Горенштейн Фридрих. Дом с башенкой

   Мальчик слез с полки, и кудрявая женщина мельком посмотрела на него, а дядя сказал:
   - Сходи займи очередь в туалет.
   Мальчик пошел узким проходом, стукаясь о полки и углы чемоданов, и стал в очередь за каким-то стариком. Старик был в очень рваном пальто, но в красивом пенсне с толстыми стеклами и с кусочком седой, чистенькой бородки под нижней губой. Впереди начался скандал, какая-то женщина хотела прорваться без очереди.
   - У меня расстройство! - кричала она.
   - Наплевать на твое расстройство,- отвечал ей мужской голос,- я сам с семи утра дежурю!
   - Нравы,- сказал старик в пенсне и криво усмехнулся, клочок бородки пополз влево.- нравы третьего года войны...- Он посмотрел на мальчика и, наверно, потому, что было скучно, спросил: - С матерью едешь?
   - Нет,- ответил мальчик,- мама у меня в партизанском отряде.- Он сказал это неожиданно для себя и сразу пожалел, но было уже поздно.
   - Вот как,- заинтересовался старик,- а ты как же?
   - А я так,- сказал мальчик, чувствуя радостно заколотившееся сердце,- я с дядей,- сказал мальчик и вдруг увидел, что по коридору идет дядина кудрявая жена.
   Он покраснел и торопливо отвернулся от старика, собиравшегося задать новый вопрос.
   - Ты за кем? - спросила кудрявая женщина.- Понятно, а за тобой кто?
   За мальчиком стояла толстая женщина, вернее, когда-то она была толстой, теперь кожа на ней висела, как пустой мешок.
   - Это не выйдет,- сказала она,- он, может, еще полвагона вперед пропустит.
   - Вы не волнуйтесь,- сказала кудрявая женщина,- мальчик уйдет, я вместо мальчика.
   Но толстая женщина, видно, была сильно обозлена, что ее не пустили без очереди. Она перегородила коридор рукой и сказала:
   - Неплохая замена. Мальчику туда на пять минут, а тебе на два часа...
   - Как вам не стыдно,- сказал старик,- война, люди жертвуют собой... Мать этого мальчика, например, в партизанском отряде...
   - Какого? - спросила кудрявая женщина.- Этого? Да что же ты врешь,сказала она мальчику,- твоя ж мать умерла позавчера в больнице...
   Мальчику стало очень жарко, и сильно зашумело в ушах.
   - Горя своего стыдится,- сказала толстая женщина.
   Мальчик быстро пошел назад и полез на полку. У него опять начало давить в горле и болеть над бровями, и, чтоб не всхлипывать, он крепко закрыл глаза и крепко стиснул зубы. Он лежал так долго, и полка скрипела, и снизу гудело, и над головой что-то постукивало. Потом сразу все стихло, мальчик открыл глаза и увидел в окно перрон, по которому бегало много людей. Дяди в купе не было, а кудрявая женщина кормила "маленького дядю" с ложечки сгущенным молоком. Мальчик подумал, что это сладкое, сгущенное молоко можно кушать и кушать, целый день можно кушать, если не набирать его на ложечку, а макать ложечку и облизывать.
   Кудрявая женщина посмотрела на мальчика, и мальчику вдруг стало страшно: без дяди она высадит его на перрон, и он опять останется один.
   - Деньги у тебя есть? - спросила кудрявая женщина.
   - Есть,- торопливо ответил мальчик, полез в кармай и вытащил деньги.
   Кудрявая женщина взяла деньги, пересчитала и сказала:
   - О чем люди думают, когда пускаются в такую дорогу? О чем твоя мать думала... Тут ведь на тебя одного не хватит.
   - У нас еще была кошелка с урюком и лепешками,- сказал мальчик,- но она потерялась. И еще есть отрез,- сказал мальчик,- его можно продать.
   Он хотел вскрыть грязный, сплющенный узел, но мать зашила его крепкими, суровыми нитками, и мальчик поцарапал палец. Он посмотрел на задравшуюся кожицу, на набухающую капельку крови и всхлипнул.
   - Ты чего там? - спросила кудрявая женщина.
   - Я порезал палец,- ответил мальчик.
