенадцать метров, ширина — два с половиной, и они дают ему 3000 ватт. Но наши два голубка из собора вряд ли сидели каждый на своем крыле телескопа Хаббл и смотрели на открывшуюся их глазам Вселенную, прежде чем они прошли мимо Исторического музея и подошли к Дворцовому парку. Хотя кто знает.
Я взял рукопись и стал читать дальше.
Между Рождеством и Новым годом я даже не пытался искать Апельсиновую Девушку. Рождество требовало покоя. Но уже в январе я снова развил бурную деятельность. Я был в отличной форме.
Однако мои многочисленные попытки ни к чему не привели, поэтому мне нечего рассказать о том времени. Думаю, ты уже привык к ритму и логике моего рассказа.
Но одно отступление я все-таки сделаю, оно касается важного момента, его я не учел в моем списке загадок, которые ты должен отгадать. Старый анорак! Какое значение он имел для этой истории? Ведь именно он подал мне мысль об опасном лыжном походе по гренландскому льду. Именно он заставил меня предположить, что Апельсиновая Девушка, возможно, очень бедна. Но главное, он, безусловно, служил знаком того, что она любит бывать на природе.
Сколько лыжных походов я совершил в ту зиму! И может быть, эти походы на лыжах по горным окрестностям Осло помогли моему окрепшему организму держать на расстоянии будущую злую болезнь. Я не стану рассказывать тебе ни о лыжных походах, во время которых я так и не встретил Апельсиновую Девушку, ни о лыжнях в Кикуте, Стрюкене или Харестюа. В начале марта все ждали знаменитых воскресных соревнований в Холменколлене. Мысль о предстоящих прыжках с трамплина наполняла меня бурной радостью. Словно все камешки мозаики заняли свое место, все сошлось. Как будто я угадал одиннадцать позиций в спортлото по футболу, осталась последняя, двенадцатая игра, в исходе которой почти не было сомнений.
В то воскресенье выдалась замечательная погода, на соревнования пришло более пятидесяти тысяч человек. Изрядный процент всех жителей Осло поднялся сюда в тот день. Но, как думаешь, какой процент от этого процента ходит в старых анораках в любое время года? Почти сто процентов!
В то воскресенье я поехал на Холменколлен, погода благоприятствовала соревнованиям, и в этом была уже половина успеха. У меня было пятьдесят тысяч шансов встретить Апельсиновую Девушку, и одно я могу сказать точно: там, на этой крыше Осло, не было недостатка в старых анораках. Это было настоящее Эльдорадо старых, выцветших анораков всех мыслимых цветов. Поэтому мне было не до трамплина, я почти не смотрел на него, с меня хватило созерцания анораков. Несколько раз мне казалось, что я вижу Апельсиновую Девушку, и у меня в груди уже рождался восторженный вопль, но это была не она. Раза два я видел и сказочную серебряную пряжку для волос, но это была не ее пряжка.
Апельсиновой Девушки не было на соревнованиях! Вот и весь сказ, Георг. Весь результат моих усилий. Я даже не помню, кто тогда выиграл. Не помню ничего, кроме того, что Апельсиновую Девушку я там так и не нашел. Я искал то, чего не было.
С тех пор я был на Холменколлене только один раз. Не знаю, забрезжило ли что-нибудь у тебя в памяти при этих словах? Может, ты запомнил что-нибудь из того, что мы с тобой видели вместе, когда тебе было три с половиной года?
Мы с тобой стояли внизу на поле и следили за прыжками. Погода постаралась, редкий южный ветер вылизал землю, как летом. Поэтому снег для трассы пришлось собирать со всей Норвегии или, чтобы быть точным, с вершин в Финсе. Золото тогда получил Енс Вайссфлог. Норвежцы были, конечно, разочарованы, однако сенсации это не вызвало, потому что за год до того победу то-, же одержал Вайссфлог.
Доверю тебе одну тайну. И в тот раз, когда мы были на Холменколлене полгода назад, я ловил себя на том, что высматриваю в толпе Апельсиновую Девушку. Прошло более десяти лет, но пережитое разочарование еще гложет меня.
У меня мало времени, мой мальчик. Но я пропускаю несколько недель не только по этой причине. Мне просто нечего о них сказать.
В конце апреля я однажды достал из почтового ящика открытку. Была суббота, я приехал к родителям на Хюмлевейен. Открытка была адресована мне, но не на Адамстюен, где я жил уже несколько месяцев вместе с Гюннаром.
А теперь внимание: на открытке была изображена сказочная апельсиновая роща и большими буквами было написано PATIOО DE LOS NARANJOS, насколько я понимал испанский, это означало что-то вроде Апельсиновая роща. Я уже говорил тебе, что люблю толковать знаки.
Апельсиновая роща! У меня бешено заколотилось сердце. Ты, наверное, уже знаешь о кровяном давлении, Георг? В некоторых случаях оно может вдруг сильно подскочить. Но это еще не причина, чтобы мы отказались от сильных чувств и переживаний. В общем, такое состояние не опасно. (Но я бы все-таки хотел, чтобы ты не увлекся полетами на дельтапланах или прыжками с парашютом. По крайней мере, хотя бы не прыгай на батуте!)