   - Ревешь,- сказала кудрявая женщина,- не стыдно, такой большой бугай?
   - Я не реву,- сказал мальчик,- а когда дядя придет, я расскажу ему, как вы на меня говорите.
   Тогда кудрявая женщина начала смеяться и сказала:
   - Ты лучше застегни ширинку, герой...
   В это время поезд дернул, и кудрявая женщина начала кричать:
   - Ой, он отстал, он отстал!
   А "маленький дядя" заплакал. Мальчику стало жалко "маленького дядю", и он сказал:
   - Ты не плачь, папа догонит поезд на самолете...
   Тогда женщина крикнула:
   - Ты, дурак, молчи... Приблудился на нашу шею.- И начала ломать руки.
   Но тут появился дядя с полной кошелкой, которую он прижимал к груди, и кудрявая женщина сразу начала ругать дядю, а он молча выкладывал из кошелки на столик хлеб, дымящиеся картофелины, огурцы и большую жирную селедку.
   Мальчик повернулся лицом к стенке и закрыл глаза, но все равно не забыл жирную селедку с картошкой и огурцами. Он ел бы все это отдельно, чтоб было больше. Сначала огурцы, откусывая маленькими кусочками, потом селедку с хлебом, а на закуску картошку. Он даже пошевелил губами, повернулся лицом навстречу вкусному запаху и вдруг увидел прямо перед собой большую теплую картошку и половинку огурца и хлебную горбушку с довеском мякоти.
   - Кушай, мальчик,- сказал дядя,- обедай...
   Мальчик съел картошку вместе с кожицей, под кожицей она была мягкая и желтая, как масло. Огурец он сначала обкусал со всех сторон, а серединку оставил на закуску. Потом осторожно глянул вниз, не смотрит ли кто, и обрывком жирной газеты, на которой дядя подал ему еду, натер горбушку и мякоть. Получился хлеб с селедкой, и мальчик ел его медленно, маленькими кусочками.
   После еды мальчику стало тепло, весело, и захотелось сделать для дяди что-нибудь хорошее.
   Он вспорол зубами крепкие нитки на узле, вытащил пахнущий нафталином коричневый отрез и сказал:
   - Дядя, пошейте себе костюм.
   Дядя удивленно поднял брови, но кудрявая женщина быстро вскочила и протянула руку.
   - Это не вам, это дяде,- сказал мальчик и отдал дяде отрез.
   К полке подошел старик в пенсне, теперь он был не в рваном пальто, а в короткой женской кофте.
   - В такое трагичное время,- сказал он,- трудно быть взрослым человеком... Трудно быть вообще человеком...
   "Маленький дядя" посмотрел на старика и заплакал, а кудрявая женщина сказала:
   - Проходите, дедушка, вы испугали ребенка.
   Но старик продолжал стоять, покачиваясь, часто моргая красными веками, и тогда дядя вскочил, взял его за воротник кофты и толкнул в глубину прохода.
   Мальчик рассмеялся, потому что старик смешно взмахнул руками, а пенсне его слетело и повисло на шнурочке, и подумал: "Хороший дядя, прогнал старика".
   Поезд шел и шел, полка скрипела, снизу гудело, сверху постукивало, и вскоре мальчик увидел за окном среди снега черные, обгорелые дома. И танк с опущенным стволом. И грузовик кверху колесами. И еще один танк, и еще один грузовик...
   Поезд шел очень быстро, и все это летело назад, мальчик ничего не мог разглядеть как следует. Потом кто-то опять подошел и остановился у полки, и мальчику стало страшно, потому что он узнал инвалида с плоским рукавом.
   Инвалид держал об руку военного в шинели без погон, ушанке и с гармошкой на плече. Лицо военного было в темно-зеленых пятнышках, а на глазах черные очки.
   И дяде тоже стало страшно, мальчик увидел, как дядя поперхнулся селедочным хвостом - хвост теперь торчал у дяди изо рта.
   Дядя кашлял, а инвалид с военным молча стояли и смотрели.
   Наконец дядя засунул пальцы в рот, вытащил селедочный хвост и сказал инвалиду:
   - Здравствуйте,- как будто инвалид никогда не давал дяде дули и никогда не плевал ему в лицо.
   - Здравствуйте,- вежливо ответил инвалид,- мы где-то с вами виделись.
   - Конечно, конечно,- сказал дядя,- может, вы перекусить хотите, так присаживайтесь.
   - Спасибо,- ответил инвалид,- у нас свое есть.- И выложил на столик алюминиевую флягу и завернутый в газету пакет.
   - Кисонька,- сказал дядя кудрявой женщине,- погуляй с ребенком, пока люди пообедают.
   Кудрявая женщина сердито посмотрела на дядю, взяла на руки "маленького дядю" и вышла в коридор, а дядя торопливо порылся в корзине и выставил на столик два покрытых никелем железных стаканчика.
   Инвалид отвинтил крышку фляги и налил в стаканчики, а военный начал шарить пальцами по столику, натыкаясь то на флягу, то на пакет, пока не опрокинул один стаканчик.
   - Эх,- сказал инвалид,- ведь чистый спирт.- Он снова налил и вложил стаканчик военному в руку.
   Дядя быстро достал тряпку и начал вытирать лужицу на столике.
   - Зачем? - поморщившись, сказал инвалид.
   - Как же, как же, - сказал дядя,- вот товарищ слепой рукав намочит.
   Инвалид и военный выпили, крякнули, и инвалид начал разворачивать одной рукой пакет. В пакете был точно такой пирог, какой ел мальчик утром. Только не кусочек, а громадный кусок, мальчику его б хватило на целый день, а может, и на два дня.
   - Закуска дрянь,- сказал инвалид,- по коммерческим ценам давали...
   Он вынул из кармана тяжелый позолоченный портсигар и раскрыл его. Портсигар был плотно набит кислой капустой. Инвалид взял щепотку капусты, затем схватил руку военного и тоже сунул ее в портсигар. Они выпили и сразу же, не переводя дыхания, налили и выпили опять.
   В это время поезд застучал по мосту, и инвалид сказал военному:
   - Вот она, Волга!
   Они выпили снова, и лицо военного стало красным, а щеки инвалида, наоборот, побелели. Головы их мотались низко над столиком, а за головами в окне до самого горизонта стояли припорошенные снегом танки, машины и просто непонятные, бесформенные куски.
   - Кладбище,- сказал инвалид,- наломали железа.
   Они выпили, и инвалид сказал:
   - Давай фронтовую...
   Пальцы у военного часто срывались, он бросал мелодию на середине и начинал сначала.
   Вскоре у купе собралось много людей. Толстая женщина сказала:
   - Браток, а может, ты "Васильки-василечки" сыграешь?
   Но военный продолжал играть одну и ту же мелодию, обрывая ее на середине и начиная сначала.
   Голову он повернул к окну, и очки его смотрели на заснеженное железное кладбище, где летали вороны, очень черные над белым снегом.
   Локоть шинели у военного был вымазан повидлом от пирога, и инвалид взял пирог, встал, пошатываясь, и сказал мальчику:
   - Кушай, пацан.
   Мальчик увидел перед собой плохо выбритое лицо, дышавшее сквозь желтые зубы горячим, остро и неприятно пахнущим воздухом, и отодвинулся подальше, в самый угол.
   - Если мальчик не хочет,- сказал старик в пенсне,- я могу взять.
   - Нет,- сказал инвалид,- пусть пацан съест.- И положил пирог возле мальчика.
   Поезд начал стучать реже, зашипел, дернул и остановился у какого-то обгорелого дома.
   - Твоя,- сказал инвалид военному.
   Тот поднялся, и они вместе пошли по проходу.
   - Унесло? - спросила кудрявая женщина, заглядывая в купе.- Насвинячили, алкоголики!
   - Тише,- сказал дядя,- он еще вернется...
   Поезд вновь двинулся, на этот раз без толчка, и, пока он медленно набирал скорость, мимо окна ползли заснеженные развалины и снежная дорога, по которой среди развалин шли люди.
   Поезд грохотал уже на полной скорости, когда инвалид вернулся в купе и сел над недопитым стаканом, опершись головой на руку.
   Он сидел так долго и молчал, и дядя сидел и молчал, на самом краешке скамейки, а кудрявая женщина каждый раз заглядывала в купе и уходила опять.
   Наконец дядя очень тихо и очень вежливо спросил:
   - Вы, может, спать хотите? Может, вас проводить?