Я перевернул открытку. Штамп Севильи и несколько слов: Я думаю о тебе. Можешь подождать еще немного?
И все — ни имени, ни обратного адреса, ничего. Зато было нарисовано лицо, Георг, ее лицо, лицо белочки. И его как будто нарисовал настоящий художник, может быть даже великий.
Я почти не удивился. Конечно Апельсиновая Девушка должна была находиться в Апельсиновой роще, иначе и быть не могло. Она просто уехала домой в свое королевство, в свою Апельсиновую страну. Это совпадало с моими представлениями о ней. Разве младенец Иисус вернулся в храм не затем, чтобы войти в дом Своего Отца?
Теперь все стало на свои места. Все загадки были разгаданы. Все пасьянсы сошлись. Апельсиновая Девушка сделала передышку на полгода и там, в Севилье, удовлетворяет свой прихотливый, почти художественный интерес к обилию апельсинов, перед тем как оторваться от них и сдержать данное мне слово видеться со мной каждый день всю вторую половину года. Может, потом ей опять понадобится передышка, но это уже другое дело.
Я пришел в сильное возбуждение, мой мозг начал в избытке вырабатывать вещество, которое мы, медики, называем эндорфины. Есть особый термин для этого почти болезненного возбуждения. Мы говорим, что больной находится в эйфории. Я впал в эйфорию. В результате я вбежал к родителям, которые сидели в зимнем саду — мать в зеленом кресле-качалке, а отец с газетой в старом шезлонге. Я влетел к ним и сказал, что намерен жениться. Этого мне делать не следовало, потому что через пятнадцать минут моя эйфория прошла. Мозг перестал выделять эндорфины. Я ничего не понимал. Вернее, понимал еще меньше, чем раньше.
Апельсиновая Девушка уже проговорилась, что знает мое имя. Теперь оказалось, что она знает и мою фамилию. И даже больше, Георг, гораздо больше: ко всему прочему она знала и адрес нашего старого дома на Хюмлевейен. Что скажешь? Это было прекрасно, мне было приятно думать об этом, независимо от того, что эта загадка означала. И в то же время меня задевало, что она уехала в Испанию, не потрудившись даже предупредить меня об этом в те волшебные минуты, когда мы рука об руку шли к Дворцовому парку, перед тем как зазвонили рождественские колокола и Золушка должна была броситься в карету и уехать, пока ее карета не превратилась в тыкву.
С тех пор прошло три с половиной месяца и двадцать пять лыжных походов, не считая других попыток найти ее след.
Или Апельсиновая Девушка уже успела побывать в Марокко, Калифорнии и Бразилии? Апельсины теперь считаются полезным фруктом на всей планете и, по моему мнению, давно должны были быть канонизированы как важнейший фрукт природы. Может, Апельсиновая Девушка работает тайным агентом для Апельсинового отдела Организации Объединенных Наций? Не хватало только, чтобы объявилась какая-нибудь новая, тяжелая апельсиновая болезнь! Не потому ли она постоянно ходила на Юнгсторгет и осматривала там все апельсины? И еженедельно брала пробы?
Может, она побывала даже в Китае? Я уже давно узнал, что слово апельсин означает «китайское яблоко». Ведь к нам апельсины пришли из Китая. Но если даже Апельсиновая Девушка и совершала сейчас паломничество в Китай, где в свое время распустился первый апельсиновый цветок, я не мог послать ей открытку по адресу: Апельсиновой Девушке, Китай. Китайской почте было бы трудно найти ее среди всех жителей Китая, число которых перевалило уже за миллиард. Сам-то я, безусловно, справился бы с этой задачей, но кто может гарантировать, что китайские почтовые служащие станут искать ее с таким же рвением, как я.
Ладно, Георг, идем дальше.
Я на несколько дней освободился от занятий, занял у родителей тысячу крон и купил самый дешевый билет на самолет до Мадрида. Там я переночевал у дяди одного моего школьного товарища. На другое же утро я вылетел в Севилью.
Я не был уверен, что найду ее там, но шансы у меня были примерно такие же, как и на Холменколлене. Было у меня и еще одно соображение: если я не встречу ее в Севилье, то есть лицом к лицу, я все равно знаю, что она недавно была там и уехала, к примеру, в Марокко. Независимо ни от чего я попаду в Апельсиновую рощу и вдохну тот же неповторимый апельсиновый запах, который вдыхала она, пройдусь по тем же улицам, по каким ходила она, и, может быть, посижу на той же скамейке, на которой сидела она. Одного этого было достаточно, чтобы поехать в Севилью. К тому же я надеялся, что найду ее следы в самой Апельсиновой роще, если мне удастся туда попасть. Я не исключал, что столь священное место окружают глубокие рвы и стерегут строгие сторожа со злыми собаками.