   Но инвалид продолжал сидеть и потряхивать головой над недопитым стаканом.
   Тогда дядя подошел, осторожно потрогал инвалида за плечо, и тот сказал усталым голосом, не поднимая головы:
   - Уйди, тыловая гнида...
   Тут появилась кудрявая женщина и закричала:
   - Вы не имеете права!.. У нас был такой случай: инвалид обругал мужчину, а мужчина оказался работник органов, и инвалида посадили.
   - Гражданин,- сказал дядя уже построже,- освободите место. Здесь едет моя жена и ребенок.
   Инвалид медленно поднялся, посмотрел на дядю и вдруг схватил, сжал пальцами дядин нос.
   - Барахло назад отдай пацану,- сказал инвалид,- отдай, что взял...
   Дядин нос сначала позеленел, потом побелел, и на дядин полувоенный френч потекла тоненькая красная струйка, через весь френч, на галифе и дальше по сапогу.
   Кудрявая женщина громко закричала, а "маленький дядя" заплакал, и мальчик, хоть ему было страшно, тоже крикнул:
   - Не трогайте дядю, пустите дядю...
   В это время кудрявая женщина наклонилась к чемодану и бросила подаренный дяде отрез прямо мальчику в лицо, а проводник и толстая женщина оторвали инвалида от дяди, и дядя сразу куда-то убежал.
   Инвалид устало оперся рукой о полку, облизал губы и спросил проводника:
   - У тебя, папаша, гальюн открыт?.. Мутит меня...
   - Нужно оно тебе, - покачал усатым лицом проводник и повел инвалида, придерживая его за спину рукой.
   Появился дядя и начал хватать свои чемоданы. Он сказал кудрявой женщине:
   - Собирайся, я договорился в третьем вагоне.
   - Дядя,- крикнул мальчик,- подождите!
   Но дядя даже не посмотрел в его сторону: он очень торопился.
   У мальчика опять начало давить в горле, однако он не сжимал глаза и зубы, чтоб не заплакать, потому что ему хотелось плакать, и слезы текли у него по щекам, по подбородку, и воротник свитера и пальцы - все стало мокрым от слез.
   - Он ему в действительности дядя? - спросила толстая женщина.
   - Не знаю,- ответил старик в пенсне,- ехали они вместе.
   Появился инвалид; лицо, шея и волосы его были мокрыми, и он каждый раз отфыркивался, точно все еще находился под краном.
   - Граждане,- сказал он,- отцы и матери, надо довезти пацана... Меня пацан, граждане, боится...- Инвалид зубами расстегнул ремешок часов и положил их на столик.- Довезешь, проводник, папаша? Денег нет... Пропился я, папаша...- Он вытащил из кармана портсигар, вытряхнул прямо на пол остатки капусты и положил портсигар на столик, рядом с часами.- Вещь... Целый литр давали.- Потом вытащил из кармана зажигалку, складной нож, фонарик, потом подумал, расстегнул бушлат и принялся разматывать теплый, ворсистый шарф.
   - Шерсть,- сказал он.
   - Да ты что,- сказал проводник и придвинул все лежавшее на столике назад к инвалиду,- ты брось мотать... Довезем, чего там...
   А толстая женщина взяла портсигар и сказала:
   - Он его все равно пропьет... Лучше уж мальцу еды наменять, скоро станция узловая...
   Инвалид посмотрел на нее, качнулся и вдруг обхватил единственной рукой за талию и поцеловал в обвисшую щеку.
   - Как из винной бочки,- сказала толстая женщина и оттолкнула его, но не обозлилась, а, наоборот, улыбнулась и кокетливо поправила волосы.
   Инвалид провел рукавом по глазам, обернулся и подмигнул мальчику.
   - Ничего,- сказал он,- ничего, парень, не робей.- И пошел по проходу.
   Мальчик увидал его сутулую спину, стриженый затылок и большие, толстые пальцы, которыми он поправил, заломил на ухо свою морскую ушанку.
   В вагоне потемнело, и проводник зажег свечу в фонаре под потолком.
   Мальчик лежал затылком на распотрошенном узле и смотрел, как горит свеча. Толстая женщина дала ему хлеб с белым жиром, стакан сладкого кипятку, и теперь он лежал и ни о чем не думал.
   Постепенно шаги и голоса стихли, остался лишь привычный гул поезда да скрип полки. Мальчик опустил ресницы и увидал перед собой яркие розовые круги.
   Он понял, что это свеча, повернулся на бок, и круги стали черными. Потом он вспомнил, что больше нет дядиных чемоданов, разогнул ноги в коленях и начал уже засыпать, когда какой-то шорох разбудил его. По купе ходил старик в пенсне. Он ходил на цыпочках, с полусогнутыми руками, и заглядывал в лица спящих. Потом он очень медленно, как слепой, вытянул руки вперед и шагнул к окну.
   Голову он поворачивал рывками, то в одну, то в другую сторону, губы его шевелились. Мальчик лежал неподвижно, он видел часть спящего лица толстой женщины, раскрытый рот и видел огонек свечи в темном окне и протянутые к этому огоньку пальцы старика. Пальцы потянулись дальше, и огонек появлялся теперь то среди волос старика, то на его бородке. Вдруг пальцы быстро прикоснулись к висящей на крючке у окна сетке с хлебом и так же быстро, точно хлеб этот был раскаленный, отдернулись назад.
   Толстая женщина издала губами странный, похожий на поцелуй звук и вынула руку из-под головы. Ресницы ее дрогнули.
   Когда мальчик приподнял голову, старика в купе не было.
   Мальчик полежал еще немного с открытыми глазами, и сердце его начало биться тише и спокойней. Тогда он прикрыл веки и хотел повернуться к стенке, но вместо этого снова открыл один глаз.
   Старик стоял у самой полки. Под седыми, редкими волосами была видна нечистая белая кожа.
   Он снял кофту и был теперь в шелковой мятой рубахе, обтрепанные манжеты вместо запонок были скреплены проволокой.
   Он пошел пригнувшись - так ходят в кинокартинах разведчики, и это было очень смешно,- но мальчику стало не смешно, а страшно, как утром, когда он проснулся и вспомнил, что мама умерла.
   Пальцы старика скользнули по корке, отщипнули маленький кусочек этой коричневой корки вместе с серой мякотью, и в этот момент он оглянулся и встретился взглядом с мальчиком. Поезд шел в темноте, чуть-чуть подсвеченной снегом; казалось, за окнами больше нет жизни, лишь изредка мимо окон проносились какие-то неясные предметы.
   Толстая женщина опять спала с открытым ртом, и в глубине ее рта поблескивал металлический зуб.
   Старик осторожно распрямился, покачивая головой, и переложил хлеб из ладони в задний карман брюк.
   Он все время, не мигая, смотрел на мальчика, и мальчик приподнялся на локтях, отломил угол от пирога, оставленного инвалидом, и протянул старику. Старик взял и сразу проглотил. Мальчик снова отломил снизу, где не было повидла, и старик так же быстро взял и проглотил. Мальчик отдал старику по кусочку всю нижнюю часть пирога; а верхнюю, с повидлом и печеными хрустящими колбасками, оставил себе.
   Пришел проводник и для светомаскировки обернул фонарь темной тряпкой теперь только туманное пятно сжималось и разжималось на потолке. Старик стоял, морща лоб и что-то припоминая, а затем пошел вдоль вагона, мимо храпящих полок, мимо спящих, сидя и полулежа, людей, до тамбура, где на узлах тоже лежали какие-то люди.
   - Неужели это никогда не кончится? - тихо сказал старик и пошел назад.
   Он стоял у полки мальчика и смотрел, как мальчик спит.
   Мальчик спал, лежа на распотрошенном узле и положив щеку на голенища фетровых женских бот.
   Рукава его свитера были закатаны, а ботинки расшнурованы.
   Мальчику снился дом с башенкой, дядя, старуха, торгующая рыбой, инвалид с сильными, толстыми пальцами и еще разные лица и разные предметы, которые он тут же во сне забывал. Уже перед самым рассветом, когда выгоревшая свеча потухла и старик прикрыл ноги мальчика теплой кофтой, мальчик увидал мать, вздохнул облегченно и улыбнулся.
   Ранним утром кто-то открыл дверь в тамбур, холодный воздух разбудил мальчика, и он еще некоторое время лежал и улыбался...
   1